Ордена

Будет пять пикч и столько же кусков текста.

Вот, все, что удалось найти на сегодня в относительно целом виде.
Слева на право:

1. Médaille d’Outre-mer TCHAD, он же и MOYEN-ORIENT. При повторном (и более) награждении не дается вторая висюлька с лентой, а вешается еще она планка на уже имеющуюся. Экономия, однако... Планки могут и повторяться. Наибольшее количество планок, которое видел лично - 4.
2. Croix de guerre des théâtres d'opérations extérieurs. Точно также: при повторном награждении просто вешается еще одна звезда. Наибольшее количество звездочек, которое видел лично - 3.
3. For Military Merit.

Внизу кучей лежат разные побрякушки за участие в какой-либо гадости. Вроде ордена "За взятие Кувейта", который сверху.

Заигранных детишками шведа и бельгийца так и не нашел, как и еще туеву хучу побрякушек.

Пользуясь случаем, коллеги, хочу все-таки напомнить всем комментаторам, что я:

1. Не историк и не не пишу исторических трактатов и обзоров политической обстановки в Африке в период моего там пребывания.
2. Ни разу не оружейный эксперт и не пишу мануалов по устройству, изготовлению и применению ни огнестрельного оружия, ни (тем более!) - холодного.
3. Не расследую уголовное дело и не должен объяснять ВСЕ непонятки в своих опусах.
4. В своей теме "Война" я честно указал, что пишу БАЙКИ о войне "...более, или менее правдивые", и озвучил причину, почему это именно БАЙКИ. Я пишу так, как я ПОМНЮ, а вовсе не так, как все было НА САМОМ ДЕЛЕ. Так и следует относится к моим воспоминаниям.

Для маленькой иллюстрации вышесказанного.
Где-то здесь я упоминал, что написал статью для французского журнала в период своего увольнения из армии. Я это помню АБСОЛЮТНО ясно и точно. С подробностями и деталями. Однако. Во время поисков затерянных висюлек, я нашел свой договор на эту статью с издательством. С подписями и печатями. Так в нем стоит дата на ТРИ ГОДА РАНЬШЕ моего реального увольнения. И кто врет? Документ, или я? К несчастью, вынужден признать, что бумага обманывать не умеет, в отличии от человеческой памяти. Это ее (памяти) совершенно естественное свойство.
Как психолог - психологам вам говорю.

Такие дела...

Так вот, шведский орден «За спасение раненых».

В 1981 (или в 82-ом?) году Хабре (при поддержке французов) занял столицу Чада Нджамену, а тов. Уддей, и примкнувший к нему, приснопамятный полковник Каддафи пытались создать на севере какую-то свою банду четырех, или общую джамахирию, фиг его знает.
Только. Потом, через пару-тройку лет, происходит какая-то «дипломатическая» непонятка у Хабре(?) с французами (я не помню, в чем там было дело, если честно), и начинается – полный швах. Недолго, правда. Но многим хватило выше крыши! Становится непонятно почти, где – свои, а где – чужие. Все белые начинают драпать из Нджамены, выводят персонал, но выехать непросто, отнюдь. Везде ждут какие-то афроафриканские отморозки на траках с пулеметами, и крошат бледнолицых в капусту. Потом – грабят, как водится.

В результате, получаем неофициальный приказ гасить всех черных, если – с оружием. Не спрашивать даже, кто такие. Свои солдаты – дороже.
Надо сказать, что Нджамена – это почти миллионный город. Просто, бОльшей частью, такая же помойка, как и городки поменьше, мало чем отличается. Размерами этих помоек, только.
Аэропорт находится на окраине и захвачен неизвестно кем, но явно не пацифистами. Чтобы его вычистить как следует, нужно прилично времени: этих бандюков, надо же оприходовать ПОЛНОСТЬЮ, а то они могут и по взлетающим самолетам стрелять. С них станется. А валить все хотят уже сейчас, потому что – край.

Шведы, последних 14 человек, шлют панические депеши, да и не они одни, наверное. Просто про других я не знаю ничего.
А километрах в 80-ти, или чуть более, от Нджамены есть военный аэродром, который контролируется французами. Не международный, конечно, но улететь оттуда можно.
Нас вызывают: меня и мою группу, всего 8 человек. Ставят задачу: встретить шведов (они будут на четырех машинах) и сопроводить до этого аэропорта. Вот – точка рандеву, вот – время. Вперед.
Мы не могли с вертолета высадиться, прям там, где надо: могли и продырявить попытаться слегка, да и внимание привлекать не стоило лишнее.

