Любовь и что-то еще

Спасибо Кассандра! Интересно. Буду ждать "завтра"

Глубоко НЕуважаемый новорег! вЫ не знаете дорогу и как идти? Я объясню:Лесом потом через поле на право,в брод через болото,там интернета нет и не будешь иметь мозги всем. А по простому:- - - - - - - лови минусы

тяпляп
Я не могла прислать Вам и еще нескольким людям оповещение, потому что у вас отсутствует здесь под ником не только аватар, но и даже окошко к наму, и почта не открывается. Рада, что Вы по-прежнему в числе моих друзей.

Где продолжение?

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Глава 3. Любовь и гордость

– Призналась бы сразу, что ты не хочешь иметь детей, – сказал Рам, прилетев на Вторую полосу специально, чтобы поймать Лил на выходе из ее общежития до того, как она полетит на Первую. – Зачем тебе, такой красивой, портить фигуру и переутомлять себя заботой о малыше?
– Не говори глупостей, – возмутилась Лил. – Мне осталось учиться всего ничего – или ты не в состоянии подождать еще три месяца до момента, когда я начну тебе доказывать обратное?
– Я устал ждать. Я скучаю по тебе, и каждая неделя тянется так долго! Поехали сегодня куда-нибудь поразвлечься. Проведем вечер в кафе, а ночь в гостинице.
– Я не против, – согласилась Лил. – А куда именно ты хотел бы отправиться?
– Да есть один городок. Все говорят, там очень уютно. И тебе готовить не придется, и проведем ночь как белые люди – в интерьере, с кондиционером и на атласных простынях.
– Смешной ты! – фыркнула Лил. – Если тебе так нравятся атласные простыни, пойдем и купим их. В чем проблема-то?
– Ты против?
– Конечно же, нет! Просто я всегда думала, что нам вдвоем хорошо без всякого атласа.
– Я хочу смены обстановки. Хоть на один день забыть, кто ты такая и начать за тебя платить.
– У тебя есть здесь счет и на нем завелась кучка дензнаков?
– Да, завелась с тех пор, как Сандро меня сюда свозил на местный курорт. Он сказал, что мне полагается, потому что я помогаю ему в делах на Первой полосе, а он там как бы находится на службе. В общем, чтобы я от него здесь не зависел. И мне хочется почувствовать себя, наконец, над тобой главой, а не просто так. Ты ведь не против ролевых игр?
– Ну смотря каких, – удивленно отвечала Лил.
– Чтобы ты выглядела как девочка из рабочей силы, а я – как клансмен.
– Не знаю… – протянула Лил. – Мне не хотелось бы, чтобы мои знакомые увидели меня с кем-нибудь из клана. После разговоров не оберешься. Ты же знаешь, я скрываю здесь ото всех, что я имею какое-то отношение к «господам правителям». Я растеряю всех подруг, если это обнаружится.
– А мы не здесь. Мы отправимся туда, где тебя никто не знает. Слишком далеко мы уезжать не будем. Так, километров за 150 - 200. Возьмем в аренду электромобиль с полной заправкой аккумулятора – и отправимся. Это ведь можно?
– У тебя не получится. Электромобиль в аренду тебе никто не даст – у тебя нет браслета клансмена.
– А я что-то слышал про права «члена семьи»…
– Наш брак с тобой здесь не зарегистрирован, и твоего имени нет в базе данных.
Рам засмеялся.
– А это что? – показал он на четырехколесное средство передвижения обтекаемой формы, стоявшее в 5 метрах от крыльца в общежитие.
– Ой, вот не ожидала! Одежду…
– Одежда лежит там, в сумке.
– Ты все предусмотрел! Ну хорошо, хорошо, я согласна, только переодеваться будешь в дороге, без свидетелей.
Рам кивнул, и затем сам, в свою очередь, окинул придирчивым взглядом свою супругу с ног до головы.
– Тебя что-то во мне смущает? – удивилась Лил. – Эта юбка сшита по последней моде. Плиссе – это «последний полет», чтоб ты знал. Я обязана поддерживать марку, ведь я лицо публичное, и на меня многие равняются.
Рам снова кивнул. Он знал, что звание королевы красоты портновского колледжа обязывает время от времени одеваться как для витрины, то есть безупречно. Комплект на Лил именно таким и был – синий бархат с оттенками от почти черного до нежно-голубого, белоснежная блузка с рукавом на 3/4, отделанная небесно-синим гипюром – и все это сидело безукоризненно, подчеркивая безукоризненные линии фигуры.
Левое запястье Лил украшал ажурный браслет – довольно широкий и объемный со светло-голубыми камушками, похожими на сапфиры, и бант, собранный из точно таких же ажурных лент, но с камушками темно-красного цвета, служил заколкой для ее прямых белокурых волос.
Бижутерия на руке служила маскировкой для браслета члена клана – для чего предназначался бант на голове, Рам в общем-то догадывался, хотя выглядело и то и другое дорого-богато, и не более. Зато на ногах у Лил были не просто самые обычные черные туфли-лодочки на низком каблуке, а нечто эксклюзивное, глаза подведены темно-синим карандашом, а длинные черные ресницы выгодно оттеняли рубиновый оттенок помады губ.
И хотя длина юбки у Лил была в пределах скромности, да и вырез блузки не приоткрывал лишнего, но девочки клана так не одевались никогда, так что с этим было все в порядке.
Рам открыл перед Лил дверцу пассажирского сидения, сам занял место с другой стороны и произнес:
– Сегодня водителем буду я, если не возражаешь.
Лил не возразила, и они тронулись.
Дорога до городка, где Рам в прошлый раз побывал с Сандро, отняла у них часа полтора. Может, и меньше, но Лил попросила не торопиться. Она с интересом осматривала окрестности по обеим обочинам трассы, вглядывалась, что там растет, и сельскохозяйственные угодья, раскинувшиеся за лесополосой, граничащей с пригородом, также привлекли ее внимание. Да и Раму после тесноты Первой полосы нравилось ощущать простор. Вторая Полоса была шириной в 1000 км, и каждый ярус здесь был метров в 400 от края вышележащего яруса до кромки расположенного ниже.
Сельхозпоселение располагалось в 3 км от города, если было верить показаниям приборов. То есть, если началом сельхозплощади считать посевы каких-то культур, от которых до домов был еще километр. Само поселение тянулось следующие два километра, занимая два яруса, на каждом из которых маленькие частные домики с огородами вокруг каждого стояли шеренгами по 10 рядов. Впрочем, площади с фонтанами были и тут, точно также как и общественные здания.
И везде была зелень, зелень, зелень, которая закончилась, чуть они отъехали от поселка на 3 км. Дальше начиналась каменистая пустыня, на которой там и сям прорезывались чахлые куртинки каких-то растений. Впрочем, трассу от пустыни отделяли два ряда лесопосадок, тянувшиеся вдоль нее с каждой стороны. Пусть деревья и был невысоки, но все же давали какой-то кислород для дыхания пассажирам проезжавших здесь машин.
Внизу, по центру смежного яруса, пробегали рельсы железной дороги. Но смотреть там также было особо не на что, И Рам ускорился, надеясь попасть в нужную точку пространства еще засветло.

