ПромглобалГавань-центральная встречала гостей славной погодой. Здесь редко было комфортно, атмосфера за куполами так и оставалась малопригодной. И вовсе не из-за газового состава (хоть с ним и была масса проблем до сих пор), а просто потому, что избавиться от пыле-сажевых бурь не удавалось в силу редких осадков и очень малой площади растительного покрова на планете.
По каким критериям Зина Щось выбрала для отпуска именно Промглобал — она и сама вряд ли смогла бы объяснить. Но Роман спорить не стал, а детям, по сути, было всё равно. Особенно Соне: та вообще ничего не понимала и телепортировать её можно было куда угодно, при условии, что мама будет в шаговой доступности. А как называется это место, какой тут климат… Соню это не интересовало абсолютно. Если мама рядом — можно хоть к чёрту на рога.
Матвею Промглобал не понравилась сразу, ещё на стадии просмотра астрокаталога. Но не мог же он остаться на Земле! В принципе, деды с бабками легко могли бы приютить его у себя, две недели — не срок. Но Матвей успел заразиться от родителей здоровым авантюризмом. И потому, сжав зубы, он отправился на планету, которую до сих пор называют каторгой.
Суточный цикл Промглобал сходен с земным. Светило — Леток — такой же жёлтый карлик, как и Солнце. Атмосфера… Да. Атмосфера всё ещё далека от нормальной. Она даже не приемлемая: за куполами или зонами действия атмосферных заводов дышать нечем. То есть дышать там можно, только почти сразу умрёшь. За два последних века на Промглобал высадили множество лесов, насеяли неприхотливые травы. Но. На этой планете нет открытых водоёмов. Почти ни одного. Будь там хоть немного воды — развели бы водоросли, которые, как известно, вырабатывают основную массу атмосферного кислорода. Увы! Предпринимались попытки устроить водоёмы в карьерах и разрезах, но вода быстро превращалась в жидкость, в которой ничего живого не могло быть априори. И усилия терроморфистов не давали результатов! Потому что невозможно изменить химический состав всей планеты. А выстилать дно и стены искусственных водоёмов водонепроницаемыми покрытиями… Нереально.
И тем не менее, на Промглобал тысячи и тысячи городов различной степени приличности. Везде живут и работают люди. В одном из округов, во Фрае, даже устроили санаторий на озере Лыва, где иногда можно даже и искупаться, предварительно покрыв тело защитной пенкой и заклеив лицо сепаратором. Именно в «Лафе», профилактории для сотрудников фрайских рабочих и их семей, семейство Щось и устроилось.
Озеро Лыва — так удачно сложилось — образовалось в не очень глубоком, но большом по площади разрезе, где некогда добывали руду. Он располагался в долине меж гор — не очень высоких, но защищавших от бурь. Кроме того — опять же по счастливой случайности — поблизости не было подгруновых водяных линз. И воду в эту ямищу доставили со спутников планет-гиганов, в виде льда, а позже смонтировали поблизости атмосферный завод.
Местные капиталисты, планировавшие устроить для себя раёк посреди ада, просчитались: озеро получилось щелочным. Не сильно, но тем не менее. И, чтобы затраченные усилия и средства не пропали зазря, решили обустроить на Лыве здравницы. Здоровье там поправляли, в основном, нормальной едой и медицинскими процедурами, но виды озера, даже столь странного, радовали глаз людям, а это уже было хорошо.
Много позже вода в Лыве слегка опреснилась, в силу того, что щёлочь вступила в реакцию с минералами. И озеро, в конце концов, стало почти пригодным для купания. Высаженные некогда деревья укоренились, выросли, и теперь вокруг здравниц росли хоть и редкие, страшные, кривые, но — тем не менее — леса. С прогалинами, с сухими стволами, но — леса. С редкой порослью молодняка.
Щось всей семьёй бродили по редколесью, поражаясь жизненной силе деревьев, растущих в негодной почве, атмосфере, питающихся негодной водой. Они изводили пену баллонами, заклеивали лица сепараторами, но продолжали эти прогулки. И беспрерывно, бесконечно снимали на фото и видео эти героические деревья, что некогда были высажены вокруг «Лафы» андроидами.
В погожий день Зина достала из стойки пенку, которую следовало использовать при купании в Лыве. Это покрытие не просто защищало от щёлочи, оно не позволяло переохладиться. Тщательно покрыв в два слоя Матвея и Романа, она отдала баллон мужу и тот выкрасил её саму. Соню оставили на попечении синтетической нянечки, которая занималась развлечением детей постояльцев. И отправились по специально проложенным мосткам к берегу неглубокой бухты. Гелиола — Леток — быстро нагрела их и под плотным слоем покрытия стало не очень комфортно. Поэтому они поспешили спрыгнуть в озеро и поплыли к противоположному берегу бухты, где имелась небольшая лодочная станция для любителей вёсельных прогулок.
Поверхность озера была едва ли не зеркальной. Трое Щось мерно, не спеша плыли, прислушиваясь к ощущениям. Зина уже имела опыт купания в пенке, а вот Матвею и Роману это было в новинку. Однако и они вскоре перестали напрягаться из-за того, что плывут в жидкости, в которой незащищённый человек вполне мог бы заработать химические ожоги. Не сразу, а при длительном контакте, разумеется.
