Актёрские байки: 08.10.22

Предыдущая подборка ТУТ

В 70-х годах театр «Современник» поехал с гастролями в Латвию. Актёров поселили в приморской Юрмале, в районе, где работал единственный ночной клуб с рестораном и дискотекой. Именно там они решили собраться после спектакля и отметить начало гастролей. В компании взрослых пошли приехавшие с родителями Антон Табаков и Денис Евстигнеев, которым было тогда лет по 11−12. На входе компанию остановил швейцар и, показывая на мальчиков, категорично отрезал: «Детям нельзя!» — и перекрыл руками вход. Все остановились в растерянности, и только Олег Табаков начал громко отчитывать швейцара: « Как вы можете! Вам не стыдно?! Вы же их оскорбили! Лилипуты тоже люди и имеют право отдохнуть в ресторане! ». Шокированный швейцар решил не вдаваться в подробности и пропустил всю компанию — всё-таки актёры, всякое может быть…

В одном из спектаклей герой Евгения Евстигнеева выходил на сцену и хвастался новыми сапогами, а все вокруг восхищались обновкой. Любитель розыгрышей Олег Табаков перед выходом Евстигнеева эти сапоги куда-нибудь переставлял и с интересом наблюдал, как коллега мечется в поисках. В конце концов Евстигнеев начал их запирать в гримёрке, но Табакова это не остановило.
Однажды он добыл ключ и заменил модную обувь на сапоги волшебника из детского спектакля — синие и в блёстках. И вот до выхода остаётся буквально минута, Евстигнеев заходит в гримёрку и… делать нечего — обувается и бежит на сцену в строгом костюме и сказочных сапогах. Актёры едва не сорвали сцену, когда увидели эту картину, а Табаков ещё и добавил: «Волшебные, волшебные сапоги, голубчик!»

В спектакле «Продолжение легенды» есть сцена, где умудрённый опытом большевик в исполнении Евгения Евстигнеева пожимает руку молодому, романтически настроенному юноше, которого играл Олег Табаков. Однажды перед выходом на сцену Табаков набрал полную горсть вазелина, вышел и радостно протянул руку для рукопожатия. Евстигнеев и глазом не моргнул, пожал ладонь, а потом изобразил прилив нежности — похлопал навазелиненной рукой Табакова по щеке, обнял, погладил по голове… Зрители ничего не поняли, а актёры за кулисами еле сдерживались, чтобы не хохотать в голос.

В 70-х при театре «Современник» объявили набор в детскую студию. Олег Табаков, как будущий педагог, принимал участие в просмотре юных талантов. «Попробуйте нас чем-нибудь испугать!» — попросил Табаков перед началом, и школьники старались как могли: рассказывали страшные истории, кричали, бросались на комиссию… И тут среди какого-то этюда в кабинет забежала хрупкая девочка и взволнованно сказала: «Олег Павлович! Там вашу машину угнали!» Табаков вскочил и рванул к дверям… И тут девочка засмеялась. Актёр медленно подошёл к окну — машина спокойно стояла во дворе. Девочку звали Лариса Кузнецова и вскоре её приняли в ГИТИС, в мастерскую Олега Табакова.

Как-то около театра МХТ стала регулярно появляться женщина, которая утверждала, что на неё навел порчу Владимир Машков. Её знал уже весь театр, она не только подкарауливала актёров, но и обрывала служебный телефон с требованиями эту порчу с неё снять, пока однажды не встретила Олега Табакова. Актёр выезжал на машине из ворот, когда она бросилась ему на капот… Он царственно вышел, с серьёзным лицом выслушал жалобы, потом махнул рукой над головой женщины и громко сказал: «Снимаю!». Сел в машину и уехал. Больше женщина у театра не появлялась.

В 1928 году Московский Художественный театр готовился праздновать свой 30-летний юбилей. Для постановки выбрали новую пьесу современного автора Леонида Леонова «Унтиловск».
Одному замечательному МХАТовцу, почти корифею, (назовём его Иваном Михайловичем), роль в спектакле не досталась. Он сильно об этом сокрушался, и художественный руководитель Константин Сергеевич Станиславский придумал для него маленькую роль почти без слов.
Актёр выходил на сцену у задника в дачной пижаме, загорал и читал газету. А в это время главные герои объяснялись друг другу в любви, причем что-то у них не складывалось. Дачник, пробормотав: «Что-то жарко сегодня…», складывал газету и уходил купаться в «озере» - спускался по лесенке в специально открытый на сцене люк.
Началась долгожданная премьера. Корифей «загорает», главный герой на коленях перед героиней объясняется и вдруг на сцену вышел огромный сибирский кот Васька, ничуть не смутился и, узнав человека в пижаме, с удовольствием стал тереться о его ногу.
Актёр любил животных, и к тому же по системе Станиславского стал отыгрывать предлагаемые обстоятельства – взял кота на руки и стал гладить.
- Иван Михайлович! – зашипела из-за кулис помреж, - Уберите животное!
По её логике, актёр, которому совершенно нечего делать на сцене, просто унесёт кота за кулисы. Но Ивану Михайловичу почему-то такая мысль в голову не пришла.
«Интересно, куда же его деть? – подумал актёр, - Я же в образе…» И тут его осенило. Он взял кота за шкирку, глянул на «озеро», прикинул в уме: «Метра три – долетит!» и швырнул котика купаться.
Зал замер. Герой, стоявший на коленях тоже. Повисла пауза…
В «озере» стоял некий дядя Вася, рабочий сцены, который держал лесенку, чтобы Иван Михайлович мог спуститься вниз. Кот обрушился прямо ему на физиономию и вцепился от страха когтями. Донёсшийся со «дна» отборный мат поразил не только актёров на сцене, но и зрителей.
Выругавшись, дядя Вася оторвал от себя кота и в сердцах выбросил его обратно на сцену. Но бросок был такой силы, что кот, перелетев через сцену, приземлился на коленях дамы из Наркомпроса, сидевшей в пятом ряду.

