Глава 9
1.
Вечером в вагоне прохладно. Я озяб и чувствую холод железа и грязь пола голыми пятками. Пространство воняет потом и чесноком, несмотря на распахнутое окно вагона.
Здание вокзала медленно исчезает вдали и сменившись на одинокие крыши складов и рабочих помещений переходит в поле.
Меня бросает в дрожь от холода. Колотит так, что зубы болят и дыхание тяжёлое, как у астматика. Паника не отпускает, а только усиливается. Не знаю откуда взялся этот страх, но чувствую, как теряю контроль. Что это? Страх неведомого? Подсознательная боязнь смерти или паническая атака? Какой-то отходняк после пережитого стресса? Не знаю, я не психолог, но хорошо, что никто из знакомых меня сейчас не видит.
Ветка ударяет по крыше вагона (или это Требухашка с грохотом приземлился?) меня подбрасывает как на батуте и я еле сдерживаю желание убежать — «бежать куда глаза глядят», когда вдруг открываются двери и входит кондукторша.
В час ночи? Откуда ты взялась, увидела, что я вошел на остановке? Вспоминаю про голые ступни и прячу их под скамейкой.
Пока кондукторша приближается рассматриваю её украдкой. Совсем молоденькая девочка, наверняка первый год работает, примерно моя ровесница. Поэтому наверное и катается ночью, здаётся мне у этих тоже дедовщина — кто моложе тот в ночь.
Замечаю джинсики, облегающие тонкую фигурку. Замечаю желтые наручные часики. Глаза, почему-то не обведенные карандашом — им запрещают краситься на работе? В руках старомодный портфель с большой защелкой, раньше с такими ходили начальники, сейчас только пенсионеры и судя по всему билетёрши.
Она подходит и останавливается рядом, смотрит на меня, и я как провинившийся школьник прячу взгляд. Вот и попал. Без денег — без билета. Сейчас попросят выйти на ближайшей остановке или вызовут полицию. А я босой, растрёпанный, и вообще дурка по мне светит.
Мимо окна проносится птица, ударив крылом по стеклу, и я вздрагиваю невольно. Девушка садится напротив и смотрит на меня в упор.
— Что это с тобой?
— Ничего.
— Где тапки потерял?
Пожимаю плечами. Не нравится мне, когда незнакомые люди «тыкают», но красоткам простительно.
— А почему так в окно смотришь? Ты наркоман?
— Не дождётесь.
— Ясно. И куда мы едем?
— Никуда. На следующей выхожу.
Если выйти на следующей, то пешком по шпалам я до утра домой вернусь. Если заеду дальше, то даже и не знаю.
— Извините, — поднимаюсь на ноги, и кондукторша смотрит на мои голые ступни. Холодно.
— Подожди, я тебе туфли принесу. Старые, Гришка иногда в них переобувается когда на смене, всегда хотела выкинуть. Воняют, терпеть невозможно. Но тебе не помешают.
— Мне выходить на следующей.
— Остановка через десять минут. Я успею, лишь бы размер подошёл.
Она тоже встает и быстро идет к двери.
— Ты подожди, я сейчас принесу.
***
Сижу, положив ноги на скамейку, когда девушка возвращается. Она забыла свой «чемодан» на сидении, я тупо смотрю и размышляю лениво, что там может быть внутри. Сколько денег? Толстый кругляшок с билетами. Влажные салфетки. Прокладки? Журнал, чтобы читать, когда скучно? Паспорт? Косметичка? Презервативы? Что носят молодые девчонки на нудную работу? Телефон здесь или в кармане джинсов?
— Попробуй, — она ставит черные ботинки рядом, и я без возражений меряю их.
— Нормальные.
— Дай-ка, — она трогает носок, — Великоваты, но домой добрести можно. Ты из города?
Я вынужден ей отвечать. Хотя бы из благодарности за обувь и потому что она не спрашивает о билете.
— Да.
— Бежишь от кого-то?
— Получается так.
Она кивает и печально улыбается:
— Понимаю. Просто так у нас без носков и билетов не катаются.
Она вдруг протягивает руку и мягко гладит меня по волосам. Неожиданно и приятно. Это успокаивает, заставляет забыть о преследующем тебя монстре, о кошмарах, о других мирах. О разбитой вдребезги машине и мрачных перспективах будущего. О маме, которая когда-то так же меня гладила, успокаивая. О запахе одеколона отца. Все в далеком-далеком прошлом. А сейчас пустая ночная электричка, ноль в кармане и чужие ботинки. Эта девочка как внезапная доброта, которую уже и не ждешь. Слезы предательски, по детски наворачиваются на глаза и я отворачиваюсь, вытираю нос и глаза, хрюкаю, икаю, стараясь удержать жалкие порывы жалости к себе и своей жизни.