Выбравшись по лесенке на причал, они немного побродили, разглядывая разноцветные лодки всевозможных форм и размеров.
- А вот на таком катамаране можно было бы и Соню покатать, — сказал Роман, — устроить прогулку всей семьёй.
Зина пожала плечами.
- Во-первых, вряд ли она оценит такое, во-вторых — будет проситься в воду. А в-третьих — представь, как она будет чувствовать себя с сепаратором и в пенке. Ты сам-то себя во всём этом как чувствуешь?
- Согласен. Кстати, Матвей, ты как смотришь на то, чтоб прокатиться на вёсельной лодке?
Мальчик равнодушно пожал плечами.
- Никак. Оно, может и ничего, но как-то что-то не. Если честно, то мне вообще страшновато в такой воде, поэтому особой радости даже от купания нет.
- Зато будет что в школе рассказать. Не всё же время про Порым-Ду вспоминать.
Матвей улыбнулся, насколько позволил наклеенный на лицо сепаратор.
- Это точно! В бассейне про купание в таком месте послушают с интересом.
Зина погладила себя по животу и оглядела бухту.
- Ну что, отдохнули? Поплыли обратно? Или прыгуном сразу в номер?
Роман посмотрел на Матвея, но тот просто развернулся и пошёл к спуску в воду.
Обратный путь пловцы преодолели легче. Уже не было тревоги, что что-то вдруг пойдёт не так. И на берег у «Лафы» выходили по дну, а не по лесенке. Дойдя до здания здравницы, они прошли в душевую и там, сперва ополоснувшись в покрытии, наконец-то содрали пенку и сепараторы, а уж потом с удовольствием помылись просто голышом.
- Пф-ф, всё хорошо, но, честно говоря, второй раз вот так купаться и не хочется, — проговорила Зина. — Как там, в том стишке?..
- Резиновая Зина?..
- Ага! Как-будто про меня писали.
Хорошенько обмыв Матвея ладонями, Роман послал его сушиться и одеваться, а сам принялся за супругу. И тёр её, пока та не засопела.
- Милый, остановись. Не заводи!
- Почему нет? Мы с тобой сколько раз так делали? Соне это никак не повредило.
Зина рассмеялась.
- Ну не здесь же!
- Ну а что? Сделай вид, что уронила что-то, наклонись… А я тебя придержу сзади, чтоб не упала.
- Обязательно. Только в номере, ладно? Я там даже на карачки встану, чтоб поискать уроненное. А ты меня обнимешь, за вот здесь возьмёшь обеими руками, чтоб точно не упала.
Они обнялись и немного постояли, нежно целуясь.
- Пойдём. Матвей нас заждался, поди.
Как оказалось, Матвей не заждался. Он, не желая мешать родителям, пошёл в детскую зону профилактория, чтобы посмотреть, как дела у сестрёнки. И нашёл Соню сидящей на руках у синтетической няньки. Она дёргала её за волосы и никак не могла понять, почему та не возмущается. Мама всегда возмущалась!
Оглядев игровую зону и не найдя для себя ничего интересного, он подошёл к несчастной андрошке и позвал Соню к себе. Та с сомнением оглядела его, но на ручки перебралась и тут же принялась таскать брата за уши. Это занятие ей всегда нравилось! Синтинянька оглядела неожиданного спасителя и спросила:
- Ты точно уверен, что это уместно?
- Соня — моя сестра. Не удивляйся, не родная. Видно же, что я не человек.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Меня зовут Катя, а тебя?
- Матвей. Катя, а чем тут можно заняться? Наши родители немного там заняты, не хочется им мешать.
Синтетик на долю секунды замерла, повышая коэффициент интеллекта, потом огляделась.
- Разве что кибер-игры. Но есть спортивные снаряды, если интересно. Ещё можно посмотреть мультики.
Подбежала какая-то девочка и легонько подёргала Катю за рукав халата.
- Включи нам кино!
- Дизи, вы уже смотрели сегодня.
- Ну и что?! Включи другое!
- Ну нельзя же весь день сидеть у развёртки, Дизи. Смотри — вон там другие дети устроили целый город из подушек! Тебе с ними не интересно?
Девочка немного помолчала, придумывая, как бы ещё докопаться до няньки.
- Я есть хочу!
- Ты ела час назад, милая. Не выдумывай.
Матвей, глядя на них обеих, едва не стонал от безысходности. Соня драла ему уши, Дизи не знала, как ещё достать андрошку, а Катя смиренно уговаривала отчаянно скучающую девчонку.
- Дизи, поиграй с Соней, — предложил он. — Смотри, ей нужна мама. Поиграешь с ней в дочки-матери?
Девочка с интересом посмотрела на него и спросила:
- А ты будешь папочкой?
- Буду, буду. Давай, бери Соню за руку и идите с ней гулять, играть, и следи, чтоб она не скучала.
- А ты что будешь делать?
Матвей подмигнул Кате и ответил:
- А я работать буду. У Кати сломалось что-то, я буду чинить.
Сломаться у синтигома нечему, но детям об этом неизвестно! Поэтому Дизи взяла Соню за руку и болтая какую-то ерунду, повела её к куклам. Матвей с Катей переглянулись и облегчённо вздохнули.
- И что ты мне чинить собрался? — спросила синтетик, когда девочки отошли. — У меня ничего не сломалось, вообще-то.
