Помощница антиквара

Глава 26

Анне казалось, что ее мозг вот-вот взорвется от всего, что случилось за это утро. А сколько еще должно случиться! Нужно поговорить с Реной, и разговор этот будет долгим. Наконец-то она сможет узнать, что привело сестру и ее возлюбленного к конфликту с августейшими родителями девушек. С первого взгляда понятно, что Рена и Пангор заплатили высокую цену за право быть вместе... Также очень хочется задать несколько вопросов Его Величеству и Максимилиану Стоуну. Последний выглядит как-то неважно. Обычная лукавая улыбка на губах, лучики морщинок в уголках глаз, но в самих глазах не играет снисходительно-добродушная усмешка, а поблескивают колючие мелкие льдинки. Будто за то время, что они не виделись, старина Макс успел где-то потерять часть своей души.

- Сколько можно красоту наводить? - по очереди вопрошали Ник и Рик, заглядывая в комнату. Анна была одета в платье терракотового цвета, так тонко гармонирующего с ее волосами и глазами. Две служанки трудились над ее прической.
- Мадемуазель, вы так прекрасны! - театрально закатывал глаза Ник.
- Просто неотразимы! - ехидно добавлял Рик.
- Закройте дверь и не бесите меня! - огрызалась Анна и с мольбой оборачивалась к служанкам: - Девчата, ну хватит меня совершенствовать! Я уже, наверное, и на себя-то не похожа!
- Терпите, госпожа, осталось совсем чуть-чуть, - уговаривали служанки.
Конец страданиям друзей положил Пангор, приказав девушкам поторопиться и напомнив, что обитатели и гости замка еще не завтракали. Через несколько минут Анна предстала перед ожидавшими ее мужчинами, и тройной вздох восхищения стал лучшей оценкой работы служанок. Ник и Рик молча хлопали глазами, а Пангор изумленно воскликнул:
- Анна, если бы я сейчас увидел вас впервые, я бы легко принял вас за свою жену! Это одно из любимых платьев Рены.
- Простите, я не знала, - покраснела Анна, не понимая, комплимент это или упрек. - И я не выбирала его!
- Вам не за что извиняться, Анна. Рена теперь не скоро сможет его носить.
- Почему? - неясная догадка мелькнула в ее голове, но Пангор лишь таинственно улыбнулся и ничего не ответил.
- А краснеете вы точно так же, как Рена, - заметил он. - Это удивительно!

У входа в зал друзья встретили Максимилиана в сопровождении телохранителя и секретаря. Увидев Давида, Анна вмиг забыла обо всем и накинулась на него с расспросами:
- Давид! Как там мой Абрахам?
- Здравствуйте, Ваше Высочество, - преувеличенно-почтительно склонив голову, Давид взглянул на девушку с насмешливым укором: несмотря на высочайшее происхождение, приютское воспитание все же накладывало свой жирный отпечаток на ее манеры и привычки.
- Ой, простите! Здравствуйте. Теперь отвечайте! - потребовала Анна.
- У меня для вас что-то есть, - улыбнулся Давид.
- Это потом, - нетерпеливо махнула рукой Анна. - Абрахам. С ним все в порядке? Он здоров? Вы регулярно навещали его? Не скучает? А Кир? Жив еще, чудо в перьях?
- Не так быстро, - немного обескураженный ее напором, Давид отступил на шаг назад. - Господин Коэн чувствует себя неплохо, настроение бодрое. Скучает, конечно, но не жалуется. Дважды посещал доктора Циммермана. Попугай ваш - хулиган и кусака. Мне воспитание не позволит передать вам ругательства, которые я от него слышал!
- Ругательства? - удивилась Анна. - Совсем они там без меня от рук отбились. Помню, как мне досталось от старика за "хренушки"!
- Вообще-то, - густо покраснел Давид, - именно это слово я и имел в виду...
- Вы серьезно? - засмеялась девушка. - Я думала, они там бранятся как сапожники! Ох, Давид, как я скучаю по ним! Большое вам спасибо, что присматривали за Абрахамом!
- Я же обещал, - пожал угловатыми плечами секретарь. - Но теперь, сами видите, у меня своя работа. Я едва успел забежать к господину Коэну перед отправлением, и он передал вам записку и кое-что еще. Позже я принесу вам все это. А сейчас вас ждут! - Давид торжественно указал на распахнутые двери зала.
Гостей ждал накрытый стол со множеством изысканных блюд. Анна опасалась, что позабыла все правила светского этикета, а голод довершит ее позор. Ник и Рик взирали на яства с вожделением псов, ожидающих команды "фас".
- Прошу всех разделить нашу трапезу, - наконец объявил Пангор.
К своему облегчению, Анна заметила, что дарийский столовый этикет намного гуманнее европейского, которому ее обучал Абрахам. Ножи и вилки не пугали своим невероятным количеством, а слуги, подававшие еду, будто поощряли здоровый аппетит гостей и хозяев искренними улыбками. Да и сам зал, хоть и назывался парадным, был уютным и светлым, без излишней помпезности.
- Любимая, ты сегодня плохо ешь, - упрекнул Пангор. - А ведь ты сейчас должна думать не только о себе!
Эти слова предназначались только для Рены, но Анна, сидевшая рядом с сестрой, тоже услышала их. Ее догадка подтверждалась! Платье стало тесным. Должна думать не только о себе. И обморок. Кажется, у маленького Арди скоро появится братишка или сестричка. Или сразу двое. Вот здорово!

Анне не терпелось приступить к расспросам, но король ее опередил. Он долго собирался с мыслями, не зная, как начать разговор с дочерью. Так же, как и Анна, он много раз прокручивал в голове все возможные сюжеты этой встречи и этого разговора, но никак не мог предположить, что сие событие произойдет не на его территории. Дома, как известно, и стены помогают, да и мудрая королева наверняка нашла бы нужные слова и внушила мужу уверенность одним лишь своим присутствием. Да, у него были заготовлены какие-то приличествующие случаю фразы, но здесь, в чужом доме, они казались неподходящими и неуместными.
- Дочь моя, - нервно кашлянув, начал король, - ох, простите, вас же здесь двое. И перед обеими я виноват. А вы сидите напротив меня, такие похожие, и даже хмуритесь одинаково. Анна, я знаю, что совершил чудовищное преступление, и понимаю, что тебе будет нелегко простить меня. Но попробуй хотя бы понять, почему я так поступил. Я слышал, что жизнь твоя в Чужом Мире была нелегка... - каждое слово давалось монарху с огромным трудом, и он сделал паузу, чтобы восстановить сбивающееся дыхание. Этим и поспешила воспользоваться Анна. Обида и боль, со временем утратившие свою остроту, вспыхнули с новой силой, и ей вдруг стало все равно, кто перед ней и что о ней подумают.
- Нелегка? - глядя отцу в глаза жестким, недобрым взглядом, заговорила Анна. - Да, пожалуй. А как жилось вам, Ваше Величество? Часто ли вы вспоминали о брошенном младенце? Не мучили кошмары по ночам? А как Ее Величество смирилась со своим деянием? Что там обычно говорят о добром материнском сердце? Она очень страдала?
- Брошенный младенец? - переспросил Пангор. - О чем вы, Анна?
- Спросите у Его Величества. Или у Максимилиана, непосредственного исполнителя. Да и без Даниэля не обошлось. Вот они, все в сборе. Итак, слово предоставляется... - со злой усмешкой она обвела взглядом всех троих участников события двадцатидвухлетней давности.
На короля было жалко смотреть. Гордый правитель и сильный человек, внушающий соседям страх, а подданным уважение, сидел за столом, опустив плечи и спрятав лицо в ладонях.
- Немедленно прекрати этот фарс! - попытался урезонить Анну Максимилиан. - Да, мы виноваты перед тобой, но вести себя подобным образом недостойно принцессы!
- А что мне будет? - не унималась Анна. - Меня заключат в темницу? Отправят домой? Я же никакая не принцесса, я подкидыш. Подкидыш! Понятно?
Рена слегка сжала руку Анны, выражая свое молчаливое сочувствие и призывая успокоиться.
- Анна, прошу тебя, прояви уважение к Его Величеству, - примирительно заговорил Максимилиан. - Если никто не возражает, я расскажу Ее Высочеству и господину Пангору эту историю.
- Говори, - не отнимая рук от лица, глухо произнес монарх.

Анна уже однажды слышала этот рассказ и поэтому не вникала в речь Макса, а наблюдала за реакцией присутствующих. Даниэль, хоть и не прятал лица, но выглядел не лучше короля. Он был похож на осужденного в момент оглашения приговора. Рена сидела бледная и притихшая, изредка сокрушенно качая головой. Рик и Ник, понимая, что Анне сейчас не до них, подсели к Давиду и Гансу и заставили последнего, как носителя языка, переводить все, о чем здесь говорят. Пангор слушал рассказчика очень внимательно, иногда прерывая, чтобы задать уточняющий вопрос, и с каждым словом мрачнел все больше. К концу повествования он был подобен грозовой туче, а в черных глазах сверкали белые молнии.
- Вы отказались от родного ребенка, - проговорил, будто выплевывая каждое слово, Пангор, - выбросили, будто щенка, плоть от плоти своей... знаете, Ваше Величество, я почему-то не удивлен. Вы бесчестный человек, и для меня это давно не новость.
- Но таков закон, - начал было Даниэль. Пангор прервал его:
- Закон? Где в нем хоть слово о том, чтобы избавляться от рожденного в законном браке младенца? То, что рождение близнецов есть удел черни - не закон, а дремучие предрассудки!
- Господин Пангор, не забывайтесь! Вы говорите с королем!
- Не надо, Даниэль, - голос Его величества был тих, но тверд, - он прав.
Все повернулись к королю. Волевым усилием он взял себя в руки, выпрямился и теперь был готов выслушать и с достоинством принять от дочерей любое обвинение.
- Ладно, со мной все понятно, - смягчилась Анна, - но что не так с Реной?
- Она была изгнана из королевского дворца за то, что полюбила не того, кого должна была, - ответил за жену Пангор. - Мы непременно расскажем вам об этом, но позже. Хватит с нее волнений на сегодня, - он обнял Рену за плечи.
- Хорошо, - хитро улыбнулась Анна, - но учтите, вы мне обещали, и я не отстану от вас, пока не узнаю всю вашу историю! Ваше Величество, - повернулась она к королю, встретившему ее взгляд с горечью и надеждой, - простите мои дерзкие слова. Я давно не держу на вас зла, но не ждите моей любви. Не сейчас. Я еще не привыкла к тому, что у меня есть отец.
- И мать, - с заискивающей улыбкой добавил король. - Она очень ждет тебя.
- Что ж, - вздохнула Анна, - не зря же мы так долго сюда добирались. Я готова встретиться с Ее Величеством.
- Вот и хорошо. Тогда завтра отправимся в путь.
- Завтра? - разочарованно протянула Рена. - Я только что обрела сестру - и Ваше Величество уже хочет у меня ее забрать! Я не согласна.
- Тогда собирайся и ты, - предложил король. - Ее Величество будет тебе рада.
- И Пангору? - Рена напряглась и подвинулась поближе к мужу.
- Ты знаешь ответ, дочь моя. Поэтому решай сама.
- Я давно решила. Здесь мой дом, здесь мое сердце.
- Но ты могла бы просто навестить свою мать, - король пытливо всматривался в лицо дочери.
- Нет, Ваше Величество, не в том я положении, чтобы путешествовать, - набравшись решимости, выпалила Рена и обменялась с мужем счастливым взглядом.
- Что? О каком положении ты говоришь? - смиренное покаяние на монаршем лице вмиг сменилось гневом. - Этот негодяй заделал тебе еще одного уродца?
- Прошу вас более тщательно следить за речью, Ваше Величество, - сжал кулаки Пангор. - Да, я урод, я знаю это. Но оскорблять мою жену и детей не позволю.
- Как ты смеешь... - Король резко встал со стула, сделал шаг к зятю, но внезапно схватился за грудь и, пошатнувшись, удержался за край стола. Скатерть натянулась, угрожающе звякнули бокалы.

Жгучая боль сжала грудь монарха, кровь жаркой волной прилила к лицу, окрасив его в багровый оттенок. Он все еще пытался сказать что-то гневное Пангору, но вместо злости накатил холодный, липкий страх. Стало тяжело дышать. Двое мужчин, спутники Анны, едва не сметя Пангора, подбежали к Его величеству. Рыжий усадил короля в кресло и считал пульс, брюнет расстегивал глухой ворот камзола. Они что-то говорили на чужом языке и отдавали приказы тем, кто их понимал. Макс бросился открывать окно. Анна успокаивала Рену и Пангора, чтобы не мешали парням. Даниэль пытался внести посильную лепту в оказание помощи - ведь он когда-то был ассистентом главного придворного лекаря - но полицейские знали о сердечных приступах не понаслышке и действовали слаженно и уверенно.
- Даниэль, у вас как с сердцем? - спросил через плечо Ник. - Таблетки с собой нет?
- Да не жалуюсь... - виновато пожал плечами Даниэль.
- Эх, сейчас бы мой рюкзак, - посетовал Рик. - У меня там полицейская аптечка.
- О, сейчас! - отозвался Макс. - Мальчики, бегом!
Через пять минут Ганс и Давид принесли три рюкзака, конфискованные у трактирщика. Рик быстро отыскал нужное лекарство. Затем короля проводили в одну из гостевых спален и предоставили наконец-то заботам Даниэля.
- Ну что ж, дамы, - сообщил Ник, выходя от короля, - у вас есть несколько дней, прежде чем Его Величество сможет отправиться в путь.

Когда суматоха утихла, Рена и Пангор пригласили Анну, Рика и Ника в свою любимую беседку в живописнейшем уголке сада. Им подали вино и фрукты - что еще нужно, чтобы отдохнуть и поболтать в приятной компании? Но разговор так или иначе сводился к самочувствию Его Величества. Анна хмурилась, нервничала, наматывала на палец травинку и наконец не выдержала:
- Это я виновата, да?
- Тебе, наверное, просто нравится быть всегда и во всем виноватой, - усмехнулся Ник. - Что бы с нами ни произошло, ты сразу же спешишь обвинить во всем себя.
- Но ведь так и есть! - возразила Анна. - Уже одно мое появление было для Его Величества шоком. А уж после всего, что я ему наговорила...
- Перестань, - вмешалась Рена. - Раз уж на то пошло, моя новость взволновала его не меньше.
- А мои дерзкие речи стали последней каплей, - покаянно вздохнул Пангор. - Как бы ни были плохи наши отношения, но я не желал зла Его Величеству.
- Вам не о чем волноваться, - подбодрил их Рик. - Жизнь короля вне опасности. Отдохнет несколько дней и поправится. Только больше не устраивайте ему таких встрясок.
Он мог бы гордиться столь длинной и грамотно составленной речью на дарийском, но заметил, что Пангор, отвернувшись, прячет улыбку.
- Я что-то не так сказал? - стараясь выдержать максимально нейтральный тон, спросил Рик.
- Ах, простите. Все правильно, но так забавно! "Жизнь короля вне опасности", - Пангор постарался передать его несовершенное произношение.
- Пангор, - вмешалась Рена, - он же чужеземец. Ты-то на их языке ни слова не знаешь.
- Вот именно, - буркнул Рик, благодарно кивнув Рене.
- Простите, - устыдился Пангор, - я веду себя невежливо. Я не хотел вас обидеть.
- Принято, - Рик пожал протянутую руку.
Пангор налил вина парням и себе, вопросительно посмотрел на Анну.
- Хватит психовать, - Ник выхватил из ее рук изломанную травинку и отбросил подальше. - Давай по чуть-чуть за здоровье Его Величества.
Вино у Пангора просто чудесное! Если оставить для специалистов суждения о вкусе, аромате и букете, то останется солнечный свет, кружевной узор листьев и дурманящая сладость спелых, нагретых полуденным зноем, подернутых матовым налетом ягод винограда. От этой сладости все печали становятся незначительными, рассеиваются, на душе остается чувство беззаботного покоя и легкости, а в теле - приятной, расслабленной тяжести. И вскоре в беседке уже звучали смех и непринужденные разговоры. Пангор, Рик и Ник быстро подружились и нашли общие темы, для которых не нужно знать много слов и сложных фраз. Анна сочла этот момент наиболее удачным, чтобы узнать наконец историю Рены.
- Ну что же, - после недолгих уговоров согласился Пангор, - я расскажу вам все о нас. Надеюсь, это поможет вам избежать многих ошибок. Если же нет... - хитро блеснул черный глаз, - если нет - значит, где-то вас ждут ваши грабли. А уж кто прав и кто неправ - судите сами.

...В мире воинов поэт - всегда изгой. С молодых лет человек, чьи лирические стихи заставляли трепетать сердца юных барышень, чьи песни поднимали боевой дух воинов от королевской стражи и до дальних кордонов, привык к унижению так, как должен был привыкнуть к славе.
Недавно кончилась война. Все юноши Дариоса, будь то отпрыски знатных родов или простолюдины, мечтали быть похожими на прославивших свою страну героев. Пангор также горел желанием защищать родную страну, но в силу врожденных телесных изъянов был непригоден к ратному делу. Его патриотизм выливался в слова и строки, нашедшие отклик в суровых душах генералов и ветреных головах солдат. И высшие военные чины, пожимая слабую, никогда не державшую оружия руку, пряча брезгливую жалость за парадными улыбками, говорили о том, как сожалеют о недостатках Пангора: из него вышел бы самый доблестный воин. Вначале Пангор добросовестно старался гордиться этими похвальными словами, но вскоре поймал себя на том, что ему стыдно слышать их. Его увечья не нанесены противником на поле боя, и сколько бы ни тешил себя пафосными генеральскими речами, но эти речи не приблизят дня, когда он сможет наравне со сверстниками встать под знамена Дариоса.
Немногочисленные приятели не знали, что их друг и есть тот самый прославленный поэт. Те, кто читал его стихи и пел песни, не знали, что их автор - жалкий калека. Так было до тех пор, пока Пангор не познакомился с Керианом. Это был красивый, образованный и заносчивый молодой человек из очень влиятельного семейства. Ходили слухи, что именно его король выбрал в качестве жениха для своей единственной дочери, а значит, своего преемника. По приказу Его Величества Кериан разыскивал этого таинственного поэта, чтобы представить при дворе и наградить за верность королевству.
Кериан нашел Пангора в таверне, в шумной компании друзей. Отмечали важное событие: один из юношей наконец стал воином. Вино лилось рекой, веселье - водопадом. Хмельной поэт шептал на ушко пышногрудой девице, сидящей у него на коленях, свои стихи из тех, за которые в приличном обществе можно схлопотать по лицу. Да, он имел успех у дам, несмотря на несовершенство тела, которое прелестницы считали несущественным. Обделив Пангора данными, необходимыми для исполнения мечты, жизнь попыталась загладить свою оплошность и подарила нечто иное. Сочетание поэтического дара, обаяния, горящих глаз и темперамента молодого жеребца привлекало девушек, как аромат цветка манит пчел.
- Кто здесь Пангор? - Кериану пришлось изрядно напрячь голосовые связки, чтобы быть услышанным сквозь звуки смеха и музыки. Его заметили, но должного внимания и почтения не проявили. Одни пили, другие танцевали, третьи затевали драку - празднование шло своим чередом. Наконец Кериану удалось отыскать в этом вертепе нужного человека.
- Вы Пангор? - спросил он, но ответ получил не сразу: не такое это срочное дело, чтобы прерывать страстный поцелуй.
- Да, я, - черные глаза смотрели дерзко и недружелюбно. - С кем имею честь?
- Кериан, - так же нелюбезно представился гость. - Я в жизни не позволил бы себе отвлекать вас от... кхм... общения с дамой, если бы не приказ Его Величества. Вам надлежит явиться в королевский замок.
- Что, прямо сейчас? - казалось, Пангор ничуть не удивлен.
- Вы что, уважаемый, насмехаться изволите? - возмутился Кериан. - Я не шучу с вами.
- Я тоже.
- Тогда проспитесь, протрезвейте, приведите себя в порядок и оденьтесь соответственно случаю. Завтра утром я пришлю за вами карету.
- На кой черт?
- Что? - Кериан побелел от негодования. Подруга Пангора, до этого не слишком внимательно следившая за разговором, соскочила с его колен и встала позади, глядя на посланца с недоверием и опаской.
- Я хочу знать, что Его Величеству нужно от меня.
- Наш король высоко оценил ваш талант и патриотизм, - нацепив заученно-торжественную улыбку, четко произнес гость. - Он желает лично познакомиться с вами и вручить заслуженную награду.
- Вот это новость, - беспечно рассмеялся Пангор и вдруг, посерьезнев, встал, взял прислоненную к стулу трость и предстал перед Керианом во всем своем уродстве. - Ну, что скажете? Как я буду смотреться, принимая награду из августейших рук?
Прежде чем Кериану удалось взять себя в руки, по его лицу строем промаршировали все эмоции, которых и добивался поэт: удивление, испуг, отвращение, жалость, презрение. Но у него хватило выдержки и такта, чтобы сделать вид, будто ничего необычного не произошло.
- Все остается в силе. Завтра утром за вами приедет мой слуга. До встречи! - и, не оглядываясь, Кериан покинул таверну.

Пангор до последнего сомневался, что после его провокационной выходки этот холеный выскочка выполнит свое обещание. Тем не менее ровно в полдень поэт входил в тронный зал. Волновался ли он перед встречей с самим королем? Пожалуй, нет. Намного больше его беспокоило, не слишком ли от него разит перегаром. Голова немного гудела после вчерашнего, и это мешало сосредоточиться на торжественности момента. С каким-то отстраненным любопытством юноша разглядывал великолепное убранство залов и коридоров дворца, мягкие ковры и роскошную лепнину.
В тронном зале Пангора встречали Их Величества, Ее Высочество, Макс Стоун, вчерашний знакомец Кериан и еще несколько дам и господ. Король и королева старательно не замечали его хромоты и сутулости - спасибо Кериану. Приветственная речь монарха не была ни длинной, ни излишне пафосной. Казалось, он не готовился к чествованию поэта заранее, а просто говорил то, что думал, поэтому слова его звучали искренне и душевно. Поэта попросили продекламировать несколько стихотворений. Он выбрал два о боевом братстве, одно о мире и два о любви. В качестве обещанной награды Пангор получил от Его Величества массивное золотое кольцо и увесистый мешочек монет. Затем король обратился к нему с неожиданным предложением:
- Что бы вы, дорогой Пангор, ответили, если бы я попросил вас стать нашим придворным поэтом? Жить в нашем замке, получать достойное жалование и радовать нас своим уникальным талантом.
- Ваше Величество, - слегка робея и упиваясь своей наглостью, ответил молодой поэт, - я счастлив, что мои скромные стихи затронули ваше сердце, но я не могу и не хочу быть придворным шутом.
- Шутом? - удивленно переспросила юная девушка, до этого тихо и незаметно сидевшая между королевой и Керианом, и посмотрела в глаза Пангору. И в этот миг ему стало все равно, в каком качестве он останется при дворе. Хоть поэтом, хоть шутом, хоть уборщиком, лишь бы видеть иногда эти карие глаза. Большие и ясные, полные солнечного света, какой-то невероятной чистоты и наивности.
- Дорогой мой, вы, кажется, неправильно меня поняли...
- Простите, Ваше Величество. Я согласен и благодарен за оказанную мне честь.

Рене было пятнадцать, Пангору - двадцать один. Как и все девушки королевства, юная принцесса переписывала в самодельную записную книжку волнующие, пронзительно-трепетные стихи, и воображение рисовало красивого юношу, посвятившего эти строки только ей одной. Чудо свершилось, ей довелось лично познакомиться с поэтом. Нет, Рена не увидела перед собой ущербного человека с тростью. Не успела. Его душа была так же прекрасна и возвышенна, как и в ее мечтах. Все остальное не имело значения.
Любовь с первого взгляда... Пангор никогда не назвал бы этим нелепым и пошлым словосочетанием то, что почувствовал, когда их глаза впервые встретились. Это был восторг, священный трепет, как перед божеством. Если бы его в тот момент спросили, красива ли принцесса, худа или полна, блондинка или шатенка, он бы только растерянно пожал плечами. Позже он, конечно же, рассмотрел ее как мужчина женщину. Впрочем, это слово совсем ей не подходило. Подросток, почти дитя, худенькая и угловатая, с тонкой белой шеей и выпирающими в вырезе ее первого "взрослого" платья ключицами. Выглядела она моложе своих пятнадцати.
Принцесса и поэт подружились и часто проводили время вместе. Они разговаривали обо всем на свете, гуляли по огромному дворцовому парку, скакали на лошадях по окрестным полям и лесам. Рена удивляла Пангора своим живым умом, оригинальными - если не сказать крамольными - суждениями и искрометным юмором. Он никогда раньше не встречал таких девушек. Те, с кем ему доводилось общаться, были милы и глупы, как декоративные собачки.
Иногда к ним присоединялся Кериан, один или с приятелями. В такие дни Пангор особенно остро чувствовал свою неполноценность благодаря галантным, тщательно завуалированным насмешкам молодых аристократов. Он и сам происходил из старинного дворянского рода, но живя в глуши, вдали от столичной суеты, не научился так изящно унижать. Это было чуждо его гордой и свободной натуре.
Рано или поздно это должно было случиться. Юная Рена увлеклась своим взрослым другом. Как настоящая принцесса, она была воспитана на непреложной истине: в свое время она унаследует трон, станет королевой, выйдет замуж за достойного человека, с которым должна будет пройти по жизни рука об руку и родить нового короля или королеву. Ее никогда не спрашивали, нравится ли ей Кериан, и не предлагали самой выбрать себе будущего мужа. Год за годом она добросовестно свыкалась с мыслью, что да, вот он, тот самый достойный человек, с массой положительных качеств, и к тому же недурен собой. Он будет хорошим мужем и королем. У них будут красивые дети. А любовь... это не для принцессы. Ответственность перед королевством гораздо важнее. Поэтому Рена решила бороться со своими преступными чувствами в одиночку. Убить их в себе, чтобы никто никогда не узнал о ее слабости. Но проиграла. И пока Пангор недоумевал, почему Ее Высочество стала избегать его, при мимолетной встрече делать вид, что не заметила, выдумывать какие-то несуществующие важные дела - Кериан уже продумал, как спровадить поэта подальше из королевского замка.

