Литературный конкурс "КОКОС" 2025, читаем работы

Портал «ЯПлакалЪ.ком» и раздел «ЯП-издательство» представляют:
Конкурс Очень Коротких Офигительных Сочинений
Итак, господа, дамы и не определившиеся, мы начинаем!
***
Скрытую голосовалку нам не дали, так что ход гонки будет виден всем и не только...
При голосовании очень надеемся на вашу объективность и порядочность!

Вы должны проголосовать за три понравившихся рассказа, сделав выбор только один раз. Темы рассказов: "Дорога к морю" и "Измена".

Приятного вам чтения и, пожалуйста, не забывайте оставлять свои отзывы о прочитанном. Авторы более всего ждут вашу критику, объективных и остроумных комментариев! Самих авторов я прошу тоже активно участвовать в обсуждениях. Помните, каждый ваш коммент делает тему активной и привлекает новых читателей, что нам позарез необходимо.

На то, чтобы вы прочли все рассказы, выбрали фаворитов и проголосовали за них, отводится 10 дней. Последний день, когда ещё можно будет отдать свой голос кому-либо, это 13-е сентября, 23-55 по Мск.

Для граммар-наци скажу ещё, что орфография и пунктуация авторов в рассказах сохранена (к сожалению) в первозданном виде. Они художники и так видють. Не пинайте их сильно за это...

Спонсорам и просто щедрым людям напоминаю, что вы можете сделать взносы в призовой фонд конкурса, написав мне в личку, или учредить приз имени себя, наградив автора понравившегося рассказа.
Ну, что? Поехали...
***
Для тех, кто впервые увидел тему, условия конкурса и их обсуждение вот здесь:
https://www.yaplakal.com/forum6/topic2975691.html?hl=

Это сообщение отредактировал Акация - 3.09.2025 - 14:25

1. Море мечты

Позади змеился елочный узор следов вездехода, отпечатанный на песчаной поверхности. Впереди, ниже, под скалистым берегом, темнела поверхность моря. Пол погасил налобный фонарь и фары.

Над головой чернело небо, словно прибитое к бесконечно далекой тверди мириадами гвоздиков со сверкающими крошечными шляпками.

Пол отрегулировал активные наушники так, что наступила полная тишина. Найдя Полярную звезду, он впился в нее взглядом, беззвучно шевеля губами.

Сама посадка произошла штатно. Ровный участок плато Моря Желаний. Но едва Пол успел отчитаться сообщением на орбитальный модуль, как небольшой метеорит, размером несколько крупнее пинг-понгового мячика, угодил в спускаемый модуль. Событие пренебрежимо малой вероятности, исчисляемой цифрой в виде ноля - запятая - шестнадцать нолей до первой значимой. Один из сотни на всю Луну.

Метеорит пробил обшивку, вызвал короткое замыкание энергосистемы, пролетел сквозь напарника, а затем вывел из строя топливную аппаратуру.

Пол зажег фары и направил аппарат правее, к желобу пологого спуска к темной глади внизу. В последнее путешествие - по базальтовой, припорошенной реголитом поверхности к центру Моря Мечты.

2. TURBOлентность.

Миха почти счастлив.

Вчера отец привёз ещё две TURBO. Одна ещё лежит в серванте, в хрустальной вазочке, в которой нежно позвякивают запасные шпильки от отцовских часов и две тоненькие батарейки для них же. Вторая – за щекой, и уже не помнит своего аромата. Зато, его помнит вкладыш с жёлтым спортивным фордом под семнадцатым номером.

Вкладыш ещё не расправился, до хруста новёхонький и пахнет, кажется, даже сквозь карман джинсов.
Это восемнадцатый. Девятнадцатый в вазочке – пока запечатан вместе со жвачкой. Изысканное блюдо в изысканной посуде – куда там чёрной икре, которую Мишка не пробовал и не хочет.
Он поменял бы, хоть даже и тонну икры, на ещё одну TURBO. За двадцать вкладышей Вова из соседнего подъезда обещал почти настоящий железный пистолет, который во время стрельбы автоматом подаёт пистоны.

Скорее бы у отца новый рейс! А то Вован, чего доброго, сломает пестик, который валяется у него в коробке со всяким хламом. А техника любит ласку и смазку, как говорит отец.

Но скоро Миха изменит мечте.

Через неделю он был бы готов отдать миллион таких пистолетов в обмен на один маленький, но новый и крепкий шплинт для тормозов старенького отцовского тягача, если бы не было поздно.