- Да какая разница? Сядь на пол, я тебе ногу, что ли, осмотрю.
Нянька немного подумала, посмотрела, как Дизи ловит за руку какого-то мальчика и не пускает к няньке, говоря, что та сломалась. Повернулась к Матвею и улыбнулась.
- Тебе сколько лет?
- Какая разница? — резонно возразил тот. — Просто сядь на пол, я тебе осмотр устрою.
Катя села, немного задрала подол халата и показала на колени.
- Досюда можешь осматривать. Дальше — шестнадцать плюс.
Матвей хохотнул, присел рядом и принялся тискать икроножные синтетических конечностей.
- Катя, я уасчу. Меня и живые девчонки не интересуют, а уж синтетические… Извини.
Нянька показала пальцем на подколенное сухожилие и попросила:
- Вот здесь посмотри, пожалуйста. — Когда Матвей принялся ощупывать совершенно целую связку, спросила: — А кто такие уасчу? Матвей, я никогда не видела таких, как ты.
- Матьане. Жители планеты Мать. Так вышло, что меня усыновили земляне. Я теперь тоже землянин, но не человек. Как и ты! Ты пром… Как сказать? Житель Промглобал, но не человек. Давай я ещё чего-нибудь осмотрю, а то они заподозрят, что мы придуриваемся.
Катя сняла чепчик, убрала волосы и показала пальцем в ухо.
- Можешь вынуть защитную сетку и протереть. Я сама её утром протёрла, но дети же не знают об этом. Матвей, а почему тебя не интересуют девочки?
Он внимательно посмотрел ей в ушную раковину и спросил:
- Как это вынуть?
- Нажим ногтем на верхнюю часть, сетка отогнётся. Не бойся, она чистая.
- А не сломается?
- Нет, она прочная. Так почему?
Матвей вынул сеточку и принялся её рассматривать с преувеличенным вниманием, совершая при этом совершенно ненужные манипуляции — важно было, чтобы дети вокруг были уверены, что тут идёт ремонт.
- Мы разные. Возможно, мне были бы интересны девочки-уасчу, я не знаю. Но вот людские как-то… Ну не то, что совсем неинтересны. Как люди, как собеседники, как товарищи — да. А именно как девочки — мимо. Мама говорила, что у взрослых женщин-уасчу всё так же, как у людей, но мы всё равно разной породы. Мы с родителями долго прожили в одном месте, там океан… Ну, огромное такое озеро, как ваша Лыва, но намного больше. Я каждый день ходил купаться. И часто там были и другие дети, людские. Они на меня таращились, а я на них — нет.
- Вставляй обратно сетку.
- Эм-м… Я забыл, как она стояла.
- Неважно, она круглая. Если не получится, я сама потом поправлю. Это же просто сетка, она ограждает мембрану, только и всего.
Матвей сосредоточенно оглядел небольшую, с ноготь на мизинце, сеточку и принялся аккуратно впихивать её в ухо Кати.
- Тебе не больно?
- Нет. Матвей, синтетики не чувствуют боли, а микрофон я отключила, чтоб ты меня не оглушил. Пихай пальцем, всё нормально. А как вышло, что тебя усыновили люди?
Матвей пожал плечами.
- Не знаю. Моя мать… та, что родила. Она почему-то решила меня отдать, я тогда совсем мелкий был. И смогла отдать только вот маме. А мне хорошо с моими земными родителями! Они классные. У меня вон сестра есть, скоро ещё кто-то будет. Сестра или братик. И нет разницы — кто мы. Мы Щось! Все. И я Щось. Просто есть Щось люди и есть Щось уасчу. Только и всего. Где тебя ещё посмотреть?
Катя улыбнулась и протянула руку.
- Подёргай за пальцы. Только не торопись, внимательно, каждый палец, каждый сустав. Не бойся, сломать их ты не сможешь!
Матвей принялся с усилием выкручивать ей мизинец.
- Так нормально?
- Можно ещё немножко.
- Катя, а про себя можешь рассказать? Я видел много синтетиков, но никогда вот так не разговаривал.
- Можешь попытаться оторвать ноготь. Он не оторвётся, но выглядеть будет внушительно. — Катя быстро обвела взглядом игровую, убедилась, что дети в порядке и продолжила: — А что тут рассказывать? Я — синтетический человек восемнадцатого поколения. Меня создали здесь, на Промглобал, в городе Шелезяка, как и большинство местных синтетиков. У меня растут волосы и ногти, я смеюсь и плачу, внешне — сам видишь — от людей не отличаюсь.
- Я как-то общался с тремя певцами. Синтетическими. Они классные! Отличные артисты. Ты умеешь петь?
Катя улыбнулась.
- Не очень хорошо. Так… Колыбельные и детские песенки. Я же нянька.
- А ты ешь или заряжаешься?
- Ем. У меня стандартный реактор преобразования. Я и воду пью, по мере потребности. Так надо, чтобы показывать пример детям.
Матвей, так и не оторвав ногтя на большом пальце, кивнул и выпустил Катину руку.
- Где ещё починить?
Она прикусила нижнюю губу в задумчивости. Потом расстегнула верх халата.
- Помни грудь. Тебе это, как я поняла, ничем не навредит, а выглядеть будет солидно.
Матвей, слегка смутившись, просунул руку ей за пазуху и аккуратно сдавил грудь. Помял пальцами сосок.
