ДюнаЗина сидела с дочерью на руках и с тоской смотрела в окно. Годовалая Соня лениво сосала грудь и то и дело покусывала материн сосок свежевыросшим зубом. Зина морщилась, но уже не возмущалась. И невольно думала о том, что вот Матвейка — уасчу-приёмыш — не доставлял ей таких неприятностей.
Последние месяцы беременности Зина довольно внимательно наблюдала за собой и подрастающей внутри дочерью: с ней такое было впервые и вызывало… не тревогу, нет. Любопытство. Родила она нормально, без проблем, убедилась лично, что с девочкой действительно всё хорошо, и с интересом стала наблюдать за их млекопитающим симбиозом. Но теперь, когда Соня уже с полгода как ела прикорм, это тоже утратило новизну и не вызывало новых эмоций.
Нет, Зина по-прежнему с интересом наблюдала за ростом и развитием дочери, постоянно подмечала в ней разные новости. Нельзя было сказать, что Соня ей надоела или что-то такое. Но… По мере подрастания дочери, к ней начали возвращаться другие потребности. Тут и интимная жизнь, и физические нагрузки, и интеллектуальная неудовлетворённость…
Роман и Матвейка помогали ей по мере возможностей и способностей. Зина уже могла себе позволить сходить на тренировки, просто погулять, встретиться со знакомыми, с родителями, не таская при этом с собой дочь. Но этого было недостаточно! И она всё чаще задумывалась над тем, чтобы совершить очередную прогулку в какой-нибудь мир, где они с мужем ещё не были.
Зина немного потрясла наевшуюся Соню, чтоб та срыгнула воздух и уложила её в гравикачалку: пусть поспит. Поправила халат, вытянула развёртку напястника и стала изучать новости культуры и спорта. Причём спорт её интересовал постольку-поскольку, она следила за своим прежним клубом, скорее, по инерции. А вот посетить выставку или концерт, сходить на встречу с интересными людьми — другое дело.
Ближайшее шоу предполагалось на планете Дюна. Самой первой колонии Земли. Зина бывала там несколько лет назад, на соревнованиях. И не успела понять вообще ничего. Отыграли, избили команду соперниц и отправились по домам! Им даже не разрешили сходить на пляж, чтоб обзавестись знаменитым загаром.
Подумав с минуту, Зина заказала билеты на концерт. Да какого чёрта?! Они сидят в доме на Земле, никуда не ходят вместе. Можно же, в конце концов, Роману забить на работу и немного оттопорщиться! Проверив Соню в люльке, Зина вышла из своей комнаты и прошла в гостиную, где её благоверный обычно работал.
- Ром, сильно занят?
- Не-а.
- Я взяла билеты на концерт на Дюне. И вот даже не пробуй возражать! Мне осточертело сидеть дома.
Роман развернулся на гидрокоме и улыбнулся.
- Ну и умница. Потому что мне это тоже осточертело, просто не мог найти повода, чтоб послать работу к чертям. Спасибо, милая! Матвею тоже надоело торчать дома. И школа ему ничего пока что так и не предложила взамен.
Зина улыбнулась, подошла к мужу и прижалась к нему.
- Отлично. Пиши своим, чтоб шли нафиг. И в школу Матвейке!
- Обязательно. Вот сейчас ты мне дашь как следует и я…
Зина рассмеялась.
- Не продолжай! Идём сейчас же! Остальное — пошло нафиг! Позже разберёмся.
Роман встал с гидрокома, крепко обнял жену и они, переступая мелкими шажками, направились в спальню. Там стремительно разделись и принялись тискаться, как два подростка. Роман выдавливал молоко из грудей Зины, та дёргала его затвор, он считал мелочь в её кармане, а она драла ему спину ногтями. Потом они рухнули на ложе и спаривались, как осатанелые. Соня, проснувшаяся и подавшая голос, была проигнорирована полностью: кибернянька справится. А её родители остервенело совокуплялись, оглашая пространство стонами и воплями.
Проснувшись, Роман спросил Зину:
- Милая, когда там концерт?
Она пару раз изогнулась, как уж на сковородке, потом лениво ответила:
- Не помню. Но билеты на всех нас я заказала.
- Отлично. Сейчас соберусь с силами, скажу своим, потом с Мотькиной школой свяжусь… Или не смогу. Зинка, жопа ты такая, все соки из меня вытянула!
Она откинулась в сторону, растопорщилась, лёжа на спине и ответила:
- Иди в жопу. И концерт в жопу. Всё в жопу! Мне уже хорошо!
Роман посмотрел на счастливое лицо жены и проговорил:
- Нифига. Я тоже хочу отвлечься! И мы поедем на этот концерт, даже если там будет полная шляпа!
