213
Роман с Луной.
Прошло всего пять лет после триумфального полета Гагарина в космос, а для советской космонавтики уже настало плохое время. Американцы дышали в спину, надо было наращивать темп, закреплять достижения, но неудача следовала за неудачей, беда за бедой. Сначала, в январе 1966 года, умер Королев, а ему еще не исполнилось и 60 лет, он был на пике научной формы. Конечно, он довел бы до конца лунную программу, если бы не измученное сердце, не арест, не пытки, не колымский лагерь…
А так его больное сердце просто не выдержало напряжения: когда межпланетная станция «Луна-8» не смогла сесть на поверхность Луны и разбилась, Генеральному Конструктору стало плохо. Он почувствовал сильную боль в груди, но прожил еще несколько дней, умер во время плановой операции. Космонавты Владимир Комаров и Юрий Гагарин раздобыли часть праха Королева, чтобы похоронить его на Луне, но добраться до Луны ни одному из них не довелось, скоро оба они трагически погибли. Комаров – во время полета экспериментального корабля «Союз-1», Гагарин разбился на истребителе МиГ-15УТИ из-за ошибочной команды с земли.
Тем временем американцы бросили на лунную программу все силы; побывать на спутнике Земли первыми было вопросом мирового престижа.
Королев не успел закончить лунную ракету Н-1, ее испытания проходили из рук вон плохо. Советские космонавты, которые должны были лететь на Луну, бомбили ЦК письмами, просили разрешить им полет на свой страх и риск, но им, конечно, не разрешили. Первыми на Луну высадились американцы, и СССР от лунных амбиций отказался. Все силы были брошены на другой проект – первую в мире обитаемую орбитальную станцию. Управляемая научная лаборатория на орбите Земли должна была вернуть нам научный престиж, сравнять счет с соперниками.
По плану, на первой орбитальной станции должны были работать три экспедиции. Первый экипаж: Георгий Шонин, Алексей Елисеев и Николай Рукавишников, второй – Алексей Леонов, Валерий Кубасов и Петр Колодин, третий — Владимир Шаталов, Владислав Волков и Виктор Пацаев. Резервный экипаж состоял из Георгия Добровольского, Виталия Севастьянова и Анатолия Воронова. Никто из резервного экипажа особо не надеялся, что сможет попасть на первую станцию, но, кажется, все уже было предопределено – кому слава, кому забвение, кому долгая жизнь, кому ужасная смерть…Началось с того, что Шонин впервые в жизни проспал, но что он проспал – тренировку на космическом корабле!
Советский космонавт не имел права на человеческие слабости, Шонина отстранили от дальнейшей подготовки.
Он не смог это принять: последовал тяжелый психологический срыв и долгое лечение в госпитале. А в экипажах произошли перестановки: Шаталова перевели из третьего отряда в первый, Добровольского в третий. И вот апрель 1971 года, орбитальная станция «Салют» уже на околоземной орбите, к ней летит космический корабль с экипажем в составе Шаталова, Елисеева и Рукавишникова. Но, видимо, наш космос еще не миновал черную полосу: экипаж не смог не перейти на орбитальную станцию; еле-еле получилось отстыковать от нее корабль и вернуться на Землю. Космонавты злились, ученые в экстренном темпе доводили до ума стыковочные узлы, но с ними не было Королева, все шло тяжело и медленно.
Новая попытка стыковки была намечена на июнь. Работать на орбитальной станции должны были Леонов, Кубасов и Колодин. Их провожали на Байконур, и Леонов, всеобщий любимец и авторитет, бросил на пол тарелку: на счастье! Тарелка не разбилась. Мелочь, суеверие – но какое-то гнетущие напряжение повисло в воздухе, предчувствие беды. И не зря! Буквально перед стартом медики запретили лететь Валерию Кубасову, у него в легких нашли нехорошее затемнение. «Опухолевый инфильтрат», — заключили медики. Леонов просил заменить Кубасова на его дублера, бортинженера Владислава Волкова, но по протоколу в таких случаях заменяли весь экипаж: важна была сплоченность коллектива, психологическая совместимость его членов. Космонавты двух экипажей открыто не ссорились, но обстановка была нервной, у космонавтов из команды Леонова было ощущение, что рушится вся их жизнь.
Они ведь и жили ради этих полетов, годами тренировались, ждали своего часа и что же, все зря?
Леонов был просто в бешенстве, Кубасов чувствовал себя абсолютно здоровым и не понимал, как у него могли найти какое-то затемнение… Колодину было хуже всех: он понимал, что для него это был единственный шанс полететь в космос, и вот этот шанс уходит у него из рук. В космос он так и не полетел. А диагноз Кубасова, кстати, потом не подтвердился. На орбитальную станцию отправились Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев. Стыковка космического корабля со станцией прошла успешно. Космонавты перешли на «Салют» и начали работу.
Психологическая несовместимость
Очень скоро выяснилось, что космонавтам трудно работать вместе. Включать в один экипаж Добровольского и Волкова было большой ошибкой: слаженной работы у них не получалось, жизнь на станции стала для обоих настоящим мучением. Космонавты очень редко говорят о проблемах с общением на станции, для них это профессиональное табу, и только однажды и много позже космонавт Талгат Мусабаев признался:
«Психологические трения возникают даже при хорошо проверенной, казалось бы, совместимости, которую обеспечивают во многом психологи. На это влияют условия полета».
