76
Вчера Арет выложил
Невесту Кощея. Прочитал, буквы меня зацепили, а потом пришло осознание того, что в черновиках тоже лежит креативчик про бессмертного колдуна. Немного шлифанул и выкладываю в продолжение кощеевой темы. Так сказать, ни дня без Кощего
- Фу, фу, русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел! – проворчала стоявшая у печи старуха, едва нежданный посетитель прикрыл за собой дверь.
- Здрасьте, - поздоровался вошедший.
- И тебе не хворать, соколик, - старуха бросила в горшок связку каких-то сушеных трав, после чего чугунная кухонная утварь была вновь водворена в печь, - чего явился на ночь глядя, чего надобно?
- Наша компания проводит презентацию…
- Чего?
- Простите, по старой привычке. Меня Иваном звать, я, вроде как, богатырь. Меня к вам, бабушка, волхв Златогор прислал. Он вам звонил?
- Ты, Ванюш, с рождения юродивый, аль в делах ратных умом тронулся? Златогор – волхв, а не звонарь, с чего бы ему звонить то?
- Простите, все по старой привычке. Мне волхв Златогор к вам рекомендовал обратиться по одному важному вопросу. Он сказал, что только вы в состоянии мне помочь.
- Мудрено говоришь, по-книжному. Ну, сказывай, соколик, нужда какая тебя ко мне привела.
- Он говорит, что Кощей Бессмертный царство тридевятое изводит. Деревни грабит, девушек в плен угоняет, а справиться с ним никто не может, так как смерть свою он спрятал.
- За смертью Кощеевой, стало быть, послал.
- Да. Сказал, что я – богатырь и только мне под силу смерть его найти.
- Худоват ты для богатыря, да дух от тебя не богатырский, - покачала головой старуха, громко втянув воздух носом, - а ты чьих будешь, Иван-богатырь?
- Извините, не понял вопроса.
- Кто ты? Каких кровей будешь? Царевич ты, сын крестьянский, сын коровий?
- Мать бухгалтер в магазине, отец – моряк, на рыболовном траулере ходит.
- Чудно… Иван – рыбацкий сын, да супротив Бессмертного… не знаю теперича, что с тобой делать. Толи помочь, толи в печи изжарить.
- А вы, бабушка, накормите, напоите, в баньке попарьте, да спать уложите. Клубочек волшебный дайте, дорогу указывающий и меч-кладенец впридачу.
- Клубочек, может, и сыщется, а меч-кладенец – он меч Кощеев, откуда ему у меня старой взяться?
- Но Златогор говорил…
- Пустобрех он, Златогор твой, - старуха кряхтя вытащила из печи чугунок, - раз уж пожаловал, то садись за стол, опосля отдохни, отоспись, а утром уж решать будем, как твоему делу помочь.
Подкрепившись кашей, Иван запил ее хмельным медом, после чего уставшего мужчину начало клонить в сон. Наблюдавшая за ним из темного угла старуха резво подскочила, вытащила из сундука тюфяк и расстелила его на лавке возле печки. Иван как сомнамбула позволил отвести себя к лежанке, повалился на нее и сразу же уснул.
- Все Златогору покоя нет, - проворчала Баба Яга, задувая лучину.
- Иван, Иван, проснись – прозвучал над ухом спящего тихий девичий голосок, - проснись, богатырь, иначе беды не миновать.
- А? Что? – Иван уселся на лавке, протер заспанные глаза. Перед ним, держа в руке свечу, стояла девушка лет двадцати, одетая в расшитый сарафан, - ты кто?
- Василиса я, внучатая племянница Бабы Яги, - затараторила девушка, - бежать тебе надобно, пока бабка не воротилась.
- Нафига? Нормальная бабка и готовит вкусно. Я еще и на завтрак остаться планирую, да и смерть Кощея найти надо. Дай поспать, а?
- Спи, спи, соколик. Утром в печке проснешься с яблоком наливным в зубах.