Они успели: до сумерек оставался еще примерно час, и в кафе-баре было полно народа. Но свободные столики имелись, в том числе и тот, где они с Сандро сидели в прошлый раз. Он как раз освободился, и Рам провел Лил именно туда. Сейчас он знал, как себя держать, каким тоном говорить, и по взглядам публики бара вдруг понял, что даже особой одежды ему бы не потребовалось, чтобы быть принятым за клансмена – достаточно было манер. Ну и несомненно его узнали – бармен был тот же самый, что и 12 месяцев тому назад.
Их обслужили быстро и качественно – все было вкусным, и по обстановке чувствовалось, что администрация кафе стремится сделать все, чтобы не разочаровывать клиентов, то есть чтобы ручеек из «господ правителей» сюда не иссякал. Они с Лил не торопясь поужинали, Рам расплатился, и они вдвоем пошли гулять по городку тем же самым маршрутом, что и в прошлый его приезд сюда. Маршрутом, который, как ни странно, его ноги в точности запомнили и повторили.
Разница была в том, что на этот раз не местные девочки, а Рам рассказывал Лил о разных достопримечательностях – щебет подружек также запечатлелся в его памяти чуть ли не слово в слово.
Кто-то другой, более впечатлительный, мог бы подумать даже про «дежа вю», но Рам излишней впечатлительностью не страдал – он просто проверял информацию, полученную от Сандро по поводу развлечений клансменов, Пока все шло по плану, а поскольку Лил никуда не звонила, то есть с братом не связывалась, то до сих пор повода для того, чтобы думать, будто его разыграли, у Рама не появилось. Оставалось проверить последние моменты – с гостиницей, и дело было в шляпе.
С гостиницей все также было в полном порядке – номер им предоставили, но на первом этаже, высказав сожаление, что оба люкса наверху уже заняты. Впрочем, и полулюкс Рама устроил – разница была в отсутствии балкона с видом на ночной пейзаж. Он проверил створки на окне – те открывались только изнутри, запер дверь на задвижку и приготовился к долгой ночи в ожидании сюрпризов.
Однако сюрпризов не последовало – они с Лил со вкусом провели остаток вечера, поглощая местные фрукты, запивая прихваченные из кафе бутерброды напитками, охлажденными в морозилке, смотрели что-то по телевизору и развлекали друг друга, как и полагалось паре молодых людей разного пола, которые видятся раз в неделю по выходным. Заснули они поздно, а проснулись, когда на улице уже стоял ясный день. Все было тихо, мирно, и за всю ночь их никто не потревожил.
Рам даже засмеялся про себя – надо же как Сандро его разыграл тогда – а ведь заставил-таки всерьез поверить, будто местные так и рвутся отметиться кулаками на их костях. Они с Лил сполоснулись в душе, малость перекусили – торопится было некуда, впереди был выходной, и направились к выходу.
Упс! – первая неожиданность возникла сразу же после их выхода на улицу. Возле гостиничного крыльца стояла группка молодых парней, и выражения их лиц не предвещало ничего хорошего. Их был не десяток – всего семеро, разного возраста, но намерение у каждого было единым и общим – и недвусмыленным.
– Ох! – сказала Лил. – Кажется, мы попались. Путь на свободу придется пробивать. Помни: бить вполсилы, по голове нельзя, калечить тоже. Это драка, а не сражение.
– А если кто-то вытащит нож?
– Не вытащит. Никто не решится убить клансмена, тем более на глазах у свидетелей. В общем, расчищаем себе дорогу и бежим.
Она произнесла все это тихо, но на хингре, и ее услышал не только Рам.
– Ну и чего ты лезешь не в свое дело? – сказал тот из парней, кто стоял в центре толпы. – Он виноват, и должен заплатить, не делай вид, будто тебе это неизвестно. Ты получила свое удовольствие – мы хотим получить свое.
– Вот уж нет! – возразила Лил. – Я буду с ним до конца. Спина к спине, бок к боку!
– Ну пеняй на себя, потом не обижаться. Налетай, народ!
Народ действительно налетел, и не шутя. Если бы Рам имел право отмахиваться в полную силу, то у него был бы неплохой шанс уменьшить количество нападавших до приемлемой численности, тем более что он знал: Лил не новичок в драке, и отвлечет излишек персонажей на себя. Но здесь было не то, и пару ударов он пропустил, и боль заставила его сбросить апатию. А услышанное «Получай, шлюха!» и вовсе привело в чувство.
Впрочем, долго драка не продлилась: ровнехонько до ответных слов Лил, прозвучавших по-русски. После этого кто-то крикнул: «Госпожа правительница!» и все как по команде отпрыгнули. Еще мгновение – и вся семерка нападавших ломанулась в рассыпную, оставляя поле боя победителям – то есть Раму и его подруге.
Пардон – побежали не все, один так и остался стоять. Неподвижно, как столб. Как статуя – с задумчивостью на лице.
– А ты чего не линяешь? – строго произнесла Лил, обращаясь к статуе. – Не боишься смерти? Или надеешься что-то сказать в свое оправдание?
– А что толку бежать, если вы нас уже срисовали? – угрюмо вымолвил парень, и руки его со сжатыми кулаками медленно скрестились на его груди. – Только мы ж не знали, что Вы – его жена. Мы думали, будто вы из тех девочек, что собираются в баре для того, чтобы… ну, вы сами должны знать.
Лил густо залилась краской и сказала:
– Да, вы это ниоткуда знать не могли. Поэтому никакого наказания не будет – передай это своим друзьям. Я ведь одета как девочка из рабочей силы, и держала себя так же. Я должна была предвидеть последствия, но мои мозги совершенно отказались сложить два и два – мой муж предложил мне хорошо провести время, и я ни о чем плохом не задумалась даже ни на секунду.
Парень кивнул.
– А вы ничего плохого и не делали. Просто ваш муж уже был здесь однажды раньше, и оставил после себя память.
– Угу. Это я уже поняла... Так почему же ты все еще стоишь? Иди домой, и нам тоже пора ехать.
– У вас блузка разорвана. И юбка вся в пятнах.
Лил опустила голову, скользнула взглядом по подолу – и снова переменилась в лице.
– Ох! – воскликнула она. – Какой ужас! И вот в таком виде я должна идти через весь город до того кафе, где мы оставили машину?
– Не надо через весь город, – отвечал парень. – Я живу здесь неподалеку, не один живу, а с родителями и сестрой. Пойдемте к нам, там Вы сможете привести себя в порядок, и мне… нам… надо кое о чем серьезно поговорить… И я хочу Вам кое-что показать.
Чуток поколебавшись, Лил важно кивнула и они пошли. И Рама поразила перемена, произошедшая с ней. Она двигалась совершенно прямо, не стесняясь больше ни порванной блузки, ни грязи на юбке – словно ничего такого и не было, словно на ней по-прежнему был безупречный наряд. Только улыбка на лице отсутствовала, и походка была не столько плавной, сколько быстрой.
Впрочем, домик, куда их привел парень, действительно находился рядом – минутах в пяти ходьбы от гостиницы. Он открыл дверь не ключом, нет – просто приложив ладонь к какой-то точке на один из квадратиков дверного полотна, и они вошли внутрь. Скинув обувь возле порога, они прошли в гостиную, где Рам увидел красивую женщину средних лет и самого обычного мужчину примерно такого же возраста.
Увидев вошедших, женщина привстала со своего кресла и вопросительно глянула на парня.
– Знакомься, мам, – произнес парень. – Это Лил, сестра Сандро о’Брайена.
– Вы знаете моего брата по имени? – удивилась Лил. – Откуда?
– Он сказал его нашей дочери, – пояснил мужчина, не вставая с кресла. – Когда сделал ей ребенка.
Глаза у Лил сами собой расширились, и несколько секунд она переваривала информацию.
– Ага, вот оно что! – наконец выдала она резюме. – И вы заманили меня сюда, чтобы предъявить претензию? Ну, вы обратились не по адресу. Такие дела решает глава клана. Он укажет провести экспертизу, и вашей дочери назначат пособие на воспитание «ребенка клана». Если, конечно, вы не собираетесь предъявлять моему брату соблазнение и поведение, недостойное клансмена.
– Вы нас не так поняли, госпожа правительница. Никто не собирается ни в чем Вашего брата обвинять. Моя сестра сама попросила Вашего брата сделать ей сына, и он согласился – вот и все. Вся ответственность полностью на ней.
Лил снова подумала несколько секунд.
– А что думают ваши родители?
– Мы знаем, как было дело, – сурово проговорил мужчина. – Оле нам рассказала подробности. И про обещание, которое она взяла с Вашего брата, и про все остальное. Мы не собираемся подавать на пособие от клана. Мы сами вырастим своего внука.
– Тогда зачем вы напали на моего мужа? – Лил снова обращалась к парню, и в ее голосе прозвучало недоумение.
– Потому что он здесь уже был. И у Нубе, с которой он тогда развлекался, тоже остался от него живой сувенир. Толпу собирал ее бывший парень. Ну, вы же знаете этот обычай – за такое бьют.
– И ты тоже решил поучаствовать?
– Угу. Не каждый день удается безнаказанно подраться с господином правителем!
Лил сердито зыркнула на Рама и процедила сквозь зубы:
– Я уже поняла, что мой муж виноват, но после ваших милых развлечений мне необходимо срочно устраивать постирушку, наводить марафет и заново пришивать гипюр.
– Позвольте предложить вам во что переодеться, – произнес голос, прозвучавший из двери, ведущей в соседнюю комнату.
Рам повернул голову – там стояла знакомая ему кареглазая брюнетка, слегка располневшая, но по-прежнему привлекательная.
– Идемте, я провожу вас в ванную.
– Я хотела бы сначала посмотреть на ребенка, – возразила Лил. – И понять, почему вы боитесь подавать на экспертизу.
– Потому что не желаем, чтобы господа правители вмешивались в его воспитание, – угрюмо произнес мужчина. – Мы хотим, чтобы он стал рабочей силой, и уважал мастерство, а не драться учился.
– Идемте, – повторила девушка. – Только Санни сейчас спит, и очень прошу его не будить.
В этом доме им пришлось задержаться надолго. Когда Лил снова появилась в гостиной, с мокрыми волосами, но без заколки и зарукавья с сапфирами (вместо этого ее запястье украшал менее массивный, но гораздо более впечатляющий браслет члена клана, полный функционал которого являлся тайной от непосвященных), стол посреди гостиной был уже накрыт, и стулья вокруг него расставлены в количестве шести штук.
– Отведайте моих пирогов, госпожа, и не держите зла на нашего остолопа, – захлопотала женщина, став на стол блюдо с выпечкой. – Он ничего плохого не хотел, но вы же знаете этот глупый мужской обычай – драться из-за девочек.
– Не волнуйтесь, – мягко произнесла Лил, усаживаясь на стул, с которого была видна входная дверь. – Виноват не ваш сын, и даже не мой муж, а я сама, потому что плохо подумала перед тем как сюда ехать, из-за чего и заработала фингал под глазом.
Рам опустил голову под ее негодующим взглядом, и она продолжала, обращаясь уже к нему:
– Ну и что ты мне прикажешь делать теперь? Завтра у меня начинается практика, а я в таком виде, что на люди показаться невозможно. Все ж спрашивать начнут, откуда у меня такое украшение, а что я отвечу? Что мой супруг дурак, подставивший меня под кулаки из-за девочки, которую он обрюхатил? Так это я своим могу сказать, но не в колледже!
– Вы можете сказать, что подрались с мужем, – сказала Олеада. Она тоже была сейчас в гостиной, и ребенок на ее руках уже не спал, а радостно тянулся к материнским кудряшкам. Он было рыж, и одно было несомненно – экспертиза по поводу того, кто был его отцом, вряд ли требовалась.
Опустив ребенка в детскую кроватку, которая стояла возле стены, юная мать села так, чтобы они с ребенком могли друг с другом переглядываться, и Лил вернулась к прежнему разговору.
– Я? Подралась с мужем? – изумленно воскликнула она. – С какого перепугу? В клане не принято решать между собой проблемы с помощью рукоприкладства!... Ты хотел о чем-то со мной поговорить, – обратилась она к парню.
– Да, – подтвердил он. – Видите ли, моя сестра… она очень страдает. Она сильно тоскует… по вашему брату.
– Догадываюсь, – сказала Лил, – но этой беде помочь невозможно. Сандро очень редко бывает на Второй полосе, только по делам, в среднем раз в год. Лучше будет для Вашей сестры навсегда о нем забыть, выйти замуж за хорошего парня – уверена, что среди рабочей силы такие есть, и выкинуть из головы прошлое.
Юная мать покраснев, опустила голову, а ее отец нахмурился.
– Вы думаете, мы ей об этом не твердим чуть ли не ежедневно? – проговорил он с досадой. – Но она и слушать ничего не желает!
– И вы надеетесь, что я могу как-то на нее повлиять? – снова изумилась Лил.
– Нет, не в том дело, – сказал парень. – Просто я слышал в нашем техникуме, что когда какая-то девушка надоедает клансмену, и он хочет от нее навсегда избавиться, то он подыскивает подходящего парня и выдает ее замуж.
Глаза у Лил снова сами собой расширились, и несколько секунд она переваривала услышанное.
– То есть ты хочешь, чтобы Сандро забросил все дела и занялся поисками подходящей для твоей сестры партии? – проговорила она недоверчиво.
– Угу, – подтвердил парень. – Он же исполнитель закона, и Оле его послушает.
– Не собираюсь я выходить замуж, – возразила юная мать. – И никого я не послушаю.
– Вот! – снова сказал хозяин дома. – Сидит над коляской, и целыми днями мечтает. Или во дворе свое сокровище выгуливает.
– Вы думаете, это так просто – найти подходящего кандидата? – проговорила Лил. – Сначала надо изучить характер девочки, чтобы узнать, какой тип мужчин ей подходит.
– А там нечего изучать, – вмешался Рам. – Сандро говорил мне, что она очень похожа на девочек вашего поселка.
Лил снова глянула в сторону Олеады, и лицо той в который раз бросилось в краску.
– Он так говорил? – произнесла она в раздумье.
Девушка кивнула.
– Это совершенно меняет дело… Я передам Сандро твои слова, и он несомненно что-нибудь придумает…
– Вот что! – обратилась она к парню, когда трапеза уже была окончена, стол вытерт и убран в сторону. – Отчего бы тебе как брату не заняться самому судьбой своей сестры?
– Я пытался, – отвечал тот. – но что я могу поделать, если она ни с кем знакомиться не желает? Стоит кому-нибудь из моих друзей переступить порог нашего дома, как она удаляется в свою комнату и не показывается, пока он не уходит!
– Это потому, что ты приводил не того, кого надо. Тебе нужен кто-то, характером похожий на Сандро, но с другой внешностью, и чтобы он не был женатым.
– То есть клансмена! – засмеялся парень.
– Угу, – согласилась Лил, а хозяйка дома тихонько охнула.
– И как ты предлагаешь мне заманить сюда клансмена? – насмешливо поинтересовался парень.
– Очень просто. Ты должен жениться на девочке клана. Из чистокровных. Добиться ее любви, расписаться с ней в ЗАГСе – и тогда клан признает вашу семью достойной, чтобы с ней породниться.
Хозяева дома переглянулись.
– Но я не хочу иметь невесткой госпожу правительницу! - испуганно возразила хозяйка. – Я хочу звать ее «доченька», и по имени.
– И мне зять-клансмен не нужен, – сказал хозяин. – Мы простые люди, и нам не к лицу стараться прыгнуть выше головы.
– Нельзя так шутить! – сурово произнес парень. – Не надо считать меня дурачком.
– А я и не шучу, – возразила Лил. – У тебя есть шанс выиграть, если ты примешься за дело, все продумав, и нигде не преступишь закона. В тебе есть некоторые из качеств, какие ценятся в клане. Притом ты красив на внешность… Самое трудное здесь – заставить ее заглянуть в твою душу, потому что девочек клана специально дрессируют с детства, как пресекать попытки рабочей силы с ними знакомиться и ни на какие сладкие слова не вестись. Помни – все должно быть безукоризненно честно, чтобы она с первого мгновения вашего знакомства знала, кто ты такой.
– Угу. То есть чтобы он влип в безнадежную любовь к девочке из клана и остался ни с чем, – сказал Рам.
Парень усмехнулся.
– Какая-такая любовь? – снова изумилась Лил. – Во что он там сможет влюбиться? Девочек клана специально дрессируют на то, чтобы не вызывать у рабочей силы никаких чувств, то есть чтобы мужской контингент наших подданных не воспринимал нас с этой позиции. Так что пока она не склонит свою голову ему на плечо, у него не будет даже шансов узнать, какая она на самом деле. Он будет видеть только пустую оболочку… Конечно, я бы посоветовала ему выбрать из девушек клана ту, внешность которой покажется ему более-менее симпатичной, потому что ему потом с ней жить. Ну, и выбирать надо из чистокровных – лучше из Литейного, из Смидтов. И еще – сердце девушки должно быть не занято.
– Все это очень мило, – сказал парень, – но что, если добившись ее любви, я забуду на ней жениться?
– Тогда клан навсегда забудет о вашей семье. Скажут, что хотя ты, конечно, лихой парень, но дурно воспитан, и у вас весьма слабое понятие о чести. В клане в очередной раз вспомнят, что парни из рабочей силы коварны, неблагодарны, не умеют ценить доброту, и мечтают только о одном: соблазнить девочку клана, чтобы над ней посмеяться и потом хвастать своей победой в кругу своих приятелей.
– Довольно! – воскликнул хозяин дома. – Вы пришли, чтобы нас оскорблять? Покиньте наш дом немедленно, или я за себя не ручаюсь!
Лил саркастически засмеялась:
– Ваш сын въехал мне кулаком в глаз и обозвал меня шлюхой. Спрашивается, за что? За то, что я приехала со своим мужем в ваш милый городок, при входе в который вовсе не висит плаката «Посторонним вход воспрещен»? Рам, мы заплатили за еду, взятую в кафе?
– Заплатили, – сказал Рам.
– А за номер в гостинице?
– Тоже выложили столько, сколько нам сказали, и не торговались.
– Может, мы буянили, приставали к прохожим или иным способом нарушали общественное спокойствие? Может, я была неподобающе одета или оскорбляла кого-то? Нет, нет и нет. Так почему же ваш сын, не разведав обстановки, напал на члена моей семьи в моем присутствии? Да еще имел наглость обратиться ко мне за помощью решить возникшую у вас проблему! В общем, сегодня его жизнь полностью принадлежит мне: хочу казню, хочу милую.
С этими словами Лил подняла вверх руку с браслетом клана и коснулась пальцем застежки. Украшение вспыхнуло зеленоватым светом,
– И не вздумайте со мной шутить: о том, где именно я сейчас нахожусь, в клане уже известно. Если что – явятся прямо сюда.
Последнюю фразу Лил произнесла столь холодным тоном, что Рама как из ведра окатило. Он увидел, как помертвели лица хозяев дома; хозяин сразу сник, а женщина схватилась за левую сторону груди.
– Я не собираюсь мстить, я просто напоминаю закон, – проговорила Лил более мягко, обращаясь к женщине. – Протягивание рук к девушке правителей до того, как она проникнется к вашему сыну симпатией, будет обозначать для него смерть на месте. Но ему ровным счетом ничего не будет угрожать, если, безуспешно попытавшись ее заинтересовать, он в конце-концов пожмет плечами и отстанет, занявшись своими делами.
Парень кивнул.
– Я не дурак, – сказал он. – Я проникся. И Вы… Я смогу на Вас сослаться, если у меня возникнут осложнения?
– Только после того, как вы с девочкой заключите брачный союз, и она представит тебя своим родным. Она должна полюбить тебя вопреки всему, только тогда тебя признают в клане равным себе, и на твою сестру посмотрят всерьез.
– И зачем Вам все это надо, госпожа правительница? – хмуро буркнул хозяин дома.
– Потому что клан нуждается в обновлении. Все чистокровные – это потомки только двух семейных пар. Это плохо, и очень плохо. Скоро мы начнем вырождаться. Наши девушки становятся все больше похожи друг на друга, а парни – почти все на одно лицо. И притягательность супругов друг для друга падает. Уже сейчас девочки из рабочей силы кажутся мужчинам клана красивее их жен. А что будет дальше?
– Почему же они тогда на них не женятся? – спросила хозяйка дома, приходя в себя.
– Потому что внешность – это далеко не все. Нужен еще характер. Жизнь в клане – это тяжелый труд и большая ответственность. Вот, к примеру, моя мать. У нее было 11 младших сестер, и с восьми лет она уже их нянчила, когда родители бывали на работе. После замужества она немножко передохнула, а потом дедушка Марк захотел озеленить всю Первую полосу целиком, а для этой цели заключил контракт с Тьеранским правительством на завоз из тьеранских тюрем по сотне нарушителей закона за каждый рейс.
И вот мама с Джоном, вдвоем, должны были их всех сортировать, отбирать кого на какую работу ставить... К моменту смерти дедушки Марка количество нарушителей закона на полосе достигло 5000 человек, и столько же их женщин, не говоря уже о детях. Обо всех надо было кому-то заботиться, чтобы они не поубивали друг друга, и честно работали.
Какие там курорты? С пяти лет я только и слышала: «Не забывай об осторожности – веди себя так-то, поступай так-то» С семи меня уже учили драться, ориентироваться на местности, запоминать рельеф, способы укрытия, маскировки, как управлять различными видами транспорта и вообще техники. Мы, все четверо маминых детей, рано узнали, что наш долг – помогать в обеспечении безопасности на Первой полосе. Какая девочка из рабочей силы все это потянула бы? Естественно, Сандро женился на такой, которая кое-что во всем этом смыслила. И свою жену он искренне любит, можете мне поверить!
– Я чувствовала, что он герой, – прошептала Олеада.
– Конечно, герой! – пылко согласилась Лил. – Ему уже сейчас, при жизни, можно ставить памятник! Он с 15 лет летал на Тьеру и рисковал жизнью ради нас всех, всей планеты…
– А Рам?
– Рам спас моему брату жизнь там, в Великом Космосе. Сандро считает его своим другом, но знали бы вы, сколько раз мой муж подводил меня под неприятности! Фингал под глазом – это не первая и, увы, не последняя из них… Чтоб я тебе еще хоть разок поверила? Да никогда!
Последняя фраза была обращена уже к Раму.
– Думаешь, мне не за кого было выходить замуж? Ха! – парни клана меня глазами ели, просто прожигали насквозь. И один из них мне очень нравился, очень! Но тут нарисовался ты! Так что если тебе не подходит, как я живу – катись на все четыре стороны. Можешь даже на свою Тьеру уматывать. Я за тобой туда не полечу, даже не надейся!... В общем, моя одежда уже, наверное, высохла, и нам пора…

Всю дорогу, пока они ехали назад, Лил дулась на Рама и была зла, как цепная собака. В приказном тоне она сказала, чтобы он отвез ее в общежитие, и смотрела на него совершенно чужими глазами. Проводив ее, Рам задумался. То, что он сегодня услышал, ему никак не понравилось. Оказывается, на Первой полосе куча уголовников. Не то, чтобы он их боялся – конечно же, нет. Но ехать на Первую полосу ему решительно не хотелось. Особенно после того, что он узнал, что за него, оказывается. вышли замуж ради обеспечения безопасности на территории.
«Да любит ли эта принцесса меня вообще? Как она сегодня злилась! И за что? Как будто я заставлял ее драться! Подумаешь, один фингал… Заживет ведь – скоро даже следа не останется. Не удивительно, что мужчины клана предпочитают девочек из рабочей силы. Те – другие…»
И рука его сама собой потянулась в карман, где лежал кристаллер. Из местных номеров там значилось всего два – номер Лил, и номер Нубе, оставшийся там с прошлого года. Коснувшись несколько раз экрана, Рам высветил его и улыбнулся, вспомнив о девочке, которая захотела завести от него ребенка и-таки завела…
А через три дня он позвонил Лил и попросил у нее развода…
С чувством глубокого удовлетворения он услышал в ее голосе тревогу и виноватость. Лил явно не рвалась с ним расставаться!
– Зачем тебе развод?! – воскликнула она. – Если ты хочешь от меня отдохнуть – отдохни. Можешь даже уйти на время, чтобы потом вернуться.
– У Нубе от меня ребенок, – сказал Рам. – Я хочу его узаконить. Не хочу, чтобы он рос без отца.
– Ах, так это просто у нас делается! Живи на две семьи – пусть эта девушка будет твоей второй женой, и всех все устроит.
– А если второй будешь ты?
Пару секунд кристаллер молчал.
– Это невозможно, – наконец произнесла Лил. – Женщина клана не может быть второй женой. Только первой или единственной. Мы правим этой планетой. Мы не можем позволить себе встать на более низкую ступень. Только выше.
– Ну как хочешь, – сказал Рам. – Передай Сандро, что ему теперь придется обходиться без меня. И пусть мое имя вычеркнут из той книги, где оно записано рядом с твоим.
– На развод у нас дается два дня. Ты должен подтвердить свое решение завтра.
– Поздно. Мы с Нубе уже расписались в ЗАГСе. И гербовая бумага со всеми подписями уже у нее.
– Но как же… Ах да, у вас общий ребенок!... Все равно: я могу поговорить с этой девочкой, и она поймет.
Рам засмеялся:
– Поговорить-то ты можешь, но я к тебе все равно не вернусь. Так что ты снова свободна, и можешь лететь, куда тебе угодно. А я остаюсь. Здесь, на Второй полосе. Надеюсь, в тебе сохранилось хоть капелька гордости, чтобы вспомнить, что по этому поводу говорит ваш закон?

(Продолжение завтра)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 18.11.2022 - 10:05

ЖдусьЪ! Окончание не ожиданное.Зря Лил попросила брата съездить с Рамом на второй круг,хотя для сюжета лучше,больше интриги будет потом.
Спасибо!!!

