Продавец проклятий (путь во тьме)

Помню, что давным давно слушатели Черного зайца обвиняли меня что Путята и Рыбаков трансвеститы пидарасы, при этом часть слушателей обвиняли меня в гомофобии и патриархате. В чём только меня не обвиняли, однако раскрывая потихоньку карты я всё равно обманываю всех недовольных паралельно тролля каждого кто на это ведётся. Все части связаны, всё имеет смысл, каждая часть это кусочек пазла, который можно крутить по всякому, а ракурс на общую историю всегда отличается. Ну конечно это не только фантастика, это ещё и сатира. Это не ужасы, это обыкновенная сатира автора не принимайте близко к сердцу

Оууу благодарю за пояснение, господин Выродок Валерьевич))), про Павла Петровича, я перечитаю. Про Рыбакова и Путяту, да он не убил, в переплавку сдал, но переплавка подразумевает уничтожение всей накопленной памяти и опыта на текущий момент, это после пояснений автора в последних главах, такое "условное убийство". На момент когда Рыбаков избавился от напарника/цы мы не знали об их прошлом, а сейчас они оказались братом и сестрой, и как только появились их имена в рассказе как молнией в мозгу "а детишки то не жильцы... они не выберутся из заварушки".
Пасиба что вернул ребенку глаз))!

Это сообщение отредактировал maladesss - 11.04.2025 - 16:30

пожалуйста

Обожаю темы Выродка когда появляются в ленте или в почте по рассылке, эти серии рассказов уже несколько месяцев настроение поднимают. Проникаешься сюжетом, создаешь где то в воображении эту вселенную, живешь в ней мимоходом во время выхода глав, если персонаж который тебе симпатичен отргебает мысли "от суки любимчика обидели"))) Одни из немногих тем где приятно почитать комментарии, всегда неожиданные то в города играют на 100500страниц, то стишки. Отдельный кайф что автор сам участвует в комментариях, поясняет какие то моменты, может поржать, а может и поспойлерить немного)))

Это сообщение отредактировал maladesss - 11.04.2025 - 16:50

отмечусь спасибом Валерьечу...

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Сегодня будет?
Просто скучное утро, жду.

Присоединяюсь!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Пока можно почитать: Jamuja и его четыре части Небыль

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Уважаемый VВ! Очень соскучились по Вашему произведению, хоть снова начинай читать! И вопросы,вопросы! Что же дальше?

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Пятую жду!)

Размещено через приложение ЯПлакалъ

глава 23

В коридоре за сломанной дверью стояли сразу три рыжика. Едва только он переступил порог, как они сразу потянулись к нему. Саня замешкался и, запнувшись, едва не упал, но они его не тронули, только окружили и стояли рядом, покачиваясь. Всё их внимание было обращено к шкатулке. Где-то недалеко кричала Путята, но слов было не разобрать. Её голос тонул в вое сирен и невнятных предупреждений невидимого диспетчера.

"Внимание! Нарушение безопасности...Внимание. Нарушение технической изоляции пятого этажа...Переход на резервные источники питания...Всем сотрудникам второго этажа, срочно покинуть... Да господи - позовите уже Гончих! Вы же видите - роботы не справляются! Они уже по всему зданию расползлись! Сукины дети!!!"

Саня, который до этого думал, что с потолка вещает запись, а не живой человек, аж рот приоткрыл от удивления, но вовремя спохватился и пошёл за вьющейся медной проволокой. Туда - откуда доносились крики Путяты. Рыжики медленно пошли следом за ним и от такого сопровождения было немного напряжно.

Он увидел девочку, храбро подпрыгивавшую перед высоким рыжиком с тремя головами. Это был не тот шестирукий, к которому он обращался в мыслях, но это явно был один из них, обладатель экстрасенсорных способностей. Рыжик при помощи проволоки поднял брата Путяты над своей головой и не собирался опускать вниз несмотря на угрозы. Девочка пинала рыжика ногами, лезла на него с кулаками, злилась всё больше и больше, а маленький Серёга только смеялся.

— Прекрати, сестра. Ему же надо с нами как-то разговаривать? У него нет рта, сестра.

— Мне плевать! Скажи ему, чтобы он тебя отпустил! Мы уходим! Это не наши проблемы! Отпусти его - мразь!

— Он говорит, что вспомнил, как целовался с тобой за гаражами.

Кулак девочки бессильно замер в воздухе. Она закрыло лицо ладонями, села на пол и зарыдала.

Саня подошёл ближе. У рыжика не было рук. Более всего он походил на обрубок дерева с накинутой поверх накидкой из лоскутов человеческой кожи. Ноги, длинное туловище и шея, торчащая из накидки, а на шее три... Х-м. Ошибся. Одна голова, просто она была выпуклой, а с каждой стороны у неё имелось по отдельному лицу. Лица, словно гипсовые маски, только из красного металла. Очень странно, а сначала показалось иначе.

— Сестра, не плачь. Сестра, они помогут нам, — утешал её сверху мальчик.

— Извините, что вмешиваюсь, но я бы хотел спасти своего сына, — вклинился в разговор Саня. — Он ниже этажом. Из него хотят...

Серёжа опустился вниз и завис напротив Курамонова.

— Ты опоздал, — сообщил он. — Нужно было сразу включить шкатулку. На улице уже 1 сентября. Десять часов утра. Через час начнётся торжественная церемония.

— Как? — не поверил своим ушам тот. — Да мы же в комнате и просидели-то всего ничего.

— Вы пробыли там двенадцать часов, — безжизненным голосом сообщил ребёнок. — Сентябрят уже увезли на центральную площадь. Мы поможем вам, так велел Скопидом.

— Охереть... Путята, ты слышала? Двенадцать часов просидели!

— Да мне плевать! Плевать, понимаете? — плача, ответила девочка. — Этот город давно проклят. Тут ничего не осталось, ради чего нам жить! Мы боялись только родителей...Мы их убили! Нам... У меня только брат остался. И всё! Все друзья - вон!

Она махнула рукой на рыжика.

— Нет больше друзей и одноклассников. Они - не дышат. Они - не живы. Они - кресты над могилами...Он что думает, я поверю ему, что он был Максимовым?

Саня понял, что от пережитого у девочки началась истерика. Нужно было её как-то успокоить, но как? Сидит тут в одном халате, босая, простудится ещё...

Точно.

— Серёга, попроси дылду, — он кивнул на рыжика с тремя лицами, — нужно найти твоей сестре нормальную одежду. Желательно, женскую.

Рыжик сразу же развернулся и выпустил из своего тела клубок проволоки и та со стрекотанием устремилась куда-то в глубину коридора.

— Сейчас найдёт, — пообещал мальчик, — но, возможно, она будет грязной. Мы убили всех институтских на этом этаже и продвигаемся вниз. Полная зачистка займёт около часа. Они повсюду включают роботов и сопротивляются.

— И ещё Гончие могут нагрянуть, — припомнил Саня.

— Пусть приходят. Мы их не боимся, — погрозил куда-то в сторону мальчик и принялся хвастаться. — Я сейчас, знаете какой сильный? Я вижу на тыщу метров вокруг! Я вижу каждого рыжика и могу подсказывать, как им лучше бить институтских. Там сейчас такая свалка идёт! Ух! Только те, которые в батисферах сидят, они ещё не с нами. Они думают, что они пришельцы, но мы их не трогаем, пусть сидят, пока не вспомнят. А они вспомнят, главное зелёнки им дать.

— А сейчас кто со мной говорит: Серёжа Рыбаков или другой какой мальчик? — строгим голосом спросил Саня и тот сразу скис, а потом принялся извиняться.

— Его Марк зовут, — представил он трёхлицего рыжика. — Он сказал, что пойдёт с вами и будет помогать, потому что сегодня тот самый день. Так велел Скопидом. Мы поможем вам вернуть сына. Мы доедем с вами на лифте до филармонии, а потом назад, за периметр.

— Нет! — вытирая слёзы, отказалась Путята. — Мы с братом уезжаем за город сразу, а вы - как хотите.

— Сестра - не спорь! Так решил Скопидом.

— Да плевала я на него. Он шизик. Он такой же, как все взрослые.

— Сестра, Марк сказал, что ты не в том положении, чтобы решать. Он сказал, что отпустит меня, как только мы заберём сына этого дяди. А если ты будешь спорить, нам предъявят за убийство родителей. А что такое - предъявят? Аааа, понял. Соглашайся сестра.