- Эээ, стопэ, какое яблоко?
- Сочное, наливное. Бабка, она только к царевичам да королевичам приветлива, а, коль гость незваный роду незнатного, так одна ему дорога – в печь.
- Охренеть! – выдохнул Иван. Он вскочил на ноги и, сломя голову, бросился наружу.
Добежав до развилки, он остановился чтобы перевести дух и сориентироваться. Отправляя его к Бабе Яге, старичок Златогор наказал идти по дороге через лес никуда не сворачивая, пока не дойдет он до приметного камня в форме черепа. Там Ивану следовало повернуть налево и, не сворачивая, идти по тропинке, пока она не приведет его к избушке на курьих ножках. Сбежав от старой любительницы человечины, мужчина вновь оказался рядом с приметным камнем, но перекресток исчез. Той дороги, которая привела его к камню больше не было. Тропинка резко сворачивала влево, а справа возвышались вековые деревья и росли колючие кустарники. Света от полной луны и звезд едва хватало, чтобы различить дорогу, поэтому Иван решил не рисковать, продираясь через заросли, и пойти по тропе. Он шагал, внимательно глядя себе под ноги, вздрагивая при малейшем шорохе. Когда лучи выглянувшего из-за горизонта солнца пробились сквозь листву, измученный мужчина сошел с тропы, забился под спускавшиеся почти до самой земли еловые лапы и почти сразу же уснул.
- Не серчай, коль разбудила, - произнесла влезшая под еловые ветви Василиса, - убег ты быстро, суму свою дорожную оставил.
- Василиса? Ты как меня нашла?
- Говорю ж, суму ты свою оставил, по ней и нашла. Ты почто убег, меня не дослушал?
- А чего там слушать? Ушки развешу, а тем временем Баба Яга вернется и в печку засунет.
- Бабка с первыми петухами вертается, было у тебя время, а теперь… - девушка вздохнула и, замолчав, стала теребить кончик тугой косы.
- Что теперь? – Иван слегка наклонил голову.
- Теперь обоим худо. Я за тобой следом пошла, чтобы суму вернуть, да шибко ты быстрый, не нагонишь, а солнышко ждать не будет. Не успела я домой в срок воротиться.
- В чем проблема то? Ну, скажешь, загулялась, припозднилась.
- Позор же. С молодцем в ночь сбежала. Бабка за такое косу в миг обрежет да из дому выгонит. Куда мне с таким позором идти?
- То есть, ночевать под одной крышей с незнакомцем это норм?
- Так ты ж хмельной был, спал как хозяин леса зимой, - ответила Василиса.
- Не надо было тебе за мной идти…
- А сума? Ежель я тебя вмиг нашла, так Баба Яга и подавно сыщет, а как сыщет, так и в печь усадит, - вздохнула девушка, - шел ты на подвиги ратные, Иван-богатырь, да не тот подвиг совершил, не ту победил...
Окончательно проснувшись, Иван начал расспрашивать Василису, предлагать разные решения проблемы, но, по незнанию традиций и обычаев, его предложения девушка считала неподходящими. Перебирая варианты, задавая наводящие вопросы он многое узнал о внучатой племяннице Бабы Яги.
Кем были ее родители Василиса не знала. Будучи еще совсем маленькой девочкой, едва научившейся ходить, она оказалась в избушке Бабы Яги. Старая ведьма, рассудив, что родная кровь – не водица, взялась опекать оставшуюся без родителей сироту. Она выходила девочку, обучила грамоте. Когда Василиса подросла, Яга стала поручать ей несложную работу по дому. Потом, отметив ловкость рук и живость ума, сделала ее своей помощницей. Девушка с головой погрузилась в мир колдовских книг и ворожбы. Заработанные деньги она почти полностью тратила на покупку книг.
- Бабка, конечно, ворчит, мол лучше бы тканей накупила, сшила себе приданое богатое с самоцветами да жемчугами, - закончила Василиса, - А ты, Иван, какого рода будешь?
