Окно Овертона в действии или как переосмысливают Великую Победу

нация тут ни при чем, еще в "Волоколамском шоссе" есть строки, генерал Панфилов спрашивает "Товарищ Момыш-Улы, надеюсь Вы никогда не унижали себя ненавистью к немцам как к нации? - Нет! Если под знамя захватчиков, под знамя фашизма, станет мой брат - я буду ненавидеть и его!"(цитирую по памяти).

любому народу можно задурить голову - германским рейхом, русским миром, "самой большой разделенной нацией", "происками англосаксов", защитой русских на Донбассе немцев в Судетах, "исконными землями", кабальными условиями по итогам Холодной Первой мировой войны, и прочей геббельсовской чушью.

Это любовь детка ... это любовь ... Если чукча не читатель, чукча писатель ... это не мои проблемы... по поводу психоанализа -не нужно быть фрейдом ... ненависть и брызги слюны прям аж от монитора летят ... :( увы ...факт

7Март7

о нет, мне это не льстит, скорее наИборот.
ЗЫ: настолько все реально? и слюни и брызги?
Теперь понятны глубокие познания в медикаментозном лечении, потуги в постановке диагнозов и нездоровый интерес.

Хочешь быть писателем, твое право. Будь им. За сим прощаюсь. Ты скушен.

дед рассказывал
в войну был ещё маленьким лет 8-10, на фронт естесно не взяли. когда немцы и в основном румыны вошли в нау станицу (Краснодарский край) организовали около пруда что-то типа курилки-места отдыха. лавочек наделали, навес и т.д.
дед, тогда ещё мелкий пиздюк" ночью эти лавки знатно так обосрал и обмазал гавном. рассказывал, тужился изо всех сил))) чтоб побольше
деда поймали и румынские солдаты потащили его вешать. его мама, моя прабабка голосила и умоляла его отпустить. в итоге деда выпороли так, что он несколько дней лежал на животе и встать не мог
это я к чему - может ему тоже стоило благодарить этих ублюдков? что не повесили а только выпороли. хер там! у деда потом самое страшное ругательство на кого-нибудь было "уууу! румыны!!!"

Смысл моих слов не в том, что во время прихода гитлира к власти немцам забили голову. И не в том, что нынешний немец - фашист.
В том, что большая часть немцев тех годов - фашист.
Такой упрощенный вариант более ясен?

Voodoolabar

исключением стало то, что те, благодаря которым ты родился, не попали с концами под план ОСТ. циничный негодяй.

Это сообщение отредактировал IСанчесI - 7.09.2016 - 16:50

Сказал проплаченный говноед

Мой дед, фронтовик, прошедший каким-то непостижимым образом от битвы под Москвой до Праги, одёргивал меня постоянно, когда я употреблял в речи выражения, типа, "немцы на нас напали" и т. п.

И говорил - не немцы, а фашисты.

хуле там, за бугром.
у нас, в Рассеюшке уже начинают хуйней заниматься.
причем власть(правда мелкого уровня)

Вот например, в День победы , (в деревне) уже ветеранов не осталось.
Так кого чевствуют- дедов, которые фашистам коней пасли... сапоги мыли... дрова собирали и т.д. Они сами рассказывали. Дословно "Я Гансу лошадь искупал, а он мне за это шоколадку дал". "Дров принес - кусочек сала достался" и т.д.
Дед мой, царство небесное, их презирал... Они не то что праздновали, они мемориал за версту обходили. А сейчас сидят на стульчиках. Ветераны блять...
а глава администрации говорит - "а че тут такого..... примирение, они же "дети войны"...
тьфу бля

ЗЫ. есть и противоположные примеры... тоже "дети войны" там же, в деревне..
тоже коней пасли и дрова собирали. только для наших войск. Вот им уважение.

Это сообщение отредактировал malex78 - 8.09.2016 - 09:25

Как говорится не все так однозначно.
Не все немцы садисты и изверги, не все с радостью пошли воевать русских. Не все расстреливали мирное население, раненых и пленных.
У меня дед воевал танкистом он есть на "подвиг народа" "За отвагу", "Боевик", "Красной звезды" 2 шт. Рассказывал про войну только когда выпивал, и то немного. И я хорошо помню, что к немецким солдатам, именно вермахт, относился с уважением, солдат он и есть солдат. А вот СС, егерей, полицаев сильно ненавидел. И почему то Поляков (рассказывал - почему). Причем поляков ненавидел всех.
А так да присоеденяюсь к товарищу выше. Напали не немцы... Напали фашисты, что есть 2 большие разницы. И воевали деды не с немцами как с нацией, а с фашистами как режимом.

