Короткие истории и случаи из жизни 26.03.22

Будет 15 Историй. Предыдущая подборка ТУТ

Как встретились мои родители я уже давно знаю, но почему они решили пожениться навсегда останется для меня загадкой. Отец - высокий широкоплечий боксер, любимец (и любитель) женщин и маленькая хрупкая красавица-мама, которая макушкой не достает ему до плеча еще сантиметров десять. От такого союза родилась я – крупная крепкая девочка. Не толстая, а именно крупная; уже в пятом классе я не могла натянуть на себя ни одно мамино платье.

Я росла абсолютным чертенком! Кличка Вождь Краснокожих прочно закрепилась за мной как в семье так и за ее пределами. Моя маленькая мама, натерпевшаяся невзгод от собственной семьи и особенно от жестокой матери, дала себе клятву, что никогда не обидит и не ударит своего ребенка. И свое слово сдержала. Каждый вечер мы с мамой рисовали, лепили, и читали; без ремня и мордобоя я выросла свободной и независимой. Она никогда не принимала сторону учителей, не орала на меня в кабинете директора, не наказывала за грязную или порванную одежду, а только смотрела на меня с нежной грустью и говорила: «Ну что же ты так, деточка?» А уж в кабинете директора моя мама побывала!

Я училась легко и на отлично, но никогда и никому не позволяла себя обидеть, унизить, или обозвать. Поэтому когда очередной белобрысый ушастик тыкал меня карандашом в спину на уроке, я не терпела до перемены, не грозила хулигану, не жаловалась учительнице, и не шептала: «Дурааак!», я вставала из-за парты и била обидчика кулаком в нос. В советской школе, где в школьных кабинетах во время урока даже мухи летали с глушителями, мое поведение было вопиюще-недопустимым. В начальных классах меня ставили в угол, разбирали на собраниях, порицали, объявляли бойкот, и водили к директору. Безрезультатно, к третьему классу каждый мальчишка в школе знал, что связавшись со мной, пиздюли были неизбежны как весна.

Во дворе я тоже была не ангел. Как то в драке мне разбили камнем лоб, кровища залила правую половину лица мгновенно, но левым глазом я все еще видела. Я вцепилась во вражину обеими руками и мы катались по земле, смешивая пыль с кровью. Растащили нас проходящие мимо работяги, потом была скорая, лоб мне зашили и маму мою откачали тоже. Вечером она долго гладила меня по забинтованной голове, вздыхала, и повторяла: «Моя ты деточка!»

Беда пришла в ноябре. Учительница попросила мою маму прийти в школу. «А что я сделала?» - возмутилась я. «Что, опять?» - обреченно вздохнула мамочка и поплелась в школу. На этот раз не было ни разбитых носов ни подбитых глаз. Школа готовилась к встрече Нового Года и на общешкольную елку среди начальных классов требовалась Снегурочка. Выбор пал на меня. «Моя дочь? Снегурочка? Да как же она справится?» - отбивалась мама как могла. Но учительница была непробиваема как Китайская Стена: «Ваша дочь единственная кто справится с такой задачей, готовьте костюм.»



Костюм Снегурочки был проблемой, мама совершенно не шила. У нас даже швейной машинки в доме не было, пока у меня в седьмом классе не началось шитье на уроках домоводства. Перед Новым Годом все портнихи и ателье были забиты заказами, кто будет тратить время на дешевый детский костюм? Купить новогодний костюм в Советском Союзе было возможно, но не везде и не так то просто. Какая-то портниха сжалилась над мамой, измерила мои могучие плечики, и раскроила голубую ткань на платье и шапочку.

Теперь по вечерам, пока я репетировала роль, мама руками шила костюм. Для белой отделки она варила клейстер из муки, чтобы прикрепить вату к краям юбки, потом посыпала еще теплую конструкцию размельченной смесью елочных игрушек и дождика. Потом все это сушилось на столе и тщательно оберегалось от вездесущей кошки. Мама не успевала. Еще надо было украсить белые чешки и прикрепить на них белые бубоны.

В городе вовсю царила предпраздничная атмосфера, люди несли елки и выстраивались в очередь за азербайджанскими мандаринами и марокканскими апельсинами. Советские дети с нетерпением ждали подарков, которые советские профсоюзы уже распределяли советским родителям. И вот настал торжественный день. Актовый зал был полон перво,второ, и третьеклассниками, с любовью превращенными в снежинок и зайчиков заботливыми мамами и бабушками. Роскошная елка сверкала гирляндами, упиралась в потолок красной звездой, и вызывала всеобщее восхищение.

Меня переодевали в до боли знакомом кабинете директора, чтобы как можно дольше не раскрывать личность Снегурочки. Тут обнаружилось, что в процессе транспортировки от белой чешки оторвался бубон. Учителя и мама заметались в поисках иголки и ниток. Времени не оставалось, директриса повела меня к актовому залу. Я была сверкающе спокойна и великолепна, как истинная внучка Деда Мороза! Бубон я несла в руке как снежок.

У входа в актовый зал нас догнали мама и трудовичка. Мама принялась судорожно пришивать бубон к чешке, не снимая чешку с моей ноги. В это время началось представление. После короткого вступления из динамиков раздался призыв ведущей: «Дети, а давайте позовем Снегурочку! Сне-гу-роч-ка!» Сотня разгоряченных снежинок и зайчиков подхватили звонкими голосами: «Сне-гу-роч-ка!» К этому моменту сверкающая фигурка Снегурочки уже наполовину торчала из дверей актового зала, но правая нога, скрытая от глаз зрителей, была вытянута за дверь как у породистой примы-балерины. «Придумай что-нибудь», - простонала мама, стоя на коленях и пытаясь перекусить нитку. «Иду, иду-у-уу! – взвыла я, - нога-а провалилась в сугро-об!» Наконец-то измученная Белошвейка победила нитку и внучка Деда Мороза впорхнула в актовый зал, осыпая затоптанный пол блестящей мишурой. Новогоднее представление началось. Были конкурсы и хороводы, потом ловили и линчевали Бабу-Ягу за то, что она слямзила мешок с подарками у простака Деда Мороза, потом зажигали елочку. Прошли годы. Костюм Снегурочки долго еще сыпал раскрошенными елочными игрушками и дождиком в целлофановый пакет, вспоминая былую славу.

Маме 70 лет. Я рассказываю ей про свой тяжелый день: два слушания перенесли в расписании суда, и я весь день проторчала в суде, и у судьи сегодня явно был ПМС. Мама улыбается своей доброй улыбкой и говорит: «Моя ты деточка, главное что бубон от чешки не оторвался.» И мы заговорчески улыбаемся друг другу.

Как-то раз занесло меня в один маленький райцентр на севере России. И как назло сломалась машина. Единственный внятный тамошний автосервис был закрыт по причине посадки обоих его работников-совладельцев на 15 суток.

Пришлось искать, кто может починить мою бибику. Вызвался мне помочь в этих поисках молодой и какой-то малахольный работник гостиницы. Не портье, нет. Что-то вроде разнорабочего при буфете. Сантехник, электрик и уборщик в одном флаконе. Шляемся мы по каким-то закоулкам этого сонного городка. Ветром калитки хлопает, петли скрипят, собаки воют...

- Здесь Петьку-длинного в том году зарезали... Тут на Новый год однажды целая семья в избе угорела. А здесь, в клубе, мужик один по пьяни стрельбу из охотничьего ружья устроил. Двоих уконтропупил. До сих пор сидит... А тут Васька-шпион бабу свою замочил.

- А почему шпион?

- С дикцией проблемы. Шепелявит сильно и так далее. Василий Спиридоныч его имя, а произносит "Вашы-ый Шпионыч".

- Ясно...

- О! А тут Лёха собаку соседскую задавил. А вот тут Лёху самого топором сосед на тот свет отправил...

- За собаку??

- Не... Скажешь тоже! Просто по пьяни...

Данунах, - в какой-то момент подумал я.

Тормознул невесть откуда появившегося частника и вернулся в гостиницу. В гостинице узнал адрес местной ментуры, она оказалась через двор, и завалился к ментам. Менты сначала согласились было за 50 баксов приконвоировать одного из арестантов-авторемонтников к гостиничке и покараулить, пока он посмотрит мой драндулет. Но потом почему-то передумали и сами за эти деньги всё починили. Ерунда оказалась. А в тот городок я больше не ездил.