- Отец мой моряк, рыбу ловит, а мама в магазине бухгалтер. В смысле, счет деньгам в большой лавке ведет. Я сам, как отучился, менеджером по продажам устроился, навроде ваших купцов. Приходил к клиентам, договаривался, уговаривал у нас товар купить. Как-то раз мы с компанией выехали на природу шашлыки покушать, искупаться. Все выпили, а не напились, меня как самого молодого, послали за догоном. Я напрямик пошел, через лесок, а там избушка старая, по типу охотничьей, я и заглянул. Выхожу – а лес пропал, стою на площади. Ко мне старичок подошел с посохом, представился Златогором, отвел к себе, накормил-напоил. Он сказал, что может меня вернуть домой, если я яйцо, в котором смерть Кощеева, разобью. Посоветовал к Бабе Яге обратиться, она должна была подсказать. Теперь не знаю, что делать. Наверное, назад к Златогору пойду.
- Пойти-то пойдешь, да в Стольноград не попадешь, - ответила Василиса, - будет тебя лес крутить-кружить, да выведет туда, куда ты шел, когда в него зашел.
- К Яге?
- У Яги ты побывал, добрый молодец, теперь лежит твой путь в царство тридесятое к Кощею. По какой дорожке, по какой тропке не пойдешь – аккурат к тридесятому государству выйдешь.
- То есть, назад вообще никак?
- Через лес тебе пути назад нет. Заклятье на нем сильное. Вот выйдешь, обойдешь его стороной – тогда сможешь в наше тридевятое царство кружным путем вернуться через тривосьмое да двашестое, да и то, коль богатыри на заставах рубежных тебя пропустят.
- Надо попробовать.
- Пробуй, пробуй, соколик, авось сдюжишь, - усмехнулась девушка.
- Что-то мне твой тон не нравится. Какая-то подляна есть что ли?
- Давным-давно жил-был мудрый волхв Велимудр – начала Василиса, - было у него два ученика. Одного Златогором величали, другого Кощеем. Были они друг другу как братья, а Велимудру как дети родные. Уходя на покой вечный, Велимудр силу свою промеж них разделил поровну, каждому по справедливости долю выделил. Долго так по-братски прожили Златогор с Кощеем покудова дочь царя Морея Марья в возраст не вошла. Стали братья названные за ней ухлестывать, от того разладилась дружба у них. Бают, что Кощей Марье больше по сердцу пришелся, в хороводе она ему на голову венок надела. Увидал Златогор, как скотину в первый раз после зимы на луга гонят, так спозаранку побежал к царю, посватался. Потом, пополудни, Кощей пришел свататься, да слово царское уже дадено было. Кощей ногой топнул да ушел из палат царских, поклона государю положенного не отвесив. Осерчал Морей, повелел Кощея схватить и пороть, а потом в порубе на цепи держать покудова не покается да за ум-разум не возьмется, да не нашли его, как сквозь землю канул. Осенью урожай в закрома заложили, настала пора Марье замуж идти. Собрались девки в светелке с подружкой своей прощаться, в игры играть, песни петь, яствами заморскими угощаться, а тут гром загрохотал, молния прямо в окно светлицы царевниной ударила и стоит посреди светлицы Кощей. Страшный такой, в доспехах вороненых и меч черный при нем, а по плечам волосы седые, да глаза недобро из-под шелома сверкают. Схватил Марью-царевну, слово заветное прокричал, да пропал с ней прямо из терема царского, как будто их там и не было. Сбежались богатыри, жених Белогор прибежал, да поздно было. Кощея с царевной след простыл. Вскоре царь Морей чахнуть начал, толи от тоски по дочери единственной, толи виной тому колдовство черное было. Много лет прошло, много воды утекло, как Морей-государь преставился. Объявился Кощей в тридесятом государстве во главе войска огромного. Как нож сквозь масло прошел сквозь рати тридесятого. Людей, голов перед ним не склонивших, из царства выгнал, города да села все порушил. Только палаты государевы сохранил, в них жить начал. А войско его, Ордой именуемое, так по землям тридесятого и кочует.