Отлично.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Глава 4. Любовь вопреки

– Сынок, ты о чем задумался? – голос матери вывел Року из ступора. Он вздрогнул и потянулся.
– Так, ерунда, – отвечал он как можно небрежнее. – Не бери дурное в голову.
Родители переглянулись.
– У тебя все на лице написано, – сказала Олеада. – Ты уже примериваешься, не приударить ли тебе в самом деле за девочкой правителей.
– А если даже и так? – пожал плечами Рока. – На нашей планете все равны, и закон не запрещает любому парню попытать счастья. Не паникуйте заранее – вряд ли у меня получится.
– А мы и не паникуем, – сказал отец. – Никто не будет заставлять тебя вступать в клан, насколько я понял.
Рока кивнул.
– Мне просто интересно, получится у меня или нет, – проговорил он. – Эта самая Лил сказала, что у меня есть шанс.
– Нельзя играть с человеческими чувствами, – сказала мать.
– А я и не собираюсь этого делать. От пары букетов ничего плохого случиться не может.
– А если она влюбится? С девушками это бывает.
– Значит, я на ней женюсь. Да не пугайся, мама – в семье главным все равно буду я, как бы она ни задирала нос перед другими.
Отец с сомнением на него посмотрел.
– Ты так уверен, что не способен никого полюбить?
– А за что их любить-то? Что в ней может быть такого особенного, чтобы терять голову? Вы же видели Лил – разве я в нее влюбился? А ведь она само совершенство, если убрать синяк с физиономии. Только когда такое совершенство шмякнет тебя своей совершенной ножкой по ребрам, то все начинает восприниматься уже иначе. Я не хочу нарываться еще раз, и не стану. Понаблюдаю издалека, надену на себя соответствующую личину, узнаю ее вкусы – и включу нужную передачу. Хладнокровно и с полным пониманием процесса.

Столь решительно озвучив свои намерения на ближайшее будущее, Рока не заторопился это будущее осуществлять. И по весьма незамысловатой причине: он был студентом техникума механизации землеустройства, и пока не сдана была сессия, отправляться на розыски девиц с незанятыми сердцами было как-то стремно – можно было не только стипендии лишиться, но и вообще вылететь из техникума. А к сессии следовало тщательно подготовиться. Ну и заодно продумать, какими возможностями для привлечения строптивых и загадочных особей женского пола из господ правителей он обладает.
Оказалось, что никакими. Тем более что в отличие от техникума, находившегося в трех кварталах от дома, девиц правителей в их городке не имелось. Они здесь даже никогда и не появлялись, если нее считать Лил, конечно. Но та забрела сюда явно по ошибке, а такие чудеса дважды не происходят.
В общем, сессия была сдана, наступило условное «лето», а в голове у Роки по интересующему его вопросу по прежнему было столь же пусто, сколь бывает пусто в досуха опустошенном баке для топлива: емкость есть, а ехать не на чем.
Прошла еще одна неделя, затем еще две… Необходимо было что-то делать, и оставалось единственное – двинутся на сбор информации о будущем объекте воздействия. То есть в Литейный, как порекомендовала Лил, уверяя, что именно там обитают избранные девушки клана, удачно пристроить которых мечтают все их родные. Ведь вырождение – это штука весьма серьезная, а значит препятствовать ему в его усилиях никто не будет.
Оказалось, что Лил сказала и правду, и неправду – то есть препятствовать ему в сборе информации действительно никто не стал, но остальное Року слегка поразило. Прежде всего, никакого «вырождения» на лицах кого-либо из обитавших в Литейном клансменов он не заметил – их девушки были не просто красивы, а соответствовали самому строгому вкусу, без дефектов. Удручало только их сходство друг с другом: похожи они были настолько, что можно было их между собой перепутать – отличия касались оттенка волос, ну и рост был у кого повыше, а у кого пониже. Издалека понять кто был кто почти не удавалось, да и одевались они очень похоже: в брючные комплекты стиля унисекс – удобные, но невыразительные. Мало того, у всех были одинаковые походки и жестикуляция.
«Словно гайки одной серии, – подумалось Роке. – Калибр разный, но форма и материал те же.»
Всего семейств «господ правителей» в Литейном проживало три штуки. Глава одного из них руководил районом, и так высоко Рока прыгать не стал, решив выбрать вариант поскромнее. Тем более что девушек, «чье сердце на занято» было среди представительниц юного поколения вообще не густо – всего одна. Остальные плотно гуляли либо с кавалерами, либо в стайке таких же как они: юных, красивых и недоступных для ухаживаний. А к этой, по имени Стелла, подобраться было можно: к воротам своего дома она всегда подходила одна.
Убедившись в этом, Рока решился сделать первую пробу. Купив букетик красивых недорогих цветов, он пересек избранной девице дорогу метрах в 20 от этих самых ворот и, протянув ей свой букетик, произнес на хингре:
– Меня зовут Рока. Я хотел бы с Вами познакомится.
Ответ был на русском языке. Впрочем, остановиться девушка остановилась. Ничего не поняв из прозвучавших слов, Рока тем не менее продолжил:
– Моя фамилия Эреро. Я – рабочая сила. Но закон такие знакомства не запрещает, разве не так?
Девушка слегка вздернула нос и произнесла бесцветным тоном:
– Не запрещает. Поэтому убери свою траву и освободи дорогу.
И равнодушия в ее голосе было столько, что будь человеческие эмоции цветными, то мир вокруг моментально посерел бы, как от пыли. Там не было ни злости, ни любопытства, ни даже усталости – просто равнодушие. Безразличие.
Продолжать диалог было бесполезно. Рока сделал шаг назад и подчинился. На следующий день он явился уже без букета – просто пошел с девушкой рядом, проговорив на ходу:
– Мне сказали, что из девушек правителей получаются хорошие жены. Я поверил. Я подумал: почему бы и нет. Я красив – и Вы красивы. Я умен – и Вы тоже. Приглядитесь ко мне – возможно, вы обнаружите, что мы можем составить отличную пару...
Больше он ничего сказать не успел, потому что они были уже у калитки.
Тут девушка нарушила молчание и столь же равнодушно, что и накануне, сказала:
– Ты зря тратишь свое красноречие. Парой мы никогда не будем – это исключено. Неравный брак – зачем мне это надо? И не ходи здесь больше – в следующий раз я просто скину тебя с тротуара как надоедливую муху.
С этими словами юная представительница господ правителей открыла калитку и исчезла в просторах, отделявших улицу от человеческого жилья. Не сказать, чтобы Рока был шокирован, но прямой натиск «в лоб» оказался тактикой неудачной – девочка прогуливалась в гордом одиночестве явно не из-за отсутствия кандидатов в будущие мужья.
И дистанцию между ними теперь доводилось увеличивать: даже молча идти рядом по тротуару возможность растаяла безвозвратно. Надо было придумать что-то иное, более новенькое и не такое банальное. А для этого сесть в машину, в которой он приехал, и поездить по окрестностям.
Решено – сделано. Пару дней, вооружившись картой, он колесил вокруг Литейного, размышляя и подыскивая возможность для свободного и безопасного общения. По всему было ясно: чтобы поговорить с девочкой, надо было поставить ее в такие рамки, из которых она не могла бы сбежать.
Внутри городского пространства организовать такие рамки у него не получится – следовательно, место могло быть только за чертой зеленого кольца, обрамлявшего жилые кварталы, в промзоне. Там должны были имеется отвалы пустой породы, искусственные пещеры и заброшенные карьеры – в общем, полный простор для творчества. Его машина двигалась практически бесшумно, да и проходимость у нее была отменной. Так что главным было придумать, как добраться, отрезаться от народа деньков на несколько, а затем вновь открыть выход в «большой мир» и отвезти девушку назад, к ее родным.
Может быть, для кого-то такая задача и была нереальной, но не для Роки. Его отец не даром гордился тем, что он из «рабочей силы» – смекалки ему было не занимать, да и руки росли из нужного места и были приставлены тем концом, которым требовалось. У них дома была уйма самого разного оборудования, в том числе и самодельного, и кое-что Рока с собой прихватил, разместив в багажнике. Сын пошел в отца, и был полон решимости унаследованные таланты полностью применить – в особенности объединив их с полученными в техникуме знаниями.
Если верить плану города, то заброшенных карьеров возле Литейного было несколько. Но некоторые из них использовались под искусственные водоемы – в них накапливалась вода выпадавших осадков, которая затем расходовалась на нужды горожан и заводов. Там всегда было людно, поэтому и пришлось искать так долго. Зато место, выбранное Рокой, было просто великолепным.
Это был остаток яруса шириной метров в 10, разделенный пятиметровым провалом на две части, дальняя из которых заканчивалась обрывом, высота которого была метров в 20 с лихвой. Автомобиль Роки был парапланом, о чем никто в Литейном подозревать не мог. Поэтому достаточно было переместиться на дальний кусок пространства, чтобы непосвященному в секрет показалось, что он попал в ловушку, выбраться из которой можно только каким-то чудесным и загадочным образом.
Оставалось придумать, как заманить в автомобиль представительницу правящего сословия – и дело было бы сделано.
Хорошенько подумав, Рока снова решил сильно не заморачиваться. Каждое утро он выезжал на улицу, где жила Стелла, дожидался, пока та приблизится к калитке, включал мотор и подкатывал к тротуару, чтобы после двигаться параллельным курсом со скоростью и маршрутом перемещения Стеллы. Через неделю упорство его было вознаграждено – девушка подошла к его машине с явным намерением высказать все, что она о нем думает. Оставалось перехватит инициативу, что Рока и сделал.
– Не желает ли госпожа правительница, чтобы я ее подвез? – спросил он самым вежливым тоном, на который только был способен. – Если ей не хочется разговоров, то она может сесть в салон…
И он нажал на соответствующую кнопку на панели управления, отчего задняя левая дверца авто медленно отползла в сторону, открывая проход туда, куда нужно было согласно планам Роки. Чуть-чуть поколебавшись, девушка нырнула в салон и села.
– В химико-технологический, – произнесла она все тем же непробиваемо безразличным тоном.
Рока кивнул, закрыл дверцу авто, и они поехали. Дорога до института занимала минут 10, и этого времени должно было хватить, чтобы снотворный газ, заполнивший салон после закрытия дверцы, успел подействовать. Сам он заснуть не боялся, потому что переднюю часть авто отделяло от задней прочная прозрачная пленка…
Спустя полчаса машина уже стояла в нужном месте, окна ее были открыты, и даже дверца одна распахнута – с левой стороны, там где была стена, уходящая вверх, чтобы пленница спросонок не шагнула вниз при попытке к бегству. Усыпляющий газ давно был отключен, вентилятор помогал развеивать его остатки, а парашют на крыше авто снова аккуратно сложен и упакован. Оставалось только достать из багажника обе палатки и их установить.
Что Рока и начал не торопясь делать. Для этого надо было просверлить в скале по четыре слегка наклонных отверстия, ввинтить в них штыри с кольцами и, распрямив палатку, прикрепить ее углы тяжами к этим кольцам. Операция несложная, но требовала некоторого времени. К тому моменту, когда Рока установил первую палатку, девица уже очнулась, выбралась из авто и с некоторым интересом наблюдала за его действиями.
– Ну и зачем все это? – спросила она, когда Рока протянул ей надувной матрас и жестом предложил пройти в возведенное жилище.
– Мы проведем здесь три дня, а за это время достаточно пообщаемся, чтобы понять, сможем ли мы хотя бы за столько часов и минут не надоесть друг другу по самые уши.
– А смысл?
– Ты приглядишься ко мне, убедишься, что я ничем не хуже твоих братьев и вполне подхожу тебе в мужья. К стати, моя специальность – мастер по наладке и ремонту оборудования для землеустроительных работ. Я уже оттрубил на ускорителях и перешел на последний курс.
Девица саркастически рассмеялась.
– Ты хотя бы начал с любви! С рассказа о том, что давно обо мне мечтаешь и жить без меня не можешь.
– С любви? – изумился Рока. – С какой стати я должен был в тебя влюбиться? В холодную чванливую особь, для которой рабочая сила – это недочеловек? Ну да, на внешность ты довольно симпатична, однако у нас в Зеленгорде среди моих знакомых девочек хватает красавиц. А тебя даже обнять нельзя без риска получить туфлей по ребрам.
– Ну и зачем тебе нужна такая жена? – высокомерно усмехнулась девица. – Которую даже обнять нельзя?
Рока замер и несколько секунд подумал. Мысль, высказанная юной представительницей правящего сословия, была более чем здравой… И дело было не только в риске получить по ребрам – просто за все время наблюдений за своей пленницей, у него ни разу не возник на нее рефлекс – ему ее НЕ ХОТЕЛОСЬ!
Он поежился. Ну и дурака же он чуть не свалял! Какой смысл был влюблять в себя особу, к которой твоя душа не лежит? Надо было побыстрее прекращать это действо, пока дело не зашло слишком далеко.
– Ты права, – произнес он медленно. – Действительно, такая жена мне ни к чему…
– Ты это всерьез? – усмехнулась девица.
– Да, вполне. Все что мне про тебя нужно было узнать, я уже увидел. Ты для меня не интересна. Ты – пустая оболочка без внутреннего содержания. Не удивительно, что ваши мужчины предпочитают брать в подруги девочек из рабочей силы… Помоги мне сложить палатку, и я отвезу тебя назад в город, пока тебя еще не спохватились.
– Вот еще, сам складывай.
– Нет проблем, сложу. А ты, пока головку не напекло, садись в машину и жди.
– Ты не боишься, что я сейчас уеду и брошу тебя тут?
– Конечно, не боюсь. Ты же не самоубийца, чтобы сигать в пропасть.
– Думаешь, меня ничему не учили?
– Я думаю, что вряд ли уроки вождения тебе давал мой отец. Это авто его собственной конструкции, и где чего там находится, никто кроме нас двоих не знает.
– Но ты ведь как-то сюда попал? Наверняка где-то есть спуск… Или проход.
– Поищи.
Ни спусков, ни подозрительных пещер в стене, к которой примыкал ярус, не было. Рока спокойно отстегнул палатку, вывинтил штыри с кольцами, упаковал все в багажник и пригласил девицу назад в салон автомобиля. На это раз он не стал заполнять его газом, лишь предложил пристегнуться, предупредив о полете.
Полет девицу слегка впечатлил, хотя она и хмыкнула после приземления: мол, примитивно. Но Рока уже ничего не ответил – просто вышел из машины, чтобы сложить парашют, поместив его на прежнее место, и не торопясь отвез представительницу хозяев планеты туда, откуда ее взял – то есть к ее дому.
– Прощайте, госпожа правительница, – сказал он напоследок. – Надеюсь, вам понятно, что обвинить меня в чем-то не удастся: я к вам даже пальцем не прикоснулся, все было по закону.
Он открыл дверцу авто, чтобы выпустит пассажирку, и, закрыв за ней салон, продолжил движение – к себе, в родной Зеленгорд. У него впереди был еще целый месяц каникул, которые можно было потратить со вкусом и в интересной компании. Например, с друзьями на рыбалке. Или у отца в его гараже, на работе…

Стелла была потрясена в своих лучших чувствах.
«Каков наглец, а? – думала она, провожая автомобиль взглядом. – «Холодная и чванливая»! Так оскорбить! Ну я покажу тебе, какая я холодная! Да я… да я…»
Но в голову так ничего и не пришло: ни в тот миг, но после, уже дома. Едва дождавшись прихода матери, она рассказала ей всю историю – она почти рыдала. Она ожидала сочувствия, но к ее удивлению, мать лишь погладила ее по голове и сказала:
– А ты чего хотела? Для того вы и учитесь вести себя соответствующе, чтобы мужчины рабочей силы в нашу сторону не смотрели никогда и ни при каких обстоятельствах… Или парень-таки произвел на тебя впечатление?
– Вот еще! – фыркнула Стелла. – Мне просто обидно. Ну хотя бы одно доброе слово произнес, хоть бы попытку сделал понравиться!
– А ты бы потом сказала: «Ах, он такой красавчик!»
– Так ты его видела?
– Мы все его видели. Трудно было не заметить – он ошивался в кустах сирени напротив не один день. С биноклем, кстати. Опасайся таких, дочка. Тебе повезло, что у него были честные намерения. И что он исчез из твоей жизни навсегда.
Стелла с сомнением посмотрела на мать, но возражать было бессмысленно: ее желание отомстить нахалу мать наверняка бы не оценила. А желание это грызло ее всю последующую ночь. Ее сравнили с девочками из рабочей силы и забраковали как непригодную!
«Вот возьму и влюблю тебя в себя – будешь знать, как приставать к девочкам клана,» – фантазировала она, ворочаясь с боку на бок.
Под утро сон Стеллу-таки сморил, и проснулась она поздно. С некоторым удивлением она осознала, что идея «проучить нахала» не только не покинула ее, но и начала оформляться в конкретику. Найти нахала по тем координатам, которые он о себе давал, было несложно – она знала название населенного пункта, техникума, имя, фамилию и даже курс.
Оставалось выработать план по привлечению к себе внимания, слегка подправить внешность с помощью краски для волос, бигудей и косметики, как это делали девочки из рабочей силы, и срисовать их манеры. Перевестись из института в техникум было еще проще, как и документы достать – достаточно было обратиться к главе клана «Дяде Виту».
Но с этим можно было погодить, а пока следовало потратить оставшийся до конца каникул месяц на тренировку – и для этого наблюдать, наблюдать и наблюдать. Как двигаться, как улыбаться, как и что говорить. Как выглядеть привлекательно для противоположного пола, чтобы довести до объяснения, а затем хоп – и осадить.
Плохо было одно: тренироваться Стелле было не на ком. Свой план она должна была держать втайне от семьи, иначе бы ее просто не отпустили никуда переводиться.