— Чего ты, — говорит она, — все будет хорошо. Не плачь. Не плачь маленький.
Балиин. Легко ей говорить, а меня как будто прорвало. Вот тебе и мужик. Трясусь под ее рукой, слезами обливаюсь, стресс выходит накопившийся и негативная энергия. Лучше я бы в драку полез или напился, чем так...
— Ну-ну, — неловко успокаивает девочка, — не люблю мужские слезы. Как тебя зовут? Мы все люди и должны помогать друг другу. Я такие взгляды уже увидела на этом маршруте и не раз. Постоянно кто-то в беду попадает и мчится на дизеле, куда глаза глядят. Веришь, столько этих взглядов видела и никогда в помощи не отказывала. Помогу я тебе, потом кто-то моим детям поможет, если в беду попадут — веришь?
Мне кажутся очень знакомыми эти слова, как будто из сопливого сериала, но они работают. Действительно становится легче.
— Вот и хорошо. Если тебе переночевать негде, то через остановку наше логово. Домик, недалеко от станции, там все наши ночуют, когда пересменка или отдохнуть нужно. Понимаешь? Домик в деревне только для своих. Если хочешь выйдем там, я тебя отведу. Переночуешь, успокоишься, а с утра решишь что дальше делать. Может не так всё и плохо.
Я говорю «спасибо», я говорю, что «я даже и не знаю — неудобно», но она смеется и отмахивается. На пальцах нет маникюра — совсем простая девушка.
— Идем, покурим, — говорит она, — дай сигаретку.
— Не курю.
Она мрачнеет моментально и мне кажется, что меня сейчас бросят и всё-таки зря я пропустил остановку.
— Плохо. Табак он успокаивает — проверено. Ты бы покурил и легче стало. Магические тамбуры с лечебным эффектом. Ну, так что, нужна тебе хата или нет?
— А как я потом в город доберусь?
— Автобус ходит. Деньги одолжу — отдашь, когда сможешь. Жаль, что сигарет мало осталось. И купить негде.
Она посмотрела в окно и задумалась.
— Ладно. Я пройдусь по вагонам и вернусь. Через пятнадцать минут наша остановка. Если надумаешь — жди в тамбуре, я вернусь.
Она подмигнула мне и взяла «чемодан».
— Не заглядывал?
— Нет, Синяя борода.
Шутки билетёрша не поняла.
2.
Я долго пытался вспомнить почему мне проводница казалась такой знакомой. Было бы о чем сейчас думать, когда сидишь полуголый в пустом вагоне, но никак не мог отделаться от мысли о том, что мы раньше встречались.
Если бы я был Нео, то сказал бы, что Матрица перезагружает систему из-за сильного чувства дежавю. Эти её фразы про курение, которое успокаивает. Где я их уже слышал? И этот портфель кажется знакомым.
Ответ так и не пришёл. Девушка вернулась и улыбнулась ещё с тамбура.
— О, привет! Я знала, что ты не уйдешь!
Я встал и пожал плечами. Я собирался довериться ей, а что мне оставалось?
— Откуда вы знали?
— Мы все люди и должны помогать друг другу.
Она подошла и протянула руку для знакомства, портфель болтался в другой руке, покачиваясь как коричневый маятник.
— Меня Лиза зовут. По пути нарвём одуванчиков? Ты кладбище ночью не боишься?
И тут я вспомнил. Сон с монстром на коленях! Тот самый, от первого лица. Как психопат ловил «потеряшек» на вокзале и заводил на кладбище, где творил с ними что-то наверняка плохое. И делал бы это еще очень долго если бы не вмешались двое... И последнюю жертву звали Лизка, откуси мне голову Требухашка, если это не она сейчас мне улыбается.
— Что с тобой? Всё хорошо?
Я киваю, потому что боюсь, что голос меня выдаст. Эти непонятные эмоции, которые кружатся вихрем в голове. Последняя жертва маньяка сейчас рядом со мной. И почему мне опять страшно? Что ты сделал со мной, Требухашка?
— Идём в тамбур, со мной постоишь? Нам ещё ехать пару остановок.
Киваю и мы проходим в тамбур. Там где шумно, грязно, накурено, и свежий воздух пробивается сквозь щели в дверях. Я иду за ней и оглядываюсь ненароком. Кого я ищу? Кого жду? Что со мной?
На сидениях никого. В окнах пролетают пустынные поля и редкие деревья. Двери закрыты и на потолке никто не висит вниз головой. Кого я хочу там увидеть?
— Забыл что-то? — спросила Лиза.
Я отрицательно качаю головой.