Я почему- то раньше думал, что Рудольф Нуриев- человек, которому были неведомы ласка, теплота, нежность. Ох, как же я ошибался! Прочитав воспоминания величайшей английской балерины, одного из самых близких Нуриеву людей, я понял то, что Рудольф Хаметович сам хотел, чтобы публика видела его дерзким, взрывным, скандальным, буйным, а у него оказалось золотое сердце и чувство сострадания к той, которая очень помогла ему в начале его карьеры и стала его самой любимой сценической партнершей.

Он многим был обязан ей, ибо, когда мы произносим Нуреев, то сразу вспоминаем- Марго Фонтейн и наоборот. Да, именно Марго, уже будучи смертельно больной писала о Руди, который оплачивал ее баснословные счета за больницы, лекарства, причем делал это анонимно, но умнейшая Марго понимала, кто этот таинственный благодетель.

У Марго не хватало средств на лечение, потому что всю себя она отдавала без остатка семье своего покойного мужа- панамского дипомата Тито Ариаса , который при своей жизни и в грош ее не ставил, а она любила его беззаветно и служила его памяти, даже после его смерти, помогая его детям, которые ее не ценили. И все же в ее сердце был мужчина, которого она тоже любила и который любил ее -пожалуй, единственную из всех женщин на земле и это был Нуриев - такой непостижимый и противоречивый.

Марго было 42, Рудольфу было 23, когда они впервые встретились. Трудно было найти более непохожих на свете людей. Возвышенная,нежная, романтичная Марго и нетерпимый, упрямый перебежчик из СССР -Рудольф. Но их сразу потянуло друг к другу. Марго была уже примой с мировым именем и собиралась завершать свою блистательную карьеру, но уроженец Уфы с горящими глазами продлит творческую молодость Марго на еще 10 лет. Это были 10 лет счастья, выстраданного, но такого желанного. Танец Марго засиял новыми красками. Руди увлек ее.

Стальной блеск его глаз завораживал и манил хрупкую англичанку, которая трепетала. А он трепетал от нее. Ее чувственность, самоотдача, фантастическое служение делу покорили его. Они оба не мыслили свою жизнь без танца. Как-то одна из французских подружек Рудольфа увидев его вместе с Фонтейн спросила: "Это твоя мать?" "Нет. Это моя любимая женщина", парировал Нуриев. Марго ответ понравился.

Рудольф открыто говорил, что у них был роман. Марго всегда отмалчивалась. Что было на самом деле между ними уже не узнает никто и это -прекрасно! Марго понимала, что у Рудольфа был Эрик Брун -великий датский танцовщик, наставник, друг и любимый мужчина. А Брун понимал, что Марго очень важна для Рудольфа. Они идеально подходили друг другу на сцене. Марго взяла на себя роль терпеливой и заботливой мамы, понимая какое у нее капризное, но гениальное дитя.

Рудольф хамил, грубил, обзывал ее, а Марго лишь отвечала :"Покажи как надо еще раз и я обязательно исправлюсь" Умнейшая женщина, она читала его, как открытую книгу, понимая его нелегкую судьбу, его характер, его израненную душу. Публика их боготворила. Чтобы они не танцевали-Жизель, Ромео и Джульетту, Лебединое Озеро - несмолкаемые овации сопровождали их всегда. Они казались влюбленными друг в друга и на сцене, и в жизни. Вместе они танцевали более семисот раз. Марго часто была собой недовольна. А Рудольф ее поддерживал всегда. Он скажет о ней:" Она была моим лучшим другом, моим идеалом, человеком, который мне желал только добра".

Марго была счастлива в профессии, но несчастна в браке со своим супругом Тито Ариасом. Зря она не послушала свою мать, которая говорила ей:"Этот панамец принесет тебе только беды". Ариас изменял ей. Об этом знали все. Он никогда не посещал ее спектакли, а однажды в присутствии Нуреева нахамил ей, за что получил от Рудольфа кулаком по физиономии.

В мае 1964 года на Тито было совершено покушение, пуля задела позвоночник и полностью обездвижила его. В него стрелял муж его любовницы. Когда Тито парализовало-все взвалила на себя Марго, даже заботы о его детях от первого брака. Но даже став инвалидом, Тито умудрялся изменять Марго, которая в поте лица работала, чтобы содержать многочисленное семейство Ариас. Она не раз и не два плакала на плечах Рудольфа и Эрика Бруна- тех редких в ее жизни людей, которые ее всегда поддерживали. Однажды приехав с гастролей раньше запланированного Марго застала мнголетнюю любовницу супруга- Аннабелу Вальярино....
Если бы не творческий и такой счастливый тандем с Рудольфом, Марго вряд ли бы выстояла. Она закончила танцевать в возрасте 60 лет. Жила в Панаме, на ферме, со своим горе-супругом, разводила коров и овец и всегда ждала звонков из Парижа- от Руди, который так много для нее значил. В 1989 году Тито Ариас умирает. Узнав об этом, его любовница Анабелла покончила жизнь самоубийством, выпив очиститель для бассейна. Их и похоронили в один день.
У Марго обнаружили онкологическое заболевание. Она боролась за жизнь до конца. Продала почти все свои оставшиеся драгоценности, чтобы достойно дожить отпущенный ей срок. Она жила одиноко на своем ранчо окруженная верными и уже весьма пожилыми домработницами и 5 собаками, которые оказались куда преданнее, чем дети Тито Ариаса , которым Марго была больше не нужна.
Руди приезжал навещать ее в госпиталь. А Марго не отчаивалась, шутила:

"Раньше гастролировала по театрам, а теперь гастролирую по больницам". Ее гастроли прервались 21 февраля 1991 года. Хрустальная роза английской балетной сцены навечно упорхнула к ангелам, которым была и при жизни. Рудольф Нуриев на прощании с Марго сказал: "Я должен был на ней жениться".

Через 2 года не станет и его самого. Его жизнь оборвется в предрождественский вечер 6 января 1993 года. Они ушли, а легенда о магии их танца , их дружбе и их любви останется навеки.

В завещании Марго просила похоронить ее не в Вестминстерском аббатстве – как гордость Англии, – а на кладбище города Панама, в ногах у мужа. Ее памятник – самый маленький на этом кладбище. Вот так умела любить великая женщина мирового балета, которую любил другой небожитель балетного Олимпа, а она? Для нее жертвенность похоже была важнее любви. Светлая им память.

©️ Эдгар-Кирилл Дальберг

Однажды в Латвии пропал бензин. Это как-то связано с независимостью, приходит одно - пропадает второе. Автомобилисты сбивались в стаи для слежки за бензовозами. Под подозрение попадали даже ассенизаторские бочки. Стоило одной припарковаться, собирались граждане, спрашивали что внутри. Самые недоверчвые требовали доказательств.

Бензовозы вели себя как привидения. Выпадали из сумрака в случайных кустах и тут же развоплощались. Они боялись бандитов, полиции, друг друга и покупателей. Некоторые продавали крутку с запахом бензина, бывшую на деле эссенцией из старых тряпок, или ещё какой тыквой – всемирным эквивалентом разочарования. Например, я однажды купил двадцать литров жидких коричневых кристаллов.



В том году мне нравилась Лена. Она была прагматиком, но согласилась прокатиться со мной на край земли. Удивительно доверчивы бывают женщины, шлёпнутые в сумерках по попе. С моим автомобилем ваз-2104 краем земли могла оказаться любая канава. Мы проехали девять километров, развернулись и - скорей, скорей к цивилизации - покатили назад. Автомобиль чихнул нехорошо, потом ещё и вдруг потерял сознание. Я в те годы не боялся ни красивых женщин, ни поломанных машин. Поцеловал Лену, открыл капот, проверил искру, насос, разобрал карбюратор. Оказалось, коричневые кристаллы забили поплавковую камеру. Вычистил их, собрал карбюратор, проехал триста метров, встал, опять разобрал, вычистил, проехал, встал и так тридцать четыре раза.

Было холодно, Лена расхотела кататься. Она с первого раза заметила мою техническую грамотность. Следующие тридцать три остановки казались ей ненужным хвастовством. Её голова кружилась от нашей близости. Я не просто пах бензином. Я говорил как бензин, думал как бензин, улыбался как бензин. При мне страшно было курить. Это называется, вроде бы, синестезия - иллюзия клубничного запаха при виде клубники. При последующих наших обеих встречах Лене всюду мерещился нефтеперегонный завод. Отношения не заладились. Жаль. Потому что человек я, в общем, не плохой.

