Помощница антиквара

ЯКассандра

Прежде чем сделать такой вывод, я вроде как аргументировал? Утверждать что "это плохое, потому что оно плохое" (как и хорошее!кстате) не в моих правилах.

Мне сочинение не понравилось, причем именно сначала. У всех свои вкусы, требования, критерии - вот я свои и высказал. Если кому-то моя позиция или конкретный комментарий не по нраву - ну поставьте шпалу и будьте счастливы. Но на то и реализована возможность оставлять каменты, или это не так? Или разрешено только умильно восторгаться?

По крайней мере я свою позицию отстаиваю на конкретных примерах, тыкая авторшу в ляпы (или в то, что мне таким кажется) За последний тык ТСа даже поблагодарила, ыыыы

PS Вы правы, Ваши творения не читал. Возможно, в будущем я устраню эту оплошность

Ps2 Перешел через Ваш профиль на упомянутое "Лето жизни"
"Для тех, кому хочется узнать о дальнейших приключениях Эльмара и Рябинки я сегодня начинаю выкладывать Книгу III." ©
Извините, но я не готов осилить две предыдущие))))

Это сообщение отредактировал edd79 - 22.04.2020 - 09:10

Спасибо, Ваше мнение очень важно для нас, оставайтесь на линии не бросайте трубку и с Вам свяжутся. Наберите добавочный 1234567890, Звонок платный, спросить Валеру.

Уважаемый, есть конкретные замечания по тексту - велкам. Если прочтете внимательно мой камент - "фронтальная часть" один из многих вариантов, приведенных навскидку и для примера.

PS Слыш_мля, а не западло с "конченым"© полемизировать? Или ничё, разок можно? А то накипело в душе, надо высказаться, а?

Это сообщение отредактировал edd79 - 22.04.2020 - 09:48

Да я и не настаиваю. Я же говорила: вы не читали. Ну а что желания нет, так тоже не удивлена - вы ведь наверняка ожидаете нечто в духе того, что написала VoroNa67?
Ну, у меня фантастика совершенно иная. Ничего общего вообще. Если когда-нибудь станет скучно, и захотите окунуться - начните с "Планеты парадоксов." - Та самая легкая.
Я вам скажу, почему я не критикую "Помощницу аптекаря." Потому что каждый пишет как может, и очень многим здесь ее творчество пришлось вполне по душе.
Они получили массу удовольствия, чего же больше?

А критиковать дело неблагодарное. Я вот однажды критиканула кого-то, искренне решив, что он хочет знать мое мнение, а оказалось, что ему оно было вообще по барабану.
Зато его поклонники на меня массово набросились, забросами минусами, и сама Оленька отказалась со мной сотрудничать. Чем я была огорчена - просто очень. И когда я поместила следующее свое творение, то в меня массово полетели шпалы и злые выпады.
Но вы не писатель - вы читатель, и вам ничего такого не грозит.

Заплакал.
Хорошо хоть не "Поклонницу антифриза" или "Поборницу архитектора"

Это сообщение отредактировал edd79 - 22.04.2020 - 11:23

Аптеквара.

ТС!!!!!
Афторша!!!!! ААУУУУУУУУ!!!!

Почитай на три камента выше: народ обсуждает, каментит, причём даже название твоего романа особой роли не имеет. Т.е. абсолютно похер как называется, как связано с предметом обсуждения.... То ли про древние антикварные цацки, то ли про розлив с-под полы боярышника короновирусным страждущим - пофиг, ыыыыы
Это зависть коллег по цеху, точно тебе говорю!

Вот и верь в женско-писательскую дружбу и солидарность после этого...

Это сообщение отредактировал edd79 - 22.04.2020 - 15:42

Спасибо за интересное чтиво. А когда будет продолжение?

«Уж вечер близится... а Германа всё нет...»
Очень интересно! Птица, ты бы хоть сказала как будет выкладываться произведение, а то неведение ухудшает ожидание

Часть 4. Выбор

Глава 32

Даниэль Стоун очнулся от тяжкого похмельного забытья, будто вынырнул из темных вод, жадно тянувших на дно, откуда нет возврата. Казалось, что его, бесчувственного, разобрали на части, а затем собрали наспех: где-то недотянули винты, что-то перепутали местами, кое-как утрамбовали внутренности и зашили сапожным шилом. Руки и ноги слушались плохо, внутри все болело, в голове царила тьма, глаза не открывались. Даниэль пошевелил рукой, поднес ее к лицу, потер глаза. Это простое движение отняло у него последние силы. Яркий дневной свет заставил крепко зажмуриться.
- Завязывай с пьянством, Даниэль, - хотел он произнести вслух, а вышло только натужное, обдирающее горло сипение.
- Мам, он пришел в себя! - прозвучало где-то очень близко. Хоть ребенок и старался говорить тише, чтобы не беспокоить больного, но детский голосок царапал по мозгу, как гвоздь по стеклу.
- Лежите, Даниэль, - этот негромкий, спокойный голос принадлежал женщине. Невидимые руки поднесли к потрескавшимся губам теплую ложку. - Пейте.
Глоток горьковатой жидкости, приятно пахнущей травами, оросил одеревеневший язык и просочился в горло. Ложка снова коснулась губ и была встречена с благодарностью. Даниэлю хотелось выпить всю эту жидкость залпом, но он был слишком слаб. Все, на что хватило сил - разлепить наконец тяжелые веки. Мягкий предзакатный свет, лившийся в окна, был приглушен тонкими занавесками, но после долгой темноты казался ярче десятка солнц. И Даниэль наконец рассмотрел ту, что ухаживала за ним. Кого угодно он готов был увидеть рядом с собой, только не эту ужасную женщину! И он пил из ее рук. Только не это! Как ни сильна была его жажда, но он плотно сжал губы, и отвар потек по щекам. Ланока отерла его лицо полотенцем.
- Не упрямьтесь, это не отрава, а лекарство. Еще немного, пожалуйста! Раз уж вы вернулись с того света, будьте любезны набираться сил.
- Того света? - в горле все еще драло, но речь уже была похожа на человеческую.
- Да. Мы думали, что не спасем вас.
- Позови Максимилиана.
- Его здесь нет. Я не знаю, когда он уехал.
- Дай еще этого твоего зелья, - Даниэль указал на чашку в ее руках. Движения уже не были так трудны. - Только не с ложки. Помоги мне встать.
- Пока не надо. Вы еще слишком слабы, - Ланока прижала его за плечо к кровати, но Даниэль грубо оттолкнул ее руку и, собрав всю силу, приподнялся на локте. Организм отозвался такой болью, будто внутри все завязалось в тугой узел. Даниэль едва успел свесить голову вниз, к приготовленному Ланокой ведру, чтобы не залить рвотой постель. Его тошнило долго и обильно. Вконец обессилевший, Даниэль откинулся на подушки. Ланока терпеливо умыла и напоила его.
- Что со мной?
- Отдыхайте, Даниэль. Поговорим, когда окрепнете.
- Отвечай! - потребовал Даниэль. - Это не от вина, так?
- Меня ждут дети. Ведро рядом с кроватью. Позовите, если будет хуже.

Даниэля знобило. Живот болел так, будто он проглотил посудную лавку вместе со слоном, и теперь бедное животное втаптывало осколки глиняных чашек в стенки желудка. Завернувшись в одеяло, он хмуро смотрел в открытую дверь, а мысли, вялые и неповоротливые, толкались в голове. Как он оказался в постели? Последнее, что он помнил более-менее четко - стол, покрытый голубой льняной скатертью. Скатерть была усеяна крошками и заляпана винными пятнами. Отчетливо виделись нитки, из которых она соткана. От переплетений волокон рябило в глазах. Потом его лоб коснулся стола, и засохшие крошки кололи кожу... Уснул за столом? Ничего удивительного. Странно другое. Его никто не разбудил, не попытался привести в чувство. Как он оказался в кровати? Кто его раздел и уложил? Максимилиан? Слуги? Воины? Ланока? Вряд ли она справилась бы с ним. Одно дело - сражаться на мечах с девушками, копиями самой себя, и совсем другое - дотащить на себе мужчину, пусть и немолодого, но далеко не старика, от столовой до спальни. А Ланока вообще не должна бы здесь находиться! Пока не приехали Стоуны, она жила в Недми под домашним арестом. Она могла свободно перемещаться внутри дома, но не смела выходить наружу. Даниэль убедил брата, что эта женщина опасна, и Ланоку заперли в ее комнате. Забота о детях была поручена служанкам. Почему теперь она вновь освобождена? И почему так заботится о нем? Даниэль вдруг пожалел, что отпустил пленницу. Хотелось, чтобы кто-нибудь посидел с ним. Ланока права, для серьезного разговора он пока слишком слаб, но одному оставаться почему-то страшновато. Хотя самое страшное в этом доме - это как раз она, Ланока. Убийца. Или нет? За несколько дней, пока Даниэль здесь находился, он так и не собрался с духом, чтобы допросить ее. Каждый раз откладывая трудный разговор, он только накачивался выпивкой и лелеял свое горе. И вот к чему это привело. Сколько он так пролежал? Неизвестно. И не слуги заботились о нем, а Ланока. Ужасное создание, чудовище! Чертов доктор! Пора признать, что финансирование его бредовых идей было большой ошибкой. До какого маразма надо дойти, чтобы создавать искусственных людей? Неужели женщины разучились рожать настоящих? И как мог сын связаться с... этим существом? Уже не имело значения, виновна ли она в смерти Кристиана: бедный мальчик поплатился за свою глупость.

Даниэля снова рвало. Служанка пришла сменить ведро. Даниэль велел позвать Ланоку.
- Меня отравили? - в упор спросил он.
- Не знаю.
- Врешь! Подойди. Смотри в глаза. Повторяю вопрос: меня отравили?
- Не знаю, - упрямо повторила пленница.
- Тогда от чего ты меня лечишь? Что за отвар ты мне давала? В глаза смотри! Не отворачивайся.
Ланока молчала. Несмотря на слабость и боль, этот человек не утратил способность внушать страх. Точно так же он смотрел на нее, когда вскрылась ее связь с Кристианом. Только тогда любимый мог за нее заступиться, а теперь она могла рассчитывать только на себя.
- Да, я много пью с тех пор, как узнал о смерти сына. Похмелье мне хорошо знакомо. А то, что со мной происходит сейчас, отличается от этого состояния. Ты, может, не знала, но много лет назад я был ассистентом главного придворного лекаря. В медицине и физиологии разбираюсь получше, чем ты.
- В этот раз вы выпили больше обычного.
- Откуда ты знаешь?
- Я лишь предположила.
- Рассказывай, как все было, - приказал Даниэль.
- Это случилось два дня назад... - Чуть дрожащий вначале голос постепенно обретал уверенность. Ланока помнила, как противны Даниэлю жалкие овечьи оправдания, и собиралась отстаивать свою невиновность спокойно и твердо.

Тот вечер Ланока коротала в своей комнате, ставшей тюрьмой. Слуги забрали у нее посуду после ужина. Они всегда приходили по двое: женщина приносила еду, мужчина сторожил у дверей. С узницей они не разговаривали. Дважды в день приводили детей на свидание. В тот раз Айден не без гордости показал, как Седара делает первые шаги, держась за его руки. Малышка плакала, когда ее забирали у матери. Детский крик долго раздавался в коридорах дома. Оставшись одна, Ланока попыталась отвлечься чтением, но зареванная мордашка дочери смотрела на нее с каждой страницы. Стемнело, дом затих, и лишь ветер шелестел в кронах деревьев за окнами. Она собралась было ложиться спать, когда за дверью послышался шорох, а затем робкий стук. Узница лишь усмехнулась: кто еще не знает, что она заперта? Или это пьяный Даниэль ошибся дверью? Или, протрезвев, решил-таки устроить ей допрос?
- Мама! - услышала она тихий голос. Тревожное предчувствие кольнуло сердце.
- Что случилось, Айден? Почему ты не в постели?
- Мам, там господину Даниэлю плохо! - мальчик говорил торопливым полушепотом, и матери передалось его волнение.
- Позови Тобо и ложись спать.
- Мам, ему совсем плохо. Он сидел за столом, потом упал, и его тошнит.
- А ты что там забыл? - сердито спросила Ланока.
- Попить хотел, - всхлипнул Айден. - И никого не нашел. Не злись, мам, мне и так страшно.
Ланоке стало стыдно: ее сын мог убежать, спрятаться, но вместо этого ищет способ помочь недоброму господину.
- Успокойся, сынок. Ты молодец. Но я не могу выйти отсюда.
- У господина Даниэля на шее висит ключ, - вспомнил Айден. - Он дает этот ключ слугам и потом забирает у них.
- Принесешь?
- Попробую.
Затихающей дробью простучали быстрые шаги, и вскоре мальчик вернулся, позвякивая цепочкой.
- Темно здесь, - пыхтел он, наощупь ища скважину. - А если это не тот ключ? Но других у него не было... ой, попал!
В замке заскрежетало, и после недолгой возни дверь распахнулась.

Первым делом Ланока повернула Даниэля на бок, чтобы он не захлебнулся. Его рвало, и Ланока удерживала его голову. Айден разыскал слуг на веранде рядом с кухней, где они обычно отдыхали после работы. Две дюжины мужчин и женщин сидели за длинным дощатым столом, выпивали, играли в кости и просто беседовали. Повара, горничные, конюхи, садовники. Среди них сидели и два воина, прибывшие вместе со Стоунами - чернокожий Сэм и белобрысый дариец Тобо. Горластый мальчишка, нахально ворвавшийся в их уютную компанию, рисковал своими ушами. Но разобрав, что он им кричал, слуги вскочили с мест и, подгоняемые воинами, побежали за Айденом в столовую.

Ланока решила пощадить самолюбие Даниэля и не стала рассказывать, что она сама занималась его гигиеной, пока он был без сознания. Умолчала о том, что горничные зажимали носы, когда она меняла простыни, а воинов приходилось долго упрашивать, чтобы они помогали ей переворачивать больного. Утаила она и факт кражи ключа, чтобы защитить Айдена от наказания. Но Даниэль и сам прекрасно знал, чего стоят слуги Макса, и не питал иллюзий насчет санитарной подготовки своих воинов. Сэм еще ничего, в полевых условиях он мог оказать первую помощь, а Тобо был брезглив, как барышня. Внук, напротив, восхищал своей сообразительностью. Мальчишка сразу понравился Даниэлю, но проявление нежности было не в его характере.

Наутро, едва проснувшись, Даниэль потребовал к себе Ланоку и был удивлен и возмущен, узнав, что та исчезла. Вернулась она часа через полтора, когда Даниэль уже готов был самолично высечь всех слуг, и сразу пришла проведать своего пациента. От нее пахло лесом и дождем, лицо посвежело, в косе запутались еловые хвоинки.
- Как ты могла уйти, никому не сказав? - рявкнул Даниэль.
- Мне бы не позволили, - с едва заметной улыбкой ответила Ланока.
- Ты же арестована! - Даниэль говорил резко, но без эмоций, как будто отчитывал подчиненного, и лишь черные глаза метали молнии ярости. - Твой поступок - не что иное, как побег. Если бы я приказал пустить по твоему следу собак, ты бы сейчас тут не сияла, как новенькая монетка! Где ты была?
- Вот, - Ланока швырнула на стол корзину с травами. - Это для вас. Вот это и это - перед едой, вот эти желтенькие - перед сном. Не перепутайте. А я возвращаюсь под арест.
Сверкнув глазами, она решительно направилась к двери.
- Куда? Стой! Какая наглая, нарушила мой приказ, да еще и дерзит.
- Я оставила в залог самое дорогое - моих детей, чтобы раздобыть травы для вас, а вы меня обвиняете в побеге! Знаю, что вы меня ненавидите, и кстати, взаимно, но это было слишком! Я здесь не прислуга и не лекарка. Зачем вообще я это делаю? - она в сердцах махнула рукой в сторону корзины.
- Да. Зачем ты это делаешь? - молнии угасли, и теперь Даниэль смотрел на пленницу с хитрецой, будто поймал на неосторожном слове. - Зачем ты ухаживаешь за мной, лечишь, вместо того чтобы дать умереть? Или даже помочь.
- Помочь умереть? - растерялась Ланока. - Как вы можете так говорить?
- Я-то? Могу. Я просто пытаюсь понять твой мотив. Зачем тебе это нужно?
Глядя в ее глаза, Даниэль ждал, когда же она не выдержит и отведет взгляд, тем самым приняв его превосходство. Ланока же не собиралась проигрывать зрительную дуэль. Обида, недоумение, ожидание извинений - только не страх. Она больше не хотела бояться. И Даниэль первым моргнул и отвернулся. Когда он снова смог смотреть ей в глаза, это уже был взгляд не пса, загнавшего жертву, а лиса, проигравшего, но не признавшего поражение.
- Ты, наверное, думаешь, что я поверю в твои добрые намерения и сниму подозрение в убийстве Криса? - каждое слово сочилось ядом.
- Скажу "нет" - все равно не поверите, - Ланока взяла корзину и, гордо расправив плечи, ушла на кухню.
Даниэль остался один. Странно, но он не испытывал ни злости, ни раздражения, лишь легкую досаду... и что-то еще. Узница не кричала, не истерила, вообще не повысила голос ни на каплю, а он чувствовал себя как провинившийся подросток. "А ты сам-то себе веришь, Даниэль Стоун?" - промелькнула мысль, будто озвученная голосом Ланоки.

В течение последующих нескольких дней состояние Даниэля не то чтобы пришло в норму, но заметно улучшилось. Он уже мог вставать и почти полностью себя обслуживать, но быстро уставал и пока еще большую часть суток проводил в кровати. У него было достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. То, что он отравлен, уже не вызывало сомнений. А чьих рук это дело - предстояло разобраться. Он должен был умереть, и как ни парадоксально, но алкоголь помог организму бороться с токсинами. "Одна отрава спасла от другой," - усмехаясь, думал Даниэль.
Ланока была ему нужна как единственный в доме человек, мало-мальски смыслящий в медицине. Тобо и Сэм поступили в ее полное распоряжение. Недовольные сменой ролей, они тем не менее должны были делать все, что она просила. А Ланока именно просила - не приказывала, не пользовалась своими привилегиями. Она знала, что если эти двое ослушаются ее, то отвечать будут перед Даниэлем.
Ланоку больше не запирали в комнате и не лишали возможности видеться с детьми, но к ним по-прежнему была приставлена нянька: мать почти постоянно находилась при Даниэле. От скуки больной часто разговаривал со своей добровольной лекаркой на разные темы, избегая затрагивать лишь одну: смерть Кристиана. Ланока чувствовала, что невысказанный вопрос угрожающе висит в воздухе, и даже хотела начать первой, но боялась, до ужаса боялась. "Не буди лихо, пока оно тихо!" - говорила она себе. Но в один из дней Даниэль велел ей сесть рядом и в упор посмотрел в глаза.
- Это не допрос. Ни у тебя, ни у меня нет доказательств. Просто скажи, Ланока... Как умер мой сын?
Вопрос словно вырвался из внутреннего монолога Даниэля и испугал его самого больше, чем Ланоку. Она быстро справилась с волнением и, смело глядя в глаза, начала рассказ.

Восемь лет назад.
По окнам лупил косой дождь, в щелях свистел ветер. В доме было темно и влажно, пахло плесенью. Двое, обнявшись, стояли посреди комнаты.
- Вот мы и дома, - объявил парень. - Давай располагаться. Прости, не заготовил ни дров, ни свечей. Ничего, со временем обустроимся.
- Крис, здесь так холодно! - девушка плотнее укуталась в прихваченный из лаборатории плед. - И есть хочется.
- Потерпи, милая, что-нибудь придумаем, - подбодрил ее Кристиан. Ланока подняла голову и посмотрела ему в лицо - в ту точку темноты, где должно быть лицо. Может быть, даже хорошо, что она сейчас не видит его. В голосе чувствуется улыбка, та самая, от которой всегда становилось так тепло и спокойно. А вот глаза бы выдали всю его неуверенность и страх. Это даже не страх - паника! Полтора часа назад Крис отрекся от своей семьи. Меньше десяти минут назад убил двоих сотрудников лаборатории. Нет, он не жалеет ни о чем, но и гордиться ему нечем. Слезы матери, угрозы отца, кровь и осколки стекла на белом полу - все ради спасения любимой. Теперь у него не осталось ничего и никого, кроме беременной Ланоки да маленького ветхого домика, затерянного в приграничных лесах. И никто не виноват в том, что это спонтанное новоселье случилось поздней ноябрьской ночью.

- Я потерплю, Крис, - Ланока набросила на него половину пледа. Не нужно ему знать, что она догадывается об истинной причине его дрожи. - Мы живы и мы вместе, это для нас сейчас самое необходимое. И... спасибо тебе!
- О Господи... Ланока! - Крис зарылся носом в ее волосы, и голос его сорвался. - Что было бы, если бы я не успел...
- Сегодня, скорее всего, ничего. Им был нужен ребенок. Но ты отнял нас у них.
Ланоке тоже было страшно, но намного меньше, чем в лаборатории. Здесь не было ни яркого освещения, ни надежных прочных стен, но зато не было опасений за свою жизнь и жизнь их ребенка. А вот за Кристиана она тревожилась. Там, в лаборатории, она увидела его не интеллигентным, обаятельным юношей, а хладнокровным убийцей, человеком, которому нечего терять. Этот новый, незнакомый Кристиан пугал Ланоку. Но он стал таким лишь для того, чтобы спасти ее. Сейчас он прежний, любимый и ласковый, и только неровное сердцебиение да подрагивающие руки напоминают о случившемся.
Крис тряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли.
- Давай хотя бы посмотрим, что здесь есть, - он достал из кармана удивительную вещицу из Чужого мира, маленький золотистый цилиндрик, всегда готовый поделиться язычком пламени. Два щелчка высекли лишь искры - руки Кристиана все еще дрожали после выстрелов - а с третьего их лица осветились неяркими синеватыми бликами. Этот нехитрый фокус с зажигалкой всегда вызывал у Ланоки трепетный, почти детский восторг.
- Камин, кажется, цел, - посветив внутрь, объявил Крис. - Только чист, будто им никогда не пользовались. Ни единого уголька.
- Ну-ка посвети сюда, - Ланока направила его руку чуть выше, на каминную полку. Там стоял подсвечник с тремя полусгоревшими свечами. - Ура! Поджигай!

Раздобыть сухие дрова было негде, и Кристиан сломал один из стульев. Пока он разжигал камин, Ланока рылась в сундуках. Оттуда были извлечены постельные принадлежности, намного более сухие и чистые, чем неопрятный ворох одеял и подушек на кровати. Сама кровать угрожающе затрещала, когда Ланока присела на ее край. Было решено спать на полу рядом с камином. Ланока, мучимая голодом, никак не могла уснуть. Она лежала, прижавшись к Крису и укрывая рукой растущее под сердцем дитя. Кристиан обнял любимую, положил руку на ее живот и почувствовал легкий, едва уловимый толчок в ладонь.
- Ланока, он дерется! - удивленно воскликнул Кристиан. Из курса акушерства он знал, что примерно с середины беременности плод начинает двигаться осознанно. Но одно дело факультативно прослушать курс лекций, и совсем другое - самому ощутить, как крошечный комочек плоти, слепой и глухой, отвечает на его прикосновение.
- Он защищает тебя от меня?
- Он знакомится с тобой. Считай это вашим первым рукопожатием, - тихо засмеялась Ланока. Ее смех отозвался в сердце Криса трепетно и щекотно, будто бабочка в ладонях.
- Откуда ты знаешь, что это он?
- Ты сам сказал "он".
- Ты тоже сказала "он". Не смейся, я знаю, что сейчас невозможно определить пол.
- А ты, конечно же, ждешь сына? - нарочито нейтральным тоном спросила Ланока. Но Крису показалось, что она даже дышать перестала.
- Нет, я не... то есть... - Кристиан запнулся, обдумывая ответ на эту маленькую провокацию. Он еще не успел привыкнуть к статусу главы семьи, беременность рассматривал как временное недомогание, а будущий ребенок казался чем-то абстрактным, пока не толкнул его.
- Кто родится, того и буду любить. А ты кого хочешь?
- А я знаю, что это мальчик, - серьезно сообщила Ланока.
- Правда? Откуда?
- Я с ним общаюсь. Не словами и не мыслями, но мы чувствуем друг друга. Я переношу беременность легко, сын меня бережет, но иногда, если ему что-то не нравится, меня тошнит по полдня.
- Может, ты и имя уже придумала? - что-то похожее на ревность шевельнулось в душе.
- Нет. Имя мы придумаем вместе, - Ланока поудобнее устроила голову на плече Криса. - А скажи, как ты узнал, что я в опасности? Как ты меня нашел?
Ох, как не хотел Кристиан вспоминать о том, с каким трудом ему удалось выпытать у родителей всю правду! Отец изворачивался, как уж, врал, уходил от темы, а мать фальшиво улыбалась и ерзала на диване, будто на иголках... Не хотел рассказывать, как закрылся в своей комнате, под непрекращающийся стук и крики за дверью побросал в сумку смену белья, несколько книг и конспектов, весь свой запас наличных денег, сунул за пояс пистолет и выбрал на браслете перемещение в Научный Замок. Может, когда-нибудь Крис и поделится этой болью с Ланокой, но не сейчас. Разлука длилась больше двух месяцев, и наконец они вместе и наедине. К чертям разговоры!
- Интуиция, - пробормотал он, касаясь губами шеи Ланоки и теряя разум от сладкого запаха ее кожи.

За окнами неохотно просыпался холодный осенний день. В его слабом свете комната выглядела тоскливой и неуютной. Кристиан осторожно выбрался из-под одеяла и, стараясь не шуметь, стал одеваться. От стула в камине осталась зола, и тепло было только под одеялами, где двое согревали друг друга жаркими ласками почти до утра.
- Ты уходишь? - заволновалась Ланока. - Подожди, я с тобой!
- Поспи, любимая. Я скоро вернусь. Схожу в деревню и куплю еды. Чего бы тебе хотелось?
- Нет, мы так не договаривались! Я не останусь здесь одна!
- Ланока, у тебя же из одежды только лабораторная рубаха. Я куплю тебе все, что нужно.
- Сколько у нас денег? Что-то ты сразу много всего хочешь купить.
- На первое время хватит, а потом заработаю. Об этом не переживай! - Кристиан подбросил на ладони увесистый кошель, отозвавшийся солидным приглушенным звяком.
Прежде чем отпустить Кристиана, Ланока потребовала принести ведро воды из колодца во дворе. Оставшись одна, она на всякий случай заперлась на засов и принялась за уборку. Это помогло на время забыть о голоде и одиночестве. За хлопотами Ланока не заметила, сколько прошло времени. Когда она закончила, бледное больное солнце уже висело над верхушками елей. Дом пока не тянул на гордое имя семейного гнездышка - для этого нужно еще немало потрудиться - но уже не напоминал большой заброшенный сарай. Для идеальной чистоты одного ведра было мало, но пыль и паутина больше не свисали лохмотьями с потолка.
В ожидании Кристиана Ланока то сидела у окна, вглядываясь в лесную чащу, то расхаживала по дому, любовалась наведенным порядком и смахивала тряпочкой пылинки, больше мнимые, чем настоящие. Время тянулось, будто жидкий мед, и она принялась исследовать содержимое сундуков. В одном была мужская одежда, изрядно поношенная и испорченная мышами. Второй был опустошен еще ночью, а утром Ланока убрала туда подушки и одеяла. В третьем лежали отрезы тканей, многие из которых были еще пригодны для шитья. Этот сундук вдохновил новоявленную хозяйку на украшение жилища. Из грубого небеленого льна решено было сделать занавески и скатерть. Позже можно обметать края и вышить какие-нибудь рисунки. Пока же достаточно и того, что темный лес ночами не будет заглядывать в окна, а свет - привлекать диких животных и лихих людей. В закутке, отведенном для кухни, нашлись ржавые ножницы, и Ланока принялась за дело. В животе урчало, и она опасалась, что сын устроит ей "тошнотный день", но это не убавило творческого азарта. Вскоре на столе красовалась пусть примитивная, но новая скатерть. Комната сразу приобрела жилой и почти уютный вид. Занавески Ланока раскроила, но вешать побоялась: стул, так легко сломанный Крисом, не оставлял надежды на прочность остальной мебели.

Увлеченная работой и планами по благоустройству, она пропустила приход Кристиана. Стук в дверь и голоса на крыльце застали ее врасплох. Ланока тихо ахнула и на цыпочках подбежала к двери. Прислушалась. Один из голосов принадлежал Крису. Выдохнув, Ланока отодвинула засов.
- Прошу вас, проходите, - Кристиан пропустил вперед двоих гостей. - Это моя жена Ланока. Милая, это мои новые знакомцы. Они помогут нам подлатать наш дом.
- Мир тебе, хозяйка, - важно поклонился невысокий коренастый мужчина с коричневым от солнца и ветра квадратным лицом и белой бородой. Светло-голубые глубоко посаженные глаза под нависшими бровями смотрели настороженно, но без страха и зла. - Я Ровел, а это мой сын Кибо. Поклонись, невежа! - он дернул своего спутника за рукав.
Кибо был юн, прыщав и робок. Он исподтишка оглядывал диковинный дом и его странных хозяев. Встретившись глазами с Ланокой, паренек покраснел так, что казалось, уши вот-вот задымятся.
- Да, - повторил за отцом Кибо, - мир тебе.
Он положил у двери вязанку дров, а Ровел и Кристиан поставили на стол мешки с едой, посудой и прочим добром.
Ланока топила печь и жадно поедала теплую лепешку, а в голове прыгало, каталось и кружилось в танце лишь одно слово - жена. "Какая же ты дурочка! - улыбалась себе Ланока. - При чужих людях тебя назвали женой, чтобы избежать лишних вопросов, а ты и ушки развесила!"

Крис и его гости осматривали дом изнутри и снаружи. Ровел скрупулезно перечислял мельчайшие повреждения, Кибо вел в уме подсчет стоимости работ. Кристиан ограничил их размах до самых первостепенных задач, немного поторговался для приличия, а затем объявил:
- Я заплачу вдвое больше, но при одном условии.
Гости переглянулись и уставились на хозяина одинаковыми белесыми глазами.
- Я буду работать вместе с вами.
- Зачем? - удивился Ровел. Кибо недоумевал не меньше, но, очевидно, права голоса пока не имел. - Или ты нам не доверяешь?
- Не доверял бы - не нанял бы. Просто мне нужно научиться все делать самому.
Кибо, глядя на чистые ухоженные руки Кристиана, прыснул в кулак. Но Крис и не думал обижаться, а неучтивый юнец тотчас же отхватил от отца подзатыльник.
- Что ж, дело нужное, - одобрительно кивнул Ровел. - Но нелегкое!
- Мы здесь поселились не на неделю и не на месяц, а вас звать каждый раз - никаких денег не хватит. Ну так что, по рукам? - задорно улыбнулся Кристиан.

- Значит, жена?
Крис проводил гостей и вошел в дом. Ланока стояла напротив двери, сложив на груди руки и притопывая босой ногой, такая решительная и такая беззащитная, готовая услышать и предложение, и отказ. Насмешливый тон плохо скрывал ее волнение.
Кристиан для себя давно все решил. Он сотни раз прокручивал в мыслях, как встанет на одно колено, возьмет Ланоку за руку, посмотрит в глаза и скажет... что? Текст его речи менялся каждый раз, и каждый раз казался то глупым, то неуместно пафосным. Не так представлял он себе предложение руки и сердца, но если не сделать этого сейчас, то другого раза уже не будет. Ланока не заслуживает и не простит пренебрежения к себе и своим чувствам. Ее глаза не отпускали, смотрели пристально, молили и требовали. И, будто нырнув с крутого берега в реку, Кристиан оборвал затянувшуюся паузу.
- Кхм... Ланока, ты ведь знаешь, как я тебя люблю.
- Догадываюсь, - голос ее звенел, губы подрагивали.
- Выйдешь за меня замуж?
- Да, любимый! - хотелось прокричать, пропеть, а получилось придушенно мяукнуть. Такой момент испортила! Почему-то хотелось плакать. И танцевать. И целоваться. И...
- Прости, Крис, я, кажется, слишком переволновалась.
Зажимая рот руками, позеленевшая Ланока побежала за дверь. "Тошнотный день", которого она опасалась, все-таки начался.

Три года назад.
- Или ты никуда не пойдешь, или мы пойдем вместе.
- Вместе мы далеко не уйдем с твоей подвернутой ногой.
- А что с ногой? - спросил Кибо, до этой минуты молча топтавшийся в дверях.
- Ничего серьезного, поскользнулась! - громко ответила Ланока и, понизив голос, продолжила упрашивать Кристиана: - Тогда и ты не ходи.
- Милая, ну что за капризы? Ничего не случится, если в этот раз я обойдусь без твоей помощи.
- Не ходи, Крис, ну пожалуйста! Останься!
- Не могу. Раз за нами прислали, да еще и под вечер, значит, дело серьезное.
- Или повитуха сегодня пьяная.
- Слышала, сколько нам заплатят?
- Ты решил заработать все деньги Дариоса?
- Хозяева, - вмешался в спор Кибо, - пока вы тут ругаетесь, старостиха там мучается!
- Крис, прошу, откажись! - перешла на шепот Ланока. - Скажи, что нездоров.
- Ну хватит, - Кристиан решительно отстранил ее от себя. - Меня ждут. Ну что ты так волнуешься? Будто я впервые иду принимать роды.
- Обычно мы ходили вместе...
- Не волнуйся за меня, - Крис натянул куртку. - Ужинайте и ложитесь спать. Айден, слушайся маму.
- Подожди, - Ланока удержала его за воротник. - Крис, любимый, береги себя.
- Ты меня будто на войну провожаешь, - улыбнулся Кристиан и поцеловал жену.
- Идем же, - поторопил Кибо. Ланока молча сунула в руки мужу шапку и отвернулась, чтобы он не видел подступивших слез.

- Мам, а папа скоро придет?
- Да, малыш. Спи.
- Я подожду папу.
- Всю ночь будешь ждать? - ласково улыбнулась Ланока.
- Ты же сказала, что скоро, - заподозрил подвох Айден.
- Утро тоже скоро.
- Буду ждать, - упрямо заявил сын.
- Спать не будешь?
- Не-а.
- Ну как хочешь. Просто закрой глазки. А я рядом посижу.

Скоро Айден засопел, а Ланока сидела в изножье его кровати, положив поврежденную ногу на стул. "Что на меня нашло?" - мысленно усмехнулась она и тут же поняла, что ей не смешно. Их с Крисом часто звали в деревню для оказания медицинской помощи. Иногда они ходили вместе, реже - поодиночке. И никогда Ланоке не было так страшно, как сейчас. Что ее страшило - она и сама не могла понять, а тем более объяснить Кристиану. Плохое предчувствие? Если бы она сказала это вслух, муж поднял бы ее на смех. Но было что-то, что не давало ей успокоиться, кололо сердце, царапало душу. Ланока уже знала, что не уснет, пока не увидит Криса. Она тихо встала, поцеловала спящего сынишку, похромала к столу, зажгла светильник и принялась за шитье.

Тишину нарушал свист метели за окном да потрескивание огня в камине. Ланока вспомнила первую ночь в этом доме, голодную и нежную. Дом стал для них полноценным членом семьи. Окруженный заботой хозяев, он платил им уютом и теплом. Каждая мозоль и ссадина на руках Криса, каждое новое сшитое Ланокой полотенце или покрывало связывали их с домом узами родства. Первые гости - Ровел и Кибо - стали их первыми друзьями. Они же и прославили Криса и Ланоку как знатных лекарей. Началась их карьера с того, что однажды Ровел пришел непривычно молчаливый и вялый.
- Тебе нездоровится? - посочувствовала Ланока.
- Не выспался, - отмахнулся Ровел.
- С зубом мается, - пояснил Кибо и тут же съежился, привычно ожидая подзатыльника. Но отец не смог даже сердито зыркнуть на сына: получилось как-то жалобно.
- Ну-ка, садись! - Крис поставил стул напротив окна. - Рот открой. Ланока! Воды и мои инструменты, пожалуйста.
Ровел ушел домой зеленый и злой, пообещав нарочно умереть к ночи, чтобы зубодера замучила вина за его мучения. А утром пришел здоровый, довольный и принес целый мешок даров: мед, орехи, сушеную рыбу, яблоки. Ланока помогла Кибо справиться с прыщами, научив правильному питанию и уходу за кожей.
- Я что же, должен ходить голодный и в сметане, как баба? - краснел Кибо. Он краснел по любому поводу, быстро и густо. На малиновом лице следы от прыщей казались фиолетовыми. Особенно же ярко он полыхал, пересекаясь взглядом с Ланокой, говоря с ней или случайно касаясь.
- А еще тебе жениться надо. Это поможет, - сказала она тихо, почти на ухо. И поди пойми, что на уме у этой знахарки...

Захворавшие крестьяне почти всегда посылали к ним Кибо: молодой, шустрый и дорогу хорошо изучил. Ему приплачивали "за ноги", и все были довольны. Спустя год Кибо женился. Ланоке нравилась его жена, зеленоглазая, конопатая и смешливая Тэри. Они могли бы подружиться, если бы не ее нездоровая ревность. Нет, Тэри не ревновала Кибо к каждому кусту. Только к Ланоке. Чтобы укрепить свои позиции, она родила одного за другим троих детишек-погодок.
А Ланока и Кристиан даже не догадывались о ее чудинке, жили своей жизнью, растили сына и были счастливы. Крис заметил интерес жены к его справочнику целебных растений и начал обучать лечению травами. Ланока оказалась способной ученицей. С весны до начала осени, привязав Айдена большим платком на спину мамы или папы, они исследовали окрестные леса, собирали травы, готовили снадобья. Их считали странными, но не опасными. Дружбы с ними не искали, но помощь принимали с благодарностью. Крис и Ланока не нищенствовали и не жировали, жили скромно, любили и берегли друг друга.

В глазах двоилось от мельтешения иглы, небо за окном стало серым, и Ланока вдруг поняла, что больше не может сидеть и ждать. Если она ошибается и ничего не случилось - тем лучше. Если она найдет Криса в деревне или встретит по пути - они вместе посмеются над ее страхами. Ланока встала, оделась и вышла на крыльцо. Метель унялась, но ветер все еще гнул верхушки деревьев и швырял в лицо колкие снежинки. Ланока вернулась в дом, но лишь затем, чтобы убрать шитье в сундук и оставить для Айдена на столе молоко и лепешку.

Кристиан лежал в зарослях орешника вниз лицом, припорошенный снегом. Ланока могла пройти мимо и не заметить его, но на ее пути оказалась сумка Криса, в которой он носил инструменты и снадобья. Ланока споткнулась об нее больной ногой, упала и увидела прямо перед собой меховую рукавицу. Далее - голое запястье и задравшийся рукав темно-синей куртки. В Дариосе больше ни у кого не было такой.
Как кричала и плакала, как тормошила Криса, требовала очнуться, встать и идти домой - Ланока помнила смутно. Когда она перевернула мужа, с его головы свалилась шапка. Светлый мех изнутри был выпачкан кровью. Крис дышал, но в сознание не приходил. Нужно было позвать на помощь, но Ланока не могла оставить его здесь одного. Она боялась, что на обратном пути не найдет его и пройдет мимо. Поняв, что одна не сможет даже сдвинуть Кристиана, Ланока решила бежать за помощью. Чтобы пометить место, она связала шалью несколько ветвей орешника. Получилось заметно: ярко-синий узел был хорошо виден на фоне заснеженного леса.
Когда Ланока вернулась с Кибо, Ровелом и еще троими мужчинами из деревни, Кристиан исчез. Сумка так и лежала на примятом снегу, шаль висела на кустах, пятна крови, если не всматриваться, казались гроздью рябины. Только рябина поблизости не росла. Криса нашли по следам в нескольких десятках метров от места, где его оставила Ланока. Он брел не разбирая дороги, спотыкался, падал, вставал, менял направление. Кристиан замерз, устал и не понимал, как здесь оказался и куда идти. Ланока подбежала, подставила плечо, не дала упасть. Мужчины помогли им добраться до дома. Они все пытались расспросить Кристиана, что с ним произошло, но он мало что помнил. Ровел рассказал, что жена старосты разродилась на рассвете, и Кристиан почти сразу же засобирался домой. Его уговаривали отметить счастливое событие, но тот спешил к своей семье. Кибо проводил лекаря до леса и вернулся домой. Между собой сельчане предположили, что на Кристиана напали разбойники или, еще хуже, келадийские диверсанты. Ударили по голове, обобрали и оставили замерзать одного в лесу.
Крестьяне собрались уходить, и Кибо предложил:
- Ланока, собирай Айдена, пусть у нас несколько дней поживет. Тебе ведь сейчас не до него будет.
- Да и ни к чему ребенку это видеть, - подхватил Ровел и кивнул в сторону кровати, где лежал Кристиан.