…Мы ОЧЕНЬ спешили… Пришли на 2(!) часа раньше. Но. Шведы совсем запаниковали и нас не дождались.
Мы, уже подходя, услышали очереди крупнокалиберного пулемета, метрах в 800-х примерно, впереди.
Просто так по дороге бежать нельзя: подъедут на этих своих траках, и выкосят всех за полминуты, ничего и сделать не успеешь. Надо аккуратно, по обочине, с боевым охранением: как положено.
Поэтому. Когда мы подошли, все четыре шведских машины представляли из себя решето. Милые афроафриканцы (их было всего шесть человек, на двух траках), как раз начали эти машины шмонать, на предмет поживы.

…Мне, например, ВООБЩЕ не нравится, когда гуталины с пулеметами, крошат совершенно безоружных белых в мелкое крошево, просто чтобы потырить кошельки, сумки, фотики и темные очки. Меня это бесит. Может я - неправильный какой-то? Причем, чтобы шведы, или там, финны крошили безоружных гуталинов, я что-то не наблюдал никогда.

В общем, все шестеро этих темнокожих милашки, были нами …нейтрализованы, минуты за три. Правда, во время этого процесса их траки, вместе с двумя крупнокалиберными (КПВ) пулеметами, пришли в полную негодность. После этого мы начали таскать из шведских машин трупы.
Крупнокалиберный пулемет – страшная штука! Он оставляет в человеке не дыры, он вырывает целые куски. Попала Вам пуля в лучевую кость: полруки оторвет. Попала в бедренную – ноги не будет. Такие были и трупы.
Только.
Оказалось и трое(!) живых! Мужик, лет сорока, вообще целый, только посеченный и поцарапанный слегка осколками стекла и обшивки, подросток, лет 14-15-ти, с перебитой пулей костью левой руки (открытый перелом: кость наружу торчала), и БАБИЩА. Огромная и жутко толстая: килограмм 130, наверное. С ней дело было – фигово. Бедро – разворочено, да и внутренние органы задеты, судя по всему. Она была без сознания.
Мальчишке сразу впороли промидол, или нальбуфин, вправили, как могли, кость и надели надувную шину. Он – ожил. И, вроде бы, мог какое-то время, идти сам. Хотя, ясно было, что через сколько-то – свалится: с такими ранениями не бегают.

Живых машин не осталось: четыре афроафриканцы на лом пустили, две – мы сами.
С теткой дело было дело вообще – дрянь: пришлось делать носилки. Нести ее можно было только вчетвером, поскольку боевое охранение все равно было необходимо.
Волокли ее очень тяжело: до красных кругов в глазах и зеленых чертиков, до полного истощения сил.
Очень хорошо вел себя мужик: не истерил, не паниковал, сохранял полное присутствие духа. Помогал тащить тетку и парнишке тоже – помогал. Делал, что велели беспрекословно.

Нам повезло, что тетка померла, меньше чем на полдороге. В сознание так и не пришла, только бредила тихо что-то по-шведски. Мы ее прихоронили, и место отметили, чтобы похоронная команда потом – забрала.
К этому времени свалился пацан. Мы поволокли уже его. Но, это все-таки ГОРАЗДО легче было.
В общем, тащились мы эти 80 километров почти двое суток. Нас списали уже везде: были уверены – хана нам.

Так вот.
Этот вытащенный из Нджамены мужик, оказался каким-то аристократом и родственником (даже!) шведского короля Карла Густава. Впрочем, с именем королевским мог и напутать… Посмотрите в вики, если кому – интересно.
…Кровь рыцарская, все-таки – не водица. То-то он так хорошо держался… Фамилия того мужика была Магнусон, имя забыл, напрочь. Этот Магнусон и выхлопотал мне шведский орден и аудиенцию Его Величества.

Такие дела…

Это сообщение отредактировал Celluloid - 3.06.2018 - 03:18

Бельгийский крест “Service De Santé: Médaille d'or de l'ordre de Léopold II”.

В Африку (да и не только в Африку, наверное) ОЧЕНЬ любят наезжать всякие белые, восторженные и романтические гуманисты: врачи без границ, католическая служба помощи, там… Остальное – сами додумаете. Прекраснодушные и наивные, они редко интересуются своей безопасностью: считают, что их и так все примут с распростертыми объятьями. Все люди – братья! Тем более, они же будут – кормить и лечить! Кто же им зла, после этого пожелает?
Вот, такие бельгийцы, в количестве, то ли восьми, то ли шести (сейчас не помню, а тогда, ясно, знал точно!) человек, мужчин и женщин, приехали и в Чад.
Лечить. Спасать. Любить.
Аборигены очень обрадовались, тут же их сцапали и куда-то увезли. Самое хреновое, что никаких, там денег за них – не требовали. Исчезли люди и – тишина.