– Значит, хочешь немного пожить среди рабочей силы? – спросил глава клана, протягивая Стелле пакет с документами. – Теперь тебя зовут Стара, фамилия твоя Ковальчук
– Ну да, – сказала Стелла. – Я хочу понять их, чтобы знать, как ими лучше управлять.
– Добро. Но будь осторожна: помни, что среди рабочей силы полно всяких, поэтому тебе вовсе не обязательно слишком уж маскироваться. И единоборства некоторые девушки изучают, и далеко не все девочки бегают за клансменами. Устраивайся в общежитие на общих основаниях, заведи себе подружек – и они тебе многое расскажут. В Зеленгордском техникуме никого из наших нет, и разоблачить тебя никто не сможет.
Стелла послушно покивала головой и отправилась на автовокзал. До начала занятий оставалось три дня, и ими можно было воспользоваться для полной разведки обстановки. И обустройства быта.
Комната в общежитии была достаточно уютной, хотя и простой по меблировке. Кроме четырех кроватей там стояло 4 тумбочки, имелись два встроенных шкафа, каждый из двух отделений: для полок и вешалок для платьев. Верхняя одежда висела на внешних их сторонах, в открытых нишах. Посередине комнаты стоял стол и четыре стула. Готовить пищу можно было только на общей кухне в конце коридора, а в комнате лишь кипятить чай. В общем, обычный общежитский стандарт. Санузел и душевая были в противоположном от кухни конце коридора – и это тоже было нормально.
Сам техникум тоже оказался без каких-либо особых ужасов, впрочем, Стелла их и не ожидала. Актовый зал не поражал своими размерами, но сцена была, и это наводило на кой-какие мысли. Если она собиралась кого-то привлечь – ей следовало записаться в местную самодеятельность, и светиться оттуда. Прием был не нов, но бил при умелом применении наповал. Стелла знала, что она неплохо пела, да и танцевать умела – пусть не как балерина, но не хуже других.
Через месяц Стелла знала про Зеленгордский техникум все. Он бы разнюхала это «все» и раньше, но ей надо было подтянуть те предметы, которых в ее институте не изучали: она вовсе не обиралась «пасти задних» – даже наоборот, для ее планов ей требовалось быть на высоте положения. Жаль только что объект для охмурения учился курсом старше, и сталкивались они с ним исключительно в буфете, когда ни у кого из них не было практики, то есть в дни для изучения теории.
Впрочем, в кружок пения («ансамбль) Стелла записалась, и добросовестно его посещала. И даже в концерте одном поучаствовала, хотя это и не слишком помогло ей в ее намерении «быть замеченной». К ее досаде, Рока принадлежал к тем парням, которые нравятся девчонкам: он был безусловно красив, и девочки по нему вздыхали почти откровенно. Половина девчоночьего общежития мечтала пройтись с ним по городу в ночное время суток и попытать счастья остановить на себе его внимание дольше, чем на три дня, но безуспешно.
Слишком далеко Рока, впрочем, не заходил, то есть дольше поцелуев на лавочке он не продвигался. Быть «одной из» Стелле как-то не импонировало, и тут подвернулся для нее подходящий случай.
Администрация техникума объявила «вечер юмора». Каждый курс должен был представить собственные номера, и группа, где училась Стелла, тоже. Вот она и придумала обсмеять девочек, которые в местном баре ищут любви клансменов. Как их ужимки выглядели, Стелла знала еще по институту, так что «собирать материал» ей особо не пришлось.
Песенку лучше было спеть дуэтом, но ни одна из одногруп-ниц Стеллы участвовать в номере не согласилась. И Стелла придумала вот что. Она сшила забавную куклу-перчатку, которая своими движениями должна была дополнять то, чего отсутствовало в самой песенке.
Первые два куплета были повествовательного характера – в первом описывался теплый вечер, бар и люди в нем. Во втором туда приходят две подружки и начинают скучать, пока наконец не появляется клансмен.
Третий куплет был посвящен тому, как девочки (Стелла и кукла на ее руке), восхищаются внешностью клансмена и его манерами. То есть восхищается Стелла, а кукла ничего особенного в нем не находит.
В четвертом куплете Стелла пытается из всех сил привлечь к себе внимание клансмена, но кукла всячески ей мешает: то закроет ей глаза, то рот, то рожки на голове ей состроит.
В пятом куплете клансмен покидает бар – один, так никого и не выбрав. Надо ли говорить, что все три последние куплета Стелла играла не столько на публику, сколько на одного-единственного зрителя – Року, который сидел в середине зала, и с некоторым удивлением ловил на себе ее выразительные взгляды. Впрочем, он смеялся вместе со всеми и вместе со всеми хлопал. А на следующий день подошел к ней в буфете и сел с ней за один столик.
«Заметил», – подумала Стелла, слегка покраснев. Даже странно: она ожидала этого и к этому стремилась, а теперь не знала, как реагировать и что говорить.
– У тебя хороший голос, – небрежно сказал объект ее усилий по привлечению внимания. – Однако тему ты выбрала не очень.
– Но ведь все смеялись, – возразила Стелла. – И ты, между прочим, тоже.
– Значит, мне не показалось, что ты исполняла песенку для меня? – парень улыбнулся. – Но ты выбрала не того, кто тебе был нужен. Я не клансмен, я живу в этом городе и вовсе не считаю, что девочки в баре выглядят столь карикатурно.
– То есть я выглядела ужасно? – вскинула на него глаза Стелла. – Вот спасибо за комплимент – я чувствую, ты ими меня не избалуешь.
– Я никого не балую комплиментами, если они не заслужены. Твоя роль требовала тонны краски и вы с твоей куклой не сильно друг от друга отличались. Но сегодня без всей этой разноцветной шпаклевки ты выглядишь гораздо симпатичнее. Не хочешь прогуляться со мной по ночным улочкам от твоего общежития и обратно? Чтобы мы продолжили наш разговор?
– Вот спасибо, век мечтала! – засмеялась Стелла. – Хочешь узнать, как я целуюсь? Уверяю тебя, точно также, как все остальные девчонки, которых ты провожал свои традиционные три вечера подряд.
– Вообще-то можно и не целоваться, – засмеялся в ответ парень. – Просто прогуляемся и поболтаем о том о сем.
– Под ручку.
– Можно и просто рядом.
– А зачем?
– Я ищу девушку, с которой мог бы вот так пройти всю свою жизнь. Под ручку или без, с поцелуями и со всем остальным.
Стелла сделала вид, что задумалась.
– А если я откажусь? – спросила она.
– Нет так нет, значит не ты моя судьба. Так как?
Стелла вновь подумала – на этот раз по-настоящему. Обрывать знакомство было рано.
– Давай не будем торопиться с ночными прогулками, – проговорила она, наконец. – Давай пару недель просто будем встречаться здесь, в кафе и болтать при народе.
– Боишься?
– Просто не хочу сплетен. Я в этом городе одна, и девушке в моем положении следует беречь свою репутацию.

Так начался этот странный роман, в котором оба: и Рока, и Стелла не ждали для себя ничего особенного. Рока вовсе не был святым, и тем более не был из тех ригористов, которые отличаются строгостью исполнения моральных принципов – он никогда не отказывался развлечься, если девушка была не против. Стелла не стремилась к сближению, и это тоже его вполне устраивало, тем более что сидение за одним столиком в студенческой кафешке не обязывало никого из них ни к чему. Они просто болтали о разных пустяках, пока каждый из них не обнаружил, что эти встречи стали необходимы им обоим как воздух.
Стелле чем дольше, тем больше начинало казаться, будто этот парень чем-то похож на ее братьев. Это тем более было странно, что на внешность он был совсем другим: темноволосым, кареглазым – типичная рабочая сила. И манеры у него были другие, и интонации в голосе – а вот поди ж, ты: ощущение, что он был «своим», чем дальше, там становилось сильнее.
– А ты видел когда-нибудь девушек правителей? – спросила Стелла его однажды.
– Да, – ответил Рока, почти не задумавшись. – Я знал двоих.
– Ну и как они? – Стелле и в самом деле было любопытно, что этот парень сочинит о ней. Теоретически он должен был сейчас начать рассказывать о девочках правителей разные глупости, как это было принято в его кругу, но к ее удивлению парень выдал на-гора нечто совершенно неожиданное.
– О, встречу с первой из них любой бы на моем месте запомнил на всю жизнь. Она была само совершенство – только представь себе: идеальные черты лица, идеальный рост, идеально обточенная фигурка. Добавь к этому белокурые волосы с платиновым оттенком и чудесные голубые глаза.
– Ты был в нее влюблен? – усмехнулась Стелла.
– Да ничуть! Она была холодная, как мраморная статуя возле фонтана, только еще хуже. Ее взгляд просто замораживал и пробирал до костей. Он словно оценивал: убить тебя сразу, или еще погодить? В общем, идеальная машина для убийства.
– А вторая? Ты же сказал, что знал двоих?
– Ну, вторая была на уровень попроще, однако холода в ней тоже было на целый рефриджератор.
– А я?
– Ты – другая.
Парень положил свою ладонь на ладонь Стеллы, и она ощутила, как огонь пробежал по ее жилам. В смятении она отдернула руку и опустила глаза.
– Ты теплая, – донеслось до нее словно сквозь туман.
Вот тут, как Стелла говорила себе не раз впоследствии, и надо было бы ей встать и сообщить, кто она такая, чтобы поставить нахала на место. Но необычные, мягкие интонации в его голосе подействовали на нее парадоксальным образом: она почувствовала, что краснеет, и что прерывать идиллию ей вовсе не хочется.
Звонок, возвестивший о конце обеденного перерыва, вывел ее из затруднительного положения. Но когда занятия закончились, ее ждал неожиданный сюрприз: объект для отшивания уже караулил ее появление на ступеньках парадной лестницы с твердым желанием проводить Стеллу до общежития. О чем он ей и не преминул доложить. А возле общежития парень как ни в чем не бывало спросил:
– Хочешь, я покажу тебе окрестности Зеленгорда? У меня есть машина… то есть, у моего отца, но он разрешает мне ее брать, когда захочу.
Для любой опытной души слова парня прозвучали бы как второй сигнал о том, что намерения его далеки от платонических. Но душа Стеллы была житейски неопытна и полна уверенности в том, что она всегда сможет за себя постоять. Поэтому вместо того, чтобы сказать «нет», Стелла кокетливо спросила:
– Только окрестности покажешь?
– Естественно. А ты что подумала?
– Я предпочитаю ничего не думать.
– Боишься, что морщинки на лбу появятся?
– Угу. Я предпочитаю спрашивать.
– Я ответил. Так что переодевайся во что-нибудь брючное, что не боится травы и кустарника, и через пару десятков минут выползай.
На этот раз парень предложил Стелле сесть не в салон, а рядом с ним. Это давало возможность продолжить утренний разговор, чем Стелла и воспользовалась.
– Я думала, ты начнешь высмеивать девушек клана, – сказала она.
– Я? Высмеивать? – удивился Рока. – В смерти ничего смешного нет, можешь мне поверить. Когда смотришь ей в глаза и думаешь, что вот сейчас все, конец твоей биографии, то зубоскалить на некоторые темы тебе расхочется навсегда. К тому же Лил – достойная госпожа. Честная и справедливая, и она друг нашей семьи.
Это Стеллу почти пришибло. Ее шикарный план «закружить голову нахалу и обломать» тутже начал давать сбои. То, что она задумала – это была безусловная низость. На мгновение у нее возникло желание попросить отвезти ее назад в общежитие и как можно быстрее покинуть гостеприимный городок. Но вместо этого она процедила сквозь зубы
– Еще скажи, что ты готов за нее драться…
– Ну, вряд ли Лилиан о’Брайен нуждается в моих кулаках, – ответствовал парень, нимало не подозревая, какие мысли крутятся в голове у его пассажирки. – Хотя если бы пришлось, то я готов встать рядом с ней – спина к спине и бок к боку. Поэтому я прошу тебя: никогда не говори плохо о клане в моем присутствии. Иначе поссоримся.
Услышав эту, традиционную в клане, формулу взаимопомощи, Стелла почувствовала, что готова провалиться от стыда сквозь кресло. Она смолкла, и без возражений приняла руку парня, когда он помогал ей выйти из авто.
«Пусть, – подумала она. – Еще один день. Ведь ничего же не случится, если я… если мы…»
Она прислонилась к какому-то дереву и прикрыла глаза. Ей не хотелось возвращаться домой в Литейный, и парень, которого она еще вчера готова была презирать, оказался вовсе не похожим на то недоразумение, которое она себе мысленно нарисовала полгода тому назад.
«Что это со мной? – подумала она. – Почему я такая невезучая? Почему мои чувства мне не повинуются?»
Предательская слезинка покатилась по ее щеке… Чьи-то сильные руки ее обняли – она почувствовала на своем лице прикосновение чьих-то губ, и через мгновение губы эти уже шептали ей:
– Я обещал тебе, что не стану целовать тебя сегодня. Но как же трудно удержаться…
Руки Стеллы поднялись, чтобы оттолкнуть наглеца, но вместо этого они сами собой протянулись и обняли его, словно боясь, что он растворится в воздухе, и она останется сейчас здесь совершенно одна.
«Пусть, – подумала она. – один только поцелуй… Все целуются, и никого это ни к чему не обязывает…»
В общежитие она в этот вечер вернулась поздно, грустная и задумчивая. Больше всего она боялась теперь, что парень решит, будто она слишком доступная, и бросит ее точно также, как он бросал других.
«Я люблю тебя, – вспоминала она. – Люблю давно… Ты как цветок лотоса, столь же прекрасна и чиста…»
Но как же можно было верить парню из рабочей силы? Ведь солгать для любого из них ничего не стоило. Если ее собственное тело предало ее сегодня…
От его поцелуев вся ее душа сегодня трепетала…
«Что будет, если он меня бросит?... Я, наверное, умру…»

