62
19 июня 2019 года были опубликованы, наконец, секретные протоколы к советско-германскому договору о ненападении 1939 года, больше известному как пакт Молотова-Риббентропа.
Почему не возражал фюрер?
Сколько десятилетий их существование представляло собой интригу, жгучую тайну! Советский Союз отрицал их существование, его враги пытались разыграть опубликованные на Западе тексты как ещё один козырь идеологической войны. Хотя при минимальном умственном усилии нетрудно понять, что этих протоколов просто не могло не быть. Иначе откуда вермахт и Красная армия в 1939 году знали, на каком рубеже остановиться?
Германский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп на Нюрнбергском процессе утверждал, что инициатором составления протоколов являлся Сталин.
Более того, он дал понять, что если его условия не будут приняты, немецкая делегация может отправляться обратно. А сталинский переводчик Павлов вспоминал, что тут же, в сталинском кабинете, текст протокола был написан, отпечатан и подписан. И неужели кто-то поверит, что соглашение такого уровня может быть достигнуто волей одной из сторон, без ведома главы второго государства? Тем более что перед подписанием пакта имел место предварительный зондаж условий, да и требования Сталина, даже приблизительно зная международную обстановку того времени, предугадать было нетрудно. А Гитлер знал её далеко не приблизительно.
И значит, если секретные протоколы были составлены и подписаны, с советскими требованиями он был согласен.
Германия признавала советские интересы в Прибалтике вплоть до западной границы Литвы (при этом Литва получала до того оккупированный поляками Вильнюс), в Финляндии. Это понять нетрудно: данные территории, в то время независимые, до 1917 года входили в состав Российской империи. Конечно, независимость «прибалтийской тройки» давала вермахту возможность в считаные дни дойти до Ленинграда. Сталин прекрасно понимал, что Гитлер не собирается выполнять пакт о ненападении, Гитлер понимал, что Сталин это понимает — но фюрер только что присоединил Австрию и возразить ему было нечего.
Но почему он так же безропотно согласился на присоединение к СССР польских территорий? Ведь они до того входили в состав не Российской, а Австро-Венгерской империи, и у Гитлера был прямой резон потребовать их себе?
А вот тут Сталину невольно подыграла ещё Антанта в 1919 году. Именно тогда, занимаясь послевоенным устройством мира, мировое сообщество рекомендовало провести восточную границу Польши по так называемой линии Керзона. К западу от этой линии жили, в основном, поляки, к востоку — украинцы и белорусы. Соответственно, и отойти эти земли должны были Украине и Белоруссии. Нет, если бы правительства
Сталин и Гитлер разделили Европу по «справедливости». Так, как они её понимали держав-победительниц могли предвидеть будущее, вряд ли они приняли бы такое решение — но кто же знал, что эти государства заключат союзный договор с Советской Россией и образуют Советский Союз? А сделанного не воротишь.
Так что Гитлеру, меньше года назад присоединившему к своему Рейху населённую немцами Судетскую область Чехословакии, возразить было нечего. Он и не возражал. И договор, и протоколы были подписаны немецкой делегацией прямо «с колёс».
Стоит ли жалеть Польшу?
Появившееся на свет 6 октября 1918 года польское государство, несмотря на скромные размеры, с самого начало было чрезвычайно агрессивным. Польское правительство считало свою страну прямой наследницей средневекового польско-литовского государства — Речи Посполитой, прекратившей своё существование за полтора века до того. Неважно, что прочие народы, некогда населявшие Речь Посполитую, готовы были бежать от польского владычества куда угодно, как от чумы. Было государство? Было! А значит, Варшаве должны отойти все земли, на которые когда-либо ступала нога польского солдата: Украина, Белоруссия, Литва, да и Смоленск бы не повредил. В 1610 году его поляки брали? Брали. Ну, так карте место!