— Дурак! Вы все - дураки! Ясно вам?

Рыжик с тремя лицами не ответил. Вместо этого он подал ей на проволоке ком мятой одежды. Путята ощупала ткань, поднялась на ноги и потребовала, чтобы все отвернулись.

— Лучше в комнате спрячься, — посоветовал сердобольный Саня, а я тебя спиной прикрою.

— Ага. От них спрячешься, как же — буркнула недовольно девочка, но одежду взяла и последовала его рекомендации.

Пока её ждали, Саня снова задумался, искоса поглядывая на рыжиков. Столб впереди и ребёнок в воздухе болтается, а позади трое, похожих на окровавленные скелеты в лохмотьях из человеческой кожи. Если бы не знал, что это просто дети, испугался бы до усрачки. Но ведь они не простые дети? Правильно? Ради чего я здесь? На хрена мне это всё надо?

"Я ведь тоже, по сути, манипулирую Курамоновым, словно кукловод, — думал он. — И тоже следую некой программе. Да, если всё разложить по полочкам, получается: и я, и он, и они, все вокруг, всё это ради его сына, которого надо спасти - во чтобы то не стало. А его сыну вообще надо, чтобы его спасали? Вот так вот посмотришь на этих детей, на Путяту эту... Кстати, что это за имечко такое? Путята. Маразм какой-то. Вечно у людей мода называть своих детей свежо и оригинально, в честь каких нибудь проходимцев. Так вот, посмотришь на них, а им этого ничего и не надо. Не надо их спасать. Наверняка ведь так будет. Явимся его спасать, а он скажет - "Пошёл на хуй, папа". И будет прав. Бессмысленная родительская опека. Хоть бы день для себя пожил. Почему у нас не как у птиц? Вылетел из гнезда, разбился - значит такова воля эволюции. Значит крыльями не научился махать. Не твоё это. Корми червей, значит. Нет, лезем упрямо, в чужую жизнь вмешиваемся, ковыряемся в ней, будто имеем на это право. Вот если бы у меня был сын, Курамонов, ты только не обижайся, я бы ему поджопник и пусть он в 18 лет, из гнезда, свои ходом".

Рука Курамонова ожила и вопреки его воле брязнула его по лицу. Это несчастный Степан Андреевич выразил своё мнение по поводу его мыслей. Выглядело всё со стороны крайне нелепо и даже Серёжа Рыбаков забеспокоился и спросил: всё ли в порядке?

— Шизофрения у меня на старости лет, — облизав пересохшие губы, отозвался Саня. — Воды бы мне. Пить хочется.

Трёхлиций рыжик, которого звали Марк, с готовностью выпустил ещё один пучок красной проволоки и она поползла искать воду для страдающего Курамонова.

Путята переоделась в мешковатые, рабочие штаны на лямках, поверх которого она надела всё тот же халат. Рыжик видимо не смог найти для неё нормальной обуви и ей пришлось обойтись тапочками. Но всё же лучше, чем босыми пятками по здешней антисанитарии.

Сане подали воды в пластиковой бутылке. Сначала пришлось освободить нижнюю половину лица от грязных бинтов и только уже потом он смог утолить жажду. В последнюю очередь, разумеется. Ведь сначала он на правах взрослого предложил эту воду детишкам, а когда они напились, он допил остатки. А потом он попросил Марка отвести их к лифту. И вот тут Саня впервые увидел, как взаимодействуют между собой рыжики. Те трое, что стояли всё время позади них, вышли вперёд и пошли первыми.

— Он говорит, что не может контролировать много последышей, — сообщил Серёжа, опускаясь на пол. — Мне придётся идти пешком.

— Ну что поделать, мы не гордые, прогуляемся ножками, — попытался пошутить Саня и добавил, кивая на Марка. — Он идёт за на нами?

— Да. Так будет безопаснее. Диспетчеры включили всех роботов и сейчас они ломятся наверх. Не только здешние, со всего Шепелева сюда бегут роботы, а вот Гончих - нет, — наморщив лоб, подтвердил мальчик.

Путята презрительно фыркнула.

Саня пошёл следом за рыжиками. За ним шла Путята, стараясь держаться поближе к брату, и последним полз Марк. Продавец проклятий не мог не отметить, что ему было трудно ходить. Похоже, что в камере, где его держали, особо не разгуляешься. Да что тут ещё скажешь про Терентьева? Устроил, сука, концлагерь для мёртвых детей. Ну вернее, как мёртвых? Технически они мертвы. Их души записаны на амальгаму, но при этом детишки существуют, пытаются себя осознавать, жить как-то, но поскольку они в данный момент - не люди, значит такие вот отморозки, как Терентьев, считают, что у них имеется право использовать их в качестве лабораторных крыс. Наука требует жертв. Ага, знаем. Слышали. Вон они, жертвы науки. По стене размазаны.

Он переступил через останки работника института и не останавливаясь, пошёл дальше. Ещё недавно этот мужчина считал себя особенным. Наверное гордился собой, своими железными руками и электронными платами, но пришла беда откуда не ждали - крысы взбунтовались и оторвали тебе твои красивые руки. Как же ты с ними не справился-то, дядя? Ты же с виду был таким сильным? А вон и друзья твои, тоже сломаны, разбиты и превращены в кровавую кашу. Ну, что поделать, такова наука. Сегодня была ваша очередь принести себя в жертву, такую цену мы платим за прогресс.

Зал с батисферами был измазан жёлтой, красной и даже чёрной кровью. Повсюду валялись изувеченные тела и дымились раскуроченные роботы. Несколько рыжиков сидело наверху, почти у самого потолка, распуская вокруг себя кольца красной проволоки. Они чем-то напомнили Сане рыбаков. Сидят себе на причале и ловят рыбу, а он смотрит на них из глубины. Получается, это он рыба? Где-то неподалёку раздался громкий хлопок. Все дружно начали оборачиваться.

— Один из роботов загорелся. Замыкание, — сообщил Серёжа. — Марк говорит, ничего страшного. Мы не боимся пожара.

— Зато мы боимся. Давайте пойдём быстрее, — попросил Саня — Ну подумаешь, дети поиграли. Предлагаю не обращать внимание.

Ему хотелось отвлечься, абстрагироваться от бойни, которая тут случилась. Дети против взрослых. Мёртвые против живых. Метал против металла. А сколько тут вообще содержалось рыжиков? С этим вопросом он обратился к Марку, пока они шли через зал.

— Сто четыре. Остальные находятся на территории школы, — сообщил мальчик. — Девятнадцать до сих пор думают, что они пришельцы из космоса. Десять рыжиков, кроме нас, на десятом, остальные - движутся в сторону плавилен и складов. Мы собираемся остановить производство амальгамы.

— Тоже приказ Скопидома?

— Да.

— А те рыжики, которые сидят у школы?

— Не знаю. У них какое-то своё задание. Марк их не видит, — задумчиво ответил Серёжа.

— И что потом? Что будет после того, как рыжики захватят институт? — полюбопытствовал Саня.

— Не...

Серёжа не успел договорить. Прямо перед ними с грохотом отвалился кусок стены и оттуда вылез здоровенный сферический робот, передвигавшийся на четырёх ногах, похожих на паучьи лапы. Он, не теряя ни секунды, напал на рыжиков, которые шли первыми, и принялся поливать их вонючей пузырчатой пеной.

"Углекислота?" — удивился Саня, но тут же понял, что это было нечто другое. Пена моментально твердела, превращая рыжиков в неподвижные статуи.

— Прячьтесь за Марка! — закричал Серёжа. — Он говорит, пена убьёт нас, если попадёт на кожу.

Саня попятился, а Путята завизжала, показывая рукой куда-то наверх. Он поднял голову и увидел, как сверху на робота падает нечто с шестью руками. Оно грохнулся на него всем телом, они сцепились и начали кататься по полу, раздавив застывших рыжиков, словно сухое печенье.

— Не бойтесь, это свой, — предупредил их Серёжа. — Один из нас.

Тут Саня и сам уже догадался, кто это. Давешний знакомый из контейнера. Он пытался сломать робота, но сделать это было не просто. Со стороны это походило на возню малыша с гимнастическим шаром. Шар сопротивлялся, отплёвывался пеной, а шестирукий буквально висел на нём, крутил, переворачивал, пытался обнять руками, но робот постоянно выскальзывал.

