глава 21
Надо отдать должное толстяку: второго удара шкатулкой не потребовалось, ибо он почти сразу, после того как очнулся, признал Курамонова - "своим в доску".
В этот раз, ламехузе среди ламехуз, пришлось стать аж самим Серовым, что ему очень даже понравилось. А заодно удалось выяснить имя и отчество этого руководителя. Серова звали - Михаил Юрьевич. Саня не возражал, чтобы и его так немножко пообзывали. Терентьев искренне не понимал: зачем Серов так неожиданно заявился к нему с проверкой, но старался не подавать виду, ведь в его памяти ещё была свежа трагедия семьи Косолапкиных. А ну как он следующий? Серова лучше не злить и всё показывать.
Терентьев занимался изучением и обучением рыжиков. Эти существа образовались в результате слияния амальгамы, разработанной институтом, и детских душ, но кроме этого, со слов толстяка, поучаствовала ещё и третья сила, также известная как - Урри. Рыжики, в основном, состояли из амальгамы, которая после катастрофы, произошедшей год назад в городской школе, начала самостоятельно расти и развиваться. При этом, все рыжики стремятся принять форму человеческого подобия на основе остатков человеческих воспоминаний.
— Всего за несколько месяцев первоначальный слиток, образовавшийся после школьной трагедии, увеличивает собственную массу до 30 - 40 килограмм, поглощая любой металл, который ему попадётся, и преобразуя его в такую же амальгаму. После окончательного набора массы, слиток трансформируется в человеческое подобие и пытается существовать согласно особенностям, характеру и привычкам, свойственной записанной в него душе. Но к большому сожалению у этих рыжиков очень много недостатков, которые будут исправлены в проекте по созданию сентябрят, — прохаживаясь от одной камеры к другой, менторским тоном рассказывал толстяк.
Саня шёл следом и старался заглянуть в каждый иллюминатор. Рыжиков содержали группами по четыре штуки. Очень бы хотелось назвать их детьми или бывшими школьниками, но глядя на них через толстое пуленепробиваемое стекло, Саня понимал, что они другие. Маленькие, кривые, косые, сверкающие отростками из красного металлического сплава и угрожающе шевелящие медной проволокой, с пустыми глазницами в детских черепах. Что же в них осталось от тех детей? Память? Страдающая душа? Впрочем, было не похоже, чтобы они страдали, но может они просто не могли выразить свои чувства? А самое странное было в том, что именно они использовали в качестве одежды.
— Почему они так старательно носят на себе обрывки человеческой кожи? — спросил он, оглядываясь. Терентьев пожал плечами.
— Это...Мы считаем данную их страсть, рефлексом. Ну, знаете, как если бы ребёнок сосал палец или соску. Это их успокаивает. Если отобрать кожу, они впадают в истерику и начинают драться за любой предмет, похожий на неё. Поэтому, мы вынуждены снабжать их кожей.
— Но ведь она...Человеческая.
— Да. И другую они не хотят. Говорю же: это как с соской. Мы выдаём им кожу, а дальше уже они сами. Шьют, кроят и подбирают себе подходящее.
— А волосы?
— Ну, со скальпами сложнее. Признаюсь, тут они более привередливы. Кому-то подходят и парики, а кто-то сам себе отращивает. Вон как тот, видите с пружинками? Номер 56.
Толстяк ткнул пальцем в иллюминатор.
— Вижу, — подтвердил Саня. Рыжик, на которого указал Терентьев, украсил свою голову сотней маленьких медных пружинок. Они торчали в разные стороны, но при этом были все одного размера, отчего причёска казалась ровной. Остальные трое нацепили на черепа какие-то чёрные волосяные обмылки.
— У них нет каких-либо половых признаков, — продолжал говорить Терентьев. — Они не идентифицируют себя как мальчики или девочки, поэтому мы навязали им патриархальную модель поведения, где каждый рыжик - это мужчина по умолчанию.
Саня изучил обстановку в камере. Она напоминала цилиндр, где по краям были привинчены четыре полки. Две с одного края, а две с другого. В центре стоял пластиковый стол, на котором лежали геометрические фигуры разных цветов. Рыжики стояли у стола и собирали из фигур пирамиду. Красная проволока извивалась вокруг них, подобно щупальцам морской медузы.
— А почему камеры такой формы? Почему именно цилиндр с иллюминатором?
— В целях безопасности, разумеется, — объяснил толстяк. — Если они начинают хулиганить или нападают на сотрудников, мы их...По конвейеру и на переплавку. Сразу в контейнере и отправляем, а потом отделяем слитки.
— В переплавку?
