***
Ни назавтра, ни на неделе Тине так и не довелось доехать до Теремочков: приближался день её пятнадцатилетия и хлопоты лишили её возможности самой планировать своё время.
***
Праздник получился тот ещё: на виллу были созваны какие-то важные персоны из парламента и командотуры, с жёнами и детьми всех возрастов. Сам командор острова был в отъезде и от его имени были лишь поздравления и подарок: командорский курьер доставил простенькие золотые серьги-колечки. Тина поблагодарила посланника и, дёрнув плечом, убрала коробочку с серьгами в комод: у неё не были проколоты уши.
А меж тем, всё шло по обычному сценарию: вечер ничем не отличался от любого другого приёма или банкета в столице. Вскоре все забыли об имениннице и расползлись по интересам кто куда — кто за карты, кто к кальянам, кто к бару поближе. Дядя Ирш же, улучив момент, когда Тина вышла из гостиной, чтоб попудрить носик в дамской комнате, перехватил её в плохо освещённом коридоре и принялся задирать ей подол, бормоча, что уже всё, хватит ломаться и уже пора... Тина, чей мочевой пузырь настоятельно требовал опорожнения, сперва по привычке решила перетерпеть наскок. Но гном раздухарился, порвал на ней трусики и принялся расстёгивать свои штаны.
- Да сучий же ты потрох, как же ты меня уже задрал, выблядок недоделанный!..
Тина перестала сдерживать бешенство и принялась хлёстко, сочно, с хрустом крушить дядину рожицу. Навыки, полученные в секции карате, пришлись кстати. После четвёртого удара дядя попытался, было, ретироваться, но не тут-то было! Девушка ухватила его за жабо и продолжала методичное избиение до тех пор, пока тот не рухнул без сознания на пол. Затем она всё же зашла в дамскую комнату, где и провела остаток вечера, запершись.
Назавтра Тина встала ни свет ни заря, выпила на кухне кружку молока и пошла на конюшню. Несмотря на ранний час, там уже был Мирон, сын Тать-Яны и Ирша. Похожий на мать статью, лицом и характером, он вызывал у окружающих смутные мысли о почковании, спонтанном самооплодотворении и непорочном зачатии.
- Тина, я вчера не успел... Вот! С днём рождения тебя.
Мирон протянул девушке небольшой, но увесистый свёрток. Она поблагодарила и развернула. В коробочке лежал парабеллум — классический автоматический пистолет выпуска сороковых годов двадцатого века. Хищная, чарующе элегантная машинка, не в пример современным штампованно-пластиковым побрякушкам. Тина вскинула глаза на кузена и, улыбнувшись, обняла и поцеловала его.
- Спасибо, Мирон! Где ты взял такую реликвию?
- Неважно. Вот кобура и второй магазин. Патроны в оружейных магазинах есть, это очень распространённые патроны. Парабеллум девять на девятнадцать, почти все пистолет-пулемёты ими снаряжаются. Рад, что тебе понравилось.
Мирон смотрел, как кузина прилаживает оружие на поясе. Тина же, подвигав кобуру туда-сюда, нашла удобное положение и снова с улыбкой посмотрела на брата.
- Спасибо тебе ещё раз, братик. Выпрошу у тёти денег, накуплю патронов и буду тренироваться на лужайке.
- Ты это... Тин, мама на тебя сегодня ругаться будет. Ну это... Из-за отца. Так что ты сегодня смойся куда-нибудь до вечера, будто не знаешь ничего. Вот деньги возьми, я-то обойдусь как-нибудь, а тебе хоть на еду... Давай, чеши, пока не хватились. До вечера!
- Бля... Прости, Мирон, я сорвалась.
- Да езжай ты уже, а то ещё ворота запрут!..
Тина вскочила в седло и Мирон вывел её коня под уздцы из конюшни, хлопнул его по крупу и гикнул для ускорения. Всадница стремительно помчалась по травке, напрямую в сторону ворот. Тать-Яна смотрела на всё это из окна виллы и только еле заметно улыбалась. Она совсем не сердилась на племянницу, более того, она в душе радовалась, что Иршу наконец-то хоть кто-то дал отпор.
***
За воротами Тина попридержала коня и неспешно поехала в сторону городка, намереваясь посетить Теремочки. В городе на неё со всех сторон пялились прохожие и проезжие — чудно выглядела эта всадница с кобурой на поясе. Её даже остановил полицейский, задал пару вопросов. Попросил не вынимать в черте города оружия и, козырнув, пожелал счастливого пути и доброго дня. В Теремочках девушка быстро сориентировалась и подъехала к Талкиному дому. Не сходя с коня, постучала стеком в окно. За стеклом кто-то мелькнул и вскоре на крыльцо вышел хозяйкин сын.
- Привет! Мать дома?
- Не-а.
За стеклом кто-то снова промелькнул и Тина решила потянуть время.
- Тебя как зовут?
- Меня не зовут, я сам прихожу.