— Не разговариваешь со мной?
Жаль, что я не порылся в ее портфеле, когда была возможность. Откашливаюсь и улыбаюсь.
— Почему, разговариваю. Просто туфли неудобные.
Она смотрит на них и пожимает плечами.
— Других не было. С ног не слетают, уже хорошо. Закуришь?
Качаю головой. Не курил, и начинать сейчас не собираюсь. Смотрю как девчонка вытягивает из кармана джинсов помятую пачку сигарет и достает одну. Следом из другого кармана китайская дешевая зажигалка. Ее я тоже видел во сне. Закуривает, и я слышу запах жженой бумаги и дешевого табака.
— Ну как хочешь.
Она так бережно держит свой чемоданчик, прижала одной рукой к животу и дымит, наслаждаясь куревом. Интересно, что же там в этом совдеповском аксессуаре?
— А как называется наша остановка?
— Никак. Просто «остановочный пункт». Платформа со скамейкой и всё. Деревенские катаются в город с неё. А мы арендуем домик для своих, я же объясняла. Ты плохо слушал. Хотя я всё понимаю, стресс. Кстати не расскажешь от кого ты бежишь, теряя обувь?
Она так презрительно сказала «деревенские», что мне не хотелось отвечать, но девчонка из сна ждала ответа и неожиданно для себя я сказал:
— Чудовище с крыльями преследует меня. Я не знаю, что ему нужно, но мне никогда не было так страшно.
Она фыркнула и выронила портфель, который глухо ударился об пол и лениво разлегся среди окурков. Лиза засмеялась и подняла его, отряхивая.
— А, крылатый монстр. Наслышана.
— Вы слышали?
— Ну да. Давно уже говорят про крылатого зверя, который катается на крыше электрички и нападает на одиноких путников. Не ты первый бежишь ночью...
Она так уверенно это сказала, что я не нашелся, что ответить.
— Все знают об этой проблеме. Крылатые звери появляются ночью. Высматривают жертву на перроне, долго за ней следят и когда жертва выходит на безлюдной остановке, нападают. Говорят, что этих мутантов завезли из Китая. Здесь проводили секретные эксперименты. Монстр сбежал из подземной лаборатории и наплодил десяток детенышей, которые появляются на всех узлах. Мелкие нападают на женщин и детей, а папаша на мужиков. Похоже, ты встретился с папашей.
— Чё за бред? — я посмотрел ей в глаза, опасаясь увидеть откровенное безумие, но там скорее был смех. Сучка из сна просто издевалась, прикалывалась надо мной.
— Почему бред? Если ты во что-то не веришь — это не значит, что этого нет. Жертв очень много и нам даже обещали выделить патрульных для охраны ночью.
— Выделили?
Она затянулась и пожала плечами.
— Обещать не значит жениться. Пока трупами пути не будут завалены, не почешутся! Я вот, например, с собой оружие носить стала!
Она наконец-то открыла портфель и наполовину вытащила кухонный нож. Такой с длинным лезвием, довольно хорошо заточенным.
— Видишь? Этим зарежу летучку, если сунется. А этим по башке дам.
И она вытащила молоток. Выкинула сигарету и спрятала оружие.
— Я не боюсь монстров. Пусть только попробуют. У меня еще много сюрпризов с собой. Я много людей спасла. И тебя спасу. Спрячемся в домике, там никакой Требухашка нас не найдет.
***
На следующей остановке нужно выходить. Ещё пару минут, и я окажусь на безлюдном полустанке один на один с неадекватной девицей. У нее нож, молоток и бог знает что ещё. У меня хорошее настроение. Вру. Его тоже нет.
Это имя, которое она назвала. Откуда она его знает? Чем там всё кончилось во сне? Требухашка бросился на маньяка и сожрал ему лицо, кажется так. Но разве он представлялся? Болтовня и страх не дают сосредоточиться на воспоминаниях.
Она рассказывает о китайских мутантах, выведенных в специальных коммунистических лабораториях. Она рассказывает о том, что монстры, случайно выпущенные в наш мир вышли из под контроля. Она рассказывает, что из Китая приехали специально обученные охотники на нежить, вооруженные арбалетами со святой водой и один как раз сегодня отдыхает в нашей избушке.
— Он тебе поможет, — сказала она и, доставая очередную сигарету, сосредоточилась на пролетающем пейзаже, — подъезжаем. Пойдём напрямик через кладбище, там нарвем одуванчиков и отнесем узкоглазому, он любит вино из одуванчиков. Калым принесем, чтобы быстрее согласился.
«Что ты несешь, дура?»
Двери с шипением открылась, и Лизка спрыгнула на платформу.
— Ну, ты идёшь?
yaplakal.com