- Как у настоящей прям.
- Приходилось уже так делать?
- Нет. Видел. Тебе как? Нормально?
- Нормально, но я сделаю кислое лицо на всякий случай — не обращай внимания.
Катя скуксилась и даже стёрла выдавленную слезинку мизинцем.
- Если бы не знал, что ты синтетик — подумал бы, что живая.
- Матвей, я живая!
- Я знаю. Просто не знаю, как сказать.
- Всё нормально. Тискай, тискай, не тормози. У меня две груди, кстати. Ты сам как?
Матвей вытащил руку, внимательно осмотрел её, нахмурился и просунул обратно, взяв Катю за вторую, правую грудь.
- Нормально. Мягкая, тёплая. Красивая!
- Спасибо.
Внезапно Матвею в голову пришла мысль и он едва не рассмеялся.
- Никогда в жизни не играл с такой большой куклой! Катя, не обижайся, пожалуйста.
- Я и не думала обижаться, Матвей. Для большинства людей мы, синтетики — именно куклы. Редко кто всерьёз принимает нас за людей.
- А мне было так обидно за тех артистов! Их оформили не как исполнителей, а как концертное оборудование, представляешь?!
Катя грустно улыбнулась. Она представляла. Она и сама значилась в профилактории не сотрудницей, а оборудованием. Но рассказывать этому славному мальчугану про то, как с ней обращаются люди из персонала, естественно, не стала: зачем травмировать детскую психику? Рано ещё этому мальчику знать про то, насколько жестоки бывают люди.
Матвей вытащил руку, снова осмотрел её и закрыл ворот халата Кати.
- Всё в порядке. Ещё есть жалобы?
- Нет. Спасибо!
Он подмигнул Кате и улыбнулся.
- И тебе спасибо, — тихо проговорил он. — Кажется, я начал понимать, зачем взрослые тискаются. Так классно…
Она рассмеялась, встала на ноги и сделала несколько гимнастических упражнений.
- Всё прекрасно работает!
Дети, издали наблюдавшие за «починкой» няни, загалдели и побежали обнимать Катю. Они на полном серьёзе считали, что Матвей её починил. Лишь Соня, так и не заметившая, что что-то происходило, подошла к брату и попросилась на ручки: куклы ей надоели. Он взял сестру на руки, попрощался с Катей и пошёл в номер, полагая, что отец с мамой успели сделать свои взрослые дела.
***
Две недели в «Лафе» промчались быстро.
В целом, Щось понравилось в этом профилактории: кормили здесь разнообразно, было отличное детское меню. Персонал вёл себя безупречно, а синтетические помощники всегда были готовы прийти на помощь, в любое время и в любой ситуации. Прогулки по берегу Лывы, лесу, горам — доставляли удовольствие, а наблюдать с вершины горы Берг, как бесится где-то на горизонте сажевая буря, было настолько захватывающе, что Роман с Зиной едва ли не каждый день перескакивали туда прыгуном, чтобы полюбоваться буйством стихии.
Щось ещё несколько раз выходили купаться в бухту Лывы, а напоследок всё-таки запенили Соню и покатались на приглянувшемся катамаране. При этом девочка пару раз вырвалась из рук матери и с довольным воплем упала в озеро. Впрочем, Зина не особо-то и расстроилась, видя восторг дочери.
Матвей чуть ли не каждый день ходил в игровую, где продолжал болтать с Катей. Нет, осмотров и ремонтов он больше не производил, но та была рада, что с ней общается по-человечески вот этот нечеловеческий паренёк. И каждый раз придумывала для Матвея какую-нибудь пустяковину, от которой тому становилось веселее. Как-то он даже от души побегал от няни, делавшей вид, что рассердилась на него. И мастерски, ловко, с невероятной скоростью лазал по турникам, канатам, верёвочным лестницам и прочим спортивным снарядам. Катя, хоть и сильная, как и любой синтетик, никак не могла за ним угнаться. А дети с восторгом наблюдали за этой погоней и азартно болели. Кто за Матвея, кто за Катю…
Когда пришла пора возвращаться на Землю, Зина даже слегка всплакнула. Более уравновешенный Роман утешил её, пообещав, что они ещё обязательно вернутся в «Лафу», если захочется. Соня мирно спала в своей походной кроватке, а Матвей пошёл попрощаться с Катей. И внезапно подумал, что никогда больше не сможет относиться к синтетикам, не как к людям.
- Привет! А мы сегодня уезжаем домой.
- А я знаю, Матвей. Я приготовила для тебя и Сони несколько безделушек на память, пойдём.
Они зашли в крохотную каморку, где проводила ночи няня, когда никто из мужчин персонала не привлекал её к ночным делам. Катя вынула из кармана сменного халата небольшую коробочку и протянула Матвею.
- Вот. Дома откроешь, договорились? Там амулетик для Сони и накопитель с записью — для тебя. Будешь смотреть иногда и вспоминать.
Матвей убрал подарок в карман, потом нерешительно посмотрел на няню снизу вверх.
- Что, Матвей?
- Можно я обниму тебя?
- Конечно!
Он мягко и сильно оттолкнулся от пола, одновременно обвил руками её шею и ногами талию. Прижался. Потом чуть ослабил руки и вдруг, сам для себя неожиданно, поцеловал Катю в губы. Та не вырывалась, напротив — прижала к себе покрепче и погладила ладонью по спине.