Айден любил ходить к ним в гости. Он играл с детьми Кибо, Тэри баловала его разными сладостями, Ровел мастерил для него деревянные фигурки зверей. А еще у них была собака. Ровел обещал, когда собака принесет щенят, подарить одного Айдену.
Ланока одела сына и, прощаясь, благодарно сжала руку Кибо. Тот ожидаемо покраснел. За все годы их дружбы он так и не разучился краснеть. Ланоке эта черта казалась очень милой и искренней. "Захочешь соврать, да не соврешь", - часто шутила она. Но в этот раз прикосновение отозвалось у Ланоки цепочкой тревожных образов перед внутренним взором. Она не придала этому значения: все ее внимание было сосредоточено на любимом муже.
Кристиан то приходил в себя и осмысленно говорил с женой, то балансировал на грани яви и бреда. Когда Ланоке удавалось ненадолго сбить жар, Крис засыпал, и некоторое время в доме было тихо. Но поспать ему не давал надрывный, хриплый кашель.
Кристиан помнил, как провел с роженицей весь вечер и всю ночь, как на рассвете вручил счастливой матери крошечную горластую девочку. Староста рассчитался с лекарем, не переставая благодарить и все норовя усадить за стол с обильной выпивкой и закуской. Дальше - провал. Но Ланоке казалось, что она сама может заглянуть чуть дальше в события того утра. Однако увиденное там выглядело пострашнее бреда. И она отложила попытки прояснить память Кристиана до тех пор, пока ему не станет лучше.

Лучше не стало. И через девять дней Ланока пришла в деревню просить помощи в погребении мужа. Она исхудала, потемнела лицом, но была опрятно одета и причесана. Глаза ее были сухи, потому что слез больше не осталось. Соболезнования принимала сдержанно и с достоинством, не жаловалась, своими переживаниями ни с кем не делилась. Свое горе Ланока собиралась перегоревать одна - ради сына. Когда-нибудь она расскажет ему о смерти отца, но не сейчас. Сначала ей нужно самой принять эту потерю.
На поминках Ровел по-отечески приобнял Ланоку:
- Держись, дочка. Жаль лекаря! Молодой был, умный.
- Спасибо, друзья, - пробормотала Ланока. - Не знаю, как справилась бы без вашей помощи.
- Ты всегда можешь рассчитывать на нас, - Кибо взял ее за руку. Голос его странно вибрировал, и простые слова поддержки прозвучали излишне пафосно. И вновь через прикосновение Ланоке передались от Кибо то ли мысли, то ли фантазии - разрозненные картинки, которые она видела как будто его глазами. Ланоке стало трудно дышать, захотелось прервать контакт, но она лишь крепче сжала его руку.
- Ты что? - занервничал Кибо, освобождаясь от ее хватки.
- А ведь это ты, - тихо произнесла Ланока, не отводя взгляда от его светлых, рыбьих глаз.
- Н-нет, я не...
- Ты. Я знаю.
Кибо мог бы ничего не говорить, Ланока уже увидела все. Вот Крис и Кибо идут по заметенной снегом тропе, преодолевая встречный ветер. Остановились, прощаются. Кибо показал рукой куда-то за спину Криса. Тот обернулся, и Кибо ударил его по затылку захваченным из дома поленом, спрятанным за пазухой. Забрал деньги, отпихнул ногой сумку и поспешил домой.
- Почему, Кибо? - голос Ланоки снизился почти до шепота, но каждое слово будто стрелой вонзалось в вязкую тишину. - Почему? Мы доверяли тебе. Считали другом.
- Да потому! - вдруг истерично взвизгнул Кибо. - Потому что не он должен быть рядом с тобой! Не он, а я! - Он выдохнул и заговорил быстро и горячо. - Я понял это в самый первый день. Ты была слепа, а я нем, и поэтому мучился, видя, как он обнимал, целовал тебя. Ты должна быть моей, Ланока! Одно твое слово - и я оставлю семью...
- Прочь! - Ланока брезгливо отдернула ладонь, но не отвела глаз.
- Кибо! - Ровел, на глазах которого разворачивалась драма, стоял пораженный, будто молнией, признанием сына. - Это правда? О Боги, что же ты натворил!
- Перестань! - скулил Кибо, корчась под взглядом Ланоки. - Мне больно! Мне жарко! Отпусти!
Невероятным усилием ему удалось освободиться от ее беспощадных глаз, и глядя в пол, он на карачках пополз к двери.

Даниэль слушал, не перебивая. Наконец, когда Ланока взяла паузу, он решился задать возникшие по ходу повествования вопросы.
- Значит, его зовут Кибо? Из какой он деревни?
- Какая разница? Его нет в живых. Это был первый и, к сожалению, не последний случай, когда я использовала свою силу во зло. Не нарочно. Я просто не смогла контролировать гнев так, как нас учили.
- Что ты сделала?
- Я точно не знаю, но я будто выплеснула на него всю свою ненависть. Подходя к своему дому, он уже кашлял кусками легких.
- Ты же понимаешь, я должен проверить все, что ты мне рассказала.
- Понимаю, - смиренно склонила голову Ланока. - Было бы странно, если бы глава дарийской разведки поверил на слово женщине, подозреваемой в убийстве.
Даниэль был бы рад принять на веру все, от первого до последнего слова. У него были свои методы выявления лжи, и история Ланоки была абсолютно правдива. Однако она могла воздействовать на него своей силой внушения. Так или иначе, но ему нужно было обдумать услышанное, прежде чем принимать решение.
- Надеюсь, ты не наврала мне, - Даниэль пристально посмотрел ей в глаза. - Иначе пеняй на себя.
- Я рассказала, как все было, а теперь делайте с этим что хотите, - голос Ланоки звучал устало и равнодушно. Она встала и направилась к двери. На пороге Ланока остановилась, обернулась и напомнила:
- Вы несколько дней принимаете приготовленное мною лекарство и до сих пор живы.

Весь вечер и почти всю ночь Даниэль снова и снова прокручивал в голове рассказ Ланоки. Ему нужно было многое обдумать. Ланока говорила правду, и эта правда была для него позором. Утром Даниэль проснулся поздно. Голова его болела, но сердце было полно решимости. Его ждал непростой разговор.
- Ланока, я должен попросить у тебя прощения.
- Я не держу на вас зла, Даниэль.
- Подожди, не перебивай. Я был плохим отцом. Настолько плохим, что единственный сын предпочел смерть примирению со мной.
- Разве вы могли бы ему помочь?
- Сказал же, не перебивай! Мог. И он знал это. Я бы достал антибиотики...
- Да! Крис говорил, что нужны антиби... как там... но в Дариосе их нет.
- Это не совсем так, - Даниэль замялся, подбирая понятные для Ланоки слова.
- Зачем вы сейчас это говорите? - Ланока, казалось, впервые смотрела на него без неприязни и страха, но с сочувствием. - Кристиана уже не вернуть.
- Но у меня есть внук. Я обещаю стать для него самым лучшим дедом.
- Что? - вскинулась Ланока. - Вы хотите забрать у меня Айдена? Я не отдам! Вы не имеете права!
- Глупая девчонка. Я не собираюсь отнимать его у тебя. Мне нужно возвращаться в столицу к своим обязанностям. Вы поедете со мной.
- Но... что я буду там делать?
- То, чему училась. Надеюсь, ты не все забыла?
- Вы, наверное, думаете, что я сейчас брошусь целовать вам руки. А я думаю, что вы говорите чушь, хоть и из самых добрых побуждений. У меня маленькая дочь. Она - не ваша внучка.
- Я знаю. Но клянусь, что это останется между нами. Дата смерти Кристиана известна только нам.
- Простите, Даниэль, но у меня сейчас такое чувство, что вы меня покупаете.
- А у меня знаешь какое чувство? - во взгляде Даниэля блеснул лучик надежды. - Что мы с тобой сработаемся.

Глава 33

К вечеру у Анны разболелась голова и немного поднялась температура. Вайсмюллер, не слишком усердно стараясь прикрыть заботой о пациентке свое злорадство, вытребовал у Его Величества еще как минимум три дня для ее полного выздоровления и назидательно прибавил, что ухудшение самочувствия Анны спровоцировал жаркий спор с отцом.
- Да, девочка с характером, - развел руками монарх. - К нему добавить воспитания, сдержанности, манер - и Анна станет настоящей королевой! Вот только с этими двумя мужланами надо что-то делать.
- Зачем? - вступил в разговор Макс Стоун, до сих пор молча слушавший диалог короля и доктора. Полностью разделяя точку зрения Вайсмюллера, он благоразумно помалкивал, пока не миновала опасность попасть под горячую монаршую руку. - Лозовский и Торн - разумные люди, в прошлом полицейские. Это то же, что у нас стража. Они могли бы остаться при Анне и как телохранители, и даже как советники.
- Телохранители? - король недобро покосился на Макса. - Это мне напомнило сказку, как двум котам поручили охранять сметану. И советники из них никакие, я им не доверяю.
- Даже их заслуги в обороне Кешми вас не впечатлили? - осторожно спросил доктор. Он чувствовал, что слишком увлекся защитой Ника и Рика, и Его Величеству это очень не нравится, но понимал, что Анна пока не готова полностью оборвать связь со своим миром.
- Поймите, дорогой доктор, я по достоинству оценил их боевые заслуги. Я даже готов вознаградить их сверх обещанного по договору. Но в столице им делать нечего! Среди придворных дам и господ эти двое будут подобны бурьяну в оранжерее.
- Поймите и вы, Ваше Величество. Анна чужая в Дариосе. Она выросла в другом мире, в других условиях. Сорняки ей сейчас милее лилий и роз. Вам и Ее Величеству предстоит набраться терпения и мудрости, чтобы сделать из простушки аристократку. Так не отнимайте же у нее любимые игрушки хотя бы до тех пор, пока она не привыкнет к роли наследницы престола.
Король раздраженно сдвинул брови, и Курт мысленно приготовился принять поражение. Немилость правителя - штука малоприятная, а доктор и так уже влез в семейное дело глубже дозволенного.
- А ведь вы правы, - вдруг произнес король, задумчиво и грустно глядя под ноги. - Я должен был раньше подумать об этом.
- Вот и славно, Ваше Величество, - подытожил Стоун. - Позвольте господам Торну и Лозовскому погостить в столице. Устраивайте балы, охоту и другие развлечения. Скоро ваша дочь войдет во вкус светской жизни и легко откажется от старых привычек и ненужных связей. Я мог бы проводить их в Чужой мир хоть сейчас, но это может подорвать едва зародившееся доверие Анны к Вашему Величеству.

Последние дни в Кешми Анна, будто наверстывая упущенное, проводила с сестрой и ее семьей. Ее душа разрывалась между старым добрым Абрахамом, которому Анна, уходя, обещала вернуться, и матерью, которую она даже не знала. Иногда так хотелось упросить Максимилиана отправить ее с друзьями домой! Но теперь, почти дойдя до цели, отказываться от нее было глупо и стыдно. В эти три дня Анна боялась остаться одна хоть на минуту. Боялась, что покинув Кешми, больше никогда не увидит сестру. Боялась, что отец только и ждет удобного случая, чтобы по-тихому спровадить Ника и Рика. Боялась и тем не менее с распахнутым сердцем ждала встречи с Ее Величеством. Анна больше не испытывала желания посмотреть в глаза матери, высказать все, что о ней думает, и уйти, эффектно хлопнув дверью. Но и на ласковый прием с объятиями, слезами и прочей драматической чушью она не надеялась.
Анна полюбила Дариос, но не так, как любят родные края. Это чувство было сродни ярким впечатлениям туриста об увлекательном путешествии. Средневековой романтикой Анна насытилась по горло и мечтала скорее вернуться в свой город. Принять ванну с пеной, пройтись по магазинам, сделать маникюр. И наконец-то увидеть Абрахама. Рассказать ему обо всем, что с нею произошло. Снисходительной улыбкой ответить на его недоверчивый прищур. Обнять крепко-крепко и срывающимся шепотом рассказать, как она по нему соскучилась.

Но три дня - это так мало! Четвертое утро застало друзей в дороге. Разбуженная чуть свет, разряженная в пух и прах, Анна сидела в закрытой карете вместе с отцом и Максимилианом Стоуном. Меньше часа назад простившись с Реной, Паногром и Арди, она уже тосковала по ним. Нику и Рику Пангор дал коней, а Анне ехать верхом не позволил доктор Вайсмюллер. Рик впервые сидел в седле и поначалу держался неуверенно, напоминая тряпичную куклу. Но с помощью Ника, который в детстве несколько лет жил на ферме и умел находить общий язык с лошадьми, он вскоре привык к новому способу передвижения и подружился со своим транспортом. Нику подобрали гнедого с белой отметиной коня, подходящего ему по стати, с широшой спиной, крепкими мускулистыми ногами и покладистым нравом. Рику достался стройный буланый жеребец, порывистый и нервный, но приученный к послушанию. Анна тихо завидовала друзьям и желала доктору чашку слабительного на десерт.
Максимилиан пытался завязать беседу, шутить, но Анна не оценила его стараний. Его Величество время от времени интересовался самочувствием дочери и получал односложные, граничащие с резкостью ответы. Когда король не выдержал и мягко намекнул, что при дворе не принято так себя вести, Анна ответила, что ей там заранее не нравится и она хочет домой. В карете воцарилось молчание, и Анна, чтобы сохранить его, неинтеллигентно зевнула и закрыла глаза. Карета мерно покачивалась, солнце начинало пригревать, цокот множества копыт и тихий разговор Его Величества с Максимилианом сливались в монотонный, убаюкивающий гул. Вскоре Анна задремала по-настоящему, без притворства: недостаток сна, сборы и прощания порядком ее утомили.

- Что дальше?
Когда прошли первые страхи и первые восторги, когда Рик немного привык к седлу и стременам, когда Нику надоело подтрунивать над ним, друзья влились в колонну и пустили коней шагом. Некоторое время ехали молча и думали, как оказалось, об одном и том же.
- В каком смысле? - будто продолжая безмолвный диалог, отозвался Рик.
- В прямом. Что собираешься делать после всего этого? Нам ведь рано или поздно предстоит вернуться домой. Забыть о том, что из друзей мы стали соперниками - не спорь, уж себя-то не обманывай - и продолжать жить.
- Хороший вопрос. Что буду делать? Да то же, что и раньше. Вернусь в полицию. А может, свое дело открою. Кстати, хотел тебя в напарники позвать. Ребята мы теперь небедные. Давно мечтал о детективном агентстве. Как тебе идея?
- Неплохо, мне нравится! - поддержал Ник. - Подучимся немного. Думаю, справимся.
- А если нравится, чего кислый такой?
- А ты?
- А я первый спросил.
- Ну ты и заноза, Торн! Если честно, - Ник почесал в затылке, глядя на бледное осеннее небо, - я уже так привык, что нас трое...
- Все мы привыкли. Но, как ты верно заметил, бесконечно это продолжаться не может. У каждого из нас свой путь, своя жизнь.
- Это не я верно заметил. Это Анна вчера вечером сказала. Слово в слово.
- Вот не понимаю я ее! - в сердцах махнул рукой Рик. - Зачем ей понадобилось тащить нас в столицу, когда король хотел, чтобы мы вернулись домой? Отпустила бы и не мучила ни нас, ни себя.
- А я понимаю, - вздохнул Ник. - Она тоже привыкла, что нас трое.

Накануне вечером между друзьями произошел странный разговор. Цель его была такая же, как и у всех подобных разговоров: внести ясность в их отношения. В итоге же все стало еще запутаннее.
Сначала гуляли в саду всей компанией. Вечер выдался прохладный, но ясный. Арди радовался, что его не заставляют ложиться спать, как обычно, а позволяют гулять со взрослыми. Анна играла с ним в салки, Рик качал на ноге, Ник сажал на плечи. Рена отпустила няньку, пообещав сама уложить сына через час-полтора. Но вскоре малыш устал, закапризничал, и Рена увела его. Пангор не обратил внимания на ее выразительный взгляд и остался в саду с друзьями. Спустя какое-то время разговор забуксовал, а затем и вовсе иссяк. Пангор почувствовал себя лишним. Посмотрев на серьезные лица Ника и Рика, поймав напряженный взгляд Анны, он понял, что предстоящий разговор не терпит свидетелей. Он извинился, пожелал всем хорошего вечера и оставил их одних.
- Ребята, мне страшно, - тихо проговорила Анна, когда стук трости утих.
- В чем дело? - встревожился Рик. - Тебе угрожают?
- Король давит на тебя? - Ник посмотрел ей в лицо. Анна отвела взгляд.
- Нет, дело не в этом. Понимаете... - она замялась, подбирая слова. - Завтра мы едем в столицу. Там меня ждет королева. И я ее боюсь.
- Ты боишься какую-то тетку? - Ник не смог удержаться от насмешки.
- Она не тетка, Ник, она моя мать.
- Если она сама хочет тебя увидеть, то тебе нечего опасаться, - Рик хотел успокоить Анну, но уверенности в его голосе не было.
- Ты так думаешь? Вот представь себя на ее месте. Ты - королева Дариоса.
- Я Рик Торн, - развел руками Рик.
- Просто представь на минутку: ты королева, - попросила Анна. - И ты отказался от ребенка. А этот ребенок взял да и явился к тебе спустя два десятка лет. Вот только не говори, что ты прыгаешь до потолка от радости.
- Но и убивать тебя я не стану! - возразил Рик.
- А кто говорил об убийстве? - вмешался Ник. - Ты можешь заточить ее в темницу. Или в монастырь, если в Дариосе есть монастыри.
- Умеешь ты поддержать добрым словом, Ник, - грустно усмехнулась Анна. Ник подобрал с земли сломанную ветром ветку и взмахнул ею, будто мечом:
- Но есть один храбрый воин, который всегда готов спасти опальную принцессу и жениться на ней!
- А если принцесса не хочет замуж?
- Не порть мою сказку. Все принцессы хотят замуж.
- Ты полегче своим дрыном маши, черепашка ниндзя! - Рик отвел руку с веткой в сторону. - Это было бы смешно, если бы не касалось нас троих.
- Объясни, что ты имеешь в виду, Рик, - потребовала Анна.
- Видишь ли, - сначала осторожно, но с каждым словом смелее заговорил Рик, - в столице другие правила. Хочешь ты того или нет, но рядом с принцессой может быть только один мужчина - её избранник.
- И кто же это, по-твоему?
- А это тебе решать. Я не хотел торопить тебя, но боюсь, что больше у нас не будет возможности поговорить без помех. Думаю, сейчас самое время внести ясность в то... что между нами... - Начав с места в карьер, Рик быстро сдулся, запутался в словах и не смог закончить свою мысль. Он смотрел под ноги, мыском вычерчивая дуги на влажной земле. Ник переводил взгляд с Рика на Анну и ковырял ногтем кору на своем импровизированном мече.
- Ах, вот ты о чем! - насмешка в голосе Анны плохо маскировала волнение. - Известно ли вам, что у Рены был жених, и теперь он достанется мне? Некто Кериан. Говорят, симпатичный.
- А еще говорят, что козел он редкостный, - добавил Ник. - От такого счастья впору бежать прямо сейчас. Выбрать принца... эмм... парня по душе и бежать, чтобы не стать ненароком достоянием государства! - хоть Ник и старался говорить в тон Анне, ядовито-насмешливо, тревога звучала в каждом его слове. Тревога и надежда.
- Итак, вы ставите меня перед выбором. Вы сговорились или само так получилось? А впрочем, неважно. Я вас прошу, очень прошу больше эту тему не трогать.
- Анна! Ты не сможешь всю жизнь убегать от этого разговора. Однажды тебе придется сделать свой выбор! - негромко проговорил Рик, с вызовом глядя ей в глаза. Поддержка Ника придала ему смелости. - В конце концов, не зря же ты настояла, чтобы Макс не отправлял нас домой.
- То есть вы хотите, чтобы я сейчас выбрала одного из вас? Чья была идея податься в короли?
Кровь жаркой волной прилила к лицу, руки похолодели. Анна готова была вырвать себе язык за эти слова. Она ведь так не думала! Как, ну как она могла так оскорбить своих самых близких людей?!
- В короли? Да ты за кого нас держишь?! Неужели ты думаешь, что я или Рик только из-за этого тащились за тобой в этот элитный террариум? Знаешь что, да иди ты со своим престолом куда подальше, Ваше Высочество! - Ник с размаху бросил на землю свою ветку и зашагал прочь. Рик ошеломленно покачал головой и молча последовал за Ником.
- Эй, вернитесь! - воскликнула Анна. - Простите меня. Как я могла такое о вас подумать. Рано или поздно мы должны были обсудить это как взрослые люди. Я много думала об этом - да-да, не удивляйтесь. Есть кое-что, чего вам обо мне знать не нужно. Вы слишком хороши для меня. Честно.
- Мы для тебя? Может быть, это ты слишком крута для нас, недостойных? Не это ли ты хотела сказать? - Ник все еще сердился на Анну.
- Ник, ну я же попросила прощения! Что мне еще сделать? На колени пасть?
- Ладно, проехали. Что там у тебя за тайны?
- Не вынуждайте меня. Я не могу вам сказать... Я бы не хотела вас терять, вы замечательные друзья.
- Вопрос лишь в том, как долго нам позволят быть твоими друзьями, - пробурчал Рик. - Ты ведь больше не девочка из приюта, ты принцесса. А у принцессы не может быть друзей-мужчин.
- Это кто решил? С кем хочу, с тем дружу. Или ты против? Или вы против? - Анна перебегала взглядом с Рика на Ника и обратно, а душа ее металась, как маленький зверек, выброшенный из уютной норки в холодную, безжизненную пустошь, напуганный и растерянный. - Или вы все за меня решили? Я по-прежнему считаю вас друзьями. Если же вас это обижает, я готова уйти.
- Нет! Анна, опять ты несешь какую-то чушь, - Ник подошел и хотел обнять ее за плечи, утешить, как и много раз до этого, но колкий взгляд Рика остановил его в шаге от нее. - Не уходи.
- Я не хочу уходить, вы мне слишком дороги. Но если я стою поперек вашей дружбы, значит, пришла пора идти своей дорогой. У каждого из нас свой путь, своя жизнь. Но, ребята, прошу вас, не сейчас! Я не хочу ехать в столицу одна.
- Знаешь... Ты же знаешь,что ни один из нас тебя не бросит! - ласково, будто уговаривая капризное дитя, произнес Ник.
- Никогда! - чуть слышно добавил Рик. - Вне зависимости от того, кого ты выберешь.
- Черт бы вас подрал. Я не стану выбирать! Найдите себе хороших, милых девушек, и я буду танцевать на ваших свадьбах. Забудьте меня. Я... я не сделаю вас счастливыми. - В горле пересохло, и каждое слово давалось через силу. - Никого из вас. Молчи, Рик, не возражай. Я не могу больше говорить об этом, мне слишком больно. Проводите меня и ложитесь спать. Завтра чуть свет отправляемся в столицу, будь она неладна.
Шли молча, Анна впереди, Рик и Ник плелись за ней, не догоняя и не пытаясь как-то подсластить послевкусие от трудного разговора. Лишь у дверей своей спальни Анна повернула к ним заплаканное лицо.
- Эй, ты что ревешь? - всполошился Ник.
- Это мы тебя обидели? Прости, - примирительно улыбнулся Рик.
- Прежде меня невозможно было заставить плакать, я считала себя сильной. Вы сделали меня слабой и сентиментальной. Ненавижу вас за это! - и Анна, стерев костяшками пальцев слезы, вдруг обняла и расцеловала друзей.

- Как дела, спящая принцесса?
Анна вздрогнула и проснулась. Напротив по-прежнему сидели отец и Макс Стоун, а в окно, сдвинув атласную шторку, заглядывала лошадиная морда с белой отметиной.
- Дурацкие шутки, Лозовский! - рассердилась Анна.
- Плохи мои дела, если ты даже коня принимаешь за Ника, - раздался снаружи голос Рика.
- Молодые люди, если вы и при дворе будете так себя вести... - начал Максимилиан.
- Простите, Ваше Величество, Ваше Высочество, - старательно, почти без акцента произнес Ник.
- Почему стоим? - спросила Анна, чтобы хоть что-то сказать и отвести монарший гнев от друзей.
- Коням нужен отдых, - пояснил Стоун, - а людям - обед.

В столицу въезжали после заката. Новость о возвращении короля быстро облетела город. Жители вышли на улицы и приветствовали правителя. Анна выглянула в окно, чтобы посмотреть на город, но Максимилиан резко задернул шторку и велел не показываться. Анна ничего не успела разглядеть, зато ее заметили. Сначала неуверенно, робко, затем все смелее и громче зазвучало: "Ее Высочество вернулась! Да здравствует Ее высочество принцесса Рена!"
- Рена? - удивилась Анна.
- Сказал же, не высовывайся, - проворчал Стоун и мягче добавил: - вы же с Реной близнецы.
- Почему мне нельзя смотреть в окно?
- Нечего там смотреть. Темно, ничего не видно. Будет день, прогуляешься по городу и окрестностям, полюбуешься нашей прекрасной столицей.
Ох, не понравились ей предосторожности Макса! Скорее всего, он заботился о ее безопасности. Что ж, ему виднее. Но беспокойство засело в мозгу, частично вытеснив усталость. С друзьями разделили, в окно смотреть не дают. А может, не так уж и далека от истины шутка Ника про темницу?
- Ваше Величество!
- Не могла бы ты называть меня отцом? - тень раздражения на долю секунды мелькнула в улыбке короля.
- Я хочу видеть своих друзей, - Анна будто не слышала его замечание.
- Терпи, дочь моя. Мы почти приехали. Скоро я тебя со всеми познакомлю.
- С Торном и Лозовским я знакома, а на остальных мне начх...
- Анна! - возмутился Стоун. - Забудь эти свои выражения!
- А иначе что? - Анна сдвинула штору и с вызовом посмотрела на Максимилиана, ожидая реакции на дерзость. Но тот лишь склонил голову и с каким-то неуместным почтением произнес:
- Добро пожаловать домой, Ваше Высочество.
Анна, забыв обо всем, в изумлении уставилась в окно. Карета и всадники ехали по мощеной серым и красным камнем, ярко освещенной и украшенной цветами площади. Удушливый аромат умирающих под конскими копытами роз вызывал головокружение. По обеим сторонам от колонны выстроились, как на параде, ряды королевской стражи. Никто не выкрикивал приветствий, не светил чадящими факелами - встреча шла по отработанному веками протоколу. А впереди сиял белоснежный, выложенный золотой и красной мозаикой фасад королевского замка.
На лестнице перед распахнутыми дверями стояли какие-то люди - мужчины и женщины. Анна до боли в глазах всматривалась в женщин, надеясь, что сердце подскажет, которая из них королева. Король тоже искал среди встречающих супругу. Анна не выдержала и хотела спросить о ней, но в эту минуту карета остановилась у входа в замок. Слуга подал ей руку, и Анна, все еще уверенная, что мать где-то здесь и смотрит на нее, постаралась выйти из кареты, будто из Понтиака Абрахама - красиво и изящно. Король взял ее под руку и повел вверх по лестнице, отвечая на поклоны господ и дам.
- Ваше Велич... - Анна наткнулась на укоризненный взгляд короля, - отец! Почему Ее Величество нас не встречает?
- Милая моя дочь, - король казался растроганным обращением Анны, - вероятно, она ждет нас в парадном зале. Следит за приготовлениями к торжественному ужину в твою честь.
Тревога вновь заскреблась под сердцем. Анна оглянулась. Рик и Ник шли следом, и к ним уже были приставлены две вертлявые дамочки не первой молодости. Ну хоть здесь пока все в порядке. Друзья вертели головами, как туристы в Лувре, а Анну совсем не впечатлило великолепие королевского замка. У Пангора в Кешми ничуть не хуже. Ну может, немного поскромнее. Анна все ждала, когда же появится Ее Величество, обнимет и назовет дочкой. Ну или хотя бы просто подойдет и заговорит с ней.

Столы ломились от всевозможных угощений. Среди придворных Анна заметила Даниэля Стоуна, а с ним - симпатичную молодую даму. Ее лицо показалось Анне знакомым, и она хотела рассмотреть девушку получше, но Даниэль и его спутница смешались с толпой. Вскоре Анна забыла о них. Ни о ком, кроме королевы, она думать не могла.
Когда гости стали рассаживаться за столы, Анна снова спросила отца о Ее Величестве.
- Видишь ли, дочь моя, - смутился король, - твоей матери нездоровится. Она легла спать.
- Она больна? - встревожилась Анна, мысленно ругая себя за эгоизм. - Можно мне навестить ее?
- Не нужно. Она спит. Переволновалась, устала.
- Устала? - недобро ухмыльнулась Анна. - Ну ладно. Я тоже устала. Пусть меня проводят в мою комнату.
- Но как же так? Смотри, сколько людей собралось ради тебя. Ты не можешь сейчас уйти.
- Она может? Значит, и я могу.
Оставшись одна в своей спальне, Анна ничком рухнула на кровать и заплакала.
Можно сколько угодно гордиться своей силой и стойкостью, но когда родная мать отказывается считаться с твоим существованием - эти слезы простительны даже камню.

"Она просто ужасна! - в отчаянии заламывала руки Ее Величество, стоя у окна и глядя на усыпанную розами опустевшую площадь. - Это не принцесса! Таких принцесс просто не бывает! Она худа, как бродячая кошка. Взгляд гордый, но не величественный. Нехороший, дерзкий взгляд. Походка грациозна, но упруга и осторожна, как у дикого зверя. Того гляди, либо набросится, либо убежит! Лицо и руки загорелые, как у крестьян да охотников. Самая настоящая дикарка. Ее невозможно выдать за Рену, ее просто стыдно людям показывать!"

- Ваше Величество, она у себя.
Тариса вздрогнула всем телом, будто застигнутая врасплох за чем-то предосудительным, и повернулась к дверям. На пороге ее комнаты стояла, склонив голову и с опаской глядя исподлобья, служанка.
- Простите, я вас испугала...
- Ты забыла постучать, Дина, - королева медленно, глядя немигающим змеиным взглядом, подошла к девушке.
- Я стучала! - робко возразила та. - Вы не слышали.
- Не смей со мной препираться! - Ее величество схватила девушку за руку, дернула на себя и, не дав ей опомниться, наотмашь ударила по лицу. Служанка, давно привыкшая к резким перепадам настроения госпожи, даже не попыталась защититься: знала, что будет только хуже. В том, что королева вспылила, Дина винила только себя. Случалось ей отхватить и за меньшую провинность, случалось и получить колечко или несколько монет просто так, когда госпожа пребывала в хорошем расположении духа. Ее величество занесла руку для нового удара, но вспомнила, как непривлекательно выглядит, когда злится, и оттолкнула наглую девчонку. Та устояла на ногах, и лишь красная отметина на щеке напоминала о расправе.
- Простите, Ваше Величество.
- Прощаю, - кивнула королева. - Что она делает?
- Плачет, Ваше Величество.
- Идем.

Служанка открыла дверь рядом со спальней принцессы. Это была гардеробная, где до сих пор хранились наряды Рены. Королева не заходила сюда с тех пор, как непокорная дочь покинула отчий дом. Но она не забыла, где в стене находится отверстие в два кирпича, со стороны спальни закрытое гобеленом. Ее Величество села на стул и, жестом потребовав тишины, напрягла слух. Дина встала у двери.
Из-за стены все еще доносились редкие всхлипы. Надо же, плачет она. Что ей не нравится? Пригласили в королевский замок, поселили в комнате Рены. Доставили с почетом, которого удостаиваются самые высокие гости. А она даже на ужине не осталась. Какая неблагодарность!
- Ваше Величество, кто-то идет! - снова влез в ее мысли голос служанки. Эта глуповатая девица раздражала королеву. Тариса давно избавилась бы от Дины, но у той было одно очень ценное качество: дочь дарийки и выходца из Чужого Мира, она могла быть переводчицей. Ее Величество берегла эту тайну и прощала неумехе многие промахи. Справедливо было бы признаться хотя бы самой себе, что ни одна служанка не устраивала королеву полностью. Дина хотя бы была полезна ей в личных делах. А будь она хоть чуть-чуть поумнее, давно бы воспользовалась своим преимуществом, вместо того чтобы кусать кормящую ее руку и получать за это оплеухи.
По коридору шли люди. Они остановились совсем рядом с гардеробной - у дверей спальни Ее Высочества. Постучали, но ответа не получили. Один из них что-то спросил, второй ответил.
- Дина, переводи, - прошептала королева.

- А если она уже спит? - тихо спросил Рик.
- А если нет? Открывай! - подтолкнул его Ник. - В крайнем случае кинет в нас чем-нибудь.
- Мы же обещали не оставлять ее одну! - Рик решительно потянул на себя дверь.
Спальня принцессы, украшенная золотисто-бежевыми гобеленами, выглядела светлой и по-девичьи нарядной. По обеим сторонам от двери высились платяные шкафы. Вдоль правой стены выстроились в ряд диван, пара кресел и несколько этажерок с книгами, альбомами и статуэтками. У окна стоял письменный стол с резными ножками, а левую часть комнаты занимали широченная кровать, туалетный столик и комод с зеркалом. Ник и Рик огляделись, но Анну заметили не сразу. Лишь услышав тихий всхлип, они повернулись на звук. Анна лежала поперек кровати, и ее плечи и спина изредка вздрагивали. Среди разбросанных разнокалиберных подушек она казалась маленькой и несчастной, как наказанный ребенок.
- Смотри-ка, она тут слезы проливает! - удивленно воскликнул Ник.
- Ну-ка говори, что случилось? - Рик подошел, сел рядом на кровать и слегка потряс Анну за плечо.
- Ничего, - не поднимая головы, она сбросила его руку.
- Повидали мы от тебя разных заскоков, но чтобы реветь из-за ничего, нужно сильно поссориться с головой! - Рик снова положил руку на ее плечо. - Хватит дурака валять. Рассказывай.
- Домой хочу! - выпалила Анна, и иссякшие было слезы хлынули с новой силой.
- Что так? - Ник, обойдя кровать, лег на живот с другой стороны и из этого положения попытался заглянуть Анне в лицо, но она уткнулась в покрывало. - Ты ведь так хотела сюда попасть!
- Дурой была. Мне здесь никто не рад, я никому не нужна.
- Как же не нужна? Твой отец будто на крыльях летает от счастья!
- А мать? - Анна подняла заплаканное лицо и в упор посмотрела на Ника. - Где моя мать? Нет, ну я не надеялась, что она по мне скучает, но могла же хотя бы выйти, познакомиться со мной. Я ведь все-таки ее дочь. И как ни странно, я ждала этой встречи. Да, ждала! Вам этого не понять, вас не бросали...
- Эй, полегче! - неожиданно резко перебил ее Рик. - Когда погибла моя мать, мне было всего двенадцать.
- Прости, я не знала, - Анна села на кровати и повернулась к помрачневшему Рику. - Но она ведь не виновата, что оставила тебя. Она тебя любила. Любила! А меня... - Анна закрыла лицо ладонями.
- Это ты меня прости, выступил не по делу, - сдавленно пробурчал Рик и, крепко обняв, прижал к себе рыдающую Анну. В горле запершило, в глазах защипало, и он зарылся носом в ее волосы, пряча свою старую боль.

- Что? - растерянно переспросила королева за стеной. - Я ее бросила? Да, но... обстоятельства сложились... бедная моя девочка! Теперь я понимаю, почему она такая... - повинуясь внезапному приступу нежности, Тариса шагнула было к двери, но видя вытаращенные глаза Дины, поборола свой некоролевский порыв. Она тут же решила, что завтра познакомится с дочерью честь по чести и даже, возможно, устроит бал.

- Ну-ка давайте успокаивайтесь оба, - смущенно проворчал Ник. - Анна, завтра мордашка опухнет, как у алкоголички, и ты не произведешь на маман должного впечатления.
- Парни, давайте найдем Макса и попросим отправить нас домой!
- Успеем, - махнул рукой Ник. - Попробуй-ка угадать, кого мы здесь встретили.
Анна встала и взяла со столика полотенце.
- Кого?
- Кого? - передразнил Рик. - Подумай.
- Да не знаю я, кого вы могли здесь встретить. Я тут ни с кем не знакома, а вы и подавно.
- Ошибаешься. Ее ты знаешь.
- Ее? Ну хоть намекните, откуда я могу ее знать.
- Ну нет, так ты сразу отгадаешь.
- А вы хотите, чтобы я всю ночь голову ломала?
- Торн, скажем или пусть помучается?
- Да говори уже, болтун. Не умеешь ты интригу держать.

- Ланоку? - тонкие подведенные брови Ее Величества сошлись у переносицы. - Это кто такая? Новая фаворитка Даниэля?
- Ученица господина Стоуна, - подала голос Дина и тут же съежилась, ожидая гнева августейшей патронессы. Но королева лишь назидательно изрекла:
- Хоть молчание само по себе и не является признаком ума, но и не выдает твою дурость, по крайней мере с первого взгляда.
- Простите, Ваше Величество!
- Не отвлекайся, переводи дальше.

- Ланоку! Точно! Я ее видела с Даниэлем, но не узнала. Какой же она стала красавицей! Так они теперь союзники? Помню, как она его ненавидела! - Анна засыпала друзей вопросами, не дожидаясь ответов. - А где ее дети? А корова? Как не знаете? О чем же вы с ней говорили? Ох, как я хочу увидеть ее! И мелких! Как я рада за нее!
- Ты сейчас с кем говоришь? - вклинился в ее восторженный монолог Рик.
- Ой, извини, молчу. Продолжайте.
- Она же нам рассказывала, что училась в школе разведки, - напомнил Ник. - Уж не знаю, как Даниэль ее уговаривал, но теперь она служит в его ведомстве.
- Дети здесь же, в замке, - добавил Рик, - о них заботятся няньки и учителя. Корову Ланока оставила в доме Макса в Недми, чтобы его слуги не обленились вконец.
- В общем, - продолжил Ник, - устроилась наша Ланока - лучше не придумаешь. Долго говорить с нами она не могла, сама понимаешь, государственная служба. Но обещала встретиться с тобой.
- Хоть что-то хорошее здесь произошло! - улыбнулась Анна.

Когда гости покинули спальню Ее Высочества, королева тихо, как вор, вышла из своего укрытия. Через четверть часа в кабинете Его Величества собрались королевская чета и Стоуны. Ланока тоже присутствовала, на этом настоял Даниэль. Тариса украдкой презрительно скривилась, но возражать не стала.
- Только с вами, моими самыми близкими и надежными людьми, - Ее величество одарила Ланоку взглядом, который должен был прихлопнуть ее, будто муху, но та стояла с непроницаемо-почтительной улыбкой, - только с вами я могу быть откровенна. Я обидела свою дочь, и мне очень горько. Мне сейчас так нужна ваша поддержка!
- Дорогая, - король накрыл рукой ладонь супруги, нервно постукивающую по столу, - тебе не стоило прятаться от нее. Она действительно очень расстроена.
- Настолько расстроена, что позволила себе нарушить придворный этикет? - в голосе королевы позвякивали кусочки льда. Тем, кто хорошо ее знал, было известно, что этот лед, как холодный компресс, гасит жаркий и такой неблагородный гнев. Стоуны понимающе улыбнулись и кивнули, как два игрушечных робота, управляемые одним пультом. Ланока смотрела на королеву спокойно и внимательно, избегая взгляда в упор, и пыталась понять, где она искренна, а где играет на публику. Его Величество, все еще державший руку жены, слегка сжал ее:
- Тариса, она знает о королевском этикете ровно столько, сколько ты знаешь о ее жизни в Чужом Мире.
- Как же мы представим ее высшему свету? Как покажем Кериану? Кого угодно можно убедить, что Рена вернулась, но не его. Ведь он так любил Рену! Бедный мальчик.
- Ваше величество, - обратился к королеве Даниэль, - вы все еще хотите выдать Анну за Рену? Поверьте, это плохая идея.
- Но как же иначе? Как я объясню появление второй дочери? Анна... Ужасное имя! Грубое, варварское.
- В нашем... Чужом мире это одно из самых популярных женских имен, - возразил Максимилиан. - Это очень древнее имя. Оно происходит от слов, означающих силу, храбрость, милосердие. И очень подходит вашей дочери. Я путешествовал вместе с ней и думаю, что неплохо ее узнал. У нее действительно сложный характер. Ее надо принимать такой, какая она есть, перевоспитанию она не поддается.
- Ох, обрадовали! - досадливо покачала головой королева. - И что мне с ней теперь делать?
- Любить!
Взгляды супругов пересеклись. Ее - подобный удару плети. "Что ты несешь?" Его - будто боль от удара. "Прости, вырвалось!"
- Обучать, - снисходительно улыбнулся Максимилиан. - Я же не говорил, что она глупа. Напротив, девочка очень понятливая. Пригласите для нее наставников, и через неделю-другую вы не отличите ее от Рены.
- У меня даже есть кое-кто на примете, - Даниэль замолчал, ожидая реакции. Когда все собравшиеся вопросительно посмотрели на него, Даниэль не без гордости указал на свою ученицу.
- Я? - растерялась Ланока. - Это большая честь для меня, но... но я и сама совсем недавно служу при дворе.
- А ведь хорошая мысль, брат! - одобрил Максимилиан. - Ланока, во-первых, ты получила блестящее светское воспитание. Во-вторых, твои уроки Анна усвоит лучше, чем нотации престарелой няньки Ее Высочества.
- И в-третьих, это не просьба, - поставил точку в уговорах Даниэль. - Считай это своим первым заданием.