- А царевна? Марья которая? – уточнил Иван.
- Того доподлинно не знаю, Иван-богатырь, - вздохнула девушка, - одни люди бают, что умерла она на чужбине по отцу-матери тоскуя, другие говорят, что сам Кощей ее до смерти убил, а третьи толкуют, что любовь была промеж ними сильная-сильная и родила Марья супругу своему много-много сыновей-богатырей и их потомки предка своего до сих пор берегут да охраняют.
- Последний варик не реал, - отмахнулся Иван, - она же не крольчиха. Ладно, понятно, что Кощей колдун и смерть свою он в какое-то яйцо засунул. Случаем, не подскажешь, где это яйцо заныкано? В утке, которая в зайце, который в сундуке, который на дубе, а дуб посередине океана на острове?
- Сидит Кощей на троне в палатах царских, а рядом с ним еще один трон для яйца. Лежит оно на подушках шелковых, лебединым пухом набитых, златом-серебром расшитых да каменьями драгоценными украшенных.
- Фью, как все просто. Пришел, яйцо разбил и порядок.
- Так не дойдешь, ведь. Ордынцы не пропустят, как выйдешь из лесу, так в полон возьмут. Коль силой, аль хитростью дойдешь, так с Кощеем повстречаешься. Его ни меч булатный, ни стрелы каленые не берут, ибо бессмертный, ни заговор, ни ворожба, ибо сам он колдун премогучий.
- Такой же крутой, как Златогор? Хм… - Иван надолго задумался, - подумать надо, может с ним получится договориться.
- Долго думу не думай, богатырь, - произнесла Василиса, - день летний хоть и долог, но короток. Ночью Баба Яга над лесом в ступе летает, пестом погоняет, помелом тучи разметает. Коль повстречаешься с ней – беды не миновать, головушки тебе не сносить. Ступай в тридесятое, нет тебе теперь другой дороги. Прощай, Иван-богатырь!
- Эй, Василис, погодь. Какой прощай? Я же тут сдохну, да и тебе к бабке хода нет. Может, вместе пойдем? Вдвоем больше шансов.
- Твой путь – тебе и идти по нему, - покачала головой девушка, - чем могла, тем тебе помогла, а дальше токмо обузой буду. Прощай, Иван, не поминай лихом Василису Премудрую!
Василиса проворно выскользнула из-под еловых лап. Выскочивший следом Иван успел заметить, как скрылась среди ветвей ослепительно белая птица. Его желудок издал недовольное урчание, намекая на необходимость запоздалого завтрака. Вернувшись в импровизированный шалаш, мужчина вытащил из сумки краюху хлеба и впился в нее зубами. Подкрепившись, он тяжело вздохнул, выматерился и, выбравшись из укрытия, зашагал по тропе.
Блестящее золотое яблоко, повинуясь щелчку пальцев колдуна, начало свой путь по потемневшей от времени серебряной тарелке. С каждым мгновением оно катилось все быстрее и быстрее, стирая темный налет. После тридцати трех оборотов тарелка полностью очистилась от черноты. На блестящем металле начали проступать контуры изображения. С каждым оборотом яблока, они становились все четче, обрастали деталями, наливались цветами. Старая сгорбленная старуха в поношенной заячьей душегрее, надетой поверх простой длинной рубахи из домотканины, перебирала лежащие на столе травы. Затем, она вскинула голову, словно что-то услышав и резво уселась на стоявшую рядом с печью лавку.
- Здорово, ведьма, - произнес вошедший белобородый старик в дорогих одеждах.
- И тебе не хворать, - проскрипела в ответ старуха, - чего надобно?
- Я к тебе богатыря посылал, Иваном звать, - начал Златогор, - вот, спрашивать с тебя пришел.
