139
Последний год бригадир отделочников Голованов на восемьдесят процентов состоял из успокоительных. А все потому, что заказы шли сплошь от дизайнеров. По сравнению с этими гениями Сальвадор Дали — заурядная серая мышь. Что ни ремонт, то сплошная абстракция — только без буквы «т», как говорил Голованов. Но за дело брался — потому как профессионал.
Вот, например, вчера Голованова вызвали на объект подчиненные, чтобы он предотвратил суицид. Штукатур Гуськов порывался вздернуться на малярном скотче. Причиной была стена, которую дизайнер возжелал сделать, как он выразился, «впуклой», но лишь визуально, а еще она должна дышать, ну то есть пульсировать.
— Но лишь визуально, — повторил дизайнер на всякий случай.
Гуськов применил все виды известной ему штукатурки пятью разными техниками. Он смешивал краски, использовал полупрозрачный лак, играл с подсветкой, достиг невозможного, но дизайнер каждый раз морщил нос.
Потом штукатур впал в транс: не спал и не ел три дня. Порывался раскодироваться, купил банку грибов возле метро и умял за один присест. К нему являлись праотцы из разных эпох и вместе ломали голову над задачей. Ответ дали те, что делали ремонты еще в пещерах: «Стене нужна жертва».
Штукатур намекал, что лучший кандидат — сам дизайнер, но и тут идею забраковали. Тогда-то он и решился на крайность.
Тут Голованов предложил гениальное:
— Давайте просто не будем выравнивать стену. Покрасим как есть и подведем нашего художника сбоку под нужным углом. Те, кто строил дом пятьдесят лет назад, предвидели появление этих монстров.
И точно, сработало.
— Великолепно! Именно это я и имел в виду! — восхитился дизайнер, осматривая готовую работу. И тут же вспомнил, что заказчик хотел новые розетки.
Теперь уже электрик планировал напиться растворителя. Дизайнерское решение было следующим: розетки разместить в линию, но при этом на разной высоте.
— Первая на уровне восемьдесят пять сантиметров от пола, вторая — восемьдесят семь, следующая — восемьдесят четыре с половиной…
На резонный вопрос электрика: «Зачем?» поступил ответ: «Чтобы изобразить ритм! Клиент — музыкант, он все поймет и оценит».
Стена Плача в Иерусалиме теряла пальму первенства. Электрик требовал письменное разрешение от дизайнера, бегал заверять его у нотариуса и еще консультировался с тремя разными юристами, прежде чем начать работу.
На кухне дела обстояли не лучше. Фартук надо было выложить кирпичом, при этом — никакой имитации. Требовалось нарезать красный кирпич ровными двухсантиметровыми пластинами, а стыки замазать реальным цементом, но так, чтобы тот со временем не осыпался. Приглашенный для консультации каменщик долго отказывался верить в то, что это не прикол, а когда его все-таки убедили, он пригласил для консультации знакомого батюшку.
Священник внимательно выслушал все, что хочет дизайнер, и сказал, что в этой квартире больше жить нельзя. Силы зла свили здесь гнездо, да и демоны тут какие-то бешеные.
В ванной тоже не обошлось без творчества. Вообще, это место дизайнер считал высшей точкой своего креативного гения. Он даже закурил от волнения, когда озвучивал свои мысли сантехнику и бригадиру.
— Вода должна литься не просто из крана в ванную. Она должна стекать по стене, — шепотом произнес он с широко раскрытыми глазами, явно наблюдая в душе́ эту картину.
— Как... конденсат? — осторожно уточнил сантехник Трубин. — Если хочется, можно еще просто направить лейку на стену.
— Нет! Не говорите ерунды! — вскипел дизайнер. — Она должна стекать, как горный ручей! Установим скрытый смеситель и проделаем в плитке небольшие отверстия.
Голованов почувствовал, как в кармане зашелестела упаковка феназепама.
— И свет — только отраженный! Лампочек не должно быть видно. Чтобы создавалось ощущение вечного рассвета...
— Я ведь однажды сидел в тюрьме за превышение самообороны, — шепнул на ухо бригадиру Трубин. — Очень не хочу обратно. Но нынешний случай даже хуже того, что было тогда.
— А еще вода должна сливаться против угла наклона, — завершил свой монолог дизайнер и прослезился.
Голованов хотел снять бригаду с объекта и расплатиться с ними из своего кармана за уже проделанную работу, чтобы не терять людей, но решил все же дойти с дизайнером до балкона, чтобы убедиться в своих намерениях.
— Стеклить не будем, — такой была первая вводная. — Сделаем французский балкончик: ограждение кованое: вензеля, запятые, балясины. Композицию опустим на тридцать сантиметров, в углу поставим журнальный столик, цветы в горшках.
— А что делать с резиной? — указал бригадир на четыре баллона от внедорожника, занимающие большую часть площадки.
— Пусть хранят в более подходящем месте. В подъезде, например, около электрического щитка,— отмахнулся дизайнер. — А еще надо создать ощущение пространства. Квартира однокомнатная, но если поставить глухую дверь, а окна закрыть глухими ставнями… — он рисовал это все руками в воздухе, — то будет казаться, что есть еще одна комната.
— Но ведь там балкон, — напомнил Голованов. — Должно быть естественное освещение.
— Не надо разговаривать со мной как с идиотом, — потребовал дизайнер. — Балкон и есть балкон. Дверь поставим со съемным тонированным стеклом, к тому же ставни будут открываться. Человек сможет сам выбирать, что ему больше по душе.
— А если он придет домой навеселе и забудется? Откроет дверь и того… — монтажник изобразил пикирующего вниз клиента.
— Мы поставим небольшой предупреждающий порожек перед входом, — тут же нашелся с ответом дизайнер, а затем повернулся к бригаде: — Так, друзья мои хорошие, надеюсь, задачи ясны, мне так всё кажется абсолютно доступным. Как думаете, — обратился он к Голованову, — за две недели управимся?
Бригадир медленно заглянул в глаза каждому из своих работяг, обратил внимание на заточенные шпатели и отвертки в руках… На языке вертелось много всяких слов, некоторые из них еще даже не попали ни в один словарь.
— Постараемся, — улыбнулся он, а сам задумался, как бы ему провести параллель между пунктом «форс-мажор» и дизайнерским проектом.
Александр Райн
yaplakal.com