После совещания Ланока заглянула в спальни к детям. Седара во сне сосала палец. Ланока осторожно убрала ее руку от лица, с укором посмотрев на няню. Сонное личико дочери сморщилось, она захныкала, но Ланока наклонилась к кроватке и тихо прошептала:
- Тшш. Спи, моя маленькая.
Айден спал, завернувшись в одеяло, будто гусеница. У Кристиана была такая же привычка. Странно, но после разговора с Даниэлем, больше похожего на исповедь, воспоминания о муже перестали царапать сердце. Может быть, ей давно следовало так выговориться и отпустить свою боль? Ланоке было жаль Даниэля, но он сам вынудил ее раскрыть душу. Теперь ему неизмеримо тяжелее, чем ей, и так будет всегда.
Ланока улыбнулась, вспомнив, как они с Кристианом вдвоем заматывались в одеяльный кокон. Крис так старался укутать Ланоку, что его ноги оставались снаружи. Когда он втягивал озябшие стопы под одеяло, она просыпалась от холодных прикосновений. У сына тоже торчали голые пятки. Ланока потянула одеяло, чтобы накрыть Айдена, и он проснулся.
- Мама, - заулыбался он. - Ты расскажешь мне сказку?
- Поздно уже, - Ланока села на край кровати. - Надо спать.
- С тех пор как мы здесь живем, ты ни разу не рассказывала сказок. Ты все время с этим господином!
- С дедушкой, - мягко поправила Ланока.
- Да хоть с бабушкой, - сердито засопел Айден. - Он злой. Он тебя обижал, я помню.
- Больше не обидит. Мы теперь на службе у Их Величеств. Прости, что редко бываю с тобой. Ты и Седара - самое дорогое, что у меня есть.
Уходя, Ланока остановилась у двери.
- Хочешь, расскажу один секрет?
- Государственный? - Айден приподнялся на локте.
- Ну почти, - таинственно улыбнулась Ланока.
- Хочу!
- Ты помнишь Анну?
- Конечно, помню! Она - мой друг.
- Она тоже здесь, в замке. И она - принцесса.
- Настоящая? - у Айдена заблестели глаза.
- Самая-самая настоящая. Но помни, это секрет. А теперь спи.

Ланоке долго не удавалось уснуть. Столько всего случилось за этот день! Королевский замок с самого утра был похож на растревоженный улей. Придворные и прислуга сбились с ног, ожидая приезда принцессы. Ланока никогда ее не видела, и появление Анны стало для нее шоком. Ей и в голову прийти не могло, что эта странноватая девчонка - королевская дочь. Анна ничего не рассказывала о себе, да Ланока и не расспрашивала - как-то не до того было. Все, что она успела узнать - Анна и ее друзья прибыли из Чужого Мира. Как и для чего - сделав вид, что не расслышала вопроса, она свернула разговор на другую тему. Ланоке было жаль прощаться с Анной, она была уверена, что больше они никогда не встретятся. И вот она здесь. Более неподходящее для Анны место трудно представить. Такая простодушная, искренняя девочка - в этом мире лжи и притворства, именуемом высшим обществом. Совсем не такой виделась Ланоке принцесса. В ее воображении нарисовался образ заносчивой и манерной девицы, аристократки от макушки и до кончиков ногтей. Сможет ли Анна когда-нибудь стать такой? И что ее ждет, если не сможет? Ничего хорошего, если верить Ее Величеству. Теперь Ланока должна подготовить Анну к жизни в королевской семье. И она сделает все, чтобы Анна не досталась на обед злой тигрице - королеве.

Глава 34

Анна, сопровождаемая Ланокой и Даниэлем Стоуном, шла по коридорам замка. Ник и Рик шагали рядом. Без них Анна категорически отказалась идти на встречу с родителями. У закрытых дверей кабинета Даниэль объявил, что Ее Величество ожидает свою дочь. Одну.
- Как одну? Я без них… - Анна оглянулась на друзей, ища поддержки, но Даниэль взял ее за руки и ободряюще заглянул в глаза.
- Ее Величество тоже одна.
- А оте... Его Величество? – вконец растерялась Анна.
- Если Ваше Высочество настаивает, я пошлю за ним.
- Было бы очень любезно с вашей стороны. Она там точно одна?
- Вам поклясться? – с легкой ехидцей улыбнулся Даниэль, и Анне вдруг стало стыдно. Да что она, маленькая девочка, что ли?
- Иди и ничего не бойся! – поддержал ее Ник.
- Мы будем здесь, за дверью, - добавил Рик, одарив Стоуна неприязненным взглядом.
- Все будет хорошо, Ваше Высочество, - Ланока сжала ладонь Анны.
- Я же просила, - Анну смутило ее обращение.
- Ваше высочество, - с укором посмотрел на нее Даниэль, - в королевском замке к вам никто не будет обращаться иначе. Я лично буду следить за этим.
- Да ну вас, - досадливо махнув рукой, Анна взялась за дверную ручку.

Кабинет правильнее было бы назвать залом официальных приемов, но длинные названия не приживались при дворе. Размерами помещение действительно больше напоминало зал, чем кабинет. Посреди расположился овальный стол, его окружали стулья с резными золочеными спинками и удобными подлокотниками, во главе - спинками к окнам - стояли два высоких кресла, обитые дорогой тканью и украшенные вышитыми золотой нитью гербами. Не троны, но сразу ясно, для кого. Мягкие диваны и столики вдоль стен предназначались для отдыха от долгих и утомительных переговоров.
Кабинет был залит солнечным светом, немного смягчавшим парадность обстановки. Женский силуэт на фоне высокого окна сливался с краем гардины. Ее Величество обернулась на скрип двери и очень натурально изобразила радость.
- Анна, дитя мое, наконец-то мы встретились!
Распахнув руки для объятий, Тариса шагнула к дочери. Теперь Анна смогла рассмотреть ее. Королева выглядела намного красивее и милее, чем на маленьком портрете внутри медальона. Если бы Анна не знала, что перед ней ее мать, то не смогла бы даже приблизительно определить, сколько ей лет. Ее Величество относилась к категории женщин, о которых говорят «без возраста». Стройна, тонка, изящна, как афганская борзая. Гладкая белая кожа, яркие карие глаза, лучезарная улыбка. Человеку, который так улыбается, можно простить многое. Особенно если поверить, что эта улыбка только для тебя. И Анна на минуту поверила. Сделала шаг навстречу. Сердце трепетало, рвалось наружу, как птица в тесной клетке. И в тот момент, когда казалось, что сейчас мать прижмет ее к груди, и все у них будет прекрасно, как в настоящей семье – вместо объятий королева взяла Анну под руку и увлекла на диван.
- Ну что же ты стоишь, как изваяние? Садись, поговорим.
И вовсе она не прекрасна. Обыкновенная тетка, как сказал вчера Ник. Стройной она была до тех пор, пока солнце подсвечивало ее со спины. Сияющие глаза и безупречная кожа – результат усердия личного гримера, а эта дивная улыбка – сочетание природного актерского таланта и привычки к фальши.
- Ну здравствуй... те, - Анна мысленно напомнила себе, что не ждала от королевы искренней любви к незнакомой девушке, которой, по сути, и являлась. Она постаралась срыть свое разочарование. В ее арсенале тоже имеются обворожительные улыбки. Так, на всякий случай.
- Мне называть вас Вашим Величеством? – невинно уточнила Анна. – Или мамой?
- Мамой? – лицо королевы на мгновение скривилось, будто она раскусила ягодку клюквы. – Ты действительно готова меня так называть?
- А почему нет? – захлопала глазами Анна. – Но если вам не нравится…
- Что ты, - улыбка-гримаса вновь озарила напудренное лицо. – Мы ведь с тобой не чужие. Можешь называть меня матушкой.
- Матушкой? - Это слово всегда казалось Анне каким-то неживым, книжным. - Тогда уж лучше Вашим Величеством.
- Что ж, если тебе так проще… - Еще несколько клюковок. – Так тому и быть.
Анна молча смотрела на мать. Королева со своей искусственной радостью в этот момент напомнила ей большую фарфоровую куклу-мальчика из магазина Абрахама. У куклы были красивые зеленые глаза, беззаботная мечтательная улыбка и невероятно естественный цвет лица. Антиквар называл его Доменико и часто рассказывал посетителям его историю: когда и кем он был изготовлен, кому затем подарен, кем перекуплен, на каких аукционах побывал, сколько раз реставрировался. Анну всегда удивляло маниакальное пристрастие Абрахама к точным числам. Доменико же казался ей чистым и непродажным, он украшал собою магазин задолго до появления там Анны и должен был встретить ее по возвращении в город. Но вскоре после истории с браслетом Доменико все-таки был куплен. Анна самолично упаковывала куклу в роскошный, обитый шелком снаружи и бархатом изнутри футляр, утешая себя надеждой, что в новом доме с ним будут обращаться так же бережно, как и она. Когда покупатель рассчитывался с Абрахамом и приглядывал за Анной, чтобы не повредила его приобретение, прекрасные глаза Доменико сияли на все свои восемьдесят пять тысяч евро. Примерно столько же стоила ослепительная улыбка Ее Величества.
- Вы хотели со мной поговорить, - напомнила Анна, видя, как королева мучительно собирается с духом.
- Да, конечно. Я так долго ждала этой встречи. Расскажи мне, как тебе жилось в этом странном Чужом мире.
- Ой, даже не знаю, с чего начать! – Анна изобразила задумчивость. «Драма? Будет вам драма, Ваше Величество!» - Может, с того, как наш друг Максимилиан подбросил меня к воротам монастыря? Я этого, конечно, помнить не могу, но благодарна ему за то, что не дал мне умереть.
Анна с тайным удовольствием наблюдала, как маска доброй и прекрасной феи трещит по швам, и из-под нее проглядывает лицо. Настоящее, живое. Даже, кажется, способное на какие-то человеческие эмоции.
- В монастыре было еще десятка три сирот, - смакуя слово «сирот», Анна забавлялась, представляя себе, как от улыбки королевы отвалился хороший кусок фарфора и хлопнулся ей на колени, рассыпаясь мелкой крошкой. – О нас хорошо заботились, мы были сыты, одеты и... и достаточно. Потом я жила в приюте. Когда мне было...
Негромко скрипнула дверь, и в кабинет зашел король. Следом за ним заглянул Даниэль:
- Ваше Величество, Ваше Высочество, у вас все хорошо? Приказать принести вам чего-нибудь?
- Благодарю вас, Даниэль, - махнула рукой королева.
- Воды Ее Величеству, - крикнула в закрывающуюся дверь Анна. – И побольше.

Друзья ждали Анну в небольшом холле перед кабинетом. Ланока сидела в кресле и казалась спокойной и невозмутимой. Ник старался следовать ее примеру, но получалось плохо. Разговаривать с ней по-дарийски было трудно, но интересно. Ник испытал искреннюю радость и гордость, когда Ланока похвалила его владение дарийским языком. И хотя ее замечания немного раздражали Ника, он был благодарен ей и старался запомнить все свои ошибки. Рик в их разговоре не участвовал, он расхаживал по холлу от окна до двери и обратно. Ник добросовестно старался не обращать внимания на нервозность Рика, но вскоре поймал себя на том, что и сам прилагает усилие, чтобы сохранять хотя бы подобие спокойствия.
- Да сядь ты уже, - с досадой бросил Ник. – В глазах рябит от твоей беготни.
- Что они там так долго обсуждают? – Рик повернулся к двери кабинета и резким движением отбросил челку со лба.
- Ну подумайте сами, - мягко сказала Ланока. – О чем могут говорить родители со своей дочерью?
- В том-то и дело, что это не простые родители, - нахмурился Ник.
- И не простая дочь, - развел руками Рик.

Анна вышла из кабинета растерянная и задумчивая. Его Величество вел дочь под руку и лучился искренней, неподдельной радостью. Ее Величество, будто из ведра, окатила Ника и Рика своей лучезарностью:
- Господа! Сегодняшний день объявлен праздником. Вечером состоится бал в честь воссоединения семьи. Вы приглашены на правах гостей замка и друзей нашей милой дочери.
Рик и Ник поклонами поблагодарили королевскую чету за оказанную честь.
- Что было? – озадаченно посмотрел в лицо Анне Рик. - Ты такая… такая странная.
- Будто они тебе полчаса что-то втирали, а ты ни черта не поняла, - добавил Ник.
- В общем-то, так и есть, - смущенно улыбнулась Анна. – Я не очень поняла, зачем это нужно, но согласилась побыть для всех Реной. Отец меня очень просил. А мне его жалко. Эта змея, - Анна недобро сверкнула глазами вслед удаляющейся матери, - похоже, держит его на коротком поводке. Крутит им как хочет, а он и рад ей угождать.
- Его Величество – подкаблучник? – насмешливо качнул бровью Рик.
- Он просто любит ее, - вступилась за отца Анна.

Избежать бала не удалось: Анна бы этого не простила. Максимилиан Стоун в двух словах, растянувшихся почти на час, проинструктировал Рика и Ника, как положено себя вести на мероприятиях такого масштаба. Пока парни его слушали, вокруг них суетились четверо слуг под предводительством портного, подбирая и подгоняя приличествующую случаю одежду. Вскоре от избытка информации у Рика начало звенеть в ушах, а у Ника заболели все зубы разом. Друзья запросили пощады.
- Я закончил, - объявил Максимилиан. – А теперь этот господин обучит вас нескольким па, чтобы на балу вы не подпирали стены.
В комнате появился невысокий человек средних лет, худощавый, гибкий и подвижный. Рик от души послал его в темное узкое место. Тот слов не понял, но по грозному выражению лица Рика догадался, что экс-полицейские в его услугах не нуждаются.
- Рик, что ты бесишься? – отведя друга в сторону, миролюбиво спросил Ник. – Мне все это тоже не очень-то нравится, но раз уж нам позволили здесь остаться, нам следует соблюдать правила.
- Я надеюсь, Их Величества простят нам неумение танцевать, - кисло улыбнулся Рик. – Это для них балы – привычное дело, а для нас - впервые.

Величества простили. Но от придворных дам отбиться оказалось непросто. Новые и интересные мужчины вскоре стали центром внимания гостей. Посредственное владение дарийским языком и, как следствие, немногословность делали их еще загадочнее. То, что чужеземцы не танцуют, не спасло их от назойливых и болтливых девиц.
Анна, наоборот, танцевала со всеми, у кого хватало смелости ее пригласить. Когда только успела научиться! Ник и Рик, припоминая кое-что из наставлений старины Макса, проявляли почтение к членам королевской семьи и не следовали неотступно за Анной, чтобы не бросать тень на ее репутацию.
- Эта тягомотина когда-нибудь закончится? – страдальчески вопрошал Ник.
- Ты собирался следовать правилам? – подкалывал его Рик. – Вот и следуй.

Поздно вечером друзья хотели вновь собраться в комнате Анны, но Ланока им не позволила:
- Ваше Высочество, это неприлично. Мужчины не должны входить в вашу спальню. В замке есть множество залов и гостиных, где можно отдохнуть и поговорить. Я провожу вас в мою любимую.
Гостиная действительно оказалась очень уютной. Друзья устроились в мягких креслах и с наслаждением вытянули уставшие ноги.
- А все-таки не зря мы сюда приехали, - призналась Анна. Глаза ее сияли, щеки разрумянились, она явно ощущала себя в своей стихии. – Бал – это круто!
- Ага, - простонал Ник. – Это же так весело – стоять, как пенек, и развлекать придворных дур.
- Есть повод научиться танцевать, - Анна порывисто вскочила с дивана и взъерошила его тщательно причесанную рыжую шевелюру.

День за днем Анна понемногу вживалась в роль принцессы. Ланока обучала, оберегала и опекала ее. Рик и Ник тоже привыкали к придворной жизни. От нечего делать они заодно с Анной обучались танцам, этикету и верховой езде. Также они много времени уделяли дарийскому языку, чтобы избегать неловких ситуаций, когда Анны рядом нет. У них появились знакомые и даже приятели - молодые люди и девушки, отпрыски знатных семейств, которые сопровождали принцессу в конных прогулках по городу и живописным окрестностям.
Та часть столицы, по которой дозволялось гулять Ее Высочеству с друзьями, была величественна и нарядна, как свадебный торт. Но стоило Анне однажды якобы нечаянно отбиться от группы и свернуть с чистой красивой улицы, как она попала в шумный и грязный торговый квартал. Неумытые, хмурые дети обступили ее белую лошадь и рассматривали наездницу удивленными светлыми глазами. Их родители, сидевшие возле своих лавочек, сорвались с мест и неуклюжими поклонами приветствовали именитую гостью. Анна хотела спешиться и зайти в лавочки, посмотреть на товар, но ее уже догнали друзья и спутники.
- Ах, Ваше Высочество, - наперебой заговорили они, разгоняя испуганных горожан. – Не отходите от нас! Их Величества с нас три шкуры спустят, если с вами что-нибудь случится.

Отношения с матерью у Анны никак не становились теплее. Ее Величество и Ее Высочество, встречаясь, обменивались изысканно-неискренними любезностями. Анне до королевы в искусстве лицемерия было далеко, но она и не стремилась перещеголять мать. С отцом же она не то чтобы подружилась, но и неприязни не испытывала. Анна считала Их Величеств в равной степени виноватыми перед ней, но отец искренне раскаивался и всячески старался если не полностью искупить свою вину – такое мало кто может простить – то хотя бы сделать пребывание дочери в замке максимально приятным. Анна никогда ни о чем не просила отца, но время от времени получала от него подарки. Сначала это были милые мелочи: книги, сладости, затем король вручил ей роскошный комплект золотых украшений и пожаловал пару восхитительных белых лошадей. Одну лошадь Анна оставила себе на то время, пока гостила в замке, а от золота отказалась. Но отец возражений не принял: все, что было у Рены, теперь должно быть и у Анны.
- Отец, мне ничего не нужно! От ваших даров я отказываюсь не потому, что они мне не нравятся. Я никогда не носила столько золота. Я могу потерять или сломать что-нибудь. И ездить на двух лошадях сразу как-то не очень удобно. С одной бы справиться.
- Ты можешь не носить эти украшения, но пусть они будут у тебя. Это самое малое, что мы с твоей матерью можем тебе подарить. Ты ведь наша единственная наследница.
- Не надо так говорить. У вас есть Рена и маленький Арди. А я здесь не дома. В мире, который здесь называют Чужим, меня ждет один человек. Я тоже скучаю по нему.
- Он молод? Богат? Благороден?
- Нет. Он очень старый. Он антиквар.
- Антиквар? Это титул такой?
- Нет, профессия. Он торгует старинными ценными предметами.
- Он торговец? Дочь моя, это неподходящая для тебя партия.
- Отец, он не партия. Он для меня как... как дедушка. Он многое мне дал и многому научил.
- Много дал? Стало быть, он все же богат?
- Да уж не беден, - усмехнулась Анна. Его Величество не мог взять в толк, что же связывает его дочь и старого торговца древностями. Анна и рада бы сесть рядом с королем и рассказать ему об Абрахаме, но вероятность, что он ее поймет, была крайне низка. Кроме того, разговор о человеке, в трудные годы заменившем ей и отца, и деда, и друга, Анна считала оскорбительным для короля.

Анна, Ланока, Ник и Рик почти постоянно были вместе. Напрасно Его Величество и Макс Стоун надеялись, что у принцессы появятся интересы и увлечения, в которых старым друзьям не найдется места. И на балы, и на уроки неразлучная четверка заявлялась в полном составе. Нередко во время прогулок к ним присоединялись Айден и Седара. В дальние поездки их не брали, но в замке и в парке друзья с удовольствием играли с малышней. Оказалось, что у Айдена неплохие способности к рисованию. Даниэль поддержал увлечение внука и нанял для него наставника - молодого художника. Подаренные мальчиком пейзажи и изображения животных были для Анны дороже громоздких королевских золотых безделушек, потому что в них была душа. Особенно полюбился Анне портрет ее лошади. Не шедевр, конечно, но и не мазня. Линии не очень четкие, штрих неуверенный, но пропорции животного идеальны. Морда же выглядела просто как живая. Айдену удалось передать не только блеск глаз, но и характер лошади, и даже, казалось, учащенное дыхание после бега.

Несколько раз Анна просила Максимилиана отправить ее домой.
- Вам здесь не нравится, Ваше Высочество? – задавал он один и тот же вопрос. Он даже удивлялся каждый раз одинаково.
- Нравится, - ответ Анны также был неизменен. – Очень нравится. Но меня ждут дома!
- Ваш дом здесь, - Максимилиан широким жестом охватывал пространство вокруг себя. – Здесь все ваше! – после чего ссылался на неотложные дела и оставлял Анну в легком недоумении.

Середина осени выдалась погожей и сухой, красно-рыжие леса манили своей прозрачной таинственностью. Анна и Ланока решили съездить на прогулку за город. Собралась большая компания, взяли даже Айдена: в последний момент, когда мальчик вышел попрощаться с матерью и Анной, Ник подхватил его и посадил перед собой на своего огромного могучего коня. Гуляли весь день, носились по лесам, собирали букеты из ярких листьев, кидались хвойными шишками. Возвращались на закате, когда бодрящая прохлада грозила обернуться промозглым туманом. Когда компания подъехала к замку, навстречу им быстрым шагом вышел стройный светловолосый молодой человек. Поприветствовав остальных небрежным кивком, он направился прямиком к Анне.
- Моя дорогая! – взволнованно воскликнул он. – Как же я рад вас видеть!
- Кто это? – тихо спросила Анна у Ланоки. Та пожала плечами. Анна беспомощно посмотрела на своих спутников, но те здоровались с блондином как со старым знакомым. Лишь Ник и Рик, возмущенные его дерзостью, встали рядом с Анной.
- Будьте любезны представиться, - потребовал Рик.
- Только после вас, - высокомерно бросил незнакомец.
Анна медлила, не решаясь озвучить свою догадку.
– Дорогая, вы не узнаете меня? Я так сильно изменился?
- Я тоже рада вас видеть, Ке...Кериан, - неуверенно и не очень радостно пробормотала Анна.

Кериан был действительно очень красив, но какой-то утонченной, немужественной красотой. Рослый, стройный и гибкий, как танцор балета. Идеально прямые светлые волосы до плеч, медово-желтые, как у кота, глаза с классическим прищуром опытного сердцееда. Люди такой породы с ранних лет окружены всеобщим восхищением и уверены, что им позволено больше, чем простым смертным. Анна таких терпеть не могла. Рик и Ник также не прониклись к Кериану симпатией. Впрочем, их неприязнь не возникла внезапно, они заочно ненавидели его с тех пор, как узнали историю Рены и Пангора. Когда их представили друг другу, Ник пожал узкую холеную руку так жестко, что у Кериана посинели ногти, а глаза сделались точь-в-точь как у кота, которому наступили на хвост. Рик как бы невзначай встал так близко к Анне, что касался плечом ее плеча. И протокол вроде бы не нарушил, и заставил красавчика скрипеть зубами.
- Моя дорогая принцесса, - улыбка, предназначенная Анне, была слаще сиропа, - теперь я с вами, и у вас нет оснований держать при себе лишнюю охрану.
Кериан взял ее за руку и слегка потянул к себе.
- Это не охрана, - ответила Анна, освободив руку из его цепких прохладных пальцев. – Это мои друзья.
- Все мы тут друзья, - Кериан обвел взглядом собравшихся, - но мы с вами помолвлены, если вы не забыли.
- Забыла, - отрезала Анна. – И вам рекомендую поступить так же.
Взяв под руки Ника и Рика, Анна прошла к лестнице. Ник обернулся и с высоты трех ступенек одарил растерянного Кериана сочувственной улыбкой:
- Смиритесь, приятель.

Во время ужина Кериан хотел сесть рядом с Анной. Но Рик и Ник его опередили, заняв места, к которым привыкли с самого первого дня в замке. Более того, с первого дня в Дариосе. Покрутив головой, незадачливый жених уселся напротив. Во время трапезы он не сводил глаз с Анны. Ник и Рик в этот вечер ухаживали за ней с преувеличенной заботой, ежеминутно предлагали подать ей какое-либо блюдо или напиток, а когда Анна соглашалась, непременно прикасались к ней, будто случайно.
- Ребят, хватит уже, - тихо шикнула на них Анна. – Он так смотрит на нас, что у меня аппетит пропал. Видите, он уже весь позеленел.
- Ой, и вправду, - заметил Ник. - Что это мы такие зелененькие?
- От злости, - предположил Рик.
- Зачем зря наговариваешь на парня? – заступился за Кериана Ник. – Может, у него диарея. А сбегать этикет не позволяет.
Анна зажала рот ладонью, удерживая смех. Рик кусал губу, чтобы не расхохотаться. Ник изо всех сил сохранял остатки серьезности на лице, при этом строил такие гримасы, что даже строгая Ланока, собравшаяся было сделать друзьям замечание, прыснула в кулак.

После ужина друзья собирались вчетвером скоротать вечер в своей любимой гостиной, но их маленькую компанию разрушил Кериан.
- Дорогая, мы так давно не виделись. Нам нужно о многом поговорить, - он почти не сомневался, что ему не откажут.
- Говорите, - разрешила Анна, усаживаясь в кресло.
- Я бы хотел просить вас, чтобы вы рассказали, как жили все эти годы, - Кериан развязно пристроился на подлокотнике ее кресла и положил руку на спинку.
- Вас бы мы, может быть, и послушали, - сделав упор на слове «мы», Анна встала и пересела на диван к Ланоке. – А рассказывать о себе у меня желания нет. Мы сегодня устали. Правда, ребята? И прошу вас не называть меня «дорогая». Даниэль сказал, что лично проследит, чтобы ко мне здесь обращались как положено.
- Даниэль? Да кто он против меня? – вскинулся Кериан. – Да знаете, что я с ним...
- Так-так, очень интересно, - раздался из-за открытой двери голос, и через секунду Даниэль стоял перед Керианом, сложив на груди руки. Его широкая улыбка, чем-то неуловимо напоминающая акулий оскал, обещала неприятности.

Поздно вечером в спальне Анна хотела выяснить у Ланоки, что за птица этот Кериан и как ей с ним себя вести, но та лишь пожимала плечами:
- Ваше Высоч... Анна, я ведь здесь совсем недавно и многих еще не знаю.
- Ну что ж, - зевнула Анна, - завтра надо спросить мамочку и папочку, как Рена так долго выдерживала этого неприятного типчика. Ведь это была их идея – сделать из меня Рену.
Еще одна мысль не давала Анне покоя весь вечер. Остановив Ланоку у двери, она посмотрела ей в глаза и тихо спросила:
- Скажи мне, как твой босс так удачно оказался в гостиной? Он следит за кем-то из нас?
- Да с чего ты это взяла? - натянуто улыбнулась Ланока. - Что он, не мог просто мимо проходить?
- Просто? Как-то слишком просто.
- Анна, не ищи сложностей там, где их нет.

Кериан не привык быстро сдаваться. В завоевании женских сердец ему не было равных. В принципе, укрощать эту гордячку Рену у него не было необходимости. Ведь Ее Величество всегда покровительствовала Кериану, а Рена была покорной дочерью. Была, пока не связалась с этим калекой, поэтом. Как там его звали? Пангор, кажется? Да, Пангор. Кериану очень хотелось узнать, что же между ними произошло, если Рена, пожертвовав репутацией, вернулась в отчий дом. Ее репутация для Кериана ничего не значила: ведь когда он станет королем, мало у кого хватит смелости обсуждать личную жизнь его супруги. А если таковые и найдутся, молодой правитель быстро и надежно заткнет им рты. Главное – Рена будет с ним, только с ним. Не любит? Пусть. Все равно он будет безраздельно обладать ею! Ну и троном, конечно, тоже. У Кериана всегда дух захватывало от таких мыслей. Целый Дариос – для него одного. Самая прекрасная и нежная женщина – для него одного.
Сколько лет они не виделись? Рена сильно изменилась. Кериан еще не понял, в какую сторону. Увидев ее после долгой разлуки, он понял лишь одно: Рена не стала менее желанной, она по-прежнему сводит его с ума. Она стала своенравной и строптивой, завела себе двоих непонятных и неприятных мужчин, которых называет друзьями. Рыжий улыбчив и мил, но может скрутить в бараний рог, не изменившись в лице. У брюнета такой взгляд, будто он знает о Кериане все и при случае использует эти знания против него. От этих двоих нужно избавиться в ближайшее время. Без них принцесса станет покладистее.
Изменения коснулись и внешности Рены. Ее лилейно-белая кожа стала смуглее, волосы – короче, движения – резче и в то же время пластичнее. Появилось в ней что-то пугающее и притягательное. Иногда Кериану казалось, что это вовсе не Рена, а очень похожая на нее девушка. Ее хотелось узнавать снова и снова, читать, как увлекательную книгу. Еще более странным было то, что Рена не все помнила из их общего прошлого. Ей не нравилось обращение «дорогая». Она пугала его Даниэлем. Отказывалась от подарков Кериана. Переданные через слуг, его подношения возвращались тем же путем, а врученные лично – оставались без внимания. Со всем этим требовалось тщательно разобраться. И Кериан решил действовать без промедления.

Время от времени оказываясь в одной компании с Керианом, Ее Высочество имела возможность узнать его получше. Не то чтобы между ними завязалась дружба, но его обаяние – а точнее, умение обаять – вскоре пробило броню неприязни. Кериан был умен, образован, безукоризненно воспитан, не лишен чувства юмора. То, что принцесса за годы разлуки его подзабыла, Кериан счел скорее плюсом, чем минусом: для него это значило, что есть шанс показать себя в более выгодном ракурсе, чем перед ее уходом. Поэтому он не досаждал принцессе своими ухаживаниями, не ходил за ней по пятам, но постоянно находился где-нибудь поблизости, чтобы при любом удобном случае блеснуть одной из граней своей яркой и уникальной личности.

- Посмотри только на этого павлина Кериана, - Ник толкнул локтем Рика, - как перья распустил перед Анной!
- А она-то! – Рик возмущенно смотрел на танцующих. – Как плечиком ведет! Как глазками сверкает! Вот же вертихвостка!
- Пригласил бы ее сам! – Ник ткнул обвиняющим перстом в грудь друга. - А то стоишь у стены и ей повеселиться не даешь.
- А ты почему не пригласил? – парировал Рик.
- Не успел.
- Вот и я не успел.
- Не успел? Не рискнул – так будет правильнее. А я возьму и приглашу на следующий танец.
- О-о, нет! – Рик притворно-драматично схватился за голову. – «Вдарим рок в этой дыре!» Их Величества такого не выдержат и выгонят нас к чертям.
- Тогда пригласи ты. Пригласи какую-нибудь другую девушку, если боишься опозориться перед Анной. Смотри, какая блондиночка скучает у окна. Или вон та рыженькая – как тебе? Или... Ланока, ты что творишь?!
Незаметно подойдя сзади, Ланока толкнула Ника в спину, да так удачно, что он, сделав выпад вперед, чтобы сохранить равновесие, остановился как раз перед скучающей блондинкой. Не успев придумать более-менее убедительное объяснение своей выходке, он протянул руку опешившей девушке:
- Позвольте пригласить вас на танец!

- Скажите, милая Рена, ваши друзья всегда так серьезны? – спросил Кериан.
- Почему вы так решили?
- Они, похоже, совсем не умеют веселиться! Зачем нужно приходить на бал, если не собираешься танцевать? Нашли бы себе другое развлечение, более подходящее их суровому нраву.
Анна повернулась к Нику и Рику. Не увидев их на обычном месте – у стены недалеко от выхода, она растерянно оглядела бальный зал. Увиденное заставило ее испытать гордость за друзей. Ник танцевал, и довольно неплохо, с одной из ее новых приятельниц. Он выглядел немного сконфуженным, а его партнерша сияла, как медная кастрюля, и без умолку болтала. Рик удивил еще сильнее: он танцевал с Ланокой.
- Я не поняла, - Анна насмешливо посмотрела на Кериана, - вы о ком? Кто не умеет веселиться?

Понемногу Анна привыкла к Кериану. Нет, она не прониклась к нему уважением, не говоря о более теплых чувствах, но он ее уже не раздражал. Иногда Кериан забывал о том, что он будущий король. В такие минуты он становился нормальным парнем, веселым, умным и почти своим. Бывало, Анна заступалась за него перед Риком и Ником, когда те особенно усердно демонстрировали свою незаменимость. Так получилось и в тот совсем не прекрасный день. Началось все с пустяка: Кериан предпринял очередную попытку сделать Анне подарок. Это даже и подарком-то сложно назвать: коробка бисквитов, которые нравились Анне. Правда, бисквиты оказались не совсем простые: на каждом красовался родовой герб Кериана, нанесенный на глазурь через трафарет корицей с сахарной пудрой. Анна по привычке отказалась от угощения. Кериан, тоже по привычке, принялся ее уговаривать. Знал, что не возьмет, и даже уже решил, кому презентует бисквиты и что попросит взамен. Но попробовать уломать несговорчивую принцессу все же рискнул: а вдруг именно сегодня она будет настроена более благожелательно, чем обычно. Когда он в красках расписал, как объехал все кондитерские лавки столицы в поисках этого лакомства, Ник невзначай заметил, что королевский пекарь делает точь-в-точь такие же.
- Ох, как некрасиво обманывать! - покачал головой Рик. Кериан стоял весь красный и мучительно соображал, что ответить этим мужланам, но Анна сама пришла ему на помощь. Ей стало жалко незадачливого поклонника.
- Парни, ну как вам не стыдно! Как маленькие, честное слово.
- Нам должно быть стыдно? - оскалился Рик. - Может, это мы тебе врем, как два сивых мерина?
- Стыдно публично унижать человека. Кериан, прошу вас, не обижайтесь на моих друзей.
- Кериан, прошу вас, - ехидно передразнил ее Ник, - продолжайте в том же духе. Видите, Ее Высочеству нравится ваше вранье.
- Я... я... я никогда не... - закудахтал Кериан, но дальше процесс восстановления оскорбленного достоинства не пошел.
- Я, я... Все и так знают, что это ваше любимое слово, - усмехнулся Рик. - Пойдем, Лозовский.
Когда они ушли, Кериан наконец собрал по капелькам свое потерянное красноречие:
- Ваше Высочество, не стоило что-то доказывать этим невоспитанным людям. Я бы и сам поставил их на место.
- Вы понимаете, что я только что поссорилась с Риком и Ником? - Анна сердито посмотрела на него и отвернулась.
- Прошу вас, милая Рена, не огорчайтесь из-за них. Они этого не стоят. Ну чем я могу поднять вам настроение?
- Ничем. Мне ничего не нужно.
- Может быть, вы не откажетесь прогуляться верхом? Смотрите, какая замечательная погода.
Анна посмотрела на удаляющиеся спины друзей и неожиданно для себя приняла предложение.

Ник и Рик бродили по королевскому парку, вновь и вновь обсуждая подробности ссоры. Там их и разыскал Максимилиан Стоун.
- Как хорошо, что вы одни! Мне нужно с вами поговорить, и это очень важно.
Идя рядом с друзьями по усыпанной желтыми листьями мокрой аллее, Максимилиан говорил о том, как замечательно они справились с заданием, и о том, что Его Величество решил увеличить их гонорар. Заработанные деньги он отдал им здесь же, в парке.
- Напоследок я бы хотел еще раз поблагодарить вас за работу. Вы вернетесь в свой мир не бедными страж… то есть полицейскими, а вполне обеспеченными людьми. А теперь нам с вами пора прощаться. Я отправлю вас в любую точку вашего или нашего мира.
- Как прощаться? – две пары глаз одинаково ошарашенно смотрели на Максимилиана.
- Не вижу оснований для вашего дальнейшего пребывания в королевской резиденции, - добрый и душевный голос Макса стал сухим и официальным.
- Мы не уйдем, не простившись с Анной, - заявил Рик.
- А вот это вы зря. Вы не сможете проститься с Ее Высочеством, не причинив ей боли. А когда она вернется и не застанет вас, ей проще будет принять расставание. Поймите же, господа, вы не можете остаться здесь навсегда. Вы уже сейчас мешаете Ее Высочеству в отношениях с женихом. Но она слишком вас ценит, чтобы самой сказать вам это.
- Уж не она ли вас попросила выставить нас отсюда? – криво усмехнулся Ник.
- Да что ж вы такие непробиваемые? - раздраженно вздохнул Макс. - Ведь так будет лучше для всех.
- А если мы откажемся? – глянул исподлобья Рик, сложив руки на груди.
- Я и это предусмотрел, - улыбнулся Максимилиан и посмотрел куда-то вдаль, за их спины. Ник и Рик обернулись назад и увидели нескольких стражников, прохаживающихся по аллее. Макс взмахнул рукой, и из-за деревьев вышли еще полтора десятка вооруженных мечами солдат. Сопротивление не имело смысла. Один из стражников подошел и положил на землю два рюкзака, небрежно набитые вещами и расстегнутые.
- Не лень же было кому-то в нашем барахле рыться, - вскинул бровь Ник.
- Могли бы и поаккуратнее, - брезгливо скривился Рик, поднимая рюкзак.
- Имейте совесть, молодые люди! - оскорбился Максимилиан. - У слуг было не так много времени на сбор ваших вещей. И не их вина, что они не умеют застегивать "молнии".
- Вот что, Макс, дружище, - после минутной паузы начал Ник. – Ты уж извини, что мы с тобой так запросто, но мы ведь на тебя больше не работаем. Ты сказал, что отправишь нас куда мы захотим. А отправь-ка нас в Кешми, к Пангору и Рене.
- Это еще зачем? – насторожился Стоун.
- Тебе не все равно? – Рик был удивлен не меньше Макса, но решил выяснить все позже. – Это наш выбор.
- Коней мы ему должны вернуть, - пояснил Ник. - Готовь свои игрушки.

Глава 35

- Милая Рена, не нужно так расстраиваться, - утешал Кериан. – Эти люди грубы и неотесаны, им не место рядом с вами.
- Не говорите так, - Анна в упор посмотрела в желтые кошачьи глаза Кериана, - иначе я и с вами поссорюсь.
Она пустила лошадь рысью, и Кериан поскакал вдогонку. Прогулка взбодрила ее и развеяла грустные мысли. Возвращаясь, Анна надеялась, что друзья встретят ее, простят и забудут эту дурацкую ссору. Но Ника и Рика не было на площади перед замком. На обеде они тоже не появились, и Кериан наконец-то занял место рядом с Анной. «Что ж, ладно, - подумала она. - Пусть пообижаются до вечера, дольше все равно не смогут.» Когда за окнами стемнело, Анна всерьез заволновалась. Она позвала Ланоку, чтобы вдвоем пойти в их комнаты и выяснить, в чем дело.
- Ты не знаешь? – Ланока удивленно посмотрела на Анну и тут же отвела взгляд.
- Нет. Что случилось?
- Их здесь нет.
- И давно? Почему ты мне сразу не сказала?
- Прости меня, Анна. Я случайно увидела в окно, как Максимилиан отдал им деньги. Страж вынес их вещи, и они направились в сторону конюшен. Я ждала, но они так и не вышли оттуда. Их коней там нет. Значит, они ушли через портал.
- Куда? – спросила Анна просто так, потому что уже знала ответ: куда бы они ни ушли - они ушли от нее. Ланока просто обняла ее, и Анна расплакалась.
- Ланока, ну скажи, как они могли так со мной поступить?
- Не знаю, девочка моя. Не знаю.

Анна проревела до поздней ночи. Ланока все это время оставалась с ней, старалась утешить, но ее ласковые слова оказывали совершенно противоположное действие. Поэтому она лишь молча сидела рядом, обнимала Анну и гладила по голове и спине. Боль ненадолго утихала, а потом Анна вспоминала, как ее успокаивали Ник и Рик в первый день здесь. Обида горячей черной жижей заполняла каждую клеточку ее тела, отравляла, искала выхода и проливалась злыми слезами.
- Прекращай, Анна, - уговаривала ее Ланока. – Нельзя так много плакать. Ты можешь заболеть.
- Если бы от этого можно было умереть, я бы ревела целыми сутками, - ответила Анна.
- Не говори так. Чтобы умереть, много ума не надо. А ты живи. Будет трудно, но ты справишься. Ты молодая, умная, красивая. И очень сильная.
- Я была сильной, Ланока! - выкрикнула ей в лицо Анна. Слезы иссякли, злость ушла, осталась только усталость. Анна заговорила так тихо, что сама себя почти не слышала. – Была. Пока в моей жизни не появились они. Пока не заставили поверить, что мне больше не нужно быть сильной. И вот теперь, когда я лишилась своей силы, они исчезли. Меня бросили. Второй раз в жизни. Это было так неосмотрительно – доверять людям. Какая же я дура, Ланока!
- Ну хватит, не начинай. Слушай, я кое-что придумала. Подожди, я сейчас.
- Нет, не уходи! Не надо ничего придумывать, только не оставляй меня.
- Я тебя не оставлю, - пообещала Ланока. Она действительно вернулась очень быстро и принесла с собой небольшую изящную бутылку с красивой искрящейся темно-красной жидкостью внутри.
- Что это? Лекарство? – скривилась Анна. - Не нужно мне лекарств, я здорова.
- Не лекарство, а кое-что получше. Вишневая наливка! Я тут свела знакомство с одной поварихой, она делает чудесную наливку.
Через четверть часа Ланока и Анна плакали вместе, дружным стройным хором. Еще через полчаса они хохотали, как девчонки-подростки. А еще чуть позже завели песню.
- Хорошая наливочка, - хихикнула Анна и подозрительно прищурилась: - Что твоя повариха туда добавля... довля... доба... в общем, ты поняла...
- Завтра спршу... сшрпр... спррош... в общем, ты поняла, - рассмеялась Ланока.

