Шеншин (Афанасий Афанасьевич, он же Фет), - известный русский поэт-лирик. Родился 23 ноября 1820 года неподалеку от города Мценска, Орловской губернии, в деревне Новоселках, сыном богатого помещика, ротмистра в отставке, Афанасия Неофитовича Шеншина.
Происхождение поэта - самое темное место его биографии. Неизвестна не только точная дата его рождения, но и кто был его отцом. В начале 1820 года в Германии, в Дармштадте, лечился 44-летний русский отставной офицер Афанасий Неофитович Шеншин, богатый и просвещенный орловский помещик. В доме местного обер-кригскомиссара Карла Беккера он познакомился с его дочерью, 22-летней Шарлоттой, бывшей замужем за мелким чиновником Иоганном Фётом. В сентябре того же года она бросила семью и бежала с Шеншиным в Россию. Она была уже беременна, но обвенчалась с Шеншиным по православному обряду и взяла себе имя Елизаветы Петровны Шеншиной. Родившийся младенец был записан в метриках как сын Шеншина, и до 14 лет будущий поэт считался несомненным Афанасием Шеншиным.
Однако в 1834 году орловские губернские власти вследствие какого-то доноса стали наводить справки о рождении мальчика и браке его родителей. Шеншин, опасаясь, чтобы Афанасий не попал в незаконнорожденные, поспешил увести ребенка в лифляндский городок Верро (ныне эстонское Выру) и стал хлопотать перед немецкими родственниками о признании мальчика "сыном умершего ассесора Фёта". И хотя Иоганн ранее не признавал его своим сыном, согласие было получено. Благополучный исход стал источником дальнейших жизненных несчастий Фета. Из русского столбового дворянина он превратился в иностранца, утратил право наследовать родовое имение Шеншиных. После окончания Московского университета Фет круто меняет свою судьбу и поступает нижним чином в один из провинциальных полков, расквартированный в Херсонской губернии. Цель, которую преследовал начинающий поэт, была одна - дослужиться до потомственного дворянства и вернуть утраченное положение. Вернув вскоре себе русское гражданство, а в 1853 году сумев добиться перевода в гвардейский полк, стоявший недалеко от Петербурга, он так и не смог дослужиться до дворянства, так как новые императорские указы постоянно подымали планку воинского звания, обеспечивавшего это. В 1858 году Фет ушел в отставку в чине штабс-ротмистра (соответствовашего маойорскому цензу), тогда как дворянство давал лишь полковничий чин.
Он уже выпустил несколько сборников стихов. Кстати, когда в 1842 году в журнале "Отечественные записки" появилось первое стихотворение за подписью Фета, в его фамилии буква "ё" оказалась заменена на "е". Поэт принял эту "поправку" - и отныне немецкая фамилия как бы превратилась в псевдоним русского поэта. Горячим пропагандистом его творчества стал Тургенев. Авдотья Панаева, правда, писала в своих "Воспоминаниях, что Тургенев находил, что Фет так же плодовит, как клопы, и что, должно быть, по голове его проскакал целый эскадрон, от чего и происходит такая бессмыслица в некоторых его стихотворениях". Но она была в оценке Фета Тургеневым, по меньшей мере, неточна.
И все же огромный успех лирика Фета встречала лишь в узких литературных кругах. Его поэзия не соответствовала духу времени, когда в стране накалялась общественно-политическая атмосфера и складывалась революционная ситуация. Фет вновь круто меняет свой жизненный путь, приобретая небольшое имение - хутор Степановку в местах, где находились родовые поместья Шеншиных. Хозяином он оказался отличным, а среди соседей-помещиков становится уважаемым лицом. В 1867 году его избирают на почетную должность мирового судьи, которую Фет занимал 11 лет. В 1873 году поэту удается добиться возврата утраченной в детстве дворянской фамилии и связанных с этим наследственных прав. По мнению литературного критика Вадима Кожинова, в этот год Фет нашел в семейном архиве веские подтверждения того факта, что он - сын Шеншина. Он вновь начинает активно писать стихи, выпускает несколько сборников под одним названием "Вечерние огни". Но, как и раньше, известность поэта ограничена лишь кругом его друзей, которые торжественно отпраздновали пятидесятилетний юбилей поэтической деятельности Фета.