Квартирные воры тех лет первым делом вычищали холодильники. Президент обещал отпилить Латвию от Евразии. Они говорил что мы свободный народ, на вёслах можем догрести до Гудзона и там притвориться небольшим культурным островом.
В соседней Эстонии некий ресторан нанял французского повара. Тот определил по карте, что едет в СССР. Он знал о главных русских изюминках - Мафии, Морозе и Медведях. Ещё наполеон от них писал. Самолёт привёз повара в Ригу. Навстречу из Таллина выехал водитель. Неразговорчивый, но сообразительный, с запасной канистрой. Перед самой границей водитель заехал в лес и закопал топливо. Не доверял таможне.

По-французски эстонец умел только табличку поднимать – M. Michel Godefroi, chef. Зато, табличка была прекрасна. Другие оторвут картон от ящика с бананами, или вырвут из блокнота, или от рулона в туалете. Напишут ручкой и встречают. Эстонцы же приготовили настоящий ксерокс на палочке. Сразу видно, солидная фирма. Водитель накормил гостя в ресторане, почти насильно сводил в туалет. Триста километров, всё-таки. В дороге попутчики улыбались друг другу. Иногда повар делал вежливые наблюдения: У вас чудесная погода... В России красивые женщины... Как много деревьев, это тайга?... Улыбнитесь, если ваша тёща – вурдалк...
Эстонец в ответ прилежно улыбался. Казалось, сам звук французской речи ему сладок. Въехали на Родину. Свернули в лес. Водитель улыбнулся шире прежнего. Он планировал объяснить мимчески «у меня в лесу закопана канистра, надо заправиться». Француз заметил и лес, и странную дорогу, и блеснувшие в бороде попутчика зубы. Такой оскал мог значить что угодно, от «сейчас наша любовь осуществится», до «вот мы и приехали, говорливая французская булочка».
На мрачной поляне, среди тёмных елей машина встала. Водитель достал из багажника лопату, стал копать. Он был похож на мафию и медведя одновременно. Подмораживало, пасьянс сошёлся. Убивать повара, конечно, было незачем. Но у русских ни в чём нет смысла. Мы сам смысл уничтожаем, если находим. Абсурд – вот настоящая наша национальная идея.

Пахло лесом и стылой землёй. Повар приготовился драться портфелем, как только упырь протянет руки к горлу. Водитель же вынул из земли канистру, залил бак, вытер руки салфеточкой, сел за руль и зевнул протяжно. Дальше ехали молча. Снова улыбались.

Примерно через неделю, раздражённый северной спецификой, повар остро пошутил:
- Зачем вы строите ресторан? Накопайте в лесу бензина и живите счастливо!
Никто его не понял. Какой, подумали, дурацкий юмор у французов.
© Слава Сэ

«Ты же просто влюблен был в Люсю!», — говорил муж певицы Стас Намин. Тальков только качал головой: остаться он не мог...

В 1984 году популярная певица, заслуженная артистка СССР Людмила Сенчина вывела к публике молодого музыканта Игоря Талькова, и сказала, что это ее новый аранжировщик, безумно талантливый человек. Игоря впервые оценивали так высоко. Он только начинал свой творческий путь: игра в кабаках перед пьяной публикой была уже позади, и теперь он проходил новый этап этого сложного квеста: вместе с Ириной Аллегровой разогревал публику перед концертами Сенчиной.
Людмила переживала тогда большую любовь и второе замужество: она ушла от своего мужа, с которым прожила много лет, к музыканту Стасу Намину. Игорь для нее как-то быстро стал близким другом.
Ей нравилось сидеть с ним на кухне, болтать, размешивать крепкий чай в кружке и говорить обо всем на свете.
Она могла проехать через весь город, чтобы отправиться с Игорем на пробежку. С ним Людмиле было легко, как с лучшей подружкой. А за то, что происходило в душе музыканта, и какие песни он писал после их дружеских посиделок, она не отвечала.

Скажи, откуда ты взялась,
Моя нечаянная радость,
Несвоевременная страсть,
Горькая, а сладость?
Нарушив мой земной покой,
Ты от какой отбилась стаи?
И что мне делать с тобой такой,
Я не знаю...

Людмила Сенчина говорила, что умеет дружить с мужчинами. Дружить, уважая в мужчине человека, и ожидая от него того же. Все годы, пока Игорь работал в ее коллективе, она относилась к нему именно так: с внимательным и доброжелательным уважением. Горячая цыганская кровь (а по отцу Людмила наполовину цыганка) не давала этой дружбе быть ровной. Они ссорились, мирились, разочаровывались друг в друге и снова друг другом очаровывались.
Они были так близки, что ходили по улицам, держась за руки. Конечно, эта близость вызвала пересуды, чего им только не приписывали! А между ними не было ничего «такого». Людмила пыталась как-то протолкнуть Игоря на телевидение, ничего не выходило... Они много работали вместе, много говорили.
Конечно, она замечала, что с его стороны была не просто дружба, что «влюбился мужик». Но они были уже настолько близкими друзьями, что никакая романтика была невозможна.
Я ревную тебя к Стасу, — иногда признавался Тальков. Сенчина делала вид, что не слышала этих слов.
Людмила не хотела портить того, что у них было. Вдвоем им было исключительно хорошо. Они могли всю ночь сидеть и болтать, варить картошку, печь блины и снова болтать, а утром, еле живые после такой ночи ехали работать. Оба – молодые, оба – веселые, хулиганистые... Ни с кем ей не было так легко, как с ним. Он звонил в дверь, и спокойно открывала ему с маской на лице, в домашнем халате...
А потом Тальков ушел в другой коллектив. Людмила плакала и говорила мужу, что скучает по Игорю. Стас Намин попытался поговорить с Тальковым. Игорь сказал, что не может больше стоять за спиной у певицы, что он нуждается в самовыражении, что потребность в признании слишком велика.
Ты же просто влюблен был в Люсю, — сказал Намин. – Не уходи, я помогу тебе, помогу записать диск.
Тальков помолчал и сказал:
Нет, я ухожу.
У Игоря все получилось, как он хотел: слава, любовь зрителей, студийные записи и съемки в фильмах. А потом Людмиле позвонили и рассказали про его трагическую гибель.
Не передать, что творилось у меня в душе, — вспоминала она.
Столько неспетых песен осталось у Игоря, и недописанная книга... И незаконченная дружба, которая оставила в сердце такой след, который оставляет не всякая любовь.

©️ Лариса Хомайко

Вчера в моей жизни случилось страшное. То, чего боится, наверное, каждый владелец кота. Началось всё, в общем-то, довольно безобидно — к мелкому приехал приятель после школы, а на улице выпал первый снег и они пошли во двор.
Примерно через час мы обнаружили, что кота дома нет. Мы перевернули всё, отодвинули всю мебель, заглянули во все шкафы, открыли диваны и перетряхнули все постели, и пошли искать его на улицу. Искали везде, в подвале, на деревьях, в клумбах, потом поняли, что он каким-то чудом перелез через почти пятиметровый забор, и пошли искать его на улицу.
Примерно в 23 часа я подвернула ногу, а дети сломали соседский забор, пытаясь перелезть на пустующий участок. Через полчаса у нас сели телефоны и остановилась первая машина, уточнить, почему мы бегаем вдоль дороги и кого зовём. Я, рыдая, объясняла, что потеряла голого ребёнка, который замёрзнет в снегу. Мужик, если ты это читаешь — спасибо тебе, ты не убил меня даже когда понял, что это кот, и героически помогал нам, хоть и старался держаться от меня подальше и громким шёпотом уточнял у детей, нормальная ли я в принципе и точно ли кот существовал.
Минут через 40 машин было уже 5, люди лазили по полю, освещая его фарами, шуршали кульками с едой и звали Йоду. Все обменивались коньяком, полезными советами, а одна пара даже телефонами (надеюсь, они будут счастливы вместе).
Часа через два мне стали предлагать купить такого же кота прямо сейчас, потому что стало понятно, что ничего, кроме промёрзшей картошки мы в этом поле не найдём. На обувь налипли метры мокрой глины, мы все были мокрыми насквозь, и пришлось идти в дом, хотя бы переодеться и зарядить телефоны.
Дома, срочно переодев детей в сухое, я закинула ледяные и абсолютно мокрые вещи в стирку. В стиральной машинке сладко спал кот. Его, кстати, возмутило, что на него бросили мокрые носки.
Выпила бутылку коньяка...
©️ Евгения Галицкая

Вот пару историй, из того времени, когда я работал на конюшне. Первая - как я с лошадью освещение делал. Однажды мне надоел полумрак внутри, и я решил повесить еще один светильник: если помните, на производстве такие часто висели, на две лампы дневного освещения, по 80 Ватт каждая. Потолки не высокие, метра 2-2.20, не стремянок, ни лестниц нет, только огромная кастрюля, «выварка», как мы ее называли, объемом - литров 50-60, в ней запаривали овес. Перевернул, стал на нее и начал вещать светильник, сзади «станки» с лошадьми, ближе всего - с Милкой.