Но парень эту волынку с бросанием все тянул и тянул. Можно было бы радоваться, однако Стелла не радовалась. Ощущение, что она делает нечто низменное, не покидало ее, и страх, что парень ее оставит, как только узнает, кто она, не давал ей сделать решающее признание. Она чувствовала себя насекомым, попавшим в паутину, и чувство это даже усилилось после того, как парень сводил ее к себе домой, чтобы познакомить с родителями и сестрой. Даже наоборот – страх разоблачения лишь усилился – слишком бурно те радовались, что она не из клана.
Однако время шло своим чередом, и свидания с поцелуями в окрестных рощах продолжались до самого конца учебного года, пока не наступил момент, когда надо было Роке готовиться к защите диплома, а Стелле – к переводной сессии на четвертый, последний курс. Близящееся расставание словно свело обоих с ума, и поцелуи вполне закономерно переросли в нечто гораздо менее целомудренное.
Страсть кипела в обоих, и весь отпуск, который полагался Роке перед отправкой на место его будущей работы, они провели в лесу, в специально возведенной ими хижине, больше похожей на берлогу. Стелла сообщила своим, что задерживается, и перед разлукой оба пообещали посылать друг другу сообщения. Пожениться они согласились, как только Рока обустроится на новом месте. А в конце лета, уже будучи у своих в Литейном, Стелла обнаружила, что беременна.
Будь Рока парнем из клана, подобная новость не опечалила бы ее ничуть – согласно клановым обычаям они уже были мужем и женой вне зависимости от оформления отношений. Но с точки зрения рабочей силы все выглядело совершенно иначе – общий ребенок вовсе не обозначал, что в графе «отец» у него не будет написан прочерк, и что у нее будут отныне хоть какие-то права на постоянное внимание ее возлюбленного.
Особенно если было вспомнить об обстоятельствах, которые привели к зарождению младенца. Она, Стелла Смидт сама отправилась привлекать к себе внимание парня из рабочей силы! Какой позор! Кривлялась на сцене, строила ему глазки, бегала к нему на свидание… Разве можно было хоть что-то из этого рассказать своим родным? Оставалось только вернуться в техникум и продолжить учебу в надежде, что парень не соврал, что он действительно ее любит и мечтает видеть своей женой, а не просто так.
Увы, за все долгие 10 месяцев, протянувшиеся от отъезда любимого на место его работы, она не получила от него ни единого известия. Кристаллер молчал, и единственной надеждой на новую встречу было то, что ее распределят туда же, на четвертую полосу, и в тот же самый сектор. Стелла пересилила себя, сходила к ректору и написала соответствующую заявку.
Ректор пообещал, потом наступило время выпускных экзаменов, а затем пришла новость, которая Стеллу просто оглаушила. Ее вызвали в деканат и сообщили, что по имеющимся сведениям у Роки Эреро через три дня свадьба. Вот ей билет на отправляющийся туда завтра спецрейс: время отправления, число, и место.
Вся в слезах, Стелла схватила ребенка в охапку и помчалась к несостоявшимся свекру со свекровью.
– Вот, – только и смогла она вымолвить, положив на пол перед ними живой кулек со сладко спящим сынишкой. – Вы его хотели. Берите, теперь он полностью ваш. А я…
И она развернулась, чтобы убежать: лететь на Четвертую полосу она не намеревалась – дорога ее лежала куда ближе. Это «ближе» обозначало один из карьеров возле Литейного, где 20 метров высоты стены обещали любому, кто оттуда прыгнет, гарантированную смерть и избавление ото всех его житейских проблем.
– Стоп, дочка! – услышала она голос матери своего любимого. – Ты знаешь, что наш Рока собирается принести на нашу голову несчастье? Если ты не хочешь потерять его навсегда, то помоги образумить!
Стелла остановилась.
– Да, я знаю, что он женится, – молвила она, уже не сдерживая слез. – Но что я могу с этим поделать?
– А знаешь на ком?
Стелла отрицательно показала головой.
– На клансменше, хозяйке сектора, где он работает. Как там ее фамилия?
– Смидт, – сказала Олеада, появившись в дверях своей комнаты. – Он сообщил нам, что все уже решено, и что роспись в ЗАГСе послезавтра.
– Ну и отлично! – выжала из себя Стелла, вздернув нос. – Я-то тут при чем?
– Разве ты его больше не любишь?
– Люблю – не люблю, какая разница? Он сделал свой выбор, и мне осталось только смириться.
Стелла плакала уже не стесняясь, и боль сжимала ее сердце. «Все кончено, кончено!» – стучало в голове.
– Так ведь он тебя любит, а не ее! – ласково произнесла ее несостоявшаяся свекровь. – Он просто вбил себе в голову, что должен жениться непременно на клансменше.
– Идея-фикс какая-то! – пробурчал свекор. – Мы понимаем, что шансов мало, но если ты явишься туда с ребенком, то свадьба будет расстроена.
– А если нет?
– Он должен узнать о ребенке, – сказала свекровь.
– Если он от тебя откажется, то есть еще мы, – снова сказал свекор. – Возвращайся сюда, и будешь нам как вторая дочь, как подруга нашей Олеады. Станешь жить в комнате Роки, на правах его законной жены – для нас ты его супруга, и больше никто.
– У меня есть знакомая в ЗАГСе, и она поставит в документах у малыша нужное имя, – ласково проговорила свекровь, и в голосе ее прозвучали типично материнские интонации. – Все как надо будет, по закону. Мы подтвердим, что вы с ним жили и вели общее хозяйство.

В искренности родителей Роки можно было бы и посомневаться, если бы не две вещи:
1. Родителей Роки заботила судьба не Стеллы, а их сына и внука, но без Стеллы они были полностью бессильны хоть что-то сделать.
2. Расстроить свадьбу она действительно могла, и это было куда проще, чем кто-либо мог подумать.. Дело там было вовсе не в ребенке, а в обещании парня на ней жениться. Для клана его поведение выглядело как обман вне зависимости от того, что из себя представляла оскорбленная особа.
Конечно, поскольку Рока был из рабочей силы, то влюбленная в него девушка могла его и простить. Однако терять Стелле все равно было нечего, а в кармане у нее лежал билет на спецрейс, поэтому самым разумным было засунуть гордость подальше и выполнить просьбу родителей Роки. Ну, или хотя бы постараться это сделать. Чтобы вернуться к ним с отчетом о честно сделанной попытке и занять обещанное ей место экс-невестки.

Как и следовало ожидать, Рока встретил свою бывшую возлюбленную без всякого восторга.
– Ты зря прилетела, – сказал он, увидев Стеллу, а на ребенка даже не обратил внимания. – И Ната Смидт и ее брат знают, что мне нечего сложить к ее ногам, кроме моего разбитого сердца, в которое ты плюнула, растоптав те клятвы, которые мы когда-то друг другу дали.
– Чего? – возмутилась Стелла. – Я? Растоптала клятвы? Разве это я завтра собираюсь жениться на хозяйке сектора? Да я как та дуреха все 11 месяцев верно и преданно ждала от тебя хоть какой-то весточки, всю подушку слезами промочила. Так что не надо оправданий – если я тебе тогда надоела, не стоило терзать мою душу надеждами, которым не суждено было исполниться.
– Ты? Меня ждала? – тоскливо рассмеялся парень, и в голосе его была откровенная издевка. – Да я собственными глазами видел, как ты в своей комнате целовалась с каким-то хахалем из приезжих!
– Как ты мог видеть то, чего не было? – возмутилась Стелла. – Подняться надо было и посмотреть, кто находился в комнате, а кого там и близко не маячило. Нас же там четверо проживало! Или ты от приступа ревности все поперезабыл? Ты искалечил мою жизнь – поразвлекался со мной и выкинул как ненужную тряпку. Моя судьба теперь – одиночество. Не бойся, не попрусь я к тебе на свадьбу. Я завтра первым же рейсом возвращаюсь туда, откуда явилась. Чао, дорогой! Кружи головы дальше доверчивым девушкам!

Сказать, что Рока был пришиблен свалившимся на него известием, это было не сказать ровным счетом ничего. Он был убит. Он был мрачнее самой темной тучи и разрывался между желанием поверить, что его ненаглядная была ему верна, и тем, что ему когда-то рассказали и показали его бывшие приятели, когда он, получив первую настоящую зарплату, прилетел в Зеленгорд с Четвертой полосы на праздники. Он ведь даже домой тогда не стал заезжать – так и помчался на крыльях любви к общежитию техникума. И все это только для того, чтобы увидеть в знакомом окне третьего этажа за занавесками два обжимающихся силуэта…
– Хочешь, я избавлю тебя от нее? – спросил у Роки Туман, брат завтрашней невесты, когда застал своего будущего зятя абсолютно невменяемым спустя полчаса после общения с «гостьей из прошлого».
– Она мне не изменяла! – простонал Рока в ответ. Он сидел на кровати, схватившись руками за голову, и во взгляде его не читалось ничего, кроме боли.
– Не изменяла, так изменит, – сказал Туман с полной убежденностью умудренного жизнью человека. Он по опыту знал, что говорил, и это придавало его словам особую убедительность. – Все они одинаковые, эти любительницы красивой любви. Сегодня бегают за одним, послезавтра – за третьим.
– Она не такая! Она особенная!
– Хочешь, проверим? Я скажу ей пару слов, после которых она согласится со мной лечь, и ты убедишься, что страдать там совершенно не из-за чего.
– И как я узнаю, что именно ты ей сказал?
– Мы с тобой подъедем к гостинице на моей машине. Ты останешься внутри, а я пойду к ней в номер с микрофоном и миникамерой. Все, что я буду говорить, и что она станет отвечать, ты будешь видеть и слышать. Согласен?
Рока кивнул. Спустя 15 минут Туман уже входил в номер, где остановилась пассажирка с ребенком, и обещанный радиоспектакль начался.
– Здравствуй, красавица, – прозвучал мужской голос. – Меня зовут Туман, я хозяин этого сектора Четвертой полосы. У меня к тебе есть предложение.
– Не мешать свадьбе твоей сестры? – с грустной насмешкой ответил до боли знакомы Роке голос. – Даже и не собираюсь. Смысла не вижу. Если любовь увяла – ее скандалами не оживишь.
– Что верно, то верно. Но твои одинокие слезы, когда моя сестра о них узнает, могут омрачить наш праздник. (Крошечная пауза). Поэтому я предлагаю тебе покинуть наш поселок не в унылом одиночестве, а в компании со мной. С перспективой провести следующие три года вместе в качестве моей «второй жены».
– То есть любовницы?
– Ну, если тебе больше нравится это слово, называй это так. Обещаю построить тебе дом, полное пособие на твоего ребенка как на ребенка клана и хорошую легкую работу, которая за тобой сохранится, если ты того захочешь, даже после того, как если вдруг спустя три года мы с тобой разойдемся.
(Несколько истерический смех со стороны девушки)
– Ну и дела нынче в клане творятся! – с издевкой произнесла она. – Второй женой, значит, предлагаешь мне стать? А хочешь, ты немедленно побежишь со мной в ваш загс, признаешь там моего ребенка своим и поставишь свою подпись рядышком с моей в общем свидетельстве о браке? Ты же сейчас закон нарушил, дорогуша! Ты. Подошел. К девушке. Первым. И предложил ей вступить с тобой в отношения. Мне подавать претензию Дяде Виту, или обойдемся?
(Пауза)
– Обойдемся, – голос мужчины прозвучал так, словно тот процеживал каждое слово сквозь зубы. – Ты слишком умна, чтобы пойти на такую глупость. Роспись в загсе ничего тебе не даст, кроме моей ненависти. Можно привести коня на водопой, но нельзя заставить его пить. Если ты так хорошо знаешь обычаи клана, то ты должна знать и то, что бумажка с печатями ничего не решает… Но откуда ты … как тебя, кстати, зовут? Стара Ковальчук? (Пауза) О вселенский разум! Вот так неожиданность! Ты – пропавшая Стелла Смидт? Которую все ищут?
– А если даже и так? – теперь голос девушки был сердитым до злости. – Давай договоримся: ты никому не расскажешь, где и как меня встретил, а я сделаю вид, будто не слышала твоего оскорбительного предложения. В общем, разойдемся красиво.
– Рока знает?
– Конечно же, нет! Не говори ему. Я опозорила нашу семью, я посадила пятно на ее честь. И я во всем виновата сама. Я захотела его в себя влюбить, и попалась в собственные сети. Это я его завлекла, понимаешь? А потом проявила слабость!
(Пауза)
– Слабость – это не преступление. Возвращайся домой, в Литейный. Ребенка оставь здесь. Моя сестра запишет его на себя, и в клане никто ничего не узнает.
– Спасибо, но мне слишком стыдно, понимаешь? Я поступила как рабочая сила, и мое место теперь там. Родители Роки пригласили меня к себе жить в качестве любимой невестки – ты даже не представляешь, как они обрадовались внуку! И сестра его чудесная девушка. А своим я напишу что-нибудь потом, попозже.

Рока прослушал весь диалог в совершеннейшем остолбенении. Он ожидал чего угодно, но только не того, что план Лил по охмурению девочки клана сработает без осечки.
И в другом она тоже оказалась права: пока девочка не посмотрела в его сторону, у него не было ни малейших шансов узнать, какова же она на самом деле. А вот теперь он знает… И что дальше?
«Шит! – подумал он. – вот я влип!»
Действительно: как выйти из этой истории, не оказавшись негодяем в глазах собственного начальства, посоветовать ему не сумел бы никто. Смидты были в этом секторе цари и боги, а после техникума ему, Роке, предстояло отрабатывать здесь еще как минимум три года. О предстоящей свадьбе его с хозяйкой знали все, и месть отвергнутой женщины – это реально обозначало конец карьеры и прозябание на самых низкооплачиваемых должностях. И не поспоришь, и не сбежишь – Стелла ясно выразилась о том, что для клана она теперь позор на репутации семьи…
– Послушай, Туман! – сказал он, чуть только тот вышел из гостиницы и сел назад в машину. – Я должен тебе кое в чем признаться. Это я завлек Стеллу на отношения, поэтому я не могу ее просто взять и бросить. Твоя сестра посмотрела в мою сторону, потому что посчитала меня достойным ее внимания. Печаль ситуации в том, что для того, чтобы оставаться и дальше ее достойным, я обязан жениться не на ней.
– Но Стелла сказала... Да ты и сам все слышал.
– Это потому, что она не все знает. Я месяц ее обхаживал в Литейном, прежде чем она бросила институт и нарисовалась у нас в техникуме. Следовательно, и за последствия я обязан отвечать полностью.
– Ну ты и жучара! Да как тебе в голову могла прийти такая идея?
– Лилиан о’Брайен сказала, что моя сестра – просто мечта для клансмена, и что если я женюсь на девочке Смидтов, то ее родственники посмотрят на нашу семью серьезно.
Рока выпалил все это одним духом, в надежде, что поможет. Спрятаться за о’Брайенами только сейчас пришло ему в голову, и одно он знал точно – его знакомство с Лил сразу придаст его намерениям солидность и вес. Однако такой реакции от хозяина одного из секторов Четвертой полосы которая конкретно последовала, он никак не ожидал.
Туман резко повернулся к нему и в упор спросил:
– Повтори-ка, что сказала Лилиан о’Брайен?
Рока пару секунд подумал, вспоминая подробности. Врать смысла не имело.
– Она сказала… что если чистокровные признают меня равным себе, то среди них непременно найдется кто-нибудь, кого не смутит то, что у моей сестры «ребенок клана». При условии, конечно, если Олеада забудет дорогу в тот бар, где познакомилась с его отцом, и не превратится в предмет для развлечений скучающих парней…
– О, вот оно как даже… Ну так считай, что мужа для твоей сестры ты уже нашел!
Все внутри Роки упало. Вот значит как – ему предлагают выбирать между счастьем сестры и его собственной любовью…
– Но я не могу жениться на Нате! – воскликнул он в отчаянии. – Я люблю Стеллу! Неужели ты думаешь…
– Я ничего не думаю, я знаю: – оборвал его стенания Туман, – сожаление плохая приправа к семейной жизни. Послушай, я тоже когда-то был влюблен в девочку из рабочей силы. Я буквально сходил по ней с ума, я сделал все, чтобы привлечь ее внимание и демонстрировал свою симпатию к ней так откровенно, как только позволяло приличие. И я видел, что тоже ей нравлюсь, но увы – она была не из тех, кто вешается парням на шею, а я не мог переступить через закон. В результате она вышла замуж за другого, а я не могу ее забыть до сих пор…
– Сочувствую, – выдавил из себя Рока.
– Угу. Вот только все еще хуже. Мне давно пора жениться, но мои глаза не смотрят в сторону девочек клана… Твоя сестра для меня идеальная партия!
– Но ты же ее ни разу не видел!
– Ну и что? Зато ее видела Лилиан о’Брайен! Ты представишь меня своим родным как своего друга, поможешь мне убедить ее прогуляться со мной до загса с карапузом на руках, где нас сразу же и распишут, если я заявлю о своем отцовстве… Так что выбирайся поскорее из машины, и поспеши к своей ненаглядной, пока еще у нас не истекли часы работы в общественных учереждениях… Завтра утром встретимся на аэродроме – чем быстрей мы все провернем, тем для всех будет лучше.

– Стара, дорогая, – сказал Рока, переступив порог гостиничного номера. – Я хоть сейчас готов прогуляться с тобой до ЗАГСа, но есть маленькое препятствие.
– Я тебя не держу! – вскинула Стелла гордую голову, живо напомнив этим, кто она была такая. В тот момент ей можно было просто залюбоваться!
– Может, ты для начала позволишь мне хотя бы высказаться? – возразил Рока, усаживаясь в стоящее возле стены кресло. – Тебе никто не говорил, что твое лицо очень похоже на лицо Стеллы Смидт?
– Ну и чем это тебе мешает? – в голосе девушки прозвучала горькая насмешка.
– Тем, что у этой самой Стеллы был отвратительный характер. Вот я и боюсь, что стоит мне поставить с тобой рядом роспись в регистрационной книге, как вместо милой моей нежной и любящей Старочки я увижу холодную и надменную пустышку, для которой и я, и мои родители – недолюди.
– Поэтому ты и не хочешь жениться на Нате? – горечь в голосе Стеллы была уже откровенной.
– Наоборот, очень даже хочу… Хотел бы, то есть. Ната чудесная – она заботливая, добрая, отзывчивая и способна составить счастье любому мужчине. Но не могу же я жениться на двоих девушках сразу? Приходится выбирать, и я боюсь совершить ошибку.
Стелла покраснела. На секунду ей показалось, что Рока давно догадался, кто она такая, и пришел над ней поиздеваться.
– Но мои волосы крашеные, – молвила она, колеблясь, не прозвучит ли это как признание. – На самом деле я не блондинка. И косметику я терпеть не могу. Как быть с этим?
И она вопросительно глянула в лицо отца своего ребенка, стараясь уловить в нем признаки насмешки или торжества. Однако нет – парень был серьезен, и не более.
– Можешь даже волосы не накручивать, – сказал он без улыбки. – Я совсем о другом. Просто я не любитель обнимать ледяные статуи.
Стелла подумала. Если она сделает этот шаг, то это будет на всю жизнь… И она снова тряхнула головой.
– Меня зовут Стара, – проговорила она твердо. – Стара Ковальчук. И я готова расписаться в этом где угодно.

