3. Камень, что пьёт Ка— …когда он не строит, не лечит и не смотрит в небо, он всё время пишет, — сказала юная Ини-Нет-Кас, глядя в сторону царского писца, но обращаясь к матери пер’о Ини-Маат-Хап. — Зачем он тратит на это время? Лучше бы поиграл со мной.
Царица улыбнулась и запустила пальцы в кудри внучки, взъерошив их.
— Он ловит голос Ка в письменах, дитя моё. А Ка — не птица, что возвращается по зову. Улетит — и не сыскать.
— Но ведь Ка может повторить!
— Пока ты молода, он шепчет тебе одно и то же. Но придёт день, когда голос его стихнет. И тогда пожалеешь, что не поймала его слова в сети папируса, как делает наш полезный Яхим.
— Чем он так полезен? — надула губки Ини-Нет-Кас. — Он даже не смотрит на меня.
— К тебе приходят твои слуги с веерами и сладостями…
— Он тоже мой слуга! — возмутилась царевна.
— Но он слуга иного рода. Вспомни, когда духи вошли в тебя, и хет твой начал сохнуть, как тростник в зное… Никто не мог спасти тебя. Яхима здесь не было, и мы все боялись, что ты уйдёшь в страну Хентиаменти… — глаза старой царицы покраснели при тяжёлом воспоминании.
— Вот видишь! Его здесь не было.
— Да, он был в пути… но едва услышал зов — два дня не смыкал очей. И прибыв, не лёг отдохнуть, а сел у твоего ложа. Это он вернул тебя нам.
— Ну и что? — капризно спросила Ини-Нет-Кас.
— Всё, что он записывает, сатсаис[1], помогает ему исцелять болезни, а твоему итефу управлять страной, — пояснила Ини-Маат-Хап.
— Лучше бы он поиграл со мной, — царевна вернулась к тому, с чего начала. — Наверное, я скажу итефу, чтобы наказал его!
Царица взглянула строго:
— Яхим — единственный в Обеих Землях, кого твой отец не может наказать, не наказав сам себя и весь Кемт, — сказала царица. — Запомни это, моя дорогая.
Она поцеловала Ини-Нет-Кас в макушку и встала.
Яхим вероятно услышал их речи. Он поднял голову, улыбнулся девочке, отложил папирус, закрыл сосуд с чёрной краской и, подошёл. Низко склонившись, он ждал, пока детский голос не сказал:
— Говори же, тепе[2].
— Госпожа говорила обо мне?
— Да! — подтвердила Ини-Нет-Кас. — Поиграем, как в прошлый раз!
— Если госпоже разрешат, то я с радостью возьму её с собой смотреть на строительство пер-джеда, — он вопросительно посмотрел на Ини-Маат-Хап, и та кивнула.
— Я пойду с вами, — сказала она.
По пути к херет-нечер она наклонилась из своих носилок к Яхиму, который нёс царевну на руках, а та, смеясь, щекотала ему шею.
— Скажи, Яхим, — голос её стал тише, — зачем нам такой громадный пер-джед?
— Так пожелал Нечерихет… — уклонился он.
— Он говорит, что твои слова были причиной.
В воздухе стоял запах известняковой пыли. Яхим взглянул на дальние холмы.
— Кемт — не единое тело. На болотах и в верховьях люди говорят разными устами[3], кланяются разным богам. Вражда растёт, как тростник после разлива. Но когда они увидят эту громаду, высящуюся до небес, — поймут: пер’о — не человек, а бог.
— И это всё? — спросила царица. — Ка шепчет мне: ты не договариваешь.
Лицо Яхима стало суровым.
— Ты ещё не ступала на место работ, о, сиятельная. Видела лишь издали?
— Даже издали — дух захватывает, — кивнула Ини-Маат-Хап. — Когда эти ярусы стали расти и расширяться…
— Первые расчёты были неточны. Пришлось менять замысел. Но теперь… — он указал на шесть ярусов, уходящих ввысь, — почти готово. Осталось возвести только двор вокруг.
Подойдёшь ближе — поймёшь.
Когда до подножья осталось сто локтей, Ини-Маат-Хап вдруг выскочила из носилок. Её лицо преобразилось: глаза засветились огнём, каким сияют лишь в юности, ноздри раздулись, тело вытянулось, будто прикоснулось к невидимому столпу света.
— Ты чувствуешь? — спросил Яхим.
— Да, — выдохнула она. — Ты черпаешь отсюда силу?
— Не я. Видишь этих дюдей? — он указал на тысячи рабочих, тащивших камни. — Многие из них уже ушли в Дуат.
— И?..
— Это искупление, — тихо сказал он. — Пока их Ка вплетается в камень, Маат не дрогнет, и Хапи не отвернётся от Кемта.
Царица побледнела.
— Плата за разливы — страдание?
— Не только за разливы, о, царица. Но уста мои скованы богами. Больше сказать не могу.
Мать пер’о нахмурилась.
— Боги не дозволяют тебе говорить матери Божественного Телом[4]?
Яхим молча наклонил голову.
— И надолго ли это… искупление?
Яхим развёл руками.
— Боги безмолствуют. Но по знакам, — шесть или семь поколений.
— А мой сын… — впервые за годы она произнесла его личное имя. — Он знает?