В зале началась истерика. Из-за кулис уже сдавленно шипели со всех сторон:
- Иван Михайлович, уходите со сцены!
Дядя Вася решил, что с котом над ним зло подшутили, рассердился и ушел в медпункт, утащив лестницу. Иван Михайлович уже как бы нырнул, но успел зацепиться за край люка одной рукой.
- Прыгайте, прыгайте! – зашипели из-за кулис.
- Не могу, товарищи! – завопил корифей, - Тут лестницы нет!
Пришлось закрыть занавес…

Семья Александра Ширвиндта жила в Москве в Скатертном переулке, поэтому учиться ему предстояло в ближайшей школе № 110. Там обучалось немало детей высших руководителей страны, поэтому школа считалась элитной. К примеру, одноклассником Александра Анатольевича был Сергей Хрущев. Ширвиндт признается, что учился плохо, обожал розыгрыши и постоянно хохмил. Однако выгнать его из престижного учебного заведения было непросто. Во-первых, он числился здесь по адресу.

А во-вторых, его мама, Раиса Самойловна, актриса по образованию и главный редактор концертного отдела Московский филармонии, постаралась этого не допустить. Ширвиндт говорит, что благодаря его чудовищной успеваемости, ученики и учителя увидели на школьной сцене немало советских звезд, включая Рину Зеленую и Ивана Козловского: "Эти благородные люди своим талантом помогали подруге довести ее сына-оболтуса... до получения аттестата зрелости".

Лев Дуров тоже не отличался примерным поведением, однако именно благодаря школе избавился от одной вредной привычки. Однажды во время уроков он спрятался в школьном туалете, чтобы покурить. Увидел в окно, как ребята на физкультуре играют в футбол, увлекся и стал комментировать происходящее. Вдруг кто-то похлопал прогульщика по плечу.

Это оказался директор школы. Педагог не стал читать нравоучения о вреде курения. Просто спросил, что курит, сколько стоит пачка, сколько карманных денег дает мама. И посоветовал свои дешевые сигареты, чтобы у ученика оставались деньги на булочку. Лев Константинович рассказывал, что было очень стыдно. Он понял, что бессовестно тратит мамины деньги, достающиеся ей с большим трудом. "Эта беседа в одни ворота произвела на меня такое впечатление, что через несколько дней бросил курить", – вспоминал артист.

05)
В книге "Не плачь, казачка" Нонна Мордюкова рассказала о своем первом школьном дне. Правда, воспоминания оказались не из приятных. Накануне важного события мама повела Нонну в магазин, чтобы купить туфли. Ноги девочки оказались пыльными, и парусиновые туфельки не стали примерять, а взяли на глазок. Когда утром Нонну собрали в школу, обувь оказалась настолько мала, что сильно сжала ступни.

Однако дочь не захотела расстраивать маму и ничего не сказала. На линейке к ужасной боли в ногах добавился страх от незнакомой орущей тетки – так первоклассница восприняла выступление директора школы, которая к тому же оказалась ее учительницей. "И я решила с учебой покончить навсегда. Зазвенел звонок, и, не сказав никому ни слова, я выплыла из класса и из той истории. Вот где радость, вот где блаженство! Пускай они себе там учатся", – призналась актриса.

Мать Андрея Миронова Мария Владимировна воспитывала сына в строгости. Но и невесткам спуску тоже не давала. Актриса считала абсолютно нормальным вмешиваться в личную жизнь сына, без её оценки не осталась ни одна кандидатура на роль жены.
Так, например, Мария Миронова категорически запретила Андрею встречаться с Натальей Фатеевой, у которой на момент романа уже был ребёнок. Мать считала, что такое сокровище, как Андрюшенька, достоин лишь королевы с безупречной репутацией.
Не столь радушно она приняла в семью первую супругу сына Екатерину Градову, хотя та была и умницей, и красавицей, и уже узнаваемой актрисой, снявшейся в «Семнадцати мгновениях весны».
А вот вторую супругу актёра актрису Ларису Голубкину приняла мягче, даже несмотря на наличие у неё ребенка. Говорят, что Андрей выбрал Ларису, потому что она была похожа на его мать. Хотя Голубкина всю жизнь всё равно побаивалась свекрови.