- Хороший ты мальчик, Матвей. Я так рада, что познакомилась с тобой!
- Я тоже рад, Катя.
Он спрыгнул на пол, пожал няне руку и пошёл к своим, подозрительно хлюпая носом. А та смотрела ему вслед и вытирала слёзы.
ЗемляНоворожденного мальчика назвали Иваном. Родня со стороны Бессоновых настаивала на этом имени настолько активно, что Щось сдались. Ванечка с первых же недель своей жизни показал себя настоящим бесёнком. В отличии от Сони (темперамент которой, к слову, полностью соответствовала её имени), он был настолько беспокойным, что немного даже пугал родителей.
Но деды с бабками, сговорившись, привели однажды в квартиру Романа синтетическую няню — с виду девчонку-подростка (как потом тайно призналась мама Зины, чтобы не вводить Рому в искушение), небольшую, миловидную и тихую. На семейном совете девочку окрестили Матрёной, чему та была крайне удивлена, поскольку уже имела нормальное, человеческое имя. Но спорить не стала.
Эта Матрёшка оказалась неоценимой помощницей: она тихо и незаметно стояла где-нибудь в углу, но стоило Ване подать голос, тут же оказывалась рядом и предпринимала все меры к тому, чтоб никто не проснулся. За первые два месяца, что Матрёна прожила в доме, что-то предметно о ней мог сказать только Матвей: он относился к ней не как к киберпомощнику, сродни клинеров, а именно как к человеку, работающему в их семье. Что-то могла бы сказать и Соня, но она ленилась и даже на детском народном языке разговаривала крайне неохотно.
Зина, побаловавшись грудным кормлением лишь пару месяцев, связалась с патронажной медсестрой и попросила выписать препараты для прекращения лактации: а чего дурью маяться, если Ваня и сам предпочитает есть из соски? После этого она проконсультировалась с врачом и пошла в парикмахерскую, где сделала модную причёску и макияж.
Дома, переодевшись в самый пошлый пеньюар, ничего вообще не скрывающий, она вошла в комнату, где работал муж. Стан Кох, поднявший глаза с развёртки, замер на полуслове и поспешил отвернуться.
- Ладно, Щось, позже обсудим…
И отключил связь. Роман развернулся на гидрокоме и тонко простонал через ноздри.
- Это то, о чём я подумал?
Зина подошла и прижала его к себе.
- А ты не думай, ты действуй.
***
Убедившись, что меж ног у неё всё нормально работает, Зина снова пошла в парикмахерскую и попросила заплести ей косу. Свернув эту волосяную верёвку в крендель, она отправилась в спортивный клуб и попросилась немного погонять мяч. Тренер отвела её в раздевалку, выдала дежурную форму и даже согласилась поиграть один на один.
Через пару часов, убедившись, что руки и ноги тоже ничего не забыли, Щось отправилась в сауну, где с удовольствием прогрелась. А после разговора с тренером решила немного погулять по зимнему городу, побыть в тишине и поразмыслить над тем, чем будет заниматься в ближайшее время.
Она неспешно бродила по окраине, с удовольствием давя хрустящий снег подошвами сапог. Лепила снежки голыми руками и закидывала их так далеко, как только получалось. Пару раз влепила по головам «кобр» — адаптивных уличных фонарей, за что получила выговор от какого-то сердитого старичка. И сбежала, хохоча, как девчонка.
По всему выходило, что к тренировкам можно приступать хоть завтра. В клубе про неё не забыли и тренер подтвердила, что готова ставить её на игру. Конечно, хлопоты с детьми придётся переложить, но в доме есть няня. И можно, в конце концов, не волноваться, если даже муж свалит на день-другой на Шару или Порым-Ду. Или ещё куда.
Нагулявшись и вдоволь подышав морозным воздухом, Зина активировала прыгун и выпала из мерцания в привычном месте — в полусотне метров от своего подъезда. Повертела головой и, не заметив прогуливающихся, пошла домой. Но у подъезда остановилась и ещё несколько минут стояла, глядя в небо и ловя снежинки губами.
***
Прошло полгода. Зина успела сыграть несколько игр на Земле и один раз на выезде — на Парадизе, где проводился чемпионат третьей лиги.
Роман по-прежнему работал, в основном по межмиру. Его опыт и квалификация признавались не только на Земле, для заключения особо важных договоров и прочих документов, к нему записывались в очередь, предпочитая потерять время, но работать с лучшим юристом.
Матвей, выйдя на каникулы, попросил отправить его на всё лето в спортивный лагерь, где и оттягивался, бороздя вплавь просторы Чёрного моря и степи полуострова на велосипеде.
Подросшая Соня, обретя дар человеческой речи, выносила мозг родителям и Матрёне, пыталась учить говорить Ваню, но тот лишь задорно визжал или смеялся.
Сложнее всех было няне, но она не жаловалась. Эта рыжеволосая, веснушчатая, с едва заметными дамскими выпуклостями синтетическая девушка по-прежнему несла свою нелёгкую ношу и всеми способами оберегала мир и спокойствие в подопечной семье.