- Да ладно... Имя-то есть или Эй звать? — Тина подмигнула пареньку и улыбнулась. Тот почесал макушку, оглянулся на открытую дверь, вроде как высматривая что-то в доме. Потом посмотрел на неё одним глазом и ощерился.
- Не... Ладом мамка кличет.
- Так где мамка-то, Лад?
Тот снова заглянул в дом и слегка посторонился. На крыльцо одной ногой вышла обёрнутая простынкой Талла и, оглянувшись туда-сюда, махнула рукой — типа тихо, заходи.
- Лад, прими коня. Умеешь? — Тина соскочила наземь. — Вот этот повод примотни где-нибудь, чтоб ему стоять, не сгибая шею.
- Да соображу, поди... видел в кино, — очумевший от счастья пацан не сводил глаз с животного, — заходи давай.
Девушка вошла в дом следом за хозяйкой. На кухне Талла отодвинула от стола стул и, глянув в сторону ширмы, сама тоже села к столу. Посмотрела на гостью и, пожав плечами, прокомментировала:
- Ухажёр у меня тут... Дрыхнет вроде. Ты где пропала? Я думала уж, что не придёшь больше.
- Извини, некогда было. Сегодня вот только выбралась.
- А чего верхом-то? Ещё б на метле прилетела!
Тина усмехнулась и помотала головой.
- Не умею я на метле.
- Дел-то... Научу потом.
Всё это говорилось на полном серьёзе, буднично так, как так и надо. Обе тихонько прыснули в ладошки и переглянулись озорными глазами... Вошёл Лад и встал у дверей.
- Лад, сделай нам чайку. Да тихо — не разбуди Мая.
Женщины посидели молча, пока мальчик справил чаепитие. Мать слегка хлопнула его по заду и махнула рукой в сторону двери — типа гуляй отсюда. Потом на цыпочках сходила к ширме и заглянула в отгородку. Постояла чуть и, вернувшись, разлила чай по чашкам.
- Печеньица будешь? Я вчера напекла...
- Буду. Не евши с утра.
Они молча пили чай, закусывали печеньицем. Тина смотрела в стол и не поднимала глаз, она хотела спросить, но не знала, как начать. Талла же изредка постреливала на гостью глазами и тоже не начинала разговора. Наконец чай допили, Тина несмело подняла глаза и спросила:
- И?
Хозяйка ухмыльнулась и мотнула головой.
- Не знаю, девонька, что тебе сказать... Я ведь не только аспирином толчёным на жизнь зарабатываю. Я людей разыскивать могу. И живых, и не совсем... Так вот. Поискала я твоего парня по своим каналам. Нет его среди мёртвых. Это я точно тебе говорю, ни один бессмертный при его смерти не присутствовал, я узнавала. Точно! Среди живых его тоже нет — я просила найти... Не нашли его.
- Как же так? Ни мёртв, ни жив? Разве так бывает?..
- Тебе сколько лет, а? Про кому слышала?
- Но... столько времени прошло! Я на сорок дней свечку в часовне за упокой ставила, а она всё гасла... Талла, объясни! Где Алан? Что с ним?
Ведунья откинулась на спинку стула и посмотрела за окно. Простынка слегка разошлась на её груди и обнажилась ложбинка меж крепких, выпуклых молочных желёз. Соски напряглись и оттопырили тонкую белую ткань. Талла поджала губы, прищурила глаза, словно вспоминая что-то, потом тихо произнесла:
- Не знаю я точно, но могу предположить вот что: на том острове, где вас Пашка-пират высадил, есть госпиталь миссионерский. Эти блажные там лечат всех без разбора — режут, штопают, химией травят. Духов и близко не подпускают. А те не сильно-то и рвутся, хоть там кровищи бывает... А поскольку духов там нет, то и узнать не можно. Только... Вот чует моё сердце бабское — там он. В коме. Негде ему больше.
- Талочка, милая, это точно?
- Не шуми. Нет, конечно. Но... Негде больше, девонька. Негде!
Тина зажала лицо ладонями и тихо застонала. Согнулась чуть не носом в стол. Разогнулась, отняла руки, посмотрела на ведунью.
- Чёрт, вот как теперь? Там пиратов — как псов нерезаных. Тал, как в госпиталь попасть?
- Откуда я знаю? Прости, родная, меня не спрашивай.
- Тал, я тебе должна чего за труды?.. Непросто поди, узнавать-то было. — Тина полезла в карман за монетами.
Хозяйка посмотрела на гостью, поджав губы, словно оценивая её кредитоспособность. Кивнула и сказала:
- Как выручишь своего паренька... Так вернёшься сюда и дашь золота. Я золотых денег в жизни в глаза не видела. И будем в расчёте.
- Хорошо! Теперь прощай — поеду думать, как в госпиталь попасть.
- Да чего тут думать? Стой!