(Продолжение завтра, в этом же посте)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 19.11.2022 - 10:20

Ох уж эти женщины... Лил - сама себе бяку сделала. Хоть у Стеллы\Стары может будет все хорошо.

Один ньюанс:Помни: бить вполсилы, по голове нельзя, калечить тоже. Это драка, а не сражение.
Хотя фингал присутсвует. Вот почему не мог спать,ну исправте:Во время драки оторвалось что-нибудь и звездануло по глазу Лил.Вот! Буду ждатсЪ продолжения.

Это сообщение отредактировал olilich - 20.11.2022 - 00:54

Глава 5. Любовь и статус
1.
– Ты знаешь, что Лил на один шаг от скоротечной чахотки? – спросила Мари у Рама.
– Нет. А это опасно? – отвечал Рам.
– Опасно. И даже очень. От нее умирают. И очень быстро – за три-четыре месяца.
– И нет никакого способа помочь? Даже на той планете, где вылечили меня?
– Голову там лечит не умеют. И душу тоже. Причина недуга Лил – ее любовь к тебе.
Рам подумал.
– От меня здесь что-то зависит? – догадался он.
– Угу. Сначала ответь: ты хочешь вернуть себе Лил или навсегда потерять ее?
– Вернуть, конечно, – отвечал Рам. – И я делаю все, что от меня зависит. Но не получается. Она не хочет со мной даже разговаривать, подарков не принимает, и на записки не отвечает.
– Ну, я так и подумала. Ты с таким энтузиазмом взялся за дело, что у Лил нервы поползли во все стороны и здоровье стремительно начало рушиться. И если ты не прекратишь мучиться дурью, то через месяц –другой она начнет уже кашлять кровью и спасти ее станет невозможно.
Рам засмеялся.
– Разве ухаживать за девушкой – это преступление? Первый раз слышу, чтобы от этого кто-то кашлял!
– Скоротечная чахотка возникает, когда в человеке сталкиваются два сильных, но противоположно направленных чувства: любовная тоска и невозможность эту тоску утолить. Если бы ты просто развелся с Лил, уехал куда-то с этой своей Нубе и не досаждал ей своим присутствием, никакого кашля бы не возникло. Через годик Лил бы поняла, что ты к ней уже не вернешься, объявила бы всем, что свободна и вступила бы в новый брак. Но ты ведь домогаешься ее так, словно и впрямь любишь. Поэтому душа ее жаждет твоих объятий, и хочет в твою любовь верить.
– Но я и вправду люблю Лил и хотел бы снова с ней встречаться хотя бы раз в неделю, как это бывало раньше. Что в этом криминального? Все знают, что мы были женаты. А не хочет встречаться открыто, так я согласен и тайно.
– Но ты женат на другой!
– И что с того? Некоторые мужчины клана имеют двух жен, и все довольны. Никто не кашляет и не умирает.
– Угу. Вот только их главная жена – женщина клана. А вторая – лишь временная любовница, у которой нет на него никаких прав, и с которой его ничего не связывает, кроме общих детей.
Рам снова засмеялся.
– То есть Лил не хочет утолить свой любовный голод лишь оттого, что на гербовой бумаге с печатями написано не ее имя? – произнес он насмешливо.
Мари кивнула.
– Тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело? Если для Лил какая-то бумажка значит больше, чем живые отношения, то никакой любви с ее стороны нет, а есть только каприз. Так что извини, но я пошел – меня ждут домашние дела. Как ни странно, но мне есть чем себя занять.
– Пять минут твои дела тебя подождут… Рам, принять статус твоей любовницы Лил не может. Это означало бы поставить себя ниже женщины из рабочей силы, что для хозяев планеты неприемлемо. Мы правим, и мы всегда должны быть выше. Иначе даже акционеры перестанут нам подчиняться, и на планете наступит бардак.
– Ну-ну, – в голосе Рама звучала все та же насмешка.
– Я вижу, что ты мне не веришь. Что ж, доказывать я тебе ничего не стану. Я просто предупреждаю, что я не собираюсь ждать, когда Лил начнет кашлять кровью. В общем, либо ты немедленно разводишься со своей второй женой, и заявляешь о своих правах на Лил законным образом, либо я ставлю перед ней вопрос ребром. То есть ищу в клане желающего ее утешить, и когда факт свершится, Лил для тебя будет потеряна навсегда.
– Она не согласится.
– А я спрошу ее, хочет ли она, чтобы после того как ее закопают, ее брат и бывший муж поссорились навсегда. И чтобы Сандро до конца своих дней не мог простить себе, что привез вашу пятерку к нам на Первую Полосу. Можешь даже не сомневаться – ее сразу проймет, и она согласиться выйти замуж за любого из чистокровных, кто предложит ей руку и все остальное.
Вот это прозвучало уже нисколько не забавно. Похоже было, что Мари говорит всерьез…
– Но я не могу подать на развод с Нубе, – нашелся, наконец Рам. – Я обещал ей, что наш с ней брак – навсегда.
– Ты не можешь, зато твоя Нубе может. – ответствовала Мари. – Я побеседую с ней, и сегодня же вечером она сама заговорит с тобой о разводе.
– То есть ты начнешь и ее запугивать смертью несчастной госпожи правительницы от несчастной любви?
Теперь засмеялась Мари.
– Ну что ты, зачем такие сложности? Развод у рабочей силы можно просто купить! Они же все продажны, эти искательницы крох со стола жен господ правителей.
– Нубе не такая! Я тебе не верю!
– У тебя есть шанс проверить. Мы подъедем к вашему дому вдвоем. Ты останешься в закрытой машине, а я выйду и проведу нужный разговор. На мне будет жучок – в машине репродуктор, и все, что я стану говорить, а твоя Нубе отвечать, ты будешь слышать мгновенно и сразу. Если обычные доводы на твою верную подругу не подействуют, то вот тогда и придется думать, как нам поступать дальше. Лишь бы ты сам согласился не мучить больше Лил и вернуть все так, как между вами было раньше.
– Хорошо, – сказал Рам, подумав, – поехали.
Уверенный тон Мари, с каким она высказалась о продажности девушек рабочей силы, произвел на него некоторое впечатление. Правда, он ожидал все же, что Нубе не сдастся сразу, что она хотя бы для приличия попытается возражать, говорить о чести, достоинстве. Однако к его разочарованию услышанный им диалог оказался незамысловат и короток.
– Меня зовут Мари Палермо, – представилась Мари, когда на ее стук входная дверь домика Рама с Нубе открылась, и хозяйка вышла на крыльцо. При этих словах незваная гостья коснулась застежки своего браслета члена клана, отчего украшение на ее руке вспыхнуло зеленоватым светом. – Я из Максимовых. Нам надо поговорить.
– Входите, госпожа правительница, – отвечала Нубе подобострастно. – Я давно Вас жду.
– Меня? – удивилась Мари, заходя в дом.
– Разве Вы не жена Рама?
– Ни в коем случае. Я ее сестра. Пройдем в гостиную, сядем и побеседуем… Ты знаешь, что твой Рам снова начал добиваться любви своей первой жены?
– Догадывалась. Мужчины клана всегда возвращаются к своим женщинам, вся планета это знает.
– А о том, что она говорит ему «нет» только потому, что Рам имел дурость расписаться с тобой в ЗАГСе?
– Я его об этом не просила.
– Угу. Я вижу, что ты женщина разумная и на то, что тебе не принадлежит, претендовать бы не стала. Проблема в том, что он бывший тьеранец, и наших обычаев не знает. Поэтому ты и осталась без пособия и прочих благ, которые тебе полагались бы по праву… Но можно все исправить…
– Как?
– Ты сама подашь на развод, и после того как нужный документ будет написан, тебе выплатят всю сумму, которая накопилась за два года вашего глупого брака, а после на твой счет станет перечисляться ежемесячное пособие в размере пяти минимальных зарплат… Если ты захочешь при этом работать, то проблем не возникнет, хотя я бы не рекомендовала ссылаться при этом на клан во избежание сплетен. Захочешь переехать в другой город – соединись со мной вот по этому номеру, и тебе помогут с новым жильем. Если твой ребенок будет хорошо учиться в школе, то сможет поступить в ВУЗ вне конкурса. Короче, ты получишь все, что положено по закону.
– Но как же мой муж? Я не хочу расставаться с Рамом!
– Разве тебя кто-то заставляет с ним расставаться? Если он тебя любит, то он будет приезжать к тебе, как это делают другие мужчины клана. Но вот если его чувства к тебе угасли, то помочь этой беде не сможет уже никто.
– А если я откажусь дать ему развод?
– Не хочешь – не надо. Его первая жена выйдет повторно замуж, и после этого вашей семьей клан интересоваться прекратит. Будете ли вы продолжать жить вместе или разойдетесь – права на пособие ты навсегда потеряешь. Рамом клан интересуется, только пока его хочет Лилиан о’Брайен, и ни на мгновение дольше. Впрочем, выплаченные тебе суммы у тебя в любом случае отбираться назад не будут, поскольку закон обратной силы не имеет…
– Я могу подумать?
– Думай-думай, только не слишком долго. Завтра утром, когда Рам уйдет на работу, я подъеду к тебе, и ты сообщишь мне о своем решении. Если оно будет положительным, мы сразу же съездим в ЗАГС и оформим все должным образом… Поразмышляй также над тем, что будет, если бывшая жена Рама, которую он чуть ли не каждодневно осаждает с букетами в руках, выйдет замуж за другого, и он потеряет ее навсегда. Как он начнет к тебе относиться, считая тебя виновницей своей потери?
Вернувшись в машину, Мари спросила:
– Все слышал?
– Да, – отвечал Рам. – Но это ничего не значит, пока она не написала заявление о разводе.
– Да, – кивнула Мари, – не значит. Но завтрашний день покажет все. Тот свой утренний визит я также запишу, чтобы у тебя не было сомнений в моей честности.
И она включила мотор. За углом, когда машина отъехала туда, где дорога из окон его дома уже не просматривалась, он вышел из салона и направился в свое уютное, построенное собственными руками жилище.
– Рам, – сказала Нубе за ужином, – давай подадим на развод.
– Зачем? – нахмурился он.
– Чтобы получить от господ правителей пособие на нашего ребенка. – Не по-настоящему разведемся, нет – получим деньги и заживем по-прежнему.
– Ты считаешь правителей такими глупыми, что они готовы выбросить свои деньги просто так, ничего взамен не получив? – засмеялся Рам.
– Ах нет же! Конечно же, они хотят, чтобы ты вернулся к своей первой жене. Но если мы разведемся, а ты к ней так и не вернешься, то отбирать назад они ничего не станут. Я узнавала. Таким образом у нас и деньги будут, и тебе уходить никуда не надо будет.
–Ловко! – засмеялся Рам. – Мне бы такое и в голову не пришло!
– Значит, ты согласен? – обрадовалась Нубе.
– Согласен. Можешь завтра идти и подавать заявление.
Он действительно был более чем согласен. Предложение Нубе разом скидывало груз с его совести. Даже если бы она вдруг утром заартачилась и отказалась ехать в ЗАГС в сопровождении Мари, он сам теперь имел право сделать это. После того оставалось лишь залучить «Свидетельство о браке» с Лил – и проблема была бы решена полностью и всецело. Кстати, за «Свидетельством» можно было слетать на Первую Полосу…
Подумав об этом, Рам расправил плечи. По Первой Полосе он соскучился – просто ужас до чего. Он соскучился по друзьям, которых не видел почти два года, по работе, по территории, по поселку – короче говоря, он соскучился по той жизни. По свободе, которую он там ощущал. Где не было акционеров-начальников, где он был равен остальным мужикам – действительно равен, без обмана. Где много зелени, и климат сходен с его родиной – не так чтобы полностью, но все же…
«Как я мог променять все это на самую обычную девку? Чего меня там так перепугало, что я сделал ноги-ноги, ни о чем больше не думая? Жена – тренер по боевым искусствам? Но она ж не меня дрессировала, в конце-концов…»
И он заснул, а утром отправился на работу. Отправился, чтобы уволиться с предприятия, созвониться с Мари и попросить у нее совета, как ему побыстрее заполучить гербовую бумагу, необходимую для того, чтобы помириться с Лил.
– Нету проблемы, – отвечала Мари. – Свидетельство о разводе с Нубе уже у меня, и вечером я смогу привезти интересующий тебя документ. Без Лил на Первой тебе появляться не желательно – там никто о вашем разводе не знает, и лучше вам с Лил заранее обсудить, что и как отвечать на все вопросы публики.
«Вечер» в тот день наступил задолго до настоящих сумерек, и у Рама была масса времени на то, чтобы, получив от Мари заветный документ о том, что они с Лилиан о’Брайен муж и жена, заглянуть в их общий с Нубе дом и предупредить ее о том, что он уезжает скорее всего надолго, и вернется неизвестно когда. Поцеловав сына (вот кого бросать ему было действительно жалко), Рам полетел в Столицу к рабочему общежитию, где проживала Лил – ему предстояло трудное объяснение, но одно он знал точно: свою драгоценность он себе вернет во что бы то ни стало, и никакие трудности на этом пути его не остановят.
Подрулив к общежитию, он поставил машину возле парадного входа, вспомнил манеры Сандро, и, настроившись, вышел. На ступени перед входом в здание ступил не водитель транспортного средства, а клансмен в рабочей робе.
Спросив у вахтерши номер комнаты, где обитала Лил, Рам поднялся наверх и постучал.
– Уходи! – прозвучал ответ.
– Я взломаю дверь! – сказал Рам сердито.
– Это не поможет.
Взламывать двери в планы Рама не входило, тем более что существовал более простой способ проникнуть в нужное помещение. А именно: найдя комендантскую, затребовать именем закона запасной ключ от квартиры Лил и в сопровождении целой кучи облеченного должностными обязанностями и просто любопытствующего народа, преодолеть последнюю преграду между ним и предметом его устремлений. То есть сунуть ключ в замочную скважину и провернуть его там два раза. После чего просто распахнуть дверь, что Рам и проделал.
Странное зрелище предстало перед ним – сидя на кровати в домашнем халате, Лил легонько покашливала. Она кашляла не то, чтобы без перерыва, но с равными интервалами, держась рукой за грудь примерно в области солнечного сплетения, лицо ее было бледно, а глаза сухи.
Выгнав всю толпу в коридор, Рам запер за любопытствующей публикой дверь на внутреннюю задвижку и обратился к супруге.
– Я пришел объясниться, – начал он.
Но ответом ему был все тот же кашель – нет, кашель даже еще более сильный. Кашель неподдельный – теперь это был именно кашель, становившийся все более громким и болезненным. Боль, которая донимала Лил, Рам не просто чувствовал – он ощущал ее почти как свою, и жалость, которой он прежде никогда не испытывал, требовала от него сделать все что угодно, только чтобы человек, который перед ним сидел, перестал страдать. Но кашель продолжался, пока не стал совершенно нестерпимым, и Лил не откинулась бессильно на подушку, дрожа от слабости. После того он внезапно прекратился, словно его и не было.
Рама тутже отпустило. Обретя способность свободно двигаться, он бросился, чтобы обнять, согреть дорогое ему существо, но едва он успел протянуть руки, как Лил вывернулась и скатилась на пол. Вскочив, она метнулась к столу и схватилась за нож.
– Ты не воспользуешься моей слабостью, – произнесла она глухо. – Один твой шаг ко мне – и я покончу с собой.
«О великий Шива! – подумал Рам. – И ведь покончит. Такая боль способна свести с ума любого…»
– Я принес тебе те документы, которые ты хотела, – произнес он вслух. – Я снова твой законный муж, и других женщин у меня нет.
И он протянул Лил обе бумаги с гербовыми печатями.
– Разверни! – потребовала она.
– Которую?
– Обе!
Рам послушно развернул сначала один листок, затем другой и, зажав за верхние поля оба Свидетельства, на вытянутых руках протянул их к Лил, чтобы она могла их прочесть.
– Убедилась? – спросил он. – Кстати, по законам Первой Полосы мы с тобой так и продолжали состоять в законном браке. И я все эти два года был двоеженцем.
У его супруги из глаз покатились слезы. Воспользовавшись моментом, Рам разжал пальцы, державшие обе бумажки с гербовыми печатями, и выбил у нее из руки опасный предмет. Перешагнув через упавшие рядом с ножом свидетельства о своей собственной недавней преступности, он, вовремя вспомнив о том единственном средстве, которое помогает от скоротечной чахотки, обнял стоявшую перед ним упрямицу и, нащупав бант на поясе ее тонкого домашнего одеяния, потянул за него с намерением развязать. А губы его уже прильнули к ее губам, не давая произнести слов возражения.