3. Русалка

Сидя по ночам у своей хижины, в скалах над берегом, я часто вижу их - безликими тенями, скрытно скользящими к морю. Море здесь совсем не ласковый солнечный пляж - оно темное, тяжелое , шумно, в каскаде брызг, бьющее в позеленевшие валуны. Где-то там в камнях и прячется русалка к которой они бегут от безразличного шумного мира.

Говорят ее поцелуй невозможно объяснить и описать словами. Оргазм длящийся вечность, просветление и осознание. Говорят ты видишь сквозь времена и расстояния и не остается ни одной проблемы и ни одного нерешенного вопроса. А потом ты сам радостно идешь за ней в кипящее море.

Откуда я это знаю? Говорят что однажды она отпустила красивого юношу, прогнав его после поцелуя, Говорят... много чего говорят. Врут? Кто знает. Я даже не понимаю чего больше хотят идущие к ней усталые люди - уйти навсегда или быть отпущенными. Я вижу лишь тени, высокие и низкие, сгорбленные и гордо несгибаемые, но все, будто следующим за только им слышной песней, уходящие от суеты к шторму.

Пока не знаю, но нет для меня ничего более манящего и интересного. Я жадно провожаю глазами эти тени и жду - когда земные дела отпустят меня, что бы найти ее и прижаться к ее губам, пройдя дорогой к морю.

4. Виктор Петрович не изменял

Виктор Петрович не изменял. Он жил в другом месте, но сегодня появился в этом подъезде.
- Измените! – увидев его, завопила Марта Юрьевна, женщина уже не юных годов. – Умоляю вас!
Виктор Петрович не обращал внимания.
- А дома у него хорошо, – саркастически заметил сосед Марты Юрьевны, также вышедший на лестничную площадку. – Жена у него сидит довольная.
- Давайте заплатим вам! – выпалила Татьяна Олеговна, пожилая дама и одновременно старшая по этому подъезду.
- Может, на колени перед ним встать? – предложил мужчина из шестой квартиры. – Так я могу!
Виктор Петрович отрицательно помотал головой.
- Ну а если я предложу? – томно прощебетала Катя, красивая девушка лет двадцати, вышедшая из четвёртой квартиры.
Виктор Петрович был непреклонен.
- Ну и зря! – фыркнула Катя и снова ушла в свои апартаменты.
- Что же ты правильный такой? – жалобно простонала Татьяна Олеговна.
- Я не изменяю! – отрезал Виктор Петрович.
Он окинул всех присутствующих горделивым взглядом и отправился домой. Виктор Петрович любил честность. И если написано по уставу, что включать отопление необходимо на полную мощность, то он, заведующий этим отоплением, даже этой тёплой весной сделает всё как полагается.

5. Зарифмованная пиесса

На сцене декорации небольшой квартиры. Выходит мужик в тапочках, с бутылкой пива и садится на диван.
Торжественным шагом, осматривая зрителей входит ведущий.

Ведущий (пафосно глядя в зал):
Семеновых хочу представить я, они типичная соседская семья
Иж жизнь течет в любви и в ссорах, в проблемах, в детях в разговорах
И вот после дневных забот и дел он только (с пивом) отдохнуть присел
Но тут она выходит к нам на сцену - ей надо обсудить вопрос измены.

Она(скрестив руки на груди):
Ужасно жизнь несправедлива, да отложи ты свое пиво,
Вот Вася Ленке изменяет и все (ну... кроме Ленки) это знают
И будто он на то имеет право - сам говорил что Васька мол - красава
А баба встав не с той кушетки прослыть рискует сразу профурсеткой.

Он (подержи мое пиво):
Не ты ли мне подруга утверждала что ты всю жизнь уже давно познала
И что как классный секс для мужика сойдет случайная дырявая доска,
А бабе... бабе надо быть любимой и ей не нужен просто секс галимый
Ну - видишь куда вьется наша нить? что хуже членом или сердцем изменить?
Ведущий (после паузы уже не так пафосно, даже растерянно):
Тяжёлая повисла между ними тишина, с ответом собирается она
Мораль? а нету тут совсем морали и нам (и Вам?) она нужна едва ли

6. Новое море.

- Деда, а ты о чём мечтаешь? – неожиданно, как это бывает только у детей, спросил внук, возившийся на полу.

– Мечтаю, чтобы вы выросли здоровыми и умными! – мгновенно ответил дед, много возившийся с внуками.

- Ну, это понятно, - отрезал шестилетка. – А себе чего бы ты хотел?

- Что бы вы поменьше с сестрой сорились, - усмехнулся мужчина и отложил в сторону ноутбук.