Для начала, уже 28 октября 1918 года, Польша заявила претензии на Галицию. Поляков, правда, в этой области проживало не больше 25%, и то в основном в городах — сельская Галиция была сплошь украинской. 13 ноября на галицийских землях была образована Западно-Украинская Народная Республика. Началась война — первая для новорождённого польского государства, но далеко не последняя.
В начале 1919 года Польша ввела войска в Белоруссию и в первый раз захватила Вильно (окончательно она взяла его уже в 1922 году), а в апреле 1920 года перешла в наступление по фронту от Припяти до Днепра, планируя взять столько Украины и Белоруссии, сколько сможет. Но к тому моменту эти две республики уже выступали единым фронтом с РСФСР, так что поход польской армии вылился в полноценную советско-польскую войну. Красная армия, бившая и более сильного противника, выиграла бы её ещё в 1920 году, если бы не личная гениальность «великого стратега» Тухачевского, потерпевшего сокрушительное поражение под Варшавой.
А дальше полякам просто повезло. В случае продолжения войны пятимиллионная, обкатанная в тяжёлых боях Красная армия раздавила бы 700-тысячную польскую, как улитку. Но Ленину не терпелось закончить опостылевшую войну, и полякам удалось получить себе Галицию и западную часть Белоруссии. Вильно, как уже говорилось, они окончательно отгрызли у Литвы в 1922 году. По результатам Версальского мирного договора Польшу прирастили ещё и изрядной частью германской территории, дав ей выход к Балтийскому морю (так называемый польский коридор), а при разделе Чехословакии в 1938 году она подкормилась Тешинской областью — маленькая, а земелька.
Начиная с 1921 года отношения соседей определялись двумя полярными стремлениями. У Советского Союза и Германии — вернуть украинские и белорусские земли к востоку от «линии Керзона» и Польский коридор с Данцигом. У Польши — получить остальное в границах Речи Посполитой, а если удастся, то и больше.
Тонкий расчёт
Как видим, Польша отнюдь не была белой и пушистой овечкой. Это был мелкий, но очень кровожадный международный хищник, который расширял свою территорию за счёт тех соседей, которые по какой-либо причине не могли дать ему отпор. На захваченных землях польское правительство устанавливало колониальный режим с отчётливым нацистским душком. А поскольку поднять экономику паны так и не сумели, нищета и национальный гнёт привели к тому, что население их люто ненавидело.
В 1938 году польское правительство сделало роковую ошибку. Немцы предложили полякам союз для совместного похода на восток, в качестве платы потребовав всего-то город Данциг и даже не весь Польский коридор, а экстерриториальную железную и шоссейную дороги в Восточную Пруссию. Но поляки отказались, автоматически став из потенциального союзника Гитлера его очередной жертвой.
Сталин не был бы Сталиным, если бы не воспользовался ситуацией. Советский Союз воевать не собирался, но зачем об этом кричать на всех углах? Немцам нужен пакт о ненападении? Конечно, Сталин избавит их от мифической «советской угрозы» — но пусть за это платят.
И фюрер заплатил, но даже в этом раскладе далеко не всё устраивало советского лидера. Действуя вместе с немцами, Советский Союз пусть и формально, но все же становился агрессором. Тем более что между СССР и Польшей существовал договор о ненападении, а наша страна к международным договорам относилась трепетно. С другой стороны, если немцы захватят всю Польшу, а потом преподнесут СССР положенные ему территории на блюдечке, это будет выглядеть ещё хуже. Что за подарочки от фюрера?
Выход был один: ввести войска тогда, когда война будет ещё идти, а Польша как государство уже перестанет существовать. Оставалось определить сам момент краха. Война началась 1 сентября 1939 года, а уже 5 сентября польское правительство покинуло Варшаву и теперь перемещалось по стране, ведя переговоры с Францией о предоставлении убежища.