Пару слов о ней. Милка, с еврейского – смеющаяся – это вся суть ее характера: если ехать на ней верхом, то спокойно пейзажем вы не полюбуетесь, ей, во чтобы то не стало, просто необходимо, либо укусить впереди идущую лошадь, либо лягнуть лошадь сзади, несильно так. А если ездок зазевался, то и стать «на свечу». При этом, все делалось относительно беззлобно - она не ставила цель скинуть наездника, или покалечить сзади идущую лошадь - ей нужен был "драйв" что ли – ну скучно же просто так ехать. Я любил ездить на ней верхом, потому что приходилось именно ехать, а не дремать сидя на лошади.

Итак, начал вещать лампу, стою, выгнувшись на выварке, и чувствую, подходит она сзади и упирается в мою "пятую точку" своей задницей – они получались примерно на одном уровне, только моя чуть выше. Первая мысль была, - скучно ей, решила потолкаться. О том, что может ударить, даже речи не шло, просто толкается. Толкнул ее, не отходит. Осторожно облокотился на нее, готовый в любой момент "вскочить" – но нет, держит меня.

Каждый раз, когда я залазил наверх, она подходила, чтобы я мог опереться на нее. Слазил, уходил за чем-то – она отходила в сторонку. Я до последнего не верил, что она именно помогает мне, поддерживая меня пока я монтирую. Думал – совпадение. Закончив монтаж, я попробовал, просто так, с выварки опереться на нее, она сразу отошла, не стала меня держать. То есть, она увидела, что мне очень неудобно, решила помочь, и я скажу, облокотившись на нее, было намного легче вешать светильник.

Вторая история из конской жизни, мне ее рассказал наш начальник - Юрий Борисович. Или просто Борисович. Начинал он с обычного конюха на Киевском Ипподроме. Однажды привезли туда молодого жеребца с табуна, опробовать его, и решить, что с ним дальше делать - либо в спорт, если покажет хорошие результаты, либо обратно в табун.
Для жеребца оказаться в неволе очень большой стресс: тут он был в поле, а тут стоит в деннике. Какое-то время они проходят акклиматизацию. Лошади, по своей природе, очень нежные и ранимые существа. Не знаю, чем он тронул Борисовича, может растерянным своим видом или характером, стал он его морковкой подкармливать, благо стоила она тогда, что ли, 3 копейки за килограмм. Привязался к нему жеребчик, ходит за ним хвостиком, в прятки и догонялки между зданий конюшен играют. Подружились, одним словом.



Теперь сама история - поехал как-то Борисович верхом на нем по Голосеевскому парку прокатиться, и уже возвращались назад, но на беду, в одном месте, тропинку пересекал заломленный кустарник. Жеребец наотрез отказался переходить через кусты. Боится, фыркает, в самый последний момент сворачивает в сторону. Борисович слез с коня, прошёлся по тропинке, показал, что все хорошо, что совсем не страшно, и можно спокойно идти – на лошадей это действует. А тот упрямится и все, ехать назад – далеко. Уговаривал минут 15, ничего не помогает. За голенищем сапога у Борисовича был тонкий прутик, он его больше по привычке взял, толку он него никакого. Психанув, он хлестанул его по корпусу. Жеребца! Тот моментально на свечу, и в полете, открыв пасть хотел укусить. Но пока опускался на передние копыта, что-то в его лошадиных мозгах щелкнуло - это же человек, который меня любит и заботится обо мне, что я делаю? - наверное подумал конь. Целился, изначально, или за ухо или за ключицу схватить. Ставши на передние копыта, он его все же укусил, за третью пуговицу рубашки, чуть потеребил ее и отпустил, отошел, и с испугом и растерянностью, стал смотреть на Борисовича – что же я наделал? Эта растерянность длилась пару минут, а потом подошёл, уткнулся мордой в плечо и зарыдал: слезы в два ручья, только что не всхлипывал. Перешагнул он эти кусты, даже не заметив, и всю обратную дорогу не попытался даже взбрыкнуться...
Вот такие они животные, эти лошади.

Однажды мне позвонил армейский друг, уехавший на ПМЖ в Германию и попросил проведать его мать. Дело в том что он планировал забрать мать к себе, но дела с продажей квартиры требовали её присутствия на родине. Несмотря на только что отшумевший дефолт, покупатель нашелся быстро. Риелтор, которая вела сделку, попросила не спешить радоваться потому что была загвоздка. 4-х комнатная министерская квартира в центре- лакомый кусочек, но при этом одна из комнат по судебному решению о разводе принадлежала бывшему отчиму, который продал свою долю неведомо кому. И с этим неведомо кем невозможно было связаться.

Риелтор своими запросами в паспортном столе запустила явно не те механизмы и вскоре в квартиру по ордеру вселилась "веселая" гоп-компания, которую сегодня назвали бы "профессиональными соседями". Были спилены замки на входной двери, выломана дверь в ванную и смыты памперсы в унитаз. Иным словом это были рейдеры, единственная задача которых это заставить владельца продать квартиру сильно дешевле номинала. Обращение к участковому эффекта не дало, напротив выяснилось, что он активный участник схемы отжима жилья.

Я был недостаточно глуп и силен чтобы врываться в квартиру и выкидывать бандитов, но все таки я был молод и безрассуден. А это страшная смесь. План созрел мгновенно и я попросил мать друга немедленно отъехать на пару дней к какой-нибудь подруге.

Тем же вечером в квартиру, пользуясь отсутствием входных замков, пришел незнакомец с двумя литровыми бутылками, модной тогда, водки "Асталко" и пакетом закуски. Чего уж тут скрывать, незнакомцем был я. Дурные люди сходятся быстро, поэтому нетрезвый гость, "перепутавший подъезд" пришелся кстати к, заскучавшей без старушки, гоп-компании.

Через полчаса крепко спящая компания в лице трех бандитов была налысо обрита и раздета догола. Я накапал на их тела кефир после чего сделал много фотоснимков в весьма недвусмысленных позах. Адреналин зашкаливал. План был практически выполнен, но проверяя содержимое карманов их одежды я был сильно удивлен, обнаружив, помимо паспортов, удостоверения сотрудников милиции метрополитена и табельное оружие.

Злость взорвала меня изнутри - призванные охранять занимаются бандитизмом. С яростью я внес изменения в изначальный план. Синим химическим карандашом, которым я рисовал себе татуировку северного сияния на руке, я нарисовал всей троице петушиные метки на задницу и соответствующие перстни. После чего отвез их туши к памятнику "героев взятия Плевны", где сидя неподалеку в машине дождался пока ранние собачники вызовут наряд.

На следующий день в обмен на паспорта, служебные удостоверения и оружие я получил у нотариуса дарственную на комнату на имя матери друга. Через месяц, после того как сделка по продаже квартиры была завершена и владелица уехала к сыну, я напечатал фотографии и отправил их по почте на имя руководства милиции метрополитена.

Этот снимок сделан ровно 100 лет назад, зимой 1922 года на Волхонке. Чудо-автомобиль на фото - это Packard SIX 3-38, который в 1916 году личный шофер последнего российского Николая II, французский изобретатель Адольф Кегресс переделал в автосани с гусеничным движителем собственной конструкции. На передних колёсах закреплены съёмные лыжи, позволяющие быстро переоснащать автомобиль с полугусеничного хода на лыжно-гусеничный и обратно в зависимости от наличия снега. В шутку автомобиль называли смесью французского с царскосельским, но император очень любил покататься с ветерком на автосанях.

Автомобиль с фотографии обслуживал одного из членов СНК. Вполне вероятно, самого Ильича. Некоторые полагают, что именно эта машина была экспроприирована после революции из гаража Его Императорского Величества. Однако известно, что при переезде советского правительства в Москву парк автосаней (не только на базе Паккарда, но и Руссо-Балта, и Ролс-Ройса) оставили в Петрограде. А зимой 1919 года Ленин пишет записку начальнику автобазы Совнаркома товарищу Ушакову: «Прошу в срочном порядке озаботиться сборкой авто-саней системы «Кегресс» не менее трех штук для обслуживания меня и Совета Народных Комиссаров».