Из постели их выгнал вернувшийся с прогулки Матвей. Роман с Зиной подскочили, накинули халаты и поспешили по углам — Роман к компьютеру, Зина — к Соне. Матвей же, войдя, по привычке хотел что-то орнуть, но, вспомнив о сестре, лишь шумно выдохнул.
- Пап, мам, я с Жюли виделся, она на Дюну собирается, там концерт какой-то. Давайте тоже сгоняем?!
Зина с удивлением посмотрела на него, а Роман просто кивнул.
- Обязательно. Мама уже взяла билеты.
Матвека выкатил глаза и приоткрыл рот.
- Пап… Ты серьёзно?
Роман развернулся на гидрокоме и улыбнулся сыну.
- Ну да. Не веришь — спроси маму.
- Мам?..
- Правда, правда, сынок. Я сегодня взяла билеты на дюнский фестиваль.
Уасчонок пошевелил ушами, прицелился в сестру своими антрацитными гляделками и тяжело вздохнул. Зина поглядела на дочь и кивнула:
- Немножко можно.
Матвей счастливо улыбнулся и издал-таки торжествующий вопль.
***
Стадион, наспех переоборудованный под проведение концерта, был заполнен публикой. Билеты, купленные Зиной, оказались в секторе для смешанной публики. И поэтому семейство Щось и Жюли не выглядели сборной солянкой: в этом секторе соседствовали и более экзотичные компании инопланетян.
Концерт, в целом, всем понравился. Артисты были хороши, каждый со своим неповторимым репертуаром, музыка была подобрана отлично и заводила всех. Некоторые песни — неожиданно — заставили публику плакать. А некоторые поднимали с мест и гнали на танцпол. Но почти всех без исключения покорило трио синтетических людей — два парня и девица. Они столь мастерски исполняли многоголосые партии, что слушатели то замирали, то начинали неистовствовать, внимая этому чудесному, мистическому звучанию. Когда один из синтетиков пел совершенно чудовищным басом, а второй подхватывал фальцетом, их компаньонка просто играла голосом от контральта до сопрано, создавая неописуемый колорит.
Но… На подобных мероприятиях собирались, чаще всего, ценители именно живого исполнения. И потому трио синтетиков, хоть и вызвавшее восторг у менее искушённых слушателей, особо высоких баллов не получило.
После окончания выступлений Матвей попросил Романа проводить его в гримёрку синтетических певцов. И Щось, пользуясь даже и служебными полномочиями, всё-таки смог провести сына за кулисы. Он понятия не имел — что там понадобилось парню, он просто сделал для сына всё, что смог.
Пробравшись к тесной гримёрке, Роман и Матвей ужаснулись обстановке: синтетикам выделили самую крошечную комнату на троих! И эти три синтигома сидели внутри, едва не сталкивая друг дружку со стульев. Да-да! Самых простых, примитивных стульев!
Матвей, стоя в коридоре у открытой двери каморки, посмотрел отцу в глаза.
- Папа, так нельзя. Пожалуйста, папа! Ну нельзя же так!
- Сынок, не я устраивал всё это. Прости, но я сам в шоке. Ребята, — обратился он к синтетикам, — ну-ка собирайтесь и валим отсюда. Да что же это такое, в конце-то концов?! Как можно вот так обращаться с артистами?
Солист, певший басом, оглядел своих товарищей, потом повернулся к Роману.
- Нас зарегистрировали, как концертное оборудование… Но это неважно. Главное — мы добились возможности принять участие в этом концерте. Надеюсь, вам понравилось наше выступление.
- Я не понимаю ничего ни в музыке, ни во всём остальном, — проговорил Матвей. — Но я хотел поговорить с вами. Не откажете в разговоре маленькому уасчу?
Синтетическая девушка, сильно выгнувшись, улыбнулась и погладила его по руке
- Паренёк, спасибо тебе. Нам всё равно — уасчу ты или ещё кто-то. Мы и сами — не люди, а всего лишь синтетики. Тебе понравилось, как мы пели?
- Да!
- Это главное, мальчик. Значит мы не зря старались, добиваясь возможности выступить в одном концерте с людьми.
Роман перевёл дух и строго проговорил:
- Баста! Люди вы или нет?! Собирайтесь, мы идём отмечать ваш успех. Поверьте: множество людей на трибунах были в восторге от вашего выступления. Давайте, поднимайтесь и идёмте! Нас ждут две женщины и маленькая девочка. И мы все хотим составить компанию столь замечательным артистам! А вот этот мелкий мечтает расспросить вас о чём-то, про что даже меня спрашивать боится.
Обладатель баса переглянулся с товарищами и вдруг совершенно нормальным голосом проговорил:
- Подождите нас в конце коридора, пожалуйста. Наш товарищ порвал связки… Нам нужно помочь ему.
Матвей зажал рот ладошками и тоненько пискнул. Из его угольных глаз потекли слёзы.
- Папа! Почему ему никто не помогает?!
