Глава 43. В железном ящике
Площадь около собора была полная народа. На лицах нарядных горожан сияли улыбки. Женщины были одеты в платья на выход, мужчины щеголяли белыми рубахами и начищенными парадными сапогами. Вымытые и причесанные дети переминались с ноги на ногу — им было скучно. Прохладное утро радовало. Легкий ветерок приносил с реки и леса свежесть. Около входа стояли две дюжины охранников с мечами, которые следили за порядком и пропускали внутрь собора только знать.
— Едут, едут! — понеслись перешептывания по толпе.
На площадь довольно бойко, с характерным грохотом колес о булыжную мостовую, въехала запряженная тройкой карета. Та самая, в которой десять дней назад приезжал бургомистр с женой и дочерью, которых в тот же день повесили.
Карета была вся в золотых вензелях и розах, на дверях блестели стекла. В этот раз цветастые занавески были раздвинуты. И в них любопытная публика могла разглядеть нового бургомистра — епископа Гофрида.
На облучке сидел все тот же нарядный кучер в кожаных сапогах, льняных штанах, белой рубахе и меховой жилетке. На голове красовалась черная шапка с ушами, украшенная орлиными перьями. Ему было все равно, кому служить.
На запятках кареты стояли два телохранителя Гофрида, сорви-головы и отъявленные негодяи Харп и Рек. За каретой ехал на вороном коне рыцарь Цес в позолоченных доспехах. Кирасы блестели на солнце, ослепляли глаза завистливых мальчишех. Лицо рыцаря скрывал позолоченный шлем с опущенным забралом. На лбу шлема висел на кресте Спаситель.
Карета подъехала к центральному входу собора и остановилась. Телохранители спрыгнули с запяток, Харп открыл дверь, а Рек расправил гармонь железных ступеней.
Гофрид начал кряхтя вылезать из кареты и Харп подал ему руку. Но епископ зло посмотрел в глаза телохранителя и проговорил:
— Изыди, дьявол! И без тебя справлюсь.
Довольно ловко для своей тучной фигуры епископ сошел со ступеней, правда, придерживал рукой за специальную позолоченную ручку, которая была закреплена у двери кареты.
— Лала, выходи, родная! — сказал Гофрид и протянул руку в салон кареты.
Девочка сидела на диване и не хотела выходить. Она надула губы и зло смотрела на епископа.
— Я не хочу без мамочки! — крикнула Лала и отвернула голову к противоположному окну.
— Ах ты негодница! Мама твоя следом едет! Я же говорил.
— Я хочу ее увидеть, увидеть! — проговорила девочка не поворачивая головы.
— Увидишь, а теперь давай, публика ждет! Не потакай Сатане! Не потакай! А то накажу.
— Ладно, иду!
Лала была одета в белое платье до пят, на голове красовалась белая фата. Как же она красива была в этом наряде! Когда она сходила по ступеням кареты, толпа ахнула и зашепталась.
— Епископ женится! Женится, — говорили люди между собой, будто только что узнали об этом. Хотя про свадьбу предупредили еще пять дней назад.
И вот, под возгласы толпы, епископ взял Лалу под левую руку, ближе к сердцу, и повел по ступеням внутрь собора.
Внутри все лавочки были заняты богатыми и влиятельными людьми. На лицах светилось напускное счастье, хотя в душе все переворачивалось, ведь они помнили страшную казнь прежнего бургомистра. А как такое можно забыть? Рыжий, толстый, похожий на гнома Сеньор Рамис болтался на виселице. А рядом в одной петле висела его жена и дочка-малютка. А все потому, что палач не знал, что казнить будут троих, а не двоих. И поэтому ему пришлось применить всю свою сообразительность и решать вопрос на месте. Ну неужели ни у кого не оказалось лишнего куска веревки? В это трудно поверить. Не иначе как козни Сатаны. Или веселая придумка Гофрида.
Следом шли, скалясь серыми сгнившими зубами, телохранители Харп и Рек, а на отдалении — рыцарь Цес. Он снял шлем и держал его в правой руке. Лицо было угрюмым и задумчивым. Все указывало на то, что происходящее ему не нравится. И даже новый кожаный мешочек с двумя сотнями серебряных гульденов не грели сердце.
Пока епископ и Лала медленно шли под руку под восхищенные взгляды, карета отъехала в сторону, а на ее место встала телега, запряженная двумя гнедыми. На телеге стоял небольшой зеленый продолговатый ящик с несколькими небольшими отверстиями. С двух противоположных боков к ящику были приделаны по две ручки для переноски. Рядом с ящиком сидели стражники Дома Ведьм Тал и Идай.
— Чертова ведьма! Никакого покоя от тебя нет. Сейчас бы сидели и вино спокойно пили. Нет, тащить тебя на церемонию! — прогундосил злой Идай.
Стражник со всей силы пнул ящик ногой. Но почувствовал боль и заорал, тем самым привлекая внимание толпы, которая начала весело смеяться.