В 1963 году Георгий Данелия приступил к съёмкам картины «Я шагаю по Москве» по сценарию Геннадия Шпаликова. На главную роль был приглашён 17-летний Никита Михалков.
Через неделю съёмок молоденький актёр вдруг потребовал увеличить себе гонорар с 8-ми до 25-ти рублей в день. Такую сумму платили актёрам, которые уже стали звёздами, а тут начинающий новичок, за плечами которого было лишь несколько небольших ролей.
Данелии не понравился ультиматум и ему совсем не хотелось тратить силы и время на обивание порогов Госкино, чтобы выбить повышенную ставку. И тогда он пошёл на хитрость – при Никите сказал помощнице:

- Нина, вызовите парня, которого мы пробовали перед Михалковым и спросите, какой у него размер ноги. Если другой, чем у Никиты, сегодня же купите туфли. Завтра начнём снимать.

Никита перепугался, он не знал, что никакой замены у режиссёра нет, и тот блефует, поэтому отказался от своих прежних заявлений и сознался, что на эту авантюру его подбил старший брат Андрей Кончаловский.
- Он мне сказал, что раз материал уже отснят, - признался актёр, - Режиссёру будет некуда деваться, и он выбьет тебе повышенную оплату!
Так вопрос решился миром.

Однажды на гастролях в Киеве подвыпившая компания актёров во главе с Евгением Моргуновым гуляла по Крещатику. Артисты бурно отметили начало гастролей и шумели так, что прохожие старались обходить компанию стороной.
Кто-то вызвал милицию. Когда патруль появился перед актёрами и возникла секундная пауза, вдруг раздался грозный голос Моргунова:
- В чём дело, товарищи? Какие претензии? Я сын пионера Павлика Морозова!!!
Милиционеры стушевались, извинились, отдали честь и ушли.

В 1961 году Лев Кулиджанов приступил к съёмкам картины «Когда деревья были большими». На главную роль пьяницы и вруна режиссёр утвердил Юрия Никулина. Эта была первая драматическая роль в кинокарьере клоуна.
Один из начальных эпизодов снимали в мебельном магазине. Никулина загримировали на студии, нарядили в костюм и привезли на площадку. Но только он попытался войти в здание, как дорогу ему перегородил директор магазина.
Мятый костюм актёра и трёхдневная щетина, видимо, произвели неизгладимое впечатление.
- Вы куда, гражданин? – грозно спросил директор.
- Мне в магазин, - ответил Никулин.
- Нечего вам там делать! – отрезал страж дверей.
- Да я актёр, снимаюсь в этом фильме, - пустил последний аргумент Юрий Никулин.

- Знаем мы таких артистов! – уверенно сказал директор, - С утра глаза зальют и ходят, «спектакли» разыгрывают! Ступайте прочь, пока я милицию не вызвал!
В этот момент к месту событий подошёл Лев Кулиджанов и заступился за своего подопечного. От слов режиссёра у директора ещё сильнее округлились глаза.
- Ну, если народ вас так воспринимает, значит, в образ вы вошли прекрасно! – похвалил Кулиджанов Никулина.

В начале 70-х годов Александр Фатюшин поступил в ГИТИС на курс Андрея Гончарова. В студенческом спектакле по пьесе Уэскера «Кухня» Фатюшину досталась главная роль.
Однажды Александр пришёл на репетицию сильно простуженным. По роли ему нужно было разделывать рыбу большим кухонным ножом. Понятно, что с температурой под 40 студент не мог продемонстрировать высокий эмоциональный накал.
Гончарову это не понравилось, и он взорвался, стал кричать и ругаться. В какой-то момент Фатюшин не выдержал и метнул нож в сторону мастера. Нож описал дугу и воткнулся в пол прямо между его ботинок.
- Это что ещё такое!? – взвился Андрей Александрович.
- А то, - буркнул в ответ студент, - Что нельзя кричать на человека, когда у него температура 39.
За такую выходку Гончаров мог бы выгнать Фатюшина из института, но не стал этого делать, потому что никогда не обижался, если ему возражали по существу, всегда старался понять человека. Поэтому мастер просто спокойно сказал:
- Ну ладно, отдохни.
После этого случая у Гончарова появилось выражение, которое стало крылатым.
- Вы мне не интересны, - говорил режиссёр актёрам, - Когда у вас 36 и 6. У актёра должна быть высокая температура!

Николай Черкасов дружил с Аркадием Райкиным. Однажды произошел смешной случай, который друзья частенько вспоминали всю жизнь.

У Черкасова была дача, которую в его отсутствие охранял сторож. Ему было поручено, кроме охраны, в том числе отвечать на телефонные звонки и потом докладывать, кто звонил.
Однажды актёр приехал в выходной на дачу и потребовал отчёт от сторожа.

- Звонил тут один, - стал докладывать сторож, - Дурак, по-моему. Подзывает вас к телефону. Я его спрашиваю: «Кто говорит?». А он отвечает: «Райкин».
- А фамилия твоя как? – поинтересовался сторож.
- Райкин, - ответил голос в трубке.
- Я понимаю, что ты Райкин… - стал объяснять охранник, - Я вот, например, Веркин. Я сын, мать моя Вера. А фамилия моя Архангельский… А твоя-то как фамилия?
Черкасов и Райкин каждый раз хохотали, вспоминая эту историю.