— Выкидывай его в дыру! — крикнул Саня, болевший за шестирукого, и тот кажется его услышал. Ухватив робота всеми своими руками, он поднял его на уровень груди, потащил к пролому в стене и начал его туда активно запихивать. Робот, естественно, туда не хотел. Рыжик запинывал его ногами, толкал с плеча, а тот упёрся всеми ногами, встал врастопырку и ни туда, ни сюда.

Возникла заминка.

Саня заметил валявшуюся длинную трубу, поднял её и, нацелившись на робота, словно Дон КиХот на ветряную мельницу, побежал помогать. При помощи трубы дело пошло быстрее. А тут ещё и Путята присоединилась: схватилась за самый конец трубы и стала толкать. Толку-то, правда, от её помощи, но как говорится: "умеючи и ведьму бьют" - совместными усилиями они благополучно запихали сфероида в дыру и тот полетел вниз.

— Там глубоко, — сунул нос в дыру любопытный Серёжа, за что тут же поплатился: бдительная сестра больно ухватила его за ухо и оттащила подальше.

— Ай! Я же...Ай! Отпусти!

— Вырастешь - отпущу, а сейчас: слушайся старших!

"В чём-то она права, — подумал Саня, — хотя... Где она та граница, между опекой и деспотизмом? Курамонов вынужден слушаться меня, рыжики - Скопидома, а маленький ребёнок - старшую сестру. Но кто-то же нас всех контролирует? Или мы сами?"

Они пошли дальше, то и дело натыкаясь на трупы работников института и сломанных роботов. Шестирукий рыжик сменил выбывших из строя и теперь шёл впереди, обеспечивая безопасность. Они прошли ряд опустевших контейнеров с выбитыми иллюминаторами, вышли в другой зал, где увидели медленно вращавшуюся центрифугу, а потом дошли до каких-то кабинетов.

— Лекционные, — на ходу комментировал Серёжа. — А там колбы с образцами амальгамы. Их хранят в вакуумных контейнерах, опасаясь окисления. Что такое окисление?

— Долго ещё идти? — недовольно спросила Путята, заметив кабинет с выбитой дверью. Рядом с ним лежала человеческая нога без каких либо признаков остального тела. Ни крови - ни чего. Она пнула ногу и та задёргалась, начала сокращаться.

— Меня сейчас вырвет, — мрачным голосом пообещала девочка.

— Нет. Мы уже почти у кабинета Терентьева. Он последний - видите?

Серёжа указал рукой в конец коридора.

— Всем оставаться на своих местах! — послышался, лязгающий металлом, голос.

Саня и Путята резко повернулись назад и увидели, что в метрах десяти, позади них, появилась Гончая.

— Нет, — прошептала обречённым голосом девочка. — Только не он. Он обещал убить нас при следующей встрече.

Саня только сейчас разглядел, как выглядит настоящая Гончая. До этого, в видении, всё было как-то не так, быстрые смазанные картинки и образы, а тут он понял сразу: с таким монстром шутить нельзя. Это не робот-горничная и не сфероид с пеной, этот сам кого хочешь выебет. Чёрный, перепачканный кровью и маслом, увитый обрывками красной проволоки, он с трудом помещался в коридоре, но чувствовалось, что он с лёгкостью решит и эту проблему, если потребуется. У него были манипуляторы вместо рук с клешнями на конце, а кроме того один из манипуляторов был оснащён огнестрельным оружием. В правом - однозначно был пулемёт, а вот в левом, какая-то трубка с раструбом. Уж не пеной ли поливать собрался? На плече у Гончей красовалась ракетная установка на четыре ракеты. Точно такую же Саня видел в одном из боевиков с Арнольдом Шварцем. В фильме: "Команчи". Он из неё по индейцам стрелял - защищал бледнолицую демократию.

Шестирукий как-то очень ловко перетёк между Курамоновым и девочкой, встав между Марком и Гончей.

— Напрасно, — проскрежетала Гончая, поднимая манипулятор с пулемётом. — Никто не покинет Шепелев. Так было всегда.

— А мы попробуем! — храбро крикнул из-за спины Марка Серёжа, после чего кивнул остальным. — Бежим!

Первой, не дожидаясь отмашки, побежала Путята, за нею Курамонов. Он подхватил на бегу Серёжу и понёс его на руках, и Сане пришлось отметить, что Степан Андреевич не такой уж и козёл - ребёнка своею спиной прикрывает. Реабилитируется прямо на глазах. А позади всех тяжело топал Марк.

Через несколько секунд им вслед полетели пули.

Спасибо,VВ! Порадовали очередной главой!А Гончая одна или и другие там есть ?Что-то запямятовала.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Ну вот, пришел в лабораторию и все сломал. Плохой посетитель из Сани.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Ждёшь, ждёшь новых глав, потом запоем прочитываешь и опять ожидание.

Три. Три дня не заходил в надежде на почитать побольше. 😠
Спасибо и на этом. 🍀

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Ждём продолжение

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Удачно заглянул

А его все нет, но мы подождем

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Тута мистика психиатрическая попалась, кому занести?

Зачитано. Спасибо Автор!
Ждём продолжения...
Читается взахлёб!

Отмечусь, однако. Давно здесь жду.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

глава 24

Перед тем, как все забежали в лифт, он успел оглянуться и нечаянно засмотрелся на драку. Шестирукий стойко держал оборону. Пули Гончей превратили его в решето, но это нисколько не помешало рыжику подобраться поближе и ухватить защитника института за манипуляторы. Сейчас они боролись там, в коридоре. Гончая пыталась поливать его пеной, голова рыжика превратилась в белый пузырчатый ком и, казалось, ещё один удар и всё будет кончено.

— Он справится, заходите быстрей! — крикнул из кабинки Серёжа.

Саня втиснулся в лифт последним. Марк странным образом смог изменить форму и обошёл его, пока он разевал рот на драку. Рыжик пролез в кабинку, никого не задев, и сейчас, скрючившись, напоминал знак вопроса. Он же выступил и за оператора. Сам настроил маршрут на пульте управления, после чего двери закрылись и лифт, потрескивая, начал опускаться.

— Перегруза бы не было, — прислушиваясь к треску, недовольно проворчал Саня.

— Всё посчитано. 350 килограмм. Мы вместе: 300 кг, — бодро доложил Серёжа и принялся увлечённо ковырять в носу.

— А времени сколько? — спросила Путята.

— 10:42. Лифт будет ехать ориентировочно двадцать минут. Марк говорит - успеваем, — беспечно отозвался ребёнок. Он достал из носа козюлю, осмотрел и видимо хотел её съесть, но получил от сестры по рукам и обиженно надулся.

Саня сочувственно похлопал его по плечу.

— Не грусти, пацан. Вырастешь и сможешь есть козюли сколько душе угодно.

— Правда? — обрадовался мальчик. — И вы едите?

— Конечно, — соврал ему Саня. — Каждый день: на завтрак, обед и ужин.

Путята презрительно фыркнула.

Некоторое время ехали в полном молчании, прислушиваясь к гудению лифта, и молчали бы и дальше, но тут лифт остановился и снаружи послышались громкие щелчки.

— Переключается на движение по прямой, — сообщил Серёжа.

— Х-м, а вот любопытно: Терентьев сказал мне, будто бы все Гончие ушли к Грише, как же так вышло, что одна из них оказалась в институте? — сам себя вслух спросил Саня.

— Гончие у Гриши? — испугалась Путята. — Это плохо.

— Чем? Они же теперь не поддерживают институт?

— Ты не понимаешь. Ты же неместный. В Лепрозории - арсенал и подземный бункер, где они хранили самые опасные разработки. А Гриша...

Девочка закатила глаза.

— Он один из лучших инженеров института... Был. Мне про него рассказывали. Он такой же шизик, как и Скопидом. Может даже ещё опаснее.

— Не знаю, мне он показался вполне разумным обрубком, — попытался пошутить Саня.

— Да? Странно. Ты не похож на мертвеца. Те, кто идут от станции через Лепрозорий, обычно до города не доходят, — презрительно фыркнула девочка.

Саня, которого уязвили слова Путяты, тут же рассказал о своей встрече с Гришей и о том, что тот не только его не убил, но и дал с собой часы, показывающие приближение волны и позволяющие смотреть сквозь маскировку.

— А потом? — настороженно спросила Путята. — Ты пришёл к Скопидому?