Генерал Наур отправлялся с инспекцией в приграничные гарнизоны. Не иначе, где-то неслабо провинился, если послан столь далеко и надолго. Он был зол, как черт: мало того, что отрывают от спокойной, комфортной службы в столице, так еще и этого убогого поэта навязали. Чтобы, понимаете ли, укреплял боевой дух солдат своей лирикой. Да кому она нужна?! Чушь собачья. Самым же неприятным делом генерал считал обязанность тщательно контролировать общение стихоплета с личным составом. Солдаты непременно спросят, где он получил такие травмы. Задача Наура - ни в коем случае не допустить, чтобы мальчишка сказал правду. Если уж он отказывается лгать, то пусть хотя бы скажет что-нибудь о том, что хвастовство военными подвигами недостойно дарийского воина.
- Надеюсь, это путешествие пойдет на пользу вам обоим, - с отеческой улыбкой напутствовал их король. - Дружба меча и пера - что может быть прекраснее? Ну, не буду вас задерживать. Хорошенько отдохните перед отправлением.
Смеркалось. Пангор брел по тихой аллейке парка. Сбылась его мечта, он отправляется на границу. Пусть и не в качестве воина, но все же сам, своими глазами увидит будни солдат. Но так ли ему этого хочется? Сейчас он уже не был в этом уверен. В кустах сирени тревожно вскрикивала птица. Мотыльки нервными тенями порхали вокруг фонарей. Здесь, вдали от центральной аллеи, поэт и принцесса часто гуляли вдвоем или в компании. Пангор очень хотел увидеть ее, но почему-то не верил, что она придет. Он так и не понял, с чем связана такая перемена в поведении Рены, и думал, что невзначай ее чем-то обидел. Почему она сразу об этом не сказала? Тогда у него была бы возможность попросить прощения...
- Господин Пангор!
Сердце поэта пропустило удар, а следующим чуть не пробило грудь насквозь. Он остановился, слыша за спиной легкие быстрые шаги, боясь обернуться и спугнуть волшебство.
- Ваше Высочество, - он почтительно склонил голову. - Рад вас видеть.
- Вы ведь уезжаете, - ее голос взволнованно дрожал. - Могли бы и проститься. Мы же, кажется, друзья.
- Простите, Ваше Высочество. - Если ей так нравится, пусть виноватым будет он. - Я ждал вас здесь именно для этого.
- И как, по-вашему, я могла об этом догадаться? - продолжала наступление принцесса.
- Но догадались же, - лукаво улыбнулся Пангор.
- Я просто пришла сюда погулять. Вовсе не ради вас.
- Как вам будет угодно, Ваше Высочество.
И снова они шли рядом, как будто не было этого странного отчуждения между ними. Но разговор не складывался, а молчание не тяготило. Неожиданно Рена взяла Пангора за руку и потянула прочь от освещенной дороги, вглубь парка, где мокрая от росы трава оставляла темные пятна на подоле платья.
- Зачем вы уезжаете? - чуть слышно спросила она, не выпуская его руки.
- Это приказ Его Величества, - вздохнул Пангор.
- Хотите, я упрошу его не отправлять вас?
- Это мой долг, Ваше Высочество.
- О Боги, как же вы так задолжать-то умудрились... - принцесса шмыгнула носом и вдруг, прильнув головой к его плечу, по-детски бурно расплакалась. Отбросив трость, он неловко обнял Рену.
- Ваше Высочество, прошу вас, не надо! - Пангор не надеялся, что его слова подействуют на Рену, но видеть ее горе и молчать было выше его сил. Он гладил принцессу по спине и плечам, теребил выбившуюся из прически прядку волос, а она все никак не унималась, просила не оставлять ее, называла предателем и тут же, противореча себе, утверждала, что он - ее единственный друг.
- Не забывайте меня, - наконец успокоившись, тихо-тихо попросила Рена. - Нет, лучше забудьте. Но обязательно возвращайтесь.
- Я вернусь, - Пангору было трудно говорить и дышать, он боялся, что тоже заплачет, и это будет полный позор. - Утешьтесь, Ваше Высочество. Живите так, как жили до меня. Если на рассвете помашете мне в окно - путь мой будет добрым. А теперь утрите слезы и возвращайтесь, иначе нам не избежать неприятных расспросов.

Пангор и генерал Наур вернулись через два года. Несмотря на сварливый характер старого вояки, за долгое путешествие они крепко подружились. Вопреки ожиданиям, "убогий", как прозвал его генерал, не был обузой в пути, мог проводить целые сутки в седле без устали, жалоб и праздной болтовни. Настоящий воин.
За этот срок юная принцесса из тощего подростка превратилась в обворожительную девушку. Через два месяца она должна была стать женой Кериана. Их пару называли самой красивой за последнее столетие. И надо же было явиться этому калеке, когда все складывалось самым благополучным образом! Дождавшись, когда генерал и поэт отчитаются перед Его Величеством, Кериан вызвал Пангора на разговор.
- Зачем ты здесь?
- Наша с генералом миссия выполнена, и мы возвратились домой.
- Это не твой дом. Возвращайся в свою провинцию и не тревожь Ее Высочество своими бестолковыми стишками.
- Это не тебе решать, - спокойно возразил Пангор. Он вообще как-то неуловимо изменился в этой поездке. Нет, не внешне. Просто он принял себя таким, как есть - генерал здорово помог ему - и это сделало его сильным и уверенным в себе. Казалось, он даже раздался в плечах. - Если тебе больше нечего сказать, я пойду. Устал с дороги.
- Господин Пангор! - Рена налетела вихрем, чуть не сбив его с ног, обняла и прижалась к его груди на глазах у Кериана и двоих его приятелей. - О Боги, как я рада!
И снова эти удивительные глаза. Солнечный свет, чистота и наивность - как и два года назад. То, что согревало его душу в долгом пути. То, ради чего стоило возвращаться. Нет, он не должен так думать! Что он может ей дать, кроме своей бескорыстной любви? Любви, которой не должно быть.
- Дорогая моя, что это значит? - вознегодовал Кериан, пытаясь за платье оттащить невесту от Пангора. - Немедленно прекратите!
- Вы мне платье порвете, дорогой, - почему-то рассмеялась Рена. - И нам обоим будет стыдно.
- Ну все, - тихо, угрожающе прошипел Кериан. - Шутки кончились, сейчас будет серьезный мужской разговор.
- Дорогой, возьмите себя в руки, - принцесса встала рядом с Пангором, неприязненно глядя на жениха.
- Все хорошо, дорогая, - усмехнулся Кериан. - Вам сейчас лучше уйти.
Рена растерянно посмотрела на Пангора. Он ободряюще улыбнулся ей, и принцесса вышла.
- Значит, вы любите Ее высочество? - снова перешел на официальный тон Кериан.
- Да, люблю, - это прозвучало так просто и естественно, как говорят "дышу" или "живу".
- Но вы же понимаете, что у вас не может быть общего будущего?
- Да, понимаю.
- Тогда почему бы вам не оставить ее в покое и не убраться подальше?
- Я сделаю это, если так пожелает Ее Высочество.
- Вы хотите спросить ее об этом? - удивился Кериан. - Это же глупо! Конечно, она захочет, чтобы вы остались, и вы будете и дальше ранить ее душу. Молчите? Не знаете, что сказать? Я понимаю, ваше горячее сердце мешает вам прислушаться к доводам здравого смысла. Поэтому я предлагаю вам отдохнуть и подумать над моим предложением. Не хотелось бы решать этот пустяковый вопрос силовым методом, но если вы не оставите мне выбора, то ваше уродство не остановит меня. Я жду вас завтра на закате и надеюсь, что вы примете верное решение. И лучше не пытайтесь увидеться с Ее Высочеством.

- Отец, я не выйду замуж за Кериана.
- Какая муха тебя укусила, дочь моя? - ласково улыбнулся король, целуя Рену в лоб.
- Я серьезно. Он жестокий и злой человек.
- Кто? Кериан? Милая, это пройдет. Вы помиритесь и вместе посмеетесь над этой глупостью.
- Он угрожает Пангору расправой.
- Ну и что? Детка, мужчины не взрослеют, они до старости мальчишки.
- Но он сильнее и здоровее, он может убить его!
- Успокойся, дитя. Кто? Кого? И за что?
- Какая разница, за что? Это недостойно будущего короля.
- Что ты хочешь от меня? - недовольно нахмурился монарх. - Чтобы я поговорил с ними, чтобы помирил драчунов? Пусть разбираются сами.
- Ничего не нужно, но за Кериана я не выйду.
- Слышал уже, - отмахнулся король. - Ладно, а за кого выйдешь? За Пангора?
- Ни за кого, - вспылила принцесса и, сердито стуча каблучками, направилась к выходу.
- Да стой, глупышка! Я же пошутил! - натянуто засмеялся король.
- Не смешно.

Пожалуй, Кериан прав. Лучше уехать навсегда. Рена погрустит немного, забудет своего поэта и будет счастлива. Не этого ли хотел бы для нее Пангор? Да, завтра он пойдет к Его Величеству, сообщит о своем решении и тихо, не привлекая внимания, уедет домой. Тихо - чтобы не радовать Кериана и не огорчать Рену. Это больно, но он справится. Он же мужчина.
Несмелый стук в дверь отвлек Пангора от горьких мыслей. Где же он оставил трость? Тяжело опираясь на подлокотники, он поднялся с кресла и поковылял к двери.
- Господин Пангор, не оставляйте меня, - с порога затараторила Рена. Не дожидаясь приглашения, она зашла и закрыла за собой дверь. - Никогда не оставляйте. Вы нужны мне. Если хотите уехать - возьмите меня с собой.
- Ваше Высочество, - опешил Пангор, - я бы с радостью отдал свою жизнь, если бы от этого зависело ваше счастье. Но если я останусь, ни к чему хорошему это не приведет, поверьте. Будьте благоразумны. Из меня, сами видите, король не получится. Где вы видели таких корявых королей?
- Шутите. Как вы не поймете? Вы для меня важнее короны. Важнее всего на свете. Я уеду с вами. Я готова.
- Ваше Высочество... - язык с трудом подбирал нужные слова, а сердце подсказывало ненужные. - Рена. Любимая. Что я несу?! Уходите, прошу вас. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности.
- Да что вы все меня прогоняете? - возмутилась принцесса. - Я вчера опять говорила с родителями. Они и слышать не хотят о том, какой мерзкий человек этот их Кериан. Отец грозится высечь меня, запереть и не выпускать до самой свадьбы. Мать плачет и твердит, что я плохая дочь и она не для того меня растила, чтобы терпеть от меня такой неслыханный позор. Я просто не знаю, что мне делать! Я ведь так люблю их! Но теперь я скорее умру, чем стану его женой.
В дверь вновь постучали. Затем выбили ее ногой. Это был Кериан. Как всегда, с дружками. Оттолкнув молодых людей в сторону, в комнату вошел король.
- Как ты могла, дочь моя? - взревел он. - Совсем стыд потеряла! Заставила меня слушать весь этот бред! А ты, негодяй, - монарший перст уперся в грудь Пангора, - воспользовался наивностью глупой девушки! Позор! Позор на все королевство!
Вслед за королем в набитую до отказа комнату втиснулась королева. Она подошла к дочери и молча отвесила ей пару сильных пощечин. Рена негромко охнула и закрыла лицо ладонями. Кериан, будто только этого и ждал, набросился на Пангора, думая одним ударом свалить его и добить ногами. Но тот устоял. Уроки генерала Наура не прошли даром. Когда парни накинулись на него втроем, в ход пошла трость, которой калека не только отбивался, но и атаковал. Конец побоищу положила Рена, швырнув в жениха фарфоровую вазу с цветами. Ваза пролетела мимо, но выплеснувшаяся из нее вода и мокрые цветы отрезвили нападавшего.
- А теперь слушайте меня, - в наступившей после перезвона осколков тишине голос Рены звучал негромко, но убедительно. - Я больше не принцесса. Я опозорила вас. И я ухожу. Я не хочу быть королевой, я хочу быть счастливой. Все.

- Дальше были уговоры, угрозы, но моя отважная жена выслушала их, мужественно держа меня за руку, - закончил свой рассказ Пангор. - Его Величество попросил нас убраться и больше не показываться ему на глаза. А я обнаглел и припугнул его Ромасом. Вот и вся история.
- Моя сестра - самая лучшая, - Анна крепко обняла Рену. - Я горжусь ею.

Глава 27

- Это не просто наш шанс, это дар Богов! - убеждал мужчина, в волнении меряя шагами погруженный в полутьму кабинет, то и дело подбегая к плотно закрытой двери и выглядывая в коридор, дабы убедиться, что их не подслушивают. - Если мы упустим его, это будет непростительной глупостью.
- Значит, Его Величество в Кешми? И болен, говоришь? - хозяйка кабинета подошла к окну и поправила тяжелые шторы, чтобы в окно ненароком не заглянул ни робкий луч заката, ни острый взгляд шпиона.
- Да! Эти два дуболома сказали, что у него сердечный приступ и что несколько дней ему нужно лежать в постели. Все, кто там был, перепугались, что король умрет.
- Такой поступок был бы величайшей любезностью с его стороны. Сколько воинов прибыло с ним?
- Два десятка.
- Сколько человек охраняют замок?
- Около сотни, не считая слуг. Но у него еще и дракон!
- Ха, дракон. У меня их три!
- Так это ты выкупила их у Курта? - возмущенно ахнул гость. - А мне он отказался их продать. Вот скряга! Сколько ты ему заплатила?
- Какая разница? Тебе бы он их не продал даже за все золото Дариоса. Итак, что мы имеем? Сотня воинов, полсотни слуг мужеского пола, два чужеземных наемника и один дракон. Значит, даю сотню человек на ворота, полсотни на портал, и шестеро атакуют с воздуха.
- Шестеро? Всего лишь?
- По двое на одном драконе.
- А если по трое?
- А если по трое, то мои дракошечки будут задевать животами землю! Ты думаешь, они железные? Может, еще и огнем плеваться должны? - ехидно усмехнулась женщина. - Не переоценивай их силы. Только Моригер сможет поднять троих, он же мальчик. Хорошо, семеро.
- Эх, маловато у нас драконов... Еще бы пять - шесть, и мы сровняли бы Кешми с землей, даже не привлекая войска.
- Если бы да кабы, - раздраженно отмахнулась женщина. - Ступай, иначе твое отсутствие заметят.
- Как только пехота нанесет удар по воротам, я открою портал, - напомнил уговор гость, прежде чем уйти. - Пусть ждут в условленном месте.

- Воистину сегодня удивительный день, - приветствовал Пангор всадника, которого стража пропустила не только без вопросов, но с почтительными поклонами. Его сопровождали двое воинов из отряда Даниэля. Маленький, худощавый человек с загорелым лицом и седыми взлохмаченными волосами, торчащими из-под поношенной шляпы, не по возрасту лихо соскочил с коня и обеими руками пожал руку Пангора.
- Я прибыл сразу же, как только узнал о болезни Его Величества, - гость кивнул на воинов. - Говорят, у вас тут много новостей?
- Да, доктор Курт! Вы только представьте себе, у моей жены есть сестра-близнец!
- И она здесь? Я с радостью познакомлюсь с ней, как только осмотрю Его Величество.

Почти весь день Рена водила Анну и ее друзей по замку и саду. Гостье было интересно все: убранство комнат и залов, огромная кухня, конюшни, цветники и мастерские. Ник и Рик осматривали владения Пангора и Рены с вежливым интересом туристов, не понимая и половины того, о чем говорила хозяйка, и не вникая в восхищенный щебет Анны. Она же не уставала удивляться и сыпать вопросами. Рена отвечала терпеливо и обстоятельно, но вскоре роль гида начала утомлять: в ее положении трудно угнаться за непоседливой и любопытной сестрой. Анна устыдилась своего эгоизма. Кроме того, девушка запоздало вспомнила, что Давид принес ей весточку от Абрахама, но так и не отдал. Да и поговорить с Максимилианом она тоже не успела.
- Пойдемте навестим Его Величество, - предложила Анна.
- Ну пойдем, - усмехнулась Рена, - только его стережет Даниэль.
- Хотя бы спросим, как он себя чувствует, - поддержал Анну Ник.

Конечно же, их не пустили в покои монарха. Пангор сообщил им о приезде Курта Вайсмюллера, который в это время осматривал Его Величество.
- Неужели мы наконец познакомимся с этим легендарным ученым?! - у Рика загорелись глаза.
Анна решительно постучала в соседнюю дверь - комнату Максимилиана. Оттуда вышел бледный и усталый Давид.
- Мне нужен ваш босс, - требовательно заявила девушка, пытаясь заглянуть через плечо секретаря. Тот поспешил закрыть дверь за своей спиной.
- Он занят, - возразил Давид.
- А когда освободится? - не отставала Анна.
- Не знаю. И если вы намерены спросить, чем занят - ответ тот же. Что-нибудь еще?
- А как же! Вы сказали, что Абрахам что-то для меня передал.
- Сейчас, - юноша исчез за дверью, открыв ее ровно настолько, чтобы протиснуть туда свое тощее тело и не дать любопытным взорам проникнуть внутрь. Через несколько секунд он вышел, дал девушке пакет из крафтовой бумаги и, пробормотав торопливые невнятные извинения, вновь скрылся в комнате.
- Вот и поговорили, - озадаченно глядя на закрытую перед ней дверь, пробормотала Анна.

Вечером за ужином собрались все, кроме Его Величества и Даниэля, ни на минуту не оставлявшего короля в недуге. Даниэль не позволил монарху встать с постели, приказал подать им обоим ужин в спальню и проследил, чтобы пища была приготовлена в полном соответствии с рекомендациями доктора. Король поворчал, что на его вкус в еде мало соли и приправ, хотя по опыту знал, что в вопросах здоровья с Даниэлем спорить бесполезно.
Когда Его Величество уснул, Даниэль решил присоединиться к остальным и выпить с хозяином замка. Ему, в отличие от короля, нравился Пангор, нравились его стойкость, мужество и какая-то бесшабашная удаль. Даниэль неоднократно пытался поставить себя на место отца, чью дочь охмурил какой-то проходимец, но образ опального поэта, как назло, не вызывал у него неприязни. Наоборот, он считал, что Ее Высочеству невероятно повезло с супругом. А еще чем-то неуловимым Пангор напоминал Даниэлю пропавшего сына.
Идя по коридору к обеденному залу, Даниэль слышал голоса и обрывки разговора. Его брат расспрашивал Анну и ее спутников, как они умудрились попасть в плен к Саймиле.
- Каким же ветром вас занесло в тот постоялый двор? - сурово вопрошал Макс. - Вам что, нормальных гостиниц не хватало?
- Да мы бы с радостью остановились в гостинице или у кого-нибудь из местных, но они же могли выдать нас страже! - пояснила Анна.
- И что же вы натворили, если могли заинтересовать стражу?
- Ну... не то чтобы натворили...
- Вы забрали детей у женщины, приговоренной к казни, - блеснул осведомленностью Макс. - И что же было потом?
- Нас искали. Рика схватили и заточили в темницу.
- Это я знаю, - недовольно перебил Макс. - Не перескакивай, рассказывай все подряд. Куда вы дели детей?
Анна, виновато вздохнув, поведала о событии, превратившем троих друзей в преступников. Даниэль, стоя за дверью, слышал каждое слово. Он не спешил войти в зал, так как при нем девушка могла замкнуться и утаить важные детали истории. Он помнил, что у Анны нет оснований доверять ему. Внезапно промелькнувшее в рассказе слово заставило его прислониться к стене, чтобы удержаться на ногах. Сердце забилось будто сумасшедшее, кровь пульсировала в висках, заглушая все звуки. Даниэль быстро прошел в зал и остановился перед рассказчицей.
- Как зовут эту женщину? - он не говорил, а почти кричал. - Пожалуйста, Анна, как ее имя?
- Что? - немного обескураженная таким напором, она не сразу поняла, чего он хочет и почему орет на нее.
- Ланока? - не веря себе, переспросил Даниэль. "Проболталась! - пронеслось в голове. - Теперь ее схватят, а нас не будет рядом!"
- Да, Дэнни, это она, - с лукавой улыбкой подтвердил Максимилиан. - И я видел твоих внуков.
- А сына? - Даниэль взволнованно посмотрел на брата. - Кристиана? Что с ним?
- Увы, этого она мне не сказала.
Анне вдруг стало жаль Даниэля. Сейчас он лишится последней надежды увидеть сына живым. А может, промолчать, не говорить ему ничего? Рано или поздно он все узнает сам. Нет, она не должна скрывать от него правду. Но это так трудно! Произнести несколько слов сочувствия - и увидеть, как горе сокрушит человека. Если бы эту печальную миссию взяли на себя Ник или Рик... Но Даниэль вдруг посмотрел ей прямо в глаза, и в его взгляде была отчаянная мольба:
- А вам? Анна, она вам говорила о Крисе?
- Говорила. - Вот и все, назад пути нет. - Мне очень жаль. Кристиан Стоун умер.
- Нет! - замотал головой Даниэль. - Нет! Он не мог. Это ошибка.
- Понимаю, это тяжело принять, но это так. Мне очень жаль, Даниэль. И у вас замечательные внуки, - зачем-то добавила Анна. Даниэль опустился на стул и закрыл лицо руками.
- Хоть мы и не друзья, но я сочувствую вашему горю, - Курт Вайсмюллер вручил Даниэлю бокал вина, - выпейте, вам сейчас это нужно. Мы все выпьем за упокой души Кристиана Стоуна.

Максимилиан, также потрясенный вестью о смерти племянника, проводил брата в его комнату. Давид и Ганс удалились вслед за боссом. Курт Вайсмюллер тоже собрался уходить, сославшись на необходимость проведать Его Величество.
- Дорогой доктор, останьтесь с нами! - попросила Рена. - Даниэль сказал, что отец уснул. Ему не станет лучше оттого, что к нему будут заходить через каждые пять минут, хоть и из самых добрых побуждений.
- Просим вас! - подхватила Анна. - Максимилиан много говорил о вас...
- Он вообще много говорит, - шутливо проворчал Курт. - А вот мне о вас ничего не известно, Анна. - Ученый вернулся в свое кресло, настроившись на долгий разговор. - О том, что у Ее Величества родилась двойня, знали только Стоуны, а мне рассказал по секрету Макс.
- А для нас с Реной это была просто ошеломительная новость! - признался Пангор.
- Как вы все понимаете, в королевской семье не место двойне, - с грустной улыбкой ответил Вайсмюллер. Анна не желала начинать сначала эту неприятную тему, но у нее появилась одна догадка, подтвердить или опровергнуть которую мог только доктор.
- Но вы же знаете, что близнецы обычно рождаются в тех семьях, где у родителей или других близких родственников есть близнец. Я это к чему веду... Король или королева не могли нести в себе этот ген?
- Хороший вопрос, - ученый пристально посмотрел на Анну. - Точно этого сказать не могу, но примерно тогда это все и началось.
- Что началось? - Рик и Ник подсели поближе, обратившись в слух. Пангор и Рена переглянулись в предвкушении увлекательной истории. Курт обвел задумчивым взглядом своих молодых слушателей и, собравшись с мыслями, начал свой рассказ.

Даниэль и Максимилиан были представителями второй волны "поколения близнецов", как охарактеризовал это необъяснимое, на первый взгляд, явление придворный лекарь Дитрих Вайсмюллер. Вместе с Гордоном Стоуном он провел много дней на обломках летательного аппарата, принесшего их в Дариос, в поисках подтверждения своей гипотезы. Небольшой быстрый ручей брал начало в скале недалеко от места крушения, протекал совсем рядом с грудой почерневших обломков и, пересекая долину у подножия гор, впадал в реку Трей, несущую свои воды через Дариос, Келади и Турас. Сначала Дитрих не придал значения возросшему поголовью диких животных в лесах на пути ручья. Волков и лис развелось столько, что власти разрешили неограниченную охоту на хищников. Меха в короткие сроки упали в цене. Оленей, у которых редко бывает больше одного детеныша, часто стали видеть с двумя и даже тремя оленятами. Полчища грызунов стали настоящим бедствием для крестьян. Никому не пришло в голову связать это явление с недавним взрывом, вызвавшим переполох в окрестных деревнях, но Дитрих порасспрашивал местных жителей и выяснил, что зверье расплодилось в течение двух-трех лет после аварии. И пока он думал, могло ли крушение как-то повлиять на здешнюю фауну, к "волшебному" ручью начали приходить, а потом и приезжать издалека женщины, пораженные бесплодием. Почти все они получали желаемого ребенка, да не одного! Дитрих и Гордон с удвоенным рвением принялись за изучение останков аппарата. Вскоре они обнаружили, что после дождя под ними образуются вязкие сгустки неизвестного вещества красно-рыжего цвета, и быстрые воды ручья растворяют эту субстанцию и уносят в Трей.
У Дитриха не было возможности исследовать это вещество, но пробы он на всякий случай сделал. Изучить их он смог значительно позже, в Швейцарии. Отъезд из Германии был спешным и тайным, из вещей пришлось брать лишь необходимый минимум. Большая часть его архива была уничтожена, но образцы красной жидкости Дитрих берег, как величайшую драгоценность. И не зря! То, что это вещество служило источником энергии для летательного аппарата, было единственной и неподтвержденной гипотезой его происхождения. Дитрих пришел к выводу, что употребление воды из зараженного ручья и реки могло стать причиной некоей мутации, которая в итоге и послужила причиной "поколения близнецов". А продолжил эти исследования его сын Курт, спустя много лет построивший на месте взрыва свою первую небольшую лабораторию.

- Теперь там выстроен огромный Научный Замок, где занимаются исследованиями ведущие ученые Дариоса и Чужого Мира, - закончил свой рассказ старый доктор. - Вещество, которое мы в шутку прозвали "компот бабушки Марты" или просто "компот", и сейчас широко используется в наших работах. Большинство из них пока засекречено, но с некоторыми вы знакомы.
- Ромас, - радость в голосе Пангора делала его похожим на ребенка, отгадавшего загадку.
- И Ланока, - Ник смотрел на Курта со смесью восхищения и неприязни.