Таких малявок делали в Шелезяке, на Промглобал, и поставляли во многие места, где требовались именно синтетики маленького размера. Не кукла, не игрушка, а именно полноценный синтигом. Просто маленький. И Матрёна (вообще-то Мисси по документам) могла спокойно выполнять любые функции, как и любой синтетический человек. Хоть тяжести таскать, хоть работать в полностью непригодных для людей условиях. Но ей, по требованию заказчика, записали функционал домашней помощницы, няни и компаньонки.
Матрёна, в основном, занималась с Ваней: кормила, мыла, укачивала, носила на улицу гулять. Когда у Зины выдавалось свободное время и та сама занималась мелким — просто была на подхвате. Вторым объектом заботы няни, была, естественно, Соня. С ней Матрёна возилась не меньше, чем с Ваней. Рассказывала ей нехитрые смешные сказки, играла с ней в разные игры, учила правильно выговаривать слова и особо трудные звуки.
Она и для Матвея находила время, но не с целью помочь или поучить, а просто сменить уровень коэффициента интеллекта, поболтать, составить компанию в каких-то его пацанячьих затеях. И Матвей был очень рад появлению в доме не только братика, от которого пока что одни хлопоты, но и вот этой совершенно замечательной подружки, с которой можно обсуждать те темы, с которыми к родителям или в открытые источники лезть не хочется.
Матрёна вовсе не чувствовала себя рабыней на галерах. И даже не потому, что синтетики не нуждаются в сне и отдыхе, нет. В те дни, когда Зина и Роман оба были дома, она спокойно отправлялась в лагерь к Матвею и с упоением гоняла вместе с ним на велосипедах, плескалась в море, загорала и оттягивалась на танцульках. Они на пару чудили, шкодничали и устраивали переполох, пользуясь тем, что людям в их окружении были недоступны некоторые вещи. А вот юный уасчу и рыжая синтетическая сатана могли учудить такое, что даже вожатые-синтетики разводили руками.
И в то же время, оставаясь одна дома с Соней и Ваней, Матрёна стоически несла вахту и сдавала её лишь после того, как вернувшиеся из своих дальних (и не очень) отлучек взрослые не приходили в себя.
***
Прозвучит странно, но ни Роман, ни Зина не смогли бы описать, как выглядит Матрёна. Как звучит её голос. Какой у неё размер обуви или какого она роста. Какого цвета у неё глаза (ярко-рыжие, на самом деле). Взрослые Щось настолько привыкли к тому, что в их доме есть этот почти невидимый помощник, что, вспомнив о её существовании, начинали судорожно крутить головами и окликать её в пси. И интересоваться — а не пора ли няне посвятить немного времени самой себе.
В один из дней Зина, поглощая за ужином витаминный салат, внезапно сказала мужу:
- Рома, меня взяли во вторую лигу. Не совсем пока, но шанс очень хороший.
- Замечательно! Очень рад, что у тебя всё складывается. А в чём причина задержки?
- Надо в составе сборной Земли поиграть, потом выступить на чемпионате.
Роман, кормивший в этот момент Соню фруктовой смесью, посмотрел жене в глаза.
- Я уже понял, что есть проблема, милая. Делись.
Зина сморщила нос и смешно прищурилась.
- Несколько месяцев придётся жить и тренироваться на Урудине. Это планета с очень сложными гравитационными условиями, там есть периоды…
- Я в курсе.
- Игры на Урудине считаются самыми сложными, поэтому команды проходят не только период адаптации, но и учатся играть при разной силе притяжения. А на это уходит масса времени, как ты сам понимаешь.
Роман скормил дочери крупную ягоду клубники и вздохнул.
- Давай помогу сформулировать. Тебе надо на несколько месяцев уехать из дома в место, где детям делать нечего.
- Нет, Ром, там есть гравипол, ну, места, где притяжение если не совсем выравнивается, но хотя бы не плющит и не отпускает по небу полетать. В принципе…
- Но лучше ехать одной.
- Нет! Я хотела бы, чтоб мы поехали вдвоём.
- Да не проблема, родная, связь с Урудином хорошая. Тебя напрягает, что придётся оставить детей на Матрёну, причём надолго.
- Именно что надолго!
Щось отпустил Соню на пол и поддал ей лёгкого шлепка по попе.
- Беги, играй. — Посмотрел на жену и кивнул. — Я понял. Тут и Матвей в школу пойдёт, и Соня в садик, и с Ваней возни всё больше. Но, с другой стороны, Матрёне будет проще: с утра отправит старшего в школу, среднюю — в садик. Причём вообще до вечера. И у неё весь день на попечении только Иван, которому моё присутствие вообще ни к чему, а твоё — постольку-поскольку. Матвей уже самостоятельный: пообедает в школе, погуляет и пойдёт на тренировки. Вернётся домой уже ближе к вечеру, перекусит, отдохнёт, займётся уроками. Вечером, конечно, будет непросто, но я поговорю с Матвеем. Он у нас умница, поймёт.
Зина поковырялась в тарелке, отложила вилку и посмотрела на мужа.
- Расклад хорош, но могут быть подводные камни. Давай сделаем так: я даю согласие поиграть за сборную Земли на Урудине, но с условием, что если что-то…
- Ты можешь ставить условия?
- Нет. Но я могу отказаться от перехода во вторую лигу.
Роман стиснул зубы и сурово покрутил головой.
- Не смей. Зачем тогда вообще всё это? Ты прекрасный игрок, спортсмен и тренер. Тебе нужно продолжать развитие, Зина.
