8. Память священных камнейГробницы охраняли. Здесь покоились тела древних пер’о, а ближе к Хапи — вельмож. Но Яхим не глядел на их усыпальницы. Он шёл к малозаметному некрополю, посреди которого возвышался выделяющийся на общем фоне пер-джед.
Сену следовал за ним неторопливо.
В школе писцов он не отличался усердием, но учителя никогда не наказывали его за нерадивость, только увещевали. Сену слушал и кивал, но слова их стекали, как вода с гладкой чешуи рыбы. Он не избегал товарищей, но и не искал их. В нём всегда чувствовалась тихая уверенность — будто он знал нечто, чего не знали другие.
Выучившись кое-как читать, писать и считать, он одновременно с Яхимом покинул школу. И до сего дня они не виделись.
— Странно видеть в этом древнем херет-нечер новые стены, — сказал Сену, указывая на церемониальную ограду.
Яхим остановился.
— Цари строят не одну гробницу. Тело — в одной, Ка — в другой…
— Не разделится же он на части! — усмехнулся Сену.
— Не болтай, — оборвал Яхим. — Тело будет лежать в одной гробнице, а в других жрецы будут вспоминать его. К тому же нужны отдельные помещения для Ка.
Он снова оглянулся на своего спутника и увидел, что тот иронично улыбается.
— Проверяешь меня? — Яхим пристально посмотрел на Сену. — Ведь я о тебе почти ничего не знаю. Ты откуда родом? Кто твои итеф и мут?
Сену вдруг стал серьёзным.
— Итеф мой всю жизнь в походах…
— Он военачальник? — догадался Яхим, а Сену кивнул:
— Пожалуй, военачальник.
— Тогда и тебе предстоит стать солдатом?
— Скорее нет, чем да, — протянул юноша. — Да это неважно. Скажи, зачем мы здесь?
— Как? — опешил Яхим. — Разве ты не знаешь?
Тот отрицательно покачал головой.
— Моя мут приказала ждать тебя здесь. Я приплыл сюда на лодке…
— Откуда?
— Оттуда, — Сену махнул рукой на юг. — Так что мы здесь делаем?
Яхим помолчал. Получалось, что Сену пришёл сюда, зная ещё меньше, чем он.
— Мы ищем гробницу Сета Перибсена, — задумчиво сказал он.
— Ха! Так чего её искать? Вот же она.
И Сену показал рукой на небольшой сложенный из кирпича пер-джед, к которому они приближались.
— Только зачем она нам? Мы пришли пограбить? Так она охраняется.
Яхим сердито посмотрел на него.
— Не так всё просто.
— Твоя правда, Яхим, — подтвердил Сену. — В детстве я был на этом херет-нечер с итефом. И я тогда подумал — почему Сет Перибсен, сын богов и сам бог покоится среди простолюдинов, а не с царями там, — он посмотрел в сторону царского некрополя.
Яхим пожал плечами. Он пока не знал, насколько откровенным ему можно было быть с Сену и предпочёл промолчать. К тому же, как раз в это время к ним подошёл смотритель.
— Чего вам? — грубо спросил чиновник.
— Нам — к усыпальнице великого пер’о Сета Перибсена, — ответил Яхим, внимательно глядя в лицо смотрителя.
— Нельзя, — отрезал страж и положил руку на кинжал.
По лицу смотрителя обильно стекал пот, и он встряхнул головой, чтобы смахнуть его.
— Жарковато… — сказал Яхим и, запустив руку в суму, извлёк из неё небольшой кувшин.
Сделав глоток, он протянул его смотрителю — Как зовут тебя, почтенный?
— Неферамон, — сказал тот, принимая кувшин из рук Яхима.
Он сделал большой глоток, и даже глаза его закрылись.
— Кебех-х-х[1]… — сказал он тихо и лицо его смягчилось. — Кебех-нечер[2].
Он поднял веки и некоторое время бессмысленным взглядом смотрел на Яхима, губы которого беззвучно двигались, словно тот что-то говорил.
— Удивительно… как тебе удалось в такую жару сохранить воду такой холодной, Неферамон, — сказал Неферамон, обращаясь к Яхиму.
Он в очередной раз приложился к сосуду, запрокинул его и даже потряс, чтобы вылилась вся влага до капли.
— Так ты шёл к гробнице? — сказал он. — Саф-Анх говорил мне, что сегодня ночью здесь бегали шакалы, так что будь осторожнее, Неферамон.
С этими словами он протянул пустой кувшин Яхиму и ушёл, бормоча о шакалах.
— Как ты это сделал? — спросил Сену, дрожа. — Научи!
Голос его был твёрдым и требовательным.
— Это несложно, — улыбнулся Яхим. — Вот хочешь сам попробовать?
Он протянул ему кувшин. Сену отступил на шаг назад и отрицательно покачал головой.