Разведка работала долго. Не один месяц, по-моему.
Нашли. Их из Чада увезли в Камерун (граничит с юго-запада), и там держат в каком-то зиндане.
Как – достать? У Франции мандат на территорию Камеруна не распространялся. Любые действия там незаконны.
У афроафриканцев только, ВСЕ законно, чудесно и справедливо. Какие границы и мандаты? Боже, бросьте, какая мелочь!
В результате. Диспозиция. Вертолет забрасывает нас максимально близко к границе, как только может подлететь и сесть, мы пересаживаемся на катера: три штуки, десантные, каждый на 12 человек. Там была река, почти по границе шла. (Хе! Значит, бельгийцев, изначально, все-таки восемь было!) Валим на катерах в Камерун, вытаскиваем бельгийцев, обратно – катерами, до точки эвакуации уже в Чаде. Все!

…Был у нас в лагере паренек один. Молоденький. Лет 19-20, не более. Но – Пулеметчик. От Бога, просто пулеметчик. Из пулемета стрелял – как будто пальцем тыкал. Талант у парня.
Вот этот парень и стал проситься с нами. Проходу мне не давал, просто. Тут у нашего спеца как раз чирей какой-то приключился некстати, я и – взял.

В тот конец все очень удачно складывалось: подлетели, высадились, никто не заметил, и к ночи были уже, где надо. Аборигенов там дофига было. Человек 150, наверное. Мы ночью вычислили, где они заложников могут держать и вынесли всех, кто мешал. Остальных – не тронули: нам не нужен был затяжной бой. Остатки, от неожиданной стрельбы, настолько перепугались, что палили кто-куда, в белый свет, как в копеечку. Никакой обороны не организовали. Мы забрали бельгийцев и слиняли. Тихо и быстро.
Но. К нашему приходу от бельгийцев осталось в живых только двое: мужчина и женщина. Совершенно голые, изможденные, избитые и изнасилованные донельзя.
Закутали мы их в одеяла, посадили на катера и дай Бог – ноги.

…Когда воюешь долго, вырабатывается автоматическая привычка: окурки, спички горелые и прочий мелкий мусор прятать. Закапывать в песок, в мох засовывать… Так заныкать, в общем, чтоб незаметно было. Я, вот только недавно, стал за собой замечать, что привычка эта у меня исчезать стала.
Ехали мы не быстро, чтоб не рычать громко моторами. И вот, уже утром (светло, практически, было), наш паренек покурил, и бросает (молодо-зелено!) окурок в воду. А окурок (фильтр от сигареты) плавает, ну ОЧЕНЬ долго. И заметен на воде хорошо. Если вода – спокойная. А афроаборигены, они же сигарет с фильтром не курят. На них деньги нужны…
И, вот, мы все провожаем, так, с тоской, глазами этот окурок, поскольку весьма вероятна полная ЖОПА. Ясно, что наши недобитые непротивленцы злу насилием, очухались уже и весьма упорно нас ищут, чтобы утренним кофе напоить.
Но. Были мы уже недалеко от точки эвакуации, правда, до вертолетов оставалось еще около часа, и я приказал этому парнишке, забирать заложников, мою рацию, свой пулемет и один из катеров, и драпать дальше – вверх по течению. Несколько раз объяснил ему, что если услышит вертолеты, то – возвращаться, а если, например,- стрельбу, то – ни в коем случае. Убедился, что он все усвоил хорошо.
После этого мы разделились, и он уплыл себе с бельгийцами, а мы направились к берегу.

Бельгийцы, кстати, за все время, что мы драпали (это не один час заняло), не проронили ни одного слова. На обращения (не очень настойчивые, впрочем), тоже – не отвечали. Только женщина раскачивалась все время, вперед-назад, как будто клала поясные поклоны.

…Нам не повезло сильно, и мы не нашли точку, где сходили вводу. Пришлось вылезать, где придется. Вышло – нехорошо. Катера близко к берегу не подходили, поскольку застряли в густой прибрежной растительности, и мы все спрыгнули просто в воду. Оставлять в катере кого-нибудь для прикрытия было бесполезно, ибо берега с воды было не видно за высоким тростником.
Только, это оказалась не вода, а какая-то (торфяная, что ли?) жижа: по констестенции и цвету весьма напоминающая жидкий коровий навоз, доходящий нам, к тому же, почти до шеи.
Вот в этом-то навозе, мы и побрели к берегу. Продвигаться было, ну ОЧЕНЬ трудно и мы засрали этим поносом абсолютно все: шлемы, волосы, глаза, лица. Не говоря уже об оружии.