Так приятно Рам не проводил ночей давно. Заснули они оба лишь под утро, и спали бы еще долго, если бы Лил не потревожили с работы. Рам ответил за нее, сообщив, что она увольняется и уезжает к мужу на Первую Полосу, но пока он говорил, Лил уже проснулась окончательно.
– Собирай вещи, – скомандовал ей Рам. – Как ты поняла, мы действительно уезжаем домой, а место, где находится этот самый дом, по законам клана выбирает муж… Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – улыбнулась Лил. – Если бы ты только знал, до чего я рада, что мы, наконец, помирились!
И Рам был рад. Эти два года показались ему вдруг пустым, ничего не значащим сном. Это была не жизнь – это было прозябание. Настоящая жизнь ждала его, конечно же, там, за барьером, на узких ярусах Первой Полосы. Где был чудесный, чистый, пьянящий воздух, изобилие самых разнообразных фруктов и вообще плодов. Где в водоемах плескалась рыба и никому не надо было говорить: «Да, господин правитель.»
И он не был разочарован. Первая Полос встретила его своей обычной деловой суетой. Трое его бывших дружков по лакрианской банде сразу же потащили его на рыбалку, а затем на верхние ярусы, к своему «морозильнику», где они хранили рыбу до ее продажи. И все расспрашивали его о жизни там, за барьером, на Второй полосе. У всех троих уже подрастали дети, причем у долговязого Фогеля их было даже двое, и месяц отпуска, который Рам назначил себе прежде чем снова заняться обменом товаров между поселками вместе с Сандро, пролетел одним махом.
– Не скучаете по Лакро? – спросил, наконец, Рам в тот последний день, который он определил для себя как день окончательного решения вопроса, чем он будет заниматься.
– А почему ты спрашиваешь? – отвечал вопросом на вопрос Тушкан, чья жена, красивая шатенка с роскошными волнистыми волосами и улыбчивыми зелеными глазами также скоро должна была принести второй приплод.
– Ну как же? – Рам сделал вид понаивнее. – Три года, которые мы пообещали мадам погостить у нее на территории, давно прошли.
Все трое переглянулись.
– Смеешься, – сделал вывод Соболь, он же муж Мари. – Нужно быть полным идиотом, чтобы рваться туда, где кроме пыли и камней ничего нет.
– Скучновато здесь, конечно. Представляешь: за все эти три года мы здесь ни с кем не подрались! – сказал Фогель.
– А хочется?
– Иногда да. Я чувствую, что уже начал терять форму.
– Послушай, – сказал Тушкан, – ты рассказывал, что Сандро возил тебя в какое-то место, куда клансмены специально ездят, чтобы поразмяться и хватануть адреналина. Может, навестим?
Рам подумал.
– Нельзя, – сделал он вывод. – На Второй полосе запрещено выдавать себя за членов клана.
– А мы и не будем себя за кого-то выдавать. Сразу скажем девочкам, которые к нам подойдут, что мы тьеранцы.
– И драться в полную силу там нельзя. Убивать или наносить увечья под запретом.
– Тоже годится. Нас же четверо. Всей кучей выйдем из гостиницы и устроим махач. Ты ж видел здешнюю стенку – чем мы хуже?
Конечно, они были не хуже.
– Или ты просто так сболтнул, будто у тебя есть вакуумная лодка? – спросил Соболь.
Рам снова подумал.
– Лады, – сказал он, наконец. – Можем хоть сейчас рвануть. Местная валюта для оплаты кафе и гостиницы у меня есть, все равно тратить ее мне здесь негде. Только потом не жаловаться, если что-то пойдет не так. Сами напросились!
Ах какое это было приключение – просто высшего класса! Поставив лодку на стоянку, компания пересела на колесный транспорт, и через пару часов уже входила в кафе, где Рама хотя и не ждали, но зато давно знали. Местные девочки заинтересовались ими мгновенно, и ритуальный обмен взглядами также прошел без осложнений.
Превосходно было все: и ночь любви в четырех отдельных номерах, и сама драка возле парадного гостиничного крыльца… И только одно подпортило кайф: на стоянке для летательных аппаратов, предназначенных для полетов в безвоздушном пространстве, вместо вакуумной лодки Рама их ждал небольшой компактный звездолет. У трапа которого их встретила весьма знакомая им фигурка. А именно: там стояла Лилиан о’Брайен собственной персоной.
– Приветствую криминальную публику! – сказала она. – Как можно догадаться, вам у на стало скучно…
– А если даже и так? – сказал Фогель меланхолично.
– Нету проблемы, – пожала плечами Лил. – Вы сейчас же погружаетесь в этот звездолет, и я немедленно везу вас туда, откуда вы к нам явились. То есть туда, где правит империя.
– Ты шутишь? – недоверчиво сказал Соболь.
– С чего вдруг? Три года, на которые у вас было приглашение у нас пожить, уже истекли. Там, на Тьере вас ждут ваши миллионы с целой кучей развлечений, на которые их можно потратить… Что вас смущает?
– Ты, – сказал Тушкан. – С чего вдруг ты взялась за нас решать, что нам делать и куда перемещаться?
– Решала не я – решили вы сами,.– снова пожала плечами Лил. – Я всего лишь исполняю Закон, по которому вы не имели право покинуть Первую Полосу без сопровождения или хотя бы разрешения.
– Ты же сама сказала, что наши три года, которые мы обязались там пробыть, истекли, – напомнил Соболь.
– Угу, вот только сюда, на Вторую, вас никто не приглашал. А здешние законы имеют свои нюансы. И один из них – это беспрекословное подчинение Исполнителю Закона, какими бы абсурдными его требования вам ни показались. Спросите у Рама, правду ли я говорю, и он подтвердит.
Рам кивнул.
– Я слышал про Исполнителей, – сказал он, – хотя и ни разу ни одного из них не видел.
– Значит, повезло. Исполнитель Закона является тогда, когда возникает опасность. Физическая или общественная. На Первой Полосе про Исполнителей Закона вы ничего не слышали, потому что там их нет. Потому что там законы остальной территории нашей планеты не действуют.
– Да поняли мы, – сказал Тушкан. – Мы нарушили режим и ты явилась, чтобы нам напомнить, кто мы такие.
– Боюсь, что вы не поняли вообще ничего. Я – Исполнитель Закона, чьим указаниям следует беспрекословно подчиняться. Вы сейчас садитесь в этот звездолет, прощаетесь на неопределенный срок со своими семьями и отправляетесь со мной туда, куда я сочту нужным вас отвезти.
Парни переглянулись. Рам стоял… нет, не бледный, а скорее посеревший.
– Ты должна была мне это сказать, – наконец, выдавил он из себя.
– Я надеялась, что обойдется. Что мне никогда не придется тебе приказывать. Объясни своим товарищам, кто такие Исполнители.
– Для выполнения грязной работы в клане существует особая когорта лиц, чьим приказам следует повиноваться немедленно и неукоснительно. Потому что при неподчинении им они имеют право убить на месте без суда и следствия. Любого убить. Даже клансмена. Таких лиц очень мало, но об их существовании здесь знают все.
– Шит! Ну мы и влипли, – процедил сквозь зубы Фогель. – Однако пока нас не убили, я хотел бы знать, за что. В конце-концов нас четверо, и насильно ты нас в звездолет не загонишь. Может, мы не хотим никуда лететь? Может, мы вообще хотим остаться здесь, на Второй Полосе?
– Ну значит, вы действительно ничего не поняли. Оставаться на Второй Полосе – это значит подчиняться местным законам…
– Мы готовы, – сказал Соболь, он же муж Мари.
– Отлично. Напоминаю: жить здесь вы можете только в качестве рабочей силы. Над рабочей силой стоят акционеры, которые подчиняются клану, потому что клан – это хозяева планеты. То есть как рабочая сила, вы обязаны будете уступать дорогу не только клансменам, но и акционерам, их уважать, их слушаться и делать остальные неприятные для вашего самолюбия вещи. Драться с акционерами нельзя – они могут на вас нажаловаться, и вы попадете под суд. После чего в зависимости от тяжести совершенного деяния отправитесь отбывать наказание в нежилую зону с палаткой и контейнером семян и остального посадочного материала. Не на смерть, нет – просто на безрадостное существование в течение нескольких лет с каждодневной борьбой за выживание… Драться с клансменами нельзя тем более – если клансмен в такой драке вас убьет, ему за это ничего не будет. А за убийство клансмена вас казнят. Ясно?
– Ясно. Но мы не собираемся драться с кланом. Рам прожил здесь два года – и все с ним было нормально.
– Угу, это потому что он был один и старательно изображал рабочую силу. А сейчас вас четверо, и это все меняет. Четверо – это банда.
– Но мы не собираемся…
– Хорошо, назовем это «группой». Готовы ли вы склонять голову перед кем бы то ни было в присутствии друг друга? В любом месте и в любое время суток, если человек, которому надо уступать дорогу, идет по улице один без оружия и без свидетелей?
Парни угрюмо промолчали.
– А теперь самое главное. Хотя существующее положение дел нравится не всем, но «статус кво» население старается поддерживать. Отдельные правонарушения здесь, естественно, происходят, но групповая преступность отсутствует. Разбоя нет вообще, и за этим следят кто?
– Исполнители?
– Угу. Они пресекают такие вещи в зародыше. То есть сразу же принимают превентивные меры. Вы совершили крупное правонарушение, которое может привести к непредсказуемым для планеты последствиям. Вы – источник повышенной опасности, который необходимо устранить.
– А почему устранять нас должна именно ты?
– Потому что Рам – мой муж, и я была первой, кто получил сигнал. Если бы на моем месте был Сандро, вы услышали бы от него примерно то же самое.
– Докажи, что ты Исполнитель.
– Нет ничего проще. Каждому Исполнителю выдается особый знак. При каких-то сомнениях в его полномочиях Исполнитель достает из-под одежды медальон (Лил обнажила цепочку с медальоном), извлекает оттуда диск (Лил раскрыла медальон и достала диск, который при ее прикосновении засветился мягким зеленоватым светом) и называет себя. Например, я говорю: «Меня зовут Лилиан о’Брайен, дочь Рябинки дочери Витольда Максимова. Клянусь, что мои действия есть исполнение Закона, а не вызваны личной прихотью»
Лил убрала диск на место, то есть в медальон, и мягко спросила:
– Ну и чего вы ждете? Разве выражение «беспрекословное подчинение» содержит какую-то двусмысленность? Ключевая фраза для всех сомневающихся произнесена. Вы должны сесть в машину и приступить к выполнению моих указаний.
– А если мы не сделаем этого, ты нас убьешь?
– Нет, не убью, конечно – ведь вы тьеранцы, люди здесь чужие и ответственность за вас несет Сандро. С него и будет спрос, если мне придется обратиться за помощью к своим, чтобы вас отловили, желательно без членовредительства, запаковали и изолировали, поместив в надежное место. А с Сандро спросят по полной.
– Ясно, – сказал Соболь. – летим на Первую Полосу. А там посмотрим.
– Вы снова ничего не поняли, – нахмурилась Лил. – На Первой Полосе действуют некоторые правила. И одно из них – добровольность пребывания. Всех, кому там что-то не нравится, принудительно отправляют на Тьеру, потому что возиться с перевоспитанием соседа у нас не жаждет никто. Следить за вами, как бы вы в очередной раз куда-то не рванули, желающих нет. Так что настраивайтесь на долгое путешествие. Вам в любом случае предстоит рейс на Тьеру. Разница в том, выкинут ли вас туда навсегда, или вы сможете через некоторое время вернуться.
– А почему нам нельзя было покидать Первую Полосу?
– Потому что это – бывшее место отбывания наказания. Там все «старики» из таких же как вы. Сейчас вам дается шанс решить, устраивает ли вас расстояние в 400 км между барьерами в сочетании с законами нашей территории. Которые в данном случае представляю я.
Еще раз переглянувшись, парни угрюмо подчинились. Зайдя в кают-компанию, они улеглись на циновках, пристегнулись и приготовились к перегрузкам. Однако особых перегрузок не последовало. Когда они перемахнули через барьер, звездолет завис над жилой зоной. Лил сообщила им об этом по внутрикорабельной связи, затем включила связь наружную и, по очереди набрав номера домашних видеонов всех трех тьеранцев, предложила им пообщаться с семьями.
Последним сеансом связи были переговоры с Сандро.
– Раньше чем через полтора месяца нас не ждите, – сказала Лил брату. – Если же возникнут какие-то осложнения, то сам понимаешь – Великий Космос непредсказуем. И девочек предупреди, чтобы не торопились искать себе другую пару, если мы задержимся.
– Да, конечно. Но если от тебя не поступит известий в течение года, то я организую поиски… У тебя все контакты в голове?
– Естественно. Мама передала мне все связи с нужными людьми, когда туда возила. Так что в случае неожиданного эксцесса отследить наши перемещения будет возможно.

– Неужели нельзя было дать нам проститься с нашими жёнками по-человечески? – угрюмо спросил Тушкан, когда звездолет уже принялся пересекать просторы гиперпространства.
– Нельзя – это было бы красиво, но неразумно. Любовь – страшная сила. Что, если бы вы вздумали убедить ваших жен полететь с вами на Тьеру? Тогда вместо вас четверых здесь сейчас стало бы семеро, и кроме одной кают-компании потребовалось бы дополнительное жилое помещение, дополнительный запас пищи, воды. А на Тьере я должна была бы в довершение счастья еще и целый месяц обеспечивать безопасность трех красивых молодых женщин. Вот спасибо, только этой заботы мне не хватало!
Парни переглянулись.
– Ты боишься, что мы поступили бы со своими женами нехорошо? – спросил Соболь.
– Ни в коем случае. Просто любой Исполнитель, отдавая приказ, тем самым берет людей, этот приказ выполнивших, под свою защиту. В случае возникновения опасности для вас или вашего здоровья я обязана приложить все усилия, чтобы вас спасти, даже если мне за это придется заплатить собственной жизнью. Три дополнительных человека обозначали бы увеличение нагрузки на мои мозговые клетки примерно в два раза. Разве я похожа на двужильную?
Парни снова переглянулись – на их физиономиях читалось явное недоверие.
– Значит, мы летим всего на месяц? – сделал вывод Фогель.
– Да, надеюсь этого срока вам хватит, чтобы определиться, по каким законам вы предпочитаете жить: по имперским или по здешним.
– А почему считается, будто на Первой Полосе нет исполнителей? – спросил Рам. – Или диск на шее у Сандро значит что-то другое?
– Диск на шее у Сандро значит то же самое, что и у меня – право в случае необходимости применить силу. Но только в случае самой крайне необходимости: если возникнут беспорядки, а Совет Десятерых, или члены самоуправления других поселков не справятся с проблемой. Вы же сами видели – полиции у нас нет и вообще полнейшая свобода.
– Которая больше похожа на иллюзию, – пробурчал Тушкан.
– Вовсе никаких иллюзий. Согласно законам нашей планеты, помещенные в место отбывания наказания люди могут делать там что хотят, вести тот образ жизни, который им нравится, и ни клан, ни акционеры не имеет права им указывать. Некоторым юным неопытным сердцам это кажется головокружительно заманчивым, но на самом деле оно просто опасно.
– То есть сюда ссылают на перевоспитание?
– Еще чего не хватало – возиться с чужими лоботрясами! Нет, нарушителей закона с других полос отправляют в пустыню, а на Первой Полосе пустынь давным-давно нет. Ликвидировали их завезенные туда тьеранцы, из которых мой пра-пра-дедушка Марк организовал озеленительную колонну. Большинство из них отбыло свое наказание, и могло бы улететь назад на Тьеру, но за годы, проведенные на нашей Полосе, они к ней приспособились и привыкли. Даже за барьеры никто не рвется.
– Угу, – сказал Соболь, – кланяться кому же охота?

2.

