49
Родился 26 августа 1947 г. - умер 7 марта 2009.— Скажите, а для вас этакое экстравагантно-грубоватое поведение, которое многих изумляет, — это тренировка, способ поддерживать себя в актерском, экспромтном тонусе?
Ян Арлазоров:
— Наверно, да… Но часто дело не только в этом. Вот меня называют капризным, но ведь это не так. Я совсем не капризный. Меня не обязательно встречать на "Мерседесе", мне достаточно "Тойоты". И скажем, люкс я тоже не люблю. Зачем мне люкс? Зачем мне столько комнат, столько места? Я больше люблю обычный одноместный номер. Не нужно идти в соседнюю комнату. Вот диван, вот телевизор — лег на первое, смотри на второе. Все. Так вот, о капризности. Я терпеть не могу, когда ко мне относятся не на столько, сколько я стою. Ну, и тогда, конечно, я это показываю окружающим. Каждый раз я выхожу на сцену как каратист на бой с завязанными глазами. Здесь интересен именно момент непредсказуемости от соприкосновения со зрителем. Импровизировать и держать внимание, например, 2000-го зала – это стоит огромных сил, напряжение колоссальное, рубашка всегда мокрая.. Конечно, люди относятся к тому, что я делаю, по-разному. Я ни на кого не обижаюсь, и негативная оценка никак не задевает мое самолюбие.
— Но все-таки, не чересчур ли говорить, например, своим коллегам по ремеслу: "Ты — "Запорожец", а я — "Мерседес"?— Не-е-е-т… Ну, это же совсем другое. Вот как раз к своей работе я очень требователен. Хотя по большому счету спорить мне не с кем. Я спорю только сам с собой. Но когда смотрю на других, то моя любовь-нелюбовь объясняется очень просто. Пусть будет плохой человек, но если я вижу, что талантливый, буду относиться к нему хорошо. А если человек замечательный, но артист бездарный, то что я могу сказать этому человеку? Не занимайся этим! Не занимайся, и все! И плевать, что зритель смеется.
— Откуда такая сверхтребовательность?— А у меня мама врач. Хирург. Она просто била по рукам, если в медицину шли люди, которым она противопоказана.
— А папа?— Папа — юрист, адвокат. Честный! Взяток не брал. Вообще папа с мамой — удивительная пара. Они у меня из Харькова. Это уж потом все как-то москвичами стали. А они сначала жили в Харькове, во враждебных районах. Ну, как Ромео и Джульетта. Хороший город. Он и для меня в чем-то родной. Отец рассказывает, что и где у него было в детстве. Вот, скажем, увидел он трюк в цирке и решил повторить его — прыгнул на санях с крыши подвала. Очень сильно зашибся. Но прыгать не перестал, потом, когда война началась… Дед у меня был начальник. Во время войны всех эвакуировал. А отец после школы эвакуироваться не стал — ушел на фронт и всю войну прошел десантником. Я сейчас на память скажу, где он воевал: Первая гвардейская ордена Ленина десантная дивизия, Корсунь-Шевченковская! Элитные войска! На 9 мая я всегда хожу с ним в парк культуры. Он, как положено, надевает ордена, планки. Я смотрю на него и спрашиваю: "Батя, что тебе купить?" А он отвечает: "Ничего не нужно. У меня все есть". И я смотрю на него, на других ветеранов. Да им к каждому юбилею нужно — по "Лексусу", по квартире… А не так, как сейчас, — открытка, три гвоздики. Или одна. Плохо это, неправильно…
Ваши родители имеют отношение к сцене?– Нет. Моя мама по профессии хирург. Она была удивительно красивой женщиной. Наверное, для каждого человека его мама – самая-самая, но моя действительно была самой-самой… К сожалению, ее уже нет. У них с папой была необыкновенная любовь. Папа мальчишкой ушел на фронт, прошел всю войну десантником. Он очень мужественный, несгибаемый человек, удивительно честный и порядочный. После войны папа стал адвокатом. Все, что есть во мне хорошего, – от моих родителей. Мой младший брат, я старше его на 9 лет – кандидат математических наук. Брата я всегда очень любил и люблю, хотя по характеру мы очень разные.
– Ян Майорович Арлазоров – звучит красиво. Многие даже считают, что это псевдоним...– Нет, не псевдоним. Ян – мое настоящее имя, моего отца зовут Майор, а Арлазорова – фамилия моей матери.
