75
Пещера Часть 1. ПастухСтаршим братом быть трудно. Мне не нравилось — слишком много ответственности. Не то чтобы разница в два года такая большая, но темпераменты у нас с братом кардинально разные.
Я — флегматик, спокойный как удав. Он — наоборот. Сангвиник или холерик. Фиг поймешь, но его гиперактивность напрягала не только меня, но и родителей. Поэтому иногда приходилось не только служить сторожевым цербером, но и оставаться братом, ровесником, другом.
Короче, дело было в детстве. Мне пятнадцать, брату тринадцать.
Отправили нас родители на побывку поездом из России в Украину, прямым советским поездом. Да, кажется тогда ещё ничего не развалилось и солнечная теплая страна встречала своих детей с улыбкой. Бабушка у нас была украинка с польскими корнями. «Мама нашей мамы», как мы говорили тогда. Папа работал, мама работала, а нас из холодного пыльного города отправляли на всё лето в солнечную деревню — нагуляться, набрать веса, загореть и вообще отдохнуть. Может и родители от нас отдыхали тоже.
Как сейчас помню выгружаемся с Женькой из раскаленного автобуса, который так начал вонять горелой резиной под конец пути, что меня укачало. Пришлось автобус останавливать, чтобы дать воздухом подышать. Но никто не нервничал (все-таки дети без взрослых едут) и терпели три незапланированные остановки (да, именно столько раз я блевал) и значительное опоздание, почти на час. Бабушка пока ждала прибытия чуть не поседела, хотя она и так вся седая была. Дети едут из городских «ебеней», почти сутки в дороге, а когда уже вышли на финальный отрезок пропали вместе с автобусом. Короче, сейчас я ее понимаю, а тогда мы смеялись когда видели, что она бежит спотыкаясь, чуть не падая, платок всегда безупречно сидевший на голове съехал, закрывая глаз.
Выглядела она как Баба Яга неудачница, не преминул пошутить Женька. А я смеялся над его глупыми шутками. Как и положено сказочному персонажу «Баба Яга» нас в избушку отвела, накормила, искупала и спать уложила. Точнее, думала, что уложила — наивная старушка. Мы ушли через окно «избушки», когда надоело лежать и рассуждать, кто сильнее Брюс Ли или Чак Норрис. Серьезно? Кто ложится спать в шесть часов вечера? Может это у вас в селе так принято, но мы городские парни и дорога нас хоть и вымотала, но часик отдохнуть хватило выше головы. Тут я брата во всем поддерживал, ибо нефиг в заточении держать. Бабушка гремела кастрюлями на кухне, что-то вкусное готовила внукам — старалась, а мы пригибаясь под окнами, выскочили за ворота. Мы же дети.
***
— Пусто, — сказал Женька, оглядываясь. Мы стояли на дороге, посреди улицы и беспомощно оглядывались по сторонам. Детей не было. Никого. Ни души. Даже взрослые пропали, село вымерло. Где-то далеко в конце улицы скрипела, удаляясь одинокая телега. — И где все?
— Нету.
Брат пожал плечами и со вздохом осмотрелся еще раз.
— Тоска. Вот чего мы сюда приехали. Целое лето тут сидеть. Лучше бы я дома остался.
— Ты всегда так говоришь, а потом воешь, когда тебя назад забирают.
— Сам ты воешь.
Он даже не отнекивался и только по сторонам оглядывался в поисках знакомых лиц. Я тоже усиленно размышлял. Каждый раз село встречает неприветливо, но стоит немного подождать и… Мы ведь здесь гости. Понаехавшие из города, а у местных пацанов есть свои дела, не нас же выглядывать сутками?
Поэтому каждый год был такой цирк с опустевшими как в зомби-апокалипсисе улицами и расстроенными детьми. Куда мы попали и куда бежать? А потом все налаживается. Сейчас я прекрасно все понимаю, но в детстве много трагедий и разочарований. Друзья становятся предателями, родители — не такие крутые, как тебе казалось и папа может внезапно напиться так, что с него соседи смеются, а тебе навешают тумаков перед красивой девочкой.