Талла встала и пошла к шкафчику в духовом углу. Вынула пузырёк коричневого стекла с притёртой стеклянной пробкой. Подошла и протянула Тине со словами:
- Ведунья я или где? Вот, настойка одна... Для мошенников. Выпьешь глоточек и так тебя растопорщит — в гроб краше кладут. Ну и валяйся, проси подаяния. Или бюллетень. С виду — при смерти, а так-то самочувствие абсолютно нормальное. Бабы от мужей отмазки лепят — там смочат — такой видок и запашок, что... Собака не полезет. Найди, кто тебя к берегу подвезёт, да пусть рожу замотает или противогаз наденет для пущей правдоподобности. А там к вам ни один пират не приблизится, они хворых больше смерти боятся. Так и попадёте в госпиталь. А уж как дальше — один бог вам скажет...
***
На вилле Тина смиренно стояла перед тётей и получала нагоняй. Тётя, пряча улыбку, изо всех сил строжилась. Получалось это у неё неважненько, но она старалась. Эта маленькая, кругленькая, подвижная, как ртуть, женщина, вообще никак не вязалась со строгостью и серьёзностью. Но лишь внешне. Занимая в командотуре пост первого заместителя командора, она в его отсутствие умудрялась провести в жизнь самые непопулярные и старательно игнорируемые дела и решения. Но всерьёз ругать эту замечательную девочку Тать-Яна просто не могла.
- Тина, это недопустимо. Это же уже сверх всякого предела. Он твой дядя, как ты могла так с ним поступить? Ирш устроил тебе такой праздник, а ты ему вместо «спасибо» увечья?.. Тина, мы приняли тебя в свой дом, дали тебе всё, что тебе было нужно и что ты... гм-гм... Ну да, ты ничего не просила. — Тать-Яна похлопала своими круглыми глазками в некоторой задумчивости. — Но! Мы дали тебе всё! Что ещё?.. Эм-нэ... — нужных слов не хватало, да и не сильно хотелось их подбирать. — Дядя в постели! Ему вызывали доктора. Пришлось сказать, что в дом проник бандит! Нос сломан, рассечения обеих бровей, губы пришлось зашивать — всего семь швов! Дядя ничего не видит и не может кушать. Тина, ну что ты молчишь? Это же не игра, это всерьёз. Скажи хоть что-то!
- Тётечка, мне нисколько не жаль. Я просто наконец-то дала отпор, вот и всё.
- Что?.. Тина, как ты можешь? — Тётя с укором посмотрела на племянницу.
- Тёть, Ирш задрал мне подол на уши, порвал на мне трусики и стал расстёгивать ширинку. И если ты думаешь, что я дала ему хоть малейший повод к таким его действиям — можешь выгнать меня из дому взашей.
- Тс! Тихо! Знать ничего не желаю. Давай договоримся: в дом пробрался грабитель. И постарайся впредь... Давать отпор устно. Ты живёшь в этом доме и тут приняты свои правила поведения. Договорились?
- А в местных правилах поведения есть пункт изнасилования малолетних родственниц?
- Тс! Тихо! Ты меня хорошо поняла?
- Да, тётя. Мне денег нужно.
- Много?
- Не знаю. Нужно купить патронов и ещё кой-какого барахла. И лодку нанять.
- Тина, что ты затеваешь? Скажи, если можно?
Девушка посмотрела на стул, стоящий у стены. Ей уже изрядно надоело стоять посреди тётиного кабинета. Тать-Яна проследила её взгляд и жестом велела сесть. Тина села и тихо проговорила:
- Я собираюсь вернуть твои деньги, свои деньги, своё оружие и своё счастье. Для этого мне нужно, чтоб меня увезли на Пашкин остров и поместили в госпиталь миссионеров. А дальше... — Тина дёрнула плечом, — как карты лягут.
- Охо-хо... Как же я тебе завидую! На том острове, когда я была свободна... Я про Ирша тогда и не слышала ещё... Охо-хо... Деньги возьми в сейфе, — Тать-Яна показала глазами, где, — лодку возьми мою, я всё равно ей не пользуюсь. Она называется «Янка», ключи спроси у Мирона. Как же я тебе завидую... Ладно, поди с глаз долой, паршивая девчонка, храни тебя бог.
И перекрестила выходящую девушку.
***
- Мирон, нужна помощь. — Тина смотрела на кузена, проверяющего подковы у коня. Тот молча закончил своё занятие, пошёл в угол конюшни и тщательно вымыл руки под краном. Вернулся, встал чуть ли не навытяжку и сказал:
- Тина, ты можешь рассчитывать на меня. В любом деле! Я не Ирш, я за тебя жизнь отдам.
- Ирш... Ты почему отца по имени зовёшь?
- А он мне не отец. Я по группе крови это понял. Я не могу быть его потомком. Да это и глазами видно, так ведь?
- Н-ну... Я догадывалась.
- Так что за авантюра, Тина?
- А... Яна знает, что ты в курсе?
- Не-а. Зачем маму расстраивать? Она у нас славная... А я, когда про Ирша узнал, такое облегчение испытал! Он ведь и ко мне клинья в детстве подбивал.