— Ну-да, не по своей воле, конечно. Я попал к нему, пробираясь по подземным тоннелям из техникума.

— А как ты попал в техникум?

— На лифте. Меня туда друг привёз. Старик. Павел Павлович.

— Угу. Ясно. А ты хорошо знаком с этим стариком?

Саня призадумался. А ведь девчонка-то права. Он ничего не знает про Павла Павловича, да и Курамонов не может вспомнить ничего внятного. Но ведь, а при чём тут это? Он же оказывал помощь, жизнью возможно своей пожертвовал. Почему она спрашивает с таким подозрением?

— Те, кто сидел в Лепрозории, они самые злые и сильные, — не дождавшись его ответа, начала рассказывать девочка. — Они больше всех торчали на зелёнке.

— Это я знаю, — кивнул Саня.

— Значит ты знаешь, как они стали Гончими?

— Нет.

— Тогда слушай...

Путята рассказала, что раньше больные вели себя тихо. Они очень давно разработали металлические скафандры, позволяющие им ходить, но покидали территорию только по ночам. Лазили по свалкам, собирали всякий мусор, старую технику и никому не мешали, и так было до тех пор, пока не стали появляться вышки. А потом по городу поползли нехорошие слухи - начали говорить, будто бы потихоньку пропадают представители городской администрации, различных городских служб и милиции. А ведь тогда они ещё были. Ей про это папа рассказывал. А потом стали говорить о том, что это дело рук банды Гриши. Стали говорить, что он - анархист и замещает обычных людей подменышами. Искусственными людьми, а настоящих людей пускают на зелёнку. И тогда оставшиеся горожане, кто не работал на институт, чтобы спастись - все примкнули к Наушникам. Но сейчас, она считает, что так и было задумано - Гриша выполнял поручение Скопидома, с которым был в большой дружбе. А Скопидом, таким образом, захватил в городе власть и заставил институт выдать каждому горожанину браслет, позволяющий видеть сквозь маскировку. А когда все узнали, что Шепелев превратился в тюрьму, Скопидом заявил, что это происки Гриши и воля Урри, и что горожане - лишь скромные верующие, поэтому нужно терпеть и приспосабливаться. Он призвал верующих строить новые церкви, потому как Урри даёт укрытие всем сирым и убогим. Он сказал, что Урри защитит нас. А больные снова засели в Лепрозории. Они опять вели себя тихо, пока не пошли слухи, что институт собирается уничтожить всех верующих, и вот тогда уже они вернулись в виде Гончих. В металлических скафандрах и вооружённые до зубов. А кто больше всех кричал про опасность института? Скопидом кричал. А потом стал кричать, будто бы Черновол его подсиживает, а она была его правой рукой. Так ей папа рассказывал. Считается, что Гончие защищают верующих от института, но это не так. Институт их боится точно так же, как и все. Они охраняют город. Они убивают не только тех, кто приходит сюда без разрешения, но и тех, кто пытается сбежать из города. Шепелев - это тюрьма. А в Лепрозории больше всего оружия. Там, наверное, столько взрывчатки, что хватит целую область превратить в безжизненную пустыню.

— Так кому же служат Гончие? — спросил Саня.

Путята пожала плечами.

— Не знаю, — призналась она. — Если бы они все были за Гришу, то мы бы не встретились с одним из них в институте. Наверное, они всё-таки за зелёнку служат. У кого больше зелёнки, тот и прав.

— Логично, — вмешался в разговор мальчик. — Марк думает точно также. Он считает: институт поманил самых жадных чистоганом. А что такое - логично?

— Может уберёшь из моего брата проволоку свою вонючую?!! — взвизгнула Путята, обращаясь непосредственно к рыжику.

— Марк говорит - нельзя. Более того, он вынужден взять под контроль и вас, потому как ему нужно воспользоваться маскировочным устройством товарища Курамонова, — засмеялся мальчик и тут же спросил. — А Курамонов, это кто?

Саня не успел даже удивиться. Раз! И тело снова перестало его слушаться. Привет Курамонов, мы с тобой в одной лодке. Теперь мы оба бесправные. Эй, придурок малолетний! Отпусти! Тут и так два взрослых дяденьки - третий лишний. Слышь?

"Слышу, — раздался в голове Курамонова звонкий голос, принадлежавший, судя по всему, Марку. — Не мешайте мне, пожалуйста. У меня приказ: спасти вашего сына. Ведите себя спокойно".

Да как тут вести себя спокойно? Саня беспомощно таращился на своих соседей по лифту. Лицо Путяты окаменело. Она замерла и стала похожей на статую, а вот её брат наоборот, ожил, словно почувствовал свою безнаказанность.

— Мы сейчас приедем и наваляем институтским! — хвастался он. — Марк говорит - органчик в голове Курамонова необычайно ценный. С ним во что хочешь можно превратиться и никто не заметит. Звуки, которые она издаёт...

И он вдруг резко замолчал, а затем начал с недоумением ощупывать нижнюю челюсть.

"Серёжа наговорил лишнего. Органчик будет извлечён из вас, как только мы спасём вашего сына", — сообщил Сане голос Марка.

"Очень рад. Не люблю, когда в голове хрустит", — настороженно подумал Саня.

"И ещё мне интересно: почему я слышу мысли двух разных людей? У взрослых всегда так?" — поинтересовался Марк.

"Да. Не обращай внимания. Ты слышишь совесть. Мы, взрослые, страдаем от последствий множества правильных и неправильных поступков. Обычно тут, у Степана Андреевича, нас - целый хор. А вот я, например, самая главная его совесть", — соврал Санёк. Ещё не хватало, чтобы ушлый рыжик узнал про него слишком много. Он совесть. Наглая, злая, кусачая совесть. А если эти мысли не помогут, будем думать о бабах. Рыжика надо сбить с толку, а то ведь какой-то позор! Он - кукловод, сам стал марионеткой! Да что этот рыжик себе позволяет? Как такое можно осознать в принципе? Поимели его, просто поимели. Всё! Не думаем об этом, думаем о сиськах. Сиськи все любят. И котиков.

Он уже почти приготовился затравить рыжика развратными мыслями, но тут лифт вновь остановился, заскрипело, защёлкало и начался подъём вверх.

"Приготовились! — оповестил их Марк. — Сейчас двери откроются и мы окажемся в крематории".

"Как в крематории?!! — ужаснулся Саня. — Филармония же! Пацан - ты что-то напутал!"

"Я ничего не напутал. Вы просто не в курсе о принципе работы этого здания. Я вам сейчас покажу".

"Опять покажу? Как же вы меня все задрали, вашими тайнами".

Двери лифта открылись. Марк начал выводить пассажиров по одному. Сначала Путяту, следом Серёжу и только потом уже Курамонова. Саня, от которого уже в принципе ничего не зависело, тупо наблюдал, как тело Степана Андреевича идёт по железному решетчатому настилу, а затем крутит головой, повинуясь приказам рыжика.

"Мы находимся в нижней части крематория. Ещё ниже расположены печи и труба, соединённая с поющей ямой, — зашептал в голове Курамонова голос Марка. — Принцип работы очень простой: тело должно испытать сильное предсмертное страдание, и это достигается за счёт сжигания в специальной камере. Сентябрята должны закричать. Лучше всего хором и в тот же момент откроют поющую яму. Глас Урри смешается с предсмертными криками, а вырвавшиеся из тел души будут записаны на амальгаму. После этого материал будет заново обработан звуковой волной и приобретёт необходимые свойства".

"Мальчик, ты в ругательствах уже разбираешься?"

"Да".

"Тогда не слушай. Сейчас дядя Курамонов ругаться будет. Минут пять, не меньше", — пообещал ему Саня.

"А может вы пока подождёте с ругательствами? Нам нужно подняться вон по той лестнице, на второй этаж, в зал подготовки. Там мы сможем понаблюдать за процессом и оказать на него влияние, если потребуется. Я рассчитываю устроить диверсию".

"Освободи хотя бы шею, а то только в пол смотрю. Надоело".

"Да без вопросов".