— Идем домой, — сказал я брату, — вроде мультики будут по телевизору.
Да, нас не заботила бабушка, которая будет перепугано искать пропавших внуков, оставленных ей на все лето, как наказание за грехи, мы помнили о мультиках. Детки, вашу мать.
***
Знаковая встреча «город-село» произошла на следующий день. Я первый протёр глаза и вышел во двор. Ну как первый, бабушка встала намного раньше, но куда мне с ней соревноваться. Женька дрых, стянув все одеяло на себя, а я разбирался с умывальником на улице. Такая штука из каменного века, висит бачок на заборе, под ним тазик для воды и чтобы добыть свежей воды для умывания нужно эту железную пимпочку вверх толкать. Деревня, но есть в этом своя романтика.
Короче умылся я и уже собирался уходить, когда у забора Тимура заметил. «Наконец-то» — подумалось тогда, — есть тут живые ровесники.»
Тимур был старше года на три и выше на голову. В прошлом году мы сильно не общались, я видел его через забор на огороде, он помогал деду вскапывать грядки, носил воду из колодца ведрами, проходил мимо с ведрами, но дружить как-то не сложилось. То ли из-за разницы в возрасте, то ли из-за моей застенчивости. Теперь он стоял по свою сторону ограды смотрел на меня улыбаясь и махал рукой.
— Привет, Москва! — голос уже начал резаться и он хрипел, как заядлый курильщик, — Иди сюда!
— Мы не из Москвы, — буркнул я и подошел ближе. Вытираться полотенцем не стал, солнышко само высушит.
— Ну нет, так нет. Как дела, делишки, сосед? Когда приехали?
— Вчера.
— Отлично, — искренне обрадовался Тимур, — а то нам с дедом совсем уже скучно здесь. И поговорить не с кем. Женька тоже есть?
— Да, — говорю, — спит. А что?
— Ничего. Просто пригласить вас хочу. Коров мне нужно пасти с дедушкой. Он уже старенький сам не справляется, а мне с ним скучно. Идём через поле, через лес — далеко и долго — на полдня. Чего будете здесь скучать? Может и к речке пройдемся. Хотите? Интересно же, как настоящий поход только с коровами.
Я думал не долго. Если бабушка отпустит, то Женьку уговорить будет не трудно. А лично я в поход хотел, да.
***
Конечно бабушка была не против. Женька тоже, пока не узнал, что вставать будет нужно в четыре утра. Коров в деревне выгоняют очень рано. У всех примерно одинаково плюс минус час — в пять утра ты уже должен выводить корову на дорогу, потому что стадо уже шло по улице. Нам, как гостям, собирать животных по всей деревне не нужно — этим занимались Тимур и его дедушка, а мы уже встретим их у ворот.
Вставать было тяжело. Бабушка потрепала меня по плечу и я моментально открыл глаза, но вылезти из постели было выше всех сил. В постели было так тепло под пуховым нежным пахнущим чистотой одеялом, на белоснежной простыне. А за окном ночь. Солнце еще только думает подниматься, а нам нужно вставать, одеваться, выходить на холод и идти куда-то на целый день. Честное слово в то утро я десять раз пожалел о том, что согласился нещадно ругал себя за доброту. Вот нельзя было отказать?
Когда я пошатываясь прошел мимо бабушки она уже собирала нам что-то вкусно пахнущее, раскладывала по пакетикам, заворачивала в газетки.
— Встал уже, Вася?
— Ага.
Я так зевал, что мог вывернуть челюсть ненароком.
— Хорошо. Умоешься и буди брата. Скоро стадо будет идти. Коровы вас ждать не будут.
— Бабушка, а чего так рано их гонят? Всю траву съедят?
— Много причин на это есть, внучек. Но самое главное, что охотнее всего коровы едят влажную траву, покрытую росой. Так они больше покушают, всем хватит и хорошо доятся после. А роса выступает рано утром и пока она не сошла под солнцем коровы должны уже пастись. Хочешь свежего парного молочка — паси корову правильно.