Девушка с трудом поднялась со своего стула, выбралась в коридор и присела рядом с Матвеем. Погладила его по голове, улыбнулась и потрепала ему уши.
- Мальчик, ничего страшного не произошло. Мы не чувствуем боли, понимаешь? Сейчас наш Рон поможет Шону! Просто вам не надо смотреть на это, только и всего. Идите вон туда, в конец коридора. И подождите нас, пожалуйста. Раз уж ты так хочешь поговорить с нами — мы с радостью составим с тобой разговор, поверь. Просто Шон сейчас вообще не может издавать звуки. Идите туда, малыш. Мы скоро.
Отправить сына к матери Роман не мог, поэтому позвонил Зине и объяснил вкратце ситуацию, заверив при этом, что всё в порядке и просто надо немного подождать. Пока стояли в ожидании трио синтетиков, он нашёл самое нормальное кафе из доступных. Можно было, конечно, отправиться на Землю или другую планету, найти там в дневной зоне подходящее место, но с Дюны уходить не хотелось: следовало, всё же, узнать об этой планете побольше.
Кафе находилось в осенней (на данный момент) зоне Дюны. Людей в этом поселении уже почти не было: приближался холодный сезон. А выжить в условиях дюнской зимы не может вообще ничто живое. Поэтому дюнцы заранее переселяются кто в летние широты, а кто и в весенние. Но управляющий кафе, на счастье, задержался, готовя своё заведение к зимовке. Он радушно принял гостей, позволил им набрать в стойке доставки всё, что их душе угодно и продолжил упаковку в термоизоляцию тех вещей, что могли пострадать от воздействия очень низких температур.
Щось, Жюли и синтетики расположились за двумя сдвинутыми столиками и неспешно разговаривали, перекусывая самыми разными блюдами со всех планет Большого Мира. Роман, Зина и Жюли, поздравив певцов и выразив им своё искреннее восхищение, в основном, молчали. Маленькая Соня, вообще ничего не понимающая и уставшая, мирно спала в гравилюльке. Болтал, в основном, Матвей, которого внезапно разобрал интерес к пению и музыке.
- А вот скажите, вот он…
- Шон, — подсказал парень.
- Ага, Шон! — улыбнулся Матвейка. — Вот Шон пел таким странным голосом, а сейчас говорит обычным. И Рон тоже говорит нормально, а пел так… грозно!
Рон и Шон переглянулись. Потом Рон принялся объяснять:
- Матвей, тембр голоса зависит от степени натяжения голосовых связок. Обычно синтетики, искусственные люди, вот такие, как мы, для модуляции используют другие приёмы. А мы имеем устройство горла и прочего, такое же, как и остальные люди. Мы даже дышим сходным образом. Обычные синтетики не дышат — им это просто не нужно. Даже те, что имеют голосовые связки, используют небольшие воздушные насосы, которыми и прогоняют воздух через связки.
- А вы вдыхаете и выдыхаете?
- Да. Немного не так, как ты, но очень похоже. И мы дозируем прохождение воздуха через так или иначе натянутые связки. Поэтому, как и ты, можем менять тональность звуков, которые издаём.
- То есть, вы поёте!
Рон улыбнулся и кивнул.
- И поём в том числе.
Матвейка перевёл дух.
- Здорово! А ты можешь петь так, как Шон?
- Нет.
- Матвей, — подключился к разговору Шон, — у нас немного разные голосовые связки, как и у обычных людей. Рон может издавать… Петь. Рон может петь низким голосом. Но как бы он ни натягивал связки, он не может… петь выше, чем… баритон.
Было видно, что Шон изо всех сил старается не использовать непонятных простому человеку слов.
- Парни, давайте просто продемонстрируем, — предложила Мила. — Ну правда, говорить о частотах в герцах или в оперных, специальных терминах… Проще и понятнее просто показать. Рон, начни! Только не очень громко, чтобы не разбудить девочку.
- Ничего, — усмехнулась Зина, — она у нас привычная. Матвей не даст соврать, да?
Роман тоже хохотнул и добавил:
- Если Соня и проснётся, то нисколько не расстроится. Уж громкими звуками её не напугать, это точно.
Мила недоумённо посмотрела в глаза Жюли, но та только пожала плечами. А Рон, тем временем, допив коктейль, слегка откашлялся, пару раз сухо сглотнул, настраиваясь. Потом спросил:
- Снизу вверх или?..
- Давай сверху вниз, — ответил Шон. — Так нагляднее, наверно.
Рон посмотрел на Романа и вдруг подмигнул ему с улыбкой.
- Давай вместе.
Щось растерялся.
- Да из меня певец… Никакой, если что.
- Не надо петь, — продолжил Рон, — просто вот тяни а-а-а, стараясь снизить диапазон от обычного своего голоса. Насколько сможешь!
Роман вздохнул поглубже и затянул а-а-а, понижая тембр, пока мог. Потом воздух в нём закончился.