Ник, Рик и Пангор проводили вечер и ночь за тем же занятием, что и Анна с Ланокой. Только напитки у них были крепче, а литраж – в разы больше. Но легче не стало. А все из-за Пангора, который даже не делал вид, что по-мужски солидарен с ними.
- Как вы могли оставить ее там одну? – бушевал Пангор, яростно размахивая зажатым в руке ножом, которым минуту назад резал ветчину. – Тем более когда там объявился этот мерзавец Кериан. Вы понимаете, что вам более не видать ее, как своих ушей?
- А что мы могли сделать? – жалко промямлил Рик.
- Вдвоем против трех десятков стражников, - добавил Ник.
- Драться! Биться, пока хватало сил! Я знаю, какие вы храбрые воины, и я просто поражен, что вы смогли так легко сдаться, оставить поле боя, бросив любимую женщину коварному врагу!

Наутро у Анны так болела голова, что ни о чем другом она думать не могла. Да и вообще думать не могла. Ланока же была бодра, жизнерадостна и заботлива, чем удивляла и раздражала Анну.
- Вот скажи мне, Ланока, как тебе это удается? – спросила Анна, когда та меняла ей холодный компресс на лбу.
- Просто вино тут ни при чем. Тебе плохо не от него.
Анну, которая в тот день осталась в своей комнате, пытались навестить Кериан, отец, Даниэль, опять Кериан, Айден, Ее Величество, снова Кериан, Их Величества вместе, Кериан с друзьями, Кериан один, Айден. Ланока не впустила никого.

День за днем Анна привыкала к своей боли и вскоре почти перестала ее замечать. Первое время она ходила печальная и задумчивая, часто убегала к себе, чтобы побыть одной. Невинный вопрос Айдена, куда исчезли его друзья Ник и Рик, вызвал у нее чуть ли не истерику. Когда спустя пару часов зареванная Анна вышла из своей комнаты, Айден, с которым мать провела беседу на тему «О чем нельзя говорить в присутствии Ее Высочества», подошел попросить у нее прощения и этим расстроил ее еще сильнее.
Кериан по-своему заботился об Анне, говорил ободряющие слова, возил гулять по городу и окрестностям - словом, делал все, чтобы заполнить собой образовавшуюся пустоту как в ее сердце, так и в обществе. И Анна прониклась к нему искренней благодарностью за дружескую поддержку.
- Что бы я без вас делала, Кериан, - призналась она однажды вечером, когда они рука об руку прогуливались по парку. – Вы мне очень помогли.
- Ну что вы, дорогая Рена, - мастерски разыграл смущение Кериан. – Я всегда готов прийти вам на помощь, только позовите! Знайте, я переживал ваше горе как свое собственное! Потому что я...
- Довольно пафоса, - фыркнула Анна. – Хвастовство недостойно мужчины.
- Простите, Ваше Высочество, - смиренно опустил глаза Кериан. – Я лишь хотел сказать, что вы мне небезразличны. Я не знаю женщины прекраснее вас. И я прошу вас, - он тщательно отрепетированным жестом прижал руку к груди и одарил Анну быстрым жарким взглядом. – Прошу вас вновь подумать о нашей помолвке.
- Нет, Кериан, - нахмурилась Анна. - Я не намерена менять свое решение. Не нужно больше говорить со мной на эту тему.
- Но, дорогая принцесса, рано или поздно вам придется выбрать себе мужа! Так не лучше ли будет отдать предпочтение человеку, который вас любит?
- К сожалению, без взаимности.
- Я понимаю вас...
- Ничего вы не понимаете! – в сердцах бросила Анна. – И прекратите якать!

Кроме Ланоки, у Анны не осталось друзей. Но в последнее время девушки виделись редко. Даниэль, оправдываясь за свою ученицу, говорил, что сейчас ему самому нужна ее помощь. Иногда Анна позволяла Кериану сопровождать ее на прогулках, запретив говорить о чувствах и браке. Чтобы у него не было искушения нарушить ее запрет, Анна часто брала с собой Айдена. Кериан лишь головой качал, когда Анна и Айден затевали догонялки или игры с мячом. Сам он считал участие в их веселых забавах недостойным будущего короля.
Максимилиан избегал Анны, потому что она задавала ему неудобные вопросы. Ей непременно нужно было узнать все, что предшествовало уходу Рика и Ника. Макс терпеливо рассказывал ей, что после их размолвки господа Торн и Лозовский (теперь он называл их только так) пришли к нему с требованием рассчета.
- Я расплатился с ними согласно нашему договору. Его Величество также наградил их за хорошую службу. После этого я открыл им портал, и они вернулись домой.
- Может быть, они просили мне что-нибудь передать? – всякий раз, задавая этот вопрос, Анна ждала, что Макс что-нибудь вспомнит, но тот отвечал, что с памятью у него проблем нет.

- В какое место вы их отправили? – спросила она однажды. Максимилиан сразу как-то весь подобрался, будто закрылся на замок. Если хитрая девчонка и заподозрила что-то, то доказательств у нее все равно нет.
- Туда, откуда и начался наш путь, в их родной город.
- В чей родной город? – Анна вела допрос как опытный дознаватель, быстро и требовательно, чтобы у Макса не было времени на обдумывание ответа. Она почему-то не сомневалась, что рано или поздно подловит его на лжи.
- Лозовского и Торна.
- Где родился Торн? Где родился Лозовский?
- Да не знаю я! – Макс хотел отмахнуться от нее, но это было непросто. – Я, конечно, смотрел их паспорта, когда я их нанимал, но место рождения не запомнил. Для меня были важнее их профессиональные и личные характеристики.
- Помните, Макс, вы говорили, что браслет может открыть портал только в пяти точках мира?
- Что за вопрос, Ваше Высочество? Так оно и есть.
- Это ложь. Мест, где могут открыться порталы, намного больше. Вы еще говорили об антипортальных ловушках, но если бы это было так…
- Это так. Не выдумывайте, Ваше Высочество. Ваши друзья, в отличие от вас – взрослые серьезные люди, они хорошо понимают, что у принцессы должны быть друзья благородных кровей, а не бедные полицейские-чужемирцы.
- Максимилиан, прошу вас! – вдруг взмолилась Анна. – Отправьте меня домой. Не к ним, нет. К Абрахаму. Хоть на время. Хоть на один день! Клянусь вам, я вернусь и больше не буду вас ни о чем просить.
- Вы же понимаете, что это невозможно, Ваше Высочество!
- Не понимаю. Почему?
- Вы не вернетесь. Я знаю, что вы хотите остаться в Чужом Мире. Я понимаю, что он вам привычнее, комфортнее, милее, но Дариос чище и честнее. Ваше место здесь! Кто кроме вас взойдет на престол? Кто даст жизнь новому королю или королеве? И Кериан – идеальный кандидат для продолжения королевского рода.
- Опять! Опять вы все решаете за меня! Но я не вещь, я хочу сама распоряжаться своей жизнью! Мне не нравится Кериан. Я не хочу рожать от него детей.
- Чем же вам не нравится Кериан?
- Он любит только себя.
- Ошибаетесь, Ваше Высочество. Он любит вас. Любит давно, нежно и искренне.
- Тогда уж не меня, а Рену?
- Да, когда-то он был без ума от вашей сестры. Мы боялись, что он обо всем догадается, но вы очень убедительны в образе Рены.
- Дариос, говорите, честнее нашего мира. А сами подсовываете бедному глупому Кериану подделку, сестру-близнеца вместо любимой. Я не хочу здесь оставаться! Я хочу вернуться домой!
- Ваш дом здесь, Ваше Высочество. А теперь мне нужно идти по делам.
После этого разговора Максимилиан стал стараться вообще не пересекаться с настырной принцессой.

- Лозовский, ты мне друг?
- Спрашиваешь! – Ник сфокусировал взгляд на Рике, подпирающем рукой голову, размахнулся, чтобы хлопнуть его по плечу, но не попал и чуть не грохнулся со стула. – Ай, черт, я локтем ударился из-за тебя! Пора тебе завязывать с выпивкой, если на лирику потянуло.
- Ник, отдай мне ее.
- Я не брал. А ты сейчас о чем? – Ник снова напряг глаза, чтобы сосредоточиться на кончике носа Рика.
- Об Анне. Отдай, прошу! Ты себе еще десяток девчонок найдешь, у тебя с этим никогда проблем не было.
- Как я могу отдать тебе то, чего у меня нет? Да если бы и была…
- А если бы была? – Рик искоса глянул на Ника.
- Если бы да кабы. Чего бы я не отдал, чтобы она была. Со мной.
- И теперь она с этим Керианом. Ты ее проморгал.
- А ты? – Ник указал пальцем куда-то за плечо Рика. – Ты не проморгал? У тебя ведь все козыри на руках были.
- У меня? – Рик даже слегка протрезвел от удивления. – Против тебя у меня шансов почти не было.
- Ты просто слеп. Ей нравился ты, а не я.
- Чщщеррт, Лозовский! – Рик грохнул кружкой по столу. – Почему ты мне это говоришь только сейчас?
- А сам как думаешь? Я надеялся, что смогу отбить ее у тебя.
- А я, дурак, был уверен, что у вас... у вас это... взаимное.
- Ты и впрямь дурак. И поэтому мы ее потеряли. Да, я виноват не меньше тебя. Не будь мы такими раздолбаями, кто-то из нас уже был бы любим и счастлив.
- А кто-то был бы в пролете, - согласно кивнул Рик.
- Так давай спросим у нее, кто в пролете, а кто нет.
- Ты забыл, чем закончился наш последний разговор?
- Очень хорошо помню. Потому что он был не вовремя. А сейчас...
- А сейчас мы пьяные в эту самую... - Рик нарисовал рукой в воздухе нечто округлое и ткнул пальцем в середину.
- Значит, лететь будет не страшно. Пангор!
- Что ты орешь? Пангор спит. Вон на диванчике прикорнул, чтобы Рену перегаром не травить. Я думаю, он не обидится, если мы на пару часиков арендуем Ромаса.

Тот вечер переполнил чашу терпения. Жить в сладком болоте, где даже воздух пропитан тяжелым черемуховым ароматом лицемерия, уже просто не осталось сил. Анна решила, что если Макс откажется отправить ее домой - а он наверняка откажется - она будет выбираться отсюда сама. А всему виной - Кериан. Анна уже не раз просила его не заикаться о помолвке. Как еще объяснить парню, что не суждено ему стать зятем короля? А он, очевидно, считал, что это принцесса, бестолочь такая, в упор не видит своего счастья.
Где-то в нескольких часах пути живет Рена. На первое время у Анны будет место, где ей рады, где приютят и защитят, не задавая вопросов. А потом она разыщет Вайсмюллера. Возможно, он сможет помочь ей раздобыть браслет и медальон. Ну вдруг у него есть свой экземпляр замка и ключа или схема сборки. Отчаиваться рано.
Анна решительным шагом шла по коридору в сторону комнаты Максимилиана. Ей было все равно, занят он или нет, спит или как-то иначе проводит время. Предупреждать о своем визите она не стала. Анне было необходимо поговорить с ним именно сейчас. Если она отложит встречу, то запал пройдет и ультиматума не получится. А без ультиматума Макс опять выкрутится и уйдет от разговора. Нет, она не станет рассказывать ему о мерзком поведении Кериана. Девушки о таком не говорят. Если Максу интересно, то пусть потом сам расспросит своего любимца о его недостойном поступке. Анну до сих пор потряхивало, шея горела от его липких прикосновений, в ушах звучал его жаркий шепот. Колено ныло. Побаливала и рука от удара ребром ладони по шее. Да, это был перебор, но зато теперь наглецу не скоро захочется краденой ласки.
Анна обрушила на дверь такой шквал ударов руками и ногами, будто это была не дверь, а сам Кериан. Но никто не поспешил открыть ей. Анна подергала запертую дверь и, подгоняемая своей злостью, пошла дальше по коридору. Максимилиана нужно было найти немедленно.
Был поздний вечер, большинство обитателей замка либо спали, либо готовились ко сну. В коридорах Анне попадались только слуги. Яркое дневное освещение заменялось мягким, приглушенным. Ночь вступала в свои права.
В одном из ответвлений коридора Анне послышались негромкие голоса. Она свернула и пошла на звуки. Дверь в конце была приоткрыта, и из нее выбивался луч света. Анна хотела подойти ближе и убедиться, что это в самом деле Макс, но ослепленная лучом, не заметила человека, прячущегося во мраке. Потянувшись к ручке двери, она задела чье-то лицо и волосы. Что-то острое царапнуло руку. В ту же секунду скрывавшийся во тьме закрыл ей рот ладонью, чтобы не дать закричать.
- Тихо, - прошелестело над ухом, - это я, Ланока.
Ошеломленная неожиданной встречей, Анна вышла за подругой в широкую и освещенную часть коридора.
- Что ты тут делаешь? – спросили они друг друга почти хором. – А ты? – и тихо засмеялись. У Ланоки в результате столкновения выбилась из прически широкая русая прядь, и сбитый Анной гребень торчал сбоку, напоминая коровий рог.
- Прости, я не нарочно, - улыбнулась Анна и указала на приоткрытую дверь: – Что там такое?
- Идите спать, Ваше Высочество!
Ланока использовала официальное обращение к Анне только в двух случаях: когда сердилась и когда хотела подчеркнуть важность своей службы. Сейчас налицо были оба фактора.
- Мне нужен Макс, - вполголоса объяснила Анна.
- Срочно, что ли? Завтра найдете его и поговорите.
- Нет, мне нужно сегодня, - упрямо сжала губы Анна, мысленно напомнив себе предмет разговора.
- Что-то случилось? – озадаченно посмотрела на нее Ланока. Анна не собиралась делиться с ней своими проблемами, она вообще не планировала нигде задерживаться. Чем раньше она поговорит с Максом, тем скорее сможет покинуть королевский замок как в случае его отказа, так и в случае согласия.
- А все-таки что ты тут делаешь? – Анна неумело попыталась увильнуть от расспросов.

Ланока также не собиралась обсуждать с Анной свои дела и хотела мягко спровадить ее отсюда, но горящие глаза и истерические нотки в голосе принцессы насторожили ее. С Анной явно что-то не так! Значит, задание придется отложить. Ланока ласково обняла Анну за плечи и почувствовала, как она напряглась, чтобы освободиться. Пришлось прижать ее к себе чуть крепче.
- Ну-ка пойдем в твою спальню, и ты мне все расскажешь по порядку.
- Нет, Ланока, пусти меня! – голос уже вибрировал, как натянутая до упора струна. Еще чуть-чуть – и оборвется.
- Пойми же, девочка моя, в таком взвинченном состоянии важные вопросы не решаются. Давай ты сейчас успокоишься, все мне расскажешь, и мы вместе решим, как тебе помочь.

Ее теплый, бархатный голос расслаблял, обволакивал, как одеяло, в него так и тянуло завернуться с головой и остаться внутри, чтобы никто не видел, как погано на душе. Анна покорно дала Ланоке увести себя в спальню, а там, разревевшись, поведала о том, что с ней произошло.
- Мы разговаривали о книгах, и Кериан позвал меня в библиотеку, чтобы показать самую старую книгу в Дариосе...

...Анна и Кериан шли рука об руку, и он без умолку рассказывал об этой редчайшей и ценнейшей книге.
- Ваше Высочество, только представьте себе, ее собственноручно написал первый король Дариоса шесть веков назад!
- Вот как? И о чем же она? – заинтересовалась Анна. – В смысле, о чем пишут короли?
- Она... о том... что-то вроде... - казалось, Кериан не готов к этому вопросу и придумывает ответ на ходу. Анну насторожило его замешательство, но не настолько, чтобы отказаться от посещения библиотеки. – О законах, вот. Самый первый свод законов Дариоса.
- Как же Его Величество оставляет эту книгу среди прочих? – усомнилась Анна. – Ее ведь могут испортить, случайно или умышленно, либо просто украсть.
- Ну что вы, - натянуто засмеялся Кериан, - это же королевский замок! Нужно быть начисто лишенным ума и совести, чтобы красть у Их Величеств! Да и к тому же, она заперта в специальный шкаф.
- А как же мы ее посмотрим?
- Мне известно, куда прячут ключ. Их Величества доверяют мне! – выпятил грудь Кериан.
Страж у дверей библиотеки поклонился посетителям, распахнул дверь и вошел первым, чтобы зажечь свет. Внутри было прохладно, пахло старой бумагой и пылью. Кериан взял у стражника из рук светильник и небрежным жестом отправил прочь. Он вел Анну за руку, увернно ориентируясь в полумраке среди высоких стеллажей. Недостаток света мешал понять, насколько велика библиотека, но Анне показалось, что шли они довольно долго. Она уже хотела потребовать вывести ее отсюда. Наконец Кериан остановился и посветил вокруг. Это оказался какой-то тупичок.
- Показывайте свою книгу и пойдем отсюда, - Анна поежилась, то ли от холода, то ли от неприятного чувства, похожего на страх. Страх? Чего ей бояться? Это же, как верно заметил Кериан, королевский замок. Здесь ей ничто не угрожает.
- Сейчас, моя дорогая. Подойдите-ка сюда.
- Сколько раз вам говорить, что я не…
- Вы так красивы, когда сердитесь.
- Что? – Анна растерялась. Запоздало пришла мысль, что ей уже не хочется видеть самую древнюю книгу Дариоса. – Я хочу уйти. Сейчас же.
Кериан поставил светильник на полку и, обхватив Анну за талию, привлек к себе.
- Тихо, не шуми. Какая же ты недотрога! – он прижал ее к стене между двумя стеллажами. Анна почти не видела Кериана, но чувствовала на своей щеке его горячее дыхание, пахнущее вином и больными зубами. – Сколько можно ломаться? Ты ведь не юная невинная девочка. Я прощаю тебе Пангора. Прощаю этих двух чужаков с дурацкими именами. Это твое прошлое, а в настоящем ты моя.
- Коробку пластыря тебе, чтобы морда не треснула, - прорычала Анна, отворачивая голову, чтобы не чувствовать его запах. Она уперлась в его плечи, но Кериан перехватил ее руки и, удерживая одной рукой, вторую сдвинул с талии вниз и сильно сжал. «Вот только синяка на попе мне и не хватало», - почему-то подумала Анна. Страх прошел, осталась лишь досада на свою доверчивость.
- Убери руки, гад!
Дальше тело действовало без участия мозга. Рывок – и колено врезалось в пах. Кериан взвыл и согнулся пополам, отпустив руки Анны. К такому отпору он оказался не готов. Анна была свободна и могла уйти уже сейчас, но на всякий случай ударила Кериана ребром ладони по шее. Когда он рухнул к ее ногам, она выбралась из простенка между стеллажами и, ориентируясь на зажженные светильники у дверей, направилась к выходу.
- Держись от меня подальше! – обернувшись, бросила Анна поверженному Кериану.
Она помчалась в свою комнату, чтобы привести себя в порядок и собраться с мыслями. Тогда и сформировалось окончательно желание – нет, необходимость – бежать отсюда как можно быстрее и дальше.

- Ну, и что же ты теперь так плачешь? – Ланока посмотрела в залитое слезами, покрасневшее лицо Анны. – Ты ведь умница, все правильно сделала! Так негодяю и надо!
- Ланока, это было так гадко! – выпалила Анна. – Он такой противный, и от него воняет, как от козла. Он меня трогал своими ручищами, фу!
- Больше не тронет, - уверенно заявила Ланока. – Ты его хорошо проучила.
- Да? Я не перестаралась? – Анна смотрела на Ланоку с сомнением.
- Лучше уж перестараться, чем недостараться.
- Скажи мне, Ланока, все мужчины так себя ведут?
- Нет, что ты. Если мужчина любит по-настоящему, он никогда не оскорбит женщину. А это – не мужчина, это животное.
- Спасибо, - Анна обняла Ланоку. – Знаешь, мне будет тебя не хватать. И Айдена с Седарой. Я очень хочу, чтобы вы были счастливы. А теперь мне все-таки нужно поговорить с Максом.
- Не нужно, - опустив глаза, тихо сказала Ланока.
- Понимаешь, только он может вернуть меня домой.
- Он не сделает этого. Надо искать другой способ. Я кое-что слышала, когда ты на меня наткнулась.
- Говори.
- Кериан жаловался Максимилиану на тебя. А Максимилиан обругал его тряпкой и сказал, что не быть ему королем, если с девчонкой справиться не может. А когда он давал Кериану советы, как себя вести с тобой при следующей встрече – тут ты на меня и наскочила.
- Макс? Против меня? Это конец, Ланока. Надо выбираться отсюда, пока не поздно. Или уже поздно?
Ланока с минуту смотрела то на Анну, то на темное незашторенное окно.
- Быстро умывайся и одевайся, - наконец решилась она. – А я на конюшню.

Как только за Ланокой закрылась дверь, Анна переоделась в скромное, неброское темно-синее платье и торопливо побросала в рюкзак свои вещи. Из всего, что ей здесь надарили, она взяла с собой только рисунок Айдена, вставленный в простую картонную рамку. Драгоценности, подаренные отцом, она оставила на столе, демонстративно открыв футляр. «Смотрите, ничего вашего не взяла, все на месте.» Надела теплый жакет для конных прогулок, покрыла голову и плечи палантином и, в последний раз оглядев комнату – не забыла ли чего своего? – потушила свечи и тихо вышла из комнаты.

- Стало быть, побег?
Сердце замерло на полсекунды, а потом, с грохотом отскакивая от ребер, полетело куда-то вниз. Хлопнул об пол выпущенный из рук рюкзак, и как ни странно, это помогло овладеть собой.
- Добрый вечер, Ваше Величество.
Королева стояла у двери гардеробной, сцепив в замок опущенные руки. Печальный взгляд, брови домиком, надрыв в голосе – сейчас она играла роль доброй мудрой матери, которая прощает неразумному дитяти все шалости. Ее Величество медленно кивнула на приветствие Анны и продолжала молча смотреть ей в глаза, ожидая объяснений. Анна все еще не оправилась от испуга и растерянно хлопала глазами, готовясь к худшему. Что может быть в ее ситуации худшим? Слезы и скандал? Едва ли. Наказание? Домашний арест? Настоящий арест? Это бы больше подошло коварной душе Тарисы. Но она лишь подошла к дочери и взяла ее под руку:
- Пойдем.
- Ку... куда?
- Да не бойся, глупышка. Не здесь же нам разговаривать.

Ее величество привела Анну в кабинет. В этот раз вместо уютного дивана ей пришлось сесть за стол. Королева села в одно из кресел-тронов. Второе занял король, явившийся вскоре после жены и дочери.
- Тариса, Рена, что произошло?
- Я Анна! – огрызнулась принцесса. – Анна, а не Рена.
- Она хотела уйти, - длинный палец изобличающе указал на Анну.
- Уйти? Как же так? – брови короля взметнулись почти на середину лба.
- Уйти. Ночью, тайком, как вор. Не простившись по-доброму, не обняв на прощание.
- Дочь моя, это правда? – спросил Его Величество. В голосе отца Анна услышала самую настоящую, непритворную боль.
- Да, - тихо ответила она, глядя на свои руки на столе. – Мне нужно.
- Подождала бы до утра, - упрекнул ее король.
- И вы бы меня отпустили? – горько усмехнулась Анна. – И пряников в дорожку дали, и платочком помахали?
- Я был уверен, что ты вернулась, чтобы наследовать трон. Но насильно удерживать тебя я не могу.
Анна изумленно уставилась на отца. Она собиралась от души его поблагодарить, но Ее Величество одним махом разрушила ее надежду:
- А я могу. Да, могу! Я не позволю тебе нарушить традиции, которые соблюдались веками.
- Бросать детей – тоже традиция? – вскочив со стула, Анна посмотрела на мать, и в глазах ее полыхнула ярость.
- Ты совсем не умеешь себя вести, - с холодной невозмутимостью изрекла королева. – До Рены тебе еще очень далеко, хотя кое-какие успехи уже достигнуты.
- Я никогда не смогу стать Реной, как вы не поймете! – Анна переводила взгляд с матери на отца, будто малым детям объясняла очевидные вещи, которые они никак не могли взять в толк. – Я Анна! Я другая! Нравится вам это или нет, но Рена из меня не получится. Поэтому просто отпустите меня, - упавшим голосом закончила Анна и села на свой стул.
- Анна, ты замечательная, смелая девушка с душой воина, - вдруг ласково заговорила королева, и в этот момент Анна верила в ее искренность. - Такая же красивая, как Рена. Но не Рена. Прости...
- Вам нужна Рена. Почему бы вам не попросить у нее прощения и не позвать домой? – вновь ожила надежда достучаться до светлого и доброго, что пряталось в сердце матери за толстой мягкой стеной лицемерия.
- Анна, как ты не понимаешь, это бесчестье для всей королевской династии!
- Я понимаю, - Анна почувствовала себя дятлом, долбящим бетонный столб. - Ваша монаршая гордость, ваше ханжество не позволяют вам принять ее выбор. Поэтому нелюбимая дочь должна наследовать трон, а любимая - пребывать в изгнании.
- Она ушла добровольно, - ответил король. – Мы ее не выгоняли. И в своем нынешнем положении она вернуться не может.
- Не только не может, - дерзко улыбнулась Анна, - но и не хочет. И я ее понимаю и поддерживаю.
- И все равно хочешь уйти?
- Да.
В кабинете воцарилась тишина, и лишь отзвуки этого железного «да» витали в наэлектризованном воздухе.
- Но кому же мы передадим престол?
Анна встала, обошла стол и, остановившись рядом с отцом, взяла его руки в свои. Королева сидела прямая, как палка, и не сводила настороженного взгляда с дочери.
- Рано вы решили уйти на покой, - заявила Анна. – Кто вам внушил, что вы стары и немощны? Эти руки еще в состоянии держать власть. Вас уважают и боятся. И еще лет двадцать вы сможете уверенно править страной, если будете беречь себя.
- А потом?
- А потом подрастет Арди и станет Ардерином Вторым. И вы будете ему помогать стать таким же великим правителем, как…
За дверями раздался шум и топот множества ног. Прервав Анну на полуслове, в кабинет влетели слуга и двое стражников.
- Ваши Величества, Ваше Высочество, на замок напали!
- Кто?
- Дракон. Просим вас пройти в укрытие!
- Спокойно! – победно улыбнулась Анна, чувствуя, как радостно затрепетало сердце. – Это за мной.

Их Величества и Анна вышли из кабинета. Перепуганные придворные только благодаря страже сохраняли остатки достоинства и шли более-менее организованно, без паники и толчеи. Слова «атака» и «драконы» передавались тревожным полушепотом, витали над головами, змеями шелестели по стенам и потолку. Строй принял в себя августейшую семью, окружил кольцом, как муравьи сопровождают свою королеву. Лишь Анна осталась стоять у стены, ожидая удобного момента, чтобы пройти к выходу.
- Анна! – от волнения Его Величество забылся и назвал дочь настоящим именем. К счастью – или к сожалению – все были взволнованы не меньше и поэтому не обратили внимания на оплошность короля.
- Все в порядке! – крикнула Анна ему вслед. – Со мной ничего не случится. Спасибо вам, отец!
Против движения идти было затруднительно, и Анна свернула в узкий коридор, ведущий на кухню. Оттуда она выбралась к черному ходу.
Задний двор был слабо освещен и заставлен ящиками и бочками, в которых крестьяне привозили продукты. Анна пробиралась почти наощупь. Нужно было как можно быстрее обогнуть замок и выйти на площадь, чтобы быть видимой с высоты. Склад тары сменился зарослями каких-то кустов. Анна шла, прижимаясь к стене замка и вытянутыми перед собой руками убирая ветки от лица. А дракон парил в черном небе, то снижаясь и оглушая хлопками огромных крыльев, то взмывая ввысь и уменьшаясь до размеров воробья.

- Где нам ее искать? – перекрикивая свист ветра, спросил Ник. – Там, наверное, все уже спят.
- Да пусть спят, мы шуметь не станем. Ты что, не помнишь, где ее комната? – Рик отклонился назад, чтобы Ник его расслышал.
- Конечно, помню. Главное, чтобы в замок пустили. Или приступом брать будем?
- Для приступа мы слишком мало выпили, - расхохотался Рик.
- Обижаешь, - Ник хлопнул по раздувшемуся карману, намекая на прихваченную с собой бутыль.
- Угомонись, пьяница.

Анна выбралась к парку. Здесь на дорожках было светлее и свободнее, и можно было даже перейти на бег. Впереди были конюшни, а за ними оставалось лишь повернуть направо и пробежать еще чуть-чуть – и вот она, площадь.
- Стой! Куда? – кто-то схватил Анну за руку и потянул за собой.
- Пусти! – крикнула она, безуспешно стараясь вырваться и сжимая свободную руку в кулак.
- Ты что?! Оно сожрет тебя!
Анна узнала голос и теплые мягкие руки Ланоки. Даже применяя силу, эти руки никогда не сделают больно. Страх исчез, уступив место какой-то странной, пьянящей легкости.
- Ромас? Меня? Да ни за что, - переводя дыхание после бега, тихо засмеялась Анна. – Пусти, Ланока. Пожалуйста! Там... там мои друзья. Наверное...

- Давай снижаться, - толкнул друга в спину Ник. – В любом случае нас уже заметили.
Рик хлопнул Ромаса в основание шеи обеими руками, и тот, выбрав удобный для посадки участок, плавной дугой скользнул вниз. Из-за угла появились две женские фигуры. Одна сделала несколько неуверенных шагов и остановилась, а вторая со всех ног бросилась навстречу дракону.
- Ромас! – Анна обняла зверя за морду.
- А нас так приласкаешь? – раздался сверху знакомый насмешливый голос. Прямо над ней нависала взъерошенная голова Рика.
- Ребята... - голос Анны сорвался – не то от бега, не то от радости. – Мне сказали, что вы отправились домой. Я очень обиделась, очень. И мне теперь ужасно стыдно.
Рик и Ник расстегнули крепления и соскочили со спины Ромаса. Рик первым оказался рядом с Анной, обнял, прижал к себе, вытер слезы. Она посмотрела на него снизу вверх.
- А уж нам-то как стыдно, - он поцеловал Анну в мокрый, холодный, как у собаки, нос.
- Ты уж извини, мы накатили немного для храбрости, - Ник деловито отодвинул Рика и получил свою порцию объятий.
- Черт бы вас подрал! – в сердцах воскликнула Анна. – Как же я вас люблю.
- А кого больше?
- Дураки.
- Анна! – издали окликнула ее Ланока, не решаясь подойти ближе. – Скоро здесь будут воины. Вам лучше поторопиться!
Анна, Ник и Рик подошли к ней и горячо поблагодарили за все.
- Жаль, что с мелкими проститься не получилось, - озвучил общую мысль Ник.
- Да, - кивнула Ланока, глядя в его глаза и будто удерживая взглядом. – Айден утром расстроится.
- Может, еще увидимся, - Анна обняла подругу на прощание. Рик тоже обнял ее и чмокнул в щеку. Когда пришла очередь Ника, Ланока, вдруг обвив руками могучую шею, быстро, крепко и горячо поцеловала его в губы. Рик присвистнул от неожиданности, Анна изумленно хлопала глазами, а Ник застыл на месте, не зная, как реагировать на этот поцелуй.
- Эмм... Ланока... ты... это... - дар речи возвращался к нему отдельными звуками и слогами.
- Улетайте! – коротко бросила, уходя прочь, Ланока. – Через несколько минут здесь будет стража.

Глава 36

Рик дал дракону команду взлетать, не дожидаясь, когда все пристегнутся. Анну посадили посередине, чтобы она держалась за сиденье Рика, а Ник придерживал ее за талию. Ромасу было пока тяжеловато нести троих, но без погони он долетел до Кешми часа за полтора. Старик Тано, провожавший их в путь, встретил с радостным нетерпением и торжественно заявил, что ради такой отважной девушки, как Анна, можно рискнуть не только своими нетрезвыми головами. Он собирался разбудить кого-нибудь из служанок, чтобы они приготовили госпоже спальню, но Анна не хотела никого беспокоить:
- Не стоит об этом волноваться. Сегодня столько всего произошло, что уснуть мне все равно не удастся. А вот поесть чего-нибудь я бы не отказалась.
- Это мы мигом! – подхватился Тано.
- Не беспокойтесь, прошу вас! – Анна была тронута заботой старика. – Отдыхайте. Вы и так этой ночью сделали для нас очень много.
Пангор все так же похрапывал на диване в гостиной. На столе все осталось так, как и было до отлета. Нашлось и что поесть, и что выпить.
- Парни, по-моему, вам уже достаточно, - Анна отодвинула от них початую бутыль. - Иначе даже не представляю себе, на какие подвиги вас потянет.
- Нет-нет, мы больше не пьем, - Ник разлил в три бокала оставшееся в бутыли вино.
- За тебя, - произнес короткий тост Рик, глядя на Анну.
- Подождите, - она проигнорировала и тост, и бокал. - Ник, ты ничего не хочешь мне сказать?
- Я? – опешил Ник. – Прямо сейчас?
- Да, именно сейчас. Что у тебя с Ланокой?
- Ничего.
- Не ври. – Анна смотрела на него пристально и требовательно. – У вас что-то было?
- Нет, Анна, клянусь тебе, я вообще не понимаю, что произошло.
- Это называется поцелуй, - с довольной улыбкой подсказал Рик, но Ник лишь отмахнулся от него.
- А ты что, ревнуешь? – взбунтовался он против допроса и тотчас же пожалел о сказанном: Анна сверкнула своими карими глазищами так красноречиво, что шутить и ерничать сразу расхотелось.
- Ланока заслуживает счастья как никто другой. Ну и что, если вдова? Ну и что, если с детьми? Не знаю, как в Дариосе, а в нашем мире это давно не является для женщины недостатком. Она еще молода, ей нет и тридцати, и если ее сердце вновь открыто для любви – я только порадуюсь за нее. Но если ты решил наплевать на ее чувства, если она для тебя – девушка для разовых утех, то ты мне больше не друг.
- Эй-эй, ты что так разошлась? – Ник поставил перед собой ладони, будто защищаясь. – У меня с ней ничего не было.
- Совсем-совсем? – Анна смотрела все так же воинственно, но сомнение немного охладило ее пыл.
- Нет, наполовину, - съехидничал Ник.
- Не верится мне, что умница Ланока, стажер королевской разведки, ни с того ни с сего полезла к тебе целоваться. Рассказывай, что произошло!
- Мы с ней танцевали на балу. И я сказал ей пару-тройку комплиментов. Я даже представить себе не мог, что она... что я... что нравлюсь ей.
- Комплименты? Что ты говорил? Пошлятину какую-нибудь?
- Почти то же, что и ты. Что такая красивая и умная женщина не должна оставаться одна. Что в ее возрасте устроить свою личную жизнь вполне реально.
- Ну ты даешь! – схватилась за голову Анна. – Кто же говорит с женщиной о возрасте?
- Да, Лозовский, - усмехнулся Рик, - Казанова ты наш недоделанный!
- Заткнись, Торн! – рявкнул Ник.
- Рик, в самом деле, не вижу повода для веселья, - осадила его Анна.
- А я вижу, - продолжал скалиться Рик. – Ты снова с нами, Лозовский отхватил люлей. Жизнь прекрасна!
- Ну хватит, - разозлилась Анна. – Если я от кого-либо из вас почувствую запах алкоголя, я...
- Что? Вернешься к маме с папой?
- Торн, прекрати! – Ник подошел к Рику и положил руку ему на плечо. – Ты такой дебил, когда напиваешься.
С минуту все трое молчали. Предрассветную тишину нарушало лишь похрапывание Пангора.
- Ник, мы не закончили, - Анна попыталась вернуться к прерванному разговору, но Ник неожиданно резко перебил ее.
- Закончили! - зло выкрикнул он. – У нас с ней ничего не было, поняла? И быть не могло! Потому что мне нравишься только ты.
В своей внезапной ярости Ник был страшен. Лицо побагровело, глаза метали молнии, на шее вздулись вены. Анна съежилась и отступила за плечо Рика. Ник хотел что-то добавить, но ее испуганный вид заставил его устыдиться своего несвоевременного признания. Он как-то вдруг сдулся, будто парус без ветра. Долгим, больным взглядом посмотрел в глаза Анне, затем молча развернулся и вышел за дверь.
- Что у вас за шум? – сонно проворчал Пангор. – Вы сегодня спать собираетесь? Рена, эти гуляки и тебя разбудили?
- Я Анна. Привет, Пангор.
- Анна? Как ты здесь оказалась?
- Ник и Рик меня украли, - улыбнулась Анна.
- Как они тебя украли, если даже не выходили отсюда? – непонимающе уставился на нее Пангор.
- Крепко спишь, дружище Пангор! – Рик все еще пребывал в состоянии бесшабашной эйфории. Он пододвинул два стула к ложу Пангора – для себя и для Анны – и весело, смакуя детали, рассказал о спецоперации.
- Вы брали Ромаса? – ужаснулся Пангор. – Он ведь еще не до конца окреп.
- Ты бы видел, как твой зверь радовался небу! – возразил Рик. – Носился, как птица. Мы едва совладали с ним.
- Мой Ромас наконец поправился! – обрадовался Пангор. – Видите, как хорошо все сложилось. И Анна вернулась к вам. Но... что об этом думают Их Величества? А если они пойдут войной на Кешми?
- Не пойдут. Мой отец меня правильно понял. И пусть из тебя, Пангор, король не получится, но у твоего сына есть для этого все шансы!
- У моего маленького Арди? – опешил Пангор.
- Все мы когда-то были маленькими, - развел руками Рик.
Во время разговора Анна несколько раз оглядывалась на дверь и наконец не выдержала.
- Рик, где Ник?
- А я откуда знаю? – нахмурился Рик.
- Ты не хочешь его найти?
- Нет. Не заблудится, не дитя.
- А я хочу. Я обидела его.
Надевая жакет под недовольным взглядом Рика, Анна надеялась, что он встанет и пойдет с ней. Но этого не случилось. Она вышла одна в рассветные зябкие сумерки.
- Ник, - негромко позвала Анна. – Ник, где ты? Лозовский!
Ник нашелся в одной из беседок парка, в той самой, где когда-то Рена и Пангор рассказали им свою историю. Он сидел нахохлившись, как воробей, спрятав кисти рук в рукава свитера и натянув горловину на нос.
- Зову тебя, зову, а ты не отвечаешь, - Анна заискивающе заглянула в глаза Ника, все еще боясь наткнуться на его бешеную ярость. Но у него было достаточно времени, чтобы протрезветь и раскаяться в своей вспышке. Голубые глаза были спокойны и грустны, как отраженное в луже небо.
- Отвечаю. Зачем звала?
- Извиниться хотела.
- Представь себе, я тоже!
- Ну давай, извиняйся, да пойдем, а то ты уже в ледышку превратился.

Сидят, как голубки, в беседке. В обнимочку. Голову на плечо ему положила. Рик, поеживаясь, выглядывал из-за дерева на парочку в беседке. Ну, Ник! Ну, друг! А все туда же: если бы я... если бы ты... если бы она... Рик уже не сомневался: Ник нарочно заставил его поверить в свой шанс, чтобы не отправляться за Анной одному. Ну и что из того, что идея лететь возникла спонтанно? Это Рик, наивный и доверчивый, ничего за спиной у друга не планировал. А Лозовский... какое коварство!
Двое встали со скамейки и направились в замок.
- Ник, я так устала! – зевнула Анна. – Скоро солнце встанет, а мне бы вздремнуть хоть пару часиков.
- Ложись в моей спальне, - предложил Ник. – А мы с Торном как-нибудь перекантуемся.

Они ушли, а Рик остался один на один с холодным ясным осенним рассветом. Вот и все. Ник и Анна обрели друг друга. Что ж, за Анну он очень рад. Честно рад. Лучше уж интриган Лозовский, чем Кериан или кто-нибудь еще. Ник хоть и сволочь порядочная, но с ним ей будет хорошо. Он добрый, веселый, он любит Анну и сделает все, чтобы она была с ним счастлива. По крайней мере, ближайшие лет пять-десять. Ну а что будет дальше – об этом сейчас лучше не думать. Ник никогда не отличался постоянством. Правда, он никогда прежде так сильно не влюблялся. Он легко сходился с женщинами и легко, без ссор и скандалов, расходился. Рик считал это своего рода талантом. Но если Ник бросит Анну, Рик ему этого не простит. А впрочем, он этого не узнает. Он не может и не хочет день за днем видеть, как у них все замечательно.