Несмотря на то, что день выдался долгий и насыщенный событиями, Анна никак не могла заставить себя уснуть. Мысли, бродившие в голове, совершенно не способствовали нормальному здоровому сну. Неправильные мысли, ненужные, но засевшие накрепко, как репей в холке дворняги. А виной всему - Рена. Святая наивность, чтоб ее...
- Вам сколько спален готовить? Две или три? - отведя Анну в сторону, деловито спросила она. Вполне естественный и логичный, на первый взгляд, вопрос.
- Двух достаточно, - без задней мысли ответила Анна.
- Значит, две, - сообщила Рена ожидавшей ответа служанке, и та, кивнув, ушла выполнять поручение. - И с кем же ты будешь делить постель? - смущенная улыбка делала ее похожей на девчонку-подростка, решившую выведать сердечные тайны своей подружки.
- Я? Ни с кем! - еще не успев удивиться или рассердиться, Анна мучительно-жарко покраснела. - Что за выдумки?! Я сплю одна.
- А твои друзья?.. - настал черед Рены сконфузиться и запнуться, подбирая приличные слова для своей догадки. - Значит, они...
- Что?
- Ну... Одна спальня для тебя, а вторая - для них... двоих?
- Да, и что? Не пойму, куда ты клонишь.
- Я уже жалею, что завела этот разговор, - расстроилась Рена. - Надо было приказать готовить три спальни, а вы бы уже сами разобрались, кому с кем спать.
- Ты что же, подумала, что они спят вместе? Ник и Рик? - хихикнула Анна.
- А что я должна была подумать? Одна спальня, одна кровать. У нас так.
- Что ж, у господ свои причуды. А нам в пути часто приходилось ночевать в полевых условиях.
- Что это значит?
- Например, сегодня мы спали под крылом у Ромаса, - на недоверчивый взгляд Рены Анна лишь усмехнулась. - Все вместе, так теплее.
- Ничего себе приключение, - глаза Рены стали совсем круглыми, - расскажи!
- Завтра, ладно? - с мольбой посмотрела на сестру Анна. - У нас был тяжелый день...
- Да, конечно, - спохватилась Рена. - Прости мою болтливость. Вы, должно быть, очень устали. Скоро ваши комнаты будут готовы, и вы сможете отдохнуть. А пока... - Рена вновь посмотрела на сестру искоса, склонив голову набок, как любопытная птичка, - все-таки скажи мне, кто из этих мужчин - твой возлюбленный? Только честно. Я никому не скажу, клянусь!
- Ох, Рена... Честно? - Утвердительный кивок, карие глаза глядят внимательно и напряженно. - Честно? Ну, если честно...
- Не томи, говори же!
- Если честно... - Анна нарочно затянула паузу, уж очень забавным казалось ей нетерпение сестры, - То я и сама не знаю!
- Не хочешь говорить - не надо, - разочарованно буркнула Рена.
- Не обижайся, - попросила Анна, - понимаешь, они оба дороги мне. Если бы не они, мы с тобой никогда бы не встретились. Но они - друзья, и я не вправе рушить эту дружбу.
- Ну и зря, - назидательным тоном заявила Рена, - они хоть и друзья, но соперничают между собой за твое внимание. И я, и Пангор заметили это. А собой-то хороши, заглядение! А как они на тебя смотрят! Как ты можешь не видеть этого?
- Рена, - Анна старалась быть серьезной, но губы расползались в улыбке, а глаза озорно блестели, - что скажет твой замечательный муж, если узнает об этих твоих речах?
- А что скажешь ты, если узнаешь, что это его слова, а не мои? - поддразнила сестру Рена.
- Сговорились, да? - Анна украдкой бросила взгляд в сторону дальней стены, где Пангор показывал Нику и Рику свою коллекцию келадийских мечей и кинжалов.
- Анна, - стояла на своем Рена, - хватай любого и бегом к священнику, пока они не нашли себе девушек попроще. Будешь долго выбирать - упустишь обоих!

Именно об этом и думала Анна, ворочаясь с боку на бок в постели. "Кто твой возлюбленный?" И ведь слово-то какое красивое выбрано - возлюбленный! Медяк спрашивал иначе. "Кто из них твой мужчина?" Он ведь парень простой, а Рена - королевская дочь. Но смысл вопроса от этого не меняется. И ответа нет. Как и нет прежнего "я никогда не встану между ними." И незачем притворяться, что не догадывалась об их чувствах. Но выбирать Анна не готова! В своем воображении она уже не раз пыталась представить себе последствия этого выбора. Пробовала, отбросив эмоции, взвесить все положительные и отрицательные качества каждого из друзей. Но их недостатки казались ей одинаково несущественными, а достоинства - одинаково весомыми. Либо она настолько плохо разбирается в людях, либо ей в спутники достались двое святых!

Подумав о святости, Анна совсем некстати вспомнила поцелуй Ника. Да, они оба были пьяны, но ощущения впечатались в память так, будто это было только вчера. В первый момент она почувствовала панику, такую же, как и много раз до этого с другими парнями. Вслед за паникой обычно приходила боязнь потерять контроль над ситуацией, а на десерт мозг подсовывал ей картинки позорной сцены в душевой. Но не в этот раз! Паника отступила, Анна быстро взяла себя в руки и смогла вразумить Ника. Потому что Ник - это Ник, добрый, смешной, все понимающий и неспособный причинить ей зло. А может, всему виной алкоголь, притупивший инстинкт самосохранения? Теперь уже не узнать. Но страха, мешавшего ее прежним отношениям с мужчинами, больше нет. Для Анны это - маленькая победа над собой. Можно было бы попробовать повторить. Хотя бы ради закрепления результата.
Рик, взревновавший не на шутку и напившийся до тошноты, тоже не являл собой образец святости. Очень серьезный, правильный до занудства, иногда казавшийся старым, как Абрахам, он выглядел так по-детски трогательно, когда Анна уложила его на свои колени и убрала челку с бледного, вспотевшего лба. Но позже, обмирая от страха перед рабством и ожидая от Рика суровой отповеди, а вместо этого оказавшись в его объятиях, она сама почувствовала себя напуганным ребенком. "Не говори глупостей!" - именно те слова, которых она и ждала, немного грубоватые, но такие теплые и - черт бы их побрал - правильные. И что он, такой... ну конечно, правильный, нашел в ней, такой несовершенной?..
Кровать была удобная, не слишком мягкая, как раз такая, как нравилось Анне. Одеяло не тяжелое, гору подушек она сложила в кресло, оставив себе лишь две - почти как дома! Но после ночи, проведенной на твердой земле под драконьим крылом, этот комфорт не приносил покоя. Однако около полуночи, отчаявшись разобраться в своих чувствах, Анна повернулась на бок, накрылась одеялом с головой и наконец задремала.

Не прошло и часа, как хрупкий сон был беспощадно разбит. Анна сначала не поняла, что за шум вырвал ее из уютной дремы. Казалось, что весь замок сотрясается от ударов. Но стучали всего лишь в дверь.
- Кто там? - проскрипела сонным голосом Анна в паузе между ударами. Очевидно, ее не расслышали, потому что грохот возобновился. Анна зевнула, обернулась одеялом и выбралась из постели. У двери она повторила вопрос.
- Даниэль. Прошу вас, откройте, это важно.
От него разило алкоголем за версту, светильник в руках освещал красные, опухшие от слез глаза, но голос был тверд, а речь осмысленна. Сзади уже маячили Ник и Рик, прибежавшие на шум. Из коридора приближался дробный стук трости Пангора.
- Простите, что разбудил. Я решил ехать к этой женщине, Ланоке, чтобы она показала мне могилу Кристиана.
- Прямо сейчас? - Анна почему-то даже не удивилась. - Понимаю. Но не лучше ли отложить ваш отъезд до утра?
- Благодарю за ценный совет, - с едва заметной ехидцей ответил Даниэль, - но я все решил. Вас же я разбудил, чтобы задать несколько вопросов.
- Задавайте, - обреченно вздохнула Анна.
- Может, мы зайдем в вашу комнату?
- Ну уж нет! - Рик удержал Даниэля за плечо. - Спрашивайте, раз уж разрешили, и ступайте. Дайте наконец нам выспаться.
- Хорошо, - он смерил Рика надменным взглядом, но в спор вступать не стал. - Откуда вы узнали о смерти Кристиана?
- Ланока сказала.
- Какую причину смерти она назвала?
- Воспаление легких.
- Вы поверили ей?
- У нас не было причин сомневаться в ее словах.
- Она не сказала, где похоронила Кристиана?
- Нет. Мы не спрашивали. Она лишь обмолвилась, что он погребен где-то недалеко от ее дома.
- Где она живет?
- В лесу в окрестностях Адра. Нас привел туда и вывел оттуда Айден.
- Кто такой Айден?
- Ваш внук.
- Спасибо, Анна. Прощайте!
- Куда ты собрался, Даниэль? - Максимилиан вышел из темноты и некоторое время не выдавал своего присутствия, прислушиваясь к разговору. - Ланока с детьми отправлена в мой дом в Недми и ждет допроса. Я виноват, не смог сложить два и два и понять, что ведьма, чьих детей похитили наши герои, - хмыкнув, он кивнул на Ника и Рика, - и есть жена нашего Криса. Мы непременно допросим ее, но сейчас тебе лучше успокоиться и лечь в постель. Простите за беспокойство, друзья мои.
Макс виновато улыбнулся Анне, кивнул парням и увел брата. Плечи Даниэля поникли, будто только сейчас он в полной мере ощутил всю тяжесть обрушившегося на него горя. Не обернувшись, он покорно побрел вслед за Максом по темным коридорам замка.

- Вы слышали? - спросила Анна. - Они схватили Ланоку! Что теперь с ней будет?
- Кто знает, - нахмурился Ник. - Не стоит волноваться раньше времени. Она ведь не в ширате, не в тюрьме, а в доме Макса. Значит, ничего плохого с ней не случилось. Наверное.
- Если завтра Даниэль отправится в Недми, предлагаю поехать вместе с ним, - Рик переводил взгляд с Анны на Ника.
- Отличная мысль, - поддержала его Анна. - Так и сделаем.
- А теперь самая лучшая мысль - всем улечься спать, - зевая, проворчал Пангор.

- Зачем вы обманули меня?
Анна стояла на пороге спальни Давида, грозно сверкая глазами. Одета она была в джинсы и красную толстовку с капюшоном.
- И вам доброе утро, Ваше Высочество, - протирая кулаками глаза, сипло пробормотал Давид, чье пробуждение было не очень-то добрым. - Могли бы и постучать.
- Я вот тебе сейчас постучу! - разъярилась Анна и подошла к кровати, размахивая какой-то бумажкой. Хотя... бумажку Давид узнал. Он провозился с ней несколько часов. Но как она догадалась?
- Что не так? - Давид сел и подтянул одеяло к подбородку, прикрывая костлявые ключицы. - И, может быть, дадите мне одеться?
- Не раньше, чем вы мне все объясните. Зачем вы это сделали?
- Зачем я передал вам записку от господина Коэна? - он весьма правдоподобно изобразил непонимание. - А что, не надо было?
- У вас талант подделывать почерк, но врать вам не дано. Это писал не Абрахам.
- Ваше Высочество, ну что вам не нравится? Когда босс сказал, что завтра я должен быть готов отправиться с ним, я первым делом побежал к господину Коэну, чтобы убедиться, что оставляю его в добром здравии. Он очень обрадовался возможности передать вам весточку. Конфеты - да, я сам купил их, я же моложе и шустрее его. Он сказал мне, какие вы любите. А пока я, как охотничий пес, носился по городу в поисках этих треклятых конфет, господин Коэн написал для вас несколько строк.
- Чем?
- В смысле - чем? Ручкой.
- Какой?
- Обыкновенной ручкой. Синей. Шариковой.
- Ваш босс переоценил вашу соображалку. Абрахам не пишет шариковой ручкой. Никогда. Он их презирает. У него чернильная, с золотым пером. Конечно же, антикварная.
Давид раскрыл было рот, чтобы возразить, моргнул, как сова, разбуженная днем, и закрыл. Раскрыл. И вновь не придумал ничего правдоподобного.
- Ладно, не мучайтесь, - махнула рукой Анна. - Просто скажите мне, жив он или нет.
- Конечно, жив, - затараторил секретарь, выпучив и без того огромные черные глаза. - Он упал и сломал руку, а больше ничего не случилось. Несколько дней провел в больнице, а теперь сидит дома. Доктор Циммерман навещает его каждый вечер. Вашего чокнутого попугая я привез из магазина домой к господину Коэну.
У Анны отлегло от сердца, но злость на лживого секретаря не прошла. Выдохнув, она вновь напустилась на Давида:
- Почему нельзя было сразу все мне рассказать? Зачем понадобилось это унизительное вранье? В детстве в шпионов не наигрались? А, Давид? Что молчите? Стоп. Хотя бы сейчас вы не обманываете меня?
- Ну Ваше Высочество, я уже не знаю, как доказать вам свою честность, - заныл Давид. - Я не хотел вас огорчать.
- Нет уж, пожалуйста, огорчайте. Как он сломал руку? Где он упал? На машине врезался, да?
- Он в последнее время не водил машину. Боялся, что ему станет плохо за рулем.
- Час от часу не легче! И вы говорите, что он не болен? Давид, вы совсем заврались. Ну-ка рассказывайте мне все о его здоровье.
Но он не успел ничего рассказать. Утреннюю тишину разрушил сильный грохот, за которым последовал звук, очень похожий на взрыв. За окном внизу раздались взволнованные голоса и торопливый топот множества ног.
- Мы еще вернемся к этому разговору, - пообещала, выходя, Анна.

Вооруженные стражники и слуги бежали к воротам. От запаха дыма и пороха свербило в горле. Анна хотела остановить и расспросить кого-нибудь, но увидела, что к ней идет хозяин замка. Пангор что-то возбужденно говорил ей на ходу, но Анна ничего не слышала: от окутанных дымом ворот слышались глухие удары, ротные отдавали приказы, и спешно построенные отряды, чеканя шаг и гремя доспехами, отправлялись на защиту замка.
- Анна, - наконец услышала она голос запыхавшегося от быстрой ходьбы Пангора. - Найдите Рену, Арди и Его Величество и отправьте в укрытие в подземелье. И сами оставайтесь там.
- Пожалуйста, скажите мне, что случилось?
- На нас напали. Кто - пока не знаю. Ворота взорваны снаружи, и все наши силы брошены туда. Да не медлите, Анна! Спасайтесь сами и спасайте нашу семью!

Глава 28

Этой ночью Ромас опять услышал знакомый Зов. Он вдруг остро ощутил свое одиночество, и тоска захлестнула его подобно песчаной буре. Но в отличие от прошлого раза, дракон не почувствовал в Зове теплых, нежных флюидов. Его звали, чтобы победить. Растоптать, поработить, может быть, даже убить. Несмотря на это, Ромас вновь готов был сорваться с места и полететь навстречу сородичам. Но он хорошо помнил, чем закончился тот побег. Родной замок остался без защиты. Сейчас Зов звучал угрожающе. Драконов было трое, и они намеревались напасть на замок. Ромас не мог, не имел права оставить хозяев в беде. И пусть он один, но он прогонит других драконов, чего бы это ни стоило.
Под утро Зов прекратился, и дракон смог поспать несколько часов. Сон Ромаса был неглубок, он то и дело поднимал голову и прислушивался. Но когда солнце взошло высоко над Кешми, Ромас уже знал совершенно точно: сегодня будет бой. Неравный и нечестный, не с жалкими человечками, а с тремя драконами. Хуже всего то, что двое из них - самки. А с самками биться нельзя. Почему? Таков закон. Просто нельзя, и все.

Старик садовник прикатил тележку с кусками свежего мяса. Он щурился от солнца и беззаботно насвистывал незамысловатый мотив. Впервые Ромас пожалел, что не умеет говорить по-человечески. Сейчас бы предупредить обитателей и гостей замка о готовящемся нападении... Но все, что он мог - настойчиво смотреть старику в глаза и тихо рычать.
- Что ты, мой хороший, ничего не ешь? - забеспокоился садовник. - Нездоровится тебе?
Он потрогал ладонью нос дракона, пожал плечами и задумчиво произнес:
- Вроде здоров. Попозже позову к тебе доктора Курта.
Дракон не чувствовал голода, но понимал, что сегодня от него потребуются все его силы, и поэтому быстро, не чувствуя вкуса, уничтожил всю пищу, привезенную стариком.

Арди ревел во всю глотку, отчего у Анны заложило правое ухо, и размазывал сопли по ее толстовке. Он оказался довольно упитанным ребенком, и девушке было тяжело и нести его на руках, и успокаивать, и поторапливать идущую позади Рену. Его Величество, еще не совсем оправившись от приступа, все же шел сам, гордо оттолкнув руку Даниэля.
- Позор мне! - то и дело восклицал монарх. - Я, король Дариоса, вынужден прятаться в подземелье от каких-то разбойников вместо того, чтобы возглавить оборону!
- Вы же не знаете, каковы их цели, - голос Даниэля звучал устало и глухо. - Возможно, они только и ждут случая устранить Ваше Величество.

Прошедшая ночь была для него испытанием на прочность. Как он не свихнулся, запивая успокоительные капли алкоголем, на чем работал его организм - об этом знают лишь те силы, которым он возносил молитвы и проклятия. Максимилиан просидел с ним почти до рассвета, а потом, отобрав бутылку, ушел спать. Едва шаги брата стихли за дверью, Даниэль по-партизански наведался в кухню и добыл себе новую порцию выпивки. Теперь в голове его стоял туман, вязкий, но подвижный, как пар над чайником. Тело требовало отдыха, сердце звало в Недми, мозг велел защитить Его Величество и обеспечить ему максимально возможный покой. Если Даниэль сейчас позволит себе расслабиться, Его Величество, поправ все доводы здравого смысла, ринется в бой и станет легкой добычей для неизвестного противника. Если бы здесь был Максимилиан, Даниэль сам стоял бы плечом к плечу с воинами и Пангором. Но брата нигде не было. Может быть, он все еще спит и не знает о нападении? Ведь и он выпил немало.

- Даниэль, подайте Рене руку! - велела Анна, когда перед ними открылась лестница, ведущая в подземелье замка.
- Не волнуйся за меня, - отмахнулась Рена. - Я знаю здесь каждую ступеньку. А беременность - это не болезнь. Пусть господин Даниэль лучше присматривает за отцом.
- Я здоров, - буркнул король.

Тот факт, что дочь впервые за долгие годы назвала его отцом, вдруг наполнил душу светлой радостью, но обстоятельства требовали строжайшей дисциплины. Его Величество украдкой наблюдал за дочерьми, и эгоистичная отцовская гордость переполняла его. Красавицы - в мать! Храбрые - конечно, в него! Рена являла собой пример собранности и хладнокровия, подбадривая перепуганных служанок. Анна также не теряла присутствия духа, она даже осмелилась приказывать самому Даниэлю Стоуну! При дворе ему не только перечить не решались, но и от одного его взгляда порой впадали в ступор все, от конюхов до министров. Король не знал о горе, постигшем начальника разведки, и думал, что тот нездоров. А чем еще можно объяснить его неопрятную одежду, небритое осунувшееся лицо и совершенно безумный взгляд?

Двое слуг, шедшие впереди, зажигали от своих факелов настенные светильники, и подземелье оживало, открывало залы, убранные не хуже парадных. Анна с любопытством озиралась по сторонам. Она и не ожидала увидеть здесь такое великолепие! Подземелье представлялось ей мрачным, холодным, страшноватым местом, с низкими потолками и выложенными грубо отесанным камнем стенами. Именно такое она видела в Турасе. Там пахло сырой землей и затхлой стоячей водой. Здесь же подземелье предназначалось не для заключения непокорных, а для самих хозяев на случай осады. Стены были драпированы дорогими тканями теплых оттенков и украшены картинами и охотничьими трофеями. Светильники представляли собой чудо кузнечного мастерства и были расположены таким образом, чтобы в залах не оставалось темных углов, пугающих мрачными тенями. Искусно вытканные ковры смягчали звуки шагов. Столы, диваны и кресла располагали к спокойному отдыху и разговорам, если забыть о причине, собравшей здесь обитателей замка.

Рена устало опустилась на мягкий диван. Арди тут же освободился из рук Анны, уселся на колени матери, прижался к ней и, шмыгнув носом, затих. Рена кивком предложила сестре расположиться рядом, но Анна отрицательно покачала головой:
- Вы отдыхайте, а я пойду.
- Это куда еще ты собралась? - заволновалась Рена.
- Наверх. Посмотрю, что к чему.
- Ну-ка сядь, - потребовал король. - Там разберутся без тебя. Негоже девице мешать воинам.
- А вы попробуйте меня остановить, - дерзко бросила Анна, уязвленная приказным тоном отца.
- Будь благоразумна, - настаивал монарх, - ты ведь королевская дочь и не можешь разгуливать там, где свистят стрелы и грохочут пушки.
- Что-то мне расхотелось быть королевской дочерью, - огрызнулась Анна, - слишком много ограничений без всяких на то оснований.
- Анна, - вмешался Даниэль, - стоит ли напомнить вам, к чему привела вчерашняя размолвка с Его Величеством?
- Не стоит, - смягчилась, но не сдалась Анна. - Поймите, мне очень нужно наверх. Я еще не видела своих друзей. И я волнуюсь за них.

Неизвестно, куда завела бы эта перепалка, но из коридора вдруг донеслись голоса, спорящие на повышенных нотах, а затем зал влетел Давид. Так влетают только на пинковой тяге. Полет закончился в одном из свободных кресел, куда юноша воткнулся головой.
- И только попробуй высунуть отсюда нос, - невозмутимо изрек Ганс, который и произвел означенный пинок.
- Зачем ты так со мной? - Давид неловко поднялся на ноги и посмотрел на друга огромными влажными глазами. - Я просто хотел быть с тобой рядом.
- Ты мне живым нужен, - отрезал Ганс. - А в бою ты - полный ноль. Прошу прощения, Ваше Величество, Ваши Высочества, - он поклонился королю и его дочерям. - Анна, прошу вас, присмотрите за этим горе-воякой.
- Вы издеваетесь? - возмутилась Анна. - Сами смотрите за этим вруном, а мне некогда!
Анна быстро подошла к Рене, встревоженно переводившей взгляд с отца на сестру, поцеловала ее и Арди, а затем уже от дверей обернулась к королю:
- Ваше Величество, я не обязана отчитываться перед вами за свои поступки. Поздно вы решили требовать от меня послушания. Моя жизнь и моя совесть вам не принадлежат, и в этом только ваша вина. Извините, но больше я не могу терять время на объяснения. Мое место - рядом с моими друзьями.

"Я же не прощу себе, если их убьют! - продолжала она мысленный спор с отцом, машинально отсчитывая узкие крутые ступеньки лестницы. - Они мне слишком дороги, чтобы отсиживаться в элитном бункере в ожидании новостей! Зануда Рик и бунтарь Ник. Правой-левой, правой-левой. Правая - Рик, левая - Ник. Чет - Рик, нечет - Ник. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать. Я никогда не встану между ними? Чушь. Я стою между ними с самого начала. Двадцать четыре, двадцать пять. Они оба мне нужны? Тоже чушь. Просто у меня не хватает смелости разобраться в своих чувствах. Но доверять свой выбор исходу боя - последнее дело. Они не могут погибнуть, не имеют права. Тридцать девять, сорок, сорок один..." Кровь шумела в висках, каждый вдох отзывался болью в груди, но Анна не останавливалась, не давала себе передышки. "Кажется, кто-то бежит за мной. Что ж, если попробует схватить и вернуть - пожалеет. Даже если он сильнее и крупнее, даже если это громила Ганс - разница в несколько ступенек будет не в его пользу. Пятьдесят четыре, пятьдесят пять..." Последние несколько пролетов были освещены солнечными лучами, проникающими в открытые двери подземелья. Осталось не больше двух десятков метров, когда дрожащие от напряжения ноги вдруг пропустили ступеньку, и девушка, оступившись, растянулась на лестнице. Сбился счет, сбилось надорванное дыхание, и крик боли и злости гулким эхом прокатился по сводам подземелья. Перед глазами плавали радужные круги. Сочащаяся кровью разбитая коленка беспомощно выглядывала в свежую дыру на джинсах.

- Ваше Высочество, вы в порядке? - срывающимся от бега голосом спросил нагнавший ее Ганс.
- Не подходи, - жалко пискнула Анна. - Не прикасайся ко мне. Или я тебя с лестницы спущу.
- Да на здоровье, - Ганс сел рядом, осмотрел ее колено. - Больно?
- Переживу. Отвали.
Не обращая внимания на ее грубость, Ганс достал из кармана платок и, обернув вокруг ноги прямо поверх джинсов, крепко завязал.
- Извините, антисептика при себе не ношу. Так лучше? Тогда идемте. Держитесь за меня. Аккуратнее! - Ганс протянул ей руку.
- Я не пойду вниз, - заявила Анна.
- Значит, нам по пути, - ответил Ганс, помогая ей подняться.

Солнце на несколько минут ослепило вышедших из подземелья. Анна терла глаза костяшками пальцев, Ганс приложил ко лбу ладонь козырьком. Фигуры людей и их тени казались угольно-черными, а серые камни, которыми был вымощен двор, отражали солнечные лучи, будто золотые слитки. Мимо прошли, направляясь к воротам, несколько слуг. Они везли тележку с пушечными ядрами. Навстречу им две женщины несли на носилках раненого воина. Несчастный стонал и закрывал лицо руками, а из-под пальцев пробивались ручейки крови.
- Ганс! Как хорошо, что я вас встретил! - к ним бежал доктор Вайсмюллер. - Где ваш босс? Пусть он заменит Даниэля при Его Величестве, а Даниэль поможет мне с ранеными. Их уже около дюжины, и их количество будет расти с каждой минутой. Вот, еще одного тащат! Разыщите Максимилиана, не стойте столбом! А вы, - он повернулся к Анне, - имеете опыт в уходе за ранеными?
- Я? - растерялась Анна. - Я накладывала швы... Но я сейчас не могу! Я ищу Ника и Рика.
- Что ж, - по-своему понял ее отказ доктор, - я не могу вас за это осуждать. Не каждый мужчина справится с этим, а вы - слабая девушка.
- Я не слабая! - обиделась Анна. - Я сделаю все что нужно, но прежде найду своих друзей.
- Среди раненых их нет, - ответил Вайсмюллер. - А убитыми я не занимаюсь.