Собирали автосани для Ленина в Петрограде, на Путиловском заводе, а в декабре 1919 года «Паккард» с кегрессовским движителем уже испытывался на Ходынском поле в Москве. Но пользовались им недолго — мотор не выдержал эксплуатации автомобиля в новом качестве и вскоре потребовал капитального ремонта. На все ушло пять дней, причем недостающие детали выковал кузнец гаража. На рапорт управляющего делами Совнаркома Владимира Бонч-Бруевича об успешном завершении ремонта заказчик автосаней наложил следующую резолюцию: «Прошу передать товарищам благодарность за энергичную работу и выделить 1 пуд муки в качестве премии. Пр. СНК Вл. Ульянов-Ленин».
Автосани использовались в основном для сообщения Москвы с Горками, где жил Ленин, а также для поездок на охоту, которой увлекался Владимир Ильич. 10 января 1921 года на имя управделами СНК с пометкой «срочно» отправился следующий рапорт: «Докладываю, что 8 января автосани системы Паккард с Кегрессовским приспособлением, шедшие под управлением шофера Космачева в с. Горки по вызову тов. Беленького, потерпели аварию (лопнули цепи на Кегрессовском приспособлении). Высланными из автобазы рабочими-специалистами цепи были налажены, и сани пошли дальше по назначению. Не доходя с. Горки на подъеме из-за остановки мотора сани соскользнули и упали под откос, перевернувшись, по словам очевидцев, несколько раз. Шофер Космачев получил серьезные ушибы, остальные слесаря пострадали в меньшей мере.

Сани лежат под обрывом и по поверхностному осмотру высланного на место катастрофы заведующего мастерскими тов. Гусева значительно пострадали. Так как автосани эти являются имуществом автобазы, прошу Вашего содействия в распоряжении об извлечении их из оврага и доставке в автобазу для ремонта. Начальник автобазы СНК Медведев». Что было с многострадальным «Паккардом» дальше — пока неизвестно, но следующие автосани для Ленина делались уже на шасси нового автомобиля. Им стал британский Rolls-Royce 40/50HP — партию таких машин закупили в Великобритании.
А сам Адольф Кегресс после Февральской революции и отречения Николая II от престола вместе с женой и тремя детьми уехал на автомобиле в Финляндию, откуда вернулся к себе на родину.

Это фотография Юрия Гагарина через несколько часов после приземления. Здесь нет его знаменитой "гагаринской" улыбки. Есть человек, который наконец осознал, что произошло и каким чудом он остался жив.
Ещё на земле случилось несколько внештатных ситуаций. Сначала взвешивание космонавта в скафандре показало, что он весит больше расчётного на 14 кг. Пришлось срочно придумывать как уменьшить вес: срезали два датчика со скафандра.
После того, как задраили люк, оказалось, что он негерметичен. До пуска оставалось мало времени, но успели раскрутить и закрутить 30 винтов и запуск состоялся.
Дальше все опять было не по плану. Вторая ступень, с которой никогда не было проблем, отработала на 13 секунд больше и космический корабль не вышел на расчётную орбиту. Гагарину об этом не сказали, но он понимал, что ситуация не штатная. Несколько раз он спрашивал ЦУП, что случилось, но ответа не было. Все ждали момента, сработает ли двигатель торможения. Он сработал. Но спусковая капсула от него не отделилась, и вместе они начали падать на землю.
"Я горю! Прощайте!" Об этих словах Гагарина долго не говорили, но именно так он сказал, когда увидел в иллюминаторе языки пламени и ручейки расплавленного металла. Он думал, что это гибель.
Но это обгорала обшивка и благодаря высокой температуре спасательная капсула наконец-то отсоединилась и началось штатное снижение.
Все мы знаем, что Гагарин должен был катапультироваться из капсулы вместе с креслом. Катапультировался, летит, отброшено кресло, раскрылся парашют, вот она, Земля!
Нет, опять внештатка. Запас воздуха в скафандре закончился, а открыть его он не может, чтобы дышать уже земным воздухом. Шесть минут и только после приземления это удалось.

/Справедливости ради отмечу, что и многие мужчины выбирая спутницу жизни принимают решения, мягко говоря, не головой. И не сердцем./

Очень распространена среди определенного круга женщин фраза "Все мужики одинаковые!" Подразумевается, естественно, что "все мужики козлы". Как будто и не существует огромного количества мужчин, которые по уши влюблены в своих женщин. Которые до глубокой старости буквально сдувают пылинки со своих благоверных - уже седых и морщинистых бабулек на тот момент. Которые обожают детей и внуков. Видя в них черты - и свои собственные и своей любимой.

Как-то раз психологи одного исследовательского центра заинтересовались характерами женщин, для которых "все мужики одинаковые". Отобрали для начала несколько женщин с типично несчастной судьбой. Таких, которых мужики многократно "кидали", динамили со свадьбой, бросали беременными или с малолетними детьми на руках и так далее. Причем, выбрали женщин из разных населенных пунктов, с разным уровнем образования и с разной степенью материального достатка.

Затем отобрали несколько десятков очень приличных мужиков. Ответственных. Любящих свою семью. Таких, чтобы и зарабатывали нормально. И без проблем с алкоголем. И чтобы жен своих буквально на руках носили и в детях души не чаяли. Естественно, тех из них, кто был уже женат, попросили снять обручальные кольца и никак не выдавать свой семейный статус. Для чистоты эксперимента. С этой же целью попросили одеться примерно одинаково - деловой костюм и белая рубашка. А также снять все дорогие атрибуты, типа элитных часов и тому подобное. И, внимание, запустили в это общество одного конкретного мерзавца. Отборного. Вот прям клейма ставить негде - такой бабник, гад и пройдоха. Просто призовой козел-медалист с выставки! Причем, даже не то, чтобы красавец, - вполне обычная внешность. И одет как остальные. Среди отобранных мужиков были и с более приятной внешностью. В общем, средний по всем внешним параметрам мужик... Попросили отобранных женщин пообщаться со всеми кандидатами в режиме блиц-свидания. По две-три минуты с каждым кандидатом. А затем указать фото с номером того, кто заинтересовал. Разумеется, ничего не сказав об эксперименте. Типа, просто тусовка с целью знакомства.

И что бы вы думали? ПРАВИЛЬНО! Первая же запущенная в эти искусственно созданные "райские кущи" выбрала того единственного специально отобранного морального урода! Остальные кандидатки только повторяли на все лады её слова:

- Один только мужчина, вроде, более-менее интересный. Остальные - всё какое-то не то. Скажите, а он точно не женатый? Можно мне его телефончик?

И это среди нескольких десятков специально отобранных НОРМАЛЬНЫХ МУЖИКОВ!! Несколько раз меняли подставного козла для чистоты эксперимента. Но, все равно, подавляющее большинство "клинических брошенок" не сговариваясь, безошибочно, выбирало "самого интересного из всех кандидатов".



- Отсюда вывод, - сказал пожилой психолог, - Когда какая-нибудь женщина говорит, что все мужики поголовно козлы, это означает лишь одно. У неё обостренный нюх на этих самых козлов и жажда приключений на "свои нижние 90". Своеобразная форма мазохизма. По принципу, который сформулировал еще Александр Сергеевич Пушкин: "Ах, обмануть меня не трудно - я сам обманываться рад!" И она не то, что из двух-трех десятков мужиков, а даже из сотни или из тысячи интуитивно, но безошибочно выберет "призовой экземпляр". И будет упорно наступать на эти же грабли раз за разом. А нормальных мужиков, если кто-то из них и попытается к ней подкатить, она отшивает, как неинтересных. Стоит ли удивляться, что с таким подходом практически все мужики, с которыми у нее что-то было, - козлы? Это ведь тоже талант - жить "не скучно".

- А как же ошибки по молодости, по неопытности? - спросили мы.

- Ошибки это нормально. На ошибках учатся, - ответил он, - Есть ведь такая поговорка? Вот! Но бывают люди, которых ничему жизнь не учит. Никогда. В общем, счастья вам, молодежь! Любите друг друга. И думайте головой, а не... Ну вы поняли!