— Баба, — мимо меня прошагал с мученическим видом Женька, зевая во всю харю. — А почему у нас коровы нет?
— Так я старенькая уже. Нет сил у меня коровкой заниматься. Была Зорька, лет пять назад, вы её ещё застали, но как померла мамка ваша я сразу сказала — новую не заводить. Дед Иван молочка всегда даст.
Женька вышел во двор сверкая белыми ногами, наверное уже пожалел что спросил, ему эта информация была не интересна. Я хотя бы делал вид, что интересуюсь.
— Васенька, я вам сложила покушать. Пирожков напекла с картошкой и со смородиной и с горохом. Бидончик с молоком даю и две кружки — смотри не потеряй. Проследи, ты за старшего. Куда можно это упаковать? Дать вам пакеты или в рюкзак положишь?
Я почесал голову и решил, что с рюкзаком все-таки буду выглядеть круче, лучше чем с этими дурацкими пакетами. Бабушка принялась складывать продукты, а я пошел умываться перед дорогой.
***
Трудно только поначалу. Потом становится офигенно весело. Никогда бы не подумал, что лупить коров палкой по бокам так прикольно. Суть в чем. Когда ведешь стадо к месту выпаса, то коровы одна за другой норовят незаметно сойти с дороги, пожевать травки и потеряться. Не специально, просто кустик вкусный попался. Для этого и существуют пастухи, чтобы строй держать и коров не терять, а у пастухов есть собаки. В то утро роль собак выполняли мы с братом. Дедулька вооружил нас крепкими и главное длинными палками и научил что делать, а дальше уже дело техники. Мы как дикие псы бросались на корову, которая вдруг решила свернуть с пути и наяривали палками по бокам с криками «Пошла! Куда! Я тебе как дам!» Ну все как у взрослых.
Сосед вел себя солидно, улыбаясь и поглядывая на деда, шагающего рядом. Конечно, он хотел гонять с нами, но опускаться на уровень глупых городских мальчишек было наверное несолидно.
Сон как рукой сняло. Энергии море и впереди целое лето развлечений, свежего воздуха и приключений.
На привал остановились далеко за селом, на окраине леса. Сели под деревом в тени, а стадо спокойно паслось на поле перед нами.
— Никуда теперь не уйдут, — сказал дедушка и покряхтывая устроился на земле предварительно разложив покрывало — отдыхайте, парни.
Мы как по команде рухнули рядом, силы кончились внезапно. Только что были свежие, полные сил и настроения и вот уже ноги с непривычки раскалываются от боли.
— Баба дала вам что кинуть на землю или своим делиться?
— Дала, дедушка.
Пришлось лезть в рюкзак и все это дело стелить.Мы бы и так сидели, но эти взрослые любят напридумывать ненужных никому правил. Тимур устроился рядом с дедом и наконец пришло время завтрака. Как же сильно я мысленно благодарил бабушку в тот момент. Еда, которую так не хотелось таскать в рюкзаке за спиной была божественной. Дед только посмеивался и нарезал сало с луком, на специально принесенной из дома дощечке и нам предлагал. Тимур «наминал» не меньше, еще и шуточки успевал отпускать.
— Кушайте, кушайте соседи. Дед войну прошел, он не любит когда едят плохо. Да, дед?
— Эх, — тот махнул рукой и я понял, что дедушка смущен, — парни нормально едят, чего там вспоминать всякое.
— Класс! — я уже видел как загорелись глаза Женьки. Он тематику войны, фашистов, Красной Армии и Великой Победы обожал не меньше чем я, а может и больше. Брат уже забыл про еду и напротив старого соседа сел, изучая его побитое морщинами лицо. — Вы немцев видели?
Дед смущенно улыбнулся, пожал плечами и на внука посмотрел, как будто помощи искал. Тимура долго просить не нужно было, хотя и раздражала его немного назидательная манера разговаривать, но рассказывать он умел. Женька не сопротивлялся когда сосед взял его за голову и развернул на сто восемьдесят градусов.