"Я только одним глазком на них взгляну - и бегом назад, к доктору, - думала Анна, продираясь сквозь ряды воинов. - Из лука стрелять не умею, но хоть с ранеными помогу." Бойцы смотрели на нее с досадой и осуждением. Один из них вызвался проводить ее в укрытие. Анна отстранила любезно предложенную руку и продолжила обходить строй, заглядывая в суровые мужественные лица. Напряженно сдвинутые брови, сжатые губы, полные решимости взгляды. Внезапно ее резко схватили за руку и быстро потянули назад.
- Что ты здесь делаешь? - прозвучало прямо над ухом. Ник! По наивности Анна ориентировалась на его рыжие волосы, которые в любой толпе бросились бы в глаза, но сейчас они были скрыты шлемом.
- Где ты раздобыл такую кастрюлю? - хихикнула Анна и постучала пальцами по блестящему металлу. - Тефаль, ты всегда думаешь о нас!
- Я не шучу с тобой! - одернул ее Ник. - Сейчас же уходи отсюда!
- Не уйду, - дерзко возразила Анна. - Я не намерена сидеть в уютном подвале, зная, что вы... что вас... - ее губы задрожали, на глаза навернулись слезы. Ей пришлось приложить усилие, чтобы не дать волю эмоциям.
- Рик прав, ты просто дура! - рявкнул Ник. - Твое тупое упрямство ни к чему хорошему не приведет. Мы не сможем сосредоточиться на бое, зная, что ты не в безопасности.
- Мое место рядом с вами, - пыталась настаивать Анна, но осеклась, встретившись глазами с Ником. Никогда не видела у него такого взгляда - непривычно сурового, но пронизанного странной, болезненной нежностью. - Прости. Я сейчас уйду. Где Рик?
- Идем, - вздохнул Ник. - Я давно заметил, что ты к нему неровно дышишь. Только пообещай мне, что после этого сразу же уйдешь в укрытие.
- И вовсе я не дышу... неровно, - смутилась Анна. Она хотела добавить, что ей нужно лишь увидеть их, убедиться, что с ними все в порядке, но промолчала, чтобы не скатиться до жалких оправданий или дешевого пафоса. Вместо этого она вложила свою руку в широкую ладонь Ника, чтобы не отстать от него, поднимаясь на стену.

Рик и Пангор смотрели вниз через узкое оконце-бойницу. Пангор наметил цель и натянул тетиву в ожидании удобного момента для выстрела. Внизу вражеские воины, осыпаемые сверху дождем стрел, пристраивали к стене штурмовые лестницы. Прикрывавшие их лучники целились вверх, в воинов Пангора. Черное пустое око пушки равнодушно смотрело на зубцы и башенки, венчающие стену.
Анна спокойно и даже с улыбкой выслушала от Рика причитающуюся ей порцию нравоучений и нелестных отзывов о ее умственных способностях. Напоследок он грубо приказал ей проваливать с глаз долой, сидеть в подземелье и молиться.
- И перестань так нагло лыбиться, - завершил он свою гневную тираду. - Убирайся прочь, пока не поймала стрелу!
- Анна! Почему вы здесь? - к ним уже ковылял Пангор. - Где Рена, Арди? С ними все в порядке?
- Да, Пангор, они в подземелье. С ними Даниэль. А я не могу там оставаться.
- Почему? Вы же заставляете волноваться и Рену, и Его Величество, и своих друзей! Это безответственно с вашей стороны.
- Вот только ваших упреков мне и не хватало, - огрызнулась Анна. - Мало я от этих двоих выслушала, вставьте и вы свое мудрое слово!
- Не сердитесь, - примирительно улыбнулся Пангор. - Я уверен, что если бы не беременность, Рену тоже пришлось бы гнать отсюда так же, как и вас гонят Рик и Ник.
К Пангору подбежал запыхавшийся воин и торопливо, сбивчиво заговорил:
- Там... У ворот... На телеге... У них еще две или три бочки с порохом. Они только что сгрузили одну. Второго удара ворота не выдержат! Прикажите заряжать пушки. Устроим им горячую встречу!

Три быстрые тени, на миг заслонившие солнце, свист огромных мощных крыльев и вызванная ими вибрация воздуха заставили посмотреть вверх всех - и осажденных, и осаждающих. "Драконы!" - волной пронеслось по стене и под стеной. Описав дугу над замком, рептилии снизились настолько, что можно было разглядеть наездников. Один управлял крылатым ящером, а второй - вторая - достала из переметной сумки нечто увесистое и круглое, напоминающее размерами и формой кокосовый орех, и с изяществом циркового жонглера перекидывала с руки на руку, будто мячик. Совсем юная, с задорной улыбкой и горделивым взглядом - не иначе, это ее первый боевой вылет. Длинная рыжая коса подобно змее, выбравшейся из-под шлема, скользила по синему шелку плаща, извиваясь при каждом движении рук и плеч. Девушка прицелилась и бросила снаряд вниз, в одну из мастерских. С оглушительным хлопком и звоном ее адская игрушка раскололась вдребезги. Пламя, вырвавшееся наружу, вмиг охватило крышу постройки. Но стрела, выпущенная со стены, сразила ведущего. Парень повис на шее дракона, будто тряпичная кукла. Девушка ахнула - услышать это было невозможно, но хорошо читалось по ее приоткрытому рту, широко распахнутым глазам и побелевшему лицу - и, выронив очередной снаряд, судорожно вцепилась обеими руками в спинку сиденья ведущего. И вовремя: оставшийся без управления дракон, не дождавшись команды, принялся растерянно метаться между сородичами, издавая тревожный рев. На истеричные возгласы наездницы зверь не реагировал. Однако два других экипажа действовали более осмотрительно, и вскоре уже несколько бревенчатых построек были охвачены пламенем.

Ромас напряженно замер и, затаив дыхание, ждал, когда садовник и двое слуг закрепят на его спине сиденье, некогда изготовленное для молодого хозяина и его жены. Люди работали сноровисто и справились с задачей в считанные минуты, но для дракона это время тянулось мучительно-медленно. Он чувствовал запах дыма, слышал стоны раненых, улавливал волны человечьего страха и злобы. Наконец старик уселся на место ведущего, кивком поблагодарил своих помощников и хлопнул ладонью по прохладной чешуйчатой шее. Дракон тотчас же сорвался с места и выбежал на площадь.
Пангор неуклюже, боком спускался со стены. Одной рукой он держался за перила, второй опирался на трость. Следом Анна несла его лук. Садовник поспешил ему навстречу, подставил свое крепкое плечо.
- Ты со мной, Тано? - Пангор кивнул на Ромаса и пристально посмотрел в глаза старику. - Кроме нас, никто не осмелится не то что взлететь, но даже подойти близко к Ромасу.
- Да, господин. Мы должны дать отпор этим тварям, - он с ненавистью посмотрел в ясное небо. Один из драконов шел на снижение, его наездники готовили новый удар.

Воины на стене едва успевали сбрасывать приставные лестницы противника. Нескольким вражеским бойцам уже удалось взобраться на стену, но все они встретили яростное сопротивление защитников замка и были либо сброшены, либо убиты. Несли потери и силы замковой стражи. В пылу сражения никто не заметил, как внизу один из бойцов неприятеля скинул синий плащ - цвет вражеской армии - и надел алый, снятый с погибшего стражника. Оказавшись на стене, он завладел луком и прицелился вниз, где хозяин замка и его пожилой слуга готовились к вылету. Там еще мельтешила какая-то девчонка, но до нее лучнику не было никакого дела. Он выбрал свою цель - хромого темноволосого мужчину.

- Анна, вы обещали своим друзьям, что уйдете в укрытие, - напомнил Пангор.
- Я обещала помочь доктору, - она посмотрела наверх, на стену, чтобы убедиться, что Ник и Рик ее не слышат, и на фоне синего неба увидела темный силуэт лучника. Будто в замедленной съемке, воин прицелился, натянул тетиву...
- Пангор, оглянитесь! - крикнула Анна. Но прежде, чем тот успел повернуть голову, садовник резко оттолкнул его в сторону. Грохот покатившегося по камням шлема сплелся со свистом летящей стрелы в завораживающий смертоносный мотив. Но на пути сокрушительно-острого наконечника был уже не хозяин замка, а его старый верный слуга. На нем не было ни дорогих прочных доспехов, ни алого плаща воина. Стрела легко пробила поношенный кожаный жилет.
- Тано! - закричал Пангор и опустился на колени рядом с раненым. В ту же минуту не менее десятка стрел, выпущенных стражей, пронзили вражеского воина. Его тело бесформенным кулем рухнуло со стены на камни мостовой. Стражники выстроились цепью, вскинув луки в ожидании новой атаки на господина, но край стены, видимый снизу, был пуст.
- Тано! - всхлипнул, как мальчишка, Пангор. Умом понимая, что потери на войне неизбежны, именно к этой он был не готов. Тано всегда был для него не просто слугой и не только садовником, он был другом и наставником молодого господина. Не в науках - сам-то он даже свое имя писал с трудом - его уроки были важнее и сложнее самых передовых знаний. Добро и зло, честь и подлость, прекрасное и безобразное - этому не научат толстые пыльные книги. - Тано... Тано, не умирай!
- Утешься, господин, - сдерживая стон, сквозь стиснутые зубы вымолвил садовник. - Я уж довольно пожил, пора мне...
- Нет! Я не хочу! Не смей! - кричал Пангор, вцепившись в его руку. - Ты ведь даже не воин, это не твоя стрела!
Анна подошла сзади, положила руки ему на плечи:
- Перестаньте его дергать, он ведь жив. Ему обязательно помогут!
- Как это все не вовремя, - светлые глаза старика смотрели в небо, и в них мелькали маленькие отражения парящих в вышине драконов. - Как же ты теперь полетишь на бой... один.
Будто в подтверждение его слов, Ромас завыл - негромко, жалобно, почти по-собачьи.
Подошли две женщины с носилками, и стражники помогли им поднять Тано.
- Да осторожнее, медведи неповоротливые! - командовал Пангор. Неподалеку раздался хлопок разорвавшегося снаряда. Анна обернулась на звук - один стражник катался по мостовой, сбивая пламя с загоревшегося плаща, а второй неподвижно лежал на серых камнях.
- Вы мне ответите за Тано! - прорычал Пангор. - Вы мне за всех ответите! Мужественные воины, - повернулся он к страже, - кто готов заменить Тано в бою с драконами? Кто станет новым ведущим?
Добровольцев не нашлось. Воины, как по команде, отступили на шаг и опустили очи долу, чтобы не встречаться взглядом с Пангором: а вдруг он расценит прямой зрительный контакт как согласие? Тогда уже не отвертеться!
- Ты? - Пангор указал на ближайшего к нему бойца.
- Нет, пожалуйста! - сильный, рослый мужчина съежился под пристальным взглядом господина и, казалось, даже уменьшился в размерах. - У меня семья, сынишка маленький. Им без меня никак нельзя.
- Ты? - Пангор подошел к следующему и брезгливо поморщился: парень был на грани обморока.
- Я, - вдруг прозвучало за спиной. Голос слишком тонкий, слегка дрожащий, но уверенный и дерзкий. Либо очень юный, либо - о нет! - женский!
- Анна? Вы не можете!
- Это еще почему? - вскинулась Анна. - Я летала. Я не боюсь. Ну почти, - добавила она, поняв, что Пангор уловил дрожь в ее голосе.
- Но Ромас привык ко мне и Тано, - возразил Пангор. - Ну и к Рене.
- Раз к Рене привык, то и меня примет, - Анна подошла к дракону. Он посмотрел на нее, и ей показалось, что в его взгляде темными волнами плещется почти человеческая боль. Хотя, может быть, и не показалось, и не почти... Она погладила огромного зверя по широкому бугристому лбу, провела ладонью между глаз:
- Держись, дружище. Мы с тобой теперь - одна команда. Хозяин временно выбыл из строя, а нашим близким нужна защита. Понимаешь? Вижу, что понимаешь. Дадим им жару, да? Пангор! Покажите мне, как закрепить ремни и как управлять этим прекрасным зверем.
- Но Анна! Я не могу рисковать вами! Это все равно что взять на бой Рену! Что я скажу Нику и Рику... - очередной взрыв снаряда перебил его.
- Пангор, мы теряем время! - Анна уже забралась на сиденье и возилась с ремнями безопасности.

Двумя часами ранее, когда разъяренная Анна, наспех одевшись и на ходу собирая волосы в небрежный хвостик, шла разбираться с Давидом, к воротам замка подъехала телега, груженая бочками. Обычными такими бочками, в которых возят вино и солонину. Караульный, с минуты на минуту ожидавший смену, недовольно засопел и вышел из будки. Двое мужчин сгрузили одну из бочек и катили к воротам. Одеты они были как крестьяне, и так же бородаты и неопрятны.
- Кто такие? - гаркнул страж. Обычно от такого окрика незваные гости застывали на месте и забывали зачем явились, но не в этот раз. Они молча продолжали свою работу, а ответил за них возница, соскочивший с козел и не спеша подошедший к караульному.
- Виноделы мы. Заказ привезли.
- Какой еще заказ? - страж решительно преградил путь бочке, которую уже вкатили на мост через ров.
- Как какой? Господин ваш заказывал четыре бочки вина. Мы не первый год поставляем вино в Кешми. А ты, похоже, здесь недавно, раз не признал нас, а?
- Давно или недавно - не твое дело. Обо всех поставках охрану извещают заранее.
- Ничего не знаем, - нагло заявил возница. - Не хочешь пропускать - так мы бочку здесь оставим. Деньги в другой раз заберем, когда тебя, упрямого осла, выгонят взашей. Поехали, ребята!
Крестьяне оставили свой груз там, где их и остановили - почти у самых ворот - и как-то чересчур поспешно отступили назад, к телеге. Эта спешка не понравилась караульному, да и сама бочка стояла совсем не по уставу. Вино там или нет - не имеет значения. От ворот ее нужно убрать. Добросовестный страж перевернул бочку, чтобы откатить подальше. Боковым зрением он уловил какое-то движение у телеги, а когда поднял голову, было поздно. Свист стрелы, маленький алый язычок пламени, вонзившийся в бочку с порохом вместо вина... У караульного не было ни единого шанса спастись, но если бы не он, ворота были бы снесены напрочь.

Теперь над воротами вновь нависла угроза. Замковая стража и эскорт короля готовились к битве. Первую линию неприятеля, которая должна была войти в разрушенные ворота, ожидал стройный ряд пушек. А на стене Ник и Рик смотрели, как два вражеских воина, одетые в крестьянские рубахи, поставив только что снятую с телеги бочку на землю, полезли за следующей.
- Трындец, - нахмурился Рик. - Сейчас они взорвут ворота.
- Погоди, мы им самим устроим трындец, - Ник что-то искал в заднем кармане джинсов. - Сейчас!
- Эй, ты что? Где ты взял пистолет? - вытаращил глаза Рик.
- Неучтенный вещдок, - хвастливо усмехнулся Ник.
- Макс предупреждал нас!..
- Торн, дружище, для чего нужны правила? Чтобы их нарушать, - назидательно ткнул пальцем в небо Ник. - Свистни, а? Помню, в детстве у тебя круто получалось.
- Что ты задумал? - Рик пристально посмотрел в веселые синие глаза друга.
- Ну свистни, что тебе, жалко, что ли? Пусть они отвлекутся от своей нелегкой работенки.
Рик пожал плечами и громко свистнул. Мужчины в телеге и несколько воинов рядом, как по команде, задрали головы вверх.
- Отойдите от телеги, - скомандовал Ник.
- Ага, уже бежим, - ответил один из "крестьян" и хотел было вернуться к своему занятию. Ник нажал на курок. Звук выстрела был тише и тоньше пушечного, но резанул слух своей непривычностью. От борта телеги с треском отлетели щепки.
- Отойдите от телеги, - повторил Ник. Воины замерли в оцепенении, не зная, чего еще можно ожидать от этой маленькой, но страшной вещицы. Лучники также прекратили обстрел стены. Еще один выстрел - и один из подрывников, вскрикнув, схватился за предплечье. Те, что были внизу, отступили на несколько шагов.
- Что ты творишь?! - ужаснулся Рик. - Лозовский, ты же его ранил!
- Ранил? Всего лишь нежно поцарапал. Ну и припугнул чуть-чуть.
- Зачем ты тратишь патроны?
- Мы же не убийцы. Мы даем им шанс спастись и отказаться от своих намерений.
Подрывники соскочили вниз и, не сводя глаз с чужаков на стене, попятились прочь от телеги. Убедившись, что люди отошли на относительно безопасное расстояние, Ник прицелился в ближайшую к краю телеги бочку и выстрелил. Сокрушительный взрыв расшвырял воинов, как кегли. Горящие обломки телеги и бочек сбивали с ног тех, кто устоял. Пламя, как пес, кусало за руки и лица, опаляло волосы, хватало за одежду. Люди бросались в ров с застоявшейся зеленоватой водой. Крики боли и страха тонули в адском грохоте и плотной дымовой завесе.
- Обрати внимание, все живы, почти здоровы и напрочь деморализованы, - деловито заметил Ник. - А если бы я сразу стрелял по бочкам, мы бы получили кладбище имени Лозовского.
- Да на тебя даже наши соратники смотрят как на какого-то колдуна, - Рик кивнул на стоящих неподалеку лучников.

Тень исполинских крыльев на секунду накрыла место взрыва. Рик и Ник проводили взглядом улетающего Ромаса. На его спине сидел Пангор с луком наизготовку, а впереди...
- Анна! Вот больная баба! - заорал Ник.
- Пангор! Сволочь! Как ты мог?! - взревел Рик.

Наездники не слышали их ругательств, они и друг друга-то почти не слышали. Анна сидела ни жива ни мертва, и беззвучно шевеля побелевшими губами, повторяла, как заклинание, краткую инструкцию от Пангора:
- Правая - направо. Левая - налево. Одна рука - вверх. Обе - вниз. Три раза подряд - атака.
Это означало, что хлопок ладонью по шее дракона справа или слева заставит его повернуть в нужную сторону, для подъема надо провести рукой вдоль шеи, а для снижения - толкнуть обеими руками. Ромас хорошо понимал дарийскую речь, но длинная шея и шум ветра не позволяли слышать ее во время полета.
Анна больше не боялась дракона - она уже знала, что он не причинит ей зла. Ремни, закрепленные на поясе, бедрах и щиколотках, были прочны, а застежки надежны. Но пока она не привыкла к высоте и скорости, ужас ледяными цепями сковывал ее при каждом движении мощного гибкого тела рептилии. Не сразу удалось наладить контакт: ее прикосновения были слишком слабыми и неуверенными, чтобы зверь мог распознать их как команды. Но когда Анна определила необходимую силу воздействия, когда Ромас начал повиноваться ее приказам - это был чудесный, восхитительный миг: будто человек и дракон стали единым целым! Одним невероятным, огромным и разумным организмом, где руки, ноги, тела, крылья и мозг работают так слаженно, будто никогда не существовали вне этого тандема.
Описав дугу над замком, Ромас понесся навстречу сородичам. Площадь, стена, ров и полсотни лучников остались позади. Драконы, заметив приближение одиночки, выстроились в полукруг и приготовились к бою. Когда Ромас сравнялся с ними по высоте, Пангор вскинул лук, намереваясь обезвредить ближайшего ведущего. Но в эту минуту самый крупный дракон получил команду атаковать. Анна упустила момент и была вынуждена обратить Ромаса в бегство. Вражеский пилот ожесточенно лупил ладонями по шее своего дракона, и громадный зверь, ощерив зубы и выставив вперед лапы с растопыренными когтями, молнией бросился на Ромаса. Разинутая пасть мелькнула почти у самого лица Анны, обдав жаром и запахом гниения. "Ну вот и все", - промелькнуло в голове.

Это сообщение отредактировал VoroNa67 - 21.04.2020 - 11:18

Глава 29

Атака замка перешла в вялотекущую стадию. Команды отступать пока не было, а наступление провалилось с треском. Треск этот был слышен, наверное, в самой столице! Попытки штурмовать стену также были обречены. Защитники замка и силы неприятеля лениво и почти безрезультатно обменивались одиночными выстрелами. Стража на стене легко могла бы перебить вражеских воинов, как цыплят, но это не сделало бы им чести.
- Убирайтесь прочь, неудачники! - время от времени почти миролюбиво предлагал ротный.
- Сейчас артиллерия подойдет - тогда и поглядим, кто неудачник, - отвечали снизу.
Рик и Ник не сводили глаз с неба. Близился полдень, солнце поднималось все выше. Его лучи жгли глаза до слез, но сейчас это было несущественно.
- Она же убьется, - сокрушался Ник.
- Я убью его, - бушевал Рик.
- Чего же ты ждешь, Анна, улетай! - стонал, сжимая кулаки, Ник, когда вражеский дракон бросился на Ромаса.
- Нет! Не смей! Сгинь, стервятник! Не трогай ее! - орал до хрипоты Рик, не для того, чтобы услышали - он понимал, что это невозможно - а потому, что просто не мог удержать свой крик, свою боль...

Вот-вот острые зубы сомкнутся на шее Ромаса или отхватят голову кому-нибудь из наездников! Ледяные пальцы ужаса сжали сердце. Гибель казалась столь неизбежной, что Анне в какой-то момент даже захотелось ускорить ее. Лишь бы не терпеть этот унизительный, тошнотворный, животный страх. Она крепко зажмурилась, но в ту же секунду получила сильный толчок в спину. Это помогло стряхнуть оцепенение.
- Очнись! - кричал ей в ухо Пангор. - Вниз! Вниз и под брюхо!
Анна изо всех сил ударила Ромаса обеими руками по шее. Дракон прижал крылья к бокам и устремился почти вертикально вниз. У Анны перехватило дыхание: на миг показалось, что сейчас Ромас воткнется в землю, как кол. Зубы противника лязгнули в нескольких сантиметрах от плеча Пангора, заставив его инстинктивно отшатнуться. Но Ромас, повинуясь рукам Анны, поднырнул под грудью сородича. Этот миг Пангор выбрал для атаки. Стрелы в его колчане могли поразить человека, но не дракона. Однако и у драконов имеется место, попав в которое, можно если не убить, то серьезно травмировать. Маленькая ямка у основания шеи, где сходятся ключицы, отмечена на красновато-бурой шкуре клинышком длинного светло-желтого пятна, проходящего через грудь, живот и половину хвоста. Если выстрелить ровно в середину этой ямки - дракону конец. В любом другом месте стрела, если даже и пробьет шкуру, будет не опаснее занозы. Можно, конечно, попробовать убить его выстрелом в глаз, но для этого нужно по крайней мере видеть его морду, а не брюхо. Пангор натянул тетиву и задержал дыхание, ожидая удобного момента для решающего выстрела.
- За Тано! - яростно выкрикнул он одновременно со свистом пущенной стрелы.
Удар невероятной силы отшвырнул Ромаса вбок, и стрела Пангора лишь царапнула шкуру, содрав несколько чешуек. Ромас взревел и заметался из стороны в сторону, стараясь избавиться от атаковавшей его самки. Самая маленькая среди сородичей, она отличалась свирепым нравом и тонким, юрким телом. Драконица вцепилась зубами и когтями в заднюю лапу Ромаса. Боль заставила его забыть о послушании. Он крутился волчком, извивался, бил хвостом, попадая больше по своим бокам, чем по противнице. Анна прильнула к шее дракона и обняла его насколько хватило рук. Горизонт кружился в безумной пляске. Некстати вспомнился научно-популярный фильм о том, как будущие астронавты тренируются на центрифуге. Анну и в автобусе-то иногда укачивало - когда-то давно, в прошлой жизни.
- Анна! - Пангор потряс ее за плечо, - уводи их от замка!
Легко сказать... Сейчас Анна не смогла бы с уверенностью определить, в каком направлении находится замок. Да и Ромас будто взбесился!
- Сначала отгони эту заразу! - отчаянно крикнула Анна. В бой вступила и третья рептилия - та, чей ведущий был убит. Сейчас она подчинялась не приказу, а стадному инстинкту. Но удар хвоста Ромаса по инерции отбросил ее в сторону, задев и наездницу. Анна увидела мельком, как лицо рыжей девушки окрасилось красным. Наконец Ромас дотянулся до терзавшей его самки, яростно впился зубами в ее крыло и рванул на себя. Та издала рев, переходящий в жуткий скрежещущий визг, и выпустила лапу Ромаса. Не разжимая зубов, он резко дернул головой, и по тонкой перепонке крыла потянулись длинные разрезы, будто оставленные острым ножом. Нет, он не нарушил закон, не напал на самку, лишь защитил себя и немного проучил нахалку. Посрамленная драконица взлетела подальше и повыше, и Анна могла поклясться, что в огромных зеленых глазах блестели слезы! Самка летела неровно, рывками, будто хромала, стараясь реже использовать поврежденное крыло. Пропала прежняя легкость и грация. Издали она напоминала бабочку, чудом спасшуюся из клюва птицы.

Ромас, а с ним и наездники смогли наконец отдышаться и оглядеться. Замок находился позади, драконы - впереди. Пангор заметил, что самец, находясь в наиболее удобном положении для атаки, не спешит воспользоваться своим преимуществом.
- Они хотят оттеснить нас назад, к замку, и продолжить бой там, - догадался он. - Наша задача - не пропустить их!
Анна согласно кивнула, ожидая дальнейших инструкций, и Пангор продолжил:
- Самки нам пока не опасны. Одна зализывает раны, вторая без ведущего как без головы. Предлагаю обманный маневр. Сейчас летим прямо на этого злобного парня. На расстоянии в пол-корпуса уходим вниз, он тоже снижается, чтобы остановить нас, и в это время мы резко набираем высоту и летим к горам. Тогда же я попробую снять ведущего. Все поняла?
- Да.
- Вперед!

Если смотреть на битву драконов снизу, то это похоже на драку воронов за дохлую лисицу. Совсем не впечатляющее зрелище. Расстояние делает четверых огромных крылатых ящеров маленькими и нестрашными. Яркое солнце позволяет видеть лишь черные силуэты, бестолково мечущиеся в вышине. Отсюда, со стены, рев раненого зверя не оглушает, а растерзанная плоть не вызывает приступа тошноты.
И вновь две черные птицы ринулись в бой. Когда столкновение казалось неизбежным, один из драконов сделал что-то непонятное - с земли было похоже, будто он просто прошел сквозь своего противника и непостижимым образом оказался у него за спиной. В три взмаха он оказался на недосягаемой высоте и полетел прочь. На его спине теперь можно было рассмотреть наездников в красном. Остальные ящеры бросились в погоню.
- Давай, Ромас! Быстрее! - кричал Ник. Увлекшись воздушным боем, он совсем забыл о наземном и, отбросив осторожность, встал на стене во весь рост. Идеальная мишень для лучника!
- Уйди, дурак! - рявкнул Рик и потянул Ника за руку, но враг оказался быстрее. Мгновение - и Ник, еще не успев почувствовать боль, в изумлении смотрел на белое оперение стрелы, вонзившейся в его бедро. Аккуратная чистая дырка на джинсах почему-то вызвала больше сожаления, чем рана. Первым побуждением было вытащить стрелу, и Ник недолго думая рванул ее со всей дури. В ту же секунду вокруг древка начало расползаться алое пятно. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли цветные пятна с пульсирующими черными серединками.
- Допрыгался! - Рик подхватил Ника, когда тот, закусив губу, начал сползать по стене. На белом, как полотно, лице веснушки казались зеленоватыми.
- И что мне с вами теперь делать?! - сурово и растерянно вопрошал Рик. - Одна решила поиграть в ведьму, второй возомнил себя бессмертным. С вами свихнуться недолго! Эй! Ты меня слышишь?
- Да слышу, не ори, - прошипел сквозь зубы Ник. - Больно, конечно, но перетерплю. Вот черт! Угораздило же...
Он хотел сесть, но стоило чуть-чуть согнуть ногу, как боль сотнями игл пронзила все его тело от макушки до кончиков пальцев.
- Рик, помоги мне выдернуть эту чертову стрелу!
- Не вздумай даже! - запротестовал Рик. - Хочешь кровью истечь и окочуриться? Да отцепись от нее! Сдам тебя доктору, он все сделает как надо. Может быть, даже джинсы сохранит.
- Джинсы? - Ник еще раз дернул за древко стрелы и виновато улыбнулся. - Не сохранит. Не знаю, что там сзади, но кажется, она прошла насквозь. Посмотри, а?
Так и вышло. Вся штанина была залита кровью.
- Все нормально. Не трепыхайся! Эй, парень, - Рик окликнул одного из воинов, - будь другом, помоги спустить этого недотепу вниз.