- Что?!
- Да-да. Не вышло ничего — я матери пожаловался. Мне тогда лет десять всего было, я изо всех сил хотел папу любить, а он... Скот.
- О боже... Жаль, что я его не убила.
- Да ладно, в другой раз убью сам. Так что мы творим?
Тина села на брикет прессованного сена и начала подробно рассказывать Мирону свой план. Тот молча выслушал её и задал лишь один вопрос:
- А если Алана не будет в госпитале?
- Тогда мы побудем там, пока с меня не сойдут прыщи и как-нибудь свалим с острова. Но он там! Поэтому ты доставишь меня к миссионерам, не снимая противогаза вернёшься на «Янку» и отправишься домой. И вот ещё что: если так получится, что я не вернусь на этот остров, поедешь в Теремочки, найдёшь Таллу, тамошнюю ведунью и заплатишь ей три золотых монеты. Найдёшь?
- Найду...
- А теперь пойдём в дом и посмотрим на компьютере маршрут.
***
«Янка» ткнулась носом в берег протоки, что огибала территорию госпиталя миссионеров. В прибрежных водах пираты дважды подходили к красивому судёнышку с форсированным турбодизелем, но оба раза отходили как могли быстро: на борту лежала женщина с такими жуткими струпьями по лицу и рукам, что оторопь брала. Сопровождал больную общительный кретин в противогазе и резиновых перчатках до локтей. Он подробнейшим образом расспрашивал, как проехать к госпиталю и при этом крепко держал собеседника за локоть... Но противогаз не снимал. Напуганные вусмерть пираты отбивались, как от чумы и только тыкали руками в устье протоки — туда, туда! Ни за какие коврижки они не взяли бы этот катер, даже с приплатой... Хлорки не напасёшься отмывать!
Мирон примотал швартов к столбу, вкопанному в каменистый берег, вернулся на борт, взял Тину на руки и вновь сошёл на берег. Он понёс «больную» к калитке, через которую госпитальеры спускались к протоке. Там он нажал кнопку звонка и стал ждать.
- Мирон, да поставь ты меня на землю. Тяжело же!
- Тихо. Виси натуральнее, идёт кто-то.
Калитка приотворилась и сестра в белом халате и чепце спросила по-английски:
- What happened? (Что случилось?)
Мирон призадумался и выдал:
- This is my cousin. She got sick! (Это моя кузина. Она больна!)
- It scares .. What about her? (Ужас... что с ней?)
- А кто бы знал... Вот горит вся, пока довёз — струпьями покрылась... Save her, do not let die! (Спасите, не дайте помереть!)
- Юноша, да снимите вы противогаз, я ж вас почти не понимаю!
- Руки заняты.
- Ох! Точно... Сейчас носилки будут, подождите.
Сестра стояла в проёме и не пропускала их. Более того, она прикрыла калитку так, что оказалась едва ли не зажата между ней и столбом ограды, к которому та примыкала в закрытом положении. Взбудораженная Тина одним глазом видела, что медичка нервно как-то посматривала назад, во двор, на что-то, что там происходило, что не было видно снаружи... Она соскочила с рук брата и, расстегнув кобуру, вынула пистолет. Мирон резво поймал её поперёк туловища, отнял оружие и закинул к себе на плечо попой кверху.
- Совсем плохая, не понимает, что творит, — засовывая парабеллум за пояс, невозмутимо проговорил он, хрюкая клапанами противогаза.
- Да-да! Ничего страшного... Тут пираты и не такое творят иной раз. Да и рыбаки немногим лучше, надо сказать... — сестра распахнула калитку и посторонилась, — кладите её как-нибудь.
Позади неё, во дворе, стояла каталка с пластиковым боксом типа парник. Стала ясна причина задержки: колёсики маленькие, по мелкому гравию дорожки катились с трудом. Вторая медсестра, с очками на кончике носа, стояла рядом и обмахивалась чепцом, было видно, что она спешила, как могла. Мирон вошёл во двор и попытался уложить тело кузины на каталку. Та же, старательно изображая дохлятину, совсем не помогала ему и потому едва не приземлилась на щебёнку. Взмокшая сестра кинулась на подмогу и пока первая закрывала калитку, вдвоём с Мироном они с горем пополам уложили тело в парник. Застегнув клапан, очкастая повернулась к ключнице и что-то сказала на непонятном языке, певучем, мягком:
- І куди цю падаль?
Та ответила что-то на том же языке:
- Та нехай Дарина вирішує!
Взяла Мирона за рукав двумя пальчиками:
- Wait please! (Пожалуйста, подожди!)
Парень посмотрел на неё сквозь стёклышки противогаза и кивнул — похоже было, что эти две пичуги способны щебетать на любом языке, хоть на суахили. Та же вынула из кармана халата портативную армейскую рацию и на непонятном языке о чём-то спросила кого-то:
- У нас дівчина-підліток з шкірними порушеннями і без свідомості. У приймальний покій або відразу в карантин?