- Где-то четвертушка, — проговорила Мила. — Но это нормально!
- Четвертушка?.. — переспросил Матвей.
- Одна четвёртая часть октавы, — пояснил Шон. — Нормальные люди оперируют в пределах одной октавы, этого достаточно. Рон, давай. От его тембра и вниз!
Синтетик глубоко вздохнул и затянул а-а-а в точно той же тональности, что и Роман. Но выдыхал он значительно дольше и в конце его голос понизился настолько, что перешёл в неслышный диапазон. О присутствии в воздухе вибрации говорили разве что жидкости в стаканах: по напиткам шла мелкая рябь.
- Остановись, — попросила Жюли, закрывая уши ладонями, — я не могу это выносить!
Рон тут же сжал губы и стал втягивать воздух носом.
- Теоретически, я могу ещё ниже, но смысла в этом нет, — проговорил он обычным голосом. — Эти частоты улавливают разве что сарра. Или особо чувствительные люди, вот как она.
Матвей посмотрел на Шона вопросительно, но тот с улыбкой помотал головой из стороны в сторону.
- Мила. У неё семь октав, а у меня — девять.
Синтетическая девушка лучисто улыбнулась и просто негромко повторила то, что уже делала во время выступления. И её голос плавно менял тональность, мелодично и приятно, не травмируя слушателей диссонансами. Закончив, она пояснила Матвею:
- Сейчас я использовала чуть больше половины своих возможностей. Четыре октавы. Могу спеть и немного ниже, и немного выше, но это ни к чему. Звучать будет нехорошо.
Мальчик повернулся к матери.
- Мам?..
Зина рассмеялась и отмахнулась.
- Нашёл певицу! Отстань.
- Нет-нет, почему же, — возразил Рон, — не надо петь! Просто тяни а-а-а от обычного голоса и вверх. Насколько получится!
Она переглянулась с Жюли, они обменялись пси и девушка, смеясь, несколько раз согласно кивнула. Потом Зина вздохнула поглубже и затянула а-а-а, постепенно переходя в визг. Роман рассмеялся и демонстративно поковырял пальцем в ухе. За что и получил от супруги тычок локтем в рёбра.
- Жюль, давай ты!
Девушка зашлась смехом и замотала головой, а Зина пихнула её в плечо.
- Пищи давай, ты обещала!
Просмеявшись и кое-как сосредоточившись, Жюли коротко вздохнула и издала истошный визг! От этого, переходящего в ультразвук, вопля, даже Матвей прижал уши, а синтетики дружно рассмеялись.
- Ну, ожидаемо, — проговорил Рон. — Это не пение, но… Примерно, сорок пять килогерц достигало. Обычно так визжат совсем маленькие дети, вроде вашей Сони.
- А я у неё и научилась! — сказала Жюли и снова рассмеялась.
Рон повернулся к Матвею.
- Споёшь нам немного?
- Нет. Сперва пусть Шон! Ты сможешь? Не трудно после травмы?
Синтетик пожал плечами.
- Давай так договоримся: я просто буду тянуть своё а-а-а от самого низа и до самого верха. Просто для того, чтобы не напрягать связки переходами. Хорошо?
- Давай! — кивнул Матвейка, зачарованно затаил дыхание и вытянул уши.
Голос Шона постепенно, плавно, вышел с довольно густого баса в фальцет и потом исчез в ультразвуке. И лишь израсходовав весь воздух, он сомкнул губы. Поражённых слушателей привёл в себя громкий стук: хозяин кафе выронил что-то из рук. Он, оказывается, уже какое-то время, бросив свои дела, стоял за стойкой и тоже слушал голоса гостей.
- С ума сойти! — проговорил мужчина. — Здесь какие только певуны и певуньи не бывали, а вот такого… Нет, ни разу такого не слыхал!
Зина подтащила к себе люльку с Соней, включила акустическую защиту на максимум и, кивнув мужу и Жюли, обернулась к бармену.
- Ты это… Короче, сейчас очень громко будет. Ты присядь, присядь. И лучше прижми ладони к ушам.
Синтетики, совершенно незнакомые с уасчу, недоумённо переглядывались и с интересом поглядывали на Зину и Романа. А тот, потрёпывая сына за уши, с улыбкой подзадоривал его:
- Давай, сынок, покажи нам. От души, чтоб стёкла вынесло.
А Зина вынула из сумочки беруши и, отдав пару Жюли, принялась вставлять эти губчатые затычки себе в уши.
- Рома, тебе дать?
- Я наушники использую, не волнуйся.
Матвейка, убедившись, что родители не шутят, встал из-за стола, отошёл шагов на пять и оглядел зал кафе. Не увидев спрятавшегося за стойкой бармена, он улыбнулся, вздохнул поглубже и, начав с самой нижней, доступной ему, ноты, выорал сперва в ультразвук, а потом перешёл на дальнюю связь. Заставив всех присутствующих открыть рты, чтоб не выдавило барабанные перепонки. Потом спокойно вернулся к столу, сел и вопросительно посмотрел на синтетиков.