Война шла, а советское правительство откровенно тянуло время. 10 сентября Молотов заявил немецкому послу, что успехи вермахта в Польше слишком стремительны, и Красная армия пока не готова действовать. Что можно возразить на слова «не готова»? Только пожелание: «Ну вы готовьтесь быстрее, давайте уж…».
Впрочем, к нужному моменту всё было готово. 17 сентября, между 3 и 6 часами утра, Красная армия перешла, наконец, границу. Наши промахнулись всего лишь на несколько часов: польское правительство покинуло территорию страны к вечеру 17 сентября.
Официальная позиция советского правительства полностью выражена в ноте польскому послу. «…Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договоры, заключённые между СССР и Польшей… Советское правительство не может безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными. Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии».
Ну и что тут можно возразить?
Эпизоды маленькой войны
Первоначально наши войска шли, как на параде. Танки ехали с открытыми люками, танкисты улыбались и махали шлемами, население радовалось. Польские военные вели себя по-разному: иногда сдавались, иногда стреляли. Главнокомандующий к тому времени был уже в Румынии, так что каждый командир решал этот вопрос в меру своего понимания ситуации.
Истории во время этой кампании случались разные. Например, возле города Гродно советская мотогруппа 16-го стрелкового корпуса нарвалась на карательный отряд, как раз в это время подавлявший антипольское выступление местного населения. По ходу подавления были убиты 17 человек, в том числе два подростка. И тут в «семейную сцену» вмешались наши танки, которым на помощь тут же пришли вооружённые местные жители. Мотогруппа потеряла одного бойца, о судьбе карателей история умалчивает — но, учитывая ситуацию, вряд ли кто-то из них дожил до лагеря военнопленных.
Во Львове вышла заварушка между одновременно подошедшими к городу с двух сторон советскими и немецкими частями — немцы, не разобравшись в ситуации, стали стрелять по нашим, наши, обидевшись, по немцам. Правда, уже 20 сентября немцы получили приказ отойти от Львова. Они ушли, напоследок предложив полякам все же сдать город в следующих выражениях: «Если сдадите Львов нам — останетесь в Европе, если сдадите большевикам — станете навсегда Азией». Естественно, решали этот вопрос не полевые части, да и практика войны показала, что в Азии лучше.
Например, когда наши подошли к местечку Высоке-Мазовецке, оно оказалось полностью сожжённым. Выяснилось, что во время прохождения частей вермахта через город был убит немецкий солдат. Не найдя виновного, немцы ударили по городу зажигательными снарядами и расстреливали всех, кто пытался тушить пожар. Во всём городе уцелело всего 10 домов и церковь, а из пяти тысяч жителей осталась всего тысяча.
Надо ли говорить, что советские войска и близко ничего подобного не творили?
Когда Красная армия, проскочив немного дальше оговорённой линии, стала возвращаться, вместе с ней, покидав узлы и детей на подводы, рвануло местное население. Только в Белоруссии на советскую сторону ушло 40 тысяч человек — и это лишь те, кто успел. Был ли обратный поток? О да! «В Европу» пожелали уйти 28 поляков.
А что же мировое сообщество, которое сейчас так возмущается секретными протоколами? А ему возразить было нечего: оно ведь не возмущалось действиями Гитлера в Австрии и Чехословакии. Английское правительство решило, что оно связано обязательствами защищать Польшу только от Германии. Французы аккуратно поинтересовались: намерен ли Сталин включить взятые территории в состав СССР? Им ответили, что вопрос сложный и решается не в Москве. А где же тогда?
Сталин не был бы Сталиным, если бы не соблюдал всего положенного политеса. Территории Западной Украины и Западной Белоруссии вошли в состав СССР по результатам референдума. Чуть позже к ним присоединились прибалтийские республики — решением парламентов.
Так выглядела на местности знаменитая политика «сталинского базара»: лавировать между рифами большой политики в интересах СССР, и только СССР. А почему, собственно, должно быть иначе?
Журнал: Загадки истории №39, сентябрь 2019 года
yaplakal.com