– В общем, так, – сказала Лил после того, как звездолет встал на стоянку на космодроме вблизи Спейстауна. – сначала нам необходимо обеспечить себе общую платформу для взаимодействия, чтобы мы не потеряли друг друга, и те, кто захочет вернуться, могли это сделать без помех. Поэтому поступаем по отработанной схеме…
– То есть мы не первые, кого ты сюда возила, – сказал Соболь.
– Первые, но до меня здесь уже много раз побывали наши, и поэтому порядок действий выработан достаточно подробно.
– Слушаем, – сказал Фогель.
– Сначала мы арендуем ячейку на Почтампе, как дополнительный плацдарм для посылки разного рода SOS. Надеюсь, она нам не пригодится, но мало ли что? Вдруг вас ограбят, вы потеряете кристаллер или попадете в неприятность с полицией. Я не всесильна, но если вы влипнете не очень грубо, то шансы вытащить вас у меня есть. Номер ячейки зачеканьте в своей памяти намертво, а еще лучше – дополнительно запишите там, где вероятность потери минимальна.
– А мы думали, что первый наш рейд – в банк для проверки кредиток на счетах, – сказал Тушкан.
– Всему свое время. Банк находится как раз напротив Почтампа, и мимо него мы не пробежим, тем более что стоянка таксо там же, рядом. А после проверки ваших счетов мы все вместе едем в гостиницу, где снимаем на месяц номера: один двухместный для нас с Рамом, и три одноместных, для каждого из вас. Номера будут скромные, чтобы не пугать публику, оплачу их я, и постоянно находиться там для вас будет не обязательно – это просто место регистрации, и чтобы вам в любом случае было где ночевать и дневать.
– А после этого – свобода? – спросил Рам.
– Да, полнейшая, в том числе и для тебя. Помните: мы прилетели сюда для того, чтобы вы поняли самих себя, чего вы хотите от жизни, и могли сделать свободный выбор. Но вы должны знать: если вы захотите снова заняться криминалом, то это будет значить, что выбор вами сделан не дожидаясь конца месяца. То есть грабеж и прочие прелести прошлого сразу вычеркивайте из списка желаемого будущего. Наша планета не вмешивается в социальные схемы других планет, мы защищаем только своих.
– А ты?
– А у меня в Спейстауне живет бабушка. Я ее никогда не видела, вот и познакомлюсь.
– По кварталам нищеты шляться для «чистой публики» опасно, – напомнил Рам.
– Кто сказал, будто я собираюсь лазить по кварталам нищеты или тем более там шляться? – пожала плечами Лил. – Моя бабушка уехала оттуда сразу же, как только на ее счету появилась сумма кредиток, позволявшая снять квартиру в приличном районе, выйти замуж и обзавестись заменой Уотеру в виде двух его братиков и двух сестричек. Сейчас они выросли, конечно, и у меня на Тьере целая куча родни. Одна из теток, между прочим, мне ровесница… Если Рам хочет, он может поехать со мной.
Рам отрицательно показал головой.
– Я так и подумала почему-то… В общем, давайте поторопимся, а то до вечера не управимся, и этот день будет для нас для всех потерян…
А в гостинице Тушкан сказал неожиданно:
– У меня тоже на Тьере есть родня. Не в Спейстауне, нет, но я хотел бы навестить их. Это в шести часах полета на местном транспорте, так что вернусь я не скоро. Если вообще вернусь.
Лил кивнула.
– Вольному воля, – сказала она, чуток подумав. – Но если ты примешь решение там остаться – сообщи, чтобы мы тебя не разыскивали. И если не возражаешь, оставь координаты, куда именно направляешься.
Она была почти уверена, что Тушкан вернется, потому что те же самые причины, которые когда-то заставили его сбежать из родного дома, должны были проявиться вновь с неизбежной закономерностью. Не в количестве кредиток на счету там было дело – просто на родине его никто не ждал… Как и много лет тому назад вряд ли кто-то сильно сожалел об его уходе. Ну и оказалась права – Тушкан вернулся ровно через неделю, злой и недовольный.
Впрочем, и Лил в Спейстауне никто не встретил с распростертыми объятиями, разве что бабушка. Но и той хватило только на один день, чтобы показать все альбомы с фото и видео, продемонстрировать, что все драгоценности, которые ей присылала невестка через Уотера, она сохранила в неприкосновенности, и вообще живет, ни в чем не нуждаясь. Обе: и бабушка, и внучка чувствовали себя довольно неловко, хотя простились очень тепло. Перед тем как вернуться в гостиницу, Лил еще сводила обоих тетушек в модные магазины и предложила набрать обновок, какие просили их души. Впрочем, девушки в своих запросах не наглели, и это было уже хорошо.
Лил проверила, конечно, банковские счета всей семьи, добавила сумму с поправкой на инфляцию, сделав это негласно, и принялась развлекаться, как могла.
Она свозила всех своих поднадзорных в тот квартал, где родился и вырос ее отец. Лил показала им его дом и рассказала, что здание это их отец давно выкупил у муниципалитета с обязательством использовать его по назначению, то есть под квартиры для малоимущих
– Папа каждый год «накрывает для всего квартала поляну», – добавила она с гордостью.
– Как это? – не понял Фогель.
– Устраивает для всех бесплатное угощение, и чтобы никто не ушел с праздника голодным. Так он отмечает тот день, когда они с мамой познакомились…
– Здорово! – сказал Рам. – Он сам это придумал, или мадам подсказала?
– Сам, конечно. Папа всегда любил угощать, а деньги он никогда не считал за ценность.
Четверо тьеранцев переглянулись.
– Твой отец большой чудак, – сказал Фогель. – Но если деньги для него не ценность, тогда что?
– Человеческие взаимоотношения, конечно.
– Да, – сказал Соболь, – мой дед тоже так всегда говорил.
– Твой дед вырос не в Спейстауне.
– Угу, он из рашенов. И вся наша семья из них.
– Ты можешь слетать к ним, – сказал Рам.
– Могу. А смысл? Я там в розыске, и стоит мне пересечь границу, как меня сразу же под белы ручки – и добро пожаловать куда-нибудь в места намного худшие, чем Первая Полоса Безымянной.
– А-а…
– Угу. Я очень бы хотел помочь деду хотя бы кредитками, но наша территория со Спейстауном в контрах, и здешние банки с рашенскими не контачат.
Все помолчали – каждый из парней подумал о своем.
– Я уверена, что можно переводить суммы через какие-то третьи страны, – наконец, молвила Лил. – Но, конечно, будут некоторые потери при конвертации валют. Если хочешь, я могу узнать.
– Узнай.
Вот в таких мелких событиях и промелькнула пара Тьеранских недель, когда над головой их компании начали собираться тучи. Как и следовало ожидать, ни Фогель, выросший в Космопорту, ни трое других ребят не смогли устоять перед тем, чтобы не начать прощупывать старые контакты, то есть пробить, что и как случилось с теми, с кем они когда-то крутились «на дне» общества.
Но если Фогель был из местных, Соболь был осторожен, а все бывшие дружки Тушкана мотали очередные срока, то Рам влип по полной. Если быть точным, то он бы и не хотел влипать, но его судьба как бывшего потребителя чунга нашла его сама и обрушилась на него с неумолимостью майской грозы и ее неизменными атрибутами: громом, молнией и ливнем. Потому что Рам, сумев избавиться от пристрастия к этому зелью, разрушил главный миф наркоторговли: «Один раз ступив на эту дорожку, сойти с нее уже невозможно – предстоит идти до самого фатального финиша.»
А Рам не только сошел, но и начал активно тащить с этой дорожки других парней, вести пропаганду и вообще путаться у наркодилеров под ногами. Ясное дело, что жить ему при таких разворотах предстояло не слишком долго. О чем и сообщил Лил знающий местную публику Фогель.
– Две недели, которые нам остались на размышление, он не протянет, – согласился с Фогелем Тушкан. – Уматывать отсюда ему надо, и срочно.
– Вряд ли Рам согласится, – возразила Лил. – Вы же его знаете: он всегда поступал так, словно считал себя бессмертным.
– Увези его насильно, – сказал Соболь. – Ты же исполнитель закона, имеешь право.
– Иметь-то я имею, но как вы это себе представляете? Он же при первой возможности удерет опять на Тьеру, и ничто его не остановит, если ему в голову закатится такой бзик.
– Мы выиграем время и постараемся его убедить, – сказал Фогель. – В любом случае лучше рискнуть, чем потом ругать себя, что даже не попытались ничего сделать.
Лил подумала.
– Одна я не справлюсь, – сказала она, наконец. – Разве что вы мне поможете.
– Что значит не справишься? – изумился Тушкан. – У тебя что, заржавеет вкатить ему ночью дозу снотворного?
– Теоретически это просто, – отвечала Лил, – но в клане запрещено применять силовые приемы внутри семьи. Так что все нюансы в смысле уколов, связывания и угроз с дулами бластеров вам придется взять на себя. Если вы согласны, то я разрабатываю план, готовлю транспорт, связываюсь с нужными людьми – и когда будет все готово, я дам сигнал к общему сбору, и мы сразу же покидаем Тьеру. Ну как, согласны?
– Мы давно согласны, – сказал Фогель. – Лично я здесь ничего не потерял.
– Здесь все для меня чужое, – согласился с приятелем Тушкан. – Своих я уже повидал, они без меня жили, и дальше проживут.
– Я тоже все что хотел, сделал, – сказал Соболь. – Сколько у тебя уйдет времени на подготовку?
– Не больше недели. Если мы хотим, чтобы все прошло без осложнений, то каждый наш шаг должен быть выверен с точностью часового механизма. А пока займитесь слежкой. Ненавязчиво так, но чтобы Рама не оставлять одного больше чем на 5 минут, чтобы в случае чего прийти к нему на помощь. И держите связь друг с другом…
Лил действительно думала, что неделька у них впереди еще имеется, но, оказалось, Фогель был прав – не прошло и трех дней, как один из его местных приятелей сообщил ему, что Раму собираются организовать ловушку.
– Ему подбросят наркоту, арестуют и убьют по дороге в тюрьму якобы при попытке к бегству.
– Когда?
– Завтра. Только что прибыла крупная партия чунга. Сегодня они будут заниматься фасовкой и раздадут курьерам, а с утра начнется операция. Один из оптовиков служит в полиции, он и возьмет на себя грязную работу. Рама заманят в притон, после чего там будет облава, и его заметут с пакетом в кармане. Дальше есть варианты. Либо его убьет в фургоне кто-то из тех, кого посадят туда вместе с ним, либо изобразят, что его отпускают, но стоит ему высунуться на улицу, как застрелят.
Лил поразмышляла.
– Придется наш план переиграть, – сделала она вывод. – Но твой информатор уверен, что все должно будет произойти завтра, а не сегодня?
– Уверен. Сегодня они уже не успеют. Полицейским тоже надо спать – перерабатывать никто не рвется.
– И как мы найдем тот притон?
– Мне обещали его показать.
– Все это прекрасно, но как мы туда попадем? – спросил Тушкан. – Или мы устроим засаду на улице?
Они сидели в скверике напротив гостиницы на одной из лавочек. Вечерело, и при всем их желании, и каждый из них это осознавал, но даже отыскав тот притон, вероятность устроить там успешную засаду, чтобы отбить Рама у полицейского фургона, была не слишком большой.
– В общем, так, – сказала Лил. – Если мы не собираемся устилать свой путь к космодрому трупами, то перестрелка на улице должна быть исключена. Следовательно, остается только квартира. Готовим два варианта : либо мы врываемся в тот притон всей компанией и устраиваем там засаду, либо туда захожу одна я вместе с Рамом, а вы потом, вслед за полицией.
– Если Рам согласится тебя туда с собой взять, – возразил Соболь. – Я бы на его месте отказался.
– Это потому, что ты не видел меня в деле. Нам с Рамом уже приходилось стоять спина к спине и действовать вместе.
– Ты хочешь ему рассказать о ловушке? – сказал Тушкан.
– Естественно, ему лучше знать. Предупрежден – значит, вооружен. Нельзя ему полностью оставаться в неведении, иначе он может наделать глупостей, и все сорвется.
– А мы?...
– А вы должны помнить золотой закон группы: беспрекословное подчинение во время операции – это не мной придумано. Вариантов два исключительно потому, что точное время облавы нам неизвестно, и кто прибудет раньше: мы или полиция, предугадать нельзя.
– Но ты же будешь с Рамом.
– А если он не согласится взять меня с собой? В общем, сейчас мы расходимся, и я пойду готовить точную раскладку наших действий после того, как мы покинем притон.

– Ты уверена, что тому Фогелевскому дружку можно доверять? – спросил Рам, когда поздно ночью Лил поведала ему о готовящейся ловушке.
– Вряд ли такое можно придумать. Конечно, в отдельных нюансах он, может, и ошибается, но в целом сомневаться не приходится. Ты ведь действительно пытаешься … м-м-м… пропагандировать отказ от чунга?
– Что значит «пропагандировать»? – уклонился от прямого ответа Рам. – Кто меня послушает, если я стану убеждать народ бросить то, что просто так бросить нельзя? Все знают, что если не принять вовремя дозу, то крыша рухнет и уже на место не встанет, потому как мозг сломается. Бросить можно только в самом начале. Но как раз тогда никто и не хочет бросать, потому что эффект слишком хорош. Ты не просто чувствуешь себя суперменом, а становишься им.
– Угу. Однако если все так шоколадно, тогда за что тебе хотят свернуть шею?
– Я хочу вытащить одного парня: мы с ним вместе когда-то начинали. Уговариваю его полететь со мной на Новую Землю. Помнишь, где меня лечили?
– Ну и?
– Он согласен. Он же знает, что ему уже недолго осталось коптить окружающее пространство. Больше тридцатника никто из потребителей чунга не живет, и ему даже сейчас хватает кредиток только на поддерживающую дозу.
– Ясно. Значит, Фогель прав: ты действительно под приговором. В общем, если ты действительно намерен всерьез помочь своему дружку, то завтра прихватываешь меня с собой, и вся наша команда тебе в твоем деле помогает. И даже не возражай: один ты не справишься, это невозможно. Надеюсь, ты не слишком много обо мне успел растрезвонить?
– Я похож на дурака?
Рано утром еще до того, как Рам проснулся, Лил вышла на улицу и подала сигнал своим людям о начале операции. Вернувшись в гостиницу, она разбудила всю четверку своих подопечных, чтобы парни могли позавтракать и приготовится.
– А если информатор Фогеля не придет, что тогда будем делать? – задал вполне резонный вопрос Тушкан.
– В моем кристаллере встроен маячок. Включите свои дивайсы и будете ориентироваться на его перемещение. Действовать будете по обстоятельствам: помните про два варианта.

Лил, разумеется, не стала говорить никому из четверки, что рассчитывает прежде всего на себя и тех, чьи контакты мать дала ей на случай возникновения ЧП. Участие Соболя и Тушкана с Фогелем было необходимо прежде всего ради них самих, чтобы была возможность забрать их с Тьеры. Удрать с одним Рамом и его подзащитным было для нее пустяком. Но не пустяком было проделать все так, чтобы им двоим можно было впоследствии прилетать в Спейстаун и после.
К тому же она понимала: Рам не побежит никуда, если не будет уверен, что сделал все возможное, чтобы помочь другим вырваться из той паутины, в которой не так давно барахтался сам. И нужды не было, что для всего Великого Космоса потребители чунга были уже не людьми, а кем-то вроде монстров – для Рама они были «его народом», такими же, как он сам.
Мало того: знай он, в чем на самом деле состоял курс лечения, он бы наплевал на любой риск, но широко распространил бы этот метод по всем притонам Спейстауна и Космопорта. Поэтому, вместо того чтобы дергаться, Лил изобразила из себя наивную куколку, для чего оделась попроще, и вооружилась до зубов разными доступными ей техническими причиндалами. Чтобы отправиться вместе с Рамом туда, куда его повел тот самый приятель, который выразил желание улететь вместе с ними в чудо-лечебницу для избавления от смертоносной привычки.
– Там есть кое-кто, кто хотел бы с тобой познакомиться, – сказал он.

Дом, к которому этот парень их привел, хотя и находился почти в самом центре Спейстауна, но был достаточно облезлым, чтобы не обещать ничего занимательного внутри. И действительно, вестибюль в подъезде отсутствовал, одну стенку занимали квартирные почтовые ящики, развешенные в три ряда, а на противоположной, ничем не прикрытой кроме слоя облупившейся, выкрашенной в непонятный цвет штукатурки, можно было прочесть некоторое количество надписей. Надписи были исполнены в разном стиле, но слабо поддавались дешифровке вследствие очевидной безграмотности авторов.
Однако перед Лил задача дешифровки чужого эпистолярного творчества не стояла, и она направила свой взор вперед, где усталого посетителя ждала лифтовая кабина, судя по размеру дверей, рассчитанная на перевозку не только живых грузов, но и мебельного приложения к ним.
Впрочем, их сопровождающий в лифт не пошел, а свернул налево, на лестничный марш.
«Значит, это на втором или третьем этаже, – мелькнула мысль. – Это хорошо…»
Но в чем именно было удобство нахождения притона не слишком высоко от поверхности земли, Лил додумать не успела – они пришли. Остановившись перед ближайшей из трех дверей, их провожатый исполнил соло на двух звонках (Лил едва успела запечатлеть звуковую и визуальную комбинацию), и они вошли.
Открывшийся ее взорам интерьер контраста с подъездом не составил. Коридор хотя и был достаточно широк, однако был захламлен и не ремонтировался лет десять, из полуоткрытого санузла доносились ароматы чего-то скисшего и сдобренного аммиаком, да и кухня чистотой не блистала. Зато квартира была двухкомнатной – было где организовать засаду.
Впрочем, одна комната, побольше, была занята. Заглянув туда, Лил успела заметить несколько тел, предававшихся нирване прямо на полу на ковриках: может быть и мягких, но явно не первой свежести. Впрочем, разглядывать их в подробностях Лил не рискнула – быстро закрыв дверь, она все свое внимание направила на комнату № 2, где люди были бодрствующие, сидящие и по всем признакам ожидавшие их появления.