Кто-то вполне понятно уточнил: «Інфекція?» — и, получив непереводимый ответ от медсестры («Не розумію»), сказал приятным, низким женским голосом:
- Okay, go here. (Ладно, идите сюда.)
Ключница спрятала рацию и махнула ладошкой:
- Идёмте!
Мирон снял противогаз и взялся за каталку, девушки взглянули на него с благодарностью.
Посыпанная гравием дорожка привела их к служебному входу, где женщина лет сорока с хвостиком, красавица просто невероятная, встретила их со стетоскопом и электронным тонометром. Разглядывая неземное лицо дамы, её ладную, девчоночью фигурку, Мирон едва не опрокинул каталку. Врач сурово посмотрела на него, надела на лицо марлевую масочку, что до того висела у неё на шее и стала расстёгивать замок бокса. Изнутри донёссня неслабый запашок гниющей плоти и Мирон впервые задумался: а не кончится ли эта затея реально плохо для его кузины? Что-то уж явно и неоднозначно полопалась её кожа, и сукровица из трещин прямо течёт, а уж сыпь — так глаза бы не глядели... А тут ещё и запашок появился — на ветерке-то незаметно было.
Меж тем врач, в некотором замешательстве, замерла над больной, опасаясь прикладывать к ней стетоскоп. Не то, чтоб она боялась заражения, нет. Она боялась причинить боль несчастной страдалице.
- How long is it going on with her? (Давно это с ней?) — спросила врач Мирона. Тот почесал макушку и с сомнением ответил по-своему:
- Ну вчера ещё ничего не было, даже лёгкого недомогания не наблюдалось. А вот утром... А сейчас — вообще ужас!
- She ate something unusual? Maybe is oral sex? (Она ела что-то необычное? Может быть — оральный секс?)
Мирон задумчиво посмотрел на Тину: та едва не давилась от сдерживаемого смеха, подёргивалась и попискивала самым неприличным образом. Он снова почесался и задумчиво произнёс:
- Второе вряд ли, а поесть могла. Она не местная, а вчера, после банкета... Ну, местная кухня, всё такое...
- You it was it shown other doctors? (Вы её другим врачам показывали?)
- А? Оther... Нет, это на катере началось. Сюда ближе всего, да и про ваш госпиталь легенды ходят. Извините.
Врач сверкнула на Мирона очами поверх масочки и таки послушала бьющуюся в конвульсиях больную, померила ей давление.
- Ничего не понимаю... Юноша, тащите её вместе с каталкой в карантинную палату. Сестра, покажіть куди! — Это врач произнесла уже на неизвестном наречии.
Внутри здания было не то, чтобы прохладно, но воздух был явно кондиционирован. В карантине Мирон переложил кузину на кровать и сел рядом на стул. Медсестра с каталкой спешно ушла, видимо, потащила инвентарь стерилизовать.
- Тина, ты как себя чувствуешь, а? — голос Мирона был нешуточно встревоженным.
- Да нормально всё, спасибо. У калитки малость перенервничала — почему-то подумала, что охрана прибудет. — Тина открыла глаза и поднялась на локте. — «Мэйби из орэл секс?» — и снова захихикала.
- Ага. Всех бы с этого дела так корёжило! Тин, ты б себя в зеркале видела.
- Да я руки-то вижу. Рожа такая же?
Мирон кивнул.
- Если хоть один шрамик останется, передашь Талке от меня не три золотых, а три шишки на её умную голову.
- Угу.
- Пистолет отдай. И тихо! Кажись, ангел летит... — девушка сунула парабеллум под пояс штанов и одёрнула широкую блузу.
Врач вошла в сопровождении маленького дядечки, продолжая начатую ещё где-то в коридоре фразу:
- ...the spell or even a local rubbish, which they then have fun. (...заклятие или ещё какая-то местная дрянь, которой они тут развлекаются.)
- We will look now... (Сейчас посмотрим...) — мелкий дядечка надел на кончик носа очки и стал напяливать резиновые перчатки. — And you, youth, wait in a corridor! (А вы, юноша, подождите в коридоре!)
Тина вынула оружие, сняла с предохранителя и дёрнула кругляшки затвора.
- Молодой человек, заберите эскулапа в коридор, мне с ангелом почирикать нужно!
Мирон взял остолбеневшего доктора за локоть и вывел из палаты. Дверь за ними плотно прикрылась.
- И что всё это значит, сударыня? — упёрла руки в бока ангелоподобная врачиха. Очи её едва ли молнии не метали.
- Сядь, тётечка. Вот стульчик, прижми попу, будь добра? — Тина указала дулом на стул, где только что сидел кузен. Врачиха снова зыркнула на неё глазищами, посмотрела на пистолет уже с неким пиететом и присела на краешек.
- Тебя как звать, ангел ты бескрылый? — Тина уселась на кушетке по-турецки, и свесила пистолет меж колен.
- Дарья.