— Столько, сколько нужно знать. Что это — его слава. Что из него — прямая дорога в Тростниковые поля Иалу.
— Прямая? — недоверчиво спросила Ини-Маат-Хап. — Минуя зал Двух Истин[5]?
— Да, — сказал архитектор. — И тебе, о, властительная, не взвесят сердце. Гробницу твою воздвигнем рядом, — он указал рукой в сторону чуть южнее пер-джеда.
— Такую же громадную?
— Нет. Но важнее. В ней будет соль этого херет-нечер.
Тень легла на лицо царицы.
— Нет, Яхим. Ка говорит: Гер-Аха[6] не место для моего хат. Ближе к Полям Иалу[7], — лучше.
— Путь не всегда короче из места, которое ближе, — возразил Яхим.
Она промолчала.
— А они… — она кивнула на рабочих, — чувствуют то же, что я?
— Да, — сказал Яхим. — И я не знаю, как это изменить.
Царица непонимающе посмотрела на него.
— Не надо, чтобы они чувствовали, как царица, — уклончиво сказал он.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вздохнула она. — Хочу осмотреть облицовочные плиты.
Яхим покачал головой.
— В прошлом месяце одна из плит упала — шестеро погребены. Я не хотел бы, чтобы с тобой или с маленькой царевной, — он указал на Ини-Нет-Кас, которую разморило на солнце, и теперь она сладко посапывала в носилках под балдахином, — случилось несчастье. Подожди, пока завершим облицовку. Тогда я покажу тебе всё. Даже то, что внутри.
Позже, возвращаясь во дворец, Ини-Маат-Хап молчала. Она чувствовала: Яхим умолчал о самом главном.
***
— …Ини-Маат-Хап чувствовала, что Яхим умолчал о самом главном, — сказал старик, останавливаясь на тропе. — Нечерихет же лишь изредка приезжал подивиться на гробницу. Больше он знать не желал.
— Подивиться? — рассеянно спросил Ма-Хеса. — Разве он не сам задумал её? Мут говорила…
Вечер опускался. Белые стены давно скрылись за горизонтом. Справа, насколько хватало глаз, простиралась пустыня, кое-где взлетавшая к небу известняковым холмом или одинокой скалой. Слева нёс свои воды величественный Хапи, даруя свежесть и прохладу. Ни жилья, ни пастбищ — лишь камень да песок.
Ма-Хеса поёжился и запахнул накидку.
— …и больше он ничего не хотел знать, — закончил старик.
— Не пора ли искать ночлег… — несмело спросил юноша. — Да и поужинать бы.
Старец бросил на него недовольный взгляд.
— В твоём возрасте я думал лишь о веселье и приключениях. Ты идёшь по прекраснейшей земле, вот-вот над тобой потечёт небесный Хапи[8]… и спрашиваешь меня о еде.
— Когда он потечёт, будет темно, — возразил Ма-Хеса. — А на камнях ночуют духи, что похищают хет.
Старик снова сердито взглянул на него.
— Нам предстоит идти ещё много дней, и негоже тратить время на поиски места, где можно поспать. Там, — он махнул рукой в сторону Хапи, — найдётся местечко, где можно укрыться от ветра. Мы свернём туда в любое время. У тебя в мешке лежат факелы, ты зажжёшь один из них, и мы быстро выберем место для отдыха.
Ма-Хеси недовольно поморщился, и это не ускользнуло от старика.
— Эх! — махнул он рукой. — Хорошо, пойдём искать пристанище.
Они свернули к реке, рассчитывая найти какое-нибудь рыбацкое поселение. Вскоре на горизонте, действительно, показались несколько лачуг, выстроенных из тростника и ила вперемешку с глиной. Пока они шли к ним, короткие сумерки успели угаснуть, и только несколько огоньков, говорящих о присутствии людей, служили им ориентиром.
Они вышли к трём крохотным хижинам, прилепленным друг к другу так тесно, будто испугались одиночества. Стены лачуг опирались на несколько вкопанных в землю столбов. Поднимавшийся ветер наполнял стены словно паруса, и они начинали раскачиваться как лодка на волнах.
На звук шагов из первой хижины вышел молодой рыбак. Он равнодушно скользнул взглядом по Ма-Хесе и радушно улыбнулся старику.
Примечания:1 — Сатсаис (др.-егип. sat.s is) — дочь сына её, внучка.
2 — Тепе — раб (др.-егип.)
3 — Письменный язык в Верхнем и Нижнем Египте не отличался. Но поскольку при письме пропускались гласные, то в разных местностях между согласными вставлялись разные гласные, из-за чего некоторые слова изменялись до неузнаваемости. Письменный язык был средством коммуникации, понятным всем жителям, как Долины, так и Дельты.
4 — Нечерихет — Божественный телом (др.-егип.).
5 — В зале Двух Истин происходило взвешивание сердца умершего, от результата которого зависела его дальнейшая судьба.
6 — Гер-Аха — четырнадцатая иат (область) Полей Хотеп в Дуате. Египтяне считали, что она локализована в районе Иуну (Гелиополь).
7 — Поля Иалу — вторая иат Полей Хотеп в Дуате, по поверьям египтян, находилась возле города Абджу (Абидос).
8 — Млечный Путь
Это сообщение отредактировал АПЧеркасов - 7.11.2025 - 10:18
yaplakal.com