Берег представлял собой довольно обширную заболоченную поляну. До ближайшего подлеска было не менее ста метров. На этой поляне наш вертолет садился; сюда, уже два вертолета, должны были и приземлиться.
Кое-как мы добрались. Быстро (афроафриканцы-то не дремали, наверное!) расстелили брезент, и принялись чистить оружие, поскольку НИ ОДИН аппарат (в том числе и калаш!) после такой ванны нормально работать бы не смог: никакой патрон просто не вылез бы из магазина, завязнув в этой жиже.
…Тут-то любвеобильные искатели и появились. Мы их не видели и не слышали. Просто, неожиданно совсем, они оказались вокруг…

В Африке, а может и не только – там, существуют такие «дети-солдаты». Это – термин и понятие. Можете спросить гуглю. Этому посвящено бесконечное множество международных решений, документов и меморандумов… Но. Пока в Африке будет сохраняться рабство, а оно будет там сохраняться всегда, если ЦИВИЛИЗОВАННЫЕ люди будут и дальше вести себя как стадо травоядных идиотов, эти «дети-солдаты» будут убивать и умирать.
…Вот такие «дети-солдаты», в количестве примерно трех десятков, во главе (кто бы сомневался!) со взрослым кадавром, нас и – окружили.

Началась бойня.
У меня из винтовки был вытащен магазин, и я, как раз протирал тряпочкой патроны. Снайперская винтовка, вообще, честно говоря, малопригодна для ближнего боя, а у меня (к тому же!) в патроннике был только один патрон.
Я выстрелил в голову кадавру, без прицела, конечно: он был еще абсолютно непрозрачен (попал, слава Богу!), и побежал. Побежал к ближайшему подлеску: там был минимальный шанс укрыться. Вокруг убивали мою группу.
До подлеска было метров 70, и какой-то пацан, лет 12-13-ти, метрах в десяти, наверное, от меня, просто повел слегка стволом Калашникова в мою сторону. Вниз, по ногам. Чтобы не убить, а не дать – уйти, «стреножить».
Эти милые создания очень любят сначала подранить человека, чтобы он не мог сопротивляться, а потом, медленно и с наслаждением резать раненного на ленточки. Как можно дольше резать. Такое у них развлечение. Каждому, как говориться,- свое.

…Я ничего не почувствовал. Ни боли, там, ни шлепков пуль, даже. Просто, земля вдруг поднялась мне навстречу и ударила жесткой травой по лицу.
Я тут же перевернулся на спину, и стал отползать на заднице все к тому же подлеску.
Этот парень, улыбаясь и предвкушая удовольствие, спокойно шел ко мне. Он думал, что я – безоружен. Но под бронежилетом, я носил пистолет «Beretta 92F» (кажется; в общем, тот, что подлиннее, не помню точно какая была Beretta). В бою он бесполезен совершенно, и нужен-то, в основном, именно для того, чтобы не дать себя порезать на ленточки, а самому вовремя поставить точку. Только ТУТ пистолет мне – пригодился. Единственный раз за все пятнадцать лет.
Поскольку, он был под бронежилетом (мне удобно так носить было), то почти не вымазался в мерзких речных испражнениях. Я его достал, и часто-часто, выстрелил четыре раза в этого паренька.
Я, совсем не гений стрельбы из пистолета. Но. Тут – попал. Все четыре раза. Три пули ударили ему в грудь, а одна снесла напрочь нижнюю челюсть.
Он продолжал улыбаться. Без нижней челюсти. Остальная его компания тут же обернулась на выстрелы: мы оба были от них несколько в стороне.

…В этот день, была какая-то невообразимо низкая облачность: облака как будто цеплялись за верхушки невысоких местных деревьев. И, вот, когда я решил, что теперь-то, уж точно – хана, из этих ползущих по кустам практически, облаков, вывалились буквально, два наших вертолета.
Ни я, ни эти несчастные дети их не слышали, это – точно. Иначе бы, конечно, они разбежались.
Вертолеты, сходу, стали поливать поляну «Вулканами», дядьки, которые сидят по обоим бортам в открытых дверях (с обычными уже пулеметами – 7,62), тоже не плошали: полетели в разные стороны клочья дерна и какие-то кровавые куски… Минуты через три-четыре все –закончилось. Вертолеты еще немного покружили над поляной, встали в карусель, проверяя не осталось ли противников, и сели.
Забегали эвакуаторы и доктора, мой парень благополучно вернулся с обоими бельгийцами…

Но.
Группа погибла. Вся. Я же получил две пули (5,45) в ноги: одну чуть выше колена, другую (и в другую ногу) – повыше лодыжки.
Меня, прямо с вертолета вместе с бельгийцами перенесли в медицинский самолет: летающий госпиталь на 20 реаниматорских мест; там доктор на докторе сидит и доктором – погоняет. Считается, что если до этого чуда медицинской мысли дотащили человека живым, то ТАМ помереть невозможно.
Потом лежал в госпитале в Джибути: это отдельная песня, и очень интересная, в смысле разницы организации медицины ТАМ и ЗДЕСЬ… Кажется, в этом госпитале, меня и настиг пресловутый бельгийский крест. Вручал не король, отнюдь, а посол с женой.