Саня с облегчением покрутил головой. Так-то лучше. Обзорность значительно улучшилась. Помещение напоминало котельную. Множество труб различного диаметра тянулось по стенам и углам, слышалось низкое гудение и было жарко. Он пяти шагов не прошёл, как вспотел, а кукловод вёл его вперёд мимо манометров с красными стрелками и какой-то неведомой автоматики в железных шкафах, покрашенных жёлтой краской. Что-то щёлкало, булькало, давило на уши. Трубы были всё ближе, приходилось идти, пригнув голову, ориентируясь на волю поводыря, и щуриться на тусклый искусственный свет. На освещении тут явно экономили, он заметил всего несколько ламп накаливания в самых дешёвых карболитовых патронах, свисавших откуда-то с потолка. А когда начала капать вода и ему прямо за шиворот упала раскалённая капля, он инстинктивно дёрнулся и поднял голову к потолку. И только тогда он смог разглядеть, что там наверху. А это, что-то, более всего походило на паутину из труб, сводившуюся в центре в единую батарею. Чтобы это не было, но конструкция внушала трепет и уважение. Такое сотворил исключительный ум, настоящий гений психоза и никак иначе. Сколько же там этих труб? В глазах рябит и двоится...

"Много, там их сотни, но суть крематория от этого не меняется. У каждой своё назначение, плюс ко всему там дублирующая система, на всякий случай. Это проект Скопидома-батюшки, воссозданный до последней мелочи конструкторским отделом института", — прокомментировал его мысли Марк.

Они поднялись по железной лестнице на второй этаж. Саня увидел, как Путята безропотно открывает скрипучую железную дверь и несколько испугался. Там, за дверью, он увидел непроглядную черноту, но Марк успокоил его.

"Мы выйдем через технический коридор прямо к галёрке, — сообщил он. — Позади нас будет вентиляционная камера, но на самой галёрке будет пусто. Весь технический персонал, руководство и сентябрята находятся в зале прощания, а он располагается как раз под галёркой".

"Меня пугают твои слова, парень...Особенно насчёт прощания".

"Извините, но не я их придумал. Я только сверяюсь с обозначениями на проекте. Помещение с трубами, которое мы покидаем, к примеру, называется: утроба, но как вы можете заметить - ничего похожего мы не увидели".

Тело Курамонова шагнуло в темноту, а потом они шли молча, практически не общаясь. Тело постоянно натыкалось на острые углы, спотыкалось об ящики, Саня чувствовал боль, но старался не думать об этом. Болит и хорошо. Значит живой, Степан Андреевич. И на том, как говорится, спасибо.

Он не сразу разобрал, что идёт к свету. Сначала ему показалось, будто бы впереди, в темноте, его поджидает призрак, чьи женские контуры напомнили ему Машу, и он даже обрадовался, но подойдя ближе понял, что это всего лишь Путята, приоткрывшая дверь и терпеливо дожидавшаяся остальных спутников.

Курамонов протиснулся плечом в дверь и тотчас Саню буквально оглушило от обилия человеческих голосов. Нет, света не прибавилось: на галёрке и под потолком царил полумрак, зато ниже, света было в избытке. Марк подвёл их к краю галёрки и разрешил посмотреть вниз. Саня увидел прожектора, направленные в центр зала, и выстроенных в один ряд молодых мужчин в строгих свадебных костюмах и почему-то с ошейниками. Между ними суетливо бегали работники института, что-то поправляли и настраивали, а напротив, у выхода, замерли точно так же рядком пузатые роботы.

— Внимание! Третья, шестая, девятая, двенадцатая кабинка... — разносился по залу визгливый голос, подавляя всех остальных. — Готовность - пять минут! Повторяю! Симонов, Алексеенко - проверьте пульсометры! Захаров - до волны, пять минут осталось! Захаров???

"Что происходит?" — спросил Саня, щурясь и пытаясь разглядеть тех, кто прятался за прожекторами.

"С институтскими или с сентябрятами? Сентябрята думают, что их привезли на торжественную церемонию бракосочетания. Они сейчас смотрят на роботов и видят своих невест. Ошейники контролируют их и дадут сдвинуться с места без приказа. Они видят красивую картинку и будут её наблюдать до самого факта биологической смерти. Так, что же ещё? Техники внизу проверяют оборудование: им нужно считать все показатели жизнедеятельности сентябрят во время процесса записи на амальгаму. Датчики тоже одноразовые, они не переживут высокой температуры, но им очень важно зафиксировать весь процесс. Чем больше информации, тем лучше. А вон там, в дальнем углу, пульт управления. Там Серов и другие. Они хотят добавить в амальгаму душу Черновол. Она займёт тринадцатую кабинку, а в процессе преобразования объединит сентябрят своей волей. Изначально это не планировалось, но поскольку её изначальное тело изношено, в сам процесс внесли экспериментальные корректировки. Если всё пройдёт удачно, следующую партию объединит лично Серов", — рассказал Марк.

"Но зачем?"

"У меня нет информации на этот счёт. Один разум, контролирующий сразу дюжину сентябрят - такое ещё никто не делал. Могу только предположить, что они выбрали золотую середину. Между одним телом, которое контролирует один разум, и множеством тел, которые тоже под контролем у одного разума, они выбрали некое удобное число, позволяющее сохранить как индивидуальность, так и множество. Сентябрята ведь тоже сохранят своё - я, но при этом их личность будет находиться под внешним управлением. Они станут для Черновол, скажем так, органами. Дюжина тел - это же лучше, чем одно, правильно?"

"Неправильно. Нужно прекратить раз и навсегда эту чертовщину! Так, где сын Степана Андреевича? Как мне его спасти?" — рассердился Саня. Он переводил свой взгляд от одного парня к другому, крутил головой, надеясь, что сердце ему подскажет, но Курамонов и не думал подсказывать. Он будто исчез. Затаился в ужасе. Ну, оно и понятно. Было тут чего испугаться. Двери, ведущие к выходу, открылись и в зал с лязгом и грохотом вошли сразу четыре Гончие. И каждая из них тащила на плече по тяжёлому бревну.

глава 25

— Товарищи! Будьте внимательнее! Осталось четыре минуты! Заранее предупреждаю в последний раз: те, кто проявит халатность и невнимательность, повлекшую за собой сбой процедуры записи, будут расстреляны! Приказ о расстреле я подпишу задним числом. Больше предупреждать не буду!

Саня узнал этот голос. Говорил сам Михаил Юрьевич Серов. Он скрывался в будке управления за прожекторами на переносных стойках. Марк тут же сообщил, что их свободное время вышло. Настал момент устроить диверсию.

"Как?" — спросил его Саня, но рыжик успокоил его и сказал, что в задачу Курамонова входит лишь наблюдение. Он носит в голове маскирующее устройство и обеспечивает прикрытие. Марк - осуществляет контроль, а Серёжа и Путята выступят в роли диверсантов. Мнение на этот счёт брата и сестры, естественно, никто не спросил. Саню тоже никто не спрашивал. Его лишь поставили перед фактом.

Путята молча пошла в одну сторону по галёрке, а Серёжа в другую. Саня глянул вниз, пытаясь вновь вычислить сына Курамонова, но на помощь пришёл всё тот же Марк.

"Самый крайний. Двенадцатый. Вот вы его и не видите", — подсказал он.

"Так. Ладно. А куда дети пошли?", — спросил Саня, удостоверившись, что увидел сына Степана Андреевича.

"В самый последний момент они вручную перекроют подачу воздуха, что повлечёт за собой сбой автоматики, которая в свою очередь не позволит сжечь сентябрят. Это если вкратце, а если подробно, то..."

"Слушай, я не дебил. Почему они туда, под потолок, полезли? Они же сорваться могут!" — возмутился изрядно перепугавшийся Cаня.

На его глазах брат и сестра взобрались на бортик галёрки, а затем ступили на узкий выступ шириной, наверное, не больше ладони, и медленно пошли по нему, прижимаясь грудью к стене. Один ребёнок слева, другой справа, а под ними метров восемь, не меньше. И выглядело это до чёртиков страшно.

"Маразм! А ты не мог сам это сделать? У тебя же проволока!"

"Не мог. Если бы мог, я бы не взял их с собой. Они нужны только для выполнения данной задачи", — рассудительно отвечал рыжик. — Я же не виноват, что систему спроектировали именно таким идиотским образом. Там, под потолком, аварийные заслонки на трубах, для забора воздуха. Сейчас, воздух принудительно закачивают в систему и набирают необходимое давление, а Сергей и Путята перекроют их в последний момент и создадут панику".

"Не могу на это смотреть, жуть берёт", — Саня с трудом заставил себя отвернуться и стал смотреть вниз на сентябрят. А те, как стояли неподвижно, так и продолжали стоять. И тут вдруг проснулся Степан Андреевич.