Курт Вайсмюллер боролся за жизнь Тано, Даниэль Стоун занимался остальными ранеными, и Нику пришлось смиренно занять очередь. Несколько женщин осматривали ожидающих и оказывали помощь легко раненым, дабы они могли вернуться в строй.
- Ну-ка повернись, - приказала Нику дородная женщина лет сорока, с невозмутимо-добродушным, как у коровы, выражением лица и огромными ручищами. Ее белый фартук был заляпан кровью.
- Эээмм... может, не надо? - Ник отступил на шаг назад, ощутив мерзкий холодок между лопаток, как на приеме у дантиста. - Я лучше подожду.
Но санитарка не стала слушать неубедительный лепет и, схватив за плечи, будто тощего мальчишку, развернула здоровяка Ника к себе спиной.
- Навылет, - кратко констатировала она. - Это хорошо.
Она жестом велела Рику уложить раненого на скамью, а затем быстро и аккуратно переломила стрелу пополам. За коротким сухим щелчком, царапнувшим по нервам, последовал вой такой нечеловеческой боли, что у Рика на секунду остановилось сердце. Похолодевшей ладонью он сжал руку Ника.
- Спокойно, дружище, - произнес он негромко и быстро, чтобы Ник не заметил дрожи в голосе. - Больше не будет так больно.
Потянув за наконечник, женщина извлекла обломок из дыры в джинсах. Все заняло не более трех минут. После "операции" она отерла руки фартуком, им же промокнула вспотевший лоб пациента и спокойно выслушала поток брани на незнакомом языке.
- Все? Теперь снимай штаны, я тебя перевяжу.
Ник вцепился в пряжку ремня, всем своим видом демонстрируя отказ оголяться прилюдно.
- Лозовский, не глупи, - увещевал его Рик. - Кровища же хлещет!
- Снимай же, - усмехнулась мучительница, - я не юная девица, меня наготой не испугаешь.
- Предатель! - рычал Ник. - Как ты мог позволить ей...
- Быстро руки убрал! - психанул Рик и принялся расстегивать его ремень, не обращая внимания на обвинения в неправильных гендерных предпочтениях.
Женщина умело и деловито хлопотала над раной. Достав из холщовой сумки несколько баночек со снадобьями, она остановила кровотечение, обработала рану и туго забинтовала.
- Отведи его в подземелье, - посоветовала она Рику. - С такой раной он не боец.

Страж, охранявший вход в убежище, без единого слова пропустил гостей своего господина и закрыл за ними дверь. Ник, все еще бледный и злой на Рика, не мог не признать, что идти теперь намного легче. Но, увидев перед собой длинную крутую лестницу, которую он должен преодолеть, мучительно застонал и прислонился к стене.
- Рик, брось меня здесь! - взмолился Ник. - Я тут на ступеньке посижу, честно-честно.
- Не глупи, - буркнул Рик, подставляя плечо. - Идем! Держись за меня.
Осилив два пролета, Ник наловчился не сгибать больную ногу. Однако совсем не беспокоить рану не получилось. И если поначалу они с Риком переговаривались, подбадривали и подкалывали друг друга, то к концу лестницы у них не осталось сил даже на болтовню. Как оказалось, это их и спасло!
Ступени, которые Ник успел возненавидеть всей душой, закончились. Влево уходил длинный, неярко освещенный коридор. Вправо - непроглядная тьма. Ник в изнеможении прислонился к стене, прикрыв глаза и тяжело дыша. Рик присел на нижнюю ступеньку, глядя в одну точку перед собой. Немного передохнув, он уже хотел предложить двигаться дальше, но что-то заставило его закрыть рот и прислушаться. Из коридора, из темной его части, доносились голоса и звуки шагов. Перехватив недоумевающий взгляд Ника, Рик жестами велел ему молчать и не двигаться. Шум приближался, разбиваясь на четкий строевой шаг и короткие слова команд. Вжавшись в стену, друзья проводили ошеломленными взглядами дюжину солдат в синих плащах, промаршировавших в сторону убежища.

Вражеские бойцы не соврали насчет артиллерии. Лучники на стене заметили колонну издалека. Все силы защитников замка были сосредоточены на площади у ворот. Поэтому когда Рик вышел из подземелья с целью собрать хотя бы пару десятков бойцов, он потерпел неудачу. Воины не обращали внимания на странного парня с безумными глазами, пытающегося на ломаном дарийском втолковать каждому встречному невероятную ересь о нападении на святая святых - подземное убежище. Рик остановился, чтобы отдышаться и привести в порядок мысли. Сейчас жизнь главы государства, его дочери и внука зависит только от него. Кто мог бы его понять? Курт Вайсмюллер и Стоуны. Курта лучше не трогать: вряд ли он сможет быстро собрать отряд. Максимилиан, скорее всего, там, где и должен быть - возле Его Величества. Остается только Даниэль. Ох, как не хотелось Рику общаться с этим заносчивым индюком! Но выбора не было. И, пропуская мимо ушей недовольный ропот ожидающих, он без стука распахнул дверь в наспех оборудованный "кабинет".
- Имейте терпение, я еще не закончил, - голос Даниэля звучал тихо и ровно, без эмоций. Он не повернулся к вошедшему, всецело занятый раной пациента.
- Это очень срочно, - выпалил Рик.
- А чем вы лучше других? - Стоун наконец соблаговолил обернуться, узнав голос нахального полисмена. Он не повысил голос ни на пол-тона, но в глазах полыхнула такая ярость, что любой другой осыпался бы кучкой пепла - но не Рик.
- Я не ранен, - стараясь выдержать максимально нейтральный тон, пояснил он, - но королевская семья в опасности. Ваш брат, кстати, тоже.

Когда шаги вражеских бойцов стихли в глубине коридоров, Ник, стиснув зубы и держась за стену, бесшумно двинулся следом. Ему часто приходилось останавливаться, чтобы передохнуть и прислушаться. Еще два десятка воинов прошагали мимо него - Ник едва успел скрыться в темной нише. Сколько их уже здесь? И сколько еще будет? А главное - откуда? Что это за укрытие такое, если сюда может проникнуть целая рота противника? Удастся ли Рику собрать хотя бы небольшой отряд? Как много вопросов, и пока ни одного ответа...

- Ваше высочество, прошу вас, успокойте дитя, - кривясь, как от зубной боли, потребовал командир захватчиков. - От его воплей можно оглохнуть.
- Сразу видно, что у вас нет своих детей, - от слов Рены веяло ледяным презрением. Даже в статусе заложницы она умудрялась выглядеть и вести себя как подобает принцессе. Она сидела на диване, обнимая громко плачущего Арди, и смотрела на командира так, будто вознамерилась взглядом прожечь его насквозь.
- Ребенок напуган, и виновны в этом вы и ваши бешеные псы, - продолжала свою обвинительную речь Рена. - Вы вошли в мой дом, угрожаете мне и моим близким, а ему всего три года. Но меня вам не испугать!
- Рена, - король положил руку на плечо дочери, - твое геройство сейчас неуместно.
- Его величество прав, - поддакнул Максимилиан, взволнованно расхаживавший по комнате. - Давайте выслушаем, зачем сюда явились эти бравые...
- Шакалы, - перебила его Рена. - Давайте. Арди, малыш, не плачь. Они не посмеют тебя обидеть. Мама и дедушка им этого не позволят.
- А папа? - всхлипнув, спросил мальчик.
- А папа, когда вернется, накажет их.
- Хочу к папе, - Арди жалобно вздохнул, но плакать перестал.
- Я тоже, - чуть слышно прошептала ему на ушко Рена. - Итак, говорите. Зачем вы здесь?
Нежный голос сменился звоном холодной стали, ласковый секунду назад взгляд сверкнул молнией гнева.
- Нам многого не нужно,- оскалился, а затем резко посерьезнел командир. - Вы должны пойти с нами, Ваше Высочество.
- Я? Зачем? - немного опешила Рена.
- Да как вы смеете?! - возмутился было король, но под укоризненным взглядом Максимилиана замолк и раздраженным кивком разрешил командиру продолжать.
- Как только ее высочество отправится с нами, тотчас же будет отдан приказ о снятии осады замка. Остановить кровопролитие - не этого ли мы все хотим?
- Мы - это кто? - не скрывая ехидной усмешки, поинтересовалась Рена. - Могли бы представиться, чтобы не выглядеть шайкой разбойников.
- Я полковник Мирайн, и мне дан приказ доставить Ваше Высочество к моей госпоже. Желательно живую. Желательно добровольно. Мой отряд состоит из отъявленных головорезов, презирающих слова "жалость" и "сострадание". Они только и ждут вашего отказа, чтобы начать жечь, убивать и грабить.
У Рены пересохло в горле. Съежившись, как загнанный в угол зверек, она смотрела на полковника снизу вверх и понимала: то, что он говорит о своих бойцах, он говорит о себе. Был он невысок ростом, худощав и светловолос, с красивым утонченным лицом и светскими манерами. Пожалуй, при иных обстоятельствах он мог бы произвести приятное впечатление, если бы не его глаза. Светлые и холодные, как первый тонкий лед в ноябре. Это глаза фанатика, человека, который своими идеалами, истинными или мнимыми, заранее оправдал любое свое деяние, вплоть до убийства. И Рена верила ему. Поэтому трудное решение далось на удивление легко, без внутреннего протеста. Помощи ждать неоткуда, и только она сейчас может спасти или погубить свою семью, свой замок и всех его жителей. Сын, когда вырастет, поймет ее поступок, Пангор простит, а больше она никому ничего не должна. Рена поднялась с дивана и, стиснув зубы, злобно прошипела, глядя в эти страшные глаза:
- Я готова. Ведите.
Тотчас двое воинов встали за ее спиной.
- Я пойду с мамой, - Арди обеими руками схватил ее за руку. - Я буду ее защищать.
- Вот только драмы мне здесь не нужно, - Мирайн шагнул к мальчику и попытался отцепить его от Рены. Арди закричал и вдруг впился зубами в запястье полковника. От неожиданности Мирайн охнул, отдернул руку и ею же замахнулся на ребенка.
- Не трогайте его! - воскликнула Рена, вставая между сыном и полковником.- Дайте нам несколько минут и потом ведите меня куда нужно.
- Что вы намерены делать с моей дочерью ? - спросил король, пока Рена шепталась с сыном.
- Я? Ничего, - пожал плечами Мирайн. - Моя госпожа мудра и гуманна, и я уверен, что она не причинит Ее высочеству зла.
- Какие у нас гарантии, что вы сдержите слово и снимете осаду?
- Я гарантий не даю, - снисходительно усмехнулся полковник. - Я лишь исполняю приказы.

Стоя за выступом стены, Ник слышал каждое слово. Не владея дарийским языком настолько, чтобы понимать все сказанное, главное он все же уловил. Захватчикам нужна Рена. И она готова сдаться врагу, чтобы остановить эту неравную битву. Такая же сумасшедшая, как и Анна. Жертвенность - это у них в крови, не иначе. Удивительно, как у таких... таких - у Ника не сразу получилось подобрать правильное слово - нечутких родителей появились такие отважные дочери.
Ник дождался, когда в коридорах подземелья все утихнет, и снял троих часовых, выставленных через пару десятков метров друг от друга. С первым все вышло гладко, как на учениях: ребром ладони сзади, чуть ниже уха - и в нишу, отдыхать. Ник подумал, что неплохо было бы его связать, но ничего подходящего под рукой не оказалось, да и времени было в обрез. Четверть часа точно пролежит тихо, а далее придет либо подмога Нику, либо подкрепление врагу. Со вторым часовым так чисто не получилось: потревоженная рана не дала подобраться бесшумно. Его пришлось приложить лицом о стену и упаковать в сорванный там же гобелен. Третий, стоявший почти у самого входа в убежище, вступил в схватку с ослабевшим от боли Ником. Ник понимал, что противнику не обязательно побеждать его физически, достаточно позвать на помощь. Поэтому он схватил со стены факел и, орудуя им как бейсбольной битой, наотмашь ударил часового в скулу. Воин рухнул к его ногам.
Не успел Ник затолкать поверженного в какую-то кладовку, как в коридорах послышались шаги. Нет, не совсем так: человек шел бесшумно, и Ник не услышал, а скорее почувствовал чье-то приближение. Свои или чужие? Ник всматривался в полутьму коридора, и ему казалось, что стук его сердца слышен во всем подземелье. Из-за поворота, ведущего к лестнице наверх, появился темный силуэт. Человек осторожно продвигался вдоль стены, иногда останавливаясь и прислушиваясь. Странно! Почему он один? Ник приготовился разобраться с ним так же, как и с часовыми, но тот остановился совсем рядом и тихо позвал:
- Ник! Эй, ты где?
- Рик! - Ник схватил друга за руку и втащил в кладовку. - Ты один?
- Нет, - Рик выглянул наружу, будто кого-то ожидая. - Как твоя нога?
- Пристрели меня, - горько усмехнулся Ник.
- Ага, размечтался. Ты еще на моей свадьбе станцуешь. Помнишь, как вы с Анной зажигали на постоялом дворе?
- Еще бы. Да оттанцевался, наверное. Что ты все выглядываешь?
Рик снова выглянул из кладовки - и вовремя, чтобы перехватить неумело крадущегося по коридору парнишку. Выйдя на свет факела, чтобы видеть пришедшего, он вопросительно кивнул в сторону лестницы. Юноша скрестил и развел перед собой руки, что означало "все чисто". Рик снова кивнул, а затем дал знак к наступлению. Паренек рысцой побежал к лестнице.

Полковник Мирайн велел Рене поторопиться, сочтя, что прощание затянулось. Воины, назначенные конвоировать пленницу, взяли ее под руки, но она гордо освободилась и, не оборачиваясь, подняв голову, царственной походкой прошла к дверям. Никто не посмел ни прикоснуться, ни заговорить с ней. Лишь Мирайн, не стерпев такого неуважения к своей персоне, у самого выхода остановил Рену и за плечи повернул к себе.
- Ваше высочество, раз уж вы сдались на нашу милость, вам надлежит проявлять почтение к победителю. Иначе я расценю вашу дерзость как сопротивление. Не думаю, что вам захочется предстать перед моей госпожой со связанными руками.
- Вы грубиян, полковник, - в голосе Рены уже не было ни гнева, ни страха. Не в силах изменить ситуацию в свою пользу, она решила не дать обстоятельствам сломить себя. Ведь ей нужно думать о будущем ребенке, которому ее тревоги и печали отнюдь не пойдут на пользу.

Полтора десятка воинов шли впереди, за ними - Рена в сопровождении Мирайна и двух конвоиров, десяток замыкал строй. Несколько человек остались стеречь короля и его приближенных во избежание их необдуманных действий. Арди уселся рядом со своим августейшим дедом и доверчиво прижался к нему.
- Не волнуйся, мама скоро вернется, - убежденно заявил малыш. - А папа их накажет.
- Непременно, мой мальчик! - король ласково взъерошил темные кудри внука и, отвернувшись, горько вздохнул. Как бы он хотел иметь хоть чуть-чуть этой непоколебимой детской веры в добро!

- По местам! - скомандовал Рик. - Они идут.
Первые шеренги вражеских воинов были атакованы отрядом Рика, состоящим из легко раненых защитников замка и слуг. В узком коридоре подземелья элемент внезапности оказался на стороне вооруженных чем попало партизан. Из ниш и кладовок, расположенных вдоль стены, будто черные тени, появлялись люди с топорами, оглоблями и вилами. В считанные минуты строй был разбит на части. Идущие впереди вступили в бой. Пленница и ее стражи были окружены. Замыкающие топтались на месте, как кучка отбившихся от стада баранов.
Конвоиры, закрывая собой Мирайна и Рену,схватились за мечи, но острые зубья вил, нацеленные прямо в глаза, поубавили им уверенности.
- Расступитесь! - вдруг раздался властный голос из-за спин конвоиров. - Пропустите нас. Иначе ей не жить!
Все повернулись на голос - и захватчики, и защитники. Полковник Мирайн левой рукой обнимал шею Рены. В правой блестел меч, отражая мертвой сталью живой трепетный свет факелов.
"Ты блефуешь, - с каким-то странным безразличием подумал Ник. - Она нужна тебе живая."
Ник едва держался на ногах от боли. Он чувствовал запах своей крови, насквозь пропитавшей повязку и штанину, и не терял сознание лишь потому, что понимал: в пылу битвы этого никто не заметит, его просто затопчут и похоронят в братской могиле, среди своих и чужих. Кто здесь свой, а кто чужой? Да нет здесь никаких своих, кроме Рика. Мысли, как пузырьки воздуха в стоячей воде, медленно, лениво поднимались со дна замутненного болью сознания и лопались где-то под сводами черепа. Рена и Анна очень похожи, - всплыл очередной пузырь. И где-то он это уже видел. Картинка сменилась, как в кино, вместо полутьмы подземелья - яркий летний день, река и большой валун. И лишь девушка в центре кадра осталась неизменной. Мокрые волосы, черная бретелька купальника, у шеи нож. За ее спиной стоит убийца. Медяк. А у Ника в руках погасший факел, выполняющий роль костыля. Рука злодея надавливает на нож, и под лезвием пульсирует голубоватая жилка. Если его огреть факелом, он может, падая, полоснуть по белой нежной коже. Значит, бить нужно так, чтобы он упал вперед. Тогда он инстинктивно выставит руку перед собой. Бить изо всей силы, не жалеть гада - только так можно спасти Анну.
- С дороги, - выкрикнул Мирайн, обводя взглядом стоящих поблизости. В его светлых глазах плескались темные холодные волны безумия. Самый страшный противник - это человек, которому нечего терять. Каждый, кто попадал под этот взгляд, невольно съеживался и делал неуверенный шажок назад. Ник дождался, когда полковник повернется к противоположной стене, размахнулся и, стиснув зубы, обрушил факел на его затылок. Весь гнев, вся ненависть к негодяю, покусившемуся на Анну, были вложены в удар, но отняли у Ника последние силы. Смятый шлем Мирайна, грохоча, покатился по полу, а сам он выронил меч и завалился на Рену, подминая ее под себя. Угасающее сознание Ника успело зафиксировать, как Рик и двое воинов бросились ей на помощь. Полковник остался неподвижно лежать на камнях поздемелья.

Анна открыла глаза и зажмурилась, ослепленная солнцем. Беспощадный свет бил сквозь плотно сомкнутые веки, будто солнце висело прямо над ней и ждало, когда она откроет глаза, чтобы сразу же их сжечь. А может, это вовсе не солнце, а яркое освещение операционной? Вполне вероятно. По крайней мере, это объяснило бы, почему Анна дрожит от холода. Черная тень заслонила злой свет, и Анна рискнула открыть глаза еще раз. Над ней склонился человек.
- Доктор, я умру, да? - говорить было трудно, губы не слушались, в горле першило.
- Анна, ты очнулась! - воскликнул по-дарийски "доктор".
- Пангор, - улыбнулась Анна. - Помоги мне сесть. Что с нами произошло?
- Лучше лежи. Ты совсем ничего не помнишь?
- Я так ослепну, - проворчала Анна и, повернувшись на бок, приподнялась на локте. От этого у нее закружилась голова и потемнело в глазах.
- Я же сказал, лежи, - упрекнул ее Пангор. Он сел на землю рядом с ней и приказал: - Вспоминай.
- Не могу, - пожаловалась Анна.- Голова не соображает. Будто не моя.
- Нас догнал и атаковал вражеский дракон.
- Этот, огромный, с тремя наездниками?
- Да, этот.
В памяти, как разорванные фотографии, замелькали картинки боя. Вот Ромас несет их прочь от Кешми, под ними проплывают леса, впереди блестит река, а за ними летят три дракона. Но наездники не оглядываются назад. Анна упрямо гонит Ромаса вперед, а Пангор в отчаянии смотрит вниз, на стены и ворота замка, по которым беспрерывно палят пушки... Резкий рывок отшвырнул их назад, и Ромас оглушительно взревел. А потом все смешалось: небо, лес, пушки и два дракона, схватившиеся не на жизнь, а на смерть. Они бились крыльями, не давая друг другу приблизиться и в то же время выбирая удобный момент, чтобы дотянуться зубами до горла. Враг был крупнее и сильнее, и вскоре ему удалось сомкнуть челюсти на шее Ромаса. Но Ромас, извернувшись, освободился из захвата и вцепился в незащищенное горло гиганта. И, сплетясь в рычащий, шипящий, хрипящий клубок, израненные ящеры полетели вниз.
- А Ромас... - Анна замялась, не зная, как задать вопрос, чтобы не причинить боль Пангору. - Он же в порядке?
- Нет, - Пангор зло стиснул зубы. - Но второму повезло еще меньше.
- Он погиб? Ты видел это?
- Я слышал, как он ревел. Долго, страшно, с подвыванием. А потом рев оборвался.
- А я почему не слышала?
- Ты была без сознания. Я думал, что ты... что ты погибла.
- Почему я вся мокрая? - допытывалась Анна. Вопросов было слишком много, они появлялись в геометрической прогрессии, переполняя ее голову. Необходимо было выяснить, что произошло с момента свободного падения с небес и до этой минуты.
- Я и сам - хоть выжимай, - развел руками Пангор. - Ромас упал в реку. Но ты потеряла сознание раньше. Этот злодей трепал Ромаса, как собака тряпку, и ты ударилась головой о ствол дерева.
- А ты как? Цел? Не ранен? Это ты меня спас?
- Я только расстегнул замки и вытащил тебя на берег, - смутился Пангор, - а ты выжила, не сдалась смерти. Ты настоящий воин!
- Я мокрая курица, а не воин, - проворчала Анна. - Спасибо тебе, Пангор. Помоги же мне встать! Где Ромас? И где остальные драконы?
Она наконец смогла принять сидячее положение, справилась с накатившей дурнотой и огляделась. Теперь, когда солнце не слепило глаза, Анна увидела, что лицо Пангора все в царапинах и ссадинах, одежда грязна и порвана. Сама она выглядела не лучше. Ромас,прикрыв глаза, лежал на боку, туловище его было в реке, а голова и шея со множеством ран - на поросшем осокой берегу.
- Самец упал в лес. Куда делись его пташки, я не заметил, потому что вытаскивал тебя.
- А вот и они, - нахмурилась Анна, указывая вверх, откуда к ним стремительно спускались две драконицы. - Нам лучше уйти.
- Я его не брошу, - Пангор кивнул в сторону Ромаса.
- Нам лучше не попадаться им на глаза, - объяснила, как ребенку, Анна.
Единственным местом, пригодным в качестве укрытия, были заросли камыша. Туда Анна и потащила Пангора. Без трости он передвигался как подбитый из рогатки ворон, приволакивая ногу и нелепо дергая плечом. Сходство усиливали развевающиеся черные волосы и крючковатый нос. Анна, и сама еще не достигнув нормальной координации, довольно жестко тянула его за руку.
- Погоди! - просил Пангор. - Я не успеваю за тобой.
- Надо, Пангор. Ты же не хочешь, чтобы нас заметили.

Стоя по колено в воде, Анна и Пангор наблюдали за приземлением дракониц. Будто огромные птицы, они медленно, величественно и почти синхронно опустились на вытянутые лапы. Два воина быстро и сноровисто расстегнули ремни, спешились и подбежали к наезднице второй самки. У девушки с рыжей косой был рассечен лоб. Рана заливала кровью лицо и казалась огромной. Почувствовав под ногами твердую землю, убедившись, что ее пилот мертв, девчонка зашлась в истерике. Она рыдала и клялась, что больше никогда не поднимется в небо. Сослуживцы даже не пытались ее успокоить, а наоборот, отпускали довольно обидные шутки. Тем не менее они подвели ее к реке и велели умыться, чтобы перевязать рану.
- Я больше не сяду на эту заразу'у-у! - ревела в голос горе-воительница. - Вообще из армии уйду-у-у! Замуж выйду-у-у! Буду лепешки печь, варенье варить, а не вот это все-о-о-о!
- Да кто тебя возьмет, - поддразнил ее один из товарищей. - У тебя же лоб разбит. Останется большущий шрам, будешь страшная, как смерть.
- Оставайся, Илета, нам ты и такая сойдешь, - насмешливо добавил второй и как-то вдруг смешался. Анне почему-то подумалось, что ему эта несчастная девочка будет нужна, даже если все ее лицо превратится в один сплошной шрам.
- Смотрите! - вдруг насторожился один из воинов. - Да тише ты, рева!

- Они увидели Ромаса, - побледнел Пангор.

- Где-то здесь должны скрываться его наездники, - рассуждал юноша. - Если мы их схватим, госпожа щедро наградит нас. Ищи их, Дарей! Говорят, сам Пангор летал на этом драконе.
- Успеем, Тико, - возразил второй. - Сначала перевяжем голову Илете. Потом мы должны найти Моригера. Возможно, кто-то из наших выжил.
- Точно не старина Мори, - цинично хмыкнул первый. - Этот мальчик его знатно подрал. И если выжил кто-то из ребят, то награду за Пангора придется делить. Тебе это надо?