- Такое слышали?
Рон закрыл рот, потом открыл. И снова закрыл.
- Нет, — просто ответил он на заданный вопрос. Сказать ещё что-то он был пока не готов.
- Мальчик, — почти простонала Мила, — надеюсь, ты не кричишь так в населённых местах.
- Не-а! Мне па и ма запретили. Да и незачем…
- Матвей, — заговорил Шон, — я не буду говорить тебе непонятных слов. Но не могу не сказать, что ты можешь быть очень необычным певцом. Для слуха людей у тебя очень хороший, насыщенный голос, просто не надо петь настолько громко. Если папа с мамой позаботятся о твоём музыкальном и вокальном развитии, то у тебя может сложиться очень хорошее будущее.
- Небо пресветлое, братцы, — заговорил, наконец, Рон, — кого мы пытались удивить своими голосами? Этот мелкий только что порвал нас всех, как мышей тряпочных. То, что он выдал в конце — это не голос, конечно, там такая мешанина спектров, что я и половины не знаю, как назвать. Но и то, что было до этого взрыва — феноменально! Роман, Зина, — он повернулся к старшим Щось, — если ваш Матвей проявит интерес к пению, обязательно пусть учится! Послушайте, если уж даже синтигомы могут петь, то почему бы этого не делать вашему мальчику?
К их столу подошёл хозяин заведения и, похлопав по плечу Матвейку, спросил:
- Чем вас угостить, господа хорошие? Вы не смущайтесь, я могу себе это позволить!
Мила обменялась с товарищами пси, потом с улыбкой ответила:
- В другой раз, пожалуй. Нас приглашают организаторы концерта. Судя по всему, у них для нас хорошие новости.
- Мы с вами! — заявила Зина.
- Не стоит, наверно, — мягко возразил Рон. — Там чисто формальный разговор, как я понял. Если даже вас допустят, то ничего интересного для себя вы там не узнаете.
Она хотела настоять, но Роман под столом несильно наступил ей на ногу.
- Друзья, — проговорил он, — давайте обменяемся контактами. Нам будет совсем не безынтересно узнать про ваши дела. И если вы пригласите нас на свои выступления — я полагаю, мы приедем.
Он переслал синтетикам свой номер напястника и те с удивлением переглянулись. Они никак не ожидали, что в их компании окажутся земляне, имеющие в Большом Мире репутацию снобов.
Тепло простившись со всеми (кроме Сони, что так и продолжала спать в люльке), трио синтетических людей вышли из кафе и стартовали прыгуном.
После ухода артистов в кафе повисло неловкое молчание. Зина дежурно заглянула в люльку, отключила акустическую защиту и проверила подгузник дочери. Роман принялся копаться в развёртке напястника, а хозяин кафе, хлопнув по бёдрам ладонями, пошёл продолжать копошиться со своим имуществом. Молчание нарушила Жюли. Она потрепала Матвею уши и спросила:
- Ну что, сирена, будешь учиться на великого певца?
- Не-а.
- А что так?
Матвейка насупился, скосился на отца. Потом, сбиваясь, проговорил:
- Вас вот там не было… Вы б видели! Они с ними… Не знаю. Как… Ну нельзя так! Не хочу я, чтоб меня вот так же.
Он внезапно расплакался и ткнулся лицом в руки, сложенные на столе. Зина с Жюли вопросительно посмотрели на Романа и тот негромко рассказал, в какой дыре они нашли синтетических артистов.
- Там трём кошкам места было бы мало, не то что трём людям. Ни воды, чтоб напиться, ни места, чтобы просто вытянуть ноги. Рон пытался помочь Шону, сорвавшему голос, а Мила просто пряталась от неадекватов. Они боялись дверь открыть! Вот такие гастроли вышли у этих трёх совершенно замечательных ребят…
Зина протянула руки к Матвею и тот перебрался через стол к ней на колени. Обнял мать руками и ногами, прижался и ещё несколько раз всхлипнул. Она погладила сына по голове, прижала к себе и уткнулась носом в его плечо.
- Всё хорошо, сынок. Папа проследит, чтобы в следующий раз с Роном, Шоном и Милой заключили нормальный, человеческий контракт. Ты же знаешь нашего папу! Он всех наизнанку вывернет, если попробуют снова обойтись с ними, как с оборудованием!
- Мама, но почему?..