- А в детстве, ты чего хотел?

- В детстве я мечтал, как буду ехать к морю, - счастливо улыбнулся мужчина.

- Ну, мы туда каждое лето ездим. Чего в этом такого? Вон Анька, мечтает быть моделью.

- И чё? – агрессивно всполошилась старшая сестра, сидящая со смартфоном на диване. – Кто бл, тебя просил!?

- Анна, - нахмурился дед, почти привыкший к агрессии пред подростка.

Девочка спряталась в смартфон и надулась.

- Я мечтал не о море, где много солёной воды, а о большом и бескрайнем как море будущем. Мечтал стать механиком, стал инженером. Встретил вашу бабушку и стал мечтать о вашей маме. Теперь вы мои моря, вот и мечтаю, какими вы вырастите. Как я буду хлопать Ане в море её зрителей, - посмотрел он на девочку.

Старавшаяся быть по взрослому занятой и важной, девочка на секунду засияла и не оторвавшись от смартфона снова нахмурилась как мать.

7. Хорошо на море летом

Первого сентября мы писали сочинение на тему «Как я провел лето». Я вспомнил про то, как мы ездили на море.

«Папа сказал, что мы поедем к морю на машине и будем ночевать в палатке.

- Ура! — закричал я.

- Комары сожрут, - сказала мама.

- Всего одна ночь, - возразил папа.

Ночевали мы на берегу реки рядом с лесом. Папа поставил палатку, разжег костер и ушел за дровами. Мама готовила ужин. Тут подул ветер и палатка сгорела. Мама закричала. Прибежал папа. Они стали кричать вместе. Ужин тоже сгорел. Мне не хотелось кричать. Я завернулся в одеяло с головой и уснул в багажнике машины.
Потом меня почему-то потеряли. Но на самом деле я не терялся, я спал и ничего не слышал. Пока мама искала меня в реке и в лесу, папа поехал в полицию.

Когда мы снова приехали к реке, я проснулся и стал кричать, чтобы меня выпустили отсюда. Маме стало плохо. Папе тоже. А дядя полицейский всех арестовал. Маму увезли в больницу. Папу посадили в тюрьму, а меня на диван. Мне дали конфеты и бутерброд с чаем. Потом приехала бабушка. Она назвала меня горем луковым и сиротой казанской. Только я не понял почему. Мама с папой вернулись через две недели. Они сказали, что очень хорошо отдохнули.

Следующим летом мы снова поедем к морю».

8. Любовь-природы дар или проклятье?

– Ну! – Макс нетерпеливо переминался около дороги, – что так долго! Договорились же!

– Моя всё никак не засыпала, – начал было оправдываться Джек, но Макс уже не слушал.

– Погнали! Последний дом справа. Она ждёт!

Новенькая и впрямь была хороша. Макс был первым, Джек уступил ему неохотно – но что уж, ночь длинная, успеет. Да и просто посмотреть было на что: новенькая отдавалась с животной страстью, её роскошные рыжие локоны сверкали в лунном свете, а в глазах словно зажигались и гасли мириады звёзд.

И да, у страсти есть запах, а эта ночь определённо благоухала ею.

Утром они неспешно шли обратно, щурясь от робких первых лучей солнца.

– Зачем ты всегда возвращаешься к ней? – Макс мотнул головой в сторону дома, где жил Джек, – я вот один и мне хорошо.

– Ты не поймёшь. Я просто очень люблю её.

Они попрощались, и Джек побрёл к дому. Вот бы вышло вернуться незаметно!

Но его любимая женщина уже стояла на крыльце. Он молча подошёл, виновато пряча глаза.

– Нагулялся, кобелина? – в её голосе не было злости, только усталость, – иди хоть поешь.

Джек жадно ел, а женщина сидела рядом, приобняв, и приговаривала:

– Ничего, завтра к врачу поедем, я записалась. Чикнем, и станешь самым послушным псом на свете.

9. Принцессе можно всё.

- Настька, а хочешь на море? – папа говорит весело и совсем без подвоха, только глаза грустные-грустные.
- А можно? А учёба? - не верится, что можно вот так-вот плюнуть на всё и рвануть на море в самом конце августа, когда уже совсем смирилась со школой.
- А принцессе можно всё! – отчаянная лихость папы, это видно по лицу, настоящая, не наигранная.
И где прагматизм мамы?!

И вот уже огненная роскошь осенних красок сливается в ярко-жёлто-красный шлейф и весело вихрится за острыми крыльями синего Москвичонка.