"Покажи! Покажи мне иллюзию! Я хочу видеть то же, что и мой сын!"

Саня, привыкший к молчанию хозяина тела, несколько прифигел, но рыжик отнёсся к просьбе вполне спокойно.

Заиграла музыка. Зал преобразился. Он обнаружил, что галёрка сплошь увита пышной зелёной лозой и алыми розами, а света значительно прибавилось. Да что там свет, стены зала были отделаны золотом и белым мрамором. Всё сверкало, блестело, а возле женихов вместо сотрудников института появились вертлявые фотографы. Он увидел красную тумбу с золотыми вензелями, за которой стояла симпатичная, но при этом строгая женщина средних лет, в синем с искоркой платье и у этого платья было такое откровенное декольте, что Саня внутри Курамонова мысленно захлебнулся слюной. Вот это персики в упаковке! И только через несколько секунд до него дошло, что это за женщина такая. Розанна Черновол. Ни фига себе, какая она красотка! А в жизни лысая, как колено, и на протезах вся, а тут смотрел бы и смотрел. Интересно, это у неё парик? Ни за что не поверю, что волосы настоящие. А, ну да...Тут всё ненастоящее, а от самой Розанны в зале максимум голова и половина жопы присутствуют.

Он перевёл взгляд чуть дальше и увидел длинный стол, сплошь заставленный шампанским и маленькими бутербродами. Понятно, фуршет после церемонии. А цветов-то вокруг сколько! И всё в корзинках. Стол цветами обставлен, в правом углу арка, тоже вся цветочками перевита, видимо для фотосессии. Вон как возле неё фотограф с фотоаппаратом прыгает. Нервничает бедняга. Ага, камеру уронил. Закричал кому-то.

— Рита - верни камеру!

А в ответ остальные фотографы в зале начали весело смеяться. Похоже, местная шутка какая-то.

Он посмотрел на Гончих. Эти тоже превратились в офицеров 19 века: высоченные, грудь колесом, пуговицы на мундирах сверкают золотом, сапоги начищены, аж блестят. А пулемёты, это у вас, значит, сабли? Тоже стоите для фотосессии? Так, а что у нас там с роботами...Ой, с роботами, выдающими себя за невест?

Лучше бы не смотрел. Вот, что иллюзия животворящая с людьми делает. Поверишь, ведь. И не захочешь, да поверишь. У каждой невесты был свадебный наряд по своему особому фасону, неизвестный дизайнер умудрился собрать их в один шикарный букет, и там было всего два цвета: белый и розовый. Но это выглядело так шикарно! Невесты сияли чистотой и свежестью. Они были разные: разный цвет волос, разные причёски, разная внешность, платья - всё разное, но когда они встали напротив женихов, Саня изошёл черной завистью. Это были не просто невесты, не просто коллективная регистрация брака, это была яркая, волшебная картина, наполненная любовью и трепетным ожиданием счастья.

Он почувствовал, как Курамонов пребольно вцепился пальцами в бортик галёрки. Зрелище было невыносимым и одновременно прекрасным, а откуда-то сверху начали падать лепестки роз. Саня машинально поднял голову и узрел двух пухлых херувимчиков с крылышками, летавших под потолком с соломенными корзинками. Стоп! Это Путята и Серёжа что ли? Красота-то какая, господи! Вот щас, один из них брякнется, убьётся насмерть и все сразу поймут, что в филармонии посторонние.

"Всё хорошо. Это вас органы чувств обманывают. Они успешно добрались до заслонок", — предупредил его Марк.

"Спасибо", — поблагодарил его Саня.

"Ладно. А за что?"

"За то, что хоть ты и металлический болван, но я чувствую, что ты пытаешься относиться к ним по человечески. Переживаешь за них. От меня не укрылось, как ты смотрел на Путяту".

"Она никогда не простит меня. Я обещал молчать про тот поцелуй. Я - предатель".

"Ой, да забей. Нацелуешься ещё. Какие твои годы?" — попытался подбодрить его Саня.

"Никакие. Уже никакие, — загадочно ответил рыжик и тут же сменил тему разговора. — Посмотрите вон туда, на оркестр. Там сидит Серов. Он дирижёр".

Саня аж глазами захлопал от удивления. А что это он сразу не увидел музыкантов? Засмотрелся на титьки Черновол? Вот всегда так. Вечно Курамонов отвлекается на самое интересное.

Будка операторов превратилась в оживлённый подиум. Чёрные и солидные, словно грачи, музыканты репетировали перед торжественной церемонией, а перед ними спиной к залу сидел на стуле дирижёр богатырского телосложения и командовал репетицией. Хм, а откуда тогда музыка, если эти не играют? Игра воображения? Ну, конечно, что же ещё. Тут Саня увидел, как дирижёр повернулся к Черновол и очень красноречиво ей подмигнул, а та аж зарделась и стала игриво отмахиваться ладошкой.

"Любовь-морковь у них. Сразу видно", — подумал он.

"Ещё какая. Серов жаждет сохранить свою любимую женщину и он убьёт любого, кто встанет у него на пути", — с некоторой завистью подтвердил Марк.

Саня перевёл взгляд на женихов. Стоят, улыбаются, незаметно машут невестам. Костюмчики на них, как с иголочки, не то, что эти похоронные макинтоши, в которые их одели на самом деле. И нет у них никаких ошейников, только галстуки-бабочки. А вон и двенадцатый. Как его там зовут? Алёша? Белокурый, спортивный, гладко выбритый. Настоящий жених. Жаль только жених, что твоя невеста - кукла набитая. Но что поделать, в жизни ещё и не такое бывает.

Курамонов снова заплакал. Саня сочувственно промолчал. Он был согласен с Степаном Андреевичем и понимал его. Не так, ой не так, отец представлял себе свадьбу своего отпрыска, и не такой он судьбы ему желал. Ничего. Выдержим. Прорвёмся. Вот спасём Алёшу и он ещё встретит хорошую девушку.

Но как следует пореветь несчастному отцу снова не дали. Черновол, закончив обмениваться улыбочками с дирижёром, достала микрофон и заговорила:

— Уважаемые гости, мы искренне рады вас приветствовать на регистрации брака дорогих и близких вам людей. Сегодня вы станете почётными свидетелями создания новой семьи, но не одной, как вы уже могли бы заметить, а сразу дюжины! Да! Да! Вы не ослышались, мы присутствуем сегодня на уникальной, не имеющей аналогов, массовой регистрации брака! Я надеюсь, что эта добрая традиция войдёт не только в историю нашего города, но и будет иметь продолжение, и каждый год, в один и тот же день, 1 сентября - двери нашей филармонии будут открыты для любящих сердец, желающих сочетаться законным браком...

Саня нахмурился. Какие гости? Где гости? Тут никого нет, кроме ряженых, роботов и бычков на закланье. Что за чушь она несёт? Ни свидетелей, ни родни... Один Курамонов. А Черновол, тем временем, пафосно трындела, про то, как каждая из пар выступит свидетелями другой пары и что по сути: все они после этого станут одной большой семьёй, и в горе, и в радости. А горожане уже собрались на площади в предвкушении торжества. Родственники невест ждут не дождутся у входа, но сначала нужно немного потерпеть официальную часть. Сначала таинство и только потом уже развлечение, ведь верно? Дорогие брачующиеся?

Кажется, последние слова она произнесла с издёвкой в голосе, но никто не понял, и зал наполнился смехом. Словно бы все всё понимали. А затем Черновол начала рассказывать про другую, не менее важную местную традицию. Оказывается, по поверьям Шепелевцев, для того, чтобы корабль любви у молодых был крепче стали,перед тем как жениха и невесту сочетают законным браком и они распишутся, и пойдут по жизни рука об руку, перед самым этим моментом, каждый из них должен написать письмо. В этом письме они напишут, почему и за что полюбили свою вторую половинку. Можно коротко, просто перечислить достоинства и кто как захочет, так и напишет. А эти письма...

Тут регистраторша сделала небольшую паузу и лукаво оглядела зал.

"Ой, блин. Ну и тягомотина, — с досадой подумал Саня. — В жизни не соглашусь на такую шляпу, как женитьба".

— ...Эти письма останутся в Загсе и, если кто-то из вас вдруг надумает развестись, мы вам эти письма-то и предъявим. Что? Не боитесь? Не раздумали ещё заключить брачный союз?

