14
В жизни каждого человека есть смешная история про «туалет невовремя». Быть может, именно это и является единственной связующей нитью для человечества, потому что с людьми могут за всю жизнь не случится множества элементарных вещей.
Кто-то так и не заводит детей, кто-то и вовсе отказывается от секса, кто-то не разу в жизни не пил алкоголь, не курил травку или не выезжал за границу. Есть люди, которые ни разу не пробовали каких-нибудь банальных ананасов, не говоря об экзотике типа дуриана. Но каждый из них просто обязан по жизни смешно обосраться. У меня таких историй целых три, и вот одна из них.
У вас есть любимый поэт, дорогой читатель? Вот у меня есть. Хотя любимый – это совсем не то слово. Поставим вопрос по-другому. Вас когда-нибудь поэзия выручала из критической ситуации?
Мы не берем случаи, когда девушке стихи Дениса Давыдова читаешь, выдаёшь за свои и она тебе тут же залпом в кустах отдается. Я, конечно, так никогда не делал, не подумайте. Но вот мои друзья пользовались с этой целью моими в меру гениальными текстами, и не раз. Или за свои выдадут, или книжицу достанут и хвастаются, вот мол, у меня друг есть, поэт. А потом бесстыже естествуют барышню, застывшую в восхищении, аки кролик перед удавом.
Да-да. Были времена, когда даже знакомство со мной великим гарантировало акт любви… И нет чтобы мне позвонить. Суки. Но я не в обиде. Любовь – это святое и стишки всяческие для организации сего процесса и предназначены, если кто не в курсе. Я о вещах ещё более приземлённых, не будем сиськи мять, ближе к делу.
Есть у меня реально любимый поэт. Зовут Витя. Единственный случай из жизни, когда поэзия мне реальную пользу принесла и без последствий. А то ведь с бабами как? Стих продекламировал, а потом хер выгонишь. А тут вышел стопроцентный профит.
Занесло меня как-то на чтения в Юго-Александровку. Есть у местных «пейсателей» такая традиция собираться на природе раз в год и приседать друг другу на уши с оттягом. Я таких сборищ не любитель, но отвертеться не вышло. Там мне Витя книжку своих стихов и подарил насильственно. С автографом.
Я не осуждаю. Сам порой имею такую слабость, макулатуру свою дарить, но дабы не смущать – велю держать мои книги исключительно в туалете или подпирать ими шаткую мебель.
Ну всучил и всучил, может не в курсе что я читать не умею и книжки мне дарить дело неблагодарное. Тем более со стихами. А уж чтобы я её открыл – это надо быть гением, а не Витей.
Но книгу, я, признаюсь, открыл. Отошли мы от сцены в лесок с другим участником вакханалии Андрюшей отхлебнуть коньячку и покурить. И тут как у меня живот крутануло… Как будто «Рамштайн» с «Виртуозами Москвы» объединились и Римского-Корсакова херачат внутри меня любимого «Полет сраного шмеля».
Ну я напарнику и говорю, мол… Отойти надо мне. А Андрей – тот ещё товарищ. С ним только прямолинейно разговаривать можно, он в недосказанности не вдупляет. Я пытаюсь отойти подальше, он за мной. Я, конечно, тоже долбоклюй и не эмпат был в данной ситуации. Я же с фляжкой коньяка в кармане ухожу… Но меня понять можно, я о другом думаю.
Отхожу дальше, Пятак опять за мной. Ускоряюсь, он тоже ускоряется. Я уже кричу: «Уебывай отсюда!», — кое-как от него спрятался. Там ещё склон крутой и скатиться с него обсирающимся колобком — перспектива реальная и нежелательная. А Андрей не уходит и кричит в ответ: «Ну ты чего, Лёха. Чего ты там делаешь?». Грибы собираю, блядь!..
А тут ещё со сцены в микрофон стали звать громко, мол сейчас выступит не абы хрен кто, а Алексей Петров. Стихов нетленных прочтет, песен своих на гитаре споет, а если попросите ещё и на скрипке спляшет. И так много раз. Мол, где Петров? Никто Петрова не видел? Ну тут я нашёлся, говорю Андрюше: «Иди скажи, что я занят, меня медведь ест».
Вот тут-то Витя и стал моим любимым поэтом. Вокруг только сосны, а кто бывал в хвойном лесу знает как там туго с прочей растительностью. Ни лопушка, ни цветочка занюханного. Тут то поэзия и пригодилась. И даже оглавление с обложкой.
Позднее не раз видел Витю, но так ему спасибо и не сказал. Подумал, что расстроится. Но он всё равно мой рассказ прочитал и удалил меня из друзей. Поэты, они же все чувствительные. Их легко обидеть, словно ребёнка или мента.
Как-то это самый Витя подошел ко мне пьяный и заявил, что я, как поэт, дескать, исписался. Достиг своего потолка. Ну я человек спокойный, поэтому указывать куда ему засунуть своё мнение не стал. Улыбнулся, покивал, хуле. С читателем не поспоришь. К тому же он реально меня спас своим творчеством. И не осознаёт. Как бы я с обосранной жопой стихи со сцены читал и песни пел. А вдруг ветер в спину? Зритель подумал бы что стихи с песнями плохие.
Я, конечно, понимаю, что где-то неприятно, когда пишешь-пишешь, а всё твоё предназначение и творчества твоего – мудилу Петрова от позора сберечь. Но сам бы не стал расстраиваться, если бы мои стишки какого-нибудь хорошего человека вот так выручили. Я бы только гордился. Честно-честно.
© Петроff (Oldloki)
yaplakal.com