Смерть поэта, подобно его рождению, оказалась окутана тайной, которая была раскрыта лишь спустя четверть века. К концу жизни его одолевали старческие недуги: резко ухудшилось зрение, терзала "грудная болезнь", сопровождавшаяся приступами удушья и мучительнейшими болями. За полчаса до смерти Фет настойчиво пожелал выпить шампанского, а когда жена побоялась дать его, послал ее к врачу за разрешением. Оставвшись только со своей секретаршей, Фет продиктовал ей необычную записку: "Не понимаю сознательного преумножения неизбежных страданий, добровольно иду к неизбежному". Под этим он сам подписал: "21-го ноября Фет (Шеншин)". Затем он схватил стальной стилет, но секретарша бросилась вырывать его и поранила себе руку. Тогда Фет побежал через несколько комнат в столовую к буфету, очевидно, за другим ножом, и вдруг, часто задышав, упал на стул. Наступил конец. Формально самоубийство не состоялось, но по характеру всего происшедшего это было заранее обдуманное самоубийство. Всю жизнь преодолевавший превратности судьбы, поэт и ушел из жизни, когда счел это нужным.
В конце 90-х годов и в первые десятилетия XX века к Фету пришла посмертная слава. Учениками Фета можно считать поэтов-символистов Валерия Брюсова, Константина Бальмонта, Андрея Белого, Александра Блока.
http://www.peoples.ru/art/literature/poetr...t/history1.htmlВ Клеймёнове тихо, только поют петухи да лают собаки. Опрятная сельская улочка с общим металлическим штакетником ведет к кирпичной пятиглавой церкви, окруженной елочками. Поодаль дремлют старые деревья, свидетельствующие о том, что место это усадебное, насиженное. Пологий склон спускается от церкви к лощине с плотиной и прудом, а за лощиной — волнистый ландшафт с полями, проселками и лесами...
Можно войти в церковную ограду, в притулившийся к ее апсиде незапертый склеп и спуститься по семи ступенькам вниз, в полумрак, под гулкие своды. Здесь, налево от входа, лежат две серые плиты с надписями без "ятей" и "еров" — явный признак советского новодела. Надписи на них гласят, что в склепе погребены поэт Афанасий Афанасьевич Фет-Шеншин и его жена Мария Петровна, урожденная Боткина.
Не об этом ли склепе написано Фетом одно из самых странных и загадочных его стихотворений — о собственном воскресении без Страшного Суда? Вспомним: он просыпается в склепе, срывает истлевшую домовину и спешит через старый сад к своим родным и потомкам. "Бегу домой. Вот дома удивятся!" — эти страшные в своей наивной простоте слова обрываются картиной будущего: ни дома, ни людей нет, солнце остыло, вслед за ним остыла земля, которой суждено миллионы лет бессмысленно лететь в космосе, неся в себе прах поэта...
На севере Орловщины много селений, связанных с жизнью Фета. Но только в Клейменове хоть что-то сохранилось и хоть что-то восстановлено. Местная церковь была полуразрушена, но ее сумел привести в порядок Орловский сталепрокатный завод. Теперь уже трудно установить во всех подробностях, какие неистовства совершались над захоронениями. Но вопреки слухам все же можно утверждать, что прах Фета и его жены не был выброшен из могилы и действительно покоится под апсидой.
Клейменово по крайней мере три века было поместьем Шеншиных. Сюда он много раз приезжал в юности. Здесь похоронены его отец, мать и двоюродный дед, жил брат Василий Афанасьевич Шеншин, после которого владелицей имения стала его дочь Ольга Васильевна Галахова, опекуном которой был назначен тот же Фет. Именно поэтому Афанасий Афанасьевич завещал похоронить себя в этом селе. Ныне "съездить к Фету" — значит съездить в Клейменово.
http://www.amr-museum.ru/russ/oficial/maga...02/mag_n7_3.htm
yaplakal.com