Так и здесь: бортинженер Волков хотел быть лидером, все время проявлял инициативу, но лидером должен быть командир экипажа, а им был Добровольский. По телевизору и в газетах сообщалось, что работа на станции идет по плану, экипаж чувствует себя отлично. Но позже в рабочем дневнике Добровольского нашли запись: «Если это совместимость, то тоже что же такое несовместимость?». Экспедиция проработала 11 дней, когда на станции начался пожар, к счастью, его затушили, но у специалистов на Земле, которые курировали работу экипажа в космосе, напряжение не спадало, все ждали какого-то подвоха. Генерал Каманин, руководивший подготовкой космонавтов, записал в дневник: «В восемь утра Добровольский и Пацаев еще спали, на связь вышел Волков, который вчера, по докладу Быковского, нервничал больше всех и слишком много «якал» ( «Я решил…», «Я сделал…» и тому подобное). Ему было передано указание: «Все решает командир экипажа, выполняйте его распоряжения», на что Волков ответил:
«Мы все решаем экипажем. Мы сами разберемся, как нам быть».
В этой обстановке соперничества и вражды экипаж «Союза-11» все же выполнил всю программу. Все эксперименты прошли удачно, космонавтам было, чем гордиться. 29 июня они должны были вернуться на космический корабль, расстыковаться и отправиться домой. На Земле уже готовили новый экипаж, чтобы продолжить эксперименты. Расстыковка началась неудачно: не закрывался переходной люк. С Земли посоветовали «сколхозить» устройство, подложить под выключатель датчика кусочек изоляции, так часто делали во время испытаний. Это сработало. Космонавты, которые мысленно уже прощались с жизнью, переживали второе рождение.
До встречи на Земле
Приборы показывали, что разгерметизации нет. «Союз-11» отстыковался от станции, генерал Каманин пожелал экипажу удачи: «До скорой встречи на Земле!» Добровольский ответил, что на борту все в порядке. Экипаж «Союза» постоянно выходил на связь: космонавты сообщили, что увидели Землю, что из космоса видно, как на нашей планете стеной висит дождь и что это красиво. Но когда корабль входит в атмосферу, связь прерывается и появляется снова, только когда раскрывается парашют: на парашютной стропе есть антенна. Вертолеты группы поиска зафиксировали корабль, который на парашюте спускался на Землю. Все было в порядке. Когда корабль аккуратно приземлился на Землю, все разве что не танцевали: как-то наперекосяк шла эта космическая экспедиция, и неразбитую тарелку Леонова тоже все помнили, больно уж нехорошая примета. Правда, космонавты так и не вышли в эфир, когда раскрылся парашют, но никто не волновался, думали, что отказала антенна. Как только корабль приземлился, рядом с ним сел вертолет поисковой группы. Открыли люк спускаемого аппарата. Обычно в таких случаях слышны голоса экипажа, а тут тихо. Космонавты сидели на своих местах, казалось, что они просто потеряли сознание. Врачи отчаянно пытались помочь, потом признали неизбежное:
«Передайте, что экипаж приземлился без признаков жизни».
На похоронах железные, несгибаемые советские космонавты не скрывали слез. Кто-то горько сказал: «Теперь мы уже хороним целыми экипажами!». Верить в какой-то дальнейший успех советской космической программы было трудно. Почему погиб экипаж? Что произошло? Все помнили про тот злополучный люк, закрытый с помощью кусочка изоляции. Проверили: нет, герметичность люка нарушена не была. Оказалось, разрушился резервный вентиляционный клапан: он должен открываться, если корабль приземлится на воду или люком вниз, и не раньше, чем на высоте четыре километра. А он открылся в вакууме, в 150 километрах над землей! Экспертиза показала потом, что у всех членов экипажа было кровоизлияние в мозг, кровь попала в легкие, лопнули барабанные перепонки. Потом говорили, что космонавты могли спастись, просто заткнув дыру в клапане пальцем – там дырочка-то всего всего-то 2 сантиметра. Но это было невозможно. Как только клапан разгерметизировался, в кабине повис густой туман, воздух выходил с пронзительным, страшным свистом, и уже через несколько секунд после этого космонавтов скрючило от острой боли. Через 20 секунд они потеряли сознание. Потом оказалось, что аварийный клапан был частично перекрыт ручным вентилем – кто-то из экипажа пытался всех спасти, но не успел.
Конечно, космонавты выжили бы, будь они в скафандрах.
Но их запретил использовать еще Королев. Кабины советских кораблей были тесны для троих космонавтов, и для экономии места решили, что можно обойтись и без громоздких скафандров. После гибели «Союза-11» наши космонавты летают только в скафандрах. А программу пилотируемых полетов на станцию «Салют-1» свернули на несколько лет. С тех пор в нашей космонавтике случалось всякое, но люди больше не гибли… Вечная слава героям, вечная им память.
yaplakal.com