– А какой у вас характер? Что вам в нем нравится, а что не очень?– Разный, в чем-то, может, даже противоречивый. Мне нравится делать для людей то, что они сами не могут себе позволить. Но не всегда удается соблюдать заповедь – сделай добро и забудь о нем. Я все время жду, что люди добро оценят, это моя плохая черта. Я не врущий, не предающий – это хорошие черты. Не завидую тем, кто построил дома на Рублевке и купил остров в Карибском море.
– Признаться, вы не производите впечатление человека, которому чего-то не хватает. Разве у вас чего-то нет?
– У меня нет хорошей дачи, нет хорошей квартиры, нет больших денег, которые я мог бы куда-то вложить. Был момент, когда у меня появилось очень много денег, но почти все «съел» дефолт. Это очень обидно, ведь я их не своровал, а заработал. Ездил с гастролями по Сибири, по БАМу, иногда в день было по 5–6 перелетов. Еще у меня нет никаких атрибутов звезды. Даже шофера не имею, потому что мне неудобно, когда меня кто-то ждет. Вообще, я считаю, что звезда должна быть звездой на сцене, надо светить там, а не «светиться» за счет часов «Картье», лимузина и группы поддержки «наверху».
– А как родились ваши фирменные приемы?– Делать смешной монолог с репризами, стоя у микрофона, мне было неинтересно. Вот я и решил создать действие: стал выходить в зал, общаться со зрителем. Сначала это был образ «проводницы», который я придумал еще лет за 10 до Андрея Данилко. Потом появился «мужик».
– Когда вы почувствовали, что стали знаменитым?– Знаменитым я проснулся после того, как меня сняли в «Утренней почте». Я показывал «проводницу», в шутку дал свой домашний телефон и сказал, что можно прямо сейчас звонить и заказывать песни. На самом деле программа шла в записи. Но зрители поверили, что это прямой эфир, начались звонки со всех концов страны. Мне пришлось просто сбежать из дома. А вообще, к славе я отношусь очень спокойно. Да, это льстит. Но ни слава, ни деньги никогда не смогут изменить нормального человека. Я не публичный человек, почти нигде не бываю. И приятно мне не то, что меня узнают, а то, что меня действительно любят.
– Вы когда-нибудь пользовались своей славой?
– В этом смысле я человек абсолютно бездарный. Не умею знакомиться с нужными людьми, дружить с ними, пользоваться этими знакомствами. Думаю, что это и не нужно. Хотя если бы умел делать это, то у меня бы все было.
– Ну а личная жизнь?– Я был женат один раз, есть дочь Алена. Женился на своей первой любви, мы познакомились в институте. Можно сказать, я даже толком не учился, а только любил. Это сказывалось и на учебе, и на здоровье. Чтобы быть достойным своей любви, я занимался плаванием, качался штангой…
– Сейчас вы один. Стали убежденным холостяком?
– Нет. Просто для меня пример настоящей женщины и жены – это моя мама. Сейчас таких женщин нет. Встречаешь женщину – и ей сразу надо купить «лексус» и квартиру, потом яхту и остров. Жениться на одной, а спать с другими я не могу, я однолюб. Любовь – это б-жье чувство, оно переворачивает человека. Никто не знает, когда оно придет.
– А какие женщины вам нравятся?– Сексуальные. Причем сексуальная женщина или нет, я определяю сразу на 100% и никогда не ошибаюсь. Описать это трудно. Если бы сейчас здесь были 10 женщин, я бы показал, какие из них мне нравятся. Но это не тема для разговора…
– Как вы отдыхаете, как проводите свободное время?– Дома сижу. За границу ездить не люблю, лучше Подмосковья ничего нет. Отдыхать я не умею, потому что постоянно думаю, что еще можно сделать нового на сцене. А вообще я очень ленивый, больше всего люблю спать. Книги читаю в основном философские, не художественные. Музыка нравится разная: классическая – Баха люблю, слушаю джаз, итальянцев и шансон. Люблю животных, у меня есть американский кокер-спаниель Ришар, его мне подарили на юбилей 9 лет назад. Ришар – удивительный человек, очень скучаю по нему. Правда, сейчас он живет у моего концертного директора, а я его только навещаю. Сам не справляюсь, поскольку часто уезжаю на гастроли.