Камыш зашуршал совсем рядом. Анна встала в боевую стойку, Пангор достал из-за голенища сапога кинжал. В руках противников были короткие мечи. И Анна решила напасть первой: иначе им, безоружным, не отбиться. В прыжке она провела свой коронный удар ногой в челюсть, и Дарей рухнул в грязь, ломая высокие стебли. Пангор тут же подхватил его меч и отразил атаку Тико.
- Не рано ли вздумали Пангора делить, щенки? - вопрошал он, нанося удар за ударом. Анна смотрела на него с восторгом, не забывая пинать поверженного Дарея, когда тот пытался встать. Тико упустил инициативу и едва успевал отражать удары Пангора, отступая все глубже в заросли и все ближе к открытой воде. Там бы ему пришлось совсем туго: здесь-то воды по колено, а там, где кончался камыш, глубина сразу увеличивалась.
Резкий толчок в спину - и Анна, выставив перед собой руки, плюхнулась в болотистую жижу. Приемам рукопашного боя Илета была не обучена, ей просто повезло застать противницу врасплох. Анна быстро сгруппировалась, бросилась в ноги Илете и, обхватив за колени, рванула на себя. Рыжая, взвизгнув, упала на спину.
- Не трогай Илету, гадина! - Дарей вскочил и, не давая Анне подняться, ударил ногой под дых. Она согнулась пополам, безуспешно пытаясь сделать глубокий вдох. Парень размахнулся для нового удара.
- Ну все, детки, игры закончились, - прорычал Пангор и сделал яростный выпад, целясь в грудь Тико. Тот отскочил назад, но зацепился ногой за поваленные стебли камыша, потерял равновесие, и удар меча пришелся в плечо. Воин охнул и схватился за рану. Между пальцами побежали ручейки крови. Развернувшись, Пангор бросился на Дарея. Тот почти без посторонней помощи привычно шлепнулся на спину и закрыл лицо руками.
- Прости, Илета, - пробормотал он, почувствовав холодный металл на своей шее.
- Твой меч в моих руках, - назидательно изрек Пангор. - Считай, что это сохранило тебе жизнь. Но учтите все: вы живы, пока лежите и молитесь.
Не поворачиваясь к воинам спиной и держа меч перед собой, Пангор протянул Анне руку, помогая подняться.

- Генерал, тут уже и спасать некого, - раздался сзади чей-то веселый голос. Пангор замер на месте, лихорадочно прикидывая возможность атаковать с разворота, но расслабленно выдохнул, услышав хорошо знакомый голос:
- Ну здравствуй, убогий. Вижу, мои уроки не прошли даром. Отличная работа!
Несколько воинов связали и увели Илету, Дарея и Тико.
- Какими судьбами, генерал? - Пангор обнял старого друга.
- Ее Величество волнуется за супруга, - хитро усмехнулся тот.
- Анна, это генерал Наур, я тебе о нем рассказывал. Старый вояка, грубиян и просто хороший друг.

Глава 30

Тариса, королева Дариоса, озадаченно разглядывала свое отражение в зеркале. Почти двое суток без сна в ее возрасте уже не могли не оставить своего разрушительного следа. Если бы сейчас кто-нибудь посмел по привычке соврать ей, что она хорошо выглядит, Ее Величество немедля отправила бы наглого льстеца на виселицу! Ну, может, и не на виселицу - до сих пор ложь и лесть не были ей столь противны - но с глаз долой на неопределенный срок уж точно бы послала. Сейчас весь возраст королевы, вплоть до года, до дня, отражался в этом беспощадно-правдивом куске стекла, вставленном в безвкусную бронзовую раму. Бледная кожа, потухший взор, отечные веки. Бессонница не щадит ни королеву, ни простолюдинку. Прошлой ночью Ардерин уехал к дочери в Кешми, а днем прибыл гонец с известием о его болезни. Проведя в тревоге и неизвестности остаток дня и ночь, не имея возможности посоветоваться с кем-нибудь, Тариса решила действовать так, как подсказывало ее сердце. А подсказывало оно, что дело там намного серьезнее, чем простое недомогание. Воспаленное воображение рисовало ей ужасные картины: что Ардерин упал с лошади и покалечился, что его сожрал дракон, что этот ненормальный Пангор устроил на него покушение. Как знать, может быть, и письмо от Саймилы было лишь уловкой, чтобы вытащить монарха среди ночи из дома и без помех разделаться с ним?.. Королева четыре года не видела дочь и теперь с запоздалым раскаянием подумала о том, что Рена могла быть несчастлива с этим страшным человеком, что ее нужно было спасать от него, пусть даже насильно. Рано утром, с особым тщанием приведя себя в порядок с помощью пяти служанок, Ее Величество послала за генералом Науром.

- Я даже не сразу понял, кто передо мной, - басисто хохотнул генерал, - на ней пудры, что на мельнике муки. Может, так бы и не узнал, если бы она не сидела на своем троне при полном парадном облачении. Обычно такая моложавая, подтянутая, глаза горят - и вдруг я увидел перед собой пожилую, уставшую женщину. Сразу как-то не до смеха стало... "Возьми, говорит, сотню-полторы воинов да езжай, навести своего дружка Пангора. Узнай, что там с Его Величеством. На сборы - полчаса." Ну нам не привыкать, мы люди военные. Поднялись по тревоге - и вперед.
- Вы собирались напасть на Кешми? - перебил Пангор, требовательно и жестко глядя в глаза генералу.
- Мы собирались узнать, что произошло с Его Величеством, - терпеливо пояснил Наур. - Но если бы ты оказал сопротивление, в чем я очень сильно сомневаюсь... Прости, убогий, хоть мы и друзья, но служу я Его Величеству. И эта хитрая ведьма... простите... наша мудрая королева, будучи в курсе нашей давней дружбы, послала именно меня, потому что знала: прежде чем кидаться в бой и тем самым подвергать жизнь Его Величества опасности, мы с тобой непременно выпьем за встречу и посмеемся над ее напрасными опасениями.
Слова генрала звучали убедительно, и Пангор, устыдившись своих подозрений, виновато улыбнулся:
- Обязательно выпьем. Ну так что же было дальше?
- Подъезжаем к Кешми, - вновь неспешно заговорил Наур, - а там панихида с плясками! Пушки палят, дым глаза ест. Мы остановились на дальних подступах, и я послал разведчиков. Те доложили, что замок атакован артиллерией. Не нашей, да и не келадийской: в Келади не жалуют синий цвет. Не тратя времени на выяснение, кто такие и откуда, мы нанесли удар с тыла в тот самый момент, когда эти байстрюки прорвали оборону. Мы въехали в замок на плечах синежо... простите... ну этих самых, как наш Гело, который по пьяни верхом на борове явился в лавку гончара, чтобы высватать его дочку. Эй, Гело, расскажи, что ты учудил в гончарной лавке!
- Не сейчас! - в нетерпении воскликнул Пангор, спасая от неминуемого конфуза полноватого белобрысого воина, переминавшегося с ноги на ногу за спиной Наура. - Продолжайте же, прошу!
- Его Величество и Ее Высочество вышли из укрытия нам навстречу. Тут бы мне откланяться и вернуться к Ее Величеству, успокоить несчастную, но как я мог не повидать своего убогого друга? - Наур хлопнул Пангора по плечу так, что он едва устоял на ногах. - Лучники рассказали мне о битве драконов. Вот так мы и встретились.
Ведя свой неторопливый, приправленный солеными солдафонскими шутками рассказ, Наур не сводил пытливого взгляда с Анны. Мокрое, чумазое существо с красным носом и больными глазами кого-то ему напоминало, но рассмотреть черты лица мешали ссадины и грязь. Анна смутилась, решив, что пристальное внимание генерала вызвано ее неряшливым внешним видом, и извинившись, пошла к реке, чтобы хоть немного привести себя в порядок.
- Это то, о чем я думаю? - подступил с расспросами Наур, едва она скрылась за камышом.
- Откуда мне знать, о чем вы думаете, - попытался уклониться от темы Пангор.
- Ардерин, старый греховодник... простите, пылкий мужчина, - высказал свою догадку генерал. - Прижил на стороне еще одну дочку. А мать-то кто?
- Генерал, это наше семейное дело, - твердо ответил Пангор. - Я не могу и не хочу обсуждать его с кем бы то ни было.
- Ты прав, убогий, - неожиданно легко сдался Наур, про себя решив расспросить Пангора позже, когда вино развяжет его язык. - Не будем оскорблять сплетнями благородное имя королевской династии. Но скажи, она служит в твоей страже? Что об этом думает Ее Высочество?
- Они познакомились лишь вчера. Генерал, это удивительная история, и я бы непременно рассказал вам ее, но мы только что приняли решение не опускаться до сплетен.
- А ты изменился, - Наур смотрел на Пангора, будто узнавая его заново. - Возмужал и телом, и умом. Если бы Его Величество знал тебя не поэтом-бунтарем, а зрелым и мудрым, как сейчас - он бы и дочь свою добровольно отдал за тебя, и нашел бы тебе местечко в своем окружении.
- Все мы меняемся, - грустно улыбнулся Пангор, - но для Его Величества я все тот же урод и совратитель, что и четыре года назад. Да и нам с женой тихая уединенная жизнь милее столичной суеты и дворцовых интриг.

Наклонившись над водой, чтобы умыться, Анна вновь ощутила дурноту и головокружение. Насквозь мокрая одежда облепила тело, сковывая движения и не давая согреться. В ботинках тоже было мокро и противно. Хотелось раздеться полностью, войти в реку, испытать ее живительную, бодрящую силу. Но Анна боялась, что после купания не сможет влезть в тугие, жесткие от воды джинсы. Разгуливать голышом перед взводом солдат - нет уж, мальчики и девочки, перебьетесь. Поэтому она лишь смыла с лица кровь и грязь. Стало немного легче, в голове прояснилось. Пожалуй, теперь Наур не станет смотреть на нее как на жалкую бродяжку. Несмотря на то, что этот человек не соответствовал ее понятию о боевом генерале, перед ним ей хотелось выглядеть сильной и отважной, как и все его воины. Анна почему-то представляла себе рослого худощавого человека с короткой стрижкой, орлиным взором и тонким длинным носом. Вместо этого генерал оказался невысоким коренастым мужчиной за пятьдесят с широким обветренным лицом. Нос его когда-то был сломан и сросся криво, щеку и подбородок пересекал длинный шрам, отросшие седые волосы ниспадали из-под шляпы на ворот темно-зеленого плаща. Хитроватая улыбка не сходила с его лица, прищуренные глаза смотрели по-отечески тепло, но Анна под этим взглядом чувствовала себя лабораторной лягушкой. Да и все его воины смотрели на него как на божество: грелись в лучах его доброты и страшились его немилости.
Солнце припекало, воины Наура, настроившись на небольшую передышку, сбросили плащи и мундиры, а у Анны зуб на зуб не попадал. Она села на поваленное дерево, вылила из ботинок воду, выжала носки. Тяжелую от воды толстовку она тоже осмелилась снять, пока никого рядом нет - иначе ей не согреться. Расстелила вещи на солнце сушиться и босая, в джинсах и майке, отправилась через камыш проведать Ромаса.
На месте недавнего боя, на втоптанных в черную жижу поломанных стеблях, сидела здоровенная толстая жаба. Анна вздрогнула и отшатнулась, но быстро взяла себя в руки: жаба - не змея, не укусит. Вот если бы Анна сразу знала, что здесь водятся такие экземплярчики, неизвестно, чем бы закончился бой: она скорее умерла бы, чем потащила Пангора в этот злосчастный камыш.
Там, где Анна видела дракона в последний раз, происходило что-то непонятное и пугающее. Самки толкали Ромаса, били крыльями, кусали за загривок. Страх ледяными пальцами сжал ее сердце, ноги будто приросли к земле. "Они же сейчас убьют его!" - эта мысль заставила стряхнуть с себя оцепенение ужаса. Надо спасать друга! Но как? Драконицы проглотят хрупкую девушку и не подавятся!

- Пангор! Панго-о-ор!
Пангор и Наур недоуменно переглянулись. К ним со всех ног бежала запыхавшаяся, растрепанная Анна.
- Анна, что случилось? И почему ты раздета?
- Я одета, - отмахнулась Анна. - Идем скорее, или эти ящерицы загрызут нашего Ромаса!
- Да успокойтесь и объясните толком, что произошло, - Наур легонько встряхнул ее за плечи. Но Пангор уже ковылял к зарослям камыша.
Взяв с собой нескольких воинов, отдыхавших неподалеку, генерал вслед за Анной направился к драконам. Пангор не поспевал за ними, но останавливаться не собирался. Когда же он нагнал Анну и Наура, его взору открылось удивительное зрелище. Прижавшись к Ромасу с обеих сторон, ласково покусывая и похлопывая крыльями, драконицы помогали ему выбраться из воды. И у них это получалось! Ромас на ослабевших ногах понемногу продвигался к берегу, опираясь на своих новых подруг. Люди стояли в отдалении и были настолько захвачены происходящим, что почти перестали дышать. Анна могла бы поклясться, что дракон победно ухмыляется - совсем как паренек, на которого обратили внимание сразу две девушки.
- Мужик, - снисходительно усмехнулась Анна. - Готовься, Пангор, скоро у тебя будет драконья ферма!

- Я убийца, - едва очнувшись, прошептал Ник.
- Ты защитник, - не очень уверенно возразил Рик. Он просидел у постели друга около получаса, одуревая от этого тяжелого, нездорового полумрака, от запаха пота и крови, от томительно-тягучего ожидания неизвестно чего. Даниэль обещал прислать к ним доктора Вайсмюллера, как только тот освободится. Рик, устав сидеть на месте, выловил в коридоре слугу и послал его напомнить доктору, что его ждут, но слуга тоже куда-то запропастился. Ник все не приходил в себя, и Рик изнывал от своего вынужденного бездействия. Наконец он не выдержал, решительно встал, раздвинул плотные шторы и распахнул окно. Яркий солнечный свет и легкий живой ветер быстро разогнали тягостную госпитальную атмосферу, и вскоре Ник со стоном открыл глаза.
- Я убийца, - настойчиво повторил он. - Я прибил этого таракана Мирайна. Много ли ему надо, он маленький, дохленький, с него щелчка было бы достаточно, а я его факелом со всей дури...
Эта короткая речь отняла у Ника почти все силы, и он, выдохнув, откинулся на подушки. Крупные капли пота усеивали бледный лоб.
- Лежи спокойно, - приказал Рик. - Не паникуй раньше времени. Мы пока не видели его мертвым.
- Его шлем был смят, как алюминиевая банка из-под пива. Как думаешь, много у него было шансов выжить?
- Не казнись. Если бы ему выпал шанс вонзить тебе нож меж ребер или перерезать горло Рене, он бы прыгал до потолка от радости.
- Слабое утешение для полицейского, который годами защищал город от таких козлов, - пробормотал Ник. - С Реной все в порядке?
- Рена молодчина, даже не пикнула. Лишь когда все закончилось и она малыша своего обняла - стерла слезинку, но украдкой, чтобы никто не видел. Из подвала на своих ногах вышла.
- А король?
- А этот меня вообще не интересует. После всего, что я о нем узнал...
- Зря ты так. Все мы люди, все мы ошибаемся.
- А ты это Анне объясни. Слабо? - раздраженно бросил Рик. - Она-то сполна хлебнула последствий его ошибки.
- Она не вернулась?
- Ох, молчи. Не знаю, что и думать. Пусть только на глаза мне покажется, уж я ей устрою! А Пангора, если бы не Рена и Арди, я бы к дракону привязал да под хвостом наскипидарил. В смысле, дракону. Пусть бы летал до самого Рождества.
- Садист, - вздохнул Ник. - Что тебе Ромас плохого сделал?

Анне становилось все хуже. Голову будто сдавили гигантские щипцы для орехов. В носу свербило, и каждый чих отдавался болью в груди и во всем теле. Ее начало знобить, и вовсе не от мокрой одежды. Вот только простуды и не хватало! В довершение всех неприятностей, уловив запах дыма и еды, она вспомнила, что сегодня ничего не ела. Ведь неведомый враг напал на Кешми рано утром, оставив обитателей и гостей замка без завтрака. Анна сидела на поваленном дереве на берегу и мечтала о чашке чая и теплом одеяле.
- Худо тебе, подруга?
Анна вздрогнула и обернулась. Кого еще принесла нелегкая? Не хотелось кого-либо видеть, о чем-то говорить. Рядом с ней села высокая блондинка в военных брюках и просторной льняной рубашке. В руках у нее был ворох одежды.
- Это тебе, Наур велел передать. Переоденься в сухое. Не обижайся, женского не нашлось, у нас девчонки все рослые, крепкие, а ты хрупкая, как птичка. Парнишка один есть, мелкий да чахлый, он и поделился одежкой.
Девушка была угловата и костлява, обнаженные в улыбке крупные зубы выступали вперед, как у лошади, движения были резки и порывисты, светлые глаза смеялись. Анне она сразу понравилась. И непрошенное вторжение, и внешнее несовершенство, и безудержная болтливость - все перечеркивалось одним штрихом ее невероятного, почти колдовского обаяния.
- С-с-спасибо, - стуча зубами, прогнусавила Анна.
- Пойдем к нам. Парни обед готовят. Согреешься у костра, перекусим, выпьем по чуть-чуть, все болячки как рукой снимет. Я тебе особое вино приготовлю, горячее да с целебными травами.
- Может, не надо вина? - засомневалась Анна, вспомнив отраву Медяка. - Я плохо переношу алкоголь. Апчхи! Ой...
- Алкоголь? Что это такое? - незнакомое слово рассмешило блондинку. Смеялась она заливисто и беззаботно, как ребенок, запрокинув голову и тряся короткими кудряшками.
- Ну, вино, пиво...
- Эй, ты воин или принцесса? - обидно усмехнулась девушка.
- Ни то, ни другое, - пожала плечами Анна. - Пойдем. Я и в самом деле голодна, как собака.
Простая солдатская еда показалась Анне пищей богов, а дым и тепло костра она сейчас не променяла бы ни на какие богатства. Вскоре свалившиеся на нее невзгоды незаметно перешли в разряд мелких неприятностей. Ударилась головой? Пустяки, главное - жива. Простуда? Мелочи жизни, пройдет.
Воины приняли Анну и Пангора за своим столом вежливо-настороженно, но боевой и потрепанный вид гостей, вышедших победителями из схватки с "синими", вызвал у хозяев сочувствие и даже уважение к ним. Немногие были знакомы с Пангором, почти никто не знал принцессу Рену, но все видели, как эти двое разделались с троими противниками.
- Я же говорила, что все наладится, - промурлыкала ей в ухо новая подруга. Анна с благодарностью кивнула ей.
- Как самочувствие? - участливой ноткой зазвучал в другом ухе голос Пангора. Анна повернулась и внимательно посмотрела на него. Бледен и серьезен, как всегда, с сочащейся ссадиной на скуле, одет, как и она, с чужого плеча, но в целом держится бодро.
- Да вроде ничего. Сам-то как?
- Отлично! - Пангор отхлебнул вина и с неаристократичным аппетитом вцепился зубами в свежую пышную лепешку. - Все как в старые добрые времена, когда мы с генералом объехали пол-Дариоса. Это было самое лучшее путешествие в моей жизни.
- Да, убогий, - встрял Наур, усаживаясь между девушками, - знатно мы с тобой тогда покатались. Есть что вспомнить! Талла, подлей-ка Анне вина, что-то она невеселая сидит.
- Твои гости, ты и развлекай, - вдруг окрысилась блондинка. Анна удивленно захлопала глазами, переводя взгляд с Наура на Таллу. Либо ее больше никто не слышал, либо здесь публичное препирательство с боевым генералом не считалось нарушением субординации. Нет, все-таки слышали: те, кто сидел рядом, замолкли и навострили уши.
- Талла, ну ты что? - Наур вдруг заискивающе улыбнулся и толкнул ее плечом. - Ревнуешь, что ли?
- Вот еще, - фыркнула Талла. - Тебя ревновать - себя не уважать. Ни одной юбки не пропускаешь.
Анна подвинулась к Пангору и тихо спросила:
- У них что, роман?
- Похоже на то, - хмыкнул Пангор. - Генерал - тот еще бабник, но кажется, таким я его прежде не видел.
- Каким?
- Таким... одуревшим.
Наур, не обращая внимания на заинтересованные взгляды воинов, склонился к уху Таллы и принялся что-то шептать. Та сначала сидела с каменным лицом - вернее, она сама себе вообразила это "каменное лицо" и изо всех сил старалась ему соответствовать. Затем нахмуренные брови понемногу расправились, уголки губ дрогнули и потянулись вверх, и вскоре Талла уже не могла сдерживать улыбку. Она все еще добросовестно строила обиженную гримаску, но Наур уже понял, что прощен. Генерал быстро поцеловал девушку в зардевшуюся щечку, и их примирение было встречено одобрительными возгласами и свистом.

Воины Наура разыскали в лесу погибшего дракона. Один из его наездников был мертв, второй угас от тяжелых ран на руках преследователей. Третий пытался бежать и затеряться в чаще, но был схвачен и составил компанию Тико, Дарею и Илете. Пленников связали и усадили в телегу, чтобы доставить в Кешми для допроса. Генерал дал команду к сбору. Пангор не хотел оставлять Ромаса, но Анна убедила его сначала показаться жене и сыну, а затем хоть насовсем поселиться здесь с драконами. Когда взвод покидал место битвы, Ромас лишь коснулся мордой плеча хозяина, издал тихое, виноватое урчание и вернулся к своим "дамам".
Талла уступила своего коня Пангору, а сама вместе с Анной устроилась в телеге рядом с пленными. Такое соседство ее ничуть не смущало - она считала, что за этими проходимцами нужен строжайший присмотр. Анна старалась не смотреть в сторону узников, ей казалось, что она затылком чувствует их ненавидящие взгляды. Было что-то неправильное, противоестественное в том, что этим молодым, красивым ребятам предстоит пройти через допросы, а возможно, и пытки, после чего они наверняка будут казнены. Жили бы себе да жили, влюблялись, ссорились-мирились. На кой черт им эта война? Больше всех Анна жалела почему-то Дарея. Даже несмотря на то, что ребра до сих пор болели от его удара. Как говорил когда-то давно, в самом начале пути Максимилиан Стоун, здесь парни не знают, что с девочками драться нехорошо. Он защищал Илету. Так же, как Ник и Рик защищали бы Анну. Вот только ударить девушку они бы наверняка не смогли. "Они бы за шкирку оттащили ее от меня, поставили на ноги, отряхнули и зачитали бы ее права," - с усмешкой подумала Анна.

От мерного покачивания телеги клонило в сон, организм настойчиво требовал отдыха, и даже болтовня Таллы действовала успокаивающе, как монотонный напев. Анна прислонилась к дощатому борту и закрыла глаза. Талла была вынуждена замолчать, а вскоре и сама задремала. Анна и рада бы последовать ее примеру, но мысли вновь и вновь возвращались к пленникам. Да, они враги, и если Анна решит просить для них снисхождения, на нее в лучшем случае посмотрят как на сумасшедшую. В худшем - обвинят в предательстве. Набравшись решимости, она открыла глаза и посмотрела на узников. Нет, никакой ненависти она не увидела. Тико дремал, Дарей не сводил взгляда с Илеты, понимая, что возможно, больше никогда ее не увидит. Илета, запрокинув голову и прищурившись от солнца, отрешенно смотрела в бездонное синее небо. Ведущий погибшего дракона, схваченный в лесу, стиснув зубы, терся связанными за спиной руками о доски телеги. "Дурак, - с горечью подумала Анна. - Ты так до костей свои руки обдерешь и не освободишься..."
Она решила снова попытаться уснуть, и на этот раз ей это почти удалось. Даже что-то хорошее успело присниться, прежде чем в ее грезы вторглись невнятные голоса. Анна прислушалась. Тихий, ласковый полушепот Илеты и тяжелое, сиплое дыхание, больше похожее на сдерживаемый стон боли.
- Потерпи, Тико, - уговаривала Илета. - Иначе нам всем достанется.
- Больно-то как, - пыхтел Тико, с шипением втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. - Пангор - хреновый воин. Не мог убить одним ударом и разом прекратить это унижение.
Анна нехотя открыла глаза и повернулась к пленным. Засохшее бурое пятно крови на рукаве рубашки Тико стало темно-красным и влажным. Очевидно, забинтовали его кое-как, наспех, и теперь рана открылась.
- Дай посмотрю, - она оттянула ворот и заглянула под рубашку.
- Говорила я тебе, - испуганно прошептала Илета.
- Вот же козлы! - выругалась Анна. Дарей посмотрел на нее затравленно-звериным взглядом. Их товарищ прекратил попытки освободиться от веревок, а заодно и от кожи на руках.
- Какие еще козлы? - Талла недовольно терла костяшками пальцев заспанные глаза.
- Талла, ну нельзя же так! - горячилась Анна. - Почему ему никто не перевязал рану?
- А зачем?
- Как зачем? Мы же его до Кешми не довезем, он умрет в дороге.
- И что? Одним больше, одним меньше - невелика разница.
- Талла! Мы же говорим о живом человеке!
- О враге, Анна, - зевнула Талла. - О враге. Поэтому успокойся и оставь его судьбу на волю богов.
- Ты сама-то была в плену? - Анне казалось, что она нашла правильный способ вызвать у Таллы сострадание к пленным.
- Была! - неожиданно резко выкрикнула ей в лицо Талла. - Была. Наур меня спас. Это были самые ужасные два дня в моей жизни. И почему мне не попалась такая сердобольная стражница? Да пойми ты, чистоплюйка! Это война. Окажись мы у них в плену - с нами обошлись бы точно так же. И я бы скорее умерла, чем приняла из рук врага хоть глоток воды. Потому что это враги. Враги, запомни!
Талла, переведя дух после своей гневной тирады, смотрела на сжавшуюся в напряженный комок Анну с сожалением. Кажется, она даже хотела извиниться за свою вспышку. Но Анна вдруг расправила плечи и мазнула по лицу Таллы взглядом, обжигающим, как удар плети.
- Те парни, что надругались надо мной, не были мне врагами, - негромко и зло произнесла она.
- А... как же так? - смешалась Талла.
- А вот так, - отвернувшись, буркнула Анна. - Мы вместе учились. Один мальчик ухаживал за мной. Кажется, мне он тоже нравился. Я хотела, я честно хотела ответить на его чувства. Но у меня совсем не было опыта. А он не стал ждать и решил взять силой то, что ему принадлежит по какому-то там праву. Позвал на подмогу друзей... Да на кой черт я тебе это рассказываю? Ты же заладила, выпучив глаза: враги, враги. Есть друзья пострашнее врагов. А есть ребята, выполняющие приказ и отрабатывающие свое жалованье. Дай мне бинты.
- Ты что, лекарка? - с ехидцей поинтересовалась Талла.
- Нет, но я умею...
- Нет? Так и не лезь не в свое дело, пока Наур не услышал. Он ведь разбираться не станет. В расход пустит за предательство.
- Да пошла ты, - огрызнулась Анна. - Держись, Тико. Сейчас я ничего не могу для тебя сделать. Вот приедем в Кешми...
Тико, удержав за стиснутыми зубами стон боли, одарил непрошенную заступницу полным презрения взглядом и молча отвернулся. Дарей от души плюнул на доски у своих ног. Илета поджала губы, что сделало ее похожей на старуху.
Весь остаток пути Анна пролежала, отвернувшись ото всех и подложив под голову свернутые в рулон джинсы и толстовку. На душе было гадко, голова раскалывалась, на глаза то и дело наворачивались слезы.