Анна проснулась около полудня. В незашторенное окно смотрело солнце, заливая неприбранную комнату золотистым светом. Ник привел ее сюда несколько часов назад и оставил одну. Анна просила его принести ей рюкзак, чтобы она могла переодеться. Ник сказал «обойдешься» и дал ей чистую футболку. У Анны не было сил спорить. Она уснула быстрее, чем голова коснулась подушки. Кажется, сквозь сон Анна слышала, как кто-то ходил по комнате, и даже ругалась на этого кого-то, но кто это был и в каких выражениях был обруган – этого она вспомнить не могла.
Анна лежала в постели, натянув одеяло до подбородка, и блаженно улыбалась. Она в доме сестры, а не в королевском замке. Прошедшая ночь – самое удивительное и прекрасное, что могло случиться за все их путешествие. Оно, конечно, еще не закончено, но теперь это лишь вопрос времени. Ее друзья теперь рядом, и это самые лучшие на свете друзья. О, а вот и они! Громко и настойчиво стучат в дверь. Хотелось бы еще немного поваляться, но вообще-то некрасиво заставлять себя ждать. Анна собралась было встать и быстро надеть на себя что-нибудь, но стук повторился, прозвучав еще более требовательно. Что ж, придется принимать гостей неодетой. Ерунда, не впервой! Когда она болела, такие приемы были каждый день.
- Да заходите уже, - крикнула в ответ Анна, садясь на кровати и оборачиваясь одеялом. Дверь тотчас же приоткрылась, и в проеме прявилась взлохмаченная рыжая голова.
- Сколько можно нежиться в постельке? А где Торн?
- Понятия не имею, - почему-то смутилась Анна. – Почему ты ищешь его здесь?
- А где же еще?
- Что ты имеешь в виду?
- Сколько можно отвечать вопросом на вопрос?
- Так где Рик? – вернулась к началу Анна.
- Понятия не имею…
- Тогда будь добр объяснить, почему все-таки он должен быть здесь?
- Потому что это его спальня.
- Ник, ты меня совсем запутал.
- И на тебе его футболка. А его самого нигде нет.
- Кыш. Мне надо одеться.
- Я принес твой рюкзак.

Выяснилось, что Торн в замке не ночевал. Когда Анна пошла за Ником, Рик объявил, что идет спать, а сам накинул куртку и тайком отправился за ней. Вернулся вскоре после рассвета, а спустя четверть часа вышел с рюкзаком. Его видели уходящим за ворота.
- И куда он мог пойти? – Анна и Ник растерянно переглянулись.
- Дорога здесь одна, - указал направление страж на воротах. На полдня пешего пути никаких городов, деревень и поворотов нет. По ней и доктор приезжает, и продовольствие привозят.
Анна и Ник снова переглянулись, на этот раз с надеждой:
- Ромас!

Пока Тано готовил дракона к полету, Анна и Ник стояли у стены конюшни. Анна смотрела себе под ноги, Ник не сводил глаз с ее точеного профиля, идеальные очертания которого немного нарушал вздернутый нос. Самый милый нос на свете, самый правильный.
- Готово, господа! – объявил Тано. – Садитесь, я вас пристегну.
Анна почти бегом устремилась к Ромасу. Ник догнал ее, схватил за плечо, повернул к себе. Посмотрел в глаза.
- Что? Ник, летим же!
- Я... ничего. Постой. – Ник надел ей на голову капюшон куртки и затянул завязки. – Там холодно, - он неопределенно махнул рукой куда-то вверх. – И знаешь, я давно хотел тебе сказать...
- Знаю. Давай об этом поговорим потом. Сейчас нам надо вернуть Рика.
Прежде чем забраться в седло на место ведущей, Анна поднялась на мысочки и поцеловала Ника в щеку. Как друга, ни больше, ни меньше.
- Может быть, я поведу?
- Нет. Я сама.

Рик шел по дороге, пересекавшей заросшее седыми травами поле, в сторону столицы. В голове взметались и оседали вихри злости, взлетали и исчезали птицы грусти и стеной стоял густой туман горечи. Рик не очень хорошо представлял себе, что будет делать в столице. Может быть, разыщет Макса и попросит вернуть его в свой мир. Только хочет ли он возвращаться? Там его никто не ждет. Кроме того, рано или поздно Ник и Анна тоже вернутся. Убеги хоть в другую страну, на другую планету - от своей боли не спрячешься. Может быть, имеет смысл остаться в Дариосе? У Рика много полезных навыков, боевых и охранных, в работе недостатка не будет. Только бы подальше от них. Только бы больше никогда их не видеть. Тогда со временем боль утихнет, жизнь наладится, и... и пусть себе живут как хотят!
Свист огромных крыльев оглушил, поднятый ими ветер чуть не сбил с ног. Рик поднял голову, прикрывая ладонью глаза от круживших в вихре пушинок с семенами травы. Дракон пролетел так низко над ним, что казалось, можно протянуть руку и коснуться желтых чешуек на его животе. Ромас приземлился в паре десятков метров перед ним. Рик остановился.

Анна быстро освободилась от креплений и, пока Ник возился со своими замками, соскочила на землю. Рик стоял на месте, сдвинув брови и сложив руки на груди, и не сделал ни шагу ей навстречу. Лишь когда она подошла настолько близко, чтобы услышать его, он спросил, перекрикивая ветер и шелест трав:
- Зачем вы прилетели?
- Как же ты мог, Рик? – пошла в атаку Анна. – Почему ты ушел от нас?
Глаза ее горели, ноздри раздувались, выбившиеся из-под капюшона волосы трепал ветер.
- Вам и без меня хорошо, – стараясь придать голосу беззаботности, ответил Рик.
- И как, по-твоему, мы бы вернулись домой? – продолжала наступать Анна. – Ты хоть понимаешь, что поступил подло? Подло и трусливо. Ты предал нас. Мы ведь доверяли друг другу. Мы были друзьями, командой! Что мы тебе сделали?
- Ничего не сделали, - посерьезнел Рик. - Но быть третьим лишним я не хочу.
- Что? – задохнулась от возмущения Анна, глядя в эти наглые серые глаза. – Третьим лишним? Ты просто негодяй, Рик Торн.
Анне приходилось следить за своим голосом, чтобы не сорвался и не задрожал. Пусть Рик не думает, что может заставить ее волноваться. Его лицо было от нее очень близко, так близко, что до него можно было дотянуться рукой. А ведь он заслужил хорошую оплеуху. Анне вдруг до дрожи захотелось его ударить. Без размаха, снизу вверх, в челюсть. Если повезет, пару зубов выбить. Или поцеловать. Обнять и никогда не отпускать. А чего хочется сильнее – не понять.
Заметив движение ее рук, Рик настроился на удар. Отработанная до уровня инстинкта реакция заставила защищаться. И, перехватив ее запястья, он неожиданно ощутил теплые губы совсем рядом со своими.

Ник никак не мог справиться со своими креплениями. Его руки окоченели от холодного ветра, и он почти не чувствовал пальцев. Тихо бурча под нос ругательства, Ник подышал на руки и вновь принялся дергать ремешки и пряжки. В одну из пряжек попала ткань штанов, и ее заклинило намертво. Ник уже хотел звать на помощь Анну – ее ловкие пальцы справились бы с любым замком. Он поднял голову, повернулся в сторону друзей, набрав в легкие воздуха, чтобы окликнуть их, да так и остался сидеть с открытым ртом.
Рик и Анна целовались.
- Что и требовалось доказать, - придя в себя от изумления, пробормотал Ник. И в этот момент пряжка отщелкнулась сама, без какого-либо воздействия с его стороны.

Рик так и держал в руках запястья Анны, и она не пыталась освободиться. Время остановилось, пространство сжалось. Была только эта точка в середине холодного осеннего дня и шелковые губы. И теперь он знал их вкус. Божественный, горьковато-медовый вкус.
Анна прервала поцелуй, отстранилась и посмотрела на Рика. Ее глаза были широко распахнуты, зрачки расширены, ресницы подрагивали в такт сумасшедшему биению сердца. Рику показалось, что она напугана или рассержена.
- Прости, Анна, - пробормотал Рик.
- За что?
- Я не хотел.
- Не хотел меня целовать?
- Не хотел тебя обидеть.
- Чем? Рик, это ты меня прости. Я наорала на тебя, хотела по морде звездануть, только потому, что... что ты нужен мне. Я дура, что не поняла этого раньше.
Новый поцелуй остановил ее исповедь.
- Скажи это еще раз, - попросил Рик.
- Что я дура?
- Что я тебе нужен.
- Ты мне нужен, Рик Торн.
- Я люблю тебя, Анна. Давно люблю.
- Знаю, - Анна освободила руки и сомкнула их на шее Рика.

- Ну, Ромас, это надолго, - Ник слез с дракона и потянулся до хруста в спине. – Отдохни, приятель. Не смотри на них. Фу, как мерзко.
Сам же он не мог оторвать взгляда от Анны и Рика. Это было прекрасно и больно. Его лучший друг, с которым столько всего пройдено и пережито, и самая чудесная на свете девушка. Теперь они вместе, а он сам по себе. Больно. И прекрасно.
Нику никогда не забыть ее губ. Но сегодня ночью его целовала другая. Быстро и жарко, храбро и нежно. И не он ли говорил Ланоке, что она обязательно должна быть счастлива? Кто же мог знать, что она поймет его именно так. И если ему сейчас больно, то каково же Ланоке? Чего бы он не отдал, чтобы узнать это.
А эти двое целовались так оголтело и сладко, будто знали, что через час наступит конец света. О чем-то переговаривались и снова целовались. Рик, хохоча, подхватил Анну на руки и принялся кружить. Она вскрикнула от испуга и еще крепче обняла его. Рик споткнулся, не удержал равновесия, но постарался упасть на спину, чтобы Анна не ударилась. Барахтаясь в высокой сухой траве, они смеялись, потом затихли – опять целовались. Да сколько же можно?
- Эй, ребята, у вас совесть есть? – Ник, криво усмехаясь, навис над валяющимися на земле и не спешащими вставать друзьями. – Я, конечно, понимаю, кровь бурлит и все такое, но уж до ночи-то потерпите!
Смущенные Анна и Рик поднялись и отряхнули друг друга от пыли и налипших пушинок.
- Между прочим, я сегодня не завтракал, - проворчал Ник. – Не знаю как ты, Торн, а Анну я из постели вытащил, так что она тоже голодная. А потому – от винта!
Рик посадил Анну перед собой и в течение всего полета до Кешми не размыкал объятий. Анна сидела не двигаясь, чтобы не разрушить магию нежности, и переплетала его пальцы со своими. Нику доверили быть ведущим.

В Кешми их ждали и встречали как героев. Рена обняла сестру и прошептала на ухо:
- Кажется, ты наконец-то сделала свой выбор?
- А у тебя уже животик виден, - вместо ответа сообщила Анна и провела рукой по ее животу. – Хорошенький такой, кругленький.
- Дурочка! – хихикнула Рена. – Ты хоть знаешь, что сейчас сделала?
- Что? – округлила глаза Анна.
- Если трогать живот беременной женщины, то и сама забеременеешь!
- Ах, если бы... - погрустнела Анна.
- Не если бы, а точно. Это уже проверено.
- А я-то, наивная, думала, что для беременности нужно что-то другое, - промурлыкала Анна, вгоняя сестру в краску.

- Что ты скулишь, как побитая собака? – Макс Стоун презрительно взглянул на сидящего в кресле Кериана. - Королем не станешь? Так тебе, идиоту, и надо. Так бездарно упустить девчонку!
- Выбирайте выражения, Максимилиан! Мы говорим о любви всей моей жизни! – пафосно воскликнул Кериан. Вся его поза изображала разбитое сердце. Он не сидел, а полулежал в кресле, вытянув через всю комнату длинные ноги, пальцы правой руки торчали в волосах, будто гребень, левая продуманно-горестно свисала с подлокотника. Взгляд устремился куда-то не то в потолок, не то в глубины самого себя.
- Ой, не смеши. Любовь у него. У тебя возлюбленных в каждом городе по пять-шесть штук. И не такие недотроги, как Ан… Рена. А любишь ты не ее, а себя в роли короля Дариоса. Если бы любил, не вел бы себя с ней как деревенский грубиян.
- Но ведь это ваши слова: женщины любят настойчивых!
- Мальчик мой, настойчивость и грубость – не одно и то же! Словами можно добиться больше, чем руками. Я понимаю, ты действовал привычными тебе методами. Но они годятся для распущенных толстозадых дворянских дочек, а не для принцессы.
- Тоже мне сокровище, - фыркнул Кериан. - Сначала сбежала с каким-то проходимцем. Я слышал, что она даже родила ему ребенка. А когда стала ненужной, вернулась к мамочке и папочке. Другая бы радовалась, что на нее вообще внимание обратили.
- Вот и вся твоя любовь, - развел руками Макс. – Когда ты понял, что она тебе не достанется, ты щедро полил ее грязью.
- Но Максимилиан, что же мне теперь делать?
- Для начала перестать кривляться. Здесь только ты и я, никто твой актерский талант не оценит. Сядь нормально, что ты развалился, как больной? А теперь ответь: ты все еще хочешь жениться на Ее Высочестве?
- Теперь я даже не знаю.
- Спрошу иначе. Ты еще хочешь стать королем?
- Да, Максимилиан, хочу. Теперь как никогда, - серьезно и уверенно произнес Кериан, поправляя прическу.
- Ты будешь королем. Но только если опять мне все не запорешь.
- Что я должен делать?
- Пока ничего. Я добуду ее для тебя. Я сделаю так, что кроме тебя, ей не к кому будет пойти. Но прошу, береги ее. Она, в конце концов, хорошая девушка. Уж я-то знаю.
- Напомните-ка мне, как лично вы заинтересованы в этом?
- Кериан, мальчик мой, ты молод, но не юн, достаточно умен и силен. Ты станешь прекрасным королем. С моей помощью, конечно же. Я вижу, что только в твоих руках наша страна обретет славу и могущество.
- Что-то мне сейчас подсказывает, что вам это нужно больше, чем мне, - Кериан искоса посмотрел на Макса.
- Что ж, если ты уже не хочешь править Дариосом, - пожал плечами Макс, - я тебя уговаривать не собираюсь. Ты уже взрослый человек, проживешь своим умом. И не надо смотреть на меня так, будто ты меня насквозь видишь.
- Ну что вы, - примирительно улыбнулся Кериан, - я не отказываюсь от нашего союза. Все остается в силе!

«Ну и дурак! – думал Макс, оставшись один. – Идеальный кандидат в короли. Честолюбия хоть отбавляй, а ума – не много, не мало, в самый раз.»
Слишком умным королем трудно управлять, слишком глупый – непредсказуем. А такой вот ученый дурачок – то, что надо. Где-то польстить, где-то поднажать, где-то по носу щелкнуть – и получится идеально работающий механизм, марионетка, послушная воле кукловода. И тогда Дариос достигнет небывалого величия. Молодой красивый правитель станет достойным лицом своей страны, а старый мудрый Максимилиан – ее мозгом. Но довольно мечтать! Нужно возвращать сбежавшую невесту. Анну, конечно, жалко. Даже больше, чем Рену. Макс вообще был очень зол на Рену, когда та выбрала Пангора. А на Анну он изначально возлагал грандиозные надежды. Сирота, выросшая в приюте, познавшая бедность и лишения, должна была руки ему целовать за то, что получила возможность стать принцессой. Но когда влияние чужемирцев на Анну стало слишком велико, когда они стали для нее больше чем наемниками, весь его план затрещал по швам. Нужно было срочно менять Анну на Рену. Беременна? Пустяки. Срок маленький, а после можно было бы сочинить сказочку про преждевременные роды. Если бы все прошло быстро и гладко, даже Кериан ни о чем бы не догадался. Но на подготовку военной операции было слишком мало времени, да и чужемирцы снова вмешались некстати. Этих ребят еще тогда нужно было устранить, как беднягу Мирайна или Саймилиных пилотов. Но время было упущено, Торн и Лозовский стали героями, и пришлось считаться с ними. В конце концов Максу удалось от них избавиться без насилия и даже с некоторым изяществом, но тупица Кериан и после этого не смог добиться расположения Анны. Бедняжка не заслужила такого мужа, но сочувствие к ней не могло остановить Макса на пути к мечте об идеальном государстве. Пешки для того и нужны, чтобы жертвовать ими.
Макс достал браслет и медальон.
«Детка, встречай, я скоро приду! Только сначала навещу старых друзей.»

Курт Вайсмюллер давно привык к внезапным визитам Макса Стоуна. Он даже не поднял головы от своих записей, лишь равнодушно пробормотал:
- Вы могли бы хоть из элементарной вежливости появляться не в моем кабинете, а в коридоре? Не надорветесь постучать в дверь.
- Да ну бросьте, доктор. Что случится, если я застану вас не в одиночестве? - левой рукой Стоун бесцеремонно вырвал у доктора ручку, а правой пожал освободившуюся ладонь.
- Те, с кем вы можете меня застать, довольно уродливы и суровы.
- Давно хотел в ними познакомиться, - оживился Макс. - И возможно, выпросить у вас несколько чел... особей для одного дела. Вы ведь еще не продали их Саймиле? Помните, у нас договор! Чтобы не получилось, как в прошлый раз с драконами.
- Я помню, друг мой, помню. Но тогда я не был связан с вами письменным обязательством. Теперь все иначе, и мои создания достанутся только вам. Идемте же, - сверкнул очками Вайсмюллер, чуть не приплясывая от нетерпения похвалиться плодами своих трудов.

В подвале пахло так, что Макс зажал ладонями нос и рот. Смесь запахов напоминала одновременно и ночлежку бродяг, и клетки хищных животных в цирке. Пот, нечистоты и звериная злоба. Вайсмюллер же не обращал внимания на вонь: привык. Он вел Стоуна вдоль ряда клеток, каждая из которых имела размеры и обстановку одиночной тюремной камеры.
- Знакомьтесь, мальчики, это Макс! - громко и четко произнес доктор.
- Макс, - загудел нестройный глухой хор из клеток, и к решеткам подошли их обитатели.
- Браво, доктор! Они прекрасны! - на минуту забыв о запахе, Стоун с чувством пожал Вайсмюллеру сразу обе руки. - Они даже больше похожи на людей, чем я думал.
- Я старался, - скромно улыбнулся доктор.
"Мальчики" имели богатырский рост, развитую мускулатуру, огромные руки и ноги. Их маленькие лысые головы с покатыми лбами и глубоко посаженными глазами казались конусообразным окончанием толстенных шей. Кожа на лицах и телах была красноватой, будто ошпаренной, но в остальном не отличалась от человеческой. Они были одеты, причем довольно опрятно - синие льняные штаны на шнурке и светло-серые широкие рубахи без ворота и рукавов. Обувь существа не носили.
Курт достал из кармана каучуковый мячик и показал одному из образцов. Тот оживился, глаза азартно заблестели, тонкие ноздри задвигались, будто принюхиваясь, тело напряглось, руки приготовились ловить. Доктор бросил мячик, но не туда, где его ждал монстр, а мимо, в дальний угол клетки. Будто сорвавшаяся пружина, эта глыба мышц развернулась, изогнулась и подхватила маленький мячик, не дав ему долететь до стены. Все заняло не больше секунды.
- Молодец, Сет! - похвалил Вайсмюллер. - Дай мне мяч.
Монстр в предвкушении продолжения забавы вернул игрушку, и доктор сразу же бросил ее обратно в клетку. В этот раз Курт ударил мяч об пол, чтобы он отпрыгнул к потолку. Сет поймал его с ловкостью, удивительной для такого громадного и, на первый взгляд, неповоротливого существа. Вайсмюллер еще несколько раз кидал мяч, демонстрируя гибкость и быстроту реакции питомца, и горделиво наблюдал, с каким восхищением Стоун следит за каждым его движением.
- Помимо ловкости, заимствованной у обезьян и кошек, они обладают способностью видеть в темноте, - рассказывал доктор. - Не в кромешной, но чувствительность к свету у них значительно выше, чем у обычных людей, - Вайсмюллер выделил голосом "обычных", подчеркнув, что считает своих подопечных людьми, хоть и необычными. - Они мало говорят, не всегда считают нужным отвечать на вопрос, но все прекрасно понимают. Невероятно сильны физически, человека могут разорвать голыми руками. Так погиб один из моих ассистентов. Юные, глупые, в игре не рассчитали силу. Ничто не способно вызвать их жалость. Болевой порог значительно выше человеческого. Пит получил пулевое ранение, после чего разорвал зубами плоть, выгрыз и выплюнул пулю. Посмотрите, какой у него шрам на руке. Кстати, зажил очень быстро - как на собаке, и это не фигура речи. Преданность, верность и исполнительность - тоже от собак. Это делает их такими милыми и трогательными! Выносливость, способность долго сохранять неподвижность, терпеть голод и жажду, как змеи - качества, незаменимые для засады.
- С таким запахом только в засаде и сидеть, - скривился Стоун.
В клетках были нары, прикрепленные к каменному полу столы и отгороженные туалеты с умывальниками.
- Они умеют пользоваться туалетом? - удивился Макс. - Почему тогда здесь такой смрад?
- Не любят мыться, - пожаловался Вайсмюллер. - У мальчиков очень чувствительная кожа. Любое мыло, даже самое нейтральное, вызывает у них раздражение и зуд. Вода, которую они используют, проходит семь фильтров.
- А как же болевой порог? - разочарованно спросил Макс.
- Боль и кожный зуд - разные вещи, - пояснил Курт, ласково глядя на своих безобразных созданий. - Когда все тело чешется, в засаде не очень-то посидишь. Кроме того, это вызывает у них агрессию. Могут напасть.
- Что еще может вызвать у них агрессию? - Стоун уже начал сомневаться в выборе исполнителей для своего плана.
- Больше ничего. Мы с ними много работали над контролем гнева. Ребята они послушные и спокойные, силу применяют только по приказу.
- Я видел, что в некоторых камерах на столах лежат листы бумаги, мелки и карандаши. Зачем им это?
- А чтобы вы не считали их примитивными и неразумными, - хитро улыбнулся Курт. - Стремление к прекрасному я у них всячески поощряю. Посмотрите на рубашку Шона. Сам расписал! Подойди, Шон. Умница. Очень красиво!
Образец по имени Шон подошел к Вайсмюллеру и склонил голову, давая себя погладить. Тонкие сухие синюшные губы расползлись в довольной улыбке.
- Мазня какая-то, - пожал плечами Макс.
- Почему же мазня? Смотрите, вот собака. Вот петух. Баран. Енот. А это, - доктор повернул существо боком, - лошадь.
Между лопаток у Шона топорщилось что-то мягкое и угловатое, не похожее на мышцы или горб.
- Док, что это у него на спине? Попросите его повернуться.
- Это? Не узнаете? Это он меня нарисовал!
- Нет, под рубашкой. Пусть он снимет.
- Да, - вздохнул Курт, и голос его дрогнул, - это именно то, о чем вы подумали. Но они не работают.
На обнаженной красной спине существа были два нароста из полупрозрачной темной кожи, пронизанные длинными, тонкими, будто соломинки, косточками. Не сдерживаемые рубашкой, эти странные рудименты повисли жалкими лоскутами, достигая ягодиц.
- Вы так и не бросили эту бесполезную идею? - Стоун смотрел на доктора с брезгливым сочувствием, как на больного. Вайсмюллер отвернулся.
- Я их ампутирую, - виновато промямлил он. - Но не сейчас, позже. Мои мальчики еще слишком юны, организм не полностью сформировался. Может быть сильное кровотечение.
- Надеюсь, что причина действительно в этом, - только и смог сказать Макс. Доктор ничего не ответил.
- Мне жаль, мой дорогой друг, - Стоун положил руку на напряженное плечо Курта. - Но не смогут они летать. Не смогут. Смиритесь.

Угасал закат. Рик и Анна сидели в беседке.
- Замерзла? – Рик обнял Анну обеими руками, прижал к себе.
- Нет, с тобой мне тепло.
- У тебя нос красный, - Рик поцеловал ее в нос.
- Пойдем, пожалуй, - Анна встала со скамейки, чем тотчас же воспользовался Рик, перехватив ее и усадив себе на колени. – Рик, неудобно же!
- Сядь поудобнее.
- Ты же понимаешь, что я не об этом, - Анна взъерошила темные волосы Рика. – Перед ребятами неудобно. Мы бросили их.
- Я думаю, они нас поймут и простят.
- Какой же ты у меня дурак! - вздохнула Анна. - Как тебе только в голову пришло от нас свалить?!
- И вправду дурак, - согласился Рик. - Я ведь решил, что ты выбрала Ника. Заревновал, да еще и не протрезвел толком.
- А где ты бродил всю оставшуюся ночь? Стражи на воротах сказали, что ты вышел рано утром.
- Следил за вами. Когда вы ушли, посидел, подумал.
- Вот и додумался, - Анна постучала пальцем по его лбу.
- Ага. Подхватился и рванул за вещами. Влетаю с грохотом, а там...
- А там?
- А там ты спишь. Серьезная такая. Ухо розовое торчит.
- А ты?
- А я кеды скинул и на мысочках. Но ты все равно услышала. Засопела, выругалась и накрылась с головой. Я даже поцеловать тебя на прощание не успел.
- Я? Выругалась? - шутливо возмутилась Анна. - Это гнусная клевета!
- Бранилась, как сапожник! Не стыдно?
- Ну если это слышал только ты, то не стыдно. Ты ведь меня все равно любишь.
- Да.
- Рик, я только что поняла! - вдруг воскликнула Анна, вскочив на ноги так стремительно, что Рик не успел ее удержать.
- Что тоже любишь меня?
- Нет, то есть да, то есть... это я раньше поняла. Лозовский-то наш до чего хитер!
- В смысле?
- Он нарочно привел меня спать в твою спальню. А сказал, что в свою.
- Нарочно? Вот сейчас я ничего не понял... хотя погоди-ка... ах он, сводник недоделанный! Убью гада!
- Не надо, - Анна обняла Рика. - Согласна, как-то глупо все получилось. Но он же для тебя старался. Для нас. Даже несмотря на то, что сам был бы рад оказаться на твоем месте. Не злись на него, пожалуйста, не надо! Он понял, что я выбрала тебя, даже раньше, чем я сама... Ой, Рик! Что там такое? - Анна показала в сторону парка. Рик обернулся. В надвигающемся сумраке переплетались черные ветви деревьев, вдали горели теплым светом окна домов.
- Что? Ничего не вижу.
- Теперь и я не вижу. Там что-то светилось.
- Светилось? Там же люди живут, свет в домах зажигают. Что тебя так напугало?
- Не знаю. Оно как-то иначе светилось. Ближе и холоднее.
- Выдумщица. Здесь ты в безопасности, это же владения твоей сестры. Да и я с тобой рядом.
Рик провел рукой по ее щеке, убирая выбившиеся из-под капюшона волосы. Анна смотрела на него не дыша и не моргая. Потом прикрыла глаза и улыбнулась.
- Рик.
- М?
- Просто. Рик. Мне нравится произносить твое имя. Рик. Чик-чирик. Яркое, звонкое. Ты Эрик? Ричард?
- Не-а. Еще будут варианты?
- Сдаюсь.
- Патрик.
- Круто! У Абрахама так звали кота. Чудесный был зверь! Умный, интеллигентный. Трусоватый немного. Черный, как черт. Мягкий. А как звонко мурлыкал!
- А теперь он где?
- Нет больше котика. Старенький был. Рик, у нас с тобой будет свой кот?
- Обязательно, любимая. И собака. Всегда хотел бордер-колли.
- А лошадь?
- И лошадь у нас будет, даже две. И большой дом. И маленькая девочка. Или мальчик.
- Рик, я должна тебе сказать одну вещь. - Анна отстранилась и серьезно посмотрела в его глаза. - Если я не скажу сейчас, то не скажу никогда, и это будет нечестно. Или скажу когда-нибудь, а ты обидишься, что раньше не сказала, утаила.
- Звучит подозрительно, - Рик притворно-сурово нахмурил брови. – Что ты скрываешь от меня? Пятерых детей от разных отцов?
- Вот ни разу не смешно, - погрустнела Анна. - Помнишь, я говорила, что в моей жизни было некое событие, о котором вам знать не нужно?
- Да, припоминаю. Я тогда и значения этому не придал.
- А зря. В общем, детей у меня, скорее всего, не будет. Если это так важно для тебя, давай расстанемся, пока все не зашло слишком далеко.
Собственные слова заставили Анну побледнеть и затаить дыхание. А вдруг он сейчас согласится?
- Для меня - зашло, - прошептал Рик, касаясь губами ее уха. - Далеко и глубоко. Проросло насквозь, теперь только по живому рубить. Никому я тебя, Анна, не отдам. Поняла?
Вместо ответа Анна подставила губы для поцелуя. Да она и сама никому его не отдаст. Этот мужчина создан для нее и только для нее! Только с ним ей ничего не страшно. Даже то, что до сих пор заставляло ее бояться мужчин. Каждый раз, когда кто-то хотел ее поцеловать, просто поцеловать - на Анну накатывала волна ужаса, от которой она потом долго отходила. Но это было давно, в прошлой жизни, где у нее не было Рика.
- Пойдем-ка отсюда, - вдруг нарпягся Рик, встал со скамейки и потянул Анну за собой.
- Что? Ты тоже что-то увидел?
- Нет. Все хорошо. Просто холодно. Идем.
Рик не стал говорить ей, что услышал шорох в нескольких метрах от беседки. Она и так навыдумывала себе каких-то страхов и теперь дрожит, как овечий хвост.

Ник этой ночью почти не спал. Он то ложился в кровать, то вскакивал и расхаживал по комнате, то останавливался у окна и всматривался в темноту. Он пытался разобраться в своих чувствах, путался, злился, начинал заново. Он будто разматывал клубок колючей проволоки: за какой конец ни потяни - одинаково больно. Больно, но нужно. "Да что ты ноешь, как девочка? - мысленно ругал себя Ник. - Больно, больно... ах, у меня разбитое сердце, мать его! Тебя обманули? Нет. Бросили? Тоже нет. А что тогда? Ничего, но все равно неприятно. Неприятно? Уже лучше. Почему неприятно? Потому что сам дурак. Сам, своими руками отдал Анну Рику. Зачем? Так получилось. А зачем тогда хотел напоследок все им испортить? Зачем пытался объясниться с ней? Запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда? Ты ведь тогда уже знал, что твоей она не будет, и даже не очень-то убивался по этому поводу. Потому что в твоей голове уже поселилась Ланока. А в сердце? Черт, как все сложно."
Ник лег в кровать, завернулся в одеяло и в очередной раз попытался заставить себя уснуть. Ни о чем не думать. Но это уже невозможно! Теперь все мысли так или иначе крутились вокруг Ланоки.
Ланока хороша! Высокая, статная. Ясные глаза, персиковая кожа, обворожительная улыбка. Фигурка - просто чудо! И двое детей. И что здесь плохого? То, что мужчина для нее никогда не будет на первом месте. Придется как-то мириться с этим. Что ж, Ник готов рискнуть. Или убедил себя, что готов. Может, она и сама уже сто раз пожалела, что поцеловала его. Может, она не пойдет за ним в Чужой мир. "Пока не спросишь, не узнаешь. Спи давай, психолог долбаный!"

Заслышав голоса снаружи, существа подобрались и замерли. Ночь они провели в сарае, где хранились корма для лощадей. Они не тронули тех двоих в беседке, потому что Макс им не позволил, сказав, что брать надо всех троих сразу. Сам он спал на мешках, но услышав голоса, вскочил с такой прытью, будто и вовсе не ложился. Мимо сарая прошли в сторону конюшни слуги. Стоун махнул монстрам рукой, чтобы расслабились. Прошло еще часа полтора, прежде чем на дорожке показались нужные им люди. Они оживленно спорили.

- Ник, ты не можешь лететь один, - заявил Рик.
- Тебя схватят, - поддержала его Анна.
- Да и Ромас слишком заметен, - продолжал Рик.
- А ведь у Ланоки могли быть неприятности, когда она помогла мне бежать, - добавила Анна. - И теперь, увидев дракона, ее запрут на семь замков.
- Тем более, я должен ей помочь, - ответил Ник.
- Как ты собираешься сделать это один? - Анна забежала вперед и остановилась прямо перед ним.
- А как мы потом улетим все вместе на одном драконе? - возразил ей Ник.
- Не глупи, Лозовский, - Рик положил ему на плечо руку. - Ты никуда не полетишь, и точка. Понимаю, тебе хочется ее увидеть. Но это недостаточное основание, чтобы так бездумно рисковать своей головой.
- Да пошли вы, - махнул рукой Ник и прислонился спиной к дереву. Умом он понимал, что друзья правы, что нужно все как следует обдумать, но из какого-то детского упрямства продолжал препираться с ними. На душе после ночных размышлений было щемяще-тревожно, а эти двое своими бесстыжими и счастливыми глазами напоминали котов, сожравших без спроса сметану. Оставаться с ними Нику не хотелось. Он с удовольствием побродил бы в одиночестве по парку, подумал о своем.
- Правда, ребята, я все понял. Идите, вам и без меня есть о чем поговорить. Я не стану делать глупостей, обещаю.

Рик и Анна сначала медленно шли по дорожке, потом ни с того ни с сего затеяли догонялки. Анна первой добежала до стены конюшни и обернулась к Рику - сияющие глаза, румяные щеки, сбившееся от быстрого бега дыхание.
- Попалась, теперь не убежишь, - Рик, упираясь рукой в стену, навис над ней.
- Спасите, маньяк! - хихикнула Анна и соблазнительно облизнула припухшие губы кончиком языка. Рик наклонился ближе в предвкушении поцелуя, и в эту секунду что-то невесомо коснулось его шеи. Он выпрямился, провел по шее рукой, и тотчас же его пронзила такая жгучая боль, будто его ужалила сотня пчел сразу. От места укола по телу пробежали холодные ручейки. Рик не почувствовал, как упал - просто в какой-то момент вместо Анны он увидел белесое небо и край крыши.

Анна ахнула и опустилась на колени рядом с Риком:
- Что с тобой, Рик? Рик! Ты жив? Кто это сделал? Кто здесь?
Она беспомощно озиралась по сторонам. Надо бы позвать кого-нибудь, но в горле пересохло.
- В девчонку не стрелять! - как будто через толщу воды, донесся до нее знакомый голос. Чей? Да какая разница!
Краснолицый гигант прошел мимо Анны, неся на плече бесчувственного Ника. Здоровяка Ника он просто перекинул через плечо, как ребенка. Страх сковал Анну. Ничего подобного она в жизни не видела. Кто это? Йети? Мутант какой-нибудь? Второе такое же существо наклонилось и небрежно подхватило Рика, похожего на тряпичную куклу. Это вывело Анну из оцепенения.
- Ах ты, гадость краснорожая! - она вскочила на ноги и изо всех сил пнула монстра. Тот даже не заметил ее удара, а Анна, вскрикнув от боли в ноге, осела на землю. Она тут же поднялась и, не обращая внимания на боль, набросилась на похитителя. Хотелось орать от отчаяния, бить, рвать зубами это чудовище, но оно лишь отмахнулось от нее, как от мухи. Третий - сколько же здесь этих страшных созданий? - протянул огромную лапищу к Анне. Она закричала и отпрыгнула в сторону. Красный с ухмылкой достал тоненькую блестящую трубочку и, не целясь, дунул в нее.
- Не стрелять, я сказал! - истерично выкрикнул все тот же знакомый голос. Что-то маленькое, ядовито-розовое вылетело из отверстия. Анна пригнулась, но эта дрянь все же задела ее ухо. Ярко-белая вспышка боли - и чернота.

Глава 37

"Не стрелять! Не стрелять! В девчонку не стрелять!" - тревожным мотивом всплыло в голове вместе с сознанием и болью. Анна наконец узнала этот голос. Это Максимилиан Стоун. Кажется, он хотел защитить ее. А те красные создания должны были его послушаться? Ничего не понятно, и голова того гляди взорвется. Анна открыла глаза. Она хотела осмотреться, но любая попытка поднять голову, повернуться на бок, пошевелить рукой или ногой оканчивалась ничем. Тело не слушалось. Анна видела лишь потолок из белых панелей и, если скосить глаза, голубую крашеную стену.
- Не стрелять! - вновь прозвучало где-то рядом. Не сразу Анна начала понимать, что слышит эти слова здесь и сейчас.
- Вы мне говорили, что они послушны и понятливы, - громко и раздраженно втолковывал кому-то Стоун. - Что непонятного я сказал? Почему он выстрелил? А если она не очнется? Ваша доза снотворного рассчитана на динозавров, а не на принцесс!
Анна хотела сообщить, что пришла в себя, чтобы Макс прекратил орать, но ни открыть рот, ни произнести что-то внятное не получилось. Ужас сжал сердце холодными железными пальцами. Еще со времен боев без правил самым страшным несчастьем Анна считала паралич. Лежать овощем, зависеть, обременять, вызывать презрение и досаду, и так месяцами, а то и годами - намного хуже смерти. Теперь же к этим страхам прибавился еще один - потерять Рика. Не увидеть его влюбленных глаз, не согреться в его объятиях. Не завести кота и собаку, не сделать ничего того, что они вдвоем себе намечтали. Чувство обреченности захлестнуло волной, захотелось плакать и кричать. "Рано!" - остановила себя Анна. Пока ничего не известно, с отчаянием лучше не спешить. Может, не так уж все и плохо? Ничего не беспокоит, не болит, кроме головы. Надо подождать немного, а затем вновь попытаться позвать кого-нибудь или как-то иначе привлечь к себе внимание.
- Во что вы меня втянули, Максимилиан? - голос, в котором Анна узнала Курта Вайсмюллера, обычно спокойный и доброжелательный, дребезжал нотками паники. - Вы похитили Ее высочество! Если бы я знал...
Разговор происходил где-то совсем рядом, может быть, в соседней комнате или в коридоре. Стоун и доктор не опасались быть услышанными. Анна затаила дыхание и жадно ловила каждое слово в надежде узнать что-то о друзьях.
- Вы знали, дорогой доктор, и не нужно отпираться, - Стоун перешел на вкрадчивый полушепот. - Понимаю, вам удобнее получать деньги на ваши исследования, не зная, откуда они берутся. Но позвольте вам напомнить, что если бы я или Его Величество сомневались в целесообразности этих работ, вы не получили бы ни монетки. А теперь, когда ваши создания наконец-то отработали малую долю вложенных в них средств, вы решили прикинуться страусом? Не выйдет! Вы не меньше меня ответственны за похищение.
- Но я же ученый! Ваши политические игры меня не касаются. Вы попросили о помощи моих мальчиков, потому что не доверяете никому из обычных людей. А теперь они, как и я, оказались по ту сторону закона! Какую чудовищную ошибку я совершил! Если я попаду за решетку, что станет с ними? Они ведь не могут держать ответ за действия, значения которых до конца не понимали. Что станет с другими моими подопытными?
- Курт, если вы перестанете трястись и послушаете меня, никто не предъявит обвинения ни мне, ни вам, ни вашим замечательным мальчикам. Сейчас для нас главное, чтобы с Ее Высочеством ничего плохого не случилось. Она нужна Дариосу живая и желательно здоровая. Именно поэтому я ее и похитил. Понимаете?
- Н-не совсем, - доктор, судя по слабому, дрожащему голосу, собрался в спасительный обморок. Анна, наоборот, навострила уши. Может быть, сейчас Макс проговорится, что с Риком и Ником, Реной и ее семьей?
- Давайте навестим нашу бедную девочку, а потом я посвящу вас в свой замысел. Идет?
- А это обязательно? - чуть осмелел Вайсмюллер, успокоенный притворно-ласковыми словами Максимилиана. - Я всего лишь ученый, и мне не нужно...
- Нужно, - убежденно ответил Стоун. Глухой удар - очевидно, по плечу - и негромкий ответный перестук то ли зубов, то ли позвонков доктора. - Здесь, на ваших глазах и при вашем участии, вершится новейшая история Дариоса.
Доктор обреченно застонал и поплелся за Максом.