- Пап, а давай купим?
Ростов уже позади. Вдоль дороги приветливые старушки торгуют жёлтыми грушами. До Евпатории всего день пути, и к вечеру можно быть уже там. Папа считает, что осенью снять жильё куда проще, но мама переживает, что придётся переночевать в машине. Хочется вдохнуть скорее густой морской воздух, а груш почти совсем не хочется, но надо проверить – остановятся?

Ветер, который врывается в салон, когда мы по очереди приоткрывая окошки бросаем огрызки, ещё не морской, но уже крымский – тёплый, пахнущий летом и счастьем.
Принцессе и вправду можно всё, если у неё в голове, прямо внутри, пятисантиметровая корона, которая созреет куда раньше, чем новый урожай груш.

10. Долгий путь

Автобус качнулся на серпантине, и Иван Петрович покрепче прижал к коленям потёртую авоську с антоновкой. Раньше дети спрашивали: "Дедушка, а яблоки взял?"
Теперь спрашивать некому.

Из окна открывался знакомый вид - сосны цеплялись за склоны, внизу блестела лента шоссе. Сорок лет подряд он ездил этим маршрутом. Сначала с женой и маленькой Катей, потом возил внуков. Катя теперь в Питере, внуки выросли, все разлетелись. А он снова ехал к морю.

В Новороссийске пересаживался не спеша - ноги стали уже не те. Милая девушка, участливо спросила: "Дедушка, может, помочь с сумкой?" Он покачал головой, улыбнулся. Справится сам, всегда справлялся.

Автобус до Кабардинки был почти пустой. Иван Петрович устроился, поставил авоську на кресло у окна - туда, где раньше всегда кто-то сидел. Он достал яблоко, покрутил в руках, хотел откусить, но передумал - лучше у моря, там вкуснее.

На остановке в автобус ворвался солёный ветер. Иван Петрович глубоко вдохнул - вот оно, родное. Каждый год так: доедешь до моря, и сразу легче становится на душе.
Он встал, взял авоську. Шаг, другой - по знакомой тропинке, мимо старых платанов.
Впереди синела бесконечность. Дорога завершалась. Море ждало.

11. Она мне снова изменила

Она мне снова изменила –
Лежит на сердце тяжкий груз.
Ведь было ж хорошо все... Было!
И вновь я сам себя боюсь –

Ведь я прощу ее, конечно.
Что делать? Видимо судьба.
Хоть с нею стал я безутешным,
Да без нее ж совсем труба!

Как я уверен был в ней раньше!
Да также, как в самом себе.
А тут все больше в жизни фальши –
В который раз на самом дне

Себя всецело ощущаю!
Такая, братцы, прям беда!
И сильно через то страдаю.
Пусть кто-то скажет. – Ерунда!

Нашел бы ты себе другую!
Сошелся что ли клином свет?
Нет, не найти уж мне такую,
Тут вариантов просто нет!

Не купишь, не приворожить,
Придется с этим фактом жить.
Оно конечно – дело швах,
Прощу опять, увы и ах.

Однако вновь развел я слякоть
На скорбном жизненном пути.
И правда, что тут толку плакать,
Пора бы к сути перейти.

Ведь ждет подробностей читатель,
Свой проявляя интерес,
А чем они пикантней, кстати,
Тем злее любопытства бес.

Все расскажу как есть, ребята,
Надеюсь всяк меня поймет:
Вчера тупил у банкомата,
Забывши начисто пин-код!

Кричали мне. – Чего, мол, дядя,
Залип то без движенья, блин,
Бараном на ворота глядя?
Ты здесь вообще-то не один!

А я, лишь очи в стену пяля,
Стоял и думал. - Твою мать...
Мне снова изменяет память!
Так возраст. Что б не изменять?

12. Аква

Пальма, жёлтый песок, и две полосы, уходящие за горизонт. Море и небо. Лазурь и безмятежная синева. Цвета на клочке бумаги потускнели, но в голове у Флинта они всегда были яркими. Эта картинка была его мечтой, странной и непонятной для других. Пятьдесят поколений жили окружённые тьмой, холодом и огромным давлением. Они вгрызались в дно, пробивали полости в скалах, строили подводные корабли, города и заводы. Приближаться к поверхности было запрещено, и никто уже не спрашивал почему. Память о том, что натворили предки почти стёрлась. Свой мир люди называли Аква.