В 1928 году Эдвард Бернейс выпустил книгу “Пропаганда”, в которой рассказал о примерах психологических манипуляций. В одной из глав он писал:

«Сознательное и разумное манипулирование организованными привычками и мнениями масс — важный элемент демократического общества. Те, кто используют такие механизмы, есть скрытое правительство, которое является истинной правящей силой страны. Нами управляют, наши умы, как идеи и вкусы, сформированы людьми, о которых мы никогда ничего не слышали… Это они дергают за ниточки и контролируют общественное сознание».

Бернейс полагал, пока скрытые желания людей удовлетворяются и многократно умножаются, правительство может продолжать делать все, что сочтет нужным. Благодаря такому “товару” люди превращаются в “послушных работников общества”, общества, которое скармливает его членам “иллюзию благополучия”.

Лев Кирищян из Торонто написал удивительную историю-быль о том, как один армянский лейтенант под Сталинградом спас немецкого солдата в 1943 году, а спустя 45 лет сын этого солдата спас сына лейтенанта в роковом 1988 году. “В жизни порой происходят такие события, которые не могут быть объяснены ни логикой, ни случайностью”, — считает автор.

А рассказ называется “Все возвращается”.

В жизни порой происходят такие события, которые не могут быть объяснены ни логикой, ни случайностью. Они преподносятся человеку, как правило, в своих самых крайних, самых жестких проявлениях. Но ведь именно в ситуациях, которые принято называть экстремальными, и можно увидеть, а точнее почувствовать, как работает этот удивительный механизм — человеческая судьба.

…Февраль 1943 года, Сталинград. Впервые за весь период Второй мировой войны гитлеровские войска потерпели страшное поражение. Более трети миллиона немецких солдат попали в окружение и сдались в плен. Все мы видели эти документальные кадры военной кинохроники и запомнили навсегда эти колонны, точнее толпы обмотанных чем попало солдат, под конвоем бредущих по замерзшим руинам растерзанного ими города.

Правда, в жизни все было чуть-чуть по-другому. Колонны встречались нечасто, потому что сдавались в плен немцы в основном небольшими группами по всей огромной территории по всей огромной территории города и окрестностей, а во-вторых, никто их не конвоировал вообще. Просто им указывали направление, куда идти в плен, туда они и брели кто группами, а кто и в одиночку.

Причина была проста — по дороге были устроены пункты обогрева, а точнее землянки, в которых горели печки, и пленным давали кипяток. В условиях 30-40 градусного мороза уйти в сторону или убежать было просто равносильно самоубийству. Вот никто немцев и не конвоировал, разве что для кинохроники.

Лейтенант Ваган Хачатрян воевал уже давно. Впрочем, что значит давно? Он воевал всегда. Он уже просто забыл то время, когда он не воевал. На войне год за три идет, а в Сталинграде, наверное, этот год можно было бы смело приравнять к десяти, да и кто возьмется измерять куском человеческой жизни такое бесчеловечное время, как война!

Хачатрян привык уже ко всему тому, что сопровождает войну. Он привык к смерти, к этому быстро привыкают. Он привык к холоду и недостатку еды и боеприпасов. Но главное, он привык к мысли о том, что “на другом берегу Волги земли нет”. И вот со всеми этими привычками и дожил-таки до разгрома немецкой армии под Сталинградом.

Но все же оказалось, что кое к чему Ваган привыкнуть на фронте пока не успел. Однажды по дороге в соседнюю часть он увидел странную картину. На обочине шоссе, у сугроба стоял немецкий пленный, а метрах в десяти от него — советский офицер, который время от времени… стрелял в него. Такого лейтенант пока еще не встречал: чтобы вот так хладнокровно убивали безоружного человека?! “Может, сбежать хотел? — подумал лейтенант. — Так некуда же! Или, может, этот пленный на него напал? Или может…”

Вновь раздался выстрел, и вновь пуля не задела немца.
— Эй! — крикнул лейтенант, — ты что это делаешь?
— Здорово, — как ни в чем не бывало отвечал “палач”. — Да мне тут ребята “вальтер” подарили, решил вот на немце испробовать! Стреляю, стреляю, да вот никак попасть не могу — сразу видно немецкое оружие, своих не берет! — усмехнулся офицер и стал снова прицеливаться в пленного.

До лейтенанта стал постепенно доходить весь цинизм происходящего, и он аж онемел от ярости. Посреди всего этого ужаса, посреди всего этого горя людского, посреди этой ледяной разрухи эта сволочь в форме советского офицера решила “попробовать” пистолет на этом еле живом человеке! Убить его не в бою, а просто так, поразить как мишень, просто использовать его в качестве пустой консервной банки, потому что банки под рукой не оказалось?! Да кто бы он ни был, это же все-таки человек, пусть немец, пусть фашист, пусть вчера еще враг, с которым пришлось так отчаянно драться! Но сейчас этот человек в плену, этому человеку, в конце концов, гарантировали жизнь! Мы ведь не они, мы ведь не фашисты, как же можно этого человека, и так еле живого, убивать?

А пленный как стоял, так и стоял неподвижно. Он, видимо, давно уже попрощался со своей жизнью, совершенно окоченел и, казалось, просто ждал, когда его убьют, и все не мог дождаться. Грязные обмотки вокруг его лица и рук размотались, и только губы что-то беззвучно шептали. На лице его не было ни отчаяния, ни страдания, ни мольбы — равнодушное лицо и эти шепчущие губы — последние мгновения жизни в ожидании смерти!

И тут лейтенант увидел, что на “палаче” — погоны интендантской службы.

“Ах ты гад, тыловая крыса, ни разу не побывав в бою, ни разу не видевший смерти своих товарищей в мерзлых окопах! Как же ты можешь, гадина такая, так плевать на чужую жизнь, когда не знаешь цену смерти!” — пронеслось в голове лейтенанта.
— Дай сюда пистолет, — еле выговорил он.
— На, попробуй, — не замечая состояния фронтовика, интендант протянул “вальтер”.

Лейтенант выхватил пистолет, вышвырнул его куда глаза глядят и с такой силой ударил негодяя, что тот аж подпрыгнул перед тем, как упасть лицом в снег.

На какое-то время воцарилась полная тишина. Лейтенант стоял и молчал, молчал и пленный, продолжая все так же беззвучно шевелить губами. Но постепенно до слуха лейтенанта стал доходить пока еще далекий, но вполне узнаваемый звук автомобильного двигателя, и не какого-нибудь там мотора, а легковой машины М-1 или “эмки”, как ее любовно называли фронтовики. На “эмках” в полосе фронта ездило только очень большое военное начальство.
У лейтенанта аж похолодело внутри… Это же надо, такое невезение!
–
Тут прямо “картинка с выставки”, хоть плачь: здесь немецкий пленный стоит, там советский офицер с расквашенной рожей лежит, а посередине он сам — “виновник торжества”. При любом раскладе это все очень отчетливо пахло трибуналом. И не то, чтобы лейтенант испугался бы штрафного батальона (его родной полк за последние полгода сталинградского фронта от штрафного по степени опасности ничем не отличался), просто позора на голову свою очень и очень не хотелось! А тут то ли от усилившегося звука мотора, то ли от “снежной ванны” и интендант в себя приходить стал. Машина остановилась. Из нее вышел комиссар дивизии с автоматчиками охраны. В общем все было как нельзя кстати.

— Что здесь происходит? Доложите! — рявкнул полковник. Вид его не сулил ничего хорошего: усталое небритое лицо, красные от постоянного недосыпания глаза…

Лейтенант молчал. Зато заговорил интендант, вполне пришедший в себя при виде начальства.
— Я, товарищ комиссар, этого фашиста… а он его защищать стал, — затарахтел он. — И кого? Этого гада и убийцу? Да разве же это можно, чтобы на глазах этой фашистской сволочи советского офицера избивать?! И ведь я ему ничего не сделал, даже оружие отдал, вон пистолет валяется! А он…

Ваган продолжал молчать.
— Сколько раз ты его ударил? — глядя в упор на лейтенанта, спросил комиссар.
— Один раз, товарищ полковник, — ответил тот.
— Мало! Очень мало, лейтенант! Надо было бы еще надавать, пока этот сопляк бы не понял, что такое эта война! И почем у нас в армии самосуд!? Бери этого фрица и доведи его до эвакопункта. Все! Исполнять!