— Видишь пещеру?
Вдалеке виднелись скалы, как шапкой накрытые сверху зеленым лесом — лес резко обрывался и переходил в низину, а где-то между двумя этими отрезками виднелась пещера. Тоже заросшая травой, но тем не менее видно её было хорошо. Пейзаж отличный: равнина внизу, лес наверху и кусок леса который кажется чужеродным элементом напротив пещеры. Мы видели это все как на карте, потому что находились сверху и по моим расчетам до пещеры добираться, даже без коров, часа два придется, если что.
— Вижу.
— Ну так слушай дедушку, сосед.
***
— Я не люблю об этом вспоминать парни, но раз уж зашёл разговор… Ладно. Пещера значит.
В нашем селе практически не было масштабных военных действий. Один раз воевали в сорок первом, когда немцы вошли практически без боя и ещё раз в сорок четвёртом когда пришла Красная Армия — за день выбила фашистов из села и пошла дальше.
Сорок первый я помню отлично, хоть молодежь сейчас говорит, что у деда маразм. Как можно забыть эти грохочущие танки окутанные столбами пыли, мотоциклистов в дурацких круглых очках и автоматчиков в колясках рядом. Я никогда не забуду этот гавкающий язык, до сих пор не могу к нему привыкнуть и вздрагиваю, когда слышу. Помню, как важно ходили они по селу с закатанными рукавами гимнастерки, как фотографировались на фоне украинских хат, как противно ржали и опять гавкали на своём мерзком языке. Много чего помню, даже помню как некоторые односельчане встречали немчуру со слезами на глазах и улыбались носатым завоевателям девушки. Хорошо, что их было мало и хорошо, что односельчане потом забыли об этом и позволили им жить рядом с нами.
— Участковый наш, точно от фашиста рожденный, — вставил Тимур, — такую сволочь русской не назовешь.
— Тихо ты, — грозно цыкнул на него дедушка, но я видел смешинки в его глазах, — скажешь такое. Дальше не рассказывать?
— Рассказывайте, — запротестовали мы и особенно старался Женька, — очень же интересно.
— Какие они были, фашисты? — спросил я, — страшные?
— Страшные, — согласился дед, — страшные своей реальностью. Это не были демоны из ада, хотя очень похожи, это не призраки из кошмаров, — это реальные люди в форме, молодые и старые, злые и улыбающиеся, уставшие и бодрые, рыжие и чёрные под своими касками. Объединяло их одно — они относились к нам свысока, отстраненно. Как к ходячим предметам или безмозглым животным. Ну хватит о них, много чести вспоминать этих тварей.
— Не очень то и хотелось, так что там за история с пещерой дедушка?
— Недолго фашисты радовались вольготной жизни. Сначала они веселились, каркали по своему, купались в речке, мыли свои машины и танк, да курей наших жрали и только начальники население пересчитывали — евреям на хаты звезды вешали. Вы наверное не знаете, но немцы очень не любили евреев, а у нас село мешаное, а соседнее так вообще полностью еврейское. А звезда на заборе нарисованная означает, что здесь живут евреи или «юда» по немецки. Так бы все и было тихо, да спокойно, пока не появились партизаны. По ночам стали находить мертвых «гансов»: то повешенный фриц болтается на яблоне, то задушенный лежит на своем посту, то застрелят вышедшего простите поссать. Пока все на звуки выстрелов сбегутся — никого уже нет. Собаками тогда фрицы еще не обзавелись и хоть и организовывали карательные походы в лес — никого найти не удавалось.
Потом начались взрывы и, скорее всего взрывали немцев украденными у них же гранатами. Рисковали партизаны, действовали агрессивно и без страха, но с умом. Поэтому получалось у них. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Нашелся местный в деревне, который партизан сдал. Васька-мельник очень не хотел терять нажитое и стремился выслужиться перед немчурой. А мы ведь местные — всё здесь исходили вдоль и поперек, вот и догадывались, что партизаны в катакомбах прячутся. А вон та пещера — это единственный известный в них вход и выход. И благодаря Ваське об этом узнали немцы.