Она взяла мужа за руку, улыбнулась и кивнула, благодаря за понимание.
- Вот что, милая. Иди, понянькайся с Ваней. Вынеси его на улицу погулять, можешь прихватить с собой Соню. А я переговорю с Матвеем и Матрёной.
Три дня спустя старшие Щось отбыли на Урудин, сумасшедшую планету, имеющую спутник Сука. Который почти равен Урудину размерами и меняет гравитацию так, что жить на этой планете становится крайне сложно. За что, собственно, спутник и получил своё имя.
***
Выйдя из мерцания, Матвей привычно огляделся — не потревожил ли кого? Не надо ли перед кем-то извиниться, если напугал? Все нормальные люди, совершая прыжки в населённых местах, поступают так! Но никого его появление не обеспокоило, а с мнением птиц можно не считаться. Зато на детской площадке он увидел ярко-рыжую Матрёшку с братом на руках.
- Привет, Рёш. Чем там братец занят?
- Спит. Мотя, ну хоть ты можешь звать меня Мисси? Я тебя сколько раз просила.
- Не-а! Мы с тобой — два Моти. Или ты хочешь, чтобы я звал тебя Ся?
- Почему Ся?..
- Потому что Пи! — ответил он и рассмеялся.
Матрёна улыбнулась. Заглянула в гравилюльку, убедилась, что промокший подгузник заменён и снова посмотрела на Матвея.
- Да как хочешь зови, ну тебя. Есть хочешь?
- Не, я в буфете спортклуба перекусил. Попозже сядем, да поедим нормально.
- А ты чего мокрый?
- Форму забыл, гонял по треку в чём есть.
- А чего мне не позвонил? Я бы переслала к прыгуну.
Матвей отмахнулся.
- Да какая разница? Майку всё равно в стирку пора.
Няня пожала плечами. Ей было что возразить, но выглядеть занудой не хотелось.
- Пойдём домой, — сказала она, поднимаясь со скамейки. — Ваня скоро проснётся и есть потребует.
Они неспешно побрели к подъезду, не желая пользоваться прыгуном. Хотя, в принципе, могли переместиться прямо домой: там всё равно никого нет. Поднявшись на лифте, зашли в квартиру. Матрёна пристроила люльку в углу столовой и пошла к стойке доставки. Вынула соску с молочной смесью и любимый напиток Матвея — минеральную воду с добавлением миндального сахара. Тот благодарно кивнул, открыл стакан и напился.
- Спасибо.
- Не за что. Снимай майку, я в стиралку закину.
- Да я сам, чего ты.
- А что так? Стесняешься меня, что ли?
Матвей дёрнул плечами.
- А тебе не надо ничего постирать?
Няня усмехнулась. Она уже не в первый раз замечала, что паренёк пытается разглядеть её повнимательнее. Но при родителях такое было невозможно, а сейчас, когда в доме не осталось взрослых… Матрёна подумала и решила, что лучше дождаться более конкретных намёков. Если попросит — можно и показаться. А нет — так и ни к чему.
- Мотя, я не потею. Я не могу подцепить инфекцию или грибок. И мне не надо мыться, я не пахну.
- Но волосы же ты моешь.
- Конечно! В них же пыль скапливается, а это неприятно.
- А в одежде пыль не скапливается?
Она посмотрела на него искоса и хмыкнула.
- Пригляди за братом, я переоденусь.
- А ты что, меня стесняешься?
Матрёна остановилась в дверях. Вопрос был, по справедливости, резонным. И она ответила:
- Есть определённые правила, нормы морали. И да: я стесняюсь. Ты удивлён? Мы, вообще-то, разного пола, если ты не заметил.
- Тогда почему ты думаешь, что я тебя не могу стесняться?
Она помолчала. Подумала. И решила не нагнетать напряжённость.
- Мотя, пожалуйста, присмотри за Ваней. Я переоденусь и быстро вернусь. Потом ты тоже пойдёшь и сменишь одежду. Договорились?
Он всплеснул руками, но кивнул.
Быстро сменив шорты и майку, Матрёна вернулась в столовую и пошла к люльке, хотя знала, что малыш ещё спит. Матвей ушёл, вернулся в домашних шортах и плюхнулся на гидроком.
- Рёш, ты знаешь, я не стесняюсь. Просто с детства ненавижу, когда на меня таращатся. А на меня таращатся все, всегда и везде. Я же уасчу! Я разве что зимой не отличаюсь от людей, когда видно только часть лица. Даже здесь, в нашем дворе, все таращатся, хоть и знают меня несколько лет. Реально — противно. Хоть из дому не выходи.
Матрёна подошла, пихнула его в плечо и присела рядом. Гидроком способен уместить на себе двух взрослых людей, хоть и теряет при этом часть функций, а уж одного уасчу и одну андрошку — принимает в лёгкую. Она ласково потеребила Матвею уши и поцеловала в пятнистую щёку.
- Отлично тебя понимаю, Мотя. Мне в этом отношении легче. Ты же знаешь: если я сама не скажу, что синтетическая, то никто и не поймёт. Но я не комплексую из-за происхождения, ты не думай. Просто у меня реально есть определённые принципы, нравственные ограничения.
- Рёш, а я как-то видел, как ты Ваньку к груди прикладывала. Зачем?
