225
— Сколько можно по всему дому свои микросхемы, конденсаторы, модуляторы, хренуляторы раскидывать? — голос жены Карамелькина донесся с кухни, словно гимн пресыщения супружеством. — Дима! — жена ворвалась в комнату и чуть не потеряла сознание, вдохнув густой аромат плавящегося припоя и раскаленного металла. — Я сто раз тебя просила не оставлять на стуле эти твои полупроводники! Меня сегодня рамка в метро полчаса не пропускала — и всё из-за того, что эти детали мне к заднице припечатались!
— Ну так смотреть надо, прежде чем свою пятую точку бросать куда попало, — не отрываясь от паяльника, проворчал Карамелькин.
— Я у себя дома и должна смотреть?! — не верила своим ушам жена. — Ты ничего не перепутал?
— Перепутал, — спокойно сказал Дима, выключая паяльник и лампу. — Я перепутал тебя с той, кого в ЗАГС повел. Та жена просто спокойно попросила бы — и я бы всё убрал. А ты только и делаешь, что орешь.
— Да потому что устала она, та жена, которую ты в ЗАГС тогда повел, Дима. Устала терпеть. Ты же мне на шею сел и ноги свесил. Спокойно ты не понимаешь. Кстати, что с тем феном, который я принесла три дня назад? Починил?
— Некогда мне было! Я на пороге великого открытия!
Карамелькин вскочил из-за стола и поспешил на чердак.
— Смотри, как бы тебя за обычный порог не выставили! — донеслось ему вслед.
На чердаке Карамелькин пнул коробку со старыми платами, включил маленький ночник, достал свой чайный набор, бросил в кружку с водой древний кипятильник и принялся настраивать трансивер, занимавший половину стола. Поймав нужную частоту, он включил микрофон и произнес:
— Прием, Георгич, как слышно? Прием.
— Прием, Николаич, слышно нормально. А меня? Прием.
— Хорошо слышу. Надо поговорить. Прием.
— Что, опять семейные неурядицы? Прием.
— Опять, Георгич, опять…
***
Всё началось полтора года назад, когда гений радиофизики Карамелькин собрал свою новую высокомощную антенну и установил ее на маленьком чердачном балкончике. Раньше его трансивера хватало только на то, чтобы подслушивать дальнобойщиков, пьяных полицейских в глубинках, куда не дошла цифровизация, да своих бывших коллег из института, откуда его выперли за сумасбродство. Диме нравилось шпионить за другими. Что-то вроде аудиоспектакля. Хорошо успокаивало нервы. А тут взбрело ему в голову разработать совершенно новую, мощную антенну — и он стал ловить такие слабые сигналы, о которых раньше и не мечтал.
Спустя три дня радиосерфинга и подслушивания индийских таксистов Карамелькин поймал очень странный сигнал.
Сначала Дима подумал, что наткнулся на волну иностранных шпионов и что человек, передающий послание, говорил шифрами — язык был уж больно инородным, не похожим ни на один известный. Но когда Карамелькин ради прикола включил микрофон и передал в эфир: «А я вас слышу, гы-гы-гы», — ему тут же ответили: «Я вас тоже слышу. Помогите. Срочно нужна помощь!».
Стало не до смеха.
— Кто это? Что случилось? Прием, — спросил Карамелькин спустя пару минут ступора.
Было опасно ввязываться в не пойми какую историю. Карамелькина за его установку могли привлечь, и привлечь очень серьезно. Но вдруг человек застрял где-нибудь на горном пике? Попал в авиа- или автокатастрофу? На необитаемый остров? Возможно, Карамелькин его единственный шанс во Вселенной. Что ж, в одном своем предположении Дмитрий был близок к истине.
Голос в динамике принадлежал дальнобойщику, но не какому-нибудь Васе Редькину из Новокузнецка, а самому настоящему космическому «рейсовику».
— Гор-сик-нкрж сорок девять. Мой идентификатор — Гор-сик-нкрж сорок девять, — сказали в динамике. — Я с планеты Ди-Си-Эк 1. Нужна помощь. Топливо закончилось в Солнечной системе. Прошу выслать буксир или заправочный модуль. Мои координаты... Не могу выслать точные координаты. Навигационные системы повреждены.
Сначала Дима решил, что над ним шутят коллеги, которые перехватили сигнал и раскрыли его. Но чем больше они общались с незнакомцем, тем понятнее становилось, что всё намного сложнее и интереснее.
— Меня зовут Дмитрий Николаевич Карамелькин, я инженер с планеты Земля. Откуда вы знаете наш язык? Куда и зачем направляетесь? — сначала подыгрывал Карамелькин, всё еще не веря в искренность собеседника.
— Мой идентификатор Гор-сик-нкрж сорок девять, — повторил голос. —Направляюсь в систему Альфа Центавра. Везу ценный груз. Судя по вашим хронометрическим данным, застрял в вашей системе три тысячи триста пятьдесят один год, три часа и двенадцать минут назад. Во избежание столкновения с кораблем, вылетавшим с прилегающего пространственного коридора, мною был совершен аварийный налет на комету. Ваш сигнал транслируется через автоматический переводчик. Прошу выслать помощь.