- Это капитализм, сынок, — ответил Роман. — Здешним воротилам было выгоднее оформить наших синтетических друзей, как концертное оборудование. И эти гады ни на секунду не задумались над тем, что синтетические люди — тоже люди. Сэкономили на всём, наплевали на всё — лишь бы себе копеечку, центик, грошик… Любую денежку в карман свой положить, а не потратить. Так вот вышло, что на Дюне — капитализм до сих пор. Хоть это и самая первая дальняя планета, колонизированная землянами. Ну есть вот такие планеты в Большом Мире, где ничего не производят, но люди живут. И поддерживается их жизнь только капиталистами! Они устраивают на этих планетах курорты, концерты, фестивали… Просто чтобы потратить поменьше, а заработать — побольше.
К землянам подошёл хозяин заведения, сел и, сцепив пальцы в замок, положил руки на стол.
- Да не всё так плохо на Дюне, братцы. Реально! Ну да, беднее, чем на Земле или той же Регенде. Но мы здесь всю нашу историю так живём! Никогда тут люди богато не жили. Да, Дюна — первая дальняя колония Земли. Но… Что тогда, что сейчас, мы остаёмся на обочине. Та же Шара была колонизована много позже, а нынче вон как — против шариан и земляне просели, что тут говорить… Потому что Шара — это своя цивилизация! Они — сами по себе и никто им не указчик. А наша бедная Дюна… — мужчина развёл руками. — Как были обочиной, так и остались. Нет, кто шевелится, работает, хоть минимально что-то делает — те не голодают. Я вот вам правду сказал: мне не трудно угостить гостей. Не обеднею. А всё почему? Да просто потому, что я не просто так кочую от зимы к лету, а сохраняю собранное, созданное. И вот когда здесь будет весна — я первый открою своё вот это кафе. И люди пойдут именно ко мне!
- Сударь, а как вас зовут? — спросила Жюли.
- Так же, как и кафе вот это — Дизер. Меня зовут Шломо Дизер. И таких кафе на Дюне — чуть не сотня! И я, как и мои предки, перебираясь из осени в весну, открываюсь самым первым. И закрываюсь последним. У меня всегда запасы еды и напитков наготове! Во всех этих кафе. И все, уже столько веков, знают, что в Дизере завсегда всё есть. Даже когда ещё доставка не работает.
- Шломо, — заговорил Роман, — я несколько раз видел заявки на поставку от дюнской фирмы с названием Дизер. Это твоё?
- Конечно. А что делать, когда стаканы и тарелки не пережили зиму? Что делать, когда шкафы для хранения продуктов вышли из строя? Заказываю… Самое бюджетное, тут уж что. Несколько лет назад вот плохо упаковал посуду. В пятнадцати кафе по всей линии всё пропало! А всё почему?.. А потому, что поставщик, сволочь, говорил, убеждал, что его посуда при морозах не портится! А она вся в труху превратилась! И пришлось заказывать всё заново, да ещё и в спешном порядке, чтоб не упустить время. Девять кафе пришлось отдать в аренду, чтоб остальные сохранить. Кое-как вот пережил это время. Сейчас уже выровнялось, но от тех девяти точек прибыли-то нет… Так и живу, как хромая собака. Вроде и не бедствую, а прежнего достатка всё равно нет!
- А почему так? — спросил заинтересовавшийся Матвейка.
Шломо усмехнулся. Посмотрел в угольные глаза мальчика и развёл руками.
- Так с тех девяти кафе прибыль не мне идёт, сынок. И так ещё восемь лет будет длиться! Я же их в аренду на десять лет отдал. Так вот… Прибыль с тех кафе так и будет ещё восемь лет идти дяде чужому. И он, тот дядя, выжимать будет по максимуму, вкладывая минимум. А потом мне сызнова репутацию своего Дизера восстанавливать. Доказывать, что моя фирма — не обдираловка однодневная, а солидная фирма с многовековой репутацией. Мы, Дизеры, на Дюне с самого начала работаем. Не за сиюминутную копеечку, а за репутацию! Репутацию лучшей сети кафе на планете!
- Папа, а тогда зачем капитализм, если при нём всё вот так?
Роман задумался, подбирая понятные, доступные слова.
- Как я поняла, — заговорила Зина, — только для того, чтобы нормальным людям — и не только людям, кстати — было с чем сравнивать нормальную жизнь. С ненормальной. Чтобы ценили, что имеют. И чтобы те, кто вдруг решит, что может поиметь больше — не знаю, зачем — могли перебраться в капитализм и там нажраться какашек. И потом скулить и проситься домой. Матвейка, даже если мы с папой вдруг помрём, ты не останешься голодным и без крыши над головой! Можешь быть уверен — тебя никто не станет обирать, как сейчас обирают Шломо, просто потому, что другие капиталисты обманули его. Рома?..
Щось сделал рукой понятный жест: в целом, всё правильно. Уж он-то был знаком с самыми разными системами.
Проснулась Соня. Зина накормила её из соски, потом, пользуясь разными уловками, скормила пару ложечек пюре. Заглянув в показатели люльки, убедилась, что дочь уже успела облегчиться. По-хорошему, Соню следовало сполоснуть, но, в принципе, автоматика люльки её уже обработала.