Эту историю рассказал Лев Дуров. Однажды он лежал в больнице. На выписку готовился его сосед по койке – интеллигент. Он очень страдал от того, что не мог достойно отблагодарить профессора, который поставил его на ноги.
- Боже, - нудил интеллигент, - Как это некрасиво! Ведь я должен что-то ему подарить…
Дурову надоело нытьё, и он предложил:
- Ну, дайте ему незаметно хотя бы червонец. Он сам купит то, что ему надо.
Десять рублей по тем временам были приличными деньгами.
- Но это так некрасиво, - поморщился сосед по койке, - А впрочем…
Когда профессор пришёл в палату попрощаться с выписанным, интеллигент, краснея и смущаясь, отвёл его к распахнутому настежь окну и, держа руку в кармане, стал что-то сбивчиво говорить.
Обитатели палаты тактично отвернулись и вдруг услышали возмущённый голос профессора:
- Как вы посмели?!
Кто-то пробежал по палате и хлопнул дверью. Пациенты повернулись и увидели профессора, который один стоял у окна, засунув руки в карманы халата. Потом его седые брови поползли вверх, он вытащил из кармана червонец, тупо на него посмотрел и пробормотал:
- Всё-таки сунул, стервец!
И тут же, перегнувшись через подоконник, крикнул:
- Чернов! Это свинство!
Затем скомкал купюру, бросил её со второго этажа к подъезду и выскочил из палаты. Больные даже не успели обсудить благородный поступок врача, как в палату вошла медсестра.
- Что тут у вас произошло? – спросила она ледяным тоном.
- Ничего, - осторожно ответили пациенты.
- Как это ничего? Профессор вне себя. Он, как всегда, надел по ошибке мой халат, а там лежала десятка, которой потом не оказалось. Я спросила, не мог ли он её выронить. «Нет, - сказал он, - Я её выбросил в окно». Так что случилось?
Пациенты натянули простыни на головы и тихо заскулили.

Спектакль "Человек с ружьем" Погодина нес такой идеологический заряд, что его считали одной из самых важных постановок в театре им. Вахтангова. Показывали часто, обязательно возили на гастроли. В пятидесятые годы Михаил Александрович Ульянов играл делегата союза кожевников, а вот в семидесятые самого Ленина, своего однофамильца.
В финале спектакля Михаил Ульянов обращается с речью к простым людям, которых изображали артисты труппы - они стояли спиной к зрительному залу. Владимир Ильич обращался к ним с речью:
- Вчера в вагоне Финляндской железной дороги я встретил старушку. И вот, что сказала эта старушка: "Не надо бояться человека с ружьем!"…
Актеры, которым уже наскучил спектакль, ждали его завершения, томились, как вдруг Владимир Ильич говорит:
- Вчера в вагоне Финляндской железной я встретил несколько старушек…
Труппа встрепенулась, сонное, тоскливое ожидание как рукой сняло, и все с нескрываемым интересом стали ждать, как выкрутится из этой ситуации Михаил Александрович, куда денет лишних старушек. Но Ульянов не растерялся и как ни в чем не бывало продолжил:
- И одна из них сказала…

В сороковые годы Борис Андреев трудился на Ташкентской студии. Здесь он снялся в фильме «Два бойца», где играл Сашу Свинцова, простодушного и обаятельного увальня. Его партнером стал Марк Бернес, который был задействован в роли жизнерадостного и говорливого одессита Аркадия Дзюбина.
Не обошлось на съемках этого фильма и без скандала. Как известно, Андреев был не прочь выпить, в состоянии же опьянения становился просто неуемным и не очень-то себя контролировал - мог и кулаки в ход пустить.. А был он человеком неимоверной силы. И кулаки были громадными - одним ударом Борис Андреев человека мог свалить.
Во время съемок фильма Андреев позволял себе частенько прикладываться к бутылке. Михаил Ромм, как художественный руководитель студии, постоянно его отчитывал. Андреев клятвенно уверял, что и капли в рот больше не возьмет, но все продолжалось по-старому.
Неизвестно, что послужило причиной неудовольствия артиста в тот раз, но однажды он в состоянии подпития искал Ромма, чтобы выяснить с ним отношения. Андреев пришел к директору студии и потребовал сказать, где находится Ромм. Режиссер в это время был в одном из павильонов. Но директор не растерялся и отправил артиста в "противоположную сторону" - на худсовет - "кровопролитие" ему было ни к чему. Андреев ввалился в комнату, подошел к ближайшему члену худсовета, могучими руками слегка приподнял его и спросил:
– Ты Ромм?
– Нет, – испуганно ответил тот.
Испугаться было чего. Весь худсовет замер.
Андреев аккуратно посадил его на место и взялся за следующего… Худсовет состоял человек из двадцати примерно . И каждого Борис поднимал в воздух и спрашивал:
– Ты Ромм?
Так он пообщался со всеми, но Михаила Ильича среди них не было. Дойдя до последнего, Андреев понял, что его обманули.
Он был так расстроен, что сел на пол и заплакал:
– Мне Ромм нужен! Я должен его убить!
Убить Михаила Ильича Ромма не получилось, но Борис Александрович позже был только рад этому.

Валентина Гафта все советские зрители помнят как элегантного, неотразимого остроумца. Но в начале карьеры, будучи молодым человеком, он ещё не всегда чувствовал себя достаточно уверенно. Характер у него был сложный, неуживчивый, и он долго искал свой театр.
В театр Сатиры в спектакль "Тень" по пьесе Шварца его пригласил Гарин играть Ученого. В спектакле были заняты такие известные актеры, как Папанов, Весник, Аросева, Зелинская. На спектакль Валентин Иосифович пригласил мать и невесту. Невестой Гафта была известная манекенщица Елена Изергина. Она была так красива, что мужчины на улице оборачивались, чтобы еще раз посмотреть на неё.
Спектакль почему-то не задался с самого начала. Гафт, возможно от волнения, говорил очень тихо, двигался по сцене какой-то странной походкой. Дальше - больше. Он перепутал партнерш: вместо того чтобы обратиться к Зелинской, он стал вести диалог с Аросевой. Удивленные актрисы выкручивались как могли.
И это было ещё не все. По ходу действия Гафту нужно было подняться на сооруженный на сцене балкон. Но что-то пошло не так: то ли балкон был плохо укреплен, то ли артист что-то зацепил в сложной конструкции, но вся она вместе с Валентином Иосифовичем чуть не рухнула в оркестровую яму. Гафту удалось ухватиться за какую-то решетку, и он полез обратно на сцену, где стояли растерянные актеры. А зал в то время надрывался от смеха...
Об этом происшествии артист рассказал в воспоминаниях. В тот раз Гафта в театр Сатиры не приняли...

В 1962 году Леонид Гайдай снял картину «Деловые люди» по новеллам О`Генри. Юрий Никулин сыграл роль грабителя, забравшегося в квартиру. Однажды после выхода фильма на экраны Никулин шёл по Цветному бульвару, как вдруг перед ним остановился человек с двумя бутылками вина в руках. Он узнал актёра и встал, как вкопанный.
- Юра, ты всё делаешь не так! – обратился к Никулину незнакомец, - Тебя надо обязательно поучить. Я могу это сделать.
- Чему поучить? – искренне удивился Юрий Владимирович.
- Как в квартиры залезать! Ты ведь в кино всё неправильно делаешь! – завёлся прохожий.
- Ты что – вор? – удивился Никулин.
- Ага, был когда-то, - с гордостью сказал мужчина, - теперь, правда, завязал, но опыт-то не пропьёшь. Я сейчас на зеркальной фабрике кантуюсь. Бегу к дружкам. Хочешь к нам? Мы тебя научим, как «Соню» брать.
- Кого? – изумился актёр.
- Ну, «Соню», квартиру, значит, - объяснил незнакомец, - Мы с тобой даже сейчас днём пойти можем. Ты ведь артист. Если спалимся, я скажу, что, мол, артиста учу. И нам ничего не будет! Пошли?
Сославшись на занятость, Юрий Владимирович предпочёл ретироваться, но эту встречу запомнил надолго.

Эту историю рассказал Лев Дуров. Работал на «Мосфильме» один пиротехник. Настоящий фанат своего дела, у него на руках не было несколько пальцев, но он всё равно продолжал работать.
Однажды снимали кино про войну. Съёмочная группа разместилась в гостинице. Весь арсенал оружия сложили в номере пиротехника, видимо, из экономии. Он был человеком тихим и скромным, только очень любил выпить. Каждый вечер возвращался в номер, держась за стенку.
Была в гостинице суровая администраторша, очень вредная тётка. Каждый раз, увидев пиротехника, она начинала орать:
- Как не стыдно! Вы все, артисты, пьянь настоящая!
Однажды пиротехник не выдержал очередного нападения и психанул. Схватил в номере пулемёт «Максим» с лентой холостых патронов, притащил его в холл, где сидела администраторша и, с криком: «Получай, стерва!», дал очередь. Тетка упала в обморок, вызвали милицию.
Пиротехник успокоился только когда выпустил всю обойму. Стражи порядка его скрутили, отмутузили и в кутузку. Выручать коллегу пошли Лев Дуров и Владимир Стеклов. Там актёры стали грозить, что подадут в суд за побои. В итоге всё удалось уладить миром и пиротехника отпустили.
Съёмки продолжились. Снимали эпизод артобстрела. Взрывник что-то поколдовал, вдалеке громыхнуло, а оператор с красивой грузинской фамилией сказал:
- Это фигня, а не взрыв.
Пиротехник снова поколдовал, снова оператор недоволен.
- Ладно, - заскрипел зубами взрывник, - Сейчас покажу настоящий взрыв!
И тут землю сотряс ужасающий грохот, в небо взмыл столб огня и дыма.
- Когда дым рассеялся, видим, оператора нет, - рассказывал Лев Дуров, - В кустарнике широкая просека, идём по ней, наконец, находим оператора в совершенно неузнаваемом виде – густые волосы на голом торсе полностью обгорели. Не надо сердить пиротехника!

Эту историю рассказал режиссёр Сергей Урсуляк, снявший такие известные фильмы, как «Ликвидация» и «Тихий Дон». Его режиссёрская карьера пришлась на лихие 90-е, когда в стране практически перестали снимать кино.
Зато появилось много всевозможных кинофестивалей, на которых практически каждый выходящий фильм получал какую-нибудь награду. Причем этим призам старались придумать красивые названия: «Золотое яблоко», «Серебряный Пегас», «Золотой Овен» и прочее.
Не избежал этой участи и Урсуляк. Как-то раз, получив награду за свой фильм, режиссёр повстречал Владимира Меньшова, у которого когда-то учился на режиссёрских курсах.
- Ну, как было удержаться, чтобы не похвалиться перед своим учителем, - рассказывал Сергей, - Создателем легендарной картины «Москва слезам не верит»?!
- Молодец, молодец, - сказал Меньшов, рассматривая приз ученика.
- Это уже шестой! – добавил молодой режиссёр.
- Молодец, молодец, - продолжил Владимир Валентинович, - Я в твои годы только одного Оскара имел…
«Эти слова моментально вернули меня с небес на землю» - вспоминал Сергей Урсуляк.

В 1958 году режиссёр Виктор Ивченко приступил к съёмкам картины «Ч. П. – Чрезвычайное происшествие». На одну из главных ролей - моториста Райского пригласили Вячеслава Тихонова. История фильма основана на реальных событиях захвата советского танкера чанкайшистами вблизи Тайваня.
Эту историю рассказал директор картины - Григорий Давыдович Чужой. Съёмки проходили на Черноморском побережье в Гаграх. Тихонову нужно было срочно лететь в Чехословакию. А в Москве захватить загранпаспорт с одеждой и заодно переночевать. В столицу директор и актёр полетели вместе и Чужой стал невольным свидетелем одной пикантной сцены.
Слухи о размолвке Вячеслава Тихонова и Нонны Мордюковой уже ходили в киномире. Но на тот момент они еще были женаты, поэтому актёр с директором поехали к Нонне. Ключи от московской квартиры Тихонов в спешке забыл в Гаграх, поэтому коллегам пришлось просто позвонить в дверь. Но им не открыли.
Мужчины присели на ступеньки в нерешительности. Мимо шла соседка.
- А вы звонче звоните! – посоветовала женщина, - Нонночка дома. У неё гости.
Тихонов стал настойчивее звонить в квартиру, но глухо.
- Теперь я точно никуда не уйду отсюда, хоть всю ночь буду сидеть! – сказал в сердцах Вячеслав Тихонов.
- Не оставлять же его одного! – рассказывал Григорий Чужой, - Опускаемся на ступеньки, курим… Через час открывается дверь, на пороге – улыбающееся «лицо кавказской национальности». Нонна провожает его в накинутой на плечи шали, обнимает, целует и что-то шепчет на ухо. Но тут, увидев нас со Славой, бледнеет. Слава молча проходит в квартиру, собирает вещи и так же молча выходит. Так и закончился брак Тихонова с Мордюковой. Казалось бы, я ни при чем, однако Нонна Викторовна не разговаривает со мной вот уже более сорока лет.

Официально актёры расторгли брак через пять лет, в 1963 году.

Расставаться могут не только супружеские пары, но и творческие тандемы. В 1981 году кинорежиссёр Элем Климов снял картину «Прощание» по мотивам повести Валентина Распутина «Прощание с Матёрой». Одну из ролей сыграл Алексей Петренко.
После премьеры состоялся грандиозный банкет в ресторане «Славянский базар». Все произносили тосты, выпивали. Подошла очередь Петренко.
- Лёша, скажи и ты что-нибудь! – стали приставать коллеги.
- Не, не, я не люблю говорить, - попытался отказаться актёр-увалень.
Но все стали настаивать. Тогда Петренко встал и произнёс:
- Что сказать, Элем… Ты мне не нравишься, картина твоя мне не нравится… Не, я выпью, конечно, картина-то кровавая, все погибают, есть кого помянуть… Но никогда больше я у тебя сниматься не буду.
- А я тебя никогда и не приглашу! – тут же нашёлся режиссёр.
- Ну, я же первый сказал… - обиженно протянул Петренко.
Конечно, это была шутка, но Элем Климов после фильма «Прощание» снял свой последний фильм «Иди и смотри», в котором Петренко роль действительно не досталось. Режиссёр бросил все силы на работу первым секретарём правления Союза кинематографистов.

В одном сельском клубе шел патриотический спектакль выездного театра по произведению Александра Фадеева «Молодая гвардия». На сцене мать одного из главных героев, Олега Кошевого, произносила длинный монолог, полный трагизма. И вдруг за сценой что-то грохнуло и упал «задник» (это занавес, закрывающий заднюю стенку).
Зрителям открылась такая картина: на табуретке стоял рабочий, вкручивающий лампочку. Зал замер, актеры тоже. Гробовая тишина. И тут рабочий неожиданно сымпровизировал:
- Здравствуйте! А Олег дома?
Пришлось закрывать уже передний занавес. Потому что актриса просто рухнула в истерике.

Леонид Броневой после окончания театрального училища попал по распределению в один из театров на Урале. Ему, как молодому актеру дали небольшую роль без слов. Он играл милиционера, который приводит подозреваемого бандита на допрос и потом уводит.

Молодой актер к своей роли подошел ответственно. Заказал себе новые сапоги со скрипом, попросил сделать бутафорский пистолет с кобурой и купить ему новенькую гимнастерку.
Маститого актера, играющего следователя - полковника, раздражало это щегольство. Он просил не скрипеть сапогами, не трогать кобуру и так далее. Примерно на третьем спектакле «полковник» склонился над бумагами, лежащими на столе, и завис.
После затянувшейся паузы он встал со словами: «Прошу допросить» и нетвердой походкой удалился за кулисы. Оказалось, что он ушел в очередной запой. Броневой, хоть и знал уже эту сцену почти наизусть, покрылся испариной.

А играть-то надо! Он сел за стол, закурил и начал допрос. Коллеги набились в кулисы посмотреть на провал. Но, Броневой собрался с мыслями и лихо продолжил сцену. Пока не дошел до одной фразы:
- А вам известно, подследственный, что на сумочке убитой кассирши…
И тут он осекся. Забыл слова «отпечатки, идентичные вашим». И вывернулся так:
- … следы, похожие на ваши!
Сидевший спиной к залу «бандит» затрясся от смеха и всхлипнул.
- Что? Разрыдался? – Броневой начал импровизировать, - Ты у нас еще не так поплачешь!
Со сцены они оба уже практически уползали. Но, спектакль был спасен. На следующий день на стенде театра висел приказ: «Объявить артисту Броневому Л. С. благодарность и поощрить денежной премией».

В Мариинском театре в Санкт-Петербурге до сих пор в репертуаре стоит балет Минкуса «Дон Кихот». Давным-давно, еще при СССР при его постановке режиссер придумал главным героям выезжать на сцену на настоящих живых лошади и осле.

Все было благополучно и зрелищно, пока не произошло одно пикантное недоразумение, окончившееся грандиозным скандалом.

Животных в аренду брали в цирке. Они были хорошо выдрессированы, послушны и не шарахались от публики. И однажды конь заболел. Администратор театра был человеком неискушенным в вопросах зоологии, поэтому коня арендовал там, где получилось. В одной конно-спортивной школе ему подобрали самое воспитанное и спокойное животное.

Ничто не предвещало беды. Только на увертюре выяснилось, что это не конь, а кобыла. Но, менять что-то было поздно. Осел и кобыла встретились как раз на сцене, потому что герои выезжали из противоположных кулис.

Ослик, почуяв свеженькую кобылку не мог ее не возжелать. Он моментально встал на дыбы, скинул с себя несчастного Санчо Пансо, и в районе подбрюшья начала стремительно расти колбасина неприличных размеров. Он подошел к лошадке сзади и стал к ней примериваться. Дама, кстати, была вовсе и не против.

Дон Кихот, почувствовав угрозу, надвигающуюся с тыла, проявил чудеса акробатики и молниеносно соскочил с седла. Санчо, вскочив на ноги, бросился спасать ситуацию. Он схватил осла за хвост и стал оттаскивать от кобылы. Но, желание ишака оказалось гораздо сильнее.

Где-то в зале раздался истошный женский крик. Кто-то заорал: «Закройте занавес!» Удивленные оркестранты чуть не посворачивали шеи, чтобы посмотреть, что происходит у них за спиной. Через пару тактов музыка затихла и из ямы раздавался лишь дружный гомерический хохот.

Прибывшие пожарные, тоже умирая от хохота, стали на сцене разматывать свои брандспойты, чтобы усмирить струей разбушевавшегося ушастого любовника.

Обезумевший Дон Кихот сел на краю сцены, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону.

В оркестровой яме дирижер начал пританцовывать на своей подставке, видимо, болея за осла. Из-за кулис доносилась брань режиссера с обещаниями всех убить в извращенной форме.

А осел с вожделенным ревом продолжал свое действо с явно довольной кобылой. Наконец, занавес все же закрыли.

В зале началось волнение. Половина возмущалась увиденным, особо впечатлительные попадали в обморок, остальные требовали открыть занавес и дать досмотреть представление, за которое заплатили деньги.

На следующем представлении Дон Кихот и Санчо Пансо ходили по сцене пешком. Не столь эпическое зрелище для испанского идальго и его слуги, но, больше никто не рисковал связываться с животинками, чтобы устроить очередной «цирк с конями».

Однажды Лев Дуров и Леонид Куравлев пришли проведать своего друга и коллегу Бориса Беленького, который приболел. Это режиссер и сценарист, придумавший знаменитую театральную премию «Хрустальная Турандот».
Актеры принесли с собой бутылку «беленькой» для Беленького. В доме режиссера в это время была теща, которой пришлось накрывать на стол. И она была крайне этим недовольна. Но и перечить зятю не стала, а пошла изобретать нехитрые закуски и подносить к столу. Как не уважить столь знаменитых людей?
Выпив водочки, артисты, естественно, разговорились и Дуров стал рассказывать, как здорово ему удавались в театральном училище этюды «на животных». Это актерское упражнение, где студенты должны изображать представителей фауны.
- Да то ж в студенчестве! – Куравлев стал подначивать Льва Дурова, - А вот сейчас тебе, народному артисту, серьезному худруку театра, слабо показать?
Дуров, не моргнув глазом, рухнул на ковер и стал по нему кататься и ползать, изображая тигра. В это время теща Беленького вошла в комнату с очередной тарелкой. Удивилась, конечно, но виду не подала.
Позже Борис озвучил друзьям ее оценку увиденного:
- Не люблю я этих… твоих артистов. Ну, вот нормальный человек что? Напьется и лежит. А эти – с выыы-ы-ы вертом!

Знаете, как называется второй том воспоминаний великого советского актера Иннокентия Смоктуновского, который, как и большинство его сверстников, прошел Великую Отечественную? «Ненавижу войну».
Единственное фото, сохранившееся у Иннокентия Михайловича с тех времен, сделано уже после войны, в 1945. На ней тонколицый юноша, почти ребенок, гвардии сержант, задумчиво и отстраненно глядит куда-то в сторону. Смоктуновский говорил:

Люди моложе меня часто просят показать мои фотографии на войне, даже не подозревая, что подобные фотографии могли быть сделаны только около фронта, около войны. Но никак не в процессе… Человек или воюет, или снимается, соединить это невозможно.
Иннокентий достиг призывного возраста лишь в начале 1943. Несколько месяцев проучившись в пехотном училище, он был досрочно отправлен на фронт рядовым – шло большое контрнаступление:

Мне повезло, что я не застал самого страшного пекла Курской битвы, я прибыл 8 августа, когда битва уже заканчивалась. Но и то, что я видел, было страшно… Я помню, как из 130 человек, нас осталось только четверо… остальные лежали, как скошенная трава. И мы с оставшимися живыми товарищами забирали у мертвых гранаты, патроны, чтобы продлить свою жизнь и как-то защитить дорогу, по которой шла прорвавшаяся группировка фашистов. Это было позже, уже в Польше...
При форсировании Днепра Смоктуновский был представлен к медали «За отвагу» за то, что доставил пакет на остров через обстреливаемый брод. Все были поражены тем, что он даже не был ранен, называли парня любимцем фортуны. Уже в старости Смоктуновский говорил:
Храбрость была… но такая… глупая … я лез на рожон, потом оглядывался, видел, что рядом люди падают и не встают, в голове мелькало: «Что я делаю?» Но эта мысль забывалась тут же, и я вновь бежал в самую гущу драки… Может, я чувствовал, что не умру, что меня хранит какая-то добрая сила…
Он получит еще одну медаль «За отвагу», но уже в конце войны в Берлине.

Под Киевом Смоктуновский попал в плен, через месяц сбежал из лагеря:
Я сбежал, потому что почти умирал, у меня была дистрофия, дизентерия и, главное, глубочайший духовный шок. Я не мог смириться с пленом, с унижением, с тем, что любой конвоир меня мог пристрелить… И я бежал. И меня опять что-то хранило… Я старался идти по глухим местам, где меньше вероятность встретиться с фашистами. Однажды спрятался под крошечный мостик, увидев приближающегося немецкого офицера с парабеллумом… Он наверняка заметил бы меня, но, немного не доходя до моста вдруг поскользнулся, упал, и, поднявшись, некоторое время на ходу отряхивался, не глядя по сторонам. Прошел мимо…
Постучался в избу одной из местных деревень:
Хозяева меня спасли. Они меня отмыли, одели, накормили… Я был так слаб, что еле стоял на ногах. В бане меня мыли две сестры, мои ровесницы… Они все время смеялись и дергали меня за разные части тела… Молодых парней в деревне не было, а девушек буквально распирало от молодых жизненных сил. Я мог только жалобно повторять: не надо… не надо… Потом, лежа в кровати в полубреду я видел зеркало напротив, мне казалось, что это окно, и кто-то глядит на меня… Это был я сам – с каким-то длинным носом, исхудавший, измученный …не узнал себя.
Окрепнув, Иннокентий нашел партизан, и вскоре вернулся в регулярную армию, с которой дошел через Польшу до Берлина. С людьми, спасшими его, Иннокентий Михайлович поддерживал связь до конца жизни.
Уже в 70-х, будучи знаменитым, Иннокентий Смоктуновский приехал на гастроли в Варшаву и упросил встречавших отвезти его в село Домбровка, где когда-то принял страшный бой. Там остались почти все его товарищи… Артиста тепло встретили местные жители, проводили на братскую могилу.
Был холодный ветреный день поздней осени…Иннокентий Михайлович долго пытался зажечь свечу, уговаривая какие-то высшие силы:
Ну, пожалуйста, пусть хоть на минуточку, пусть хоть мгновение потреплется здесь теплое, живое… Огонек вспыхнул и тут же погас, стоило отвести ладони. Люди пошли к машинам. И вдруг кто-то, оглянувшись, закричал: «Смотрите, горит!» Мы , не веря своим глазам бросились обратно, что-то кричали. Человеку по природе свойственная тяга к чуду… И когда фитилек окончательно погас, задушенный очередным порывом, мы ушли, и все оглядывались на огарок, притулившийся у мрачного обелиска…


У меня всё..
© Все истории и фото взяты из открытого доступа

Это сообщение отредактировал zeppelman - 8.10.2022 - 10:48