Карамелькин задавал и задавал наводящие вопросы, пока окончательно не убедился, что ему не врут и что космошофер действительно находится в беде. Причем, судя по данным, находится он в беде еще до нашей эры.
Для простоты общения Дима попросил у нового знакомого разрешения называть его Георгичем, а себя ради справедливости предложил называть Николаичем.
Георгич был не против. Ему вообще было плевать, как его будет называть условный землянин, если тот поможет. Пусть хоть фекалиями марсианского носорога именует — только бы прислал топливо. Но Карамелькин не мог помочь...
Целую неделю он посвящал Георгича в свои возможности и в возможности своей планеты, после чего обоим стало ясно, что без координат ждать спасения бесполезно. Да и с ними, если честно, шансы не сильно возрастали.
— Значит, я обречен на вечное одиночество… — сделал очевидный вывод Георгич. — Теперь жена точно будет уверена, что у меня любовница в созвездии Скорпиона.
— А у тебя и жена есть? — удивился Карамелькин.
— А как же! И дети тоже. Сорок пять штук. Чего, ты думаешь, я по Вселенной с этим хламом в кузове мотаюсь. Кормить же всех надо...
— Ого… А мы никак на одного не решимся.
— Зря. Дети — это к'артальные споры жизни! — уверенно заявил Георгич. — Я по ним очень скучаю.
— Ну да, понимаю… Я подумаю, как тебе помочь. А пока я бы хотел кое-что обсудить…
Теперь они общались ежедневно. Карамелькин случайно прознал, что Георгич по диплому психолог, а вот уже по жизни — водитель-дальнобойщик. И пусть их миры разделяли сотни световых лет, проблемы у обитателей этих миров были плюс-минус одинаковые, если, конечно, не считать разницу политических устройств и анатомию населения планет.
Несмотря на то что в беде оказался Георгич, жертву во время бесед изображал Карамелькин: жаловался на бывших коллег, на жену, на нынешнее поколение, на прошлое, на правительство, на капитализм, на коммунизм, на соседей, на почтовое отделение возле дома, откуда ему вечно забывают принести уведомления о посылках, заказанных из Китая…
Так как у Георгича не было выхода, а за три тысячи земных лет Карамелькин стал его первым собеседником, то он и выслушивал все эти жалобы, стараясь проработать их вместе с Димой. А тот в свою очередь обещал сделать всё, чтобы помочь спасти бедного дальнобойщика.
Дима собирал новую антенну на основе первой. С ее помощью он планировал послать сигнал на родную планету Георгича, а потом собрать доказательную базу и стать вторым Теслой или Эйнштейном. Он должен был вписать свое имя в историю, как всегда мечтал, а для этого можно было пожертвовать многим. Разумеется, ни о каком поиске новой работы речь не шла — от этого факта жена Карамелькина была категорически не в восторге. Тем более что ее он в свои дела и новое знакомство не посвящал. А еще вечно огрызался, если его просили объясниться.
— Когда я закончу со своей антенной, я совершу такой прорыв, что денег нам с тобой хватит до конца жизни, — без конца повторял он.
— Не уверена, что я именно о такой жизни мечтала… Слушай, а ты вот такую же чушь про антенну и так же уверенно газовикам можешь наплести? А то на зиму нам с тобой дрова придется заказывать, если коммуналку не оплатим.
— Ничего, успею я до зимы, — уверенно заявил Карамелькин. Но, естественно, не успел.
Благо жена умудрялась приносить ему с работы неисправные бытовые приборы коллег, а заодно дала объявления в интернете. Раз уж муж не выпускает из рук паяльник, так пусть хоть таким образом какую-то копейку в дом приносит. Карамелькин брал эту работу неохотно, но жена угрожала разводом, и Дима каждый раз сдавался, а потом бежал на чердак и жаловался Георгичу. Тот, разумеется, его очень внимательно выслушивал. Про проблемы самого Георгича Карамелькин спрашивал редко.
— Ну у тебя-то и так понятно всё — дело дрянь. Соболезную, конечно, — перебивал его Дима каждый раз, когда тот пытался вставить свои пять копеек, и снова начинал про себя.
И вот сегодня, когда у Карамелькина уже всё было готово для теста, а жена, как назло, закатила очередной скандал, Дима бросился изливать душу своему бесплатному космическому психотерапевту.
— Николаич… — попытался прервать поток нытья тот, но Дима продолжал жаловаться. — Карамелькин!
— А?
— Слушай, я больше так не могу. Прием.
— Да я знаю, знаю… Ты ждешь уже три тысячи земных лет, навигация не работает, по жене скучаешь и…
— Нет! — снова перебил его Георгич. — Я не могу больше тебя слушать! Да и смысла не вижу. Ты в очередной раз рассказываешь мне о том, как буквально наплевал на свою жену. А то, что мы с тобой прорабатывали сотню раз, — антропоморфному коту под хвост. Ты вообще не меняешься, и твой эгоизм уже всех достал, включая меня. Прием.