- Я своему слову хозяйка, уговор блюду. Приходил вчерась Иван, сын рыбацкий, тобой за смертью Кощеевой сланный. Накормила, напоила, спать уложила. Как солнышко встало, так путь-дорожку указала да выпроводила.
- Про смерть Кощееву сказала?
- А то. Я, касатик, не меньше твоего этого выскочку извести желаю. Все передала, что ты мне сказывал, все поведала. Вот только одного в толк не возьму.
- Чего?
- Богатырь твой худосочный, аки жердь тощий. Перевелись что ли богатыри в тридевятом?
- Не перевелись, уж, да посылать их желания нет. Скольких послал – никто назад не воротился, все головы буйные в тридесятом царстве сложили, - вздохнул волхв. Он подошел к столу и, отодвинув травы в сторону, выложил на него медные монеты, - за постой богатырский да совет, как уговаривались. Разрыв-траву со света убери, иначе силу потеряет.
- Не поучай, чай не первый век с травами вошкаюсь, - огрызнулась Яга, - вот спину ломить перестанет, так и уберу.
Дождавшись, когда за волхвом закроется дверь, Баба Яга проворно вскочила с лавки, подбежала к окошку. Златогора уже не было, лишь промелькнул среди деревьев волчий хвост. Старуха подошла к столу, взяла в руку стебель разрыв-травы, поднесла к носу, после чего, сморщившись, метнула потерявшие силу травинки в печь. Тарелка потемнела.
Иван шагал по тропинке, вновь и вновь прокручивая в голове сведения, которые были ему известны. Ссора двух колдунов из-за царевны была вполне ему понятна. Он и сам однажды оказался вершиной любовного треугольника в результате чего в пух и прах разругался с товарищем, с которым просидел за одной партой всю школьную жизнь. Разделение же силы умирающим волхвом Велимудром он понять не мог. Фактически, престарелый колдун своими руками заронил зерно разлада. По мнению Ивана, Велимудру следовало полностью отдать силу одному из учеников, наиболее сильному и достойному, а не делить ее между двумя или же, если без дележки силы было не обойтись, пристроить одного из учеников в другое государство.
Ветви вековых деревьев смыкались над тропинкой, защищая одинокого путника от палящих лучей висевшего в зените солнца. Опасаясь диких зверей, Иван при каждом шорохе замирал, мысленно проклиная волхва, не удосужившегося дать ему какой-нибудь кинжал или хотя бы нож. Со временем, мужчина привык к лесным звукам и перестал обращать на них внимание.
Когда солнце коснулось горизонта и тропинка стала едва различима среди теней, Иван устроился на ночлег. Покопавшись в дорожной сумке, он достал из нее фляжку, наполненную водой, хлеб, ломтик сушеного мяса и небольшой пряник. Расправившись с едой, он положил опустевшую фляжку назад в сумку.
Эта сумка, кое-как сшитая из сложенного пополам куска мешковины с криво пришитой лямкой, стала для мужчины настоящим спасением. Она исправно снабжала его провиантом, а во время ночевок служила удобной подушкой.
- Ну, проходи, коль пришел, Иван-богатырь, сын рыбацкий, - усмехнулся Кощей.
- Здрасьте, - выдавил из себя Иван.
- Сам за смертью моей пожаловал, а сам здоровья желает. Ты уж решай давай, гость незваный, чего ты мне желаешь.
- Извините, кхм, Кощей, тут вот какое дело… - сбиваясь и запинаясь Иван поведал колдуну о событиях, приведших его в тридесятое царство. Кощей слушал его внимательно, не перебивая, лишь изредка его голова слегка наклонялась, как будто подтверждая истинность слов чужеземца. Закончив, Иван воззрился на бессмертного.
- Складно баешь, без кривды, вот только одного я толк не возьму. Ежели ты не из тридевятого, то на кой тебе наши со Златогором дела? Я на твое царство войной не ходил, девку твою не крал.