Лейтенант подошел к пленному, взял его за руку, висевшую как плеть, и повел его по заснеженной пургой дороге, не оборачиваясь. Когда дошли до землянки, лейтенант взглянул на немца. Тот стоял, где остановились, но лицо его стало постепенно оживать. Потом он посмотрел на лейтенанта и что-то прошептал. “Благодарит наверное, — подумал лейтенант. — Да что уж. Мы ведь не звери!”
Подошла девушка в санитарной форме, чтобы “принять” пленного, а тот опять что-то прошептал, видимо, в голос он не мог говорить.
— Слушай, сестра, — обратился к девушке лейтенант, — что он там шепчет, ты по-немецки понимаешь?

— Да глупости всякие говорит, как все они, — ответила санитарка усталым голосом. — Говорит: “Зачем мы убиваем друг друга?” Только сейчас дошло, когда в плен попал!
Лейтенант подошел к немцу, посмотрел в глаза этого немолодого человека и незаметно погладил его по рукаву шинели. Пленный не отвел глаз и продолжал смотреть на лейтенанта своим окаменевшим равнодушным взглядом, и вдруг из уголков его глаз вытекли две большие слезы и застыли в щетине давно небритых щек.

…Прошли годы. Кончилась война. Лейтенант Хачатрян так и остался в армии, служил в родной Армении в пограничных войсках и дослужился до звания полковника. Иногда в кругу семьи или близких друзей он рассказывал эту историю и говорил, что вот, может быть, где-то в Германии живет этот немец и, может быть, также рассказывает своим детям, что когда-то его спас от смерти советский офицер. И что иногда кажется, что этот спасенный во время той страшной войны человек оставил в памяти больший след, чем все бои и сражения!

В полдень 7 декабря 1988 года в Армении случилось страшное землетрясение. В одно мгновение несколько городов были стерты с лица земли, а под развалинами погибли десятки тысяч человек. Со всего Советского Союза в республику стали прибывать бригады врачей, которые вместе со всеми армянскими коллегами день и ночь спасали раненых и пострадавших. Вскоре стали прибывать спасательные и врачебные бригады из других стран. Сын Вагана Хачатряна, Андраник, был по специальности врач-травматолог и так же, как и все его коллеги, работал не покладая рук.

И вот однажды ночью директор госпиталя, в котором работал Андраник, попросил его отвезти немецких коллег до гостиницы, где они жили. Ночь освободила улицы Еревана от транспорта, было тихо, и ничего, казалось, не предвещало новой беды. Вдруг на одном из перекрестков прямо наперерез “Жигулям” Андраника вылетел тяжелый армейский грузовик. Человек, сидевший на заднем сидении, первым увидел надвигающуюся катастрофу и изо всех сил толкнул парня с водительского сидения вправо, прикрыв на мгновение своей рукой его голову. Именно в это мгновение и в это место пришелся страшный удар. К счастью, водителя там уже не было. Все остались живы, только доктор Миллер, так звали человека, спасшего Андраника от неминуемой гибели, получил тяжелую травму руки и плеча.

Когда доктор выписался из того травматологического отделения госпиталя, в котором сам и работал, его вместе с другими немецкими врачами пригласил к себе домой отец Андраника. Было шумное кавказское застолье, с песнями и красивыми тостами. Потом все сфотографировались на память.

Спустя месяц доктор Миллер уехал обратно в Германию, но обещал вскоре вернуться с новой группой немецких врачей. Вскоре после отъезда он написал, что в состав новой немецкой делегации в качестве почетного члена включен его отец, очень известный хирург. А еще Миллер упомянул, что его отец видел фотографию, сделанную в доме отца Андраника, и очень хотел бы с ним встретиться. Особого значения этим словам не придали, но на встречу в аэропорт полковник Ваган Хачатрян все же поехал.

Когда невысокий и очень пожилой человек вышел из самолета в сопровождении доктора Миллера, Ваган узнал его сразу. Нет, никаких внешних признаков тогда вроде бы и не запомнилось, но глаза, глаза этого человека, его взгляд забыть было нельзя… Бывший пленный медленно шел навстречу, а полковник не мог сдвинуться с места. Этого просто не могло быть! Таких случайностей не бывает! Никакой логикой невозможно было объяснить происшедшее! Это все просто мистика какая-то! Сын человека, спасенного им, лейтенантом Хачатряном, более сорока пяти лет назад, спас в автокатастрофе его сына!

А “пленный” почти вплотную подошел к Вагану и сказал ему на русском: “Все возвращается в этом мире! Все возвращается!..”
— Все возвращается, — повторил полковник.

Потом два старых человека обнялись и долго стояли так, не замечая проходивших мимо пассажиров, не обращая внимания на рев реактивных двигателей самолетов, на что-то говорящих им людей… Спасенный и спаситель! Отец спасителя и отец спасенного! Все возвращается!

Пассажиры обходили их и, наверное, не понимали, почему плачет старый немец, беззвучно шевеля своими старческими губами, почему текут слезы по щекам старого полковника. Они не могли знать, что объединил этих людей в этом мире один-единственный день в холодной сталинградской степи. Или что-то большее, несравнимо большее, что связывает людей на этой маленькой планете, связывает, несмотря на войны и разрушения, землетрясения и катастрофы, связывает всех вместе и навсегда!

9 января 1918 года Александр Вертинский записал:
«А в Москве жить становилось все труднее. В магазинах все припрятали. Исчезли сахар, белый хлеб. Пить приходилось чуть ли не денатурат. Ничего нельзя было достать за все мои деньги.
А тут я еще, как назло, влюбился в одну балерину. Балерина была талантлива, но злая, капризная и жадная невероятно. С большими усилиями, благодаря своему имени и гонорарам, я доставал ей все, что было возможно, - духи, одеколон, мыло, пудру, шоколад, конфеты, пирожные. "По знакомству" мне давали все. Я покупал ей золотые вещи, материалы для платьев - шелк и шифон, бархат и кисею... Все это она принимала как должное, но всего этого ей было мало.
Танцует она, например, в "Эрмитаже". Я захожу к ней за кулисы. Смотрю, она "вытрющивается" перед каким-то невзрачного вида посетителем.
- Что это за тип? - спрашиваю я. - И чего вы так перед ним выворачиваетесь?
- Он мне обещал принести одеколон, - говорит она.
- Ничтожество! - в бешенстве кричу я. - Я ведь только сегодня утром прислал вам ящик от "Ралле", где этого одеколона пять флаконов, и духи, и пудра, и мыло!
Она пожимает плечами. Ей мало этого!
Гуляем как-то мы с ней по Мясницкой (теперь улица Кирова). Правую сторону занимают магазины земледельческих орудий, в окнах выставлены шарикоподшипники. Подходим к витрине.
- Муся, - говорю я, - вот... шарикоподшипники! Купить вам?
- Купите.
- А зачем?
- Да так. Пусть лежат!
Есть же такие балерины, прости господи!..»

В 2015 году американская писательница Эми Круз Розенталь узнала, что у нее рак, и ей осталось жить совсем немного.

Вскоре она написала эссе о своем муже, которое опубликовали в The New York Times, а через десять дней умерла.

«Хотите, расскажу вам дурацкий анекдот? Вы можете выйти замуж за моего мужа.

Я пыталась написать это уже несколько раз, но морфий и диета без чизбургеров подкосили меня. (Что, я реально уже пять недель не ела по-человечески?).
Мне нельзя больше откладывать это письмо, у меня осталось очень мало времени. Я должна успеть, пока я все еще могу а) сосредоточиться б) печатать.

Итак, я готова:

Вот уже 26 лет я замужем за самым необыкновенным мужчиной. И я планировала по крайней мере еще 26 лет жить с ним вместе.

Хотите услышать самую грустную шутку, которую сыграла с нами жизнь?
Поздним вечером 5 сентября 2015 года муж с женой приходят на прием в отделение неотложной помощи. Через пару часов осмотров и анализов врач сообщает, что необычная боль справа внизу живота, это не аппендицит воспалился, как думали супруги. Это с очень большой вероятностью рак яичников.

Утро 6 сентября стало для нас одновременно и первым днем опустевшего гнезда, и крахом всех надежд.

Младший из троих детей уехал в колледж, а наша жизнь на двоих со всеми планами пошла под откос. Никакой поездки с мужем и родителями в ЮАР. Нет смысла подавать на Гарвардскую стипендию. Никакого турне по Азии с мамой. Никаких писательских семинаров в Индии, Ванкувере, Джакарте.

Горькая ирония - в английском языке «рак» («cancer») и «отмена» «cancel» отличаются всего одной буквой. Вот так рак откладывает все планы на будущее.
Именно тогда у нас началась жизнь не о том, что БУДЕТ, а о том, что ЕСТЬ прямо сейчас. Но я все-таки хочу поговорить о главном герое той жизни, что будет уже без меня.