Дед замолчал и смотрел туда, там где далеко-далеко дыркой в зубе гор темнела одинокая пещера. Его внук тоже молчал, и жевал кусок хлеба, искоса поглядывая на нас, как мы реагируем, нравится ли нам или пора деда останавливать?
— А дальше что было? — не выдержал первый Женька. Дед махнул рукой и посмотрел на нас. Нет, он не плакал и все-такое. Никакой пафосной чуши, в конце концов полвека прошло, но он помнил. Такое забыть невозможно и передать получается не у всех.
***
В обед коров гонят назад в деревню. Каждую встречает у ворот хозяйка и ведёт доить. После этого пастухи возвращаются, опять собирают стадо и пасут скот уже до вечера. Мы этого не знали, и если честно, очень обрадовались такому повороту событий. Во-первых устали. Солнце поднялось высоко раздавая жару как бесплатный вайфай, только намного больше и качественнее, а потом и надоело шесть часов за коровами бродить, хоть и с интересными рассказами.
На второй заход нам идти дедушка не предложил, наверное все понял и увидел как городские еле ноги переставляют. Поэтому мы шли хоть уставшие, но счастливые. Сейчас бы только до кровати добраться, да спать завалиться. Я точно до следующего утра просплю.
А тем временем Женька уже крутился рядом с Тимуром и в глаза ему заглядывал. Я сразу понял что он хочет узнать окончание истории, но если дедушка не договорил, может у него были на то причины? Брата нужно было контролировать и я переместился ближе к ним. Тимур время от времени поднимал палку, но только для вида, коровы были вышколены, как солдаты и спешили домой, неся вымя полные молока. Дед шел в одиночества слева от стада, улыбаясь своим воспоминаниям и с нами не заговаривал, только иногда кричал «А ну пошла, родимая!» если корова делала шаг в сторону обочины.
Я зацепил хитрый вопрошающий взгляд Женьки, который любовно таращился на соседа и поспешил к ним, успел как раз вовремя чтобы услышать первый его идиотский вопрос.
— А это правда, что вы евреи?
Тимур даже в лице изменился и Женька отскочил назад, но взял себя в руки и улыбнулся:
— Нет. Хотел бы, но нет. Дедушка мой — еврей, женился на бабушке, которая от иудаизма так далека как немцы от русских и всё наше поколение евреями не считаются. Мы — помесь еврейской, украинской и русской крови и нормально себя чухаем. А чего ты спрашиваешь, малой? Что-то не нравится?
— Да нет, — Женька уже шел рядом успокоившись и я позади шел прислушиваясь, — просто я тоже кое-что слышал и не могу понять связи. Дедушка ведь не все рассказал, вот у меня и не сходится в голове, кое-что. Там, мы проходили через поле, посреди него растут деревья. Небольшой лесок, выглядит странно, как искусственный — я в том году у мамы спрашивал, что это такое и папа мне рассказал. Там ведь евреи похоронены, да? Кладбище ваших… Ой… Кладбище расстрелянных во время оккупации евреев. И твой дедушка. И партизаны эти… и катакомбы, где партизаны прятались. Не могу я понять, что случилось. И почему рассказывать он не захотел до конца?
— Не нужно вам это малыши.
— Да ладно малыши, — обиделся Женька, — старше на пару лет и уже взрослым стал. То, что мы в этих ваших деревенских делах не шарим, так это просто мы из другого мира — взял бы я тебя в город и посмотрел как бы ты из центра на окраину добрался. Посмотрели бы кто из нас малыш тогда.
— Ну-ну. Разбушевался, бери пример со старшего брата. Вот кто кремень. Ладно, расскажу, только чтобы деду не сдали меня.
— Хорошо, — ответили мы одновременно, как солдаты.
— Ну ладно.