— Нет! Нет! Не боимся! — словно по команде начали кричать женихи.

— Ну тогда давайте уступим невестам и они напишут первые. Девочек нужно пропускать вперёд, правильно? — она произнесла последние слова, словно воспитательница, поучающая маленьких детей.

— Нет! Мальчики первые! Пусть первые идут! Мы - потом! — неожиданно воспротивились невесты, которые тут же принялись изображать из себя скромниц. Они стыдливо хихикали. Поднялся гвалт и Черновол пришлось всех успокаивать, требуя соблюдать тишину и порядок.

— Хорошо! Дамы уступают кавалерам. Дорогие женихи, повернитесь и посмотрите на кабинки. Каждый из вас зайдёт в свою отдельную кабинку, и без суеты и толкотни напишет письмо. Письмо вы должны запечатать в конверт, подписать и положить в почтовый ящик с надписью "жених". Дорогие невесты, вы должны будете сделать тоже самое, но у вас другой ящик, напротив. Сказать, какая там надпись? Или вы уже поняли?

— Мы догадались! — хором закричали невесты.

Саня увидел, что у стены по левую руку от него, появился ряд деревянных кабинок, обитых алым бархатом. Места там было мало: столик и сидушка, но женихи в них с удовольствием полезли и приступили к выполнению задания.

"Ну, вот и всё. Их разместили по камерам. Через тридцать секунд они начнут гореть. Первые несколько секунд у них будет болевой шок, а затем ослепшие, обожжённые, они начнут кричать и молить о помощи. Они должны кричать, как можно сильнее", — сообщил Марк.

"Но ведь этого же не случится?"

"Нет. Смотрите внимательней".

Оркестр заиграл марш Мендельсона. Заиграл и тут же сбился. Музыканты выдали попурри, что называется: "кто в лес - кто по дрова", а дирижёр возмущённо начал что-то орать про ноты, и угрожающе размахивать палочкой. Почти в тоже самое время захлопали двери и в зал, расталкивая невест, вбежали люди в национальных костюмах. Саня на секунду даже подумал, что это какая-то шутка. С чего это они так вырядились? Несколько крепких мужиков в красных шёлковых рубахах на выпуск, в синих портках, сапогах, да ещё и в картузах с цветочками. А последний был и вовсе с гармонью.

— Драку заказывали? — весело закричал тот, кто вбежал самым первым, и Саня с удивлением опознал в нём Скопидома. Он повернулся к фотографам, вызывающе им кивнул, а те брызнули от него в разные стороны. Видимо боялись за свои фотоаппараты. Но тут вмешалась строгая регистраторша.

— Прекратите хулиганить! Здесь идёт торжественная регистрация брака! Немедленно покиньте помещение, иначе я вынуждена буду вызвать милицию!

Скопидом ухмыльнулся и вальяжно подошёл к тумбе, за которой она стояла. Небрежно облокотившись о крышку, он посмотрел ей прямо в глаза, затем посмотрел на музыкантов, которые в отличии от фотографов не растерялись и, похватав инструменты, приготовились дать отпор, и только потом он обратил своё внимание на дирижёра. Дирижёр Серов стоял, вооружённый табуреткой, и вид у него был ужасно свирепый.

— Эй, твоя бабёнка? — мотнув головой на Черновол, крикнул дирижёру Скопидом.

— Ну, моя, — с в вызовом в голосе ответил Серов.

— Красивая? — поинтересовался Скопидом.

— Ну, красивая.

— А, щас?

Скопидом с размаху залепил регистраторше кулаком прямо в глаз и та, вскрикнув, упала навзничь.

В зале моментально началась суматоха. Невесты завизжали от страха. В хулиганов полетели музыкальные инструменты вперемешку с пюпитрами. Дирижёр, потрясая табуретом, ринулся бить мерзавца, а мерзавец подло засмеялся и побежал от него прочь, в сторону выхода.

— Держите его! — закричал Серов, обращаясь к четверым офицерам, которые так и стояли неподвижно на протяжении всего скандала и делали вид, будто бы их это не касается. — Он нанёс моей подруге бесчестие! Я требую сатисфакции! За что вам деньги платили? Бей его!

Офицеры, словно по команде, повернулись и схватились за сабли. И тут иллюзия вдруг рассеялась, а Саня оглох от грохота. В зале сверкали огненные вспышки, метались тени, сыпалось битое стекло - это Гончие открыли огонь из своих пулемётов. Царила неразбериха, звенел металл, но одно было ясно: они стреляли не в Скопидома.

"Что происходит? Всё в дыму. Я ничего не вижу."

"Революция, — равнодушно ответил Марк. — Гончие предали Серова. Он думал: если дать им много зелёнки, то будет достаточно, а оказалось, что этого недостаточно".

Сане ничего не оставалось, как только смотреть. Гончие расстреляли все прожектора, надымили, напылили, а затем выстрелы смолкли и из темноты некто закричал голосом Скопидома.

— Всё! Всё, ребятушки! Побаловались и будя!

Послышалось щелканье и снизу из-под галёрки вырвались яркие столпы света, разогнавшие темноту и пыльную хмарь. Саня увидел тощего отшельника, державшего руки так, будто бы он собирался сдаться. В этот раз он был в накидке из медвежьей шкуры. Всё так же на голое тело надел. Только чувствовалось, что эта доисторическая одежда у него парадная. Передние лапы медведя свисали у него с плеч, а между ними была застёжка, сводившаяся на голой груди, а задние лапы волочились по полу. Медвежья голова бессильно свисала мордой вниз между лопаток и скалила белые зубы.

— Мы не хотим вас убивать! — продолжал кричать Скопидом с поднятыми руками. — Мы не имеем права разбрасываться ценными специалистами! Считайте, что это была просто смена руководства! И только! Мы взяли в плен тех, кто снаружи. Вы последние. Институт принадлежит нам. Новое руководство обещает вам увеличение заработной платы и перспективы карьерного роста. Решайте! Мы вам не враги! Старое руководство, эта шайка мошенников и наркоманов, вела вас к гибели! Мы - не такие! Мы готовы обсуждать новый трудовой договор и социальный пакет. Мы готовы предложить вам намного больше, только сложите оружие и прекратите бессмысленное сопротивление. Мы - Шепелевцы. Мы - едины. Я пришёл дать вам мир.

— Чего ты несёшь, Скопиморд?!! Ты живодёр и убийца! Мы никогда не будем подчиняться наушникам! — крикнули из темноты.

— Кто говорит о подчинении? — протестующе замахал руками отшельник. — Мы предлагаем вам сотрудничество, равенство в правах и возможностях. Чего вы боитесь? Серова? Так - вон он...Валяется...Уволен по тридцать третьей статье, в следствии несоответствия занимаемой должности... Мы, конечно, можем и вам тоже самое подписать, но зачем вам это надо? Вы же тоже хотите жить! Растить детей! Радоваться! Кайфовать! Мы всё это готовы вам дать, а особенно - ваших детей. Мы сохранили их. Всех, кого вы продали в детский сад и в другие места. Проекты по выращиванию рыжиков будут продолжены. Никто более не будет ратовать за чистоту расы. Наш бог сохранил их для вас. Хватит уже жить одной зелёнкой, посмотрите вокруг! Посмотрите, в кого вы превратились! Вы выбрали ложный путь и ложного идола! Соглашайтесь же, ребята. Прошу вас! Добром прошу!

Несколько сотрудников вышли вперёд и встали напротив него. В их руках Саня увидел арматуру и обрезки тяжёлых труб.

— Мы хотим уйти, — сообщил один из них. — По собственному желанию.

— Да, пожалуйста, — вежливо посторонился Скопидом. — Это ваше право.

И крикнул куда-то в темноту.

— Гриша, проводи.

Послышался лязг и громыхание. Кто-то ещё вошёл в зал, но через другие двери, и этот кто-то был очень тяжёлый. Решившие уйти сотрудники института увидели его раньше Сани и дружно попятились.

— Ну же. Смелее, — донёсся до галёрки металлический голос. — Я, как исполняющий обязанности директора, с радостью подпишу вам любое увольнение без отработки. Или может с отработкой хотите? Хе-хе-хе.

— Мы передумали, — переглянувшись, сообщили желавшие уволиться. — Мы лучше с вами останемся.