Такие дела…

Пиндоский “For Military Merit”…

…Первая «Буря в пустыне», на самом деле, представляла собой две операции: первая называлась «Щит пустыни», и имела целью не дать занять Хусейну еще и Саудовскую Аравию (что он, недвусмысленно и явно, собирался сделать); а вторая – «Буря в пустыне» - должна была вынести этого маршала Ирака из Кувейта, надавать ему по сусалам, и загнать обратно, откуда пришел.
Вся эта свистопляска продолжалась более полугода, и я участвовал в обеих.
Там была туева хуча наций: от канадцев, до новозеландцев.

Это была ОЧЕНЬ странная война: иракцы, практически не сопротивлялись: только, если офицер особо упертый. Они сдавались – вагонами. Не хотели воевать: при виде любого типа из коалиции, они бросали калаши перед собой на землю, сами вставали на колени (руки в гору), и кричали: «Аллах Акбар!». Одним словом, за всю эту войнушку, я стрелял всего два раза.
Американцы все залили деньгами: денег было – немерено. Мы все таскали в карманах целые пачки долларов. Другое дело, что на войне, деньги, каким-то странным образом, теряют свою привлекательность. Почему, интересно?..

…Заводили нас через Саудовскую Аравию осенью 1990 года, транспортными самолетами. Отобрали у бойцов все оружие (зачем?), только офицерам оставили пистолеты. Потом, правда, все вернули: по прилете.
Тогда меня, в первый раз, поразили израильтяне. Им запрещено было участвовать в войне: дабы, не возбуждать, излишне арабов. Так вот. Венный аэропорт, где нас высадили (там – недалеко; там все – недалеко), был по периметру окружен панцирной сеткой, высотой метра 3,5. И по ВСЕМУ этому периметру стояли израильтяне, в несколько рядов стояли, на жаре в 40 градусов.
Ко всем, выходящим из аэропорта военным, они бросались с просьбой: «Возьми мою машину!». Это были совершенно частные люди, которые хотели отдать свои частные машины, для военных нужд! Я был поражен таким патриотизмом.

К нам, конечно, тоже бросились, наперебой, как торговцы, расхваливая свою технику. У моих ребят загорелись глазки: одно дело на себе все таскать, а другое – ездить, как белые люди, на машине. Они быстренько разбрелись оглядывать тачки: я даже не успел ничего сказать.
Выбрали, в результате. Это был такой полугрузовик, побольше Хаммера, с большими и всеми ведущими колесами, совершенно не накрытый ничем: даже крыша кабины отсутствовала. В кузове были две металлические откидывающиеся лавки, вдоль бортов (как бывает в некоторых вертолетах), а принадлежал он одному торговцу овощами. У него было два магазинчика, в разных городах Израиля, и он, на этом грузовике завозил туда овощи.
Я спросил у этого еврея: «Ты понимаешь, что это – война, и от твоей машины может мало, что остаться?» Он ответил: «Конечно – понимаю! Ты же сам сказал: война. Вы, главное, сами – живыми будьте!». Он дал мне свой телефон, чтобы я позвонил, если захочу вернуть машину, и мы расстались.
Ни производителя, ни даже национальную принадлежность этого чуда автотехники, мы так и не смогли определить. В результате, обозвали его «Мастодонтом», и ездили на нем всю войну. Ни разу не подвел.

Больше всех обрадовался наш пулеметчик: он набрал в оружейке, штук двенадцать запасных стволов для пулемета: ствол у любого пулемета имеет весьма малый ресурс, и очень быстро перегревается (из-за высокого темпа стрельбы) – надо менять на запасной. Эти запасные стволы потом катались по всему кузову, туда-сюда, и всем осточертели.
Мне же выдали (в дополнение к моей штатной FR-F2), еще две винтовки: 12,7 мм «Barrett M82» - невозможно тяжелую дурИщу (ее и носить-то надо было разобранной надвое), но с дальностью стрельбы до 2-х км., и еще одну, «L96-AWM», .338 Lapua Magnum, экспериментальную тогда. Эта оказалась самой лучшей.
Наши базучники набрали Бог знает сколько зарядов для своей берданки и одноразовых еще трубок, и мы тронулись. Нас было десять человек, сидячих мест в кабине – только два: водитель и пассажир; машину я водить – терпеть ненавижу, поэтому сидел, в основном рядом с водителем, а остальные тряслись на жестких железных лавках в кузове.