- Домой я хочу, к себе. Это средневековье уже в печенках сидит, бест, аж трясет. Златогор обещал после вашей смерти меня назад вернуть.
- Пустобрех он, Златогор твой, - расхохотался правитель тридесятого, - не под силу ему тебя назад вертать.
- Тогда, я пойду?
- А яйцо?
- Я похож на дурака, который врукопашную полезет на бессмертного колдуна с мечом-кладенцом? Чисто в теории, ну проскочу я мимо вас, разобью яйцо, а дальше? До тридевятого пиликать как до Киева раком. Меня ордынцы ваши на кукан натянут и по кругу пустят. Лучше уйду куда-нибудь, найду девчонку, как-нибудь освоюсь. Отпустите, а?
- Иди, - кивнул Кощей. Он щелкнул пальцами, и Иван исчез.
- Отец, почему ты вернул его в его мир? – спросила скрывавшаяся до этого за троном девушка.
- Потому, Василисушка, что сбылось пророчество моего наставника.
- Какое пророчество? Я про него не слышала.
- Не было нужды сказывать, дочка. Теперь есть. Когда Велимудр уходил, попросил он Златогора водицы принести студеной из родника, в последний раз напиться хотел. Пока братец мой названный за водой бегал, сказал наставник, что роду царскому начертано в лесу зверями да птицами править, покудова Златогор будет со злата есть да пить, покудова не придет богатырь иноземный, сын рыбацкий, силушкой да умом небогатый.
- Иван? Да какой он богатырь? Его любой вьюнош крестьянский в рог бараний скрутит! – фыркнула Василиса.
- Златогор его богатырем назвал, того достаточно. Как Иван через Темный лес прошел, так слово Велимудра силу потеряло, дорога через лес в обе стороны открылась. Тебе старухой Ягой притворяться нужды больше нет, - усмехнулся Кощей, - Тугарин! Подь сюда!
- Мой повелитель? – склонился вошедший богатырь.
- Найди двух лучших всадников, похудосочнее, прикажи выдать им коней быстрых, выносливых, еды да питья. Пусть один скачет к Кудыкиной горе, что на берегу огненной реки Смородины. Там пусть другу моему верному Змею Горынычу поклонится да передаст, что зову я его. Второй пусть скачет на грязи топучие, к девяти дубам. Там пусть другу моему верному Соловью Одихмантьевичу поклонится да передаст, что зову я его. Сам же собирай Орду воедино. Выступаем, как все соберутся.
- Исполняю, - отозвался богатырь и, развернувшись, вышел.
- К нам едут дядьки! – захлопала от радости в ладоши девушка, - я так по ним соскучилась.
- Цыц! – усмехнулся Кощей, - вот приедут, тогда и радоваться будешь, а пока марш в кузню доспехи подгонять.
- Ну, папа!
- Что, папа? Да тебя чернь засмеет, коль в Стольноград в неподобающем виде въедешь. Ты, в конце концов, кто? Младшая дочка богатыря, решившая в дружину вступить и заявившаяся на смотр в отцовской кольчуге или Василиса Кощеевна, по прозвищу Премудрая, дочь Марьи Моревны, царя Морея внучка?
- Не начинай, отец. Схожу в кузню, постою столбом.
- Вот и умница. Заодно яичко прихвати, брось в отхожее место, а то душок от него.
Дождавшись, когда за Василисой закроется дверь, Кощей подошел к окну, распахнул створки, вытянул руку. Сидевшая на крыше терема Жар-птица, снялась со своего насеста и, сделав круг, уселась на его руку.
- Еще немного потерпеть осталось, Марьюшка. Как Стольноград возьмем, так посох Велимудра мне в руки дастся, тогда развею чары Златогоровские, верну тебе, любимая, облик человеческий.
Жар-птица негромко заклекотала и потерлась головой о щеку Кощея.
yaplakal.com