И он закончил рассказ за деда. Узнали немцы, что партизаны в пещере прячутся и рванули туда. Закидывали ее гранатами, заливали огнем из огнеметов, обстреливали день и ночь, а выкурить не смогли. Прятались партизаны хорошо и только по ночам, выходили когда их не ждали и на один-два немца становилось меньше. Как те не ругались по немецки, как ни предлагали сдаться — ни чем не могли взять отважных воинов. А сами катакомбы были настолько разветвленные и запутанные, что служили дополнительным партизанским оружием. Долго шло противостояние с неудовлетворительным для фашистов результатом и тогда они поступили подло, как умели. Собрали со всех помеченных звездой давида жителей и привели под пещеру, сами там расположились лагерем, а женщин, детей держали вместо приманок.
Потом они установили большой треугольный громкоговоритель и зачитывали сообщение о том, что если партизаны не сдадутся — пленники (немцы называли их по другому) будут расстреляны. Все село замерло в ожидании. Люди приникли к окошкам, замерли во дворах, сбивались в кучки ждали, когда начнется расстрел.
Но партизаны сдались. Они выходили по одному: усталые, худые, черные от голода и складывали оружие в одну большую кучу. Их было немного, всего человек десять, но людям казалось, что они шли вечно. А мельник записывал в блокнот фамилии тех кого знал, а тех, кого не знал спрашивал.
***
Женька надолго замолчал. Он помрачнел и ничего не сказал больше до самого села. Тимур поглядывал на него искоса, но не трогал. А я перешел на сторону дедушки и завел с ним разговор ни о чем, чего он сам, ему ведь тоже скучно. Так и прошагали остаток пути. Коровы одна за другой сворачивали то вправо, то влево и входили, в свои дворы. Стадо становилось все меньше и уменьшилось почти наполовину, когда мы дошли к бабушкиной хате.
— Ладно, — подошел дедушка, Женька только вошел во вкус и отгонял корову, надумавшую пить из забытого кем-то ведра у колодца, — Бегите домой, братья. Дальше мы сами. Отдыхайте, вы наверное замучились, не привыкли.
— Не, — ответил Женька, — Я еще и после обеда могу. Надо?
— Отдыхай, партизан. Через месяц наша очередь опять пасти — еще раз позову на помощь, пойдешь?
— А то!
— Я и не сомневался. Ну бегите.
Мы попрощались и Женька, как более шустрый погнал первым, а я за ним и вдруг дед остановил меня. Взял за плечо, но не резко, не схватил — нет. Просто остановил мягко, обратил на себя внимание.
— Тимур вам все рассказал?
Я посмотрел на соседа, но он только улыбнулся.
— Да.
— Еще ведь есть конец истории. К сожалению как и все в сорок первом — он был плохой. Расстреляли тогда партизан. А после них и людей тоже. Почти всех. Мужчин, женщин, детей — всех, никого сволочи не пожалели, понимаешь?
Я кивнул, Женька уже был во дворе и оглядывался, не понимая почему я отстал. А дед продолжил:
— Ты старший, ты умнее брата. Увидел я кое-что в его глазах и услышал в вопросах. Но скажу тебе. Не ходите в эту пещеру. Вам точно захочется, по глазам вижу! Я бы и сам на вашем месте пошел, но не нужно.
— Деда! — крикнул Тимур, он уже ушел вперед и деду предстояло догонять стадо.
— Я знаю, что захочется. Но вот что я скажу. Никто никогда туда больше не ходил. Плохое это место, понимаешь? В эту пещеру даже взрослые не ходят уже пятьдесят лет, а вам тем более идти опасно.
— Почему?
— Да ты не спрашивай, просто поверь. Но если хочешь подробностей то скажу просто: раз, можно заблудиться в катакомбах, два, может обвалиться потолок просто из-за резкого звука и три, говорят, что партизаны заминировали проходы и можно набрести на растяжку.
— Жесть.
— Вот именно. Расскажи брату и не ходи туда всеми святыми прошу.
— Хорошо, хорошо, дедушка. Да вы не волнуйтесь, никто не собирается никуда идти.