— Вот и правильно, — поддержал их металлический голос. — Со мной вы не пропадёте, это я вам без базара заявляю. Скопидом не шарит в нашей работе, а я шарю. Все это знают. Поэтому, вот вам мой первый приказ: выкинуть останки Черновол из капсулы и подготовить место для нового космонавта.

"Какого космонавта? Какая капсула?" — недоумевал Саня.

"Сейчас, погодите. Сейчас прибавят освещение и вы всё увидите", — отвечал Марк.

Он оказался прав: гончие разошлись по углам и включили другие прожекторы, отчего в зале стало светло, как днём. Появилась, прятавшаяся в темноте, операторская будка и цилиндрический контейнер, установленный на полозья. Этот контейнер почему-то напоминал гроб. По крайней мере, так показалось Сане. У этого гроба была откинута крышка и из него наружу свешивалась искусственная рука, очень похожая на протез, принадлежавший Розанне. И когда это Скопидом успел до неё добраться? Это же он крышку открыл? Получается, в иллюзии он ей набил вовсе не морду?

"Да. Он прикончил её у всех на глазах, — подтвердил Марк, — но кто поплачет о ней? Кто её вспомнит? Убийца убил убийцу, а тот единственный, кому она была небезразлична, лежит, изрешечённый пулемётными пулями. Скопидом его сейчас тоже добьёт".

"Жизнь, в принципе жестокая штука. Он боролся за любовь и проиграл. Стоила ли его любовь ходьбы по трупам? Может и стоила, но за такую прогулку всегда следует неизбежное наказание", — отстранённо подумал Саня, но трёхлицый рыжик услышал его и кажется принял на собственный счёт.

"Мне всегда казалось, будто бы любовь - это жертва. Принести себя в жертву ради другого, кого ты любишь, чтобы спасти его. Или потому что жить без него невозможно. Как в Ромео и Джульетте?"

"Дурак ты! Ты хоть помнишь, чем их история закончилась? Он траванулся, а она себя зарезала. Это что ли любовь? Плохой пример для подражания, знаешь ли. Чему вас там только в школе учили?"

"Извините, — смущённо ответил рыжик и тут же добавил, — но я всё-таки угадал. Он - идёт к Серову".

"Кто?"

"Да вы посмотрите, вон там. Слева".

Саня повернул голову и посмотрел в указанном направлении. Серов лежал на полу лицом вниз и бился в судорогах. Ну ему и так был каюк, судя по виду. Ног-то ведь не было, только одни обрубки. Под ним растеклась большая синяя лужа. Скопидом не дошёл до него, остановился у края лужи и присел возле неё на корточки.

— Ау, Миша? — сочувствующим голосом позвал он. — Как тебе твоё будущее? Открылись новые горизонты?

— Пошёл на хуй! Сука...Иди...Поближе подойди... — с трудом поднимая голову, прохрипел Серов.

— А где Терентьев, Мишенька? Не подскажешь? Очень его ищу, тоскую. Намекни, где?

— В...Пизде!

Правая рука Серова цапнула воздух перед собой и, не достав до отшельника, бессильно упала.

— Грубо, Мишенька. Очень грубо. Я же всё равно его найду. С тобой или без тебя...От меня не спрячешься... — рассеянно проговорил Скопидом. Поднимаясь на ноги и отряхнув руки о медвежью шкуру, он мотнул головой показывая на Серова.

— Гриша. Помоги мне.

Снова загрохотало. Саня обалдело уставился на махину, которая вышла из тени. Это что - Гриша? Да по сравнении с ним, любая Гончая - просто маленькая, беззащитная девочка. Экзоскелет Гриши выглядел как яйцо с гипертрофированными манипуляторами. Лапы, как у гориллы, маленькие ноги и корпус в виде яйца - совершенно гладкий, но при этом в нём чувствовалось некое зловещее совершенство. А когда он повернулся боком, стало отчётливо видно, что в районе живота у него несколько оптических линз размером с тарелку, и каждая мигала то красным, то зелёным.

"А где у него оружие?" — задумчиво подумал Саня.

"Везде, — неопределённо ответил Марк и добавил. — А ещё у него экспериментальный мазер. Вот почему институтские его так испугались".

"И что он им может сделать?"

"Что угодно. Они же все напичканы электроникой. Гриша может уничтожить их одним зарядом, но, как видишь, переговоры прошли мирно и все дружно проголосовали за самого сильного. Гриша, сейчас, самый сильный".

Саня молча наблюдал, как его знакомый инвалид, Григорий Новосибирский, сгрёб массивной клешнёй товарища Серова в охапку и поднял в воздух, совершенно не прилагая усилий.

— Ко мне, поближе. Он же ближе хотел, — поманил ладошкой тощий отшельник.

Манипулятор повернулся и голова Серова оказалась напротив его лица почти вплотную. Скопидом не возражал. Он словно дворовый кот упёрся лбом в переносицу бывшего директора и с угрозой в голосе повторил свой вопрос.

— Где Тереньтев?

— В жопе поищи...У своей мамаши.

— Напрасно ты так про мою маму, Мишенька. Впрочем, я тебя не осуждаю. Более того, я прощаю тебя за грубость, за хамство, за измену родине, за попытку государственного переворота, за то, что последователя моего совратил, за многочисленные убийства горожан, за детей наших... — горячо зашептал тощий отшельник, не отрывая от лица Серова своего лба. — Ты хороший человек, Миша...Был хорошим и умрёшь хорошим. Я отпускаю тебе твои грехи...Урри...

—...Провались ты пропадом вместе со своим Урри! Скопиморд ёбаный! — не открывая глаз, прохрипел Серов.

— Как же я устал быть добрым и кротким, — с горечью прошептал отшельник и, отодвинувшись, начал копаться в шкуре. В следующее мгновение Саня увидел, как он засовывает в рот пленника маленький пузырёк.

— На! Жри! Я накормлю каждого из вас зелёнкой! Вы этого хотели, сукины дети? За удовольствие надо платить! Вы мне все заплатите, слышите? — закричал он, обращаясь ко всем присутствующим. — За чужой счёт пожили и хватит! Сколько мы вас терпели! А всё ваш сучий прогресс! Мало вам было Шепелева? Мало наших денег? Всё сожрали! Просрали все полимеры! А дальше, за изгородь потянулись? Сначала родина, а потом и весь мир? Всё сожрать! Отобрать! Обездолить! Долбанное общество потребления!

Он с силой ударил Серова по лицу.

— Вкусно? На, ещё! На!

Голова Серова безвольно моталась из стороны в сторону. Из носа текли синие струйки искусственной крови. Он уже был совсем не жилец. Кажется отшельник догадался о том же. Он отошёл в сторону и снова обратился к залу с пламенной речью.

— Мы верили в вас! Мы гордились вами! Урри дарил нам сладостные видения будущего и вы занимали там центральное, почётное место. Слава нашей науке! Слава нашим учёным! Мы могли идти вместе, рука об руку, нас ждали успех и процветание, а вы променяли всё на зелёнку и драные джинсы! А что я вижу сейчас? Оказывается, денег недостаточно для нормального развития нашей дорогой науки! Пряников недостаточно! Нужна палка! Да, именно так! Тяжёлая палка, которой вас будут лупить по вашим чрезмерно умным башкам! Чтобы вы не только о себе думали, заносчивые ублюдки! Чтобы и об обществе думали и соблюдали законы общества!

Он перевёл дух и огляделся. Все молчали. Молчали Гончие, стоявшие по углам зала, молчали учёные института, изображавшие бурную деятельность, ну и разумеется молчали невольные наблюдатели, затаившиеся на галёрке.

— Городу нужен строгий план и порядок, — несколько успокоившись, сообщил Скопидом. — Но не беспокойтесь: мы вам его обеспечим. И начнём мы с Михаила. Он ещё жив?

— Сдох, минуту назад, — лязгая суставами, отвечал Гриша. — Испугался твоих криков, бедняга.

— Жаль, значит позже закинешь его в озеро. И башку от Черновол туда же. Пусть пользу приносят, — недовольно проворчал отшельник и обратил своё внимание на галёрку.

— Марк, Степан Андреевич, простите за беспорядок. Вы можете спускаться. Ваше время пришло.

Все долго ждали а потом ты сразу залил две главы, это как передоз зелёнки получилось. ))

Ого! Взахлёб прочёл долгожданное продолжение.

Размещено через приложение ЯПлакалъ