— Не смей… слышишь, не смей! — в его голосе послышалась лёгкая паника.
Яхим понял, что тот едва сдерживает себя, чтобы не убежать, и рассмеялся.
— Кувшин пуст. Неферамон всё выпил.
Он посмотрел налево, и смех его тут же оборвался. За стеной гробницы, внутри её, горел свет. Он вгляделся. Яхим помнил, что способен проходить в сердаб через ложную дверь, как Ка — эта способность проявилась у него ещё в детстве. Но свет создавала статуя. Здесь же статуи не было. А свет был.
— Что ты уставился на эту стену? — спросил Сену, подойдя вплотную.
Яхим оглянулся. Сену, уже совершенно успокоившись, с иронией смотрел на Яхима. Тот заколебался было — не проучить ли этого самоуверенного неженку? И уже готов был войти в гробницу через ложную дверь, как когда-то к отцу, но Ка шепнул: «Не трать дары богов на мелочи».
Яхим отвёл взгляд от лица Сену, повернулся и направился ко входу.
Слева и справа от входа были зажжённые светильники, а у стены лежала кучка факелов. Яхим поднял один из них, зажёг от светильника и направился вглубь галереи. Он шёл уверенно, словно бывал здесь уже не раз. На самом деле, он был здесь впервые, но внутреннее зрение вело его вперёд, безошибочно подсказывая нужные повороты. Очень скоро галерея направилась вниз, значит вот-вот они окажутся в погребальном помещении. Яхим слышал поступь Сену позади. Он шёл в пяти-шести шагах за Яхимом и иногда что-то бормотал.
Коридор закончился тупиком. Яхим был обескуражен и стал осматриваться. Он был уверен, что коридор должен привести их к саркофагу. Сену оперся на стену и стоял с безучастным видом.
Яхим вставил факел в предназначенный для этого паз в стене и принялся стучать по стенам в поисках места, где звук станет гулким — признака, указывающего на то, что за стеной пустота. Простучав всё, он развернулся, извлёк факел и пошёл назад. Сену молча шёл за ним. Свернув в один из боковых коридоров, они попали в помещение, уставленное сосудами и глиняными фигурками.
— Кладовка… — сказал Сену, выйдя вперёд и протянув руку к фигурке бога Безы.
— Ничего здесь не трожь! — резко сказал Яхим и оттолкнул его.
— Да что такое… — удивился Сену. — Не украду же я это… — он демонстративно отбросил статуэтку в угол.
Голова бога отлетела — и огонь вспыхнул, ударив в юношу. Тот шарахнулся назад и больно ударился головой о стену.
— Это не просто фигурки, — сердито сказал Яхим. — Над ними совершён ритуал, в них живут Ка богов и людей, с которыми они связаны. Они здесь для охраны гробницы и её помещений. Во всех коридорах такие расставлены. Хорошо ещё, что ты совершил это с Безой, а не с кем-то посерьёзнее.
Сену промолчал. Он и сам знал всё это, но по некоторым причинам был уверен, что гнев богов на него не распространяется.
— Пора покинуть сие место, — сказал Яхим.
Долго бродили они по лабиринту гробницы. Коридоры вели то ввысь, к свету, то вниз — к царству мёртвых. Не раз проходили мимо выхода, но саркофаг так и не нашли. Наконец Яхим остановился, вставил факел в паз стены и молвил:
— Пришло время подкрепить силы.
Он снял суму с плеча, извлёк лепёшки из ячменя и разложил их на постаменте, будто принося жертву богам пути. Сену последовал его примеру. Голод сжал их животы, и они молча поглотили пищу, не прерываясь ни на слово.
— Словно с кухни пер’о вынесено, — заметил, наконец, Яхим, откусывая сочный кусок гуся, что подал ему Сену.
— Хех, — усмехнулся юноша. — Почти угадал, о мудрейший. Моя мут вхожа во дворец в Нехене. Она и собрала мне снедь вчера, когда отправляла к тебе. Но гусь сей — не из царских покоев, а с базара у Хапи.
— Я так и не понял, — сказал Яхим с набитым ртом, — для чего тебя ко мне отправили.
— Мут сказала, что мне нужно набраться мудрости, — он усмехнулся. — Вроде как я недостаточно серьёзен для своего возраста. А ты, вроде как, именно тот человек, у которого мудрость аж через край переливается, как вода в разлив.
В словах его звенела насмешка, но и боль — будто его послали не за знанием, а в наказание. Яхим, не желая бередить раны, обратился к насущному:
— Не понимаю… мой Ка молчит! Где же путь к саркофагу?
— Так ради этого мы весь пер-джед обшарили? — усмехнулся Сену. — Тогда доедай скорее — я покажу тебе.
Яхим замер, не донеся кусок до рта.