Да, я тоже иногда встречаю такие вот рассказы о "добрых немцах". А сыну старшему рассказываю, что не было бы его, если бы моя прабабушка не спасла мою бабушку. НЕмцы зашли в украинское село, собрали всех больных детей и убили. зашли во двор моей прабабушки, бабушка была грудным младенцем тогда и чихнула. НЕмцы заставили прабабушку вырыть могилку, и проследили, чтобы прабабушка закопала девочку. Прабабушка, обливаясь слезами, закопала кроху, и как только немцы со двора ушли, сумела быстро откопать, и бабушка моя выжила. А вот отец бабушки был убит в бою в первые же месяцы войны. А со стороны предков моего отца молодые мужик и в возрасте 25-28 лет погибли десятками. Эти урды фашистские убили лучших мужчин, детей, женщин нашей нации. И все равно победить не смогли.
ДЛя меня немцы вот такими ублюдками останутся навсегда, чтобы там не пели нам в уши про их неземную "доброту". Они шли убивать, грабить, насиловать, создавать резервации для рабов, отбирать землю. Мне все равно, что кто-то из них был добрым, пушистым и белым. Они фашисты, немцы, враги, и в моей месье не будет никакого пересмотра Великой Победы.

Да в том то и дело. Перевернуть стараются восприятие. Своим детям не дам! Старшей уже рассказала про окно Овертона, она в курсе и по другому смотрит на эти высеры.

Я конечно не хочу очернить наших солдат и не обелить немецких. Разные офицеры попадались. Отец рассказывал (со слов его бабушки), что его родня жила под Воронежом. (там эта деревушка переходила из рук в руки. но не суть). когда в деревню вошли немцы в первый раз, там один немецкий солдат изнасиловал местную. Так этот офицер построил две шеренги. В одной шеренги местные, в другой шеренге своих солдат. И прилюдно казнил насильника. Тем самым показал, что должен быть порядок. Правда потом, чем больше и успешнее наши наступали, тем сильнее фашисты лютовали. А дедам нашим БОЛЬШОЕ СПАСИБО И НИЗКИЙ ПОКЛОН. Если бы не их два подвига, нас бы не было.
Подвиг один: Победить коричневую чуму.
Подвиг два: Возродить страну после войны.
Причём, считаю, что второй подвиг не мене значимый, чем первый.