***
— Пещера партизан! — радовался Женька. Мы шли по улице, направляясь в сторону стадиона и я пытался убедить его не делать этого, но куда-то улетучился мой дар убеждения. — Катакомбы в которых партизаны сражались с фашистами! Круто! Там наверняка можно найти старое оружие, форму или хотя бы документы, которые они скидывали, чтобы не отдать врагу, понимаешь? Партбилет или комсомольское удостоверение. Понимаешь, пули можно найти или даже гранаты! Настоящая пещера сокровищ. Укрытие воинов! Пещера в которой казнили полицаев по приговору военного суда! В городе одни музеи, а здесь еще можно найти живую историю! Почувствовать, как все это было! Тебе разве не интересно?
— Нет. Я точно не пойду, дедушка запретил ходить туда. Там опасно. Никто не ходит в пещеру.
— Пойдешь! Тебя жаба задавит, я тебя знаю, ты сам любишь все с войной связанное. И еще переживать будешь за меня. Ты ведь не оставишь своего маленького братика, а?
— Ладно, ладно. Не начинай, может все-таки не пойдем? И куда ты так спешишь?
— Будем пацанов собирать. Отправляемся в Пещеру партизан.
***
Он назвал это приключение «Операция Ковпак». Женя всегда любил придумывать звонкие названия и громкие проекты. Теперь оставалось только собрать команду или бригаду, как тогда было модно. Поэтому мы и пришли на стадион, где собирались сельские пацаны.
Кто-то ходил туда покрутиться на турниках перед девчонками. Любители выпить несли туда бутылку из-под фанты и гранёные стаканчики, только вместо освежающего импортного напитка там была неприятно пахнущая самогонка. Помню пару лет назад, когда я был совсем мелким мама с папой собрались в гости проведать родственницу на другом краю села. Оделись нарядно, нас тоже приодели, а мне бутылку полторашку пластиковую с колой вручили — неси!
Я и нёс, пока жажда не одолела. Отстал на шаг, Женька бежал рядом и следил за руками, глотая слюну. Открутил пробку и не заметив, что пепси не зашипела, как обычно широким жестом залил себе фанты побольше в глотку и через секунду уже откашливался, отрыгивал и плевался, расплескав еще полбутылки. Да, это была не пепси, а самая настоящая домашняя самогонка, очень крепкая — вот так я прикоснулся к спиртному первый раз и сразу залпом. Мама с папой еще долго вспоминали улыбаясь, как старший напиться решил.
Еще на стадион ходили тусоваться, хотя такого слова тогда еще не употребляли. Те, ребята, что не любили пить, но и спортом не увлекались, приходили играть в карты и общаться. Девчонки шли кокетничать. Женя собирался набрать команду.
***
— Партизанский отряд строиться!
Женька выстроил нас под орехом и важно вышагивал изображая командира. Как ему удается всех мотивировать и даже самыми хитрыми манипулировать — это для меня загадка века до сих пор. Что он говорил этим видавшим виды пацанам — я не слушал, даже рядом не стоял — думал откажутся. Глупости же. Согласились. Правда все это были прямо скажем «не местные» типа нас с братом. А кто бы еще согласился?
Первым в состав экспедиции вошел Давид — местный сирота, немного недалекий, но добрый паренек лет тринадцати. Я не знаю где был его дом — ни отца, ни матери у пацана не было. Где он жил тоже оставалось тайной. Он появлялся в селе каждый день и ходил с тем, кто не выгонял. Уходил он последний — куда я так и не понял. Может это был маленький цыганенок. Никто не избегал его, никто не смеялся, хотя обычно дети бывают очень злыми. Намного позже его очень сильно избили, но это уже совсем другая история.
Всё.
Всё?
Ну почти. Больше никто пойти не захотел… из пацанов. Высмеяли Женьку, прогнали и водку пить продолжили. А только две сестрички увязались за «Ковпаком». Пришлось их тоже взять. Хоть какая-то компания, хоть и бабская.