— Так ты что же — знаешь, где вход в погребальные покои?
— Конечно, знаю, — сказал Сену. — Я же говорил, что бывал здесь в детстве с итефом. А кому знать тайны сии, как не ему?
— Веди, — Яхим быстро сложил в суму остатки еды и поднялся.
Сену провёл его по коридорам и лестницам обратно в комнату, где Яхим простукивал стены, и топнул ногой по полу.
— Здесь. Саркофаг на глубине двадцати локтей.
— Ты уверен? — спросил Яхим.
— Бывал там, когда южный вход ещё не заложили камнем.
— А зачем? — поинтересовался Яхим. — Мой Ка говорит, что не было у тебя дела в царстве мёртвых.
— Передай своему Ка, — немного язвительно ответил Сену, — что здесь было дело у моего итефа. Я лишь следовал за ним, как тень за телом.
— Как же нам спуститься? — Яхим поднял голову и вопросительно посмотрел на Сену.
— В том я не советчик, — отмахнулся Сену. — Знаю лишь одно: саркофаг — там, внизу. А как туда войти — ищи сам, о мудрейший.
Яхим сел на корточки и принялся осматривать пол. Он был покрыт деревянным настилом, и Яхим, не мешкая, принялся выдирать доску за доской. Дело шло быстро, и вскоре обнажилась каменная плита, вероятно, накрывавшая колодец. Он взглянул на Сену:
— Посвети-ка факелом сюда, — указал он на узкое пространство между плитой и стеной.
В свете огня Яхим различил шов — тонкую черту, будто проведённую пером Джехути. С обеих сторон плиты до стен было около локтя.
— Надо поднять её… — задумчиво сказал Яхим.
— Вдвоём это несложно, — сказал Сену. — Но за что ухватиться? Щели нет… А Ка твой? Не подскажет ли? — на этот раз в его голосе не было иронии.
— Ка говорит: сие — пустяк, — сказал Яхим. — Но сначала доедим.
Они молча доели гуся, и Яхим, огляделся, взял одну из досок, осмотрел её, как плотник осматривает топор, затем достал из сумы камень с острым краем и, ловко обтесав край доски, вставил его в щель и надавил. Плита заскрежетала, поднялась. Он вогнал доску в просвет и крикнул:
— Бери другую — и с той стороны так же!
Вскоре плита была приподнята, закреплена досками, а затем — прислонена к стене. Яхим заглянул вниз, увидел выступы в камне — те самые, что оставляют рабочие для ног и рук, — и начал спускаться.
Оказавшись на дне, он махнул рукой Сену, и тот осторожно опустил ногу в колодец.
— Куда тут ступать? — проворчал он. — Не хочу лететь с такой высоты… Ка не одобрит.
— Впадины чередуются в стенах, — громко сказал Яхим.
— Ведаю сие, — сказал Сену. — Баку прокладывают пути себе.
Кряхтя, он, наконец, нащупал ногой опору и стал спускаться. Факел в руке мешал ему, и он бросил его вниз. Огонь погас, и тьма сомкнулась над ними, плотная, как смола в гробнице.
— Ну вот… — досадливо выдохнул Сену. — Почему не поймал? Как теперь быть? В темноте нам из этого лабиринта будет выбраться непросто…
Яхим промолчал. Гнев кипел в нём, но он знал: в царстве мёртвых гнев слеп, а молчание — зряче. Он прислонился спиной к стене, закрыл глаза ладонями и воззвал к Исет-Ирет[3] — тому, кто дарует зрение во тьме, чей глаз — свет в Дуате. Молитва его была тиха, но сердце билось, как барабан жреца перед жертвоприношением. Тем временем Сену опять выбрался наверх и теперь оттуда доносилось его ворчание.
Мрак начал редеть. Контуры предметов проступили, как тени на папирусе. Этого было довольно.
Яхим поднял крышку саркофага. Скрежет разнёсся по погребальной камере, и сверху донёсся голос Сену:
— Что ты там делаешь? Выбирайся! Пойдём искать новый факел!
Но Яхим не ответил. Он видел мумию — лёгкую, как дитя, высохшую, как тростник под солнцем. Осторожно он поднял её, ощупал основание черепа — и нашёл: пролом сзади, от удара тяжёлой дубины. «Птахотеп убил его», — прошептал он про себя.
Он вернул тело на место и стал ощупывать кости — шею, рёбра, плечи. Нет — ни следа удушения, ни раны от клинка. Только этот удар. Только он.
— Ну скоро? — донеслось сверху. — Чего ты там роешься в темноте?