Снять блокировку подъема к поверхности, узнать график патрулей – всё это встало Фиджету Флинту в кругленькую сумму. «Суккуб» остался ему от отца, Эмеральда Флинта. Всё ещё самый быстрый корабль в Акве, хотя и разоруженный. «Суккуб» и картинка с морем. Фиджет вёл корабль вдоль полого поднимающегося дна и чувствовал как дрожат руки. Страх и предвкушение сливались в нем воедино, тьма за бортом сменялась светом.

Солнце, песок и лазурные волны до горизонта. Три тоненькие пальмы трепетали на ветру. Флинт вдыхал этот соленый ветер, жмурился от яркого солнца и смотрел на море. Он улыбался. Он одолел свою дорогу.

13. Ку-ку

Я кричал: "Нас предали, измена!
Лягте на пол, закрывайте уши.
Вы хотели в жизни перемены?
Получите и спасайте души.
Выходите строить баррикады,
Подвозите офисные стулья.
Берегите модные фасады,
У врагов с собой четыре улья.
Слышите, как недруги таятся?
Как подковы цокают набатом.
Сохраняйте правильные яйца.
Нам в подмогу грабли и лопаты.
Надевайте сразу маскхалаты,
В них мы не заметны и разведке.
Замолчите, прекратите маты.
Не смотрите пасмурно и едко.
Раздаю вам всем таблетки с ядом,
Чтоб не быть истерзанным врагами.
Вы меня всегда найдете взглядом,
Даже если я не рядом с вами.
Вы вот двое заходите справа,
И крадитесь, пригибая ноги
Гуще сейте в зарослях отраву,
Только чуть подальше от берлоги,
А вот вы, которые цыгане,
Здесь медведя сразу выводите.
И кричите громко «Кришна с нами!»
Только вас прошу не на иврите.
Пулеметы дайте вон той Анке,
Зарядив горохом и фасолью.
А вот те, что стрижены как панки,
Пусть изображают смерть с косою.
Флаг я поднимаю, и горнистом
Объявляю старт лихой атаки.
Собирайтесь, други, в поле чистом
Показать, почем сегодня раки»

Вдруг очнулся, оглядел поляну.
Утро, дымка, птица на суку.
Ни врагов, ни пушек, ни снарядов.
Тишина. А в тишине: "Ку-ку!"

14. Меня ждёт море

Я никогда не думала, что окажусь на этой дороге.

Спуск крутой, тропинка узкая и извилистая, мелкие камешки норовят подхватить ногу и прокатить тебя вниз – да так, чтобы и шанса остановиться не было.

Нехотя я спускаюсь. Ведь внизу меня ждёт море.

Жёсткие лианы, что растут по бокам тропинки, всё время пытаются остановить, отчаянно хватают за руки, но им не удержать меня – куда там: они слишком тонкие. От жгучих острых прикосновений запястья немеют, ноги не слушаются, и я уже не иду – сползаю по наклонному спуску.

Вот и берег. Он закован в гранитные плиты пирса, а на самом краю виднеется белый фаянс парапета. Задержав дыхание, решаюсь: прямо в платье, через парапет, в море. Тёплая вода ласково подхватывает меня.

В эту секунду я словно моргаю: рядом, прямо у белого края ванны плавает деревянная рамочка с детской фотографией. В углу фотографии – узкая чёрная полоска с позолотой. Капает незакрытый кран.

Но меня здесь нет. Я изо всех сил жмурюсь и снова оказываюсь в море. Красная вода держит меня, уютно покачивая, и это не кран капает, нет: это где-то вдалеке, на берегу, ритмично бьёт колокол в приморской деревеньке.

«Мам!» – кричит мне с берега Димка, мой сын.

И я радостно улыбаюсь ему.

15. Собственными руками.

- Измена! – в низкое помещение кабинета - столовой влетел капитан, в перепачканном мундире.

- Вы тут все одичали что ли!? – заорал на него молодой генерал, обедающий за торжественно накрытым столом. – Кто дал вам право врываться ко мне в таком виде!? Выйдите приведите себя в порядок, и передайте своё обращение через адъютанта! – он опрокинул хрустальную рюмку водки и выпучил глаза не то от крепости, не то от злости.

- Сергей Кузьмич, - капитан закрыл за собой дверь и встал по стойке смирно. - Солдаты вышли из подчинения, разоружили старших по званию и сейчас идут сюда!

- Расстреляйте пару десятков этих свиней, мне вас учить!?
Дверь за спиной капитана, слетев с петель, снесла его с ног.

- Собирайся генерал! - в дверном проёме стояло несколько грязных,
вооружённых солдат.