Глава 31

Рик и Курт Вайсмюллер, усталые и измученные, вышли во двор. Ник уснул после того, как они общими усилиями обработали и зашили его рану. Солнце разогрело камни мостовой так, что на них можно было приготовить яичницу, но Рику больше по душе была послеполуденная сонная жара, чем гнетущий полумрак спальни, пропитанный запахами лекарств.
- Кажется, сегодня я побил личный рекорд по приему пациентов, - блаженно улыбнулся доктор и доверительно сообщил: - Если бы вы знали, друг мой, как мне хочется курить. Но эту вредную привычку я оставил в Швейцарии, в мире, который мне пришлось покинуть.
- Я бы тоже от сигареты не отказался, - признался Рик. - Вы спасли столько жизней, а я чуть не выпал в осадок при виде раны у Ника.
- Вы держались молодцом и очень помогли мне, - чтобы ободряюще хлопнуть Рика по плечу, субтильному доктору пришлось приподняться на мысочках. Рик деликатно сделал вид, что не заметил этого, тем более что без Ника ситуация не казалась забавной. Несмотря на распитую на троих бутылку коньяка из личных запасов доктора - кому для твердости руки, а кому вместо обезболивающего - Рик все еще чувствовал слабость и тошноту.
- Знаете, док, пока не попал сюда, я работал в полиции. Повидал там разного. И первую помощь пострадавшим оказывал до приезда ваших коллег. И трупы в морг сопровождал, как целые, так и расчлененные... впрочем, вам это неинтересно. Но штопать шкуру лучшему другу - к такому жизнь меня не готовила.
- Ничего, привыкнете! - захмелевший Вайсмюллер хотел снова хлопнуть Рика по плечу, но тот, не привыкший к такому фамильярному обхождению, сделал шаг в сторону и повернулся к доктору лицом.
- Кстати, док, откуда у вас такой хороший коньяк? Чтобы пить здешнее спиртное, нужны годы тренировок. Я успел забыть вкус нормальной выпивки. Вино Пангора - приятное исключение.
- Макс Стоун мне привез, - довольно икнул доктор. - Если бы не он, никакие годы тренировок не помогли бы мне привыкнуть к дарийской дряни.
- Макс, говорите, - задумчиво пробормотал Рик. - Может, у него еще флакончик завалялся... Надо бы узнать.
- Я должен навестить Его Величество и Ее Высочество, - деловито сдвинул седые брови Курт. - Но сначала хорошо бы немного перекусить. Я человек пожилой, мне важен режим. Составите мне компанию в набеге на кухню?
- Боюсь, что мне сейчас кусок в горло не полезет, - признался Рик.
- Напрасно, друг мой, - назидательно ткнул пальцем в небо доктор. - Ваш молодой здоровый организм нуждается в правильном питании...
- Док, еще одно слово о еде - и меня, честное слово, вырвет! - Рик смотрел на Вайсмюллера с мольбой. - Не надо меня принуждать.
- Понимаю. Вы волнуетесь за своего друга.
- Не только за него. Есть одна бессовестная молодая особа...
- Анна? Кстати, где она?
- Чего бы я не отдал, чтобы узнать это, - глядя под ноги, буркнул Рик.
- Я надеялся, что она поможет мне с ранеными, - посетовал Курт. - Хотя о чем я, она же королевская дочь.
- Док, вы бы видели, как эта королевская дочь дерется! - азартно возразил Рик. - А какие она оладьи печет! А как она...
- Да вы, похоже, симпатизируете ей, мой друг? - бесцеремонно перебил Вайсмюллер.
- Нет, все не так, - смутился Рик.
- А отчего вы так покраснели?
- Жарко. Я просто волнуюсь за нее. Эта бестолковка улетела на драконе вместе с Пангором!
- Да что вы говорите? - не поверил доктор.
- Сам видел. И теперь никто не знает, чем закончился бой, живы ли они...
- Нам с вами остается лишь ждать и молиться, - сокрушенно развел руками Курт. - Что ж, до встречи!
Доктор тепло улыбнулся Рику и надел свою шляпу, некогда щегольскую, но давно потерявшую цвет и форму.
Оставшись один, Рик почувствовал такое облегчение, будто выгнал из комнаты назойливую муху. Док, безусловно, человек приятный и обходительный, но иногда становится невыносимо нудным. А Рик сейчас не в том состоянии, чтобы поддерживать светскую беседу. Проводив взглядом худощавую, не по-стариковски прямую фигуру доктора, Рик вдруг вспомнил свой последний разговор с Ником.
- Док! - окликнул он. - Слышите? Постойте!
- Что, мой друг, вы передумали? - обернулся Курт. Поравнявшись с ним, Рик спросил:
- Вы видели полковника Мирайна среди убитых?
- А кто это? Простите, но я человек сугубо штатский и не обязан знать по имени и по званию всех наших славных военачальников.
- Он не наш.
- Тем более, - равнодушно махнул рукой доктор. - Погибших я велел сложить в тени у стены, пока не вернется Пангор и не распорядится относительно тел. Есть желание - поищите там своего полковника.

Даже не зная места, выделенного для прощания с погибшими, Рик легко определил бы его по доносящимся издали звукам плача, молитв и проклятий. Никто не позаботился о том, чтобы складывать тела защитников замка отдельно от тел вражеских воинов. Женщины, оплакивавшие своих мужей, сыновей и дочерей, осыпали бранью и плевками тех, кого пока некому было оплакать. Пробираясь между скорбящими, Рик вглядывался в мертвые лица и думал о том, как безответственно было сваливать всех погибших в одну кучу. Война войной, но внутреннюю дисциплину никто не отменял.
Рик не сразу заметил, что смотрит не на мертвых, а на живых. Люди ходили между лежащими на камнях телами, выискивая родные или знакомые лица, украдкой возносили благодарные молитвы, если поиски были напрасны, закрывали лица руками, пряча слезы... Боль потери часто бывает страшнее, чем сама смерть. По долгу службы Рику иногда приходилось сопровождать родственников в морг на опознание, и он видел различные проявления горя. Кто-то рыдал и кричал, кто-то впадал в ступор, а иным приходилось вызывать скорую помощь. Рик проследил взглядом за молодым воином, который наклонился над мертвой девушкой, чтобы перевернуть ее к себе лицом. "Эти разгильдяи даже не удосужились отдать погибшим последние почести, а побросали наспех, как попало!" - негодовал Рик. Воин, перехватив его взгляд, кивнул на убитую, прося помощи. Вдвоем они аккуратно подхватили тело за руки и ноги и положили на спину. Капюшон накидки соскользнул с головы погибшей. У нее были каштановые волосы, заплетенные в нетугую косу. Анна иногда делала себе такую же, когда не хотела возиться с прической. Сердце Рика на миг остановилось, и прежде чем здравый смысл подсказал, что это не может быть она, что самое страшное если и произошло, то не здесь - имя сорвалось с побелевших губ. Да нет, это не Анна... Нет. Узкое лицо, прямой тонкий нос - совсем не похожа. Но унять дрожь в руках удалось не сразу. Воин рухнул на колени рядом с девушкой, опустил лицо на ладони, и беззвучные рыдания сотрясли его спину и плечи.
Рик вздохнул и собрался было продолжить поиски Мирайна, когда боковым зрением приметил на краю временного кладбища, все еще пополняемого новыми телами, сидящего на земле человека. "Странное место ты выбрал для отдыха, приятель!" - подумал Рик, повернувшись в его сторону. Тонкая шея, поникшие узкие плечи, непропорционально большой нос - да это же Давид! Переступая через тела, Рик направился к нему. Секретарь сидел на земле, сложив ноги по-турецки, и смотрел остекленевшими глазами на распростертое перед ним тело с пронзенной стрелой шеей. На голове - шлем, на спине - красный плащ. Рик положил руку Давиду на плечо. Парень вздрогнул и обернулся.
- Давид, дружище, погоди убиваться! - Рик наклонился к покойнику. - Давай посмотрим, может, это и не Ганс.
Давид поднял мертвую руку с массивными часами на запястье.
- Дизель, - пояснил он. - Это я ему подарил. Он их терпеть не мог, говорил, что водозащита слабая и все такое, а мне так нравились на нем эти часы. И он носил...
Голос его сорвался, плечи опустились, и слезы хлынули из глаз. Рик сел рядом, обнял Давида, и тот прильнул к его плечу, всхлипывая совсем по-детски. Горе юноши было столь искренним и глубоким, что у видавшего виды полицейского сдавило горло и защипало в глазах.
- Держись, приятель, - как мог утешал он Давида. - Что случилось, того не вернуть. Не знаю, будет ли тебе от этого легче, но Ганс не мучился. Он умер быстро.
Когда-то Рик и сам хотел проибрести такие часы. Ник отговорил его: да, красивые, брутальные, но пафоса в них больше, чем функционала. Рик тогда купил себе хороший спортивный хронограф - дурацкий, как сказал один из сослуживцев - но о Дизеле мечтать не перестал. Теперь этот бренд всегда будет напоминать ему о Гансе. Уж лучше с Сейко, как дурак, чем с Дизелем, как... как Ганс.
- Пойдем, Давид, - позвал Рик. - Нам не стоит здесь оставаться. О нем позаботятся, а ты помоги мне. Я ищу Мирайна.
Давид покорно поднялся, достал из кармана белоснежный носовой платок, высморкался и поплелся за Риком. Вдвоем они быстро нашли тело полковника. Его перерезанное горло обеспечивало Нику полное, безоговорочное алиби. Ник ударил его по голове, после чего сам потерял сознание. Рик видел это своими глазами. С Мирайном разделался кто-то другой. Кто же?..

Рик и Рена одни из первых оказались у ворот, когда по замку разнеслась весть о возвращении войска Наура. Рена нервно теребила пояс платья. Маленькая и вертлявая, как белка, служанка неустанно уговаривала свою госпожу не волноваться и беречь себя. Если бы Рена вслушивалась в слова доброй женщины, ее стрекот мог бы скорее вывести из себя, чем успокоить. Рик, засунув руки глубоко в карманы, исподлобья смотрел вдаль, в низину, на медленно приближающуюся шеренгу всадников. Да что они вышагивают, как на параде? Какие новости несут? Наверное, если бы все было хорошо, летели бы, как на крыльях... Предчувствие беды, вонзившееся в сердце в тот миг, когда Рик увидел каштановые волосы мертвой девушки, выпустило свой яд, побежало вместе с кровью по венам, по мышцам и костям, в мозг, в легкие, замедляя дыхание, вызывая онемение в пальцах. На Анне утром была красная толстовка, а у Пангора - алый плащ, как и у всей его гвардии. Рик до боли в глазах вглядывался в строй всадников, одетых в хвойно-зеленые плащи с золотыми галунами, выискивая среди них яркие одежды Анны и Пангора. Замыкали шеренгу две телеги, одна из которых была нагружена ящиками и мешками. В другой сидели и лежали люди. Никто из них не был одет в красное.
Конский топот звучал все ближе, все громче. Наконец первые всадники остановились у моста перед разрушенными воротами. Рик смотрел в их лица, стараясь уловить радость, печаль, гнев или гордость, но видел в них лишь усталость и предвкушение скорого отдыха. Вперед вышли генерал и Пангор. Хозяин замка взмахом руки поприветствовал караульную роту, встретившую своего господина дружным торжественно-радостным кличем. Рена, отмахнувшись от суетливой служанки, прошла мимо первой линии караула и ступила за ворота, навстречу мужу.
Пангор по привычке искал среди встречающих старого доброго Тано, который обычно помогал ему спешиться и подавал трость. Нет, он не забыл, что Тано здесь нет и быть не может, но от многолетней привычки не избавиться в одночасье. Стройная фигурка в развевающемся сиреневом платье отделилась от толпы. Сердце Пангора забилось быстро-быстро, как на первом свидании. Каждая черточка лица Рены, каждый изгиб тела были изучены им вдоль и поперек, но все равно каждый раз вызывали трепетный восторг и нежность. Поравнявшись с ней, Пангор неуклюже, но самостоятельно слез с лошади. Тонкие руки тотчас же сомкнулись на его шее.
- Не оставляй нас больше, - прерывистый выдох щекотно коснулся его лица.
- Никогда! - Забыв обо всем и обо всех, Пангор жадно прильнул к губам Рены. Его правая рука скомкала шелковую ткань платья на талии, пальцы левой переплелись с волосами на затылке, нанося непоправимый урон ее затейливой прическе.
Обитатели замка, стоявшие за воротами, заулыбались. Женщины стыдливо опустили глаза. Со стороны воинов Наура раздался одобрительный рокот, подхваченный караульными. Рик стоял, как и прежде, убрав руки в карманы и недобро поглядывая на целующихся. Происходящее виделось ему дешевой показухой. Но, вспомнив, через что пришлось пройти Рене, он устыдился своих мыслей. Ему очень хотелось задать Пангору несколько вопросов, а еще сильнее - засветить ему между глаз. Злая фантазия вызывала зуд в костяшках пальцев, а потом вдруг заменила Рену на Анну. Рик крепко зажмурился, а когда открыл глаза, волосы Пангора показались ему рыжими. "Ах ты дрянь", - тряхнув головой, обругал он свое разыгравшееся воображение. Все встало на места: Рена и Пангор милуются, как голубки, раненый Ник спит, а где Анна - по-прежнему неизвестно. И Рик решительно направился к хозяевам замка.
Единственным понятным Пангору словом из гневной речи Рика было "Анна". Рена, услышав его, ахнула и вопросительно посмотрела на мужа. Сразу посерьезнев, он взмахом руки разрешил воинам проехать в ворота. Рик встал рядом, сложив руки на груди и мысленно торопя всадников. Наконец на мост въехала первая телега. Кроме возницы, людей в ней не было. Рик поймал себя на том, что почти перестал дышать. Сердце билось редкими одиночными ударами, грозя или совсем остановиться, или пробить грудную клетку насквозь, будто камнем.

- Просыпайся, приехали, - Талла потрясла задремавшую было Анну за предплечье. Анна повернулась к ней, щурясь от яркого солнца.
- Приехали, - повторила Талла. - Ты ведь не сердишься на меня? Прости, если наговорила лишнего. Я же не знала, что с тобой случилось. И мне очень жаль, правда-правда. Ну что ты молчишь?
- Да не сержусь я, - отмахнулась Анна, не имея желания возобновлять неприятный разговор. - Только голова болит сильно.
- Ну ничего, сейчас отдохнешь. Лекарь здесь есть? Все будет хорошо, - ласково щебетала Талла. "Да заткнись ты!" - хотелось крикнуть Анне.
Телега дернулась и остановилась. Анна потянулась и осторожно приподнялась на локте. Голова кружилась, коленки дрожали, а надо было как-то выбираться. Талла помогла ей встать на ноги, и девушки вместе подошли к откинутому борту телеги. Расталкивая воинов и обывателей, к ним пробирался Рик. И не успев коснуться ногами земли, Анна оказалась в его объятиях.
Как много он хотел ей сказать! Сколько правильных слов приготовил, пока ждал! И какая она дура, что не бережет себя. И какая она бессовестная, что заставляет их с Ником так волноваться. И еще много всего. Но увидев ее, такую больную, некрасивую и будто постаревшую на несколько лет, почувствовав запах дыма, въевшийся в ее спутанные волосы, ощутив в руках ее безвольное, будто кукольное тело, он вмиг порастерял весь свой запал и лишь сдавленно пробормотал:
- Вернулась. Ты вернулась.
- Ага, - глупо хихикнула Анна, уткнувшись носом в его небритую щеку.
- Мы с Лозовским из-за тебя чуть с ума не сошли, - сообщил Рик.
Анна отстранилась и несколько секунд пристально, изучающе смотрела ему в лицо. "Так смотрят обычно перед поцелуем", - промелькнула шальная мысль. Рик замер и затаил дыхание. Но Анна напряглась и, отведя взгляд, начала осматриваться по сторонам.
- Где он?
- Что? - в ушах звенели осколки мгновенно возведенного и так же быстро разрушенного хрустального замка мечты.
- Лозовский. Почему я его не вижу?
- Анна, ты только не волнуйся. Ник, он...
- Что? С ним что-то случилось? Его убили? Почему ты молчишь?
- Да потому что ты мне ни слова вставить не даешь, - рявкнул Рик, злясь на себя за то, что позволил себе возжелать невозможного. "Значит, все-таки Ник", - змеиным шипением звучало в голове.
- Говори. Рик, ну пожалуйста! - Анна уже чуть не плакала.
- Ранен он.
- Да что ты мямлишь, как двоечник? Куда ранен? Где он? К нему можно?
- В бедро, - Рик, подгоняемый вопросами Анны, старался говорить коротко и строго, чтобы не дать ей перебить себя. - Рана неопасная. Сейчас мы к нему не пойдем, он спит.
- Честно? - Анна почти успокоилась, но все еще смотрела с недоверием.
- Когда я тебе врал? Анна! Эй, ты что?..
Голова снова закружилась, ноги ослабли. Анна пошатнулась, и лишь крепкие руки Рика не дали ей упасть.
- Рик, - Анна прижалась к его груди, - мне плохо. Очень... Проводи меня в мою комнату.

Анна выздоравливала долго и трудно. Три дня она не вставала, много спала и почти ничего не ела. Казалось, тупая изнуряющая боль поселилась в каждой клеточке ее тела, от макушки и до кончиков пальцев ног. Когда жар сбили, пропал голос, и Анна могла говорить только шепотом. Доктор назначил трех служанок, которые посменно находились при ней круглые сутки. Он нарочно выбрал самых твердолобых, чтобы не пускали к Анне ни друзей, ни даже хозяев замка. Доктор настаивал на полном покое и неукоснительном соблюдении всех его назначений. Сам он навещал больную утром и перед сном. Осматривал, трогал холодными руками горячий лоб, подбадривал и ворчал. Анне он надоел до чертиков. Да и валяться в постели тоже надоело. Надоели ласковые, но неразговорчивые служанки, которые мазали ее раны и ссадины противной серой мазью, заставляли есть и принимать лекарство. Все надоело! Когда под вечер в спальне открывали окно, Анна слышала, как во дворе Ардерин и Арди играют в мяч. Их веселые голоса, смех и звонкие удары мяча по камням наполняли сердце какой-то странной, грустной радостью. Ей отчаянно хотелось присоединиться к ним. Как здорово, что дед и внук так крепко сдружились! В такие минуты Анна почти любила отца. Она даже разрешала себе думать о нем как об отце, а не как о короле.
В один из вечеров, когда няня увела Арди, а до прихода Вайсмюллера оставалось примерно полчаса, во двор пришли Ник и Рик. Ник впервые рискнул нарушить запрет доктора и выйти из спальни, опираясь на раздобытую где-то палку - то ли черенок от лопаты, то ли древко вражеского знамени. Перекрикивая друг друга, они звали Анну к себе, шутили, дурачились и пели "Smoke on the water". Пришли они и на следующий вечер. Анна не могла встать и поговорить с ними, плакала тайком под одеялом, и служанка, заметив это, пожаловалась доктору. Тот отчитал парней и запретил нервировать пациентку.
Когда к Анне понемногу начали возвращаться силы и голос, она спросила Вайсмюллера о пленных.
- Рыжая девушка Илета и трое парней. Дарей, Тико и еще один, его имени не знаю. Что с ними?
- Пленные? - удивился доктор. - Мне о них ничего неизвестно. Их привезли живыми?
- Да! Я ехала с ними в одной телеге. У Илеты разбит лоб. Тико ранен в плечо.
- Лоб, говорите? И плечо? У девушки была длинная коса, так?
- Да. Что с ними? Им оказали помощь? Их не слишком жестко допрашивали?
- Когда я их видел, помощь им уже не требовалась, - скорбно опустил глаза Курт.
- У Тико была серьезная рана! - настаивала Анна. - Его нужно было перевязать. Я хотела ему помочь, но мне не позволили.
- Ваше Высочество, вы не поняли. Мертвым помощь не нужна.
- В смысле? Почему мертвым?
- Потому что они умерли, - доктора начала раздражать непонятливость Анны.
- Но ведь Дарей был здоров! Ну попинала я его чуть-чуть, но и он со мной обошелся не по-джентльменски. И их товарищ с другого дракона тоже не выглядел умирающим.
- Я их видел мертвыми. Больше мне нечего сказать.
- Но... Как же... Это я во всем виновата! - всхлипнула Анна. - Собиралась проследить, чтобы о них позаботились, а сама...
- Немедленно прекратите плакать! - рассердился Курт. - Лучше бы я ничего не говорил. Ваши друзья мне все уши прожужжали, какая вы сильная и смелая, а я вижу перед собой обычную сентиментальную барышню. - И, смягчившись, добавил: - Будете реветь - температура поднимется и голова заболит. Ну не обижайтесь на меня. Я не хотел вас огорчать.
- С чего мне на вас обижаться, - шмыгнула носом Анна. - Я и в самом деле стала сентиментальной в последнее время. Чуть что - в слезы, самой противно.
- Вы просто больны. Поправитесь - и это пройдет.
- Отчего они умерли?
- Ваше Высочество, я отказываюсь говорить с вами на эту тему! - доктор решительно встал со стула и направился к выходу. - Иначе грош цена моему лечению. Спокойной ночи!
- Ну доктор!
- Спокойной! - отрезал Вайсмюллер и закрыл за собой дверь.
Сразу после его ухода Анной занялась служанка. В этот вечер дежурила Варда, старшая и самая строгая из троих. Она заставила больную выпить чашку молока, взбила подушку, закрыла окно и погасила свет. Устроилась за ширмой и при свете маленького светильника занялась чтением. Анна попыталась разговорить эту неулыбчивую женщину - больше по привычке, чем из желания поболтать, но, не добившись ничего, кроме "да-нет-не знаю", решила спать. Как назло, сон не шел к ней: днем выспалась, да и новость о пленных не давала думать ни о чем другом.
В дверь постучали. Служанка за ширмой даже не пошевелилась. Стук повторился, на этот раз более требовательно и громко.
- Варда! - позвала Анна. - Стучат же!
- Слышу, - откликнулась сиделка, переворачивая страницу.
- Не откроешь?
- Нет. Господин доктор не велел.
- А вдруг там что-то случилось? А вдруг пожар?
- Не выдумывайте, госпожа. Спите.
- Я так не усну!
- Ох, ну я им сейчас! - сердито топая, женщина направилась к двери. - Что нужно? - нелюбезно рявкнула она в полумрак коридора. - Ой... простите, госпожа. Я не знала...
- Не извиняйся, - ответила Рена, - я к сестре. Знаю, что ей нужен покой. Я на минутку. Ей ведь скучно одной!
Рена! Святая душа! Услышав ее голос, Анна впервые за все время болезни улыбнулась. Но ей действительно нельзя сюда заходить!
- Простите, госпожа, - повторила служанка, загораживая собой открытую дверь, - доктор приказал не пускать никого. Даже вас. Особенно вас!
- Кто здесь хозяин, доктор или мой муж? - возмутилась Рена. Сиделка не нашла слов возражения и сконфуженно умолкла. С одной стороны, Рена главнее доктора, с другой... что там доктор говорил о заражении? А если все так опасно, то почему Варда сама до сих пор здорова? Странно все это! Доктор, наверное, просто не хочет волновать ее подопечную. Но ничего же не случится, если она повидается с сестрой? Даже наоборот, общение с родными и друзьями пойдет ей на пользу. Должно пойти.
Рена, видя мучительные колебания служанки, предложила:
- Хочешь, я подарю тебе платье? Розовое с вышивкой, которое тебе так нравилось. Пусти нас! Мы ненадолго, доктор ничего не узнает.
Нас? Кто пришел с ней? Анне до зуда в пятках захотелось встать и выглянуть в коридор. Неужели Ник и Рик? И Анна, решившись, поднялась на локте и свесила ноги. Но стоило ей привстать с кровати, как у нее закружилась голова. Не хватало еще грохнуться на пол! Парни будут ржать, а Варда пожалуется доктору. Да будь она проклята, эта болезнь! Анна улеглась в постель и натянула одеяло до носа, чувствуя, как похолодели руки и ноги.
- Прошу вас, госпожа, только две минуты! - причитала сиделка, отступая от двери. - А вы куда? - она вновь перекрыла вход. Рик, сделав "полицейское лицо", аккуратно отстранил женщину и молча вошел вслед за Реной. Ник виновато развел руками перед опешившей сиделкой и также не снизошел до объяснений.
- Моя дорогая сестра! - защебетала Рена, подбегая к постели и собираясь присесть на краешек. Ник и Рик встали в изножье кровати, одинаково заложив руки за спины.
- Рена, тебе нельзя здесь находиться, - просипела Анна и покраснела, будто сказала что-то до крайности возмутительное.
- Ты мне не рада? - огорчилась Рена.
- Рада! Очень! Но моя болезнь может быть опасна. Даже не для тебя, а для твоего будущего ребенка.
- Правда? - округлив глаза, Рена попятилась к выходу. - Мне доктор говорил, а я не поверила.
- Спроси доктора, и он расскажет тебе об инфекции. Не обижайся! Скоро я поправлюсь, и мы будем целые дни проводить вместе! Я, ты, Пангор, Арди и ребята. Кстати, как себя чувствует Пангор?
Улыбка Рены вдруг угасла, и она, поджав губы, официальным тоном произнесла:
- Мой супруг здоров, спасибо. Он искренне надеется, что твой недуг не затянется надолго.
И, выпрямившись в струнку, вздернув подбородок, гордо прошествовала к выходу.
- Подожди! - заволновалась Анна. - Что происходит? Вы с ним поссорились, что ли? Рена!
Но та, скомканно простившись, покинула комнату.
- Что с ней такое? - Анна переводила взгляд с Варды на парней. - Чем я ее обидела?
- Ты - ничем, - Ник уселся на край кровати, осторожно выпрямляя раненую ногу.
- Это из-за нас она расстроилась, - Рик расположился с другой стороны.
- Вы обидели Рену? - вытаращила глаза Анна. - Вы что, совсем сдурели? Как вы не понимаете, в ее положении...
- Да не скрипи ты, - с досадой перебил ее Ник. - Положение, положение... Не слепые, сами видим.
- И не обижали мы ее, - добавил Рик. - А Пангора - так ему и надо!
- Что вы сделали? - Анна хотела наорать на парней, но больное горло превратило ее голос в смешной поросячий визг. - Да что вы ржете? Вы дрались? Вы били его? - приступ кашля прервал поток ее негодования.
- Я прошу вас уйти, - вмешалась Варда. Она выговаривала каждое слово четко и громко - как говорят с глухими, идиотами и иностранцами. - Госпоже нужен покой, а с вами одни неприятности.
- Подожди, Варда, - отмахнулась Анна. - Пусть они объяснятся.
- Успокойся, больная женщина, - фыркнул Ник. - Тебе нельзя волноваться. Здесь никому нельзя волноваться, кроме нас - мы же не здешние.
- Мы не самоубийцы, чтобы драться с хозяином замка. Мы его просто бойкотируем, - серьезно пояснил Рик.
- Как дети, честное слово! - Анна постучала пальцем по виску. - За что хоть?
- Она еще спрашивает! - закатил глаза Ник.
- За тебя, понятно? - в сердцах бросил Рик.
- И вообще, мы еле прорвались к тебе, а ты на нас орешь.
- А ты на нас скрипишь.
- Ладно, не буду, - улыбнулась Анна. - Хоть вы и дураки, но я вам ужасно рада. Только пообещайте мне, что помиритесь с Пангором. Он ни в чем не виноват. Просто кроме меня...
- Знаем-знаем, незаменимая ты наша.
- Уходите же! - снова каркнула Варда.
- Уйди сама, - огрызнулся Ник.
- Правда, Варда, иди погуляй, - миролюбиво предложила Анна.
- Мне нельзя.
- Тогда принеси мне чего-нибудь поесть. Я проголодалась.
- У нас тут осталось немного молока.
- Я так не наемся!
Сиделка вскочила со стула и, распахнув дверь, радостно и громко объявила:
- Подать госпоже ужин! Она проголодалась! - и, повернувшись, с материнской нежностью посмотрела на Анну. - Теперь-то вы обязательно пойдете на поправку, госпожа!
Через несколько минут в комнате было столько еды, что хватило бы для целой семьи. Впрочем, Ник и Рик не заставили себя упрашивать, с удовольствием присоединившись к ночной трапезе. Друзья будто вернулись в те беззаботные времена, когда проводили целые дни в пути, а поздними вечерами готовили пищу на костре и говорили обо всем на свете.
- Как твоя рана, Ник?
- Показать? - Ник с наигранной готовностью схватился за пояс штанов.
- Балбес, - смутилась Анна. - Я поверю тебе на слово.
- Заживает. А пока скачу, как подбитый воробей.
- Притворяется, - махнул рукой Рик. - Перед тобой выделывается. Как сама-то? Долго еще собираешься валяться в постели?
- Думаете, мне самой это нравится? Башка болит. Ребра болят. Да еще и простуда. Когда кашляю, кости гремят!
- Док что говорит?
- Что так мне и надо.
- Умный мужик! - хмыкнул Рик. - А по делу?
- Подозревает сотрясение и перелом двух ребер.
- Как ты умудрилась, - Ник смотрел с осуждением и сочувствием. - Все девочки как девочки, а наша - хуже саранчи!
- Вы же ничего не знаете, - вспомнила Анна.
- Именно. Рассказывай.