…Война была идиотская, я же сказал, поэтому никакой конкретной задачи мы не имели и находились в «свободном поиске»: должны были находить иракцев, где придется, разоружать, и отправлять себе восвояси – по домам.
Таким образом, прошло месяца три-четыре, наверное.
Пока, наконец, не доехав несколько, до города Ar Rawdatyn (туда мы – направлялись), мы не столкнулись с американцами, простите – пиндосами, около какого-то аэропорта. Пиндосов (изначально) было – 21, на трех «Хамви», во главе с подполковником. Подполковник, по-пиндоски, называется «lieutenant colonel», и должен бы быть довольно серьезным офицером.

…Я неоднократно убеждался в какой-то безбашенности их (пиндосов), что ли… Полагаясь на свое несомненное техническое превосходство, они, без наблюдений, часто, за противником, со всей дури перли туда, куда переть напролом вовсе не следовало.
Что и блестяще подтвердилось в этом случае. У этого подполковника была задача: освободить аэропорт. Вот, он, на полных парах, на этих трех своих Хаммерах туда и ломанулся. И получил по сопатке: один из его «Хамви» догорал, несколько не доезжая этого аэропорта, вокруг него валялись его люди: мертвые, или раненные, с такого расстояния определить было невозможно.

Lieutenant colonel очень обрадовался, при виде нашей группы, закричал, что вот сейчас-то мы иракцев оттуда и вышибем… Я его спросил: «А сколько там иракцев-то этих?», на что он ответил: «Около роты». Я ему говорю: «Ты свихнулся, что ли? Если их около девяноста человек, так они из нас форшмак сделают, пока мы туда доедем! Вызывай авиацию: пусть разнесут тут все к чертям!». Оказалось – нельзя. Там, в одном из терминалов, сидят заложники, совершенно штатские люди, более ста человек.
Ладно, придется наблюдать и думать…

До аэропорта было около 2-х километров, мы легли на дюну, достали бинокли и стали смотреть. Видно было, что это какая-то воинская часть, они там бегали туда-сюда в форме, таскали мешки с песком: явно готовились к обороне.
Наконец, мой второй номер, бубнит мне по внутренней связи: «На башню – посмотри!». Я гляжу на диспетчерскую вышку, и вижу, что там, в полном одиночестве, стоит офицер с биноклем и тщательно оглядывает окрестности. Нас он увидеть не мог ни при каких обстоятельствах: слишком далеко, да и лежали мы, практически, на обратном склоне и против солнца для него.
Я говорю подполковнику: «Гляди, сейчас мы этого голубчика оприходуем, а остальные – сами сдадутся!».

Притащили мы Barrett, собрали, зарядили, мой второй номер занялся ветром, влажностью, баллистическими таблицами и лазерным дальномером. Оказалось, чуть менее 1820-ти метров. На пределе, практически.
На остекленной вышке было открыто (или разбито?) два окна. Больших. И стал я в прицел ждать, пока этот офицер к одному из этих окон подойдет. Долго ждал, не меньше часа, наверное. Наконец, дождался и выстрелил.
С такого расстояния пуля летит до цели около 4-х секунд и все это время, мы, затаив дыхание, ждали: попал-не попал. Наконец, все окна изнутри этой вышки, моментально окрасились каким-то красно-бурым цветом: его там, наверное, чуть ли не на куски разорвало крупнокалиберной пулей. Остальные иракцы, еще быстрее забегали в разные стороны, и (наконец!), как всегда «Аллах Акбар!», и руки в гору.

Как ни странно, пиндосы из разбитого «Хамви», почти все были еще живы. Мы вызвали санитарный вертолет, сдали их докторам, заложники не пострадали… Happy end, одним словом.

…Пиндоский орден, же догнал меня уже после конца войны. У пиндосов тоже –бюрократия заедает… Вручал его в Хайфе (нас оттуда выводили морем) генерал с двумя звездами. Как я говорил ранее, они подсунули мне его слегка палёным, сволочи.

Такие дела…

Это сообщение отредактировал Celluloid - 3.06.2018 - 03:08

…Еще парочка зарисовок с той войны, после чего Вы поймете, ЗА ЧТО я так израильтян уважаю. Ну, не за машину, же, в конце концов! Ее я, кстати, вернул-таки тому торговцу овощами будучи уже в Хайфе, откуда нас выводили кораблями.

Причем, это уважение не касается евреев, живущих в диаспорах. К этим я отношусь индифферентно: это СОВСЕМ другие люди. Дело касается исключительно израильтян.