Яхим перевернул мумию и продолжил исследование. Он не хотел возвращаться сюда снова, и ему нужна была уверенность в том, что погребённый здесь — будь он человеком или богом — умер в результате удара по голове, а не по другой причине. Когда всё тело было тщательно ощупано и осмотрено, Яхим положил мумию на место, вскрыл гортань малым ножом и влил в неё несколько капель из маленького сосуда. Прильнул ухом — и услышал тихий шёпот ответа. Удовлетворённый, он поднял с пола факел и полез наверх, где Сену всё ещё бормотал, как разбуженный дух.
Выбравшись, он схватил Сену за плечо и подтащил к краю шахты.
— Если вновь бросишь что-либо в царство мёртвых без благословения, — произнёс он тихо, но так, что каждое слово вреза́лось в плоть, — я сброшу тебя в эту бездну и накрою плитой, чтобы даже Ба твой не нашёл пути назад.
Сену не сопротивлялся. Мало того, прислушавшись, Яхим понял, что он смеётся. Он выпустил его из рук и прислонился к стене.
— Верни плиту на место, — приказал он.
Сену молча возился с камнем, пока не уложил его обратно. Затем оба двинулись к выходу.
На свежем воздухе Яхим окликнул стражника:
— Твоя очередь дежурить, Неферамон, — сказал он, и тот кивнул.
— Иди, отдыхай, Неферамон, — ответил смотритель и направился к пер-джеду.
— Всё же не пойму, — молвил Сену, глядя ему вслед, — как ты заставляешь людей забывать себя?
— Я не заставляю, — ответил Яхим. — Я лишь временно беру их Ка. Сейчас отойдёт подальше и верну.
— Забираешь Ка? — Сену нахмурился. — Разве сие возможно?
— Возможно, — сказал Яхим. — Смотри.
Он поднял с земли камень и бросил его на землю, привлекая внимание Неферамона. Тот мгновенно обернулся и быстрым шагом направился к ним.
— Эй, вы чего здесь шляетесь?! — сердито крикнул он и протянул руку к кинжалу. — Прочь, пока целы!
— Уходим, уважаемый, — мирно отозвался Яхим. — Не гневайся.
Когда они вышли за ограду херет-нечера, Сену спросил:
— Зачем мы туда спускались? И куда теперь пойдём?
Яхим остановился. Ветер из пустыни шелестел его одеждами, как папирус в руках жреца.
— Мы ищем тело Сета Перибсена, — сказал он. — Того, кто осмелился носить имя врага Хора и всё же был погребён как бог.
И больше не проронил ни слова.
***
— …Яхим не проронил больше ни слова, — сказал старик и обратил взор к Ма-Хесе. — Пора идти, отрок, иначе мы не успеем до темноты.
Ма-Хеса удобно устроился под утёсом, где тень была прохладна, как вода в источнике Хатхор, и вставать ему не хотелось. Но и ходить в темноте по пустыне, населённой духами, рыщущими здесь в поисках Ка и Ба заблудившихся путников, он тоже опасался. Юноша неохотно поднялся и стряхнул с одежд красный песок — тот уже въелся в каждую складку, будто пытался стать частью его тела. Взглянул на небо: ладья Ра склонялась к западу, и прохлада, лёгкая, как дыхание матери, начала стелиться над пустыней.
— Скажи мне хотя бы, — тихо произнёс он, — куда мы идём? Ты стал мягче после встречи с той женщиной… Может, ответишь?
Старик посмотрел на него — не строго, но и не ласково.
— Путь важнее цели, отрок. Иди вперёд и не спрашивай. Так шёл Сену: не зная, зачем, не ведая, куда, — но шёл, ибо в самом пути и есть истина.
Они прошли не более сотни шагов, когда старик остановился и пропустил Ма-Хесу вперёд.
— Так тебе лучше будет слышать мой рассказ, — сказал он. — Я поведаю, куда направились Яхим и Сену после того, как покинули гробницу в Анхтауи.
Он помолчал, будто взвешивал слова на весах Маат.
— Они приплыли на лодке в Абджу, — начал он наконец. — Там Яхим сразу повёл Сену к древнему херет-нечер. Тот возражал: «Надо сначала войти в город, — говорил он, — я знаю эти улицы, здесь живут женщины, чьи песни сладки, как мёд». Но Яхим не слушал. И долго шли они по каменистой дороге, поднятой пылью, пока, наконец, перед ними не предстал херет-нечер — старый, как сама земля, молчаливый, как сердце мумии…
Примечания:1 — Прохладная (др-егип.)
2 — Божественная прохлада (др-егип.)
3 — Исет-Ирет (jst-jrt), дословно — место глаза, т.е. зрение. Так в Древнем Египте называли Осириса, расцвет культа которого наступил в эпоху Среднего царства. В периоде II–III династий его значение ограничивалось участием в погребальных ритуалах, но он служил аналогом Ра в царстве мёртвых — солнцем потустороннего мира, дарующим его обитателям зрение.
Это сообщение отредактировал АПЧеркасов - 9.11.2025 - 16:22
yaplakal.com