— Ну, разумеется. Переплавка стирает не только форму, но и память. После данной процедуры они заново воссоздают свою форму и начинают учиться с нуля, а мы получаем новый полезный опыт.
— И как часто их переплавляют?
— Всё зависит от ситуации. Не забывайте, что мы не имеем права относиться к ним, как к равным себе. Они - опытный материал. Переплавка им нисколечко не вредит, поэтому рассуждать об этике не имеет смысла. Более того, мы просто обязаны расчеловечить их. То, что у них человеческая душа - это ещё ничего не значит. Они чужды нам. Они прилетели из космоса и именно такими мы их воспитываем.
— Чего? Из какого ещё космоса? — не понял Саня.
— Пойдёмте, я вам покажу, — предложил Терентьев. Они вышли в другой коридор, грязный и покрытый до потолка жирной копотью, а затем вышли в просторный зал высотой, наверное, метров десять. Тут, повсюду стояли большие и круглые батисферы на ножках, между которыми были наварены железные лестницы и парапеты, по которым перемещались сотрудники института в белых халатах. Саня обратил внимание, что у всех, кто был в этом зале, имелись дополнительные конечности в виде манипуляторов. Да и не только манипуляторов, если присмотреться как следует. Без маскировочного поля сотрудники института уже мало чем походили на обычных людей. Антенны на головах, оптические электронные линзы в глазницах, отвёртки и приборы какие-то вместо пальцев. Нееет. Они уже выглядели почти также, как те, из детского центра. Только у тех было больше медных штырей, растущих из тела, а...Ну да. Это просто киберпротезы. Настоящие-то мумии больше похожи на рыжиков. И живая медная проволока у них уже имеется. Вернее, эта..., как её? Амальгама.
Толстяк подошёл к одной из батисфер и торжествующе похлопал её по железному боку.
— Тут они проходят обучение. Мы ставим эксперимент, в котором при помощи различных развивающих игр им прививается мысль об инопланетном происхождении. В последствии, все успешные результаты будут применены на сентябрятах, что позволит нам создать настоящих богов. А уж они, в свою очередь, расширят для нас новые горизонты до бесконечности.
— Какой хороший слоган: "Новые горизонты", — закивал Саня. — Звучит так свежо.
— Конечно. Ведь это я его придумал, — не без гордости подтвердил толстяк. — А вы - поддержали.
— И они там, что делают? — Cаня, любопытствуя, обошёл железный шар, высотой около трёх метров. Массивный. Наверху маленький иллюминатор, а на самой вершине наварено транспортировочное кольцо.
— Учатся. Учатся быть инопланетянами. Согласно игровой легенде: они прибыли из глубин космоса, с планеты Кеплер на космическом корабле. Сотрудники, которых они видят в иллюминатор, это роботы из числа обслуживающего персонала. В данный момент, они уже на Земле, но должны приспособиться к земным условиям, для чего обслуживающий персонал поставляет им образцы земных технологий и методическую литературу. Они учатся читать, они изучают мир с помощью компьютерных программ и телевидения, они готовятся покорять Землю.
— Всю? — не поверил Саня.
— Ну разумеется, — неодобрительно покосился на него толстяк. — Вы же сами этого хотели. Когда у нас будет достаточно сентябрят, мы захватим мир и оптимально распределим ресурсы планеты для дальнейшей галактической экспансии. Новые люди не боятся радиации, не боятся старости и болезней. Они устойчивы к давлению, способны выживать в космическом вакууме и в различной, неблагоприятной для старого человека, среде. Мы уже сейчас можем спокойно запускать космические корабли с расчётом на тысячелетний маршрут, а дальнейший прогресс позволит нам создать новые и более быстрые ракеты. Рыжики прекрасно поддаются обучению, а если что не так - отправляются на переплавку. Единственный момент, который может затормозить прогресс, это Урри. Но тут вы сами понимаете, это зависит уже не от меня. Я занимаюсь только детишками.
— Понимаю, — согласился Саня, хотя он, если честно, совершенно не понимал.
Они обошли зал, поднялись на подъёмнике к верхней части батисферы, и Саня смог лично полюбоваться в иллюминатор. Правда ничего путного он так и не увидел. Сплошное мельтешение красной проволоки, но он сделал вид, что доволен результатами своей проверки, после чего спросил Терентьева про комнаты тишины.
— Пойдёмте, я всё ждал, когда вы про них спросите, — кивнул толстяк. Он проводил Саню до очередного коридора с камерами и пошёл вперёд, показывая дорогу.
— Здесь у нас те, кто кушал зелёнку, — оглядываясь на Cаню, рассказал он.
— Какой здоровый! — ахнул поддельный товарищ Серов, замирая у иллюминатора. Он увидел, что в камере рыжик сидит совсем один, но при этом у него шесть рук и высотою он больше двух метров.