— Что пялитесь, ублюдки! Отвернулись! Сейчас прыгну и порублю! — закричал Идай. Он схватился за рукоять меча и угрожал его вытащить.
Его громкие крики не остановили насмешек, женщины и дети продолжали хохотать. А вот мужчины отвернулись, почувствовав настоящую угрозу.
Тал выбрал четырех наиболее крепких охранников и приказал им тащить ящик внутрь собора. Охранники, подчиняясь приказу, взялись за ручки на ящике и начали медленно тащить его к входу. Ящик был тяжелым и даже четырем мужчинам нести его было трудно. Взобравшись на ступени, они поставили ящик, чтобы отдохнуть.
В этот миг Идай влетел по ступеням и с грохотом прыгнул на ящик. Изнутри раздался сдавленный женский крик.
— Молчи, Василиса, молчи, и Лала не пострадает, — крикнул Идай и два раза подпрыгнул на ящике.
— Понесли, понесли, нечего отдыхать, несите на амвон, епископ ждать не любит! — скомандовал подошедший Тал.
Стражники понесли ящик по залу собора. На амвоне стояли Идай и Лала, они держались за руки. Люди внутри собора начали шептаться.
— Цыц, приспешники Дьявола, я вас всех вижу насквозь, — закричал в исступлении побагровевший Гофоид, — я пред Господом крест свой несу, а вы перед Дьяволом ропщите, негодяи! Замолчите и рты своим отпрыскам закройте!
Испуганные люди замолчали. Некоторые накинули ладони на лица детям, чтобы те не шумели.
Стражники осторожно поставили ящик слева на амвон. Епископ начал обряд бракосочетания. Его внушительная фигура, увенчанная митрой, выделялась во мраке собора, а свечи создавали загадочные тени и освещали его лицо. Бедное дитя в белых одеждах стояло рядом и смотрело на ящик, в котором истекала потом ее мать Василиса. Она задыхалась, воздуха не хватало, но старалась дышать негромко, чтобы не навредить дочери и не разгневать Епископа.
В полной тишине епископ начал произносить слова. Но на лицах читалась тревога, люди были напуганы и озадачены.
— Чада церкви, к вам уповаю, несу свой крест, который легче креста Иисуса, но тяжелей всех ваших вместе взятых. Кому как не мне, новому бургомистру города Бандервар, не стать тем, кто сподвигнет всех прихожан на новые подвиги души? Молю о спасении ваших душ и о спасении души этого чада, которым завладел Дьявол, но который с божьей помощью отринет Сатану! Если не я, то кто? — произнес слова епископ.
Говоря, епископ закатывал глаза к потолку храма, на котором в облаках плыла Дева Мария с младенцем Иисусом в руках.
Багровый цвет лица сменился алым, губы и глаза улыбались, он был безмерно счастлив, будто это свадьба была тем смыслом жизни, к которому он шел все эти долгие годы.
— За этим объявляю меня и Лалу мужем и женой, единым целом. Да будет крест Господа нашего Иисуса Христа надет нам на шею и будет общим, и понесем его вместе с женой! — закончил речь епископ.
Все это время он держал Лалу за руку и только сейчас отпустил. Девочка же сразу кинулась к железному ящику, в котором тесно лежала ее мать, скрючившись в позе эмбриона.
— Мама, мамочка! Это случилось! Ты рада за меня? Видела, видела? Все смотрели! — кричала Лала, обнимая железо.
— Рада, милая, рада. Ты только меня не забывай! Навещай в Доме ведьм хоть изредка, — из последних сил сказала Василиса, задыхаясь. У нее кружилась голова, тошнило, и она была готова прямо сейчас умереть.
— Я буду приходить, мамочка! Епископ добрый! Он тебя отпустит вскоре! Ты главное больше не колдуй, милая, и он не будет злиться!
— Хватит с ней разговаривать, не порть мне праздник! — прикрикнул Гофрид. Он подошел и взял Лалу за руку, потащил прочь.
Они шли вдвоем между рядами скамеек с притихшей публикой. Люди в страхе провожали их стеклянными испуганные глазами. Проходя мимо Идая и Талла, епископ шепнул им:
— Вы сегодня ее не мучьте, праздник все-таки. Бог с ней!
Вскоре от собора отъехала карета с Гофридом и Лалой. Толпа, проводив карету, загудела. Люди перешептывались. С одной стороны им было страшно, с другой — любопытно.
А потом люди видели, как на повозку грузят железный ящик. Стражники извергали страшные ругательства. Проклятья сыпались как из рога изобилия.
— Что там в ящике? — спросил тощий мальчик десяти лет у мамы.
— Да знамо, что. Василиса там сидит, — ответила мать.
— Это которая рыжуха, ведьма, которая урожай погубила и из-за которой мне все время есть хочется?
— Она самая, сынок, она самая!
yaplakal.com