Чувствительность понемногу возвращалась к Анне. Сначала у нее невыносимо зачесался нос, и она принялась вертеть головой, чтобы потереть его обо что-нибудь. Затем ей удалось поднять руку и дотянуться до носа. Потом Анна ощупала свое тело. Выдохнула с облегчением: во-первых, одежда наличествовала, и во-вторых, тело чувствовало прикосновения. Но приближающиеся шаги заставили принять первоначальную позу. Не нужно похитителям знать, что Анна слышала их разговор.
- Еще спит, - доктор заботливо подоткнул одеяло.
- И сколько еще проспит? - недовольно пробурчал Макс. - Мужчины уже давно проснулись.
- У них масса тела больше. В Лозовском, наверное, килограммов девяносто. А в ней едва ли пятьдесят наберется. Придется подождать.
- Анна! - склонившись над ней, негромко позвал Стоун. - Анна, просыпайся!
- Не надо! - запротестовал было доктор, но осекся, встретившись взглядом с прищуренными карими глазами. - О, Ваше Высочество, вы проснулись! Как самочувствие?
- М-м-м...
- Понял. Глупый вопрос. Что-нибудь беспокоит?
- М-м-м.
- Мне прийти попозже?
- М-м-м! Нет, останьтесь, - хрипло пробормотала Анна и сама испугалась своего голоса. Звуки и слова обдирали пересохшее горло, будто кактусы. - Дайте воды.
- А сами не дотянетесь? - ласково улыбнулся Вайсмюллер.
- Что за шутки? - возмутилась Анна. В горле запершило, и она закашлялась до слез.
- Тихо-тихо, не надо нервничать. Давайте я помогу вам, - доктор приподнял ее за плечи и прислонил спиной к стене. У Анны закружилась голова, перед глазами поплыли черные пятна. Она зажмурилась крепко-крепко, и дурнота отступила. Вайсмюллер подал ей стакан с водой. Ослабевшие руки дрогнули, и немного воды расплескалось на постель. Анна посмотрела на доктора с ненавистью, но собрав всю свою силу, сжала стакан обеими руками и поднесла ко рту. Утолив жажду, она криво улыбнулась и разжала руки. Пустой стакан прокатился по коленям, по краю кровати. Анна замерла в ожидании перезвона осколков, но старый доктор с неожиданной ловкостью подхватил стакан и, не скрывая улыбки превосходства, торжественно водрузил в центр стола.
- Зачем ты это сделала? - укоризненно покачал головой Стоун.
- Я не нарочно, - говорить стало легче, - я еще не все чувствую.
- Один - один, - добродушно улыбнулся доктор. - Я ведь не насмехаюсь над Вашим Высочеством. Чем скорее вы перестанете себя жалеть и начнете двигаться, тем меньше риск осложнений.
- Каких осложнений? Что со мной?
- Попробуйте встать, - Вайсмюллер пропустил мимо ушей ее вопросы.
- Уже бегу, - огрызнулась Анна, но все же села поудобнее и свесила ноги. Они казались пудовыми, но они двигались! Анна мысленно возблагодарила высшие силы. Док прав, надо быстрее приходить в норму. Босые стопы коснулись холодного пола - это ли не чудо? Держась за доктора и Макса, пошатываясь, Анна прошлась по комнате. Теперь она смогла осмотреть место заточения. Прикрепленная к стене лежанка, застеленная мягким матрасом и чистым бельем, стол привинчен к полу. Как в поезде или в тюрьме. Перегородка со шторкой деликатно прикрывала умывальник и туалет. Маленькое оконце темнело почти под самым потолком. Неведомые источники света белыми круглыми пятнами опоясывали помещение в два ряда.
- Где я? - спросила Анна у Стоуна.
- Это владения нашего уважаемого доктора, - разулыбался тот. - Не королевский замок, конечно, но и не крестьянская лачуга.
- Доктор, это ваш замок? - восхищенно ахнула Анна. - Вот здорово! Здесь ваши лаборатории? Покажете?
От удивления она даже ненадолго забыла об обстоятельствах, "благодаря" которым сюда попала. Но Стоун коротко и доходчиво обозначил ее статус:
- Если будешь хорошо себя вести и выполнишь некоторые необременительные для тебя условия.
Восторг в глазах мгновенно угас. Ее же похитили. И сейчас расскажут, зачем. Анна молчала и выжидающе смотрела на Стоуна. Тот тоже молчал и напряженно улыбался, надеясь, что принцесса не выдержит и спросит первой. И он не ошибся.
- Что с Риком и Ником? Что с сестрой? Где они? Пока я не увижу их, никаких условий.
- Господа Лозовский и Торн здесь, - ответил за Стоуна доктор. - Они проснулись несколько часов назад. Чувствуют себя удовлетворительно. Аппетит нормальный для молодых здоровых мужчин.
- А твоя сестра вместе со своей семьей осталась дома, в Кешми, - добавил Макс. - Она понятия не имеет, куда вы исчезли. Возможно, даже обижается.
- Мне нужно увидеться с друзьями, - решительно заявила Анна.
- Увы, это невозможно, - возразил Вайсмюллер. - Сейчас поздняя ночь, они спят.
- Ничего, я разбужу. Думаю, они, как и я, неплохо выспались под воздействием вашего яда.
- Не говорите так, это всего лишь снотворное.
- Всего лишь, - передразнила его Анна. - В количестве, способном сразить лошадь.
- Док, не спорьте с ней, - устало махнул рукой Стоун. - Ее хлебом не корми, дай только посклочничать. Отрава, а не девушка.
Доктор понимающе кивнул, а Анна, возмущенно фыркнув, отвернулась.
- Итак, обсудим условия, - начал было Максимилиан.
- Нет, - перебила его Анна.
- Но...
- Нет.
- Что нет?
- Все нет. Пока не увижу ребят, вообще с вами разговаривать не буду.
- Анна, но это же глупо.

Анна легла на кровать и отвернулась к стене. Она и сама понимала, что ведет себя неразумно, но таким образом подсознательно старалась защититься от скрытого давления на себя. Стоун, поняв, что диалога не будет, молча увел доктора. Щелкнул запираемый замок, погас свет, и Анна осталась один на один со своими невеселыми мыслями. Что ее ждет? Какие условия приготовил для нее предатель Макс, которому она так безоговорочно доверяла? Что ждет друзей? Понятно одно: помощи ждать неоткуда. Если Анна откажется участвовать в плане Макса, ее, скорее всего, устранят. Ребят тоже: без нее они здесь никому не нужны. Возможно, их до сих пор держат живыми только в качестве орудия воздействия на нее. В таком случае, нет никакой гарантии, что им сохранят жизнь после ее капитуляции. Получается, Анне не спастись самой и не спасти Рика и Ника. И это именно теперь, когда она поверила, что может быть любимой и счастливой. "Жизнь, почему ты такая стерва?!"

Прошло около получаса, когда в двери снова заскрежетало. Анна села на кровати. Кого еще несет нелегкая? "Если это опять Стоун, - нахмурилась Анна, - он сейчас пожалеет, что на свет родился. Если доктор - с ним можно попробовать поговорить: ведь союзником Максимилиана он стал не по доброй воле. Хотя бы о парнях узнать." Но когда в комнате зажегся свет - зажегся медленно, постепенно, комфортно для глаз - Анна побледнела и сжалась в комок: в дверях стояло одно из краснолицых существ, напавших на них в Кешми. От страха она перестала дышать. "Ну привет, трындец!" - ледяным колокольчиком зазвенело в голове.
"Красный", шлепая босыми ногами, вез тележку, на которой стояли два подноса. На одном дымился горячий ужин, на другом лежали полотенца. Всем своим видом он демонстрировал полнейшую философскую отрешенность: лицо спокойно, взгляд рассеян и даже немного мечтателен. Но Анна не спешила доверять его добродушию: она помнила, с какой быстротой в его руке оказалась трубка с иглой, заряженной снотворным.
Монстр огромными руками с потрескавшейся на пальцах кожей взял с тележки поднос и поставил на стол перед Анной. Чуть склонил голову, но в глаза не взглянул. Близко не подошел, за что Анна была ему безмерно благодарна. От запаха еды у пленницы закружилась голова. Только сейчас она поняла, как проголодалась. Не королевский замок, но и не крестьянская лачуга - так, кажется, сказал Стоун? К поданной пище эти слова подходили так же, как и к жилищу. Курица, овощи на пару. Никаких приправ. Горьковатый, но душистый травяной отвар. То, что надо, для восстановления сил.
Пока Анна ела, монстр хозяйничал в "ванной", развешивая полотенца, раскладывая по полочкам мыло, расческу и прочие вещи, необходимые в быту. Во время еды Анна вела мысленный спор сама с собой, решая, не опасно ли попробовать заговорить с этим созданием. Когда половина ужина была уничтожена, она все же преодолела свой страх.
- Спасибо, очень вкусно!
Ответа не последовало.
- Ты можешь говорить? У тебя есть имя?
И вновь молчание.
- Ты слышишь меня?
"Красный" закончил обустройство "ванной" и встал напротив Анны, вопросительно глядя на недоеденную пищу.
- Тебе не велели со мной говорить? Пожалуйста, скажи что-нибудь! - взмолилась Анна. - Я не выдам.
Существо если и не слышало, то хорошо видело, что к нему обращаются, но не ответило ни жестом, ни простым кивком.
- Понятно, - вздохнула Анна. - Уноси, я наелась.

Еще не видя вошедшего, Рик почувствовал: в подвале что-то изменилось. Будто едва уловимое дуновение свежего ветра прорезало тяжелый застоявшийся воздух, и стало легче дышать. Рик встал с нар и подошел к решетке. В соседней камере лежал лицом к стене Ник. От духоты он стал вялым, апатичным и почти постоянно дремал. Рик, наоборот, не спал с того момента, как пришел в себя. Иногда ему казалось, что он вообще никогда больше не сможет уснуть.
Быстрые, вприпрыжку шаги по лестнице, резиновые хлопки подошв по каменному полу, брюзгливый окрик доктора - "Ваше Высочество, я не успеваю за вами!" - и вот она, сияющая, румяная, выскочила из-за поворота длинного коридора. Кровь прилила к лицу, стуча в висках, сердце запрыгало в груди, голос сбился до сдавленного шепота:
- Анна!
- Рик, - выдохнула Анна, обнимая его за шею. Его руки тотчас же сомкнулись у нее за спиной. - Аккуратнее, мне же больно!
- Что такое? Где больно? Что с тобой? - Рик, немного отстранившись, озадаченно осмотрел Анну.
- Все в порядке. Больно, когда ты меня по решетке размазываешь.
- Прости, - только и успел пробормотать Рик, прежде чем ее губы лишили его возможности говорить. Даже холодная сталь решетки на виске не смогла испортить этот чудесный миг, когда для них перестали существовать и душный каменный мешок, и безрадостные виды на будущее - они рядом, вдвоем, и все остальное неважно.
- О, Анна! - хриплый спросонья возглас Ника вырвал их из счастливого забытья. - Как ты сюда попала?
- Ник, я тоже рада тебя видеть, - Анна подошла к соседней решетке и расцеловала друга в обе щеки и в нос. - Бледный ты какой-то. Нездоровится тебе?
- Да вроде ничего, только башка побаливает, - Ник почесал взлохмаченный затылок.
- Потому что вы много спите, - подал голос доктор, о котором Анна от радости напрочь забыла, Рик не успел увидеть, а Ник усердно игнорировал. - Я дам вам лекарство, но вы должны мне обещать побольше двигаться.
- Ничего я вам не должен, - огрызнулся Ник. - Анна, как ты? Где тебя держат? Не обижают?
- За меня не волнуйтесь, - торопливо заговорила она, - пока я им нужна, меня никто пальцем не тронет.
Ник и Рик прильнули к решеткам, ловя каждое ее слово, понимая, что долго говорить им не дадут.
- Но сколько еще это продлится, я не знаю. Я не стала слушать Макса, пока мне не дадут вас увидеть. Он сказал, что...
- Ваше Высочество, - напомнил доктор, - вы обещали!
- Что ты ему обещала? - нахмурился Рик. В груди похолодело, казалось, сердце замедлило свой ритм.
- Не говорить об условиях нашего освобождения. Но я и сама их еще не знаю. Ох, чувствую, придется с ним поторговаться!
- Ваше Высочество! - повысил голос Вайсмюллер. - Мы уходим. Сейчас же!
- Да! - бросила через плечо Анна. - Ребята, что бы ни случилось, чего бы вам обо мне ни сказали - помните, я никогда вас не предам!
Доктор вздохнул, взял Анну за руку и потянул к выходу.
- Пустите, сама пойду! - Анна вырвала руку, повернулась к друзьям. Ее губы улыбались, а в глазах вспыхивали электрические искры отчаяния. - Рик, я люблю тебя, - крикнула она, уходя.

- Я выполнил твое условие и надеюсь, теперь нам ничто не помешает обсудить мое.
Максимилиан Стоун стоял напротив Анны, сложив руки на груди и сведя брови к переносице. Стульев в камере не было, а сесть рядом с собой на нары узница не предложила. Сама же она сидела так, будто бы и не на нарах, а как минимум на диване в гостиной: прямая, но не напряженная спина, руки раскинуты по бокам, колени сдвинуты.
- Говорите, - царственно кивнула Анна. Как быстро она нахваталась от матушки этих великосветских ужимок! Что ж, в ее положении это скорее хорошо, чем плохо. Все же лучше, чем сидеть на троне, неаристократично закинув ногу на ногу. Стоун вытянул паузу ровно настолько, чтобы обозначить, кто здесь главный.
- Милая Анна, - проникновенно начал он, - уж позволь мне по старой дружбе тебя так называть, пока ты не стала моей госпожой.
Губы Анны сжались, ноздри дрогнули, но она не дала воли своему возмущению. Ее молчание Максимилиан тоже оценил: негоже наследнице престола опускаться до мелких склок. Пока беседа шла в рамках протокола: нейтральный тон, неискренние слова.
- Я понимаю, как ты расстроена встречей со своими друзьями. Мне очень жаль, что она получилась такой короткой и безрадостной.
- Дорогой Максимилиан, - искусно пряча печаль и злость, проговорила Анна, - я ценю ваше сочувствие, но не нуждаюсь в нем. Давайте говорить о деле, а не о моих друзьях.
- Но речь пойдет именно о них, - мягко возразил Стоун. - Тебе ведь не безразлично, что их ждет в дальнейшем.
Лицо принцессы оставалось невозмутимым, взгляд - чуть высокомерным, но пальцы левой руки вдруг принялись отбивать дробь по нарам. Ее нервозность не укрылась от Максимилиана. Он вовремя спохватился и замаскировал торжествующий оскал под ласковую улыбку: все идет как задумано, терпения у Ее Высочества осталось не так много, скоро она сама будет упрашивать его принять любую жертву. Осталось потянуть совсем чуть-чуть.
- И что же их ждет? - проследив за его взглядом, она сцепила руки в замок.
- Они отправятся домой и будут жить своей жизнью, а ты - здесь, в Дариосе - своей. Посуди сама, господа Лозовский и Торн - взрослые люди, знающие жизнь получше, чем ты, юная наивная девушка. Ты не можешь всегда держать их при себе, как собачонок на поводке. Так отпусти же их! Они выполнили свои обязательства, доставили тебя в столицу. Без глупых ошибок, конечно, не обошлось, но все мы люди, а людям свойственно ошибаться. Я их прощаю.
- Я никого не держу, но я тоже хочу домой! - вырвалось у Анны.
- А ты и так дома. Твои друзья столько сделали для этого! Ты же не хочешь сказать, что их усилия оказались напрасны?
- Нет, ну что вы. Я совершила увлекательное путешествие, познакомилась с родителями. Жаль, что мы с ними не нашли взаимопонимания.
- Ты слышишь, что ты говоришь? - Максимилиан воздел указательный палец к потолку. - Ты говоришь только о себе. Я, я, снова я. Давно ли ты стала такой эгоистичной? Я помню тебя совсем другой. Ты всегда думала о друзьях, а не только о себе. Так помоги же им и в этот раз!
"В последний", - чуть не сорвалось с его губ. Чувство долга - хороший инструмент, но хрупкий, требует бережного обращения. Пережмешь - сломается.
- Как я могу им помочь? - наконец прозвучали долгожданные слова. Стоун просиял и даже не стал скрывать своей радости.
- Умница, я знал, что ты меня поймешь. Так вот, господа Торн и Лозовский - ребята, конечно, умные и здравомыслящие, но и они не смогут со спокойной совестью отправиться домой, пока не убедятся, что ты здесь обойдешься без них. Поэтому ты всего лишь должна сообщить им, что готова остаться в Дариосе под моей защитой и наследовать престол. Пусть они не волнуются за тебя - уж я позабочусь о том, чтобы ты не пожалела о своем решении. А чтобы твои друзья окончательно успокоились на твой счет, ты скажешь им, что родители нашли для тебя подходящую партию - достойного, знатного и богатого молодого человека. Это ведь такая малость, не правда ли?
- А если я откажусь?
Стоун слегка опешил. Нет, он не ждал, что Анна обрадуется его предложению, но она ведь даже не задумалась ни на секунду! Будто заранее знала, что он собирается ей сказать, и выслушала лишь из вежливости. Или научилась читать мысли у своей подружки Ланоки, чудовища из пробирки. Нет, этого, конечно же, не могло быть, но ее самоуверенность сейчас пошатнула фундамент его превосходства. Стоун поспешил поставить нахалку на место:
- Это неумное решение повлечет за собой самые печальные последствия, - драматично вздохнул Макс. - В первую очередь для тебя самой. Твои друзья умрут, и только ты будешь виновна в их гибели. Пойми, я взвесил все возможные варианты развития событий. Да, каждый из них влечет за собой большие или меньшие потери. Время, когда мы с тобой могли найти правильное решение, не разбивая сердец, давно упущено. Но я предлагаю тебе самый безболезненный путь. Ты можешь считать меня злым, жестоким человеком, и в чем-то будешь права. Поверь, мне очень жаль твоих... эм... чувств к господину Торну. Но расставшись с ним, ты спасешь его жизнь.
- Каковы были другие варианты? - при упоминании Рика Анна побледнела, голос ее едва заметно задрожал, и Стоун отсчитал еще один шаг к своей победе.
- Их было множество. Перечислять все не вижу смысла.
- Тогда можно мне предложить свой? - Анна уже не могла скрыть своего волнения. - Отправьте нас всех домой! Это же в ваших силах! Ну что вам стоит? Ну не смогу я жить в Дариосе! Мне здесь плохо, тоскливо. Прошу вас, Максимилиан! Я хочу домой.
- Ай, как некрасиво, - покачал головой Стоун, - ты как маленькая капризная девочка. Только заплакать тебе сейчас осталось для полноты картины.
По его рассчетам, именно после этих слов она должна была бы заплакать. Но Анна не была бы собой, если бы делала то, чего от нее ждут.
- Не смейте говорить со мной в таком оскорбительном тоне! - она встала с нар и вцепилась взглядом, будто когтями, в лицо Стоуна. - Я не малолетка, и это не каприз! Я дочь короля и прошу обращаться со мной соответственно. И если мы с вами не можем прийти к соглашению, то Его Величество поможет нам. Я хочу видеть своего отца!
- А не поздновато вы принцессу включили, Ваше Высочество? Не вам и не Его Величеству дано здесь распоряжаться, - недобро ухмыльнулся Стоун и, резко посерьезнев, объявил: - Или ты принимаешь мои условия, или вы пропадаете без вести. Тебе все понятно?
- Вы не сделаете этого, - заявила Анна. Ее наивная уверенность во всесилии своих августейших родителей позабавила Стоуна.
- Еще как сделаю, - снисходительно усмехнулся он. - Их Величествам я доложу, что отправил вас всех домой. Твой старик-антиквар смирится с тем, что вы живы и счастливы в Дариосе. А вас не будет ни здесь, ни там.
Анна села на нары и облокотилась о стол.
- Уйдите, - тихо попросила она.
- Понимаю, - Стоун по-отечески положил ей руку на плечо, - тебе нужно подумать. Девочкам всегда нужно подумать, даже тогда, когда думать-то, в принципе, не о чем. Думай, не буду мешать.
Анна брезгливо отбросила его руку.

Оставшись одна, Анна уткнулась в подушку и расплакалась. Ей стоило большого труда удержать слезы до ухода Стоуна. Теперь ей нужно было оплакать свою любовь, да и всю свою будущую жизнь, казавшуюся безнадежно загубленной. Потом ей может не выпасть такая возможность. Но если ее судьбу уже не поправить, то Рик и Ник не должны погибать из-за ее упрямства!
Щелкнул замок, и в камере снова появился ненавистный Макс Стоун. Он бросил на нары бледно-голубое платье, расшитое мелким жемчугом.
- А когда наревешься, - его голос вновь звучал добродушно и чуть насмешливо, - приведи себя в порядок, надень это платье, причешись и приходи ко мне. Пит тебя проводит.

Сердце стонало от боли, разум твердил, что будет только хуже. Но Анна уже все решила. Усилием воли она запретила себе плакать: принцессе по статусу не положено являть миру свое зареванное лицо. Опухшие глаза и красный нос будут резко контрастировать с этим дивным платьем. Впрочем, так же, как и немытые волосы. Поэтому следующие три часа ушли на приведение себя в порядок. Мыть голову в маленькой раковине под слабой струйкой воды было ужасно неудобно, но Анна справилась. Посмотрела в зеркало - нос все еще красный, но не от слез, а от холодной воды. Глаза... лучше не смотреть. Вот бы сейчас сюда ее рюкзак! Там на дне припрятана косметичка. Чуть-чуть пудры, капельку румян, подвести глаза - и никто не заметил бы, как кровоточит душа. А хотя... кому есть дело до ее души? Максу? Если бы это хоть чуть-чуть было правдой, он не посмел бы отнять у нее любимого.

Когда ожидавший у двери "красный" привел Анну в кабинет, Стоун ждал ее не один.
- Дорогая моя, мы уже начали за вас волноваться, - Кериан вскочил с кресла и подбежал к ней, заискивающе глядя в лицо. - У вас все в порядке?
- Лучше не бывает, - надменно кивнула ему Анна. - Я даже не сомневалась, что обещанный Максимилианом молодой человек - это именно вы.
Бледное лицо и светлое платье в скудном вечернем освещении делали ее похожей на призрак, но это был призрак самой настоящей принцессы. Одежда, прическа, манеры - все работало на этот драматический образ. Тонкие кисти рук, прикрытые кружевными манжетами, ни на секунду не оставались в покое - то поправляли прическу, то разглаживали складки на платье, то теребили пояс. Это безостановочное и почти неосознанное движение напоминало трепетные синеватые крылья бабочки, пугающие и завораживающие.
- Дорогая, я так сожалею о нашей последней встрече, - преодолев ни с того ни с сего накатившую робость, начал заученную речь Кериан. - Я вел себя недостойно. Вы ведь простили меня? Что мне сделать... - он коснулся руки Анны.
- Лапы убрать, вот что! - Анна отдернула руку, обожгла взглядом, окончательно лишив Кериана уверенности в себе. - Не все ли вам равно, простила я вас или нет? У меня ведь нет выбора. Впрочем, у вас, скорее всего, тоже. Он использует вас. Так же, как и меня. Не знали? Сожалею. Максимилиан, - Анна повернулась к опешившему Стоуну, - я обдумала ваше предложение. И вынуждена его принять. Вынуждена, ясно? Но с одним условием.
- Какое еще условие? - устало проворчал Стоун. - Ваши игры мне начинают надоедать.
- А мне нужны гарантии. Я выйду замуж за господина Кериана только после того, как сама, лично, своими собственными глазами увижу, как вы отправите Рика и Ника домой. Как видите, ничего невозможного я не прошу.
- Ох, Ваше Высочество, ну вы и змея! - простонал Максимилиан. - Но я вас понимаю. Что ж, пусть будет по-вашему. И вот еще что. Сообщая господам Торну и Лозовскому о своем решении, вы должны быть убедительны. Это очень важно. Если они вам не поверят, у меня не получится сохранить им жизнь.
- Что вы имеете в виду? - возмутилась Анна. - Я что, должна с ним... - она залилась жарким румянцем и сбилась на полуслове.
- Нет, что вы, Ваше Высочество, - затараторил Кериан. - Как вы могли подумать, что я позволю себе такую бестактность.
- О чем вы, дорогой? - Анна посмотрела на него как на таракана. - Я сейчас не о вас, а о вашем хозяине.
- Никто не заставит вас обниматься и целоваться на глазах у ваших друзей, - обидно засмеялся Стоун и серьезно добавил: - Вы должны вести себя как жених и невеста, только и всего.

Рик молча мерил шагами тесную камеру. Три шага вдоль стены, два вдоль решетки и четыре по диагонали. После ухода Анны и Вайсмюллера прошло несколько часов. Краснорожие приносили обед, но Рик даже не взглянул на них. Ник несколько раз пробовал заговорить с Риком, но тот либо отмалчивался, либо огрызался. У Ника болела голова, после обеда тянуло в сон, но тревога за состояние друга не давала расслабиться.
- Торн, хватит беситься! - в очередной раз заговорил Ник. - Чего ты добьешься своей беготней? Ты меня слышишь?
Рик остановился, пнул прикрепленный к полу стол, прислонился к решетке. Ник встал, прижал голову к железным прутьям. Только так они могли видеть друг друга.
- Ты думаешь о том же, что и я? - Рик в упор посмотрел в глаза Нику, и тот неожиданно для себя тихо проговорил:
- Валить нам отсюда надо, вот что.
- Надо. А как?
- Да кто ж его знает.
- Ох, Лозовский, - выдохнул Рик и со всей дури рванул на себя решетку, которая даже не звякнула. - Я уже всю голову сломал, но ничего не придумал. Ну не можем мы тут сидеть и ждать, пока Анна продает душу Стоуну. Она ведь у нас такая жертвенно-глупая, не понимает, где настоящий шантаж, а где дешевый блеф. А мы... а я так не вовремя расслабился. Упустил ее. А обещал беречь и защищать.
- Я тоже обещал. Черт, нам ведь даже заплатили за это!
- После всего, что мы вместе прошли, так бездарно сдаться - это же позор! - Рик снова принялся расхаживать по камере.
- Силы у нас, конечно, неравны, - вслух рассуждал он. - Значит, остается старый добрый эффект неожиданности.
- Что ты задумал? В горло вцепиться нашим краснорожим надзирателям?
- Что-то подобное я себе и представлял, - признался Рик.
- Если только в прыжке, - невесело усмехнулся Ник. - Да он тебе на одну ногу наступит, за другую потянет - и порвет, как лягушонка.
- Вот умеешь ты поддержать. Предложи что-нибудь другое.
- Дай подумать.
- Думай, думай, - поддел друга Рик. - Только недолго, время-то идет.
- И кажется, не только время! - насторожился Ник. - Тихо!
Громыхнул железный замок. Звуки шагов эхом отдавались от каменных ступеней и стен. От лестницы до поворота вел длинный коридор, вдоль которого располагался ряд пустующих камер. Рик и Ник, прильнув к своим решеткам, всматривались в темноту. Наконец на стене заплясал луч белого холодного света. А вслед за ним из-за поворота вышла небольшая процессия.

Впереди шел один из "красных". За ним, прикрывая нос платком - Максимилиан. Следом - Анна и Кериан. Замыкали шествие еще двое монстров. Рик сжал кулаки: этот расфуфыренный козлик так по-хозяйски держал его девушку за руку, поглаживал, перебирал пальцы. Анна шла рядом с ним, выпрямившись в струнку, расправив плечи и не поднимая глаз. Такая красивая, гордая и такая... такая чужая. Рик не мог отвести от нее взгляда, все ждал, когда она посмотрит на него, и он увидит ее радость, грусть, смятение, да хоть что-нибудь, но не этот пугающий холод.
Что-то произошло. С ней, с ним. Что-то очень плохое. Еще утром Анна прибегала к нему, переполненная счастьем с примесью тревоги. Что можно было с ней сделать, что сказать, в какую ловушку загнать, чтобы живая, теплая, румяная, она за несколько часов превратилась в гипсовое изваяние с застывшим лицом, надгробие самой себе?
- Друзья мои, - от Стоуна так и веяло пафосом, - мы пришли к вам с добрыми вестями. Вашему заточению пришел конец.
Он взял паузу, очевидно, ожидая слов благодарности. Ник молча сверлил его взглядом, Рик вообще не обратил на него никакого внимания, и Максимилиан продолжил наигранно-торжественно:
- Ваша миссия в Дариосе завершена. От имени Его Величества короля Дариоса Ардерина, Ее Величества королевы Дариоса Тарисы и всего дарийского народа выражаю вам самую искреннюю благодарность. Властью, данной мне Его Величеством, я уполномочен отправить вас домой. Ее Высочество так добра и благородна, что уговорила отпустить вас как можно скорее, так как не считает себя вправе и дальше распоряжаться вами.
- А сама Ее Высочество ничего не хочет нам сказать? - спросил Ник.
- И правда, - встрепенулся Рик. - Анна, почему ты молчишь?
Анна вздрогнула, как от удара, и наконец посмотрела ему в глаза. Боль, раскаяние и покорность судьбе увидел Рик в ее коротком взгляде. Она опустила голову, и тень от ресниц погасила белые искорки в ее глазах.
- Ваше Высочество, прошу вас, - подбодрил ее Стоун.
- Простите, а почему он назвал ее Анной? - захлопал желтыми козьими глазами Кериан.
- Ее Высочество путешествовала инкогнито, - успокоил его Максимилиан.
Анна глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Голос ее звучал спокойно, ровно, как у диктора на радио.
- Дорогие мои друзья, вы очень много для меня сделали. Благодаря вам я наконец-то обрела семью и родину. И мне очень жаль, - горло перехватило, голос на секунду сбился и осип, но принцесса быстро взяла себя в руки, - очень жаль, что пришло время расставания.
- Как? Почему расставание? - Рик непонимающе замотал головой. - А как же...
- Господин Торн, не перебивайте Ее Высочество, - важно изрек Кериан.
- А тебе-то кто слово давал? - вскинулся неугомонный Ник.
- Господа, немедленно прекратите! - потребовал Стоун. - Ее Высочество еще не сказала вам самого главного.
Ник и Рик замолчали и уставились на Анну. Кериан и Максимилиан также смотрели на нее: один с надеждой, второй с раздражением. Для нее же, казалось, не было ничего важнее и интереснее, чем мыски бархатных туфель на темном полу.
- Рик, прости меня, - еле слышно проговорила Анна. - Между нами... мы... я... Поверь, так будет лучше для всех.
Она сделала слабую попытку освободить свою руку, но Кериан лишь крепче сжал ее ладонь и потянул к себе.
- Кериан, скажи сам, - недовольно бросил Стоун.
- Сегодня я предложил Ее Высочеству руку и сердце, - он горделиво выпятил грудь, - и она ответила согласием.
- Анна, это правда? - опешил Ник. А Рик стоял у решетки, будто каменный столб. В голове что-то перемкнуло, и он никак не мог взять в толк, что за спектакль здесь происходит и почему Анна издевается над ним. Это что, шутка? Насмешка? Слишком злая. Как будто человеку, мучимому жаждой, вместо прохладной воды подали крутой кипяток.
- Что ж, господа, - Максимилиан попытался вернуть беседу в рамки внешних приличий, - отдыхайте. Завтра на рассвете я отправлю вас домой.

Анне казалось, что этот длинный и мрачный коридор никогда не кончится. Если бы не Кериан, заботливо приобнявший ее за талию, она не смогла бы идти. Колени подгибались, голова кружилась, воздуха не хватало. А вслед гремели проклятия любимого, самого лучшего на свете мужчины:
- ТВА-А-АРЬ! НЕНАВИЖУ-У-У!

Глава 38

- Ты поверил в этот дешевый фарс?
- Ненавижу!
- Рик! Ведь это все неправда!
- Ненавижу.
- Врешь. Любишь.
- Ненавижу...
- Заткнись и послушай! - не выдержал Ник. Его окрик подействовал на Рика как пощечина, увесистая, целебная и очень своевременная.
- Она обманула меня, - глухо пробормотал Рик.
- Ну наконец-то сменил песню. Может, теперь мне удастся хоть что-то тебе втолковать. Она старалась, чтобы мы поверили. Понимаешь? Она хочет, чтобы мы ушли отсюда живыми, потому и обманула.
- Предала. Променяла на этого хипстера. А как он ее за ручки тискал!
- Да это все для тебя, дурака ревнивого, было разыграно! - Ник не хотел привлечь внимание краснолицых стражей, поэтому старался больше не повышать голос, но упрямство Рика его бесило.
- Для меня? Нет, это ее выбор. Уж наверное, в королевском дворце, в роскоши и почете, с муженьком голубых кровей ей будет лучше, чем с простым парнем. И я ее понимаю, но... ненавижу.
- А ты и впрямь дурак, Торн, - махнул рукой Ник. - Когда... если мы отсюда выберемся, я тебя к ней и близко не подпущу. Ты ее недостоин.
Рик ничего не ответил. Он лег на нары, отвернулся к стене и принялся изображать спящего. Впрочем, Ник его лицедейство не оценил, поскольку уснул первым. Его мерное сопение, перемежающееся негромкими всхрапами, звучало так спокойно и умиротворенно, будто он задремал дома на диване, а не в тесной камере на жестких нарах.
Рик лежал на спине и пялился в потолок, на бледные желтоватые блики единственного в этой части коридора светильника. Мысли, короткие и злые, до омерзения однообразные, клевали мозг. Как этот мерзавец Стоун заставил Анну предать их любовь? Что посулил? Чем пригрозил? А впрочем, какая разница? Это случилось. Она выбрала другого. И теперь нужно как-то с этим смириться, вернуться домой и жить дальше. Без нее, без кота, собаки и лошадей. И знать, что его любимая отныне и вовек будет принадлежать другому. День за днем, ночь за ночью. А он, Рик, будет далеко отсюда, и когда Анне - нет, Ее Высочеству - будет грустно, трудно, гадко, когда она поймет, какую чудовищную ошибку совершила, его не будет рядом. Никто ее не утешит, не обнимет. Даже если бы Рику удалось как-то уговорить Макса Стоуна позволить ему остаться в Дариосе, видеться с Анной он бы все равно не смог. Они теперь даже не друзья. Как быстро все изменилось! И как долго теперь привыкать к этим изменениям. Лучше бы ему не знать ее губ, ее ласк, неумелых и потрясающе нежных. Тогда ему было бы проще ненавидеть, проще справиться со своей любовью.
Вновь и вновь Рик прокручивал в памяти последнюю встречу с Анной, будто видео, поставленное на повтор. Вот появляется Макс, за ним - Кериан и Анна. И те несколько слов, что она произнесла, звучали так... так неискренне! Они, эти слова, должны были уничтожить его, раздавить в лепешку. "Рик, прости меня... поверь, так будет лучше для всех..." Для всех. Что она имела в виду? Ему-то точно лучше не будет. Анне тоже: она ведь не любит Кериана. Не любит! Получается, что лучше будет только Стоуну. Так какого черта?..
- Что ты орешь? - раздался сонный голос Ника.
- Я что, вслух? Извини.
- Совсем сдурел, - проворчал Ник. - Что там у тебя какого черта?
- Лозовский, - Рик вскочил и подбежал к решетке. Он будто вырвался из тяжелого, похмельного сна. - Я не уйду отсюда. По крайней мере, пока Анна сама этого не захочет.
- Ну наконец-то додумался! Поздравляю. И да, я с тобой. Не люблю, знаешь ли, когда за меня решают.

Ник уговорил Рика попытаться поспать хоть немного: здесь и сейчас они все равно ничего сделать не смогут. А когда их отсюда выведут, они попробуют сбежать. Глупо, конечно, но других вариантов, скорее всего, нет. Рик добросовестно приготовился ко сну: взбил тощую подушку, лег на бок, закрыл глаза и принялся считать, чтобы занять мысли чем-то монотонным и нейтральным. На третьей тысяче он понял, что храп Ника сбивает его со счета. Рику решительно не спалось. Он даже позавидовал Нику, хотя и понимал, что его крепкий сон - не признак здорового пофигизма, а побочный эффект от большой дозы снотворного. Рик старался думать о предстоящем побеге, но думалось только об Анне. От мысли о том, что он может больше никогда ее не увидеть, холодели руки и ноги, замедлялось биение сердца. Потом накатывала злость на Максимилиана, кровь пульсировала в висках, бросало в жар, и так раз за разом по кругу - жар, холод, жар... Во время очередной фазы "холода" до Рика донесся неясный отдаленный звук, напоминающий звон металла. Рик замер и прислушался. Скрежетал замок, звенела связка ключей. На минуту подземелье вновь погрузилось в тишину, а затем послышались звуки шагов - босые ноги ступали по гладким камням.
Красномордый подошел к решетке. "Уже рассвет? - отрешенно подумал Рик. - Это за нами? Как быстро пролетела ночь!"
Монстр отпер и раскрыл настежь камеру Ника. Затем подошел к двери Рика. Отпер. Распахнул. И... ушел! Развернулся и зашагал прочь, даже не взглянув на заключенных. И что им теперь делать с этой нежданной свободой?
- Торн, ты спишь? - негромко окликнул Ник.
- Ни в одном глазу!
- Что происходит?
- Спроси что полегче!
- Мы можем выйти?
- Эмм... думаю, да. Но куда нам идти?
- Куда, куда. Мы ведь собирались бежать.
- А если это ловушка? Может быть, нас хотят спровоцировать на бегство, чтобы со спокойной совестью прибить и продемонстрировать Анне наши трупы?
- Об этом я не подумал. Но... слишком топорная провокация.
Посовещавшись, друзья решили не спешить и дождаться, когда за ними придут. Они не сомневались, что рано или поздно это произойдет. Рик быстро и тихо перебежал в камеру Ника: в случае потасовки вдвоем они смогут больше, чем поодиночке. Ждать долго не пришлось. Вскоре со стороны лестницы вновь послышались шаги, и черная тень на секунду загородила слабый свет фонаря.
- Выходите, быстро! - по-дарийски произнес вошедший. Голос был так тих, что невозможно было определить, принадлежит он мужчине или женщине.
- Вы кто? - требовательно спросил Ник.
- Не узнал? - голос зазвучал чуть громче.
- Ланока! - воскликнул Ник. - Ты как сюда попала? Что происходит?
- Тише, прошу! И быстрее! У нас мало времени. Все вопросы потом.

Ник и Рик следом за Ланокой поднялись по лестнице и оказались в широком, отделанном белыми панелями коридоре. Яркий свет, будто острый нож, резанул по глазам. Силуэт идущей впереди Ланоки истончился и потерял четкость. Навстречу прошел небольшой отряд королевской стражи. У выхода из подземелья неподвижно лежал Красный. Рядом валялась связка ключей.
- Он мертв? - спросил Ник, с опаской косясь на распластавшегося гиганта.
- Спит. Не отставать!
Ланока говорила мало и кратко, с нездоровым придыханием, как астматик. Ник поравнялся с ней и посмотрел в лицо. Она выглядела утомленной и будто постаревшей, алые губы стали серыми, темные тени залегли под глазами.
- Что с тобой? Ты больна?
- Нет, это пройдет. Идите вперед! Я догоню.
Ланока прислонилась к стене и прикрыла глаза. Она вдыхала воздух короткими резкими глотками, грудь вздымалась и опадала, будто она пробежала марафон.
- Я сейчас. Идите же! Мы не можем упустить Максимилиана!
- Знать бы, где его искать, - озадаченно поскреб небритый подбородок Рик.
- Да что с тобой такое? - заволновался Ник.
Парни обступили Ланоку, не зная, чем ей помочь, и неловко переминаясь с ноги на ногу.
- Ланока, где ты застряла? - раздался за их спинами голос Даниэля Стоуна.
- Ей плохо, - бросил через плечо Ник.
- Между прочим, это из-за вас, - с досадой ответил Даниэль. - Ланока, я же тебе говорил: сначала берем Макса, затем освобождаем пленных. Ты же все силы истратила на то, чтобы усыпить этих уродов!
- Извините, - буркнула стажер и потерла пальцами виски.

Рик, Ник и Даниэль заходили в каждую дверь. В некоторых помещениях они видели удивительные, а порой и пугающие вещи. Горилла с черными складчатыми крыльями висела вниз головой, нижними конечностями держась за привязанную к потолку перекладину. Она с философским спокойствием посмотрела на людей и отвернулась. В огромном аквариуме плавали существа размером с ладонь, похожие на рыб с одним большим глазом вместо головы. Крылатые волк и волчица с человечьими глазами подошли к решетке и принюхались к чужим запахам. Волчица была на сносях.
Даниэлю приходилось поторапливать своих спутников, чтобы они не задерживались у клеток и аквариумов. Он в очередной раз напомнил, что это не зоопарк и в данный момент они ищут преступников.
- Если бы мы так ловили преступников, они бы нас перестреляли, как цыплят, - заметил Рик.
- Не нравятся мои методы - примените свои, кто вам мешает? - огрызнулся Стоун.
Двое стражников привели заспанного Курта Вайсмюллера. Он был одет в шелковый халат, трясся от страха, но держался, насколько позволяли обстоятельства, с достоинством.
- Господа, что здесь происходит? - вопрошал доктор, обводя взглядом присутствующих.
- Где мой брат? - задал встречный вопрос Даниэль Стоун.
- Где Анна? - встрял Рик.
- И где этот задохлик Кериан? - добавил Ник.
- Это что, допрос? - осведомился Вайсмюллер. - Я требую адвоката.
- Да я... - рванулся было к нему Рик, но Даниэль встал между ним и доктором.
- Будет вам адвокат, - сквозь стиснутые зубы прорычал Стоун. - Вот поймаем моего братца, тогда и будет.
- Кого я вижу, - вдруг ласково запел по-дарийски доктор. - Ланока! Девочка моя, дочка!
- Я вам не дочка, - сурово отчеканила Ланока. - Даже если бы от меня что-то зависело, я бы и пальцем не пошевелила, чтобы вас защитить.
- А ведь если бы не я... - хотел пристыдить ее Вайсмюллер, но Ланока грубо перебила его:
- Если бы не вы, я бы сейчас не мучилась мигренью.
- Тебя вообще бы не было, - проворчал доктор.
- Именно, - согласилась Ланока.

Вайсмюллер потребовал конфиденциальности и привел Даниэля в один из своих рабочих кабинетов. Там он поведал, что знал, о планах Максимилиана и о том, какая роль в них отведена королевской дочери.
- Где базируются его войска? - выслушав, спросил Даниэль.
- Понятия не имею. Я вообще не знал об их существовании!
- Ложь.
- Истинная правда! - в голосе доктора вибрировал страх. - Да и нужны ли они, если все сложится так, как задумано? Ее Высочество выйдет замуж за союзника Максимилиана, и власть легко и - главное - бескровно перейдет в его руки.
- Вот именно, если... Я слишком хорошо знаю своего брата и больше чем уверен, что он подготовил запасной вариант. Может быть, даже не один. Кстати, кто его союзник? Вы его знаете?
- Н-нет... Честное благородное слово! Он даже имени этого человека при мне не называл.
- Ох, хотел бы я вам верить, доктор! - протяжно вздохнул Даниэль. - Но связавшись с моим братом, вы ступили на скользкий путь. Он мог запугать вас. Теперь вы под моей защитой, и помощь в расследовании может существенно облегчить ваше наказание.
- Как наказание? За что? - истерично взвизгнул Вайсмюллер.
- За участие в заговоре с целью свержения действующей власти, - сверля доктора немигающим взглядом, четко выговаривая каждое слово, произнес Даниэль. - Итак, попробуем еще раз. Назовите мне имя жениха Ее Высочества и место дислокации войск.
- Даниэль! - Ланока без стука ворвалась в кабинет. - Мы нашли Максимилиана, но задержать не успели. Он ушел через портал.
- Черт! - зарычал Стоун, роясь в карманах. - Где Лозовский и Торн? Вечно путаются под ногами, а когда нужны - не дозовешься!
- Ищут Ее Высочество.
- Стражу сюда, быстро! - Даниэль наконец извлек браслет и медальон. Оставив доктора под присмотром четверых стражников, глава дарийской разведки и его стажер шагнули в портал.