Позвольте представить вам - Джейсон Брайан Розенталь, чудесный человек, в которого невозможно не влюбиться!

Я влюбилась в него в первый же день знакомства. Наш общий друг устроил нам свидание вслепую, когда нам было по 24 года. Он посчитал, что мы можем стать идеальной парой, и не ошибся.

В тот день, когда Джейсон впервые постучал в дверь моего дома, я посмотрела на него и подумала: «В нем что-то есть». К концу обеда я уже хотела за него замуж. Джейсон? Он понял для себя это только год спустя.

Я никогда не была на сайтах знакомств и не знаю, как заполнять профиль участника. Но для своего мужа я сделаю это прямо сейчас. В конце концов, я знаю его уже 9 490 дней.

Первое: рост 175 см, вес 72 кг, волосы цвета «перец с солью» и карие глаза.
Дальше я буду писать все подряд, потому что для меня важно все.

Он модник с хорошим вкусом. Наши взрослые сыновья часто одалживают у него одежду. Он прекрасно выглядит и в отличной физической форме. Он великолепно готовит. Обычно он приходит с покупками и на скорую руку делает мне какую-нибудь вкусняшку, чтобы я не умерла с голоду в ожидании ужина.

Джейсон любит слушать живую музыку. И я тоже любила слушать музыку с ним. Наша 19-летняя дочь Элис до сих пор предпочла бы пойти с отцом на концерт любому другому занятию. Он прекрасный заботливый отец. Он прекрасно рисует. Я назвала бы его художником, если бы не юридическая степень, из-за которой он проводит в офисе каждый день с 9 до 5. Точнее проводил, пока я не заболела.

Вы хотите семьянина-романтика? Джейсон - ваш человек. Он обожает делать сюрпризы. Так, на нашу годовщину он подарил мне маленькую статуэтку - пара на скамейке как символ нашей первой встречи.

А вот Джейсон метнулся за дверь на нашем первом УЗИ, когда выяснилось, что я беременна, и вернулся с цветами. Каждое воскресное утро он балует меня завтраками в постель, всю нашу жизнь. Когда он садится в машину на заправке, он говорит: «Протяни руку». И вкладывает мне в ладошку цветной шарик - моя любимая жвачка. Он знает, что я люблю все, кроме белых.

Я уже говорила, что он невероятно красив? Я буду скучать по его лицу. Он похож на принца, а наши отношения кажутся сказкой. Да они и есть сказка! У меня на щиколотке татуровка в виде буквы «J». Это первая буква его имени. У него на руке есть мои инициалы.

Когда я узнала о раке, я сделала вторую татуировку - «еще». Родители говорят, это было мое первое слово. Скажу больше - это был мой девиз по жизни. Я хотела бы проводить еще больше времени с детьми и любимым. Я хотела бы успеть сделать еще больше добрых дел и увидеть еще больше интересных мест. Я хотела бы пожить еще. Но это нереально. Я умру в ближайшие несколько дней. И мне еще нужно успеть сделать последние дела на этой планете.

Я надеюсь, что это письмо прочтет правильная женщина. Та, что захочет выйти замуж за Джейсона, а он захочет взять ее в жены. Пусть у вас все получится, ребята, это теперь ваша история. Ваша жизнь. Удачи вам…

С любовью, Эм"


У меня всё..

Это сообщение отредактировал zeppelman - 26.03.2022 - 13:10

Вроде 15.
Надо нумеровать если обозначаешь серию.
Меня как то было дело лошадь укусила.
Приехал в командировку в городок, вышел вечером из гостиницы погулять в парк..
Сижу на скамеечке, тут лошадь подходит..
Смотрела, смотрела..
И кусь меня за плечо.. Очень больно кстати.. возможно прикормили а я не взял хлеб-соль..
Бабушка рассказывала как к ним приезжал Вертинский (плохо помнила) и Мессинг (очень красочно рассказывала я хохотался)


А первое фото почему то напомнило

Это сообщение отредактировал ПРИМа25 - 26.03.2022 - 13:17

4 минуты прошло с момента окончания поста. Вот это скорость чтения!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Диагональ (с детства)

Про армянина и немца впечатлило. Судьба крутит нами как пешками.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Отлично! Спасибо!

Добавлю еще одну историю, от Grubas:

МЕСЯЦ

February 2nd, 2015
Отцам посвящается…

Сейчас уже невозможно вспомнить с чего все началось, да и не важно это.
И так понятно: я, самый взрослый и самый мудрый человек на свете. Двадцать один год - шутка ли? Даже в армии отслужил.
Естественно, как-нибудь там взбрыкнул, не стал слушать советы своего допотопного старика, ответил ему что-то умное и дерзкое, отец обиделся, развернулся и вышел из комнаты.
Так мы перестали разговаривать. Совсем.
Жили в одной квартире и ходили мимо как пассажиры в метро.
Мама шепотом увещевала меня: «Попроси прощения, помирись с папой. Ведь ты же ему нахамил. Вы же оба от этого страдаете»
Я любил папу и очень по нему скучал, но я был глуп, а потому категоричен: - «Ему надо? Пусть сам и мирится. Я и без него проживу, тем более, что скоро поступать уеду, всем будет легче…»
Так прошли три недели гнетущей тишины и вот, наконец, мама проводила меня на вокзал.
Здравствуй новая жизнь!

Я отправлялся в Питер, поступать в институт.
Питер встретил меня прекрасной погодой и на редкость радушными горожанами.
Когда я только сошел с поезда, добрался до метро и менял в автомате белые монетки на пятаки, ко мне неожиданно подошла пожилая женщина и сказала:

– Молодой человек, я вижу, вы приезжий. Вот возьмите карту Ленинграда, тут и схема метро есть. Мне она не нужна, а вам наверняка поможет.
- Спасибо, конечно, но… давайте я вам за нее заплачу.
- Нет, нет - это подарок. Всего хорошего.

И удивительная женщина быстро «поцокала» дальше по своим ленинградским делам.
Ее карта мне и вправду очень пригодилась. Я без труда нашел дорогу в свой институт, а потом и в общагу на другом конце света.
Прошла неделя веселой и суматошной абитуриентской жизни: собрания, консультации, списки литературы, новые друзья.
И вот однажды, после очередного заседания, я вышел в институтский дворик подышать воздухом.
Вдруг вижу: на самой дальней, шумной лавочке, скромно сидит с газеткой мой папа и слегка морщится от надвигающихся на него клубов сигаретного дыма.
Я подошел и ошарашено спросил:
- Папа, а ты что тут делаешь?

Он оторвался от чтения с легкой досадой от того, что его рассекретили:

- Что делаю? Вот, газету читаю.
- Но, зачем ты здесь?
- Приехал тебя поддержать. Поступление - штука серьезная.
- Подожди, а где ты живешь?
- Да, тут гостиниц ни хрена не было, первые четыре ночи на вокзале, а потом догадался, сходил в здешнюю профильную контору, коллеги помогли, ведомственную гостиницу организовали, так что теперь все нормально. Сынок, ты на все консультации ходишь?
- Папа, ты зачем ночевал на вокзале? Ну, чем ты мне можешь здесь помочь?
- Ну, мало ли «чем»? Тебе ведь пригодилась карта города?

И тут я лопнул как мыльный пузырь, попросил у отца прощения и сказал что очень скучал без него весь этот последний месяц.
Отец чуть заметно улыбнулся, засунул мне в нагрудный карман носовой платочек и застегнул его пуговкой.
Моему мудрому старику было тогда сорок восемь лет и жить ему оставалось чуть меньше трех…

…С тех пор прошла почти вечность - четверть века, но я до сих пор жалею, что сам у себя украл целый месяц общения с отцом…

…Иногда, когда я в машине один, на пассажирском сидении я «катаю» своего папу. Еду и вслух ему рассказываю новости о себе.
Папа сосредоточенно смотрит на дорогу, но в глубине души я чувствую, что он доволен…

Как всегда интересно и познавательно. Спасибо! 👍

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Только сейчас когда я стал старше отца понял какой был замечательный и добрый
мой отец и каким я был придурком...

Спасибо! Нужные и правильные истории! Трогательные.

Это сообщение отредактировал VladimirYa - 26.03.2022 - 15:11

Ну блин...
48 еще вполне.. никак не старик, пацан еще (это как 55летний говорю)