- Да как вы посмели, сволочи!? – подскочил обедавший. - Да я вас, мрази! - он бросил вилку на стол и потянулся к кобуре.
Раздалось несколько выстрелов. Мёртвый генерал осел на стул, и упав лицом в тарелку с объедками, продолжал пучить глаза.

Капитан, поднявшись на ноги, вытирал разбитое, во время падения, лицо.

- Пойдём капитан, - мирно предложил один из солдат. – Наш солдатский революционный суд судить тебя будет.

16. Ветер с моря дул

"Ветер с моря дул, ветер с моря дул, навевал беду, навевал беду", - пел Гена, ловко руля между фурами на серпантине. Мы ехали в отпуск. В Туапсе. Почему именно туда? Да. название понравилось. Настроение было великолепное, бухла много, и ощущение чего-то прекрасного впереди. Со мной была Оля. Прелестная незамутненная мозгами второкурсница. На вопрос, когда началась Вторая Мировая, отвечала: "А что, она уже была?" То есть про Первую она что-то слышала, что весьма странно.

Но ближе к делу. Наш "Москвич" бодренько тарахтел по горным серпантинам, пожирая километры и остатки нашего трезвомыслия. Гена, вдохновленный песней и тремя литрами портвейна "Три семерки", вписывался в повороты так, будто был не инженером-сантехником из Подольска, а пилотом "Формулы". Фуры, встречные и попутные, встречали нас протяжным, униженным ревом клаксонов, на который Гена лишь махал рукой и выкрикивал что-то про их матерей.

Именно в этот момент все и завертелось. Из-за слепого поворота навстречу нам выплыл здоровенный «КАМАЗ», груженный арбузами. Он ехал по своей полосе, но Гена, решив, что асфальт принадлежит только ему, подрезал его на вираже.
Дальше всё понятно. Мы упали с обрыва.

17. Обрыв

В детстве мы с мамой приехали в город на берегу моря по грустному поводу — на похороны бабушки. Помню, дед, всегда веселый и бодрый, после похорон осунулся и весь день сидел на берегу, на песчаном склоне, опустив голову. Я хотел подойти, позвать его домой, но мама остановила: — Не надо, не мешай. — Мам, ну дед же не любит этот обрыв, почему он сегодня там сидит? — Когда мы ходили с ним на рыбалку, он всегда обходил это место, хотя здесь можно было спуститься к морю, и этот путь был короче.

— В войну фашисты согнали всю деревню на берег и сказали бежать к обрыву, а сами стреляли в спину. Кто успеет добежать, тот спасётся. Почти все погибли. Твоему деду тогда было десять лет. Он бежал и по дороге поднял грудную соседскую девочку, выпавшую из рук убитой матери. Он падал, вставал, прижимая ребёнка к груди, добежал и раненый, скатился с обрыва.

Я ясно представил себе эту картину: белобрысого худого мальчишку, бегущего к морю, рискуя жизнью, спасшего чужую маленькую жизнь. Я по-другому взглянул на деда. Обнял мать, уткнулся лицом, чтобы спрятать слёзы. Подходя к дому, я спросил: — А что стало с той девочкой? Она выжила? — Выжила. — А сейчас она жива? — Нет, — мама заплакала. — Это была твоя бабушка.

18. Дым

Ты сидела за этим маленьким круглым столиком, любуясь триумфальной аркой.
А я смотрел как седовласый художник переносит на холст твою молодость.
Из невзрачных штрихов проступали тонкие черты твоей души.

Романтично цокали по булыжникам конки. Проносились автомобили, чадящие новыми веяниями…
Как не дать развеяться им? Во что выразить? Зачем?
Дым паровоза уносился вместе с моими воспоминаниями.

Я шёл по пустынным улицам, проволакиваясь сквозь толпу силуэтов.
Помутневшие бежевые стены впитали в себя все запахи, прикосновения стольких судеб...

девочка в старушечьем платочке
женщины, несущие улов на головах
беззаботные мальчишки, уткнувшиеся носами в витрину
фривольный старичок с тростью

…Зачем вы их красите?! Слишком ярко!!! Такого цыплячьего цвета не было даже когда их возвели!

Я вышел к пирсу. Поставил ногу на нижнюю ограду и облокотился о перила.
Кто-то всё также провожал пароход, уходящий в Атлантику.
Вытаскиваю из-за пазухи тот рисунок. Как он их уловил?
Ветер вырвал последнее воспоминание. И понёс её куда-то за горизонт…

Его рука так и застыла в прощальном жесте. А она всё стояла на палубе и улыбалась ему, отправляя воздушный поцелуй.