Даниэль и Ланока оказались в спальне Максимилиана в королевском замке. Царивший здесь беспорядок наводил на мысль о поспешных сборах. Шкафы были открыты, ящики выдвинуты, одежда и личные вещи разбросаны. Под потолок взвивались остатки белесого облачка - все, что осталось от закрывшегося несколько секунд назад портала.
- Опоздали, - ахнула Ланока.
- Догоним, - подбодрил ее Даниэль.

Проснувшись, Анна некоторое время лежала с закрытыми глазами. Не хотелось вставать, не хотелось начинать этот день. Накануне вечером Кериан и Максимилиан звали ее отметить удачную сделку, но Анна ответила, что ей этот позор впору не отмечать, а оплакивать. Она думала, что не сможет уснуть, ходила по камере, прокручивая в мыслях то договор с Максом, то последнюю встречу с Риком и Ником. Но стоило только присесть на нары, как голова неудержимо потянулась к подушке, и через минуту сон сковал тело. Тело, но не мысли. Утром Анна поняла, что даже во сне продолжала неоконченные диалоги.

Тишина стояла такая, что казалось, можно услышать, как кровь течет по венам. Ни звука не пробивалось ни из-за двери, ни в высокое светлое оконце. Пожалуй, слишком светлое для рассвета. Анна села и потерла кулаками глаза, в недоумении глядя в болезненно-серый, набухший дождем кусочек неба. В чем дело, почему ее не разбудили? Ведь сегодня она должна была навсегда проститься с друзьями. Максимилиан, мерзавец! Разве можно было ему верить? Неужели он уже отправил ребят домой? Или все еще хуже? Анна вскочила с нар и принялась колотить в дверь поочередно то кулаками, то ногами.
- Откройте! Немедленно выпустите меня! - кричала она. - Гады, черти! Откройте же!
Анна затихла и прислушалась. Коридоры за дверью отозвались мертвым безмолвием. Никто не поспешил не то что выпустить узницу, но даже поинтересоваться, что ей нужно. Анна предполагала, что кабинет доктора находится где-то рядом с ее камерой: ведь когда она пришла в себя после похищения, то очень хорошо слышала разговор Макса и Вайсмюллера. Хотя, скорее всего, тогда дверь была открыта. Но ночами до Анны доносились тяжелые шаги красномордых и иногда - реплики и команды доктора. Поэтому и тишина за дверью, и отсутствие реакции на поднятый ею шум наводили на нехорошие мысли. Где все? Почему так тихо? А если ее заперли здесь навсегда? Она умрет от голода, и никто никогда об этом не узнает? От этих размышлений заурчало в животе. Анне вдруг живо представилось, что снаружи ее дверь замурована. Новенькие кирпичи, как солдатики, выстроились ровными рядами, подсыхает свежий цемент. Глупость, конечно, но с коварного Макса Стоуна и не такое станется. "Что ты выдумываешь? Прекрати панику! - приказала себе Анна. - И приведи себя в порядок! Хотя бы оденься для начала!"
Анна перебрала свой скудный запас одежды, сложенный стопкой в изножье нар. В то дивное утро, когда она проснулась в объятиях Рика, первое, что попалось под руку - поношенные джинсы и жакет Рены. Этот жакет приглянулся Анне еще во время конных прогулок по окрестностям королевского замка. Янтарно-рыжий, с отделанными мехом манжетами и воротником-стойкой, расшитый золотыми нитями и черными бусинками, он сидел на ней как влитой. Каждый раз, надевая жакет, Анна мысленно подбирала к нему подходящие вещи из своего домашнего гардероба. Самым удачным ансамблем она считала плиссированную юбку-миди и замшевые сапоги на каблуках. К этому образу еще перчатки и шляпу - и модельной походкой по осеннему городу! Под руку с Риком. Они прогулялись бы по парку, зашли в кофейню, сели за столик у окна и в ожидании заказа смотрели друг на друга, молчали и улыбались. Рик взял бы ее озябшие руки в свои большие теплые ладони... Но хватит мечтать. Жакет, конечно, хорош, но джинсы, почти бессменные спутники Анны в долгом пути по дорогам Дариоса, истрепались напрочь. Да и футболка с тех пор, как она здесь оказалась, служила вместо пижамы. Будущая королева не может позволить себе такой неопрятный вид. Остается вчерашнее платье. Очень красивое и очень неудобное. Тяжелое, скользкое, шуршащее и быстро мнущееся. Ворот душит, подмышками жмет. Но все равно лучше, чем драные джинсы и несвежая футболка.

Освещенный яркими электрическими огнями город испугал Ланоку. Промчавшийся мимо автомобиль заставил ее с визгом отскочить в сторону.
- Возьми себя в руки, - шикнул Даниэль, - ведешь себя как дикарка.
Ланока хватала воздух, будто рыба, выброшенная штормом на берег, и озиралась по сторонам. На другой стороне дороги она заметила мелькнувшую в толпе зеленую куртку Максимилиана.
- Вон он! - Ланока потянула Даниэля за руку, но тот снова остановил ее:
- Бестолочь! Под машину попадешь!
Будто в подтверждение его слов, водитель резко затормозившего микроавтобуса нажал на клаксон. От этого звука Ланока вздрогнула и вцепилась в рукав сюртука Даниэля. Промозглый осенний вечер слепил неоновыми вывесками, глушил шумом машин и назойливыми призывами звуковой рекламы, отравлял выхлопными газами. От незнакомых тяжелых запахов кружилась голова, окрики Даниэля действовали угнетающе. Но Ланока не смела поддаться ни слабости, ни раздражению.
Макс умело петлял среди знакомых улиц и переулков, всегда оказываясь на шаг впереди. Он сливался с людским потоком, перебегал дорогу за долю секунды до переключения светофора, нырял в проходные дворы. Когда Даниэль и Ланока пробежали за ним через весь первый этаж торгового центра, Макс свернул на нижний уровень и забежал в туалет.
На глазах удивленных и смущенных посетителей молодая женщина в длинном шелковом платье, придержав подол, выбила ногой дверь кабинки, но там уже никого не было. Впрочем, и стены тоже не было. Там была пустыня. Женщина и седой мужчина в бархатном сюртуке с галунами ворвались в песчано-желтую картинку, а еще через несколько секунд отделанная белой плиткой стена туалета вернулась на свое место.
- Нашли где кино снимать, - покачал головой тучный мужчина в пальто и шляпе. - Артисты!
- А камера где? - заозирался юноша в бейсболке козырьком назад. Кроме сломанной двери, ничто не напоминало о странном происшествии.

- Сколько этажей мы уже обыскали? - Ник едва успевал за Риком. - Торн, да притормози ты. Дай дух перевести.
Друзья остановились на лестничной площадке с узким окном от пола до потолка. Сквозь грязноватое стекло на них равнодушно смотрело пасмурное утро. Мелкий холодный дождь пылью оседал на небольшой двор, окруженный с трех сторон серыми каменными стенами, а с четвертой - высоким решетчатым забором.
- Передохнули - и хватит, - скомандовал Рик. - Вперед!
- Я уже с ног валюсь, - вздохнул Ник. - Вот ведь док, вроде бы умный мужик, а до лифта не додумался.
Рик и Ник шли по пустому коридору, дергали все двери подряд и уже не надеялись найти здесь кого-нибудь, когда одна из дверей вдруг отозвалась резким дробным стуком.
- Ник, там кто-то есть! - Рик подбежал к ожившей двери. - Эй, кто там? Анна?
- Выпустите меня! - потребовала заключенная.
- Сейчас, сейчас, - засуетился Рик. - Не волнуйся, мы тебя вытащим.
- Рик? Это правда ты?
- Он, он! - подтвердил Ник. - Привет, Анна!

Плоская, как ладонь, пустыня казалась мертвой. Цепочка человечьих следов на песке вела прямо на восток, навстречу восходящему солнцу. Солнце жгло глаза, ноги вязли в песке, но Ланока и Даниэль упорно шли по следу. Фигура Макса на фоне огненного неба казалась тонкой и зыбкой. Он двигался к ближайшей дюне, чтобы укрыться в ее тени. Расстояние между братьями не увеличивалось, но и не сокращалось. Никто из них не мог идти быстрее. Макс скрылся за серповидным краем дюны. Когда преследователи почти настигли его, портал закрылся перед ними. Холодный ветер и брызги дали секундное облегчение. Даниэль, чертыхаясь, достал браслет и медальон.
- Держись, Ланока. Он не должен уйти от нас.

Над океаном, не умолкая, выл ветер. Мелкий снег завивался у ног поземкой. Макс Стоун быстро удалялся от облачного ореола портала.
- Макс! Именем короля, остановись! - крикнул Даниэль. Максимилиан не обернулся.
Ланока, одетая в платье и шерстяную накидку, быстро продрогла на ледяном ветру, но старалась не отставать от наставника ни на шаг. Даниэль же, несмотря ни на что, шел вперед. Его силы были на исходе, но и Макс тоже едва переставлял ноги. Он оступился, упал, но быстро поднялся. Этих нескольких секунд его преследователям хватило, чтобы сократить дистанцию. Когда Даниэлю осталось сделать небольшой рывок, чтобы схватить Макса, тот внезапно исчез из виду. Даниэль остановился и огляделся вокруг. Он смахнул с лица капли растаявшего снега, шагнул вперед и увидел брата, скользящего вниз по склону. Ланока, преодолев оцепенение, подбежала к Даниэлю.
- Где он?
- Черт, не догоним, - сокрушенно махнул рукой Даниэль. Ланока с укором посмотрела на него и небольшими осторожными шажками, ставя стопы боком, принялась спускаться. Даниэль последовал ее примеру. Макс достиг дна расщелины, поднялся на ноги, широко улыбнулся своим преследователям и приготовился открыть портал. В его левой руке был браслет, а в правой... а в правой - лишь разорванная цепочка!
- Стой, Макс! - кричал Даниэль. - Лучше сдайся!

Максимилиан старался залезть мокрой от снега рукой в карман, одновременно оглядываясь вокруг. Рука раз за разом проскальзывала мимо кармана. Может быть, цепочка порвалась при спуске - и тогда с медальоном можно проститься навеки. А может, проклятая побрякушка зацепилась за подкладку кармана, и Макс дернул ее слишком резко. В этом случае оставалось надеяться, что ткань оказалась достаточно прочной.
Ланока набросилась на Максимилиана, повалила лицом в снег, одновременно вырывая из руки браслет. Она была моложе и сильнее, но противник не собирался сдаваться. Не выпуская браслета, Макс выкручивался, отбивался свободной рукой и головой, и ему наконец удалось сбросить Ланоку. Он откатился в сторону, встал на колени, но Даниэль не дал ему подняться. Удар ногой в грудь свалил Макса. Браслет, постукивая по выступающим из-под тонкого слоя снега камням, покатился куда-то вниз.
- Ты что... - выдохнул он.
- А ты? Может быть, расскажешь, почему ты хотел меня отравить?

Даниэль, налонившись и уперев руки в колени, смотрел на лежащего у ног брата и чувствовал себя так, будто не он, а его ударили, и не Макс, а он сам только что задыхался и корчился на припорошенной снегом земле. Вина Макса не вызывала сомнений, но... но кто бы знал, как непросто сказать это родному брату!
- Ты ничего не докажешь, - просипел Максимилиан.
- Я докажу, - вступила в спор Ланока.
- Нет! Ты не сможешь, - Макс все еще тяжело дышал, но голос уже обрел необходимую твердость. Ему хоть и с трудом, но все же удалось принять сидячее положение, из которого оправдания звучали не столь жалко.
- Смогу, - спокойно возразила Ланока. - Мой покойный муж меня многому научил. Я знаю травы жизни и травы смерти, я видела, как они действуют.
- Таким образом, - добавил Даниэль, - мы можем доказать, что ты отравил еще и нескольких пленных, захваченных при осаде Кешми, и распутать весь клубок твоего предательства.
- Я не предатель! - Максимилиан попытался встать на ноги, но Ланока надавила руками на плечи, заставив сесть на место. - Я хотел лучшей доли для Дариоса.
- Ты хотел свержения действующей власти, - уточнил Даниэль.
- Ты служишь королю, а я королевству, - развел руками Макс, заставив Ланоку вновь нажать на него. - Да пусти ты, холодно же на земле сидеть!
Ланока не убрала рук, она стояла над ним, глядя в макушку, будто в задумчивости. Максимилиан потер виски, как при мигрени, свел брови, по лицу прошла болезненная судорога. Потом взгляд его прояснился, и он заговорил - сначала спокойно и чуть насмешливо, в своей обычной манере, затем все быстрее, словно слишком долго ждал возможности выговориться и боялся, что его прервут.
- Да, я служу королевству. Я знаю, как сделать его могущественным. И я уже почти достиг цели! И если бы не ты и твое чудовище, через два-три года Дариос стал бы самым сильным и прогрессивным государством этого мира!
- И это ты говоришь теперь, когда Королевство окрепло после долгой войны, рассчиталось с внешними долгами? - спросил Даниэль, но Максимилиан жестом велел не перебивать.
- Да, со стороны Дариос выглядит неплохо, но что творится за парадным фасадом? Казна разворована, королева купается в роскоши, губернаторы мнят себя королями вверенных им областей, на дорогах орудуют шайки разбойников! И если король этого не видит или не хочет знать, то такого короля надо менять! Ардерин стар и слаб.
- Что ты несешь? Макс, он моложе нас с тобой на два года! Конечно, в стране не все гладко, но, как ты верно заметил...
- Молчи! Покрывая воров, ты сам становишься вором! И только я, человек с незапятнанной совестью, могу спасти страну.
С изобличения пороков Максимилиан перешел к своим планам по захвату власти, не забывая называть всех своих сообщников и единомышленников. Саймила занимала среди них далеко не первое место. Даниэль больше не перебивал и лишь озадаченно смотрел то на сидящего на земле брата с покрасневшим носом и горящими глазами, то на Ланоку, нависшую над ним подобно богине правосудия, с побледневшим лицом и закрытыми глазами. Казалось, она держалась на ногах только потому, что опиралась на плечи Максимилиана.
- Когда я понял, что мой план с Анной провалился, я решил вернуть Рену. Несмотря на то, что времени на подготовку к нападению на Кешми было мало, похищение Рены было разыграно как по нотам! И если бы не эти тупые полицейские...
- Но как бы ты заставил Кериана жениться на беременной и замужней Рене? - вновь не выдержал Даниэль. Максимилиан расхохотался:
- Этот самовлюбленный дурачок женился бы хоть на охотничьей собаке Его Величества, если бы это гарантировало ему трон!
Максимилиан замолчал так резко, будто его отключили. Он зажмурился и помотал головой. Руки, держащие его, ослабли. Ланока пошатнулась, не удержалась на ногах и упала на землю рядом с ним. У нее не осталось сил удерживать Максимилиана своей волей. Тот быстро вскочил на ноги.
- Ну что, брат, теперь мы на равных! Посмотрим, чего ты стоишь без своей дохлой ведьмы!
Министр дарийской разведки и личный поверенный Его Величества сцепились, как мальчишки. Две напряжённые фигуры, два одинаково сосредоточенных лица, две пары одинаковых глаз, следящих друг за другом, выискивающих малейшую ошибку. В детстве в их драках почти всегда побеждал Даниэль, более собранный и уравновешенный. В этот раз тактика Даниэля была сметена напором Макса. Сделав ложный выпад, Макс поймал брата в захват и повалил наземь. Даниэль попытался сгруппироваться и откатиться в сторону, чтобы выиграть хоть несколько секунд, но Макс не дал ему этого времени и остервенело бил ногами, пока тот не прекратил сопротивление. Вскоре только вой ледяного ветра мог спорить с Максимилианом Стоуном. Макс хотел обыскать брата, забрать браслет и медальон, оставить проигравших замерзать на берегу океана. Но его спугнул стон Даниэля. Максимилиан побежал туда, куда покатился браслет, и довольно быстро отыскал его. Медальон, как он и надеялся, застрял в подкладке кармана.

- Даниэль, очнитесь! Прошу вас! - Ланока обтирала лицо начальника горсткой снега, собранной с подветренной стороны валуна. Снежный комок таял, а набрать нового было негде: ветер выдувал снежинки, не давая задерживаться на промезших камнях. - Даниэль! Нам надо выбираться отсюда. Здесь очень холодо! Даниэль! Даниэль!
Ланока окоченела и была близка к отчаянию. Пальцы не гнулись, ноги онемели. Голова раскалывалась. Сколько прошло времени, прежде чем Даниэль открыл глаза? Несколько часов или две минуты? От холода и боли Ланока плохо соображала.
- Какой был ореол? - проговорил Даниэль. Разбитые губы делали речь невнятной и глухой, как бормотание пьяницы.
- Что?
- Портал каким цветом светился?
- А... красным.

В этом мире все горело, стреляло и взрывалось, но здесь было намного теплее - середина осени. Черный остов сожженой церквушки да низвергнутый с пьедестала гипсовый памятник напротив приземистого здания с заколоченными окнами не оставляли сомнений, в какое место и время сбежал Максимилиан. Даниэль и Ланока выглядывали из-за обгорелого куска стены, оставшегося от разрушенного дома. Мимо прогрохотал танк со свастикой на боку.
- Точно красным? - перекрикивая шум боя, спросил Даниэль. Ланока согласно кивнула и закрыла уши ладонями, втянув голову в плечи. И тут Даниэль увидел брата. Тот лежал неподалеку на взрыхленной танками земле, и из уголка губ стекал ручеек крови. В открытых глазах отражались клочки дыма.

Анна устроилась на полу, прижавшись ухом к двери. С другой стороны сидел выбившийся из сил Рик.
- Подожди немного, - уговаривал он, - сейчас немного передохнем и высадим эту дверь. Кто же знал, что она такая прочная?
- Рик, - шмыгнула носом Анна, - ты вправду меня простил?
- А ты меня?
- А мне не за что тебя прощать.
- Я наговорил тебе всякого.
- Я заслужила.
- Перестань. Я не должен был...
- Я все жду, когда вы через дверь целоваться начнете, - раздался насмешливый голос Ника. - Торн, соберись. Давай попробуем еще. Анна, отойди от двери.
- Удачи, ребята! - Анна встала с пола и уселась на нары. Раздался мощный удар. За ним второй, третий. Дверь содрогалась и трещала, но не поддавалась. И вдруг все стихло.
- В чем дело? - Анна вновь подбежала к двери. - Ответьте! Вы где?
- Валим отсюда! - услышала она голос Ника.
- Но как же Анна? - возразил Рик.
- Дурак, им нужны мы!
- Что происходит? - повторила Анна.
- Мы не оставим тебя, - начал Рик, но Ник перебил его:
- Здесь Красные!
- Бегите же, чего вы ждете?! - крикнула Анна.

Двое красномордых из глубины коридора вразвалочку приближались к Нику и Рику. Рик смотрел на несокрушимую дверь, пока Ник не схватил его за руку и не потащил к лестнице. Но звуки шагов снизу заставили их остановиться.
- Мы попали, - выдохнул Ник.
- Давай прорываться, - предложил Рик. - На лестнице у нас больше шансов.
В следующий момент резкий окрик заставил монстров остановиться. Со стороны лестницы шли люди. Доктор Вайсмюллер, конвоируемый стражниками, а следом Ланока и Даниэль Стоун, побитые и потрепанные, как двое бродяг.
- Пит, Сет! Вниз, быстро! - приказал доктор. - В клетки!
Огромные монстры, будто цирковые собачки, послушно засеменили к лестнице.
- Я так боялась, что не успею, - Ланока посмотрела на Ника и быстро отвела взгляд. - Они же не могли спать бесконечно!
- Ты снова спасла нас, - развел руками Ник.
Доктор открыл дверь и выпустил Анну. В ту же секунду она оказалась в объятиях Рика:
- Рик, не отдавай меня им!
- Не отдам, - он с вызовом посмотрел на Вайсмюллера.
Доктор выглядел жалко. Бессонная ночь, страх за свою дальнейшую жизнь и жизни своих подопечных превратили его из энергичного, улыбчивого пожилого человека в дряхлого старика с затравленным взглядом.
- Ваше Высочество, вам больше ничто не угрожает, - Ланока старалась сохранять серьезность, но получалось плохо. - Все позади, Анна.
- А Максимилиан?
- Его нет, - коротко вздохнула Ланока и урадкой посмотрела на Даниэля. Тот стоял рядом, не поднимая глаз.
- В смысле? - не успокоилась Анна. - А где он?
- Погиб, - сдавленно произнес Даниэль. - Мы не смогли его задержать.
- Сожалею, - Анна подошла к нему, сжала холодную безвольную руку. - Ну хорошо... то есть, конечно, не хорошо, но... а Кериан?
- Этот-то от нас не уйдет, - глаза Ланоки сверкнули охотничьим азартом. - Думаю, он еще не понял, что ему больше не на что рассчитывать.
- Не думай за других, думай за себя, - напомнил Даниэль. - Сколько раз тебе говорить?
- Извините. Я лишь стараюсь просчитывать действия противника, как вы учили.
- Я не учил тебя недооценивать врага.
Анна переводила взгляд с Ланоки на Даниэля, и до нее медленно доходила непоправимость случившегося. Максимилиана нет в живых, а значит...
- Значит, мы навсегда застряли в этом вашем Дариосе? - голос сел, и вопрос повис в воздухе, никем, кроме Рика, не услышанный. Анна крепко сжала его руку и, получив таким образом немного смелости, повторила вопрос громче.
- Не приставай, - Ланока с упреком посмотрела на нее, - у человека горе, а ты тут...
- Нет, совсем не обязательно. Мой брат кое-что передал для вас, - Стоун протянул Анне браслет и медальон.
- Мой медальон! - ахнула Анна и недоверчиво уточнила: - Так мы можем вернуться домой прямо сейчас? - сердце, секунду назад готовое остановиться, забилось с новой силой, быстро и радостно.
- Конечно, можете, вы теперь свободны. Но я попросил бы вас остаться ненадолго и помочь мне в расследовании заговора. - Глядя на Анну, сникшую на слове "но", Даниэль улыбнулся тепло и грустно. - Понимаю, сколько всего вам довелось здесь пережить. Обещаю сделать все возможное, чтобы покончить с этим делом как можно скорее.
Анна посмотрела на Рика, затем на Ника, ища поддержки. Друзья переглянулись, и Рик выразительно скосил глаза на Ланоку. Ник проследил за его многозначительным кривлянием и поймал тот момент, когда Ланока, прежде чем смущенно опустить голову, на миг задержала на нем взгляд.
- Это еще что за эпидемия косоглазия? - нахмурился Стоун. Анна тоже внимательно посмотрела на Ника. Тот смутился:
- А что вы все на меня так смотрите? Чуть что, так Лозовский!
- Вы, господин Лозовский, прирождённый провокатор, - Стоун посмотрел на него придирчиво и одобрительно, как на выбранный товар. - Там, где вы, постоянно что-то происходит, а когда дело доходит до разбора, убедительно играете святого. Очень интересный талант, очень!
- Ну знаете, - вспыхнул Ник, - провокатором меня еще никто не называл. Я вообще-то полицейский!

Глава 39

Такого большого количества высокопоставленных гостей не помнили даже старожилы Кешми. Недавний визит Его Величества не в счет: король приезжал без предупреждения и почти без свиты, поэтому хлопоты приготовлений миновали хозяев замка. Теперь Рена даже жалела, что не рискнула идти через портал: в этом случае принимающей стороной стали бы ее родители. Боязнь порталов передалась ей от мужа. Мнительный Пангор неизвестно с чего решил, что такой способ перемещения может навредить их будущему ребенку. Впрочем, так же, как и традиционный, конный. Вот и вышло, что на время следствия все поселились в Кешми: Анна, Рик, Ник, Кериан, король, королева, их слуги, а также свидетели и подозреваемые из числа придворных. Строго говоря, в присутствии Их Величеств необходимости не было, но провести время с дочерьми они решили сами, тем самым невольно добавив им забот. А вот Кериана пришлось не только пригласить, но и поуговаривать, иначе он отказывался верить, что чуть не женился на близняшке.
- Вы, господин Стоун, из меня дурака не делайте! - кипятился Кериан. - Знаю я ваши методы дознания. Сплошная ложь! И ладно еще, если бы дело касалось только меня - так нет же, вы готовы оболгать даже королевскую семью. Когда такое было, чтобы королевы рожали двойню?!
Когда ему предъявили сразу двух принцесс - дерзкую, смешливую Анну и холеную аристократку Рену с заметно округлившимся животом - бедняга лишился дара речи. С минуту он решал, что эффектнее - поскандалить или упасть в обморок. При первых же аккордах скандала Рена начала неинтеллигетно хихикать, а Анна даже не попыталась скрыть зевоту. Спектакль с треском провалился, и Кериану ничего больше не осталось, как рассказать Даниэлю все.
- Жаль, что вы знаете так мало, - с сожалением развел руками Даниэль. - Вас, господин Кериан, даже обвинить-то не в чем! В самом деле, виноват ли человек в том, что хотел выгодно жениться?
- Так я свободен? - обрадовался было Кериан.
- Увы, нет, - осадил его Даниэль. - Заговор - это, знаете ли, не шутка.

Намного больше интересных фактов сообщил Курт Вайсмюллер. Воистину великий ученый, талантливый врачеватель, автор множества полезных для королевства изобретений, он слишком мало интересовался тем, в чьи руки попадают результаты его трудов. Так и вышло, что вместо наград и благодарностей его ждало пожизненное заключение. Но даже отвечая перед законом, доктор не оправдывался, не старался вызвать жалость - нет, он будто выступал перед многочисленной аудиторией в университете. Каждый раз, когда намечался допрос Вайсмюллера, Анна упрашивала Даниэля позволить ей и Рику послушать. Ник, согласившийся помогать Даниэлю по просьбе Ланоки, держал друзей в курсе дела.

- Четыре месяца ваш папаша Гордон Стоун изучал мои работы, в то же время приглядываясь, прощупывая, проверяя меня на благонадежность. Он думал, что я ничего этого не вижу. Но я для него, по сути, был темной лошадкой, поэтому не мешал старику выполнять свою работу. Наконец, убедившись, что я - достойный сын своего отца, он представил меня королю. Я принес клятву верности Дариосу, принял дарийское подданство и приступил к работе.
Первым делом я вместе с тремя десятками помощников отправился в мир Ледникового периода за яйцами динозавров. Наша экспедиция собрала около семи сотен экземпляров и переправила их в пустыню, которая стала для них естественным инкубатором. К сожалению, а может быть, к счастью, только из половины яиц вылупились детеныши. Еще треть погибла в младенчестве из-за недостатка питания. Выживший молодняк мы переселили в южные леса Дариоса, область с мягким климатом и обилием пищи как для травоядных, так и для плотоядных видов. Впрочем, в наших же интересах было как можно дольше скрывать от динозавров тот факт, что можно есть себе подобных: иначе бы они быстренько друг дружку перебили и даже на йоту не приблизились к великому предназначению, ради которого мы так боролись за их юные жизни. С помощью сильнодействующих препаратов нам удавалось какое-то время усмирять их агрессию, но самых кровожадных все же пришлось изолировать. Они-то и стали первыми прототипами драконов. Мы скрещивали разные виды, крылатых и бескрылых, хищных и миролюбивых, добавляли гены современных птиц и животных. И наконец нам удалось добиться устойчивых видовых признаков. Затем первые драконы смогли самостоятельно дать жизнь следующему поколению. Это был самый главный успех в моей жизни!
- Да, продажа драконов Саймиле - бесспорно, успешная сделка! - не удержался от колкости Даниэль.
- Это не моя идея! - замахал руками ученый. - Это придумал ваш брат!
- У меня другие сведения, - вернув себе прежнюю невозмутимость, возразил Даниэль. - Макс хотел купить драконов для себя. Так что же между вами произошло, что вы отдали на сторону достояние Дариоса? Можете не отвечать. Саймила предложила больше золота. Но не Саймила спасла вас из швейцарской психиатрической клиники для преступников, нет! Это сделал Макс. Как быстро вы забыли о благодарности! И если бы не ваш внезапный добрый поступок, если бы вы не подарили одно из яиц юному Пангору, нам бы не удалось отстоять Кешми.
- Добрый поступок? - хмыкнул Вайсмюллер. - Это был глупый поступок. Я отдал самое маленькое и безнадежное яйцо ребенку на забаву. Откуда же я мог знать, что Ромас не только вылупится, но и вырастет таким сильным, умным и преданным?
- Впрочем, мы отвлеклись. Продолжайте!

Курт Вайсмюллер поведал и об остальных своих работах, многие из которых служили королевству верой и правдой. Помимо Ланоки и ее сестер, были еще два десятка воинов, созданных по заказу Даниэля - его заменитый специальный отряд дворцовой охраны, один из первых удачных опытов доктора. Были и неудачные, о которых он говорил мало и сухо. Рассказ об антипортальных ловушках, которые на деле оказались чистой фикцией, лишь подтвердил подозрение Анны: Максимилиан все время лгал ей, не желая раскрывать все секреты взаимодействия медальона и браслета.
- Но зачем? - недоумевала Анна. - Все равно эти дурацкие железки были у него с самого начала нашего путешествия.
- Максимилиан всегда был очень осторожен, - пояснил Даниэль. - Никогда никому до конца не доверял. Если бы вам удалось завладеть браслетом и медальоном, вы могли бы сбежать от него.
- Жаль, что нам это не пришло в голову раньше, - усмехнулся Рик. Анна не оценила шутку. Она во все глаза смотрела на Вайсмюллера, слушала, боясь пропустить хоть слово. С каждым новым допросом, с каждой рассказанной историей доктор в ее глазах терял малую частицу светлого образа ученого, для которого наука - и мать, и жена, и друг, и божество. Наука была для него всего лишь инструментом для добывания денег, а деньги тратились на химер. Вайсмюллер с маниакальной настойчивостью продолжал одаривать крыльями кошек, волков, обезьян. А вот человечьи тела оказались не готовы к его дарам.
На последнем допросе, подводя итог своей блестящей исповеди, он вдруг сказал:
- Чтобы научить человека летать, недостаточно просто столкнуть его с крыши! Нужно спуститься вниз раньше, чем он расшибется в лепешку, поймать на руки, вытереть слезы, залечить раны, заставить вновь поверить в себя - и отправить обратно на крышу. Снова и снова. Снова и снова...
И опустив лицо на сложенные на столе руки, мгновено потеряв свой рафинированный профессорский лоск, Курт стал обычным дряхлым стариком.

Учитывая преклонный возраст обвиняемого, его искреннее раскаяние и ходатайство Анны, король счел возможным не заключать Курта Вайсмюллера в тюрьму. Ему позволили до суда жить в Научном замке, выделив несколько комнат и охрану. Созданиям доктора была уготована печальная участь: их всех усыпили.

- Вот так живет человек, работает, создает, достигает, - поделилась Анна с Риком своими размышлениями. - А потом вдруг оказывается, что это нужно только ему одному.
Они прогуливались вдвоем по парку. Тихо и невесомо падал снег. Надвигались ранние зимние сумерки.
- Это называется хобби, - усмехнулся Рик. - Я, например, люблю пазлы собирать. Это никому не нужно, а мне нравится.
- Ну ты сравнил, пазлы и летучие волки.
- Ты оправдываешь его? - удивился Рик. - После всего, что он сделал?
- А что он сделал? Он никого не убил, не подставил, не обманул. А то, что его детишки нас похитили - вина Макса. Если бы док не дал ему этих милых мальчиков, он нанял бы кого-нибудь другого.
- Другим пришлось бы платить.
- Ничего, не разорился бы. Это такая мелочь по сравнению с тем, что он должен был получить в случае победы.
- Слишком ты добрая, - проворчал Рик. - Теперь, когда тебе ничто не угрожает, ты готова оправдать всех на свете. А я-то помню, как мы с Лозовским долбили дверь, чтобы вытащить тебя из камеры. Плечо до сих пор болит.
- Оправдать? Я не судья. А простить - да, это в моих силах. И кстати, вытащили меня не вы, а док. Эй, ну не обижайся! Все равно ты лучший. И пазлы я тоже люблю.

Зима наступала робко, осень сопротивлялась отчаянно. Ночами мела метель, к утру Кешми утопал в сугробах, к полудню снег таял, а к закату лужи высыхали.
Анна носила яркие платья, заплетала мудреную косу. Походка ее стала неспешной и плавной, осанка приобрела недостающую, по мнению матери, величавость. Сама Анна за собой этого не замечала: ей казалось, будто исчез какой-то груз, тяжкое бремя, и плечи расправились сами собой. Глаза сияли, с губ не сходила улыбка. В ее спальне теперь все было обустроено для двоих. Слуги туда не допускались. Уборкой занималась Анна, огонь в камине разжигал Рик. Они везде были вместе, и если рука Рика не держала руку Анны, то находила себе место где-нибудь в области талии.
- Рик, ты нарочно злишь маман? - хихикала Анна, сжимая его пальцы.
- Я не самоубийца, - отвечал Рик, - но ей придется смириться с тем, что теперь ты под моей защитой.
- От кого?
- Ну мало ли! Мы ведь все еще в Дариосе. И я все еще боюсь за тебя. Наверное, никогда не перестану бояться.

Ее Величество, хоть и не одобряла связь дочери с чужемирцем, которую та и не думала скрывать, предпочитала свое частное мнение держать при себе, опасаясь ее дерзкого нрава. То, что Анна не потерпит вмешательства в свою жизнь, королева хорошо знала. Теперь Тариса даже на поддержку супруга рассчитывать не могла. Когда она жаловалась королю на недостойное поведение принцессы - с глазу на глаз, конечно же - он принимал сторону дочери и советовал вместо того, чтобы ворчать, как старуха, порадоваться за Анну и Рика. И королева сдалась, тем более что у нее появилась новая забота - Арди.

Рена помирилась с родителями, поставив лишь одно условие: они должны принять Пангора как ее супруга и члена семьи. Королева всем сердцем привязалась к маленькому Арди, баловала его, носила на руках. Рена даже начала ревновать сынишку.
- Да что ты хмуришься, - усмехался Ардерин, глядя, как жена увлеченно играет с внуком. - Пусть бабуля порадуется, а тебе все равно нельзя тяжести поднимать.
- Как ты меня назвал? - негодующе сводила брови Тариса. - Смотри, научишь ребенка этим простолюдинским словечкам. А ведь это будущий король!

У Арди появились два новых друга: Айден и Седара. Дочь Ланоки только-только научилась ходить без поддержки, и Арди на правах старшего товарища приглядывал за ней, поднимал, когда она падала, а если плакала, отдавал ей свои игрушки. Когда няньки забирали малышей на обед и сон, они дружно и громко ревели, не желая расставаться.
- Будущая королева, - хитро улыбался супруге Его Величество.

Жители Кешми давно привыкли к пролетающему в небе дракону. Все знали: Ромас теперь живет на два дома. В лесу на берегу реки поселились две драконицы. В один из дней Пангор позвал Ника, Рика и Анну в конный поход, чтобы познакомить их с подругами Ромаса. Самки сначала шипели и били хвостами оземь, выражая недовольство, но Ромас потерся мордой об их шеи, поурчал на ушко, и драконицы притихли, позволили людям подойти. Анна даже подъехала поближе к самой маленькой, с зашитым крылом. Та отпрянула, взмахнула крыльями, и лошадь Анны, испуганно заржав, отскочила в сторону.
- Осторожнее! - крикнул Пангор. - Она защищает свое потомство.
- Вот это новость! - обрадовалась Анна. - Эх, вот бы посмотреть.
- Не надо. Просто поверь мне на слово, - горделиво улыбнулся Пангор. - Семь яиц на двоих.
- Вот это да! - одобрительно кивнул Ник.
- Скоро у тебя будет самое непобедимое войско, - добавил Рик.

Любовь и гармония царили в Кешми. И только Ник ходил бледый и хмурый. Его тянуло к Ланоке будто магнитом, и сопротивляться становилось все труднее. А повиноваться своим чувствам он не мог, не имел права. Приближался день, когда он вместе с друзьями должен был отправиться домой. Как смотреть в глаза женщине, доверившей ему свое сердце? Все осложняло опрометчиво данное согласие помогать Даниэлю в расследовании. Теперь господин Стоун распоряжался Ником как своим слугой, мальчишкой на побегушках, а Ланока... а она просто была рядом, не делая попыток к сближению, но и не давая забыть о себе ни на минуту. Со стороны они выглядели как слаженная, хорошо сработавшаяся команда. На деле же Ник тихо ненавидел Даниэля и из последних сил держал дистанцию с его помощницей.
После очередного допроса Ланока попросила Ника помочь ей с протоколами. Обычно Стоун занимался бумагами сам или доверял эту работу стажеру. В тот вечер она заявила, что босс плохо выглядит и ему нужен отдых. Стоун пожал плечами, но возражать не стал.
Ник стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу, и ждал поручений. Ланока же молча, сосредоточенно раскладывала бумаги на столе в несколько стопок.
- Ланока!
- М?
- Если я тебе не нужен, может, я пойду?
- Нужен, - она так и не подняла головы. Ник следил за движениями ее рук и злился на себя из-за того, что не мог перестать пялиться на нее. Когда же он усилием воли отвлекся от мелькания белых листов, то попал, как в силки, в ее взгляд, серьезный, грустный и ласковый.
- Ник, я тебе совсем не нравлюсь?
- Эм... что? - кровь прилила к лицу, бешено застучала в висках.
- Что, что. Что ты от меня шарахаешься, как от кумейской лихорадки?
- Ланока, я... ты... ты очень красивая, умная. Нравишься, да. Но я не могу...
- Чего ты не можешь? - ехидная насмешка плохо маскировала дрожь в голосе и сбивающееся дыхание. Ланока обошла стол и остановилась перед Ником, так близко, что он чувствовал запах трав и цветов от ее волос. Одурманенный этим ароматом, Ник растерял все заранее заготовленные слова. Да, он готовился к этому разговору, неоднократно прокручивал в уме все разумные доводы, почему им не суждено быть вместе. Оказалось, что все это время он убеждал не Ланоку, а себя.
- Я не могу тебя обманывать. - Ник старался придать голосу твердости, но выходило только жалкое блеяние. - Мы оба понимаем, что скоро расстанемся. Не стоит делать того, о чем потом придется пожалеть.
- И часто ты жалеешь о ночи, проведенной с женщиной? - она придвинулась еще ближе, положила руки на плечи. - Я ценю твое благородство. Поэтому давай считать это моей прихотью.
- Прихотью? - ошалело выдохнул Ник. - И только?
- Нет, не только. Но если я скажу больше, то увижу, как сверкают твои пятки.
Негромкий, чуть сипловатый голос завораживал, щекотал где-то в груди, усыплял разум, заставлял кровь бурлить. Ник почти уже проиграл.
И в эту минуту в комнату для допросов вернулся Даниэль Стоун.
- Дайте-ка мне протоколы и поговорите спокойно. Я же вижу, что не за тем вы здесь остались. Да и сам хорош, нашел кому доверить важные документы.
Ланока и Ник с пылающими лицами стояли по разные стороны стола. Будто и не опаляло губы горячее дыхание секунду назад. Стоун посмотрел на Ланоку, потом на Ника, потом опять на Ланоку.
- Так, а что тут происходит?
Его помощники потупились и молчали, но Стоуну уже не нужны были их объяснения. Лицо его побелело, руки сжались в кулаки.
- Господин Лозовский, я больше не нуждаюсь в ваших услугах, - прошипел совсем по-змеиному Даниэль. - Завтра я отправлю вас в ваш мир. Прочь отсюда, оба! Ланока, как же сильно я в тебе ошибался!
Стажер закрыла лицо ладонями и выбежала из кабинета. Ник рванул за ней.
В коридоре было пусто, лишь где-то вдалеке затихал стук каблуков. Ник помчал на звук, свернул за угол. Зал, небольшая гостиная и выход на лестницу. Ник постоял на площадке, прислушался, повертел головой и направился наверх, к спальням. Когда все стихло, Ланока на мысочках вышла из-за портьеры и сбежала по лестнице вниз.