— Да, — с сожалением в голосе подтвердил Терентьев. — Но это далеко не все побочные эффекты, которые у него есть. Такие образцы - крайне опасны. Мы прекратили скармливать им зелёнку, как раз из-за этого.
— Очень сильные?
— Да, если бы только это. Чистая зелёнка, до сих пор до конца не изучена, их переводили на смесь, которую пьют в институте, но лучше не стало. У данных образцов присутствуют экстрасенсорные способности. Они не только умеют манипулировать свойствами своей амальгамы лучше обыкновенных рыжиков, они ещё и взаимодействуют друг с другом на расстоянии, что наводит на мысли о телепатии. Кроме того, согласно нашим последним экспериментам, они способны видеть в четвёртом измерении.
— Четвёртое измерение? — переспросил Саня.
— Да. Я говорил про "время". Время - четвёртое измерение. И нас это пугает. Мы не знаем, что от них ждать в будущем, — терпеливым голосом сказал толстяк.
— Тогда почему вы их не переплавите?
Терентьев испуганно замахал руками и показал на иллюминатор. Рыжик в контейнере дёрнулся и из его конечностей полезли острые шипы. В их красном блеске было нечто угрожающее и Саня инстинктивно попятился.
— Нельзя такое говорить. Они вас слышат, — предупредил Терентьев. — Мы их не трогаем, как раз поэтому. Нам не нужны сейчас инциденты. Они уже убили несколько лаборантов и нам пришлось заключить перемирие. Лучше отойдите.
Саня послушно отошёл и снова спросил про комнату тишины.
— Сейчас дойдём, — пообещал Терентьев.
Они пошли дальше и шли, пока толстяк не остановился перед очередной железной дверью. На стене висели кодовый замок и какая-то колба из прозрачного пластика, напоминающая артиллерийский снаряд. Толстяк пощёлкал кнопки, а затем попросил немного подождать.
— Я не ношу этот ключ с собой, — сообщил он и кивнул на стену, — согласно инструкции, после того как им воспользовались, его отправляют в архив по пневмопочте. Сейчас...Пара минуток. Вы же не возражаете?
Саня не возражал.
— Комнаты тишины, это единственные места в институте, где не слышно Урри. Очень полезная штука. Мы проверяем в ней рыжиков.
— А что с ними не так?
— В первую очередь, нам бы хотелось найти причину стабильности амальгамы после того, как через неё проходит звуковой удар...Эм, я хотел сказать - Урри. Мы можем спокойно записать душу на амальгаму, но просуществует она недолго, да вы это и сами прекрасно знаете. А вот, когда Урри, да ещё и 1 сентября...То структура сплава меняется совершенно непостижимым образом. Душа получает возможность манипулировать амальгамой, но при этом становится чем-то иным. И это самое странное. Знаете, никто не рассчитывал на трагедию, случившуюся тогда в школе. Дети не слышат Урри и это факт. Это неоспоримый факт! Они начинают слышать его только, когда им исполняется восемнадцать. Феномен Урри - он только для взрослых. И так было всегда. Никто не знает, почему дети тогда его услышали и умерли от его голоса. Этого уже никто не узнает, — стоя к нему спиной, рассказал толстяк.
— А почему вы не называете Урри эффектом Доплера? Ведь это логичнее? — решил блеснуть интеллектом Саня.
— Х-м. Я обязательно обдумаю ваши слова, — кивнул Терентьев. В этот момент послышался шелестящий звук и в пластиковую трубку выпрыгнул небольшой чёрный контейнер. Толстяк извлёк его, открутил крышку и вытряхнул себе на ладонь прямоугольник из белого пластика.
— Пожалуйста, ознакомьтесь, — предложил он, небрежно махнув рукой. — Можете осматривать любую комнату, мне от вас скрывать нечего.
Саня, который уже основательно привык к мысли, что он тут главный и ему всё можно, дождался пока дверь достаточно отодвинется в сторону и отважно шагнул вперёд. Он оказался в небольшом тамбуре.
Впереди были ещё три двери, словно из фильма про психлечебницу. У них присутствовали заслонки на петлях сверху и снизу, видимо для подачи еды. Товарищ Серов замешкался.
— Две комнаты пустые, а в третьей - выжившая ученица пятого класса Шепелевской средней школы. Путята Рыбакова, — сообщил находившийся снаружи Терентьев и чуть погодя добавил:
— Да вы не стесняйтесь, товарищ Серов. Откройте верхнее окошко. Сейчас я включу свет в её комнате...Пообщаетесь.