- Ну что? Домой?
- Можно немного погулять, если на улице не сильно холодно, — ответил Роман. — Просто немного походить туда-сюда. Ну там — фото, видео. На память. Как обычно!
Попрощавшись с Дизером, земляне вышли из кафе и отправились бродить по безлюдному поселению. Судя по задраенным штормовыми ставнями окнам, жители уже покинули свои дома, перебравшись туда, где потеплее.
Как и сообщалось в путеводителе, посёлок не отличался ни размером домов, ни площадью: обычный, стандартный дюнский сезонный посёлок. И можно не мотаться по всей планете, поскольку все населённые пункты более-менее одинаковы. Отличаются локации — море, горы… А вот посёлки — одинаковые.
- А вот интересно, — проговорила Жюли, — жители всегда возвращаются в те же дома, в которых прожили прошлый сезон?
- Почти никогда, — ответил Роман. — Только вот такие, как Шломо, привязанные к своим фирмам, всегда останавливаются в своих домах. А прочее население мотается по параллелям, как неприкаянные, постоянно меняя локации. Беда Дюны в том, что даже на экваторе зимой лютый холод. И нужно постоянно следовать от зимы к лету, выбирая местечко потеплее.
- А на экваторе летом жарко?
- Очень. Далеко не все могут выносить такое пекло.
- А почему так?
- Из-за наклона оси вращения Дюны. Летом на полюсах бывает комфортнее, чем на экваторе зимой.
Некоторое время они бродили молча. Потом Матвей спросил:
- А дюнцы пользуются телепортацией?
- Конечно, сынок. Причём бесплатно, как и все нормальные люди. Но только в пределах своей планеты. Дальняя телепортация здесь мало кому доступна. А вот туристам, вроде нас, приходится платить и за перемещения по Дюне.
Матвей помолчал, потом спросил:
- Па, а как мы платим, если у нас нет денег?
- Сын, есть система взаиморасчётов «Трансмир». Она позволяет жителям красных режимов расплачиваться с капиталистами. И те, кстати, очень радуются, когда им платят по «Трансмиру». И туристов из красных миров они любят гораздо сильнее, чем из серых. Все люди в серых мирах стремятся заработать именно трансмира, потому что с ним можно купить что угодно и где угодно. А потом продать намного дороже, но уже за какие-нибудь деньги.
Зина, толкавшая перед собой люльку с Соней, вдруг остановилась и посмотрела на мужа.
- Что?
- Погнали домой. Здесь такая тоска, что уже молоко в сиськах скисло.
- Да, пожалуй. Лучше уж дома погулять, там хоть прохожие есть
- Рома, я проголодалась, если честно. А смысла набивать пузо здесь — не вижу!Щось настроил т-компакт на ближайший трансмировой телепорт и расставил руки в стороны.
- Цепляйтесь! В гостях хорошо, а дома лучше.
ЗемляУчиться вокалу Матвею не понравилось. Строго говоря, учителям этот крикун тоже не сильно по душе пришёлся. Но каким-то азам они его всё-таки обучили. И Матвей, по крайней мере, научился не травмировать своими воплями окружающих. И довольно-таки прилично исполнять не самые сложные вокальные партии, сильно ограничивая свои возможности.
Романа и Зину умиляло, когда их старшенький пел Соне колыбельные. Каждый раз новые, на самых разнообразных языках, не пользуясь при этом лингвером. И при этом Матвей, совершенно не напрягаясь, то и дело менял голос. Порой становилось непонятно — какой именно голос ему свойственнен. То ли вот этот совершенно пацанский, то ли вот этот — почти женский, похожий на голос Зины.
А жизнь шла своим чередом: Роман продолжал работать в юридическом бюро, Зина пыталась найти себе занятие по душе. У семейства Щось не было особой нужды работать полным составом, но ей было просто невыносимо скучно сидеть без дела. Молодой, активный организм, не менее живой и открытый всему новому, разум. Всё это требовало применения! Но… Найти работу, не имея специального образования, почти невозможно. Учитывая то обстоятельство, что обществу просто не нужны неквалифицированные кадры. Да и квалифицированные, зачастую — тоже.
Зина пыталась погрузиться в семейную жизнь, посвятить себя семье. Она даже прошла кулинарные курсы, но миллионы людей (и не людей), работающих в Большом Мире на службу доставки, были много лучше подготовлены к приготовлению еды. И конкурировать с доставкой она просто не смогла.
Однажды за ужином, накормив с ложечки Соню и глядя, как Матвей грызёт морковь, Зина как-то неуверенно проговорила:
- Рома, мне предложили работу.
- Что-то путное?
- Не знаю.
После минутной паузы Роман окликнул погрузившуюся в раздумья жену:
- Зина?
Та отвернулась к окну и спросила:
- Ты про планету Порым-Ду что-нибудь знаешь?