За ужином Стоун при всех объявил Анне и Рику о своем решении.
- Как, уже? - растерялась Анна. - Так быстро?
- Иной реакции я от вас и не ждал, Ваше Высочество, - язвительно усмехнулся Даниэль. - Вы уж пожалуйста определитесь, чего больше хотите - вернуться домой или остаться в Дариосе.
- Конечно, домой! - не раздумывая ответила Анна. - Но я надеялась, что у меня будет больше времени, чтобы проститься со всеми.
- В самом деле, - поддержал ее Пангор, - если бы вы, господин Даниэль, сообщили об этом раньше, я устроил бы празденство в честь моих друзей.
Анна благодарно кивнула ему и вдруг подумала, что так и не увидит новорожденного племянника или племянницу. Но даже это не остановит ее: ведь Абрахам ждет!
- А где Ник? - Рик посмотрел на пустующий соседний стул. - Эта новость касается и его.
- Он уже знает, - в голосе Стоуна Анне послышались нотки неприязни.
Что-то шло не так. Анна не могла понять, что именно, но поведение Даниэля Стоуна ее тревожило. Чего-то он не договаривал, что-то серьезное старался подменить неуместной торжественностью. Да и Лозовский так некстати куда-то запропастился.
Наконец, когда Анна уже хотела послать кого-нибудь на поиски, Ник изволил явиться собственной персоной. Он вошел в зал прямо с улицы, в куртке с поднятым воротником, с красным носом и тающими в растрепанных волосах снежинками. Ник обвел отрешенным взглядом всех собравшихся, пробурчал невнятные извинения и занял свое место рядом с друзьями. Куртку он снял и повесил на спинку стула только после того, как Анна дернула его за рукав.
- Где ты был? - тихо спросил Рик. - Что происходит?
Ник пропустил его вопросы мимо ушей.
- Анна, где Ланока?
- Ты не знал, что она ужинает и проводит вечера вместе с детьми? - удивилась Анна.
- Значит, сейчас она с ними?
- Ну наверное. Успокойся, отдышись и объясни толком, в чем дело.
- Ни в чем. Прошу, избавь меня от расспросов.
- Ладно, - пожала плечами Анна. - Ты в курсе, что завтра нас отправят домой?
- Да. Так уж получилось, что узнал об этом раньше вас.
Ник сидел как на иголках и не участвовал в разговорах. Впрочем, все речи так или иначе касались скорого расставания. Звучали слова благодарности, сожаления по поводу быстрого прощания, пожелания удачи. Ник быстро и без аппетита поел, еще раз извинился и, сославшись на усталость, покинул обеденный зал.

Ланока сидела у детской кроватки. Седару еле-еле удалось успокоить. Малышка никак не хотела ложиться, то прыгала и смеялась, то капризничала, плакала и раскидывала игрушки. Ланока терпеливо прибирала за ней, ласкала, уговаривала, качала на руках, и ей казалось, что эти простые материнские заботы помогут усмирить свой собственный ураган. Но дочь, будто чувствуя, что с матерью творится неладное, никак не хотела отпускать ее от себя. А за ширмой, сидя за столиком с альбомом и красками, Айден дожидался своей обещанной сказки на ночь. "Когда и он уснет, я останусь один на один со своим предательством. Да, я предала. Предала память Кристиана, пойдя на зов сердца. На зов плоти. Предательница и блудница." Стыд душил, жег, приливал жаром к щекам, отдавался дрожью в руках и ногах.
Ланока и хотела, и боялась остаться одна. Желание побыть в тишине, разобраться в себе и своих чувствах, отступало перед опасением, что Ник снова заполонит все ее мысли. Ник Лозовский. Странное имя, в нем шум чужемирного города, шелест ветвей на ветру, веснушки на белой коже. Ник. Ну вот, опять. Почему думать о нем так страшно, а не думать - так трудно?
"А ведь я ему совершенно не нужна, - эта беспощадная своей логикой мысль, как ни странно, дала некоторое облегчение. - Завтра он уйдет. Я останусь. Даже если мои чувства взаимны, даже если он не только на словах готов взять на себя заботу о чужих детях, он не останется здесь со мной, а я не пойду за ним в его непонятный мир. Мы не пойдем."

В тот далекий летний день, когда Ланока, сбежав из-под стражи, вернулась домой, Ник не впечатлил ее. Слишком большой, слишком громкий, несерьезный какой-то. По коленке хлопнул, какое нахальство! Рик заинтересовал сильнее: статный, высокий, темноволосый, чем-то похож на Кристиана. Тогда же она заметила, что оба неравнодушны к Анне. Их чувства только зарождались, и Ланока, если бы захотела, легко приворожила бы любого из них. А она хотела. Она уже давно оплакала мужа и теперь остро ощущала свое одиночество. Но связь с чужемирцами пугала. Ланока неспроста выбрала уединенную жизнь вдали от людей: мало кто знал обстоятельства смерти Криса Стоуна, а слухи ходили разные. Поэтому она привычно отгородилась от своих гостей стеной отчужденности. Им ни к чему ее проблемы, а ей неинтересны их дела. Ланоку тронула забота чужаков, но это лишь укрепило ее в намерении не принимать их помощь.
Встреча в королевском замке приятно удивила. Теперь Ланока могла получше узнать своих новых друзей. Получив указание босса ненавязчиво приглядывать за гостями, стажер много времени проводила с ними. На прогулках, на уроках, на балах она не выпускала из виду своих подопечных. Именно на балу все и началось. Ник пригласил ее на танец, а затем прогуляться по парку. Безо всякой задней мысли, разумеется. Теперь уже не вспомнить, как так получилось, что разговор зашел о ней. До сих пор у Ланоки не было ни друзей, ни желания говорить о своей жизни. Но Ник так умело и деликатно вплел в беседу нить доверительности - немного рассказал о себе, о друзьях, задал несколько необязательных к ответу вопросов. И Ланока сама не заметила, как сломала все установленные самой себе запреты и рассказала все без утайки, начиная с Дома Двадцати Сестер и заканчивая поступлением на службу в королевскую разведку. Когда закончила, испугалась и удивилась: обычно она сама проделывала такое с людьми, а тут раскололась без малейшего нажима. Но Ник выслушал ее внимательно, не перебивая, а после, пытливо глядя в глаза, спросил:
- Разведка - это, конечно, круто. И что же, ты теперь счастлива?
- Да! - не раздумывая ответила Ланока. - Я больше не боюсь, не прячусь, получаю жалование, мои дети сыты, хорошо одеты. Айден может учиться и играть вместо того, чтобы доить корову и колоть дрова. Седара вырастет образованной девушкой, а не лесной дикаркой.
- Рад за тебя. Ну а в личной жизни есть изменения?
- О чем ты говоришь? - нахмурилась Ланока. - Какая еще личная жизнь?
- Нет-нет, что ты! - обезоруживающе улыбнулся Ник. - Я не имел в виду ничего постыдного. Я лишь хотел сказать, что ты слишком рано ставишь на себе крест.
- Ставлю крест? Как это?
- А, это... идиоматическое выражение.
- Какое-какое выражение? Приличное, надеюсь?
- Образное. Неужели я дал повод так плохо обо мне думать? - шутливо возмутился Ник.
- Что оно означает?
- Как бы тебе объяснить. Перечеркиваешь свою жизнь. Крест-накрест. - Ник для наглядности нарисовал пальцем в воздухе косой крест. - Так понятно?
- Не очень. Как выглядит крест, я знаю, но при чем здесь моя жизнь?
- Ты молода, красива и вполне могла бы осчастливить какого-нибудь хорошего человека.
- Ник, я вдова с двумя детьми и к тому же невестка Даниэля Стоуна. На меня мужчины даже смотреть боятся! Так что моя жизнь уже безнадежно перечеркнута, - развела руками Ланока.
- А мне кажется, ты сама боишься кому-нибудь понравиться. Зря, Ланока, честное слово, зря! Это из-за Даниэля? Сколько должно пройти лет, чтобы ты начала жить, не оглядываясь на него? Это твоя жизнь, а не его! Ты можешь и должа быть счастливой.
- Ник, мне кажется, ты пьян. - Ланока старалась говорить строго, чеканя слова, чтобы не дать ему посеять сомнения в душе.
- Самую малость.
- Ник, давай больше не будем говорить обо мне. Очень тебя прошу.
- Как скажешь. Прости.
Весь вечер и почти весь следующий день разговор не выходил из головы, рождая самые противоречивые чувства: смущение, смятение, обиду, прощение - какой спрос с чужемирца, снисхождение, осознание и принятие. Да, все должно быть именно так, и странно, что не сама Ланока, а чужой мужчина понял эту простую истину: она может и должна быть счастливой. Именно в том смысле, который имел в виду Ник. И напоследок - просто убийственная мысль: а не себя ли он предлагал в качестве хорошего человека? Нет, нет, нет! Это уже даже не смешно! Большой, шумный. Рыжий. Все знают, что рыжим доверять нельзя! Синеглазый, широкоплечий. Улыбка такая, что... ну нет, хватит! Взрослый ребенок. Хватит с нее и двоих. Ланока запретила себе думать о Нике и свела общение с ним к необходимому минимуму.
Когда Максимилиан Стоун выпроводил чужаков, Ланока решила, что все складывается для нее как нельзя лучше. Даже не решила, а вдолбила себе в голову. Но эти неугомонные ребята вернулись за Анной - и все испортили. Больше она не могла бороться со своим чувством. Совсем стыд потеряла! Опозорилась и перед Ником, и перед Даниэлем. Если Стоун после случившегося выгонит ее со службы, то кроме себя, пенять не на кого. Ланока решила, что завтра утром пойдет к боссу и будет молить о прощении.

Айден спал, свернувшись калачиком и закутавшись в одеяло. Седара, румяная, в белоснежной сорочке, улыбалась во сне. Ланока зевнула, шепотом простилась с няней и вышла из детской.

Прямо напротив дверей, развалившись в принесенном откуда-то кресле, дремал Ник Лозовский. Собственной персоной.

- Зачем ты здесь?
Ник вздрогнул, как от удара током, и вскочил.
- Тебя жду.
- Что тебе нужно? - Ланока говорила негромко, но требовательно, чуть свысока. Ника ее "полицейские" замашки и забавляли, и раздражали.
- Поговорить надо.
- Говори.
- О чем?
- Не знаю. Тебе же надо, не мне! - усмехнулась Ланока, и вся ее напускная суровость исчезла.
- А, так это не допрос, - разулыбался Ник. - А я-то было приготовился хранить свои секреты до могилы.
- Могила покажется тебе мягкой постелью, если Даниэль опять застанет нас вместе.
- Прости меня, Ланока, - посерьезнев, начал Ник.
- За что? Ничего же не было.
- А Даниэль решил, что было. Вот за это.
- Я не меньше тебя виновата, так что забудь.
- Хорошо.

Разговор не получался. Воздух искрился напряжением. Сказать хотелось много, но все слова казались ненужыми, лишними. Дров наломано уже в избытке, пора остановиться.
- Если это все, то я пойду спать, - Ланока постаралась придать голосу максимум безразличия.
- Иди. Спокойной ночи.
- И ты иди.
Никто не двинулся с места.

- Завтра ты вернешься в свой мир, - не к месту напомнила Ланока. - Больше мы не увидимся.
- Да. Прошу, обещай мне стать счастливой.
- Я постараюсь. Не хочу быть зачеркнутой, - улыбка приподняла уголки губ. Ник хотел улыбнуться в ответ, а затем собрать в кулак волю и уйти, но прежде, чем Ланока отвела взгляд, успел заметить, как подрагивают от подступивших слез ресницы. Ком сдавил горло, Ник шагнул к ней и крепко обнял. Ее руки обвили шею, горячие губы прильнули к губам. И великое древнее божество с сотней имен, что в своих планах предназначило этих двоих друг другу, сокрушило барьеры контроля, разорвало цепи запретов, накрыло волной горячей расплавленной нежности.

Глава 40

Секунды, как мелкие песчинки, обгоняя друг друга, приближали рассвет. Казалось, всего пару минут назад двое, утомленные и счастливые, разомкнули объятия, откинулись на подушки... а за окном уже вспыхнули первые лучи нового дня.
Подперев голову, Ланока смотрела на спящего рядом Ника. Мощная шея, мускулистые плечи усыпаны веснушками. Жадные до поцелуев губы пересохли. Щека с рыжей щетиной покоится на здоровенной ладони. Вот бы сейчас отменить этот день, запретить солнцу вставать, вернуть ночь и снова любить до изнеможения.
Осторожно, чтобы не разбудить, Ланока откинула одеяло, свесила ногу с кровати. В тот же миг сильная рука обхватила ее, прижала, уложила рядом. Колючий поцелуй в основание шеи вызвал сладкую дрожь.
- Ты куда?
- Вставать надо.
- Не надо. Рано еще.
Ланока повернулась, обняла, устроилась поудобнее.
- Ник...
- М-м?
- Как сделать, чтобы этот день не наступал?
Ник зевнул, потянулся, провел ладонью от лопатки до бедра. Ланока тихо ахнула и закусила губу.
- Шторы закрыть.
- Всего-то.
- А еще лучше - остаться со мной.
- Как ты себе это представляешь?
- Я сейчас серьезно, - Ник кашлянул, чтобы убрать из голоса сонную хрипоту. - Ланока, собирай мелких и айда с нами. У меня хороший дом, не замок, но места всем хватит.
- Даже если ты шутишь, спасибо за приглашение.
- Так ты согласна? - Ник отстранился, чтобы видеть ее лицо.
- Нет, милый. Я не смогу там жить.
- Ты не пробовала.
- Видела я ваш мир. Неприятное место. Шум, вонь, опасность на каждом шагу.
- А у вас тут прямо рай земной! - усмехнулся Ник.
- А почему бы тебе не остаться здесь? - парировала Ланока. - То-то же, не хочешь. Ник, милый мой, не надо. Я счастлива, что ты был в моей жизни. Жаль только, что это случилось так поздно.
- Да, жаль. У меня было бы больше шансов уговорить тебя. А я сопротивлялся, как баран по пути на бойню.
- Молчи. Лучше поцелуй меня. У нас еще осталось немного времени, если ты готов ради меня пожертвовать завтраком.
- Да я бы жизнь свою за тебя отдал.
- Не бросайся словами, - Ланока откинулась на спину и притянула Ника к себе, закрыв рот поцелуем.

Анна разбудила Рика, едва в окне забрезжил рассвет.
- Просыпайся, лежебока! Забыл, какой сегодня день?
- Кто же с утра такие вопросы задает? - заворчал Рик. - Ты сама-то хоть немного поспала?
- Дома отоспимся, Рик! До-ма, до-ма! - напевая и приплясывая, Анна стянула с него одеяло и принялась щекотать.
- Отвяжись! - Рик попытался отобрать у нее одеяло, но потерпел неудачу. Тело тотчас же покрылось мурашками. - Угораздило же полюбить такую хулиганку.
Анна набрала в рот воды из кувшина, чтобы обрызгать Рика и окончательно вырвать его из сна. Тот опередил ее на полсекунды, откатился в сторону, и Анна выплюнула всю воду на подушку.
- Ну все, ты нарвалась! - Рик схватил одеяло, набросил на Анну, будто сеть, сгреб в охапку, отнес на кровать и, не давая выбраться, вернул всю щекотку в троекратном размере. Одеяльный ком хохотал и брыкался:
- Пусти! Ты меня поцарапал, мне больно!
- Где тебе больно-то? Я ласков и нежен, как майский ветерок!
- Ничего себе ветерок! Целый ураган! Пусти-и-и!
- При одном условии.
- Рик, я сейчас задохнусь! Какое еще условие?!
Рик прекратил щекотку, но не спешил выпускать Анну. Почувствовав относительную свободу, она высунула голову и прямо над собой увидела лицо Рика. Серьезное, будто и не было щенячьей возни минуту назад.
- Ты станешь моей женой.
- Фух, вот балбес! Конечно, стану, и незачем было меня трепать, - Анна улыбнулась, а затем рассмеялась.
- И что смешного? - притворился обиженным Рик.
- Смешная наша помолвка. Неумытые, неодетые, с шальными глазами, тили-тили-тесто! О Боже, как же я тебя люблю.
- Я влюбился в воровку, а меня полюбила принцесса, - Рик лег рядом и блаженно улыбнулся.

Все было готово к отправке чужемирцев домой. В парадном зале собрались почти все обитатели и гости замка. Анна и Рик прощались с королевской четой, Реной, Пангором и Арди, придворными и слугами, с которыми успели подружиться. Потрепанные рюкзаки лежали на парчовых креслах, и этот диссонанс роскоши и вольной жизни добавлял грусти. Позади долгий путь. Свобода и плен, война и победа, друзья и враги. Еще немного - и все это останется только в воспоминаниях.
Даниэль Стоун с браслетом и медальоном наготове расхаживал по залу, раздраженно поглядывая на двери. Хотелось поскорее покончить с этой историей и дать себе отдохнуть хотя бы пару дней. Накопившаяся усталость проявлялась бессонницей и головными болями. Стоун потер виски. Верно сказала вчера стажер, выглядит он действительно плоховато, и отдых был бы очень кстати.
"Где же Ланока? Что она о себе возомнила? Вздумала обижаться за вчерашнее? Или, наоборот, стыдится на глаза показываться? Где Лозовский? Как они могли обо всем забыть?" Даниэль хотел было послать кого-нибудь за Ланокой, но вдруг подумал о том, что она, скорее всего, не одна. Уже известно, что Лозовский в своей спальне не ночевал.
У Стоуна было достаточно времени, чтобы осознать нелепость своих претензий к Ланоке. Как ни прискорбно, Кристиана давно нет, а жизнь продолжается. И Лозовский - не худший вариант. Жаль, что уходит. Жаль в первую очередь Ланоку: она опять останется одна. А впрочем, не только ее. Такому парню всегда нашлось бы место в разведке!
Ночью, в бесплодных попытках уснуть, Стоун вспоминал время, когда Ланока выхаживала его после отравления. Именно там, в Недми, он осознал и принял ее как человека. До этого он считал ее существом, чудовищем из пробирки, по меткому выражению Максимилиана. Оказалось, не так уж и важно, каким образом Ланока появилась на свет. У нее есть все, что должно быть у настоящей женщины - тут Вайсмюллер хорошо постарался, ничего не скажешь. Миловидное личико, чтобы очаровать. Красивое здоровое тело, чтобы зачать дитя. Чрево, чтобы выносить и родить. А вот любящее, доброе, чуждое корысти сердце - достоинство, которым обладает не каждая из рожденных естественным образом. Даниэль не смог бы с точностью сказать, когда Ланока перестала быть для него лишь стажером и заполнила в его душе пустоту, оставленную погибшим сыном.
Задумавшись, Даниэль не сразу обратил внимание на шум и оживление. Он снова потер виски и повернулся к двери.

Ник и Ланока вошли в зал, как на сцену. Изо всех сил стараясь делать вид, что ничего не произошло, глядя на собравшихся дерзко и в то же время смущенно, они забыли, что до сих пор держатся за руки. И ни капли раскаяния! Следом за ними вбежал Айден и бочком протиснулась нянька с Седарой на руках.
Анна застыла с вытаращенными глазами, замолчав на полуслове. Рик не удержался от насмешки.
- Лозовский, штаны застегни! - прошептал он так, чтобы слышали только Ник и Анна. Ник машинально схватился за ширинку, затем с укором взглянул на друга:
- Врун!
- Спалился! - довольно усмехнулся Рик.
- Ник! Зачем?.. - Анна переводила ошарашенный взгляд с Ника на Ланоку. - Как ты мог? Ланока! Что же вы... Мы же...
- Знаю, - прервала ее бессвязный поток эмоций Ланока. - Вы уйдете. Ник не виноват. И я не жалею ни о чем.
- Так это ты его заморочила? - не унималась Анна.
- Нет. Я не использую внушение на тех, кто мне дорог.
- Довольно, - оборвал их Даниэль. - Перейдем к делу.
Он помолчал, ожидая внимания присутствующих, и в наступившей тишине торжественно начал:
- Мы собрались здесь для того...
- Лозовский! - шепотом окликнул Рик за спиной Стоуна.
- Тихо ты!
- Да ладно. У меня новость.
- Молодые люди, ведите себя прилично! - обернулся к ним Даниэль.
- Извините. Я тут кое-что узнал, - просиял Ник.
- Ну что ж, - досадливо скривился Стоун, - предоставляю вам слово, господин Лозовский.
- Мой друг Рик Торн сделал Анне предложение, - объявил Ник.
- И она ответила согласием, - горделиво закончил Рик, под всеобщие радостные возгласы обнимая зардевшуюся Анну.

Все бросились поздравлять пару с помолвкой, отодвинув Даниэля в сторону. Он отошел к столу и налил в стакан воды. Головная боль усилилась, виски ломило, в глазах мельтешили черные точки. Хотелось уйти в свою комнату, принять лекарство, а еще лучше - побыть одному, полежать часок-другой, пока этот балаган не закончится. Останавливало лишь то, что только он мог и должен был все закончить. Так же, как и начал.
Даниэль стоял у окна со стаканом в руке, а память перенесла его на несколько месяцев назад, в гостиницу "Континенталь". Он точно так же стоял спиной к окну, а перед ним сидели в креслах старик и девушка. Пожилой еврей деликатно пристроился на самом краешке, а девица раскованно закинула ногу на ногу. Как же получилось, что Даниэль не узнал в ней сестру-близнеца принцессы? Да, при ближайшем рассмотрении девушка и впрямь показалась Стоуну смутно знакомой, но он так и не вспомнил, где мог ее видеть. Серебристо-серое платье-футляр до середины бедра, вздернутый нос, хитрая прическа, будто небрежная, а присмотришься - каждая прядка на своем месте. Симпатичная, но ничего королевского! Кажется, у нее еще были очки, но сейчас он в этом не уверен. Пора самому очками обзаводиться. То, что хорошенькая - разглядел, а то, что с принцессой Реной одно и то же лицо - проморгал. И испытал настоящий шок, когда брат сообщил, что королевская дочь влезла в окно и взломала его сейф. Бедный Макс радовался, как идиот, что наконец-то нашел ее. Если бы Даниэль выбрал другого исполнителя, брат, скорее всего, был бы жив. Вероятность встречи Макса с Анной где-то еще была ничтожно мала. Вот и получилось, что Даниэль сам привел ее в дом брата. И теперь пожинает плоды своего просчета. Брат мертв. Государственный заговор раскрыт. А Анна как была простушкой, так и осталась. И все, чего она достигла - отхватила себе такого же простого парня, полицейского. Радуется теперь, будто клад откопала. А могла и побогаче, поблагороднее найти - так нет же, не по нраву ей пришлась праздная и несвободная жизнь. А в общем-то все сложилось к лучшему. Красивая, черт возьми, пара. Если еще и умные, смогут неплохо устроиться в своем мире на гонорар от Макса и награду от Его Величества.
Осторожное прикосновение заставило Даниэля вздрогнуть. Рука дернулась, часть воды выплеснулась на брюки и туфли.
- Ланока? Почему ты не с ними?
- Вам нездоровится, - не спросила, а констатировала стажер.
- Пройдет. Иди, прощайся с друзьями.
- Да, сейчас пойду. - Ланока пристально посмотрела в глаза Даниэлю.
- В чем дело? Что ты хочешь мне сказать?
- Ничего, - не отводя взгляда, горько улыбнулась Ланока. - Хотела попросить у вас прощения, а потом передумала.
- Прощения? Ты что же... решила уйти с Лозовским? - сердце вдруг замедлилось, кровь отхлынула от лица.
- Нет, - нервно усмехнулась стажер.
- А что тогда?
Странное ощущение. Лоб похолодел, а затылок будто овеяло теплым ветром.
- Ничего. Нет-нет, не отворачивайтесь. Смотрите на меня. Еще чуть-чуть. Вот так. Прошло?
- Ах вон ты о чем. Да, мне действительно легче. Только вот не знаю, от твоего ли воздействия или от хорошей новости. Не жалей о нем, Ланока. Не надо.
Ланока опустила голову и тихо вздохнула.

Король обнимал дочерей. Анна едва сдерживала слезы. Пангор успокаивающе гладил жену по плечу. Королева, поминутно воздевая указательный палец к потолку, втолковывала Рику, какое счастье и какая ответственность выпали на его долю впридачу к ее дочери.
- Баб, на ручки, - попросил малыш Арди, и Рик был спасен из цепких когтей будущей тещи.
- Все готовы? - спросил Даниэль.
- Прощайте, родные мои. Отец, Ваше Ве... - Анна чуть замялась, сомневаясь в уместности этого слова, но все же переступила через свою гордость, - мама. Простите меня, что не оправдала ваших надежд. Как бы там ни было, я счастлива, что вы у меня есть. Рена, роднее тебя у меня никого никогда не было и не будет. Ваша семья для меня - пример того, как нужно жить. Жаль, не увижу вашу дочку.
- Почему именно дочку? Откуда ты знаешь?
- Птичка на хвосте принесла. Пангор! Мы с тобой - одна команда! - Анна хлопнула рукой по его протянутой ладони, и Рик сделал так же.
- Без тебя я бы не смог отразить атаку драконов, - ответил Пангор. - У кого еще хватило бы смелости оседлать Ромаса?
- Не смелости, а глупости, - Рик нахмурился, а Анна виновато улыбнулась.
- Арди, яблочко мое румяное! Расти здоровым и сильным. Ты должен стать самым мудрым и честным королем. Айден! Я всегда буду твоим другом.
- Я тоже, - Рик обеими руками пожал худенькую ладошку мальчика.
- Даниэль! Я не держу на вас зла. Хоть вы и остаетесь для меня темной лошадкой, но я вам благодарна. Вы научили меня лучше разбираться в людях.
- Когда ты родилась, я должен был тебя убить, - напомнил Стоун.
- Вы бы не смогли.
- Тут ты права. Знаешь, хоть ты и не стала наследницей престола, но Дариос без тебя будет чуть-чуть скучнее.

- Ланока! - Анна повертела головой, пока не увидела неподвижно стоящую у стены обнявшуюся пару.
- Ланока! - окликнул стажера Даниэль. - Нам пора провожать наших гостей.

- Ланока! - Ник проникновенно посмотрел в ясные серые глаза. - Еще не поздно передумать. Идем со мной! Я сделаю все, чтобы вам с мелкими было хорошо в нашем мире.
- Кем я там буду, в вашем мире? Твоей женой? Домохозяйкой? А если что-то не заладится, мы окажемся одни в чужой стране. Здесь у меня работа, здесь я нужна.
- Я бы и вас принял в стажеры, господин Лозовский, - неслышно подойдя сзади, вмешался в разговор Стоун. - Даже если, как говорит Ланока, не заладится, такой бравый парень не останется без дела!
Ник резко повернулся к Даниэлю и хотел было рявкнуть, чтобы не лез не в свое дело, но остановился, сбитый с толку его словами. Стоун улыбнулся с подкупающей искренностью:
- Решайтесь же, Лозовский!
Анна и Рик стояли чуть поодаль и, затаив дыхание, следили за переговорами. Глаза у Анны стали огромными, рот приоткрылся в полувздохе. Рик хмурился и глядел исподлобья. На растерянный взгляд друга он ответил пожатием плеч.
- Дядя Ник, оставайся! - встал рядом с дедом Айден. Ланока жестом велела сыну молчать. Замерли и все, кто находился в зале. Даже Даниэлю во время своей речи не удалось добиться такой тишины. А побледневший Ник стоял под прицелом трех десятков пар глаз и мечтал провалиться сквозь пол.
- Ну что ж, - тихо проговорила Ланока, - нет так нет. Прощай.
И что-то изменилось, что-то в нем натянулось, зазвенело струной. Ник улыбнулся открыто и радостно.
- Однажды мой друг решил поиграть в провидца. Он сказал, что видит меня через несколько лет окруженным оравой ребятни и что моя жена будет сногсшибательной красоткой. - Ник украдкой обвел взглядом собравшихся и поймал испуганный взгляд Ланоки. - Что ж, Торн, такую женщину я уже встретил. Парочка детишек тоже имеется.
У Ника пересохло в горле, он замолчал на несколько секунд. Тишину можно было резать ножом. Жужжание пролетевшей мухи показалось бы рокотом лопастей вертолета.
- Я остаюсь.
Если бы муха в этот момент действительно оказалась в зале, ее разорвало бы в клочья волной восхищенных возгласов. Ланока вскрикнула и повисла у Ника на шее. Когда первые восторги поутихли, Рик решил уточнить:
- Я еще говорил, что он станет толстым и лысым. Это тебе, Ланока, так, для сведения.
Ник одарил его грозным взглядом, а Ланока прощебетала:
- Я его и таким любить буду.
- Вы же не обижаетесь? - спросил Ник. - Вы замечательные друзья, но у вас есть... вы, - он усмехнулся нелепой оговорке, - нет, не так. У тебя, Рик, есть Анна, а у тебя, Анна - Рик. А теперь и я нашел свою любовь.
- Нам не на что обижаться, - ответила Анна, - но это так... так неожиданно!
- Ты сделал свой выбор, и я рад за вас, - добавил Рик. - Берегите друг друга. Нам будет тебя не хватать, но, видимо, здесь ты нужнее.
Парни крепко обнялись. Анна и Ланока смотрели друг на друга мокрыми глазами. Этот момент и выбрал Даниэль, чтобы поставить точку и в затянувшемся прощании, и в долгом, опасном, но увлекательном путешествии.

Теплое желтоватое свечение, расширяющееся белое облако. Анна и Рик оглянулись, чтобы в последний раз увидеть, сохранить в памяти милые, родные лица, и рука об руку шагнули в портал.
- Вот и все, - объявил Даниэль. - Отдыхайте, а у меня полно дел.
И как-то сразу постарев, шаркающей походкой удалился в свою комнату.

- Не пожалеешь? - Ланока прижалась к Нику, пытливо заглянула в глаза.
- Очень своевременный вопрос. Кто тут у вас уполномочен заключать браки?

Эпилог

Дворники трудолюбиво сгоняли хлопья мокрого снега с лобового стекла. Таксист украдкой разглядывал в зеркало заднего вида странную парочку. Ребята сели у Центрального парка и направлялись в гостиницу "Континенталь". Выглядели они так, будто отлучились ненадолго со съемочной площадки. Одежда необычная и явно не масс-маркет, то ли старинная, то ли, наоборот, новомодная. Носы красные, в волосах снег. Как они оказались у парка рано утром в воскресенье? Сколько машин проехало мимо, опасаясь брать таких оригинальных попутчиков? Оказавшись в теплом салоне, девчонка уткнулась парню в плечо и расплакалась. Тот принялся нашептывать ей на ушко что-то, вероятно, очень доброе, потому что она быстро успокоилась и заулыбалась.
- Что-то случилось? - водитель протянул пачку бумажных платков.
- Нет, все хорошо, спасибо вам, - шмыгнула носом пассажирка.
- Случилось, но теперь все позади, - добавил ее спутник.
Через минуту они уже целовались, а потом уставились в окно, радуясь, как дети, когда проезжали знакомые места.
- Видишь здание из красного кирпича? За ним стадион, мы с Лозовским туда на футбол ходили.
- А за той высоткой улочка со старыми двухэтажными домиками, уютная такая. Там я Блохастого поймала. Эх, найти бы его теперь! Себе бы забрала.
- А там, вон там, рядом с заправкой, мы впервые встретились с тобой. Помнишь?
- Еще бы. Как я на вас тогда разозлилась! А сейчас будет больница, где я лечилась. Там доктор Циммерман работал, а может, и до сих пор работает. Замечательный дядька!
- А вот и Континенталь...

Телефон зазвонил в четверть девятого, когда Абрахам Коэн завтракал и листал газету. Атиквар не привык к интернету, отдавая предпочтение проверенному источнику новостей.
- Кому мы понадобились в такую рань? А, Кир? - обратился он к попугаю и, шаркая кожаными подошвами тапок, побрел в холл. - Коэн слушает! Что? Кто? Вы кто? Я хорошо слышу, но... Нет. Не может быть! Девочка моя, - голос перестал слушаться и упал до сдавленого шепота.
- Да, да, да! - кричала в трубку Анна. - Это я! Я же обещала! Как ты? Здоров? Что замолчал?
- Я... Я очень рад тебе! Очень! Ты где?
- Ты там что, плачешь? - строго спросила Анна. - Ты прекращай, а? Не надо! - и в трубке послышалось короткое резкое шуршание - то ли помехи, то ли всхлип.
- Анна, ну сколько можно реветь? - возмутился незнакомый мужской голос.
- Кто еще там на тебя ругается? - вмиг подобрался старик.
- Мой любимый мужчина. Рик Торн. Ты должен его помнить.
- Это который зануда или который бабник?

Они говорили, перебивая друг друга, около получаса.
- Абрахам! - спохватилась Анна. - Тебе же пора ехать открывать магазин.
- Не волнуйся, Давид откроет.
- Давид?
- Ну как ты можешь не помнить Давида? Ты сама велела ему помогать мне. Очень толковый юноша.
- Тот самый? А я-то думала, куда он пропал после... - Анна замялась, - ну это не важно.
- Вот что, девочка моя. Отдохни с дороги да приезжай в магазин. Адрес-то не забыла? И жениха привози, - антиквар добавил в голос суровости. - Поговорю с ним по-мужски.

Спустя месяц после возвращения Рик и Анна поженились. На церемонии присутствовали только Абрахам и Давид. В качестве свадебного подарка антиквар преподнес Анне дарственную на свой магазин.
- Теперь не ты, а я - помощник антиквара, - поднял бокал старик. - За новую владелицу! Ничего не бойся, ты знаешь много, почти столько же, сколько и я. Пока жив, обучу остальному. Давид тебе поможет.
- Э, нет, - со смехом возразил Рик. - Давида я забираю из вашей пыльной лавочки.
Анна и Абрахам переглянулись и дружно уставились на Рика, но тот лишь загадочно улыбнулся. Выдержав интригующую паузу, он сообщил:
- Я не оставил мечту о детективном агентстве. Аналитический ум Давида плюс мой опыт оперативной работы - получается успех!
- Мы идем учиться, - добавил Давид.
- За лучших в мире детективов! - воскликнула Анна.

Молодые сняли уютную квартиру с большими окнами, с видом на набережную канала, и присматривали себе дом в ближайшем пригороде. Они несколько раз пытались найти кота по прозвищу Блохастый. Гуляли по парку, ходили по улочке со старинными домами и наконец решили, что кот либо нашел своих хозяев, либо подобран зоозащитниками и отправлен в приют.
В один из выходных дней, когда снегопады сменялись оттепелями и в воздухе пахло мокрой землей - самый первый весенний запах - Рик и Анна собрались в гипермаркет за продуктами. В последний момент Анна почувствовала себя нехорошо и попросила Рика съездить одного. Тот поворчал, но поехал. Набрал товары по списку и направился было к кассе, когда в кармане зажужжал телефон.
- Рик, - голос Анны подозрительно дрожал и звенел, - ты купил яблок?
- Да, - ответил ничего не подозревающий Рик. - Твоих любимых, красных.
- А зеленых?
- Зеленых ты не просила.
- Теперь прошу.
- Хорошо. Что-нибудь еще?
- Да, - и замолчала.
- Я что, угадать должен?
- Нет.
- Анна, что купить? - начал раздражаться Рик. После полуминутной паузы Анна выпалила:
- Тест на беременость.
На безумный клич сбежались два охранника, сотрудник зала и администратор.
- Тест на беременность, - обмирая от восторга, сообщил Рик.
- А, понятно, - охранник сразу потерял интерес к импульсивному покупателю, а администратор привела его в нужный отдел, помогла с выбором, с чувством пожала руку, попросила пропустить будущего отца без очереди и напоследок порекомендовала быть внимательнее за рулем.

В конце апреля в городе проходила ежегодная выставка антиквариата из частных коллекций. Абрахам на протяжении последних пятнадцати лет был на ней почетным гостем. В этот раз он взял с собой свою ученицу, чтобы помочь ей свести нужные знакомства. Рик и Давид пришли просто так, поглазеть.
От витрины к витрине, от одного рукопожатия к другому. Череда лиц, господ и дам, смокингов и декольте. В какой-то момент Анна почувствовала, что ей не хватает воздуха. Рик отвел ее в фойе, посадил на кушетку и попросил Давида принести воды.
Возвращаясь со стаканом в руках, Давид, озабоченный самочувствием Анны, не заметил препятствия и непременно окатил бы его водой, если бы оно не остановило его само, мягко придержав за плечо.
- Аккуратнее, парень! - посоветовало препятствие, оказавшееся довольно крупным мужчиной. Чтобы посмотреть ему в лицо, Давиду пришлось бы запрокинуть голову, и поэтому он решил, что обычного в таких случаях "Простите" будет достаточно. Он хотел боком проскочить мимо здоровяка, но тот вдруг окликнул его по имени. Давиду все же пришлось задрать голову.
- Вот так встреча! - рыжеволосый мужчина хлопнул его по плечу, отчего стакан чуть не выскользнул из рук. Идеально выбрит и причесан, в солидном костюме и галстуке, но это, без сомнения, он! Ник Лозовский!
- Рад встрече! - воскликнул Давид. - Идемте же! Торны здесь.
- Вот это да! Сейчас жена подойдет, - Ник махнул в сторону дамской комнаты.
Давид не стал ждать, рысцой побежал к друзьям и обрушил на них свою новость. Анна, забыв о недомогании, вскочила, мгновенно выцепила Ника взглядом среди посетителей и с радостным воплем бросилась прямо в его распахнутые объятия.
- А я-то думаю, что за девица на моем муже висит, - рассмеялась Ланока, поцеловала в щеку Рика и перехватила Анну. Координаторы выставки недовольно поглядывали на шумную компанию, резко контрастирующую с чопорной публикой.
- Что, и ты тоже? - Ланока выразительно посмотрела на живот Анны.
- Что значит - тоже? - хором вопросили Рик и Анна.
- Да, - просиял Ник, - тоже. И да, поздравляю вас.
Друзья устроились на кушетке и принялись наперебой расспрашивать друг друга о житье-бытье. Ланока сообщила, что у Рены и Пангора родилась дочь.
- Я же говорила! - радостно засмеялась Анна.
- Как ты узнала? - прищурилась Ланока. - Ты же не умеешь видеть, как я.
- Очень просто! У нас это знают все. Если живот круглый, будущая мама располнела в боках - значит, будет девочка. А если живот овальный, торчит вперед - мальчик.
- Вот ты какая умная, - улыбнулась Ланока. - А у меня кто будет?
- Не знаю, у тебя еще живота не видно.
- Мальчик. И у вас - мальчик. Я это и без живота знаю.

Подошли Давид и Даниэль Стоун. После второй волны приветствий Анна наконец сообразила задать самый главный вопрос:
- А вы здесь какими судьбами?
Ник и Ланока повернулись к боссу. Тот нацепил на лицо снисходительное выражение, которое обычно помогало ему уходить от неудобных вопросов.
- Да как тебе сказать. По делам.
- Даниэль охотится за очередным артефактом, - усмехнулся Ник.

Ого, Эпилог. Вот его зачту, из уважения к авторше.
Она вельми грамотно и адекватно реагировала на критику, и в режиме "реалтайм" устраняла озвученные пожелания. Читаю!

Извини, ТС, зачту завтра и откаменчусь. Обещаю быть объективным

Спасибо, прочёл на одном дыхании!

Фух, дочитал. Продолжение будет? А то там явный намёк в конце на "новый артефакт"...

Дочитал! Автору спасибо.

Кидай! Страна должна знать своих героев!

Так, а что не так с цитируемым сообщением? Наверное минусят не иначе как ясновидцы... В таком случае я просто не имею права обмануть их надежды. Приступим, помолясь

- Таксист украдкой разглядывал в зеркало ©
Ну может не «разглядывал», а, например, «искоса поглядывал»? Ну как вариант… Разглядывают экспонат какой-нибудь. Не глядит, а именно разглядывает. Но украдкой (вот к чему я вспомнил Штирлица и приём пищи немецких детей, а) На дорогу смотри, мудень, и так статистика по ДТП не радует...

- Выглядели они так, будто отлучились ненадолго со съемочной площадки.©
«Отлучились ненадолго» — по нyжде штолле припёрло??? Ну напиши ты нормально: типа «только что со съемочной площадки». Или как «сошли с картины Хрюйгенса». Или «только с репетиции ТЮЗа». Может они правда претерпевали и руками зажимали эти… Ну как футболисты в стенке когда стоят… Впрочем, еще вернемся к этому, пока запомним.

- Что-то случилось? - водитель протянул пачку бумажных платков.
- Нет, все хорошо, спасибо вам, - шмыгнула носом пассажирка.
- Случилось, но теперь все позади, - добавил ее спутник.
Через минуту они уже целовались, а потом уставились в окно, ©
Начнем с конца. Они все трое целовались, хором?? Ладно хоть потом по окнам уставились, я за таксиста беспокоюсь. Особенно когда он пачку платков протянул. Замете, не когда Нюра плакала, а когда заулыбалась! Этому есть логичное объяснение. Всё-таки авторша права, и герои отлучались именно ненадолго. И я прав. Устав терпеть, Нюра расслабилась, даванула с подливкой под себя и это принесло ей облегчение. Даже выражение такое есть «рад до усрачки». На месте таксиста я не то чтобы одноразовые платки, я бы и чехла с сиденья не пожалел...

- Там я Блохастого поймала. Эх, найти бы его теперь! Себе бы забрала. ©
— У котика на этот счёт может быть своё мнение, не совсем совпадающее с тезисами Нюры Шариковой. Да что там говорить, я бы на его месте ушёл бы навсегда и надолго, пока им снова в стаю доберманов не запустили. И так вже жизней осталось - на когтях одной лапы перещитать можно.

Далее события описаны таким замысловатым образом и языком, что необходимо анализировать, забегать вперед по тексту и снова возвращаться назад.
Продолжать?