Так вот, я неоднократно наблюдал, в разных местах, наблюдал, как палестинцы стреляют этими своими самопальными ракетами по Израилю.
Делают они так, обычно. На двух микроавтобусах, человек 15, с автоматами, приезжают к какому-нибудь, СВОЕМУ палестинскому, детскому саду, или к школе. Быстро ставят на крыше эту свою ракетную установку, минут 10 стреляют, и драпают на тех же микроавтобусах. Им, понятое дело, отпор дать, в таких местах, никто не в состоянии. Теперь – вопрос. Куда ответка из Израиля прилетит, если бы у евреев не был законодательно запрещен ответный огонь, в таком случае, как Вы думаете?
Нам же, запрещено было вмешиваться, категорически – прямой приказ: «…не наша война!».

…Еще на Синае: какой-то маленький городишко, не помню названия, уже – в Израиле. Война уже закончена была, и мы ехали в Хайфу, через Ирак и Иорданию. Вся эта свистопляска продолжалась осенью 1990г. и зимой 1991-го. Поэтому было не очень жарко, шел меленький-меленький, и даже приятный, дождик, мы ехали долго, натряслись, устали и решили отдохнуть.
Въезд в этот город, напоминал формой букву «Y». На вертикальной палке этой Y, стоял израильский блокпост: несколько высоких бетонных плит, поставленных в шахматном порядке. Чтобы машины не могли на скорости его проехать. На левой же палке этой буквы, стоял точно такой же палестинский блокпост. От палестинского блокпоста дорога существенно шла в гору.
В таких местах, обычно, дороги по обочине огорожены довольно высокой сеткой: во избежание убегания злоумышленников в пустыню. Так было и здесь.

Мы проехали мимо израильтян, завернули на правую сторону и вылезли из своего «Мастодонта». Все тут же сели на землю, опираясь спинами на стену дома, который стоял на углу.
Тут, из всяких переулков, набежали подростки 15-16-ти лет, штук 20, приблизительно. Они начали кидать камнями в евреев, кричать что-то обидное им, ржать… Евреи попрятались за свои плиты и молчат. Те – не унимаются. Приволокли откуда-то канистру с бензином, и в ход пошли уже «коктейли Молотова». Евреи – молчат.
Приехало какое-то телевидение. Видимо – снимать, как сейчас евреи будут убивать несчастных палестинских детей. Евреи – молчат.
Телевидению стало скучно, и они засобирались.

Тогда, уже с палестинского блокпоста, палестинские джигиты стали стрелять из калашей по СВОИМ же палестинским детям, чтобы у телевидения картинка хорошая получилась. И, вот, уже в парочку – попали, на асфальте – кровь…
Смотрю, мои ребята заиграли желваками, окурки жуют. Тем более пули уже и около наших ног начали чиркать и искры выбивать рикошетами. Дрянь дело…

Тут, мне наш пулеметчик говорит: «Слушай, Док!». А меня тогда уже доктором Целлулоидом называли, поскольку, с определенного времени, меня вызывали тогда, когда надо было, «быстренько вылечить», какого-нибудь упыря; ровно в том же смысле, в каком Путин предлагал какому-то олигарху «…доктора прислать». «Слушай Док! А можно я по этим джигитам коробку патронов дам?». Коробка патронов – 150 штук.
Ребята глядят с надеждой: что я решу. Я говорю: «Ну, дай. Только – по ногам, без трупов».
Он тут же улегся на землю и стал поливать палестинский блокпост короткими очередями. До него от нас было метров 200: для автомата (тем более калаша) – многовато, а для пулемета – ерунда.
Джигиты, конечно, тут же попрятались за свои плиты. Но. Сидеть, даже за бетонной плитой, под пулеметным огнем, удовольствие ниже среднего. Тем более, что у нас спец был хороший, и стрелял так, чтобы их от задних плит рикошетами секло.
Мой второй номер говорит флегматично: «Сейчас – побегут…». Он был философом.
И, правда, джигиты, бросая на ходу калаши, рванули вверх по улице: там больше податься было некуда. Естественно, наш спец, всех их на асфальт и уложил.
Они там лежат, катаются, за ноги держатся. Пулеметчик опять предлагает: «Док! Я коробку не дострелял. Можно – добью?»
Я говорю: «Нет, друг, нельзя: это – не наша война…»

Такие дела…

Celluloid - интересные военные истории + к этому - хороший слог!

Спасибо!

Нормально ТС, познавательно. Чуть твою амеровскую медаль с Army Medal не спутал, запамятовал уже.