История Анны была краткой и сухой, как доклад. Свои эмоции и мысли рассказчица оставила при себе, чтобы лишний раз не провоцировать друзей: хватит с них переживаний из-за нее. Когда речь зашла о драке с Дареем, Ник хлопнул ладонью по кровати:
- А что в это время делал Пангор?
- Он подоспел очень вовремя! Иначе двумя ребрами я бы не отделалась.
- Ага, а кто тебя втянул в эту заварушку? Не Пангор? - вспылил Рик.
- Да нет же! Сколько можно вам объяснять, что он ни в чем не виноват?!
- Где теперь эти вояки? Я бы поучил их хорошим манерам, - оскалился Ник.
- Их нет, - горько вздохнула Анна и поведала о том, что узнала от Вайсмюллера.
- А я помню их, - нахмурился Рик. - На следующий день после битвы я помогал с погребением. Местных хоронили родные и однополчане, а чужих Пангор велел вывезти в рощу недалеко от стен замка и закопать в общей могиле. Живописное местечко выбрал, тихое и светлое. У девушки была запоминающаяся внешность - одна коса чего стоила! Трое парней отличались от остальных воинов необычной одеждой. К ранам я не приглядывался, но при беглом осмотре смертельных повреждений они не имели.
- Вот именно, не имели! - подхватила Анна. - Они не должны были умереть. Что-то здесь не так! И доктор мне больше ничего не сказал. Может, вам скажет?
- Даже не сомневайся, - заверил ее Рик, и Ник согласно кивнул. - Мы его хорошо попросим, и он нам как миленький все скажет.
- Господа, - вышла из-за ширмы Варда, - прошу вас, ступайте в свои спальни! Моей госпоже нужен отдых. Ваш визит благотворно подействовал на нее - и глаза заблестели, и аппетит появился, но если об этом узнает господин доктор, нам всем несдобровать!
- Что ж, идите, - Анне очень не хотелось отпускать друзей, но и неприятностей она Варде не желала. - Целоваться не будем: меня тут мажут черт знает чем.

Поздно ночью друзья сидели в спальне Ника.
- Что ты обо всем этом думаешь? - хмуро спросил Рик.
- Об Анне? Жалко ее! И была-то худенькая, а теперь вообще прозрачная, одни глаза остались.
- Да, недосмотрели мы за ней, - задумчиво протянул Рик и, спохватившись, перебил сам себя: - Но я не об этом. Смотри, что получается. Сначала Мирайн. Теперь эти четверо. На совпадение не похоже.
- Ты думаешь, эти смерти как-то связаны?
- Ни минуты не сомневаюсь. Среди нас предатель, двойной агент. Кто-то явно свой. Настолько свой, что никому и в голову не придет заподозрить его. А он убирает тех, кто может знать напавшего на Кешми.
- Давай завтра спросим доктора насчет пленных.
- Я примерно догадываюсь, что он скажет.
- Отравили! - Ник ткнул пальцем в грудь Рика.
- Или что-то вкололи, - подхватил Рик.
- Это будет трудно доказать. Эксгумация ничего не даст: прошло несколько дней, тела начали разлагаться, да и черви с грызунами успели поработать.
- А док на что?
- А ты уверен, что он станет с тобой сотрудничать? - вскинул рыжую бровь Ник.
- Станет, - самоуверенно заявил Рик.
- Теряешь нюх, Торн. Пока он у нас главный подозреваемый.
- Мотива не вижу, - Рик встал со стула, распахнул окно и взгромоздился на подоконник. Тотчас же в комнату влетел толстый серый ночной мотылек и принялся кружить над тусклым светильником.
- А у кого есть мотив? - Ник не сводил глаз с мотылька, следя за его монотонным, бестолковым и завораживающим танцем.
- Подумай сам. Предатель или его сообщник устраняет свидетелей. Все пленные, захваченные в подземелье и у стен замка - наемники, работавшие на Мирайна, а кому служил Мирайн - теперь не спросить. Пилоты, скорее всего, тоже знали своего господина. Не Мирайна, а его покровителя.
- Док прибыл в Кешми как раз накануне нападения, - напомнил Ник.
- Его привезли стражники короля. Думаешь, собираясь в спешке, он прихватил на всякий случай любимый чемоданчик с ядами?
- Какой-то минимум медикаментов он в любом случае с собой привез. Он ведь знал, куда и зачем едет.
- Ну допустим, он траванул пилотов, - Рик в упор посмотрел на друга. - Зачем - это другой вопрос. Но зарезать Мирайна? Наш милый, интеллигентный доктор? Боевого полковника? Как-то не складывается.
- Не забывай, что я ему факелом боевитости поубавил. А док под предлогом медицинской помощи мог оказать ему помощь иную - замолчать навсегда. Легко и без усилий. Знаешь, в чем разница между хирургом и мясником?
- В чем? Мясник режет, хирург оперирует.
- Это лишь слова, Торн. Мясник не может стать хирургом: образования нет. Хирург мясником - запросто: его этому шесть лет в университете учили.
- Ладно, док - подозреваемый номер один. Должны быть и другие.
- Легче перечислить тех, кто вне подозрения, - махнул рукой Ник. - Анна, Пангор и Рена. Ну и мы с тобой. Хотя... о полковнике-то я узнал от тебя.
- Куда тебя несет, Лозовский, - усмехнулся Рик. - Я обеспечил тебе алиби, вытащил из депрессии, а ты меня топишь.
- Да шучу я. И кстати, Пангор невиновен в смерти полкана, а с ребятами легко мог расправиться. Кыш, дурилка, пока крылья не поджарил, - Ник отогнал надоедливого мотылька от лампы в сторону окна, где Рик взмахом руки помог насекомому найти путь наружу.
- Как бы ни хотелось нам с тобой сделать его виноватым, - зевнул Рик, - но ему-то эти четверо были нужны живыми. Если бы он хотел их убить, он мог бы сделать это в бою или отдать их на растерзание своему другу Науру. А их нужно было допросить. Потом, возможно, устроить показательную казнь.
- Получается, доверять мы можем только Пангору. Придется с ним мириться, как просила Анна.
- Он подвергал опасности ее жизнь, пока мы с тобой защищали его семью! - вскинулся Рик.
- Думаешь, ты сам смог бы остановить эту занозу?
- Я бы ее просто не пустил. Силой удержал бы, если бы потребовалось.
- Для нашей Анны опасность - естественная среда обитания, - вздохнул Ник. - Я за нее спокоен, только пока она не встает с постели.
- И на этой оптимистичной ноте предлагаю завалиться спать, - подвел итог Рик. - Завтра нам предстоит много работы.

Той ночью Анна спала спокойно и крепко. Ее не мучили ни боли, ни плохие сны, ни духота. Утром после визита доктора она решила попытаться встать на ноги, хотя бы с помощью сиделки. При ее поддержке Анна даже прошлась вокруг кровати. И пусть на первый раз сил больше ни на что не хватило, но эта маленькая победа положила начало борьбе с нездоровьем. Больше она не собиралась лежать, пялиться в потолок и жалеть себя. На следующий день Анна потребовала принести кадку воды и устроила себе ванну. Ник и Рик заглянули к ней перед закатом. В комнате пахло не лекарствами, а мылом и душистыми травами. Анна сидела на кровати, освещенная косым солнечным лучом, и расчесывала влажные волосы. В длинной белоснежной рубашке, с босыми ногами и трогательно-тонкой шеей, она выглядела и хрупкой, и невероятно сильной, и беззащитной, и способной защитить тех, кто ей дорог. И неважно, что вместо ангельских крыльев у нее за спиной взбитая подушка.
Ник принес ей пышную белую астру, сорванную в саду Пангора. Рик - большое красное яблоко, добытое там же. Анна приняла дары с таким восторгом, будто сейчас, в этот самый момент, сбылась ее самая заветная мечта. Бледные щеки зарумянились, в глазах вспыхнули золотые звезды.
- Потрясающе! - воскликнула Анна, впиваясь зубами в сочную мякоть яблока и поглаживая пальцами лепестки цветка. Вот и попробуй пойми, что она имела в виду...
Через два дня друзья застали Анну за вопиющим нарушением режима. Вернее, застал Ник, потому что вошел первым. Одетая в пижамные шорты и майку, она стояла, выпрямившись и держась руками за спинку стула, и делала боковые махи ногами. Неяркий свет пасмурного дня очерчивал тонкую фигурку и скрадывал цвета, отчего происходящее напоминало черно-белое кино. Опрокинув стул и одним прыжком преодолев половину комнаты, Анна юркнула в постель и натянула на себя одеяло.
- Лозовский, тебя стучаться не учили? - напустилась она на Ника. - Не забыл, что я все-таки девушка?
- Спасибо, что напомнила, - усмехнулся Ник. - Да ладно, симпатичная пижамка.
- А я, как всегда, самое интересное пропустил, - развел руками Рик.
- Ну и хорошо, - приободрилась Анна. - Я ужасно похудела. На мне не то что пижама, кожа висит.
- Какой кошмар, - расхохотались парни.
- Сами вы кошмар. Сколько можно болеть? Пора прежнюю форму восстанавливать. Тебе, Ник, кстати, тоже не помешало бы заняться собой. Смотри, какое пузо наел!

Расследование шло своим чередом, вернее, стояло на месте. Курт Вайсмюллер, даже зная, что находится под подозрением, помогал как мог. Возможно, он делал это для того, чтобы держать все под контролем, но его показания пока были едва ли не единственными материалами в деле. Он подтвердил, что пленные, скорее всего, были отравлены растительным ядом снотворного действия. От эксгумации он полицейских все-таки отговорил: криминалистической лаборатории здесь нет, а внешние признаки отравления определить уже невозможно. Кроме того, местные жители не одобрили бы осквернение могил. Помощь Стоунов сейчас была бы очень кстати, но они уехали в Недми на следующий день после боя. А Пангор своей кипучей деятельностью больше мешал, чем помогал. Новость о существовании предателя просто выбила его из колеи. Первое время он ходил сам не свой, подозревал всех и каждого. С него взяли клятву в том, что он сохранит доверенную ему тайну и не предпримет попыток что-то разузнать самостоятельно. Тогда он стал путаться под ногами и постоянно требовать отчета по ходу следствия. Ник и Рик неизменно сообщали, что за последнюю четверть часа не приблизились к раскрытию преступления ни на йоту. Вскоре полицейским надоела эта невеселая игра, и они поручили Пангору опрос свидетелей, после чего, довольный и гордый оказанным доверием, нагруженный инструкциями по самую макушку, он исчез с их горизонта на несколько дней.

Настал день, когда доктор позволил Анне покинуть свою комнату. Не то чтобы он считал ее достаточно окрепшей, но ее выходки его изрядно достали. От вынужденного безделья она начала подшучивать над Куртом, иногда довольно обидно. То прятала вещи доктора, то прилаживала над дверью кувшин с водой так, чтобы посудина опрокидывалась на голову входящего, то подкладывала на стул куски сладкого пирога. Все это, помноженное на ее жалобы и уговоры, наконец вынудило Вайсмюллера выбросить белый флаг.
Последние дни лета выдались пасмурные и прохладные. С утра небо было затянуто тучами, то и дело сыпал мелкий дождик. Доктор велел пациентке одеться потеплее, а Варда, остановив Анну у дверей во двор, сняла с себя шерстяную шаль и набросила ей на плечи.
После полутемных коридоров замка дневной свет неприятно резанул по глазам. Анна на секунду крепко зажмурилась. Она стояла на крыльце, отделенная от друзей несколькими ступенями, и очего-то немного волновалась. Казалось бы, что такого произошло? Вышла на улицу после болезни. Но чувствовала она себя как заключенная после нескольких лет в темнице. Выглядела, скорее всего, так же. Анна вдохнула влажную прохладу, пахнущую яблоками, и, будто решившись, сделала шаг вниз. Ступенька, другая... Ожидавшим ее Рене, Пангору и королю, казалось, тоже передалось ее напряжение. Ник и Рик развеяли официальность момента, подбежав и подхватив ее под руки. Анна вскрикнула и засмеялась, когда ноги перестали чувствовать твердь камня. Две пары крепких рук подняли ее, как перышко, снесли вниз и поставили перед встречающими:
- Получите!
Анна обняла и расцеловала Рену, чмокнула в щеку Пангора, подчеркнуто сдержанно поклонилась Его Величеству и хотела подхватить на руки Арди, стеснительно выглядывавшего из-за спины отца, но доктор ей этого не позволил. Старик Тано, который тоже на днях получил разрешение на недолгие прогулки, с чувством пожал широкими шершавыми ладонями ее руку.
Сначала с ней носились как с фарфоровой вазой, ходили по пятам, поминутно справлялись о самочувствии. Но в какой-то момент ее взгляд выцепил в траве округлый бок мяча, забытого Арди накануне.
- Ваше Высочество! - попытался остановить ее доктор. - Не ходите туда, трава мокрая! Промочите ноги! Что лечились, то даром.
Куда там! Анна поддела мяч мыском туфли и несильным, но метким толчком отправила его к ногам Арди. Мальчик подбежал и ударил по мячу, как показывал дедушка. Тотчас же к игре присоединились Ник и Рик. Терпения Курта хватило минут на пять, не больше. Он жестко схватил Анну выше локтя, вывел за пределы "футбольного поля" и велел Варде проводить пациентку в спальню. Анну столь короткая прогулка, естественно, не устроила. Она чуть не поругалась с доктором и все-таки отстояла право быть вместе с семьей и друзьями. Коварный Вайсмюллер не стал спорить, но мяч забрал. Однако веселью это не помешало. Анна затеяла с Арди догонялки. Она пряталась от него за спинами Ника и Рика, а он - за Реной и королем. Анна делала вид, что не может найти мальчика, звала, спрашивала о нем, а сама незаметно подбиралась и хватала его за куртку. Малыш визжал, хохотал, вырывался и убегал, а разрумянившаяся Анна догоняла его, ловила и кружила. Доктор отчаялся урезонить своенравную пациентку и лишь сокрушенно качал головой. Он больше не пытался помешать ей и, не признаваясь себе в этом, с легкой завистью наблюдал за ее безыскусной, искренней, здоровой радостью, оживившей пасмурный день горсткой солнечных зайчиков. Увлекшись и на время забыв о врачебном долге, он вздрогнул от неожиданности, когда чья-то рука легла на плечо.
- Ваше Величество?
- У меня к вам разговор, доктор Курт.
Король и доктор уединились в беседке неподалеку, чтобы приглядывать за молодежью, но не отвлекаться на их голоса и смех, и некоторое время о чем-то спорили. Вайсмюллер пытался что-то доказать монарху, объяснял, упрашивал, но Его Величество стоял на своем. Он тоже сначала спокойно излагал свою точку зрения, а затем просто поднажал на доктора своим королевским авторитетом. Вайсмюллеру ничего не оставалось, как уступить и сдаться. Его Величество удовлетворенно кивнул и вышел, чтобы сообщить о своем решении дочерям. Доктор остался в беседке, с досадой сверля глазами монаршую спину.
- Мои дорогие дочери, - торжественно начал Ардерин. Рена перехватила за руку Анну, заставив ее отвлечься от игры с племянником.
- Для всех нас стало большой радостью выздоровление Анны. Но для меня это особенный день. Наш уважаемый доктор сообщил, что Анна уже достаточно окрепла, чтобы отправиться вместе со мной в столицу. Ты готова, Анна? Сколько времени тебе нужно на сборы?
- Ну вот, опять, - протянула Рена.
- Так быстро? - растерялась Анна.
- Пришло время тебе встретиться с матерью, королевой Тарисой, - монарх пытливо вглядывался в лицо Анны. - Она давно тебя ждет.
Анне на миг стало страшно. Будто что-то важное и очень нужное для сохранения ее души вдруг треснуло, надломилось и вот-вот развалится на кусочки. Сколько ей нужно на сборы? Рюкзак на плечо - и вперед, как и много дней до этого. Но почему тогда так неспокойно, холодно вдруг стало на сердце?
- Что ж, мы готовы, - выпалила Анна, оглянувшись на Ника и Рика. Пока они рядом, ей нечего бояться.
- Прости, дочь моя, но эти достойные люди свою миссию выполнили и могут возвращаться домой. Максимилиан прибыл вчера поздно вечером. Он даст им расчет и проводит в их мир.
Будто земля ушла из-под ног. Как же так? У нее хотят отнять друзей? Самых близких, самых родных на свете людей. Еще чего!
- Они идут со мной, - совладав с гневом, негромко и твердо сказала Анна.
- Но... в качестве кого? - опешил король. - Слуг? Охраны? Все это в избытке имеется в нашем замке.
- В качестве друзей. Я все сказала. Или они идут со мной, или я ухожу с ними. Они меня никогда не предавали. В отличие от вас.

Класс, сейчас почитаю!!!

Афтарша, моё почтение!
Прочитал в общей сложности семь глав: сначала и потом в абсолютно рандомном порядке.

И три (или четыре) раза встретил слово "мысок" (мысочка, мыска)
Понимаю, что ты от него без ума, но режет глаз: слово-то не совсем обиходно-ежедневное, последний раз я его читал в специализированной литературе про изготовление всяких поделок из кожи. \давно это было между прочим\
Как -нибудь там: носком, краешком обуви, фронтальной частью подошвы, встав на цыпочки и т.д. И т.п.

Спасибо

Ну, что я скажу?
Замечательно!
Если начало было каким-то не особо захватывающим, то продолжение получилось очень даже ничего.
Надеюсь, концовка не подкачает.

Впервые благодарна за замечание. Оно действительно по делу. Может быть, и предыдущие были не менее дельными, но я в них не вчитывалась, потому что они были слишком токсичными.
Пы. Сы. А спасибо за что?

Размещено через приложение ЯПлакалъ

VoroNa67 , вот прям радуешь и объемом, и качеством!!!

Спасибо на добром слове)

Размещено через приложение ЯПлакалъ

VoroNa67

Вообще, интересная и премилая история. Но что же все в этом произведении или рычат, или плачут, или хотят умереть? При этом краснея..
Ну и какой дворец без интриг и отравлений? )
Давно такого не читал! Жду продолжения.

Потому что "сказал-спросил-ответил" - это скучно)

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Пиши так в своих произведениях, если они есть.

Также указывай, что читающий водил по строкам книги "ногтевой фалангой указательного пальца правой руки, хотя он был левшой".

Тебе уже указали, что ты конченый - что тебе ещё надо?

VoroNa67
Чем дальше, тем интереснее.

Напоминает приостановленную здесь публикацию "Идеальный донор" про мальчика....

Это сообщение отредактировал SYMvlz - 21.04.2020 - 22:07

Интересно. Поищу, спасибо!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

- уфф, картинка ниже к этой цитате.
Я курок. Меня трудно взвести, легко спустить и невозможно нажать. (С)

Приведенная цитата это только один момент из многих, показывающий, что автор не дал себе труда ознакомиться со многими жизненными нюансами, которые берется описывать.
Бочки с порохом, оставленные около ворот, кстати, тоже не помогут взорвать сами ворота.
Ну и куча других нестыковок.

Между тем внимание автора к деталям и говорит о качестве текста.

Мне из женских авторов попаданцев чем-то импонирует единственная серия Оксаны Панкеевой «Хроники странного королевства», которые я читал в 2000х, будучи йуным и неизбалованным. Ну и в принципе по тематике кроме зубров жанра Бушкова и Мазина я мало что читал.

Панкеева тщательно работала над мелочами и пиздец типа "нажатого курка" у нее не найдешь.

***

В принципе читабельно. Скажу больше - может быть критика, данная после первых публикаций, дала о себе знать и читать стало несколько более интересно, что может говорить о правке текста. Имхо.

Продираясь сквозь картонные диалоги пластиковых героев (С) Паласатое, тем не менее ждешь развития сюжета, который не всегда можно предугадать.

Как-то так. Количество минусов совпадает с количеством плюсов.

Упс, перенесли в другой раздел, обещанная картинка не прикрепляется.
Картинка представляла собой известный всем наган с обозначенными курком и спусковым крючком, если короче - спуском.

А, и еще, пока не забыл.

Диалог между защитниками атакуемого объекта под градом стрел и ливнем драконьих какашек:

- Ты в него выстрелил!!!111 Как ты мог!!111 Ты же ранил его, еще немного - и убил бы!!111 Ты злодей! Ты негодяй!!
- Да я просто поцарапал этого плохого человека!

Так и хочется добавить - Ты же в него выстрелил, противный!!

ТС, вы всерьез полагаете, что именно так должны общаться защитники атакуемой крепости?

Курсистки они бледные, а не полицейские. То пулю в супостата вогнать боятся, то от раны в мякоть бедра, "сотней иголок пронзившей его нежную розовую плоть", чуть не в обморок падают.

Это сообщение отредактировал МашруМ - 22.04.2020 - 01:13

Да ты счастливчик! Оставайся в неведении, настоятельно советую.

Меня вот уговорили – так я два месяца заснуть не мог, несмотря на то, что прочитал около трети книжки. Из мазохизма, наверное, потому что достаточно было первых пяти страниц.

"Вы читали Макс Фрай? Прелестная книга, вот только кто автор?..".

Специально не стал каментить про курок, ибо это - классика)))
То курки нажимают, то патрон из дула вылетает, то на автоматах затворы дергают и потом спускают на предохранители, опустошив обойму магазина

За внимание к благодарным читателям!

Бля! (утирая слёзы)

Я такого ещё не читал!

Завтра прочтешь, если опубликуют, конечно
Если интересно - кину ссылку на высер в личку

Этот диалог в тексте не читал, хватило диалога милицыонеров в самом начале романа. Как грицца, найдите два отличия

Ну зачем так строго? Самое обычное чтиво, какого полно на книжных полках в магазинах. Люди покупают, а здесь вам дана возможность развлечь себя бесплатно. Право же, вы слишком много хотите от писателей!
Не, мы, пишущие, понимаем, что у некоторых читателей изысканный вкус. Что им надо и чтобы реализм был в сочетании с занимательностью, и оригинальность. Вот любопытно, мое творение хоть одно вы читали? Ну, хотя бы последнее, выложенное здесь, "Лето жизни"?
Скорее всего, вряд ли, потому что реализм пусть даже в сочетании с оригинальностью редко кому нравятся. Наш библиотекарь Оля даже не захотела оповестить о нем публику, и поэтому пределов инкубатора мой роман не покинул. И поэтому мало кто его заметил.

А вы вот этому, которое так нравится широкой публике, устраиваете разнос. Между тем творение, предъявленное нашему вниманию, судя по первым главам, читабельно. В нем есть все, чего публика любит, и даже кусочек секса в извращенной форме. Чего же еще? Не всем быть Андре Нортонами или Лукьяненко! Лично я намерена максимально продвинуться по пути следования героев, пока уж совсем уныло не станет. Итак, нажимаю на главу 4...