- Русская, что ли?
- Украинка. Но по-русски говорю.
- Не, давай по-нашему. Можешь?
- Могу. Я тут уже семь лет работаю... Выучила.
- Вот и славно. Меня зовут Тина, я дочь президента республики. Ты, Дарья, прости меня за маскарад — это не для тебя, для пиратов сделано. Мне же просто надо было сюда попасть, я тут человека ищу.
Врач стащила масочку с лица и сказала, глядя в пол:
- Тина, кто б ты ни была, но в госпитале, в этих стенах, даже пираты не устраивают разборок.
Тина поставила пистолет на предохранитель и кинула на постель.
- Никаких разборок. Тут вот что: два месяца назад мой друг был убит выстрелом в голову. Есть надежда, что он в коме и в вашем заведении. И если это так, я перечислю на ваш счёт последнюю рубашку...
- В голову? У нас есть коматозник с дробовой контузией! Молодой мальчик, меньше двадцати... Как раз около двух месяцев назад его к нам и привёз местный рыбак.
- Дарья!
- Можно звать Даша.
- Даша, милая, родная, можно мне посмотреть?.. — Тина прямо-таки взлетела с кушетки и приземлилась перед сидящей врачихой. Та посмотрела снизу вверх и с сомнением произнесла:
- Не думаю, что в таком виде стоит ходить по госпиталю: велик риск инфицирования...
- Даша, да это зелье, ты права была! Я специально ведьмина бульончика хлебнула, чтоб на жабу стать похожей. Ну не веришь — Мирона спроси! Даша, позволь мне, хоть глазочком... Я должна знать!
Врачиха сжала зубы и зашипела, кипя от ярости. Стравив пар, сказала вполне нормально:
- Прости, нет. Давай так поступим: я тебе фото принесу. Мы его сфотографировали и разослали изображение по СМИ, в надежде, что его опознают родные. Но тщетно... А ты посиди в карантине! Я сейчас вернусь.
Ангел выпорхнул, а Мирон вошёл в палату и присел на стул.
- Судя по воплям, Алан здесь?
- Да. Слишком много совпадений! Даша сейчас фото притащит.
- Ну и славно. Я очкарику про ведьмин бульончик рассказал. Он по-латыни выматерился, снял очки и свалил.
Вернулась Дарья с ноутбуком.
- Вот, смотри.
Тина посмотрела и прижала ладонь ко рту... Слёзы брызнули и потекли по корявым щекам.
- Господи... Алан! Алан! Он жив, Рон, он тут... Даша, милая, родная, это же самое главное! Алан живой!
Врачиха закрыла ноутбук и вопросительно посмотрела на посетителей. Тина утёрла глаза Мироновым платком и сунула его себе в карман. Тот тоже смотрел на кузину вопросительно.
- Что дальше делаем, Тина?
- Ты — надевай противогаз и вали на «Янку». Как только прибудешь на остров, успокой маму и рассчитайся с Таллой. Золотом.
- Хорошо... А ты?
- Я?.. Меня вот Даша перекисью водорода потрёт пару дней, да будем Алана спасать.
Дарья посмотрела на молодых людей и слегка ехидно спросила:
- I still have the right of the word? (А я имею право слова?)
- Теперь нет, родная! Теперь будешь делать всё, что я скажу, — и Тина снова взялась за парабеллум.
***
Тина стояла у кушетки Алана и смотрела на него. Милое, такое родное лицо... И чудовищная рваная рана на лбу, где заряд дроби сорвал лоскут кожи, проделав глубокую брешь в скальпе. Мягкий свинец не пробил кости, он лишь нанёс страшный удар, вызвав сотрясение мозга и, как следствие, кому. Теперь, спустя время, от лба к темени, мимо виска, проходила розовая дорожка шрамовой ткани.
В палате находилось несколько медицинских приборов и аппаратов, к Алану были присоединены проводки и трубки, на мониторах что-то показывалось, по трубкам что-то протекало. Что-то ритмично попискивало, что-то капало в дозаторах капельниц — казалось, что в палате идёт какая-то своя, активная аппаратная жизнь. И лишь сам Алан оставался безжизненным…
- Тина, Алан в таком состоянии уже более двух месяцев. Ему не становится лучше. Мы делаем всё, чтобы ему не становилось хуже.
- Даша, а кто привёз его сюда?
- Рыбак. Привёз на боте, положил на землю у калитки, позвонил в звонок. Дождался, когда откроют, молча повернулся и ушёл. Тут часто так роблять... Ми звиклися.
Даша стояла чуть в сторонке от Тины и смотрела в окно. На самом деле она испытывала смешанные чувства: с одной стороны ей хотелось надрать наглой пацанке задницу и поставить её в угол. На колени. На горох. Но парабеллум был веским аргументом против подобных действий, а соплячка не расставалась с оружием даже в ванной. С другой стороны, она видела, что девочка искренне любит своего мальчика и ей хотелось помочь любящему сердцу, но кома безжалостно возражала этому светлому порыву.