Ну вот вам для ознакомления официально изданные в СССР в 80-е годы мемуары Народной артистки СССР Людмилы Гурченко, жившей в Харькове в оккупации. Книга называется "Аплодисменты" и пока не запрещена к прочтению.
"Я стояла на балконе и часами наблюдала за жизнью немецкой части. Утром они делали зарядку, бегали по кругу. Через год я поступила в школу. На уроках физподготовки я бегала по этому же кругу десять лет.
Потом всю часть выстраивали, читали приказы, распоряжения. Половина немцев уезжала до обеда. Возвращались грязные, в грязной спецодежде, опять выгружали из машин металлические части, детали. Ели они три раза в день из котелков, прямо во дворе. Там же стоял большой котел на колесах.
Вечером немцы пели, обнявшись и раскачиваясь из стороны в сторону. Они очень бурно и громко смеялись. Смешно им было все. Иначе откуда столько смеха? Тогда я впервые услышала звук губной гармошки, и не могла понять и разглядеть, что же издает такой неполноценный звук.
Вдруг один немец понес свой котелок куда-то в сторону. Куда? Я так свесилась с балкона, что чуть не свалилась… И увидела как он выливает из своего котелка суп в кастрюльку подбежавшей к нему девочки. Я скатилась с четвертого этажа и понеслась туда, где только что видела девочку. Там стояла толпа детей с кастрюлями.
Проход на территорию части был закрыт железными трубами, но кто-то в одном месте их раздвинул. Через эту лазейку можно было проникнуть во двор, поближе к котлу на колесах. Можно поискать того «доброго» немца, который включил приемник…
Вечером я уже была в толпе детей. Для первого раза взяла самую маленькую кастрюльку.
Папа мне говорил с детства: «Ничего не бойся, дочурка. Не стесняйсь. Дуй свое. Актриса должна „выделиться“. Хай усе молчать, ждуть, а ты „выделись“ ув обязательном порядке… Ето, дочурочка, такая профессия, детка моя…»
Долго стоять молча, выпрашивать жалким взглядом? Нет. Надо заработать! Надо «выделиться». А как хочется есть! А какой запах! Я и сейчас его ощущаю. Густой фасолевый суп!
От ожидания чего-то неизвестного всю меня трясло. Я не знала, что сейчас сделаю. Но что-то сделаю. Это точно.
Немцы получили ужин. Стали есть. Смолкли разговоры. Только аппетитное чавканье…
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой,
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой!
Голос мой дрожал. Я давно не пела во все горло. А мне так необходимо было сейчас петь! Петь! Петь!
С разных концов двора раздались нестройные аплодисменты. И этого было предостаточно… Ах так? Так нате вам еще! Только спокойно!
Ду грюнст нихт нур цур зоммерцайт,
Нейн, аух им винтер, венн эс шнайт,
О, таннэнбаум, о, таннэнбаум,
Ви грюн зинд дайнэ блэттэр…
Несколько немцев подошли к железным трубам, чтобы посмотреть на русскую девочку, которая хоть и неправильно, но пела на их языке…
Домой я принесла полную, до краев, кастрюльку вкусного, жирного фасолевого супа! Ничего! Завтра возьму кастрюльку побольше!
Мы втроем съели этот суп. Я знала, что теперь я маму голодной не оставлю. Я тоже вышла на работу.
Вскоре при моем появлении немцы оживлялись и называли меня Лючия. Я тоже разобралась: кто злой, кто добрый, а кому лучше на глаза не попадаться. Заметила, что лучше общаться со старыми. Старые — это Тридцать-тридцать пять лет. Молодых было заметно меньше. Может, потому, что это была ремонтная часть. Но молодые были очень злые. Некоторые из них проносили мимо детей котелок и демонстративно выливали суп в бак с мусором.
Того доброго Карла я нашла. Он жил в маленькой комнатке на первом этаже. Окно выходило на Рымарскую улицу, прямо на театр имени Шевченко. Я заглядывала к нему в окно. В комнате Карла стояла та же кровать, покрытая серым одеялом. Рядом тот же приемник и стол. На столе фотография его детей и жены.
— Их хабе драй киндер, Лючия, ферштейст?
— Конечно, понимаю. У тебя трое детей. Что ж тут непонятного?
— Вас? Троэ дэтэй? — И засмеялся оттого, что говорил по-русски…
— А чего ты смеешься? Ты думаешь, что по-нашему смешней, чем ваше «их хабе»?
Незаметно мы учили друг друга говорить. Карл меня — по-немецки, а я его — по-русски. Я его совсем не боялась. Наоборот, он сам боялся, как бы я на него не рассердилась за что-нибудь. Он ни разу у меня не спросил, где мой отец, чтобы не ставить меня в неловкое положение.
У меня была привычка грызть ногти. Ножницы наши затупились и ногтей «не брали». Да я и так уж привыкла к тому, что ножницы, как и детское белье — носочки, чулочки, резиночки, — естественно ушли из нашей жизни.
Карл острыми, блестящими, кривыми ножницами обрезал мне ногти, а я трясла в воздухе руками и смеялась. Было так непривычно. Руки казались такими легкими… Потом он подарил мне еще эти ножницы. Они служили нам очень долго.
Каждый вечер тогда немцы пели песню «Лили Марлен». Она была и самой новой, и самой «модной» — «шлягером». Надо обязательно выучить! Мотив я схватила быстро — он простой. А слова? Я вслушивалась в незнакомые слова, старалась запомнить их. Карл все понял и помог мне. «Лючия! Ферштейн! Их ферштейн! Вас волен зи?! „Лили Марлен“? Гуд! Яволь!»
И однажды вечером Карл объявил, что Лючия споет «Лили Марлен». Все одобрительно закивали — «Дас ист гуд…»
Я откашлялась и запела:
Фор дем казарме
Фор де гроссен тор
Штейн анле латерне
Унд штайн зе нохуе фор
Алле лойте золен зейн
Ви штийндт айнле латерне штейн
Ви айне Лили Марлен (2 раза)
После освобождения Харькова эту песню уже пели на русском языке. Хоть потом я узнала о чем пела. В переводе «Лили Марлен» звучит так:
У одной казармы, у больших ворот
Мы стояли вместе, освещая вход.
И при этом фонаре стояли мы
С тобой вдвоем, с тобой Лили Марлен (2 раза)
Реакция была самая бурная… Даже «браво». У меня была не только полная кастрюля, налитая прямо из общего котла. Я принесла домой шоколад — коричневые кусочки неправильной формы, как пиленый сахар. А Карл мне вынес целую пачку сахарина! Тетя Валя с моей мамочкой только недавно о нем мечтали. А я его вот уже в «ручках» держу! Вот так-то, дорогие мои!
Проходя мимо детей, которые выжидательно смотрели, я подумала, что надо действовать, милые, а не ждать с моря погоды. Надо уметь действовать, уметь «выделиться»… А вообще-то за талант платят больше. А я талант. Мне так папа сказал. А папа все знает. Он ведь мой папа.

А в следующих главах и про расстрелы, и про душегубки есть тоже, не переживайте.

Это сообщение отредактировал Антончик - 8.09.2016 - 12:35

Да никто не переживает. Всё дело в самом человеке.Я описал выше ситуацию со стороны моей родни. Подруга рассказывала, что её бабушка осталась жива чисто из-за того, что когда фашисты расстреливали жителей деревни, то мать бабушки прикрыла собою её. Разные разные люди, разные истории, но объединяло одно: война шла на уничтожение нас.

у меня дед был еще молодой в ту пору (12 лет).
воровал ключи от машин у немцев и выбрасывал в канаву.

рассказывал, цогда жрать совсем хотелось - старался не срать, ибо лучше сильно хотеть срать, чем жрать.

а живой, потому, что не поймали.

а прадед воевал. после войны как вернулся - умом тронулся. в зеркалах немцев постоянно видел что за ним пришли.