Наташка — старшая сестра. Длинная, худощавая и молчаливая. Почему она согласилась пойти? Из-за Женьки, конечно. Он делает вид, что не понимает, но я знаю, что он знает. Да, влюблена Наташка в брата моего, хоть и старше его. Так бывает, наверное. Она никогда ему не признавалась и не целовались они, но всегда в воздухе летал невидимый амурчик, которого мы чувствовали. Не знаю, что Женька — стеснялся своих чувств или просто ему было пофиг, он никогда и никак не помог Наташке разобраться. Друзья и друзья. Так и остались во френд-зоне.
Верка — сестра Наташки. Влюблена в меня? Было бы прикольно, но нет. Или я такой же тупой, как брат и ничего не понял.
***
Такая вот команда. Двое городских пацанов плюс один местный, но по сути из другого мира и две девчушки из соседнего поселка. Археологи местного разлива.
Выйти договорились утром. Правда еще одна встреча произошла вечером.
Мы смотрели «Спокойной ночи, малыши» когда пришел Тимур. Он вежливо поздоровался с бабушкой, снял у порога сапоги и молча сел рядом с нами.
По телевизору страшный робот — убийца преследовал бедного волка. От соседа пахло молоком, навозом и свежестью вечера. Такие деревенские ароматы. Мы молчали, я догадывался, зачем он пришел. Женьке было все равно, он смотрел мультфильм и до завтра приключения из головы выкинул. Я как старший должен отдуваться за двоих, ничего нового.
Бабушка гремела кастрюльками у печи, когда Тимур наклонился чуть ближе, будто хотел меня поцеловать и птихо сказал: «Пошли выйдем, Васька».
Я промолчал, надеясь, что он отстанет, но нет.
— Идем, поговорить нужно.
Пришлось идти. Когда я выходил в прихожую, то оглянулся на бабульку в надежде, что она остановит нас, то увидел только спину.
Почему я думал, что меня будут бить? А кто знает, виноватым я себя немного чувствовал перед ветераном — обещал ведь ему никуда не ходить, а пришел сосед, значит правда открылась. Кто-то сдал, да и это неудивительно — меньше нужно было на стадионе хвастаться. Вот парни и рассказали Тимуру. Это же местные.
Мы остановились на крыльце и сосед рассматривая ярко-белую луну, она нависла прямо над нами освещая чистое, без облачка небо.
— Мне тут корова на хвосте принесла, — он многозначительно замолчал и посмотрел на меня. Я сделал максимально беззаботное лицо и уставился на курятник, в котором тихо сидели пернатые птицы. Пауза долго не затянулась, так меня взять не получилось.
— Вы собрались в пещеру, — это был не вопрос Тимур констатировал факт, — люди говорят.
— Не знаю, — скользко ответил я, — может быть. Это еще не точно.
— Ты же дедушке обещал, — я замер, — он говорил с тобой. Я знаю.
Вы знаете, что такое стыд? Да, мне было немного стыдно и хотя затеял все Женька, виноватым оказался опять старший брат. Суровая правда детской жизни.
— Никто не лазит в той пещере, — продолжил сосед и прихлопнул комара на шее одним ударом — Там опасно, как ты не понимаешь. Завалит вас и кто будет виноват? Дедушка, потому что вам сказку рассказал о фашистах. Мало вам что-ли где лазить? Идите на речку купайтесь, может не утонете.
— Спасибо, — пробормотал я, — а если утонем то это уже не ваша вина?
— Типа того, — Тимур прибил еще одного комара, — вот гады летучие, любят меня жрать. Кровососы.
Он замолчал и думал, убивая атакующих насекомых, меня они и правда игнорировали.
— Ладно. Пойду с вами. Так надежнее будет. Когда выходим?
От автора: В семи частях история. Постепенно выложу всю, буду перечитывать и старые косяки править.
Часть 1Часть 2Часть 3Часть 4Часть 5Часть 6Часть 7Часть 8Часть 9 Это сообщение отредактировал Акация - 27.10.2024 - 20:15
yaplakal.com