- Даша, давай начистоту? Ты не можешь ему помочь? Только отвечай без увёрток!
- Да. Нет. Не могу. Это в воле божьей, я делаю всё, что возможно. Но вывести его из комы... Нет. Однозначно нет. Тут я бессильна.
- А почему ваш госпиталь заклят от духов? Ведь…
- Не продолжай! Объясняю: духи могут лишь слететься на кровь и смерть, больше от них никакого проку. Поэтому тут им места нет и не будет! Хотите жатвы? Милости просим прочь от госпиталя.
- Ты в это искренне веришь? В бесполезность духов?
- Так.
- Ну и дура. Я сама дух, между прочим. Полукровка. Послушай, Даша, ты хочешь помочь ему и мне? Только по-честному, без кривляний.
- Да. Я хотела бы вам помочь.
Тина повернулась к врачихе, подошла вплотную и погладила её по волосам. Подняла пальцем за подбородок (Тина выше ростом на пол-головы) и заглянула в глаза. Потом отошла на шаг и протянула парабеллум рукояткой вперёд.
- Возьми. Не хочу оказывать на тебя давления. Возьми же!
Даша посмотрела на оружие и оттолкнула от себя.
- Верю. Убери и всё. Говори!
- Даш, ты можешь верить во что хочешь. Так же, как и я. Но... Я точно знаю, что могу помочь Алану. Не спрашивай — как. Просто я могу. Давай поступим вот как: помоги мне вывезти Алана за ту калитку, в которую я вошла. Ну... Свежий воздух ведь ему не повредит?
- Нет.
- Так вот... Мы с тобой выкатим каталку за калитку и там я сделаю для Алана всё, что я могу для него сделать. А ты меня проконтролируешь. Поверь, я не хочу тебя ни в чём убеждать, не собираюсь тебя ни коим образом унизить или поставить под сомнение твою компетентность. Просто... Давай устроим Алану прогулку за калитку. Хорошо?
- Хорошо. Но! При одном условии: ты будешь вслух и внятно пояснять всё, что ты делаешь.
- Да запросто. Но не по-английски — не люблю я этот уродский язык. Кстати, а что за такая красивая речь, на которой общаются медсёстры? Плавная такая, мягкая…
- В смысле? Вот это? — Даша быстро проговорила несколько слов на том самом непонятном языке: — Ти, напевно, дуже любиш цього хлопцеві? (Ты, наверное, очень любишь этого юношу?)
- Ну да! Похоже на русский немножко.
- То мова. Украинский!
- Красиво... Ну что? Взяли?
- Right now?.. (Прямо сейчас?..)
- А чего тянуть...
***
Они установили каталку в тенёчке, у самой воды. Даша села на камень и сосредоточилась, внимая происходящему. На ногах её лежала винтовка М16: снаружи забора всё же небезопасно. Тина погладила Алана по волосам, провела пальцем по шраму и поцеловала его в лоб. Потом встала так, чтоб быть лицом к Даше и сказала:
- Я сейчас помолюсь духам-целителям. Слов молитвы ты не поймёшь, это язык древних. Тут уж... — она дёрнула плечом, — извини.
И принялась бормотать заклинание. Пара духов дали ей знать, что слушают её.
- Отозвались. Духи-целители, прошу вас, помогите этому раненому прийти в сознание и вернуться к жизни смертных. Заклинаю вас простыми словами и прошу вас о помощи бескорыстной и скорой... И эт, братцы, вы как-то можете в видимом спектре? А то Даше не видно нихрена!
Духи-целители в некотором ступоре посмотрели на Крис. Та пожала плечами и ткнула пальцем в сторону ангела. Они оглядели Дашу с долей скептицизма, но, не найдя в ней никакой веры, протаяли из воздуха. Один в образе самой Даши, другой — в образе маленького очкастого доктора. Дух-Даша подошёл к Тине и жестом велел ей отойти к Даше-ангелу. Дух-доктор взял Крис за локоть и придержал у каталки. Тина села на соседний с Дашей валун и замерла, Крис кивком спросила: что делать? И тоже приобрела видимость. Водянистую, некачественную, но... Видимую. Даша-ангел в недоумении посмотрела на Тину, потом на Крис и с некоторым беспокойством — на саму себя.
- Тина, что это такое? Переведи, пожалуйста?
Тина молчала и тупо пялилась на Алана коровьими глазами. Крис повернула голову и шепнула:
- Даша, я тут! Это духи-целители, они лечат Алана. Я тоже занята, не лезь! Просто смотри...
Меж тем, духи вовсю шуровали в теле Алана, восстанавливая нарушенное и связывая разорванное. Дух-Даша выглянул из тела больного и сказал Крис:
- Ты это... Гладь его по телу от живота к горлу. Ага, снизу вверх.
Потом посмотрел на Дашу-ангела и развёл руками — типа, без комментариев. Даша-ангел вновь посмотрела на Тину и... И поняла, что в эту сторону смотреть незачем. Поэтому сосредоточилась на каталке. А там...