Они ведь доплывут.

19. Моя креветочка


Побудь со мной.
Ты вся кокеточка.
Весь мир прибой.

Чем она привлекла меня среди сотен подобных на фуршете?
Какой-то особой статью? Тем, что могла связать хоть сколько-нибудь слов?
Не разменивалась на другие рецепты?
Да, она была на стиле.

Что со мной произошло, что я изменил ей?
Это было неподвластно.
Та предстала предо мной в яркой шубе. И мои рецепторы сорвались с якоря.
Я пытался раздеть её. Но она вся не отдавалась.
Наконец, я смог добраться до её мякотки. Эта нежная плоть, таящая на языке.
Я упивался пока не поглотил всю до дна. Вылизывая где только можно.

Она пучила свои глазки, потрошённо смотря на это вопиющее пиршество.
На их любимом блюде развалилась соперница. Чужая дрянь, пахнущая селёдкой.
Её хвостик сжался в непонимающем недоумении.

– Ты… Ты же клялся мне в гастрономической верности. Что мы вечно будем купаться в винном соусе. Как… Как ты мог изменить именно с ней? С этой шалавой, которая готова лечь под все социальные слои.

Селёдка что-то хотела возразить, но только беззвучно опала ртом.
Пелена майонеза спала.
Я с пивной горечью осознал всю сиюминутность моего позыва.

В итоге, я остался у разбитого корыта.
Но, ненадолго. Скоро в мои сети попалась золотая рыбка…

20. Достучаться до жены

Горестно вздыхает Витька за столом.
На столе бутылка, а в бутылке ром.
На супругу Виктор смотрит аки зверь:
«Это ты назло мне? И не лицемерь!

Отпираться поздно, знаю правду я…
Так и не ответишь, милая моя?»
Но молчит супруга, наливает борщ,
Наглая бабенка – с наскоку не припрёшь.

Как обидно Витьке! Аппетит пропал.
В яростном порыве на жену напал,
Спрашивает вновь он: «Как же ты могла?
До чего, подлюка, мужа довела?

Я к твоим ведь ножкам мир весь положил,
На тебя растратил весь любовный пыл!
Я дарил конфеты, я дарил цветы,
Ты уже не помнишь этой доброты?!

А какие песни пел я под окном?
Басков отдыхает! Помнишь ты о том?
На пляжУ в Анталье для тебя сгорал,
В садике у тёщи спины не разгибал.

И «крысёнка» - хуа твоего терплю…
А ну-ка, помолчи, пока я говорю!
Что же тебе надо? Ведь у нас всё есть:
Дом, машина, дача, и надеть, и съесть!

В общем, так, родная, выбор я даю,
Или исправляйся, или же адью!
Наш очаг не рушить есть еще задел,
Я готов, однако, решенье на тебе.

Ты побыстрее думай, а я пока в гараж.
Как решишься все же, знак ты мне подашь».
Отрезал Виктор твердо, нетвердо вон пошел,
На сердце неспокойно, в душе опустошен,

Бубнил под нос тихонько, пока шел к гаражу:
«Измену самогону вовек я не прощу».

21. Отморя до моря

Хребет Апеннин заслонил горизонт. Пока ещё ночь, пока день не настиг своей адской жарой — надо идти. Нагревать легче, чем охлаждать — это прописная истина. Вперёд!

И надо было сломаться этому чёртову трициклу! И парни не придут на помощь — в горах ходу нет. Пешком, вперёд.

Триста километров — это так мало, когда ты оседлал полусотню кобыл. И так много, когда их нужно пройти пешком, волоча сухпай.

Там, у самого края другого моря, ждёт спасительный шлюп. Не ныть, вперёд!

Сперва - крюк на север. Крюк мизерный, если ты на колёсах. Но он пешком. Как быть, чёрт побери? Нет, надо!

На кону жизнь, и с парней три шкуры сдерут за такое. Но нужно обязательно узнать! На север!

Вот, за этим перевалом. Чёрт! Ничего не видать! А ведь должно же быть видно, были тут они или нет. Вымпел, следы ног, шин... Тут не дуют ветры и не льют дожди. Если они были — следы остались. Столько лет споров! Но не следов нет — просто не видно!
Беззвучный крик. Здеся, я здеся!

Время! Скоро проклятое Солнце начнёт испепелять. Вперёд, на восток! Надо выжить и не подвести парней.

Ну вот и оно, Море. Как иронично! В самом важном вопросе — были или не были? — так и нет ни капли того, чего теперь перед глазами было целое море. Море Ясности.