"Ага, щас. Надо приказать ему открыть дверь, используя своё положение, и чтобы он зашёл первым, а потом я ему снова звездану по башке шкатулкой и выведу девочку", — решил про себя Саня и, повернувшись назад увидел, как перед его носом закрывается первая дверь. В ужасе он рванул вперёд, успел сунуть пальцы в щель и попытался удержать её от закрытия, но механизм и не думал поддаваться. Дверь продолжала закрываться. Саня взвыл от ярости, выдернул из щели пальцы, пока их окончательно не прищемило.
— Сука!
Саня в сердцах ударил кулаком по железному полотну двери.
— Напрасно ругаетесь, — послышался голос Терентьева откуда-то сверху.
Саня поднял голову и увидел на потолке, возле светившего тусклым светом светильника, потолочный динамик.
— Открой пидарас! — погрозил кулаком потолку Саня. — Я твой начальник! Я отсюда выйду, с говном тебя сровняю, ты понял?
— Вот и ещё одно подтверждение, что вы не Серов. Серов бы эту дверь разобрал в два счёта, — с явным удовольствием подметил Терентьев.
— Скотина жирная!
— А знаете, это был интересный опыт, я с самого начала догадывался, что с вами что-то не так, но мой разум видел и слышал Серова и отказывался верить в истину. У вас имеется какая-то альтернативная версия мобильного генератора маскировки и мне очень бы хотелось заполучить его в личное пользование. Я даже догадываюсь, чья это штучка. Вы сказали про эффект Доплера, а у нас эта теория под запретом. Только один человек продвигал её в массы и это был Гриша. Григорий Новосибирский. А с кем у нас дружит Гриша? Молчите?
— Иди на хуй!
— Неправильный ответ. Правильным будет - Скопидом. Моральный урод, растлитель, убийца, неудачливый хирург, аферист, урофаг...Что я ещё забыл? О! Гениальный проповедник! Спорим: он вам этот генератор маскировки в голову вмонтировал? А? Он любит, когда его подопытные визжат от радости.
Саня подавился очередным матерным словом и замолчал, с ненавистью разглядывая потолок.
— Я всё думаю: почему вы появились в институте именно сейчас? — размышлял вслух Терентьев. — Сами вы мне конечно не скажете, а пытать мне вас некогда, да и, кроме того, ваша маскировка - она по-прежнему создаёт мне некоторые трудности в реализации радикальной задачи. И это всё происходит накануне важного дня. Как же так всё совпало? Вывели из строя Черновол, убили двух Гончих и породили конфликт между ними и институтом. Гончие теперь с Гришей, а значит они снова вернулись под контроль Скопидома. А теперь ещё и вы. Шпион среди невидимок. Пришли вынюхивать про рыжиков и сентябрят, значит в вашу задачу входит диверсия. Скопидом хочет нам помешать, я прав? Именно поэтому в институте появилась эта мелкая наушница, она преследовала точно такую же цель. Значит поэтому вы так хотели попасть в комнату тишины, да?
"Кранты, — с горечью подумал Саня. — А этот жирдяй, оказывается, очень даже умный. И что же мне теперь делать?"
— К сожалению, мне сейчас не до вас, — признался Терентьев. — Вы всего лишь пешка, а настоящая драка будет завтра на площади, когда Скопидом поймёт, что у вас ничего не вышло. Так что, поступим следующим образом: сейчас вы откроете правую дверь и зайдёте к Путяте, а после этого я её за вами с пульта закрою. Посидите там вдвоём, для надёжности.
— Да пошёл ты! — крикнул ему в ответ Саня.
— Останетесь здесь и я вас хлорпикрином обработаю. У вас одна минута. Вам так и так придётся зайти в комнату, но у вас есть выбор: со слезами или без. Думайте быстрее, — посоветовал ему Терентьев.
Саня понял, что от него снова ничего не зависит. Вот и всё. Проиграл. Тут, как говорится, знал бы карму - жил бы в Сочи. Но не знал. Увы. Ключ остаётся у толстяка. Никому не помог, а только сам вляпался. Что же осталось? Идти вперёд? Хорошо. Туда и пойдём.
Он дёрнул правую дверь за ручку и, приложив значительные усилия, смог наполовину её открыть. Тяжёлая, блин! И чем-то плотным изнутри обита. Он увидел длинную и почти пустую комнату без каких-либо намёков на окна, а у дальней стенки стояла кровать, на которой сидела уже знакомая ему по его видениям девочка Путята. Она обнимала большого плюшевого медведя.
— Вечер в хату, — чтобы хоть как-то смягчить момент знакомства, неудачно пошутил он и зашёл в комнату. В следующее мгновение дверь за ним со стуком закрылась и комната погрузилась в кромешную темноту.
yaplakal.com