Крис-жидкая-копия-Тины пассами гладила Алана от живота к горлу, дух-доктор и дух-Даша шмыгали по телу парня туда-сюда. Шла работа. Алан периодически вздрагивал и слабо вскрикивал, духи то скрывались внутри него, то высовывались и переговаривались на древнем языке. Лишь Крис всё стояла у каталки и пассировала над телом. В какой-то момент дух-доктор вынырнул из пупка Алана и жестом заставил Крис замереть. Посмотрел задумчиво куда-то внутрь лежащего на каталке тела и, кивнув, снова исчез из виду. Крис постояла несколько секунд, посмотрела на пуп Алана и пошла к Тине, где и исчезла из виду, слившись с телом.
- Тина, ты здесь? — Даша потормошила девушку за плечо.
- Ну да. Даш, ты не кипи. Там от нас сейчас ничего не зависит…
- А что там происходит-то?!
Тина посмотрела на ангелоподобную врачиху и брякнула:
- Да хрен его знает!
Внезапно тело Алана дёрнулось судорожно, грудь поднялась от глубокого вздоха и оба духа-целителя вышли из юноши прочь. Постояли рядом с каталкой. Дух-доктор повернулся и сказал пару фраз на древнем наречии, а дух-Даша размашисто перекрестил лежащее тело. А потом они оба просто исчезли.
- Тина, что он сказал пред уходом?
- Сказал, чтоб мы его не будили, пока сам не проснётся и чтоб напоили водой, когда попросит.
Они встали с камней и подошли к каталке. Было видно, что Алан спит обычным человеческим сном. Веки его подрагивали, грудь поднималась и опускалась ровным дыханием, слышалось сопение... Просто спит человек!
- Даша, у тебя рация с собой? Ты спой своим, чтоб воды принесли. Не с протоки же Алана поить... — Тина протянула руку, чтоб погладить его по волосам, но остановилась на полпути, вспомнив наказ духа-целителя. Даша отошла в сторонку, вынула рацию и пропела в неё своим грудным голосом что-то, скорее всего, про воду:
- Сестра, принесіть сюди глек чистої води! Так, на берег протоки.
Минут через пять подошла медсестра-ключница со стеклянным кувшином, встала рядом с каталкой и собралась уже что-то спросить, но ангелоподобная врачиха приложила ей палец к губам.
- Тс-с-с...
Та молча кивнула и уставилась на Алана. Тот нахмурил брови, крутнул головой и попытался повернуться на бок. Каталка под ним заходила ходуном, затрещала в сочленениях и... Алан открыл глаза. Осмотрелся, чуть улыбнулся Тине и прошептал:
- Воды.
Даша с Тиной помогли ему принять сидячее положение, а медсестра поднесла к губам кувшин. Юноша долго пил, прерывался, переводя дыхание и вновь припадал к живительной влаге. В кувшине осталось с пол-стакана, когда он наконец-то утолил жажду. Посмотрел на оставшееся. Подумал. Громко отрыгнул воздух и допил воду. После этого вновь осмотрелся по сторонам с выражением полного недоумения, глянул в лицо Тине, врачихе... На ней он невольно задержал взгляд. Потом ещё раз посмотрел на пустой кувшин в руках ключницы и спросил:
- Где я?
Тина растерянно посмотрела на Дашу. Та слегка задумалась и ответила:
- На всех картах это место называется остров Талок. Это часть Олского архипелага, чисто номинально — находится под юрисдикцией Олского командората. А на самом деле, это пиратская база, известная под названием Пашкин остров.
Алан сомкнул веки и, казалось, задремал. Губы его сложились знакомым Тине с детства образом: тонкая нижняя слегка поджала верхнюю к зубам. Лицо парня из-за этого приняло этакое высокомерно-презрительное выражение.
- Поехали за забор, а? Пока чёрт не принёс какую-нибудь паскуду... — Тина взялась за ручку каталки. Ключница подала Дарье кувшин и взялась за вторую ручку. Вдвоём они споро покатили Алана к калитке, ангел осмотрела окрестности, надела ремень винтовки на плечо, вздохнула и последовала за ними. Было видно, что она разочарована, удручена и... и в то же время — рада. Рада исцелению больного, удручена ошибочностью своего неверия в пользу духов и разочарована тем, что так и не поняла ничего из увиденного и услышанного на берегу протоки во время лечения. Она подспудно надеялась узнать что-то новое, научиться чему-то неизвестному, постичь некие не постигнутые до сих пор тайны. А тут... Какая-то недостойная клоунада и полнейшая непостижимость произошедшего. Ну, то есть, абсолютное несовпадение по масштабам: выход из комы безнадёжного пациента, событие едва ли не сенсационное и какое-то непристойное мельтешение гротескных персонажей, недостойное даже для невежественных скотоводов в каких-нибудь бедуинских пустынях.
yaplakal.com