22. Через тернии к морю

А кто не пьёт? Назови!? ©

В конверте были два билета
На солнечный турецкий бряг.
В сопровождении буклета,
Сулящего крутой оттяг.

Из сердцу милого района
Я выезжал последний раз
В столицу нашего кантона,
Пополнить сахару запас.

Но решено, с собою Ксюху
Возьму, та ближе к городским.
Хоть сэм порой и бормотуху
Мешает с Клинским и Лидским.

Двором всем проводы гуляли!
Гармонь, гитара, шашлыки!
Нам с Ксюхой щедро подливали,
Напутствуя нас старики.

С утра проснувшись, похмелился.
Всех раньше встал. А чо и нет?
Уснул, но позже отдуплился
В такси, держа в руках билет.

На заднем, пузыри пуская,
Слюной обивку орося,
Дремала дева городская,
Ужратая как порося!

На кухню ото сна восстав,
Пошла. И вот что лицезрела.
Меня там в позе риз застав
Немало Ксюха ошалела.

Отчаявшись меня в сознанье
Подруга нынче же привесть
И претерпев гнев и терзанья,
Стакан влудила. Ну как есть!

Завхоз Серёга и Наташа
И с ними тракторист Тарас
В такси тела грузили наши.
Сковзь зубы тихо матерясь.

Икала Ксю, а я шатался,
Прошли однако мы контроль.
Неумолимо приближался
К нам дьютифришный алкоголь.

Был ли турецкий бряг приветлив?
До пляжа метров сколько там?
Красив закат над морем, нет ли?
Я затрудняюсь сказать вам.

23. Измена флагу

Я готовил факт измены тридцать восемь дней подряд,
Изучив на сайтах в темах, аксакалы что велят.
Нашел даму с рыжей кошкой сорока от силы лет.
Декольте венчает брошка, а в глазах вопрос-ответ.

Начинаем переписки, месяц в личке поддавки.
Пишет, стал понятно-близким всяких логик вопреки.
Посылаю ей цветочки, она смайлики в ответ.
Так милуемся мы ночью и приветствуем рассвет.

Миновало три декады, шла четвертая к концу.
Мне в реал давно бы надо, как изменщику-самцу.
Отпросился в понедельник и купил букет из роз.
Взял с собою много денег - коли что, так не вопрос.

Внял интим-советам друга и еще троих парней.
Ну попала ты подруга! Назначаю встречу ей.
Возле главного поэта жду, дыханье затая.
Сзади голос: «Это Света». Королева, мать моя!

Выглядит всего на тридцать, да и то неполных лет.
И осанкою царица. Скромно преподнес букет.
Мы гуляли по Неглинной, заходили на бульвар.
Обволакивал игриво аромат «Magie Noire».

Я влюбился просто сразу, позабывши про интим.
Тут на ноль сменили фазу, я увидел Светин нимб.
Все на свете понимает и умна, спасенья нет.
Скоро понял, не бывает на нее похожих Свет.

Зачекинился я браком, чтобы был уже верняк,
Изменив редуту с флагом «Убежденный холостяк»

24. Море, пальмы, бесплатные коктейли

Дорога к морю оказалась закрыта. Макс и его подруга Даша ждали в своей машине. Вскоре подошёл охранник – некрасивый пожилой мужчина.
- Не поедете вы сегодня на море, – подытожил он.
- Может, договоримся? – предложил Макс, достав несколько купюр.
- Да зачем мне деньги? – ответил пренебрежительно охранник. – Я к деньгам теперь привыкший.
- А что тогда? – спросил Макс.
- Подруга мне твоя приглянулась, – намекнул охранник.
- Может, поедем сегодня на море? – подумав, произнёс Макс своей подруге.

Даша ошеломлённо молчала.
- Там минут пять всего, – уговаривал Макс. – Мы же добирались сюда так долго. Столько планировали…
Даша не реагировала, уставившись в окно.
- Я бы сам! – встрепенулся Макс. – Будь это женщина. Такие… Мелкие преграды…

- Жду ещё секунд десять, – скромно уведомил охранник.
- Ну же! – повернувшись к Даше, сделал последнее усилие Макс. – Только представь! Море! Пальмы!
- Пальмы там есть, – подтвердил охранник, глядя на кусты неподалёку. – Шезлонги. Тепло… Бесплатные коктейли. Выступления артистов. Розыгрыши крупных призов…

Десять секунд пролетели быстро. Даша не соглашалась.
- В следующий раз поеду с Танькой, – раздражённо выпалил Макс, поворачивая машину обратно.