а у меня вопрос есть? ты же не за идею все это делал? состоятельным человеком стал? стоило оно того? или зачем все это тогда?
текст понравился сижу другие темы читаю

Это сообщение отредактировал BuDilNick - 3.06.2018 - 03:20

Интересно.

Ну, ОЧЕНЬ состоятельным я стал! Денег - куры не клюют.
За 15 лет накопилось около $60 тыс. на зарплатном счете. Правда, моя семья жила еще все это время на зарплату.

Вот не спится тебе

Дизайн Советских орденов больше нравится.

в 18 -20 лет мне казалось решением всех моих проблем вступить в Французский Иностранный легион
хорошо что я туда не пошел)

Это сообщение отредактировал BuDilNick - 3.06.2018 - 03:54

Мне вот, в 22 тоже так казалось...
Вы умнее оказались, коллега.
Завидую.

Для АК 200 метров до цели много? В армии мишень " пулеметный расчет" на дистанции 300 метров и вполне поражается.

Хорошо написано, даже прошлые писания прочитал, спасибо.
А, ТС, в каком-то из предыдущих обещал написать как, почему и зачем идут в иностранный легион. Не забудь)

Это сообщение отредактировал ZX72 - 3.06.2018 - 05:35

Правильно сделал!
В 1993-1995 было по ящику интересное интервью с русским бойцом из иностранного легиона. Начиналось с того, что туда уже не берут... . А тебе тогда 12 только было.
Зарплата 1000$, во время боевых действий 2000$, недорого шкуру ценят.
И ещё из того интервью, французским девушкам родители запрещают встречаться с отчепенцами из иностранного легиона, говорят, что лучше с бомжами.

Форма как российского ордена Св. Владимира с мечами.

Достойный и понятный слоган.После Афгана в 84 году , подумывал куда нибудь махнуть. В Сирию предлагал один генерал прокатиться ,на обучение сирийцев . Но вспомнил что меня жена дома ждет.

отлично, ТС пиши еще, все перечитал, спасибо

А вот хохлы не так делают. Они оборудуют стационарную позицию для дальнобойной артиллерии возле детсада или школы, а то и просто посреди плотной застройки. Интересно, кто их этому обучил? Инструкторы то у них не арабы ни разу.
Насчет Саддама, который хотел захватить весь мир но не успел, доставило. Тады понятно, конечно. Тады ясно все и вся. Каддафи не убивал, ветеран? Или насчет Ливии не так интересно будет, аудитория не та, "Вау" кричать некому?

Возможно - одиночными. Не знаю, сам из АК (как 5,45, так и 7,62) стрелял только ради развлечения. Несмотря на то, что служил в СА пиджаком. В ПРО. Там ни из какого стрелкового оружия не стрелял.
Из стрельбы по банкам и разговоров со штурмовиками сделал для себя вывод, что у АК кучность совсем тухлая. по сравнению с HK G3, скажем, да и M16A2 (М4). Хотя М16 - достаточно унылая поделка.
Самая лучшая из вариантов Калаша - израильский Galil. Особенно в калибре 7, 62х51. Вообще - отличная машинка. Но для пустыни лучше в 5,45.
Впрочем, я не штурмовик. Мое мнение не особо надежное.

Ну, коллега!
С Саддамом летом 90-го года у саудитов были уже серьезные и многочисленные приграничные столкновения. Можете нагуглить.
В Ливии не был, с Каддафи не знаком. А в Чад он вводил своих джигитов дважды.
Первый раз - мы их схарчили. Вместе с их авиацией (реально бомбили Нджамену) и тяжелой техникой (у нас тяжелой - не было). Против авиации французы быстро построили радар под Нджаменой, и всю ее выпилили.
Каддафи запросил мира. Нас вывели в Габон и ЦАР.
Каддафи опять ввел вдвое больше джигитов.
Нас вернули обратно, и мы схарчили и этих.

Такие дела.

Для понимания - кто это "вы"? Не слежу за вашими публикациями, так как не обязан это делать, а сами по себе они не достаточно интересны. А если автор публикации просто пишет "мы" и несет свое дальше, то это, как минимум, невежливо. Надо представляться, вообще то.
Могу нагуглить. Сейчас вот у САР с остатками Йемена "многочисленные приграничные столкновения". Это что - несчастный Йемен на САР теперь напал? А тамошние голуби мира вообще ни при чем, я правильно понимаю?

Что это ты ТАК пренебрежительно о наградах ? Если дали - значит заслужил. Воевал, рисковал. Быть может дело в том, что воевал ни пойми где и не пойми за что ? Не твои войны были ?
Наши фронтовики тоже по молодости к наградам как-то легкомысленно относились. Мы с братом много батиных наград заиграли в дворовых войнушках... Только "За отвагу" батя никогда не разрешал таскать.