— Что-о? — возмутился Карамелькин. — Да ты… ты… Я же для тебя стараюсь! День и ночь с этой антенной ковыряюсь, семью забросил…
— Ты для себя стараешься. И жену ты сам забросил. Я тебе сто раз говорил, что если ты с ней выходные проведешь, я даже не замечу, потому что мне два ваших дня, что тебе — две секунды. И детей, судя по всему, ты один не хочешь. Из твоих слов мне давно стало понятно, что ты свои интересы не готов отодвигать в сторону. Похвально, конечно, вот и похвали себя. А я всё равно не питаю иллюзий насчет спасения. Но лучше я снова буду сидеть тут в одиночестве, чем продолжу слушать твое нытье. Надоело. Я отключаюсь. Прием.
— Ах так! — Дима ударил кулаком по столу. — Ну и сиди! Неблагодарный водятел! Я умываю руки. Прием! — Дима нажал кнопку и выключил трансивер.
Этим же вечером он отнес новую антенну на помойку, где ее тут же перехватили бомжи. Затем, впервые за полтора года сделал дома уборку: разложил весь инструмент по порядку, расфасовал крепеж, смотал провода. Потом починил фен и вручил жене со словами:
— Завтра буду искать работу.
Жена никак не отреагировала, решив, что это всё очередное липовое обещание ее эгоистичного супруга. Но в течение двух недель Карамелькин и правда успел съездить на несколько собеседований, а к концу месяца устроился в одну очень перспективную контору инженером.
С того последнего разговора с Георгичем что-то в Диме изменилось. Ему очень не хватало их бесед. Георгич был его единственным другом, но он больше не выходил на связь. А Диме очень требовалось общение — хоть какое-нибудь.
Отныне каждый раз, когда ему хотелось поныть или пожаловаться кому-то, он сильно прикусывал язык и просто молчал либо переводил разговор на собеседника и его проблемы. Как ни странно, люди начали к нему тянуться и сами в какой-то момент задавали вопросы, чему Карамелькин был несказанно рад. Выстраивалась нормальная беседа. У Димы появились друзья на работе. С женой тоже мало-помалу наладились отношения. Они словно начали заново узнавать друг друга. Георгич был прав: супруга давно хотела детей. Карамелькин тоже решил, что пора.
Так прошло десять лет. А когда сын Димы подрос и начал, как папа, интересоваться физикой, они вместе поднялись на чердак, где хранился старый трансивер, и Карамелькин показал, как им пользоваться.
***
— Папа! Папа, там тебя к приемнику просят! — послышался однажды возбужденный крик юного Карамелькина. Он летел с чердака сломя голову.
— Меня? — удивился Дима. — Кто это?
— Не знаю! Какой-то Георгич! Хочет поблагодарить!
— Ге… Георгич? — не верил своим ушам Карамелькин. Он уже давно решил, что всё это ему тогда просто почудилось и никакого космического друга вовсе не было.
— Всё верно, Николаич. Прием, — поздоровался старый знакомый, когда оба Карамелькина поднялись наверх.
— И тебе прием, Георгич! — дрожа как осенний лист, поприветствовал его Дима. — Ты всё еще там, на приколе?
— Уже нет. Твоя антенна сработала!
— Антенна? Как это? Я же ее выбросил...
— Выбросил, но ее подобрал какой-то нищий инженер, которого жена выгнала, и запустил тем же вечером. В общем, он тоже поймал мою волну, а потом мы вместе отправили сигнал на ближайшую станцию моей конторы. Короче говоря, ты меня спас, Николаич, но я не знал, как с тобой связаться...
Карамелькин не мог поверить в услышанное. Кто-то воспользовался его изобретением, присвоил себе его открытие... Он, конечно, был рад за друга, искренне рад, но это было нечестно... Хотя, с другой стороны, он ведь сохранил семью и даже приумножил. А так бы, наверное, он ничего не понял, и остался бы в итоге один…
— Это тебе спасибо, Георгич, поверь, ты помог мне не меньше, — посмотрел Дима на своего восторженного сына, которого безумно любил.
— Не за что. Главное, что до тебя дошло. Слушай, я тут в отпуск собираюсь с женой. Мы подумываем к тебе заехать. Ты как, не против?
— К нам? Сюда? На Землю?!
— Ну конечно, к вам. У вас, говорят, очень привлекательные и малозаселенные торфяные курорты. Хотим проведать.
— Ну да… Конечно. Конечно, прилетайте! Тебе координаты мои дать?
— Не надо, я же починил навигатор, скоро буду. И у меня для тебя подарок.
— Это какой же?
— Антенна новая. Сможешь выдать за своё открытие. Я же знаю, как это для тебя важно. Правда, я тебе везу то, что у нас дети в первом классе собирают, но для вас это передовые технологии. В общем, жди, скоро будем.
Александр Райн
Это сообщение отредактировал AlexandrRayn - 6.09.2025 - 20:38
yaplakal.com