- Ему это было нужно. Для его возраста это нормально. Вот таким малявчикам нужно не просто поесть, им важен именно контакт с матерью. Я Ване не мать, конечно, но вашей маме не всегда удаётся самой сделать для него эту важную вещь. А ещё Ване нужно чувствовать, что его любят. Это — обязательно, это едва ли не самое главное для него сейчас. Едва ли не важнее, чем еда и сухая жопка.
Матвей долго молчал, потом негромко проговорил:
- Я помню. Когда был совсем маленьким, мог часами по маме карабкаться, висеть на папке. Прыгал с одного на другого! И не потому, что хотел пошкодить, а потому, что не мог обнять сразу обоих.
- Они любят тебя, Мотя. Я это вижу так же ясно, как и то, что тебе хочется стянуть с меня шмотки и как следует разглядеть. Хочешь, я найду тебе видео?
Матвей грустно усмехнулся.
- Мисси, мне не попялиться надо. Мне хочется наладить с тобой контакт. Не знаю, как объяснить! Это… как жест доверия, наверно.
Проснулся Ваня и начал проявлять недовольство. Матрёна встала с гидрокома и взяла его на руки. Размяла в руке соску и подсунула ему под нос. Малёк для виду поотворачивался, потом присосался и прикрыл глаза от удовольствия. Наевшись, Ваня начал дрыгать ручонками и Матрёна, усмехнувшись, задрала майку и приложила его к груди. Совсем маленькой, с небольшим соском. Малёк довольно ухнул, вцепился в неё пальчиками и принялся мусолить сосок беззубым ртом. И вскоре засопел, закрывая глазки. Матрёна аккуратно потрясла его, чтоб срыгнул воздух, потом уложила в люльку. Повернулась к Матвею и подмигнула.
- Пойдём в ванную. Будем устанавливать контакт на уровне доверия. Полагаю, нам это нужно обоим.
***
Раздевшись, она настроила дождь средней интенсивности и температуры, оглянулась и сделала приглашающий жест. Матвей зашёл под душ и, встав на пальцы ног, вытянул руки вверх на всю длину. И прижал уши, чтоб не затекала вода. Матрёна взяла губку, облила её нейтральным травяным шампунем, зашла под дождь и слегка поддала Матвею коленом под зад.
- Двигайся!
Обняла его и, приглушив дождь, принялась мыть, как ребёнка. Которым тот, вообще-то, и был. Развернула его, прижала к груди и принялась намывать ему спину и руки. Потом опустила скамейку, села и притянув мальчика к себе, стала намывать ему задницу и ноги, благо, что они у него гнутся в любую сторону и под любым углом. Снова развернула и принялась намывать ему грудь, живот и ниже. Обратила внимание на отсутствие мошонки, но говорить, естественно, ничего не стала. Хоть и отметила, что эрекция у Матвея вполне уже происходит.
- Дождь, — скомандовала няня и душ подал воду. — Ливень!
Смыв с Матвея шампунь, она снова приглушила осадки и протянула ему губку.
- Ты знаешь, что делать. Шампунь вон там.
Отмыв Матрёне тело, Матвей вопросительно заглянул ей в глаза. Та отрицательно поводила головой и оттянула в сторону прядь волос.
- Вот с этого надо было начинать, малой. Сверху вниз, понимаешь?
- Тьпуй! Садись на лавку.
Он налил ей на голову шампунь и принялся отмывать волосы, бурча себе что-то под нос.
- Моть, да всё нормально! У тебя же нет волос, ну откуда тебе знать? Я думала — догадаешься или спросишь.
Прополоскав рыжую шевелюру няни, Матвей вопросительно посмотрел на неё своими антрацитными глазищами.
- Что?
- Мисси, я кое-что умею. Не знаю, можно ли так с синтетиками, но мама всегда довольна, когда я ей прожигаю травмы и растяжения. И папа иногда просит прожечь ему позвоночник.
Про это Матрёна ничего не знала, а лезть в открытые источники было некогда. Она протянула Матвею ладонь и сказала:
- Попробуй на мизинце. Просто чтоб не рисковать.
Он взял палец за самый кончик одной рукой, а второй — сжал запястье. Сперва Матрёна ничего не почувствовала, потом вдруг поняла, что её мизинец словно погрузили в кипяток!
- Ой!
- Терпи.
- Мотя, горячо. Я могу работать в кипятке, но недолго. Потом начинаются разрушения и потребуется замена мышц и прочих тканей.
- Это не нагрев, Рёш, это просто так кажется. Впрочем, раз тебе неприятно…
Он отнял руки и ощущение ожога тут же прошло. Она обняла паренька и крепко прижала к себе.
- Всё хорошо, Мотя, всё нормально. Просто у меня нет нервов, но есть датчики температуры. Именно в руках. И я не понимаю, как ты их обманул!
- Рёш, можно я на тебе повисну? Понимаешь, для уасчу висеть на ком-то — очень интимная вещь…
- Конечно! Запрыгивай, не бойся, я сильная.
Матвей не стал прыгать, понимая, что на мокром полу вполне может уронить няню. Он обнял её руками за шею и начал протягивать их, словно две крупные змеи ползут. Поднявшись над полом и почти уткнувшись лицом в лицо, он обнял Матрёну ногами за талию и стянул ногами, крепко прижавшись к ней всем телом. Потом прошептал:
- Спасибо тебе. Я так давно хотел это сделать!
yaplakal.com