- Конечно! Порымская дрофа — самая вкусная птица в Большом Мире!
- А меня туда тренером по волейболу пригласили. У них своих нет почему-то.
Роман взял с тарелки у сына морковку и принялся задумчиво грызть. Потом пожал плечами.
- Надо почитать астрокаталог. Если связь с ними устойчивая, то не вижу причин, почему бы нам и не пожить там какое-то время.
***
Устойчивой, постоянной связи между Землёй и Порым-Ду не было. По той простой причине, что эта планета не была земной колонией. И тот факт, что она неофициально является частью Большого Мира (весьма условно, по факту наличия телепортов), тут не имел никакого значения, поскольку фактическим хозяевам Порым-Ду — бусам — ни связь, ни телепортация нужны не были абсолютно. А их соседям по планете было хорошо уже просто от того, что есть хоть бы местная, короткая телепортация.
Это грустное обстоятельство стало причиной долгих споров Романа с руководством бюро. Они не возражали, когда их сотрудники меняли место жительства. При условии, что те гарантированно останутся на связи. Да и ни один юрист сам не стал бы рисковать работой, потеряв связь с головным офисом! И с Романом Щось, не будь он одним из лучших сотрудников, вовсе не стали бы возиться: его бы просто уволили и пожелали всего хорошего на новом месте. Но в головном офисе понимали, что этот сотрудник им реально нужен и терять его — неразумно.
Станислав Кох, непосредственный руководитель Романа, как никто знал, что мало кто в его филиале бюро может полноценно заменить Щось. И что потеря связи будет означать потерю сотрудника.
- Роман, так не пойдёт! Сколько бы мы с тобой ни спорили, ты мне нужен. Неужели нельзя выбрать другое место в Большом Мире?! Почему ты хочешь перебраться именно туда, где не сможешь нормально работать?
- Я же объяснил, Стан, это не моя прихоть. Зине там предложили работу. Пойми: она живой человек и не может влачить пустое существование, пока я живу полной жизнью.
- Не понимаю… Ну зачем ей работать-то? Ей с детьми возни мало?
Роман не хотел ругаться. Он перевёл дух и спокойно принялся объяснять очевидные вещи:
- Стан, нет никакой возни с детьми. Просто если ты по каким-то причинам об этом до сих пор не знаешь, то я не виноват. Нет. Никакой. Возни. В быту столько киберпомощников, что даже перечислить невозможно! Небо пресветлое, да тебя самого кибернянька растила! Как и меня, впрочем.
- Ну хорошо, хорошо. Ну твоей Зине что, больше совсем нечем заняться?
- Чем? Ну приведи примеры.
- Она может вернуться в спорт?
- Она именно это и хочет сделать. Вот поработает тренером, вспомнит, подтянется. И вернётся. И будет играть уже во взрослой команде, пока…
Кох перебил его:
- А вы не хотите завести третьего ребёнка?
Щось стиснул зубы и подождал с пол-минуты. Потом спросил:
- Стан, ты сам себя слышишь?
Теперь пришла очередь Коху сжимать зубы.
- Айц… Прости. Рома, я просто ищу выход! Ну войди ты в моё положение! Мой лучший — не перебивай, лучший — юрист хочет в отпуск на год. Да я готов, иди! Но оставайся на связи!
Они помолчали, не глядя друг на друга. Обоим было неловко: Роману от того, что он, пользуясь своим положением в бюро, выворачивает руки ни в чём не повинному человеку. А Станиславу — от того, что он, пользуясь своим служебным положением, не даёт человеку заниматься семьёй.
- Стан, а ты умеешь читать с листа?
- В смысле?
- Ну простая пересылка, Стан. Не видео, не аудио, не файл. Ты посылаешь мне накопитель с файлами. Я их обрабатываю и отправляю тебе.
- Ойц… Поясняй по-русски!
- Ну пересылку материальных объектов никто не запрещал! Это т-связь буксует, там принцип слегка другой, но телепортацию-то никто не отменял! Сгрузишь файлы в твердотельник и отправишь мне. Понятно? Ну да, возни больше, но не так уж сильно больше, согласись.
Кох посмотрел Щось в глаза. И кивнул.
- Я понял. Рома, тут вопросов и прочих проблем — масса, вообще-то. Но! На то мы с тобой и юристы, чтобы разруливать всё, что надо. Моё предложение: тестируем, отрабатываем связь на твердотельных носителях. Не меньше месяца! И не спорь, пожалуйста! Когда отработаем, когда я решу все вопросы… А ты, мой лучший сотрудник, поможешь мне с этим всем… И да: прямо с сегодняшнего дня ты — именно ты — устроишь переписку с Порым-Ду. Заодно проследишь, чтобы контракт с твоей Зиной был составлен по максимуму. И делай это всё на твердотельниках.
yaplakal.com