– Вы не раз говорили, что у вас нет друзей…– Сейчас есть понятия «банк», «кредит», «партнер», а понятия «друг», мне кажется, больше нет. Раньше были люди, которые могли спасти друга ценой собственной жизни. Я воспитан своим отцом, поэтому знаю, о чем говорю. И я привык приходить на помощь, не думая о себе, готов отдать последнюю рубашку. Но сейчас редко встретишь людей, которые готовы поступить так же. Конечно, у меня есть приятные знакомые, с которыми я общаюсь. Но чтобы ко мне приходили, чтобы я принимал гостей – такого тоже нет.
– Не так давно у вас был день рождения. Как отметили?– Сходили в ресторан небольшой компанией. Не люблю отмечать свои дни рождения, тосты терпеть не могу. В самом начале я сам сказал, какой я замечательный, талантливый и неповторимый, сам выпил за это. А потом предложил всем нормально пообедать. Подарки ненавижу, не беру вообще. Когда мне что-то дарят, чувствую себя ужасно неловко.
– На «Авторадио» вы когда-то вели весьма популярную передачу. Почему ее закрыли?– Программа называлась «Арлазорро», это была действительно суперпередача. Рейтинг «Авторадио» за 2 месяца взлетел с 14-го на 4-е место. Я соединял людей в прямом эфире, и они помогали друг другу. Это своего рода национальная идея, такие качества есть только у россиян. Был случай, когда позвонил человек, который лежал в больнице без рук и без ног. К нему никто не приходил, после звонка к нему повалили люди. Много и забавных случаев было. Например, звонит мужик и говорит: «Я заслушался вашей передачей и разбил фару, я на таком-то шоссе». Так ему сразу же привезли и подарили фару от «БМВ»! Для ансамбля Бабкиной многие инструменты привезли люди после передачи, она меня благодарит до сих пор. Это было настоящее шоу, но почему-то его закрыли. Видимо, у кого-то на это были причины.
– Актером вы когда захотели стать?– Родился я на Пречистенке и ходил в школу, где был первый в Москве школьный театр. У меня была замечательная учительница, которая позволяла мне делать все, чтобы самовыразиться. Я уже тогда мечтал стать актером. Но родители не верили, что из меня может получиться артист. Я был замкнутым и застенчивым ребенком, к тому же очень толстым. Папа-десантник и мама-хирург все время бились над моим физическим усовершенствованием, записывали в разные секции. Помню, устроили в секцию борьбы. Я пропускал всех вперед, мочил плавки в душе и шел есть пирожки по 9 копеек. Когда родители спросили тренера: «Почему он такой же толстый?», тренер ответил: «Так он у нас ни разу не был!» Потом я стал постарше и понял, что в театральный институт надо поступать в другой форме. Стал плавать, доплавался даже до кандидата в мастера спорта, занимался теннисом. При поступлении в Шукинское училище меня взяли сразу на 3-й тур, без всякого блата. Но актером я стал не потому, что любил театр. Его я никогда не любил и не люблю, считаю, что по мастерству, по энергетике эстрада гораздо выше театра. Раньше на ней были великие артисты, Аркадия Райкина я считал просто богом. Вообще, по сравнению с эстрадой театр – просто ерунда!
– Тем не менее вы проработали в Театре им Моссовета 30 лет. А как вы попали на эстраду?– Я делал в театре пародии, и меня пригласили выступить на «Антиюбилее Плятта» в ВТО. На том вечере меня и заметил Утесов. Он сказал: «Вы золотой мальчик, позвоните мне». Звонить я не стал, да и телефона его у меня не было. Через какое-то время он позвонил сам, и я пришел к нему домой. Для меня это был урок интеллигентности на всю жизнь. Он ни разу не показал мне, что он – Утесов, а я какой-то мальчик. Это такой уровень артиста, когда для самоутверждения не нужны охранники и «мерседесы». Я показал ему несколько пародий, а он смотрел на меня как ученик на учителя. Леонид Осипович и отправил меня на конкурс артистов эстрады, где председателем жюри был Аркадий Райкин. Он сказал: «Райкин неподкупный. Ты пройдешь, если чего-то стоишь». На этом конкурсе я стал лауреатом, для эстрадных артистов это было высшее звание.
– А мечта у вас какая-нибудь есть?– Никакой особой мечты у меня нет. Мечтаю подольше остаться в форме и сохранить ко всему интерес – к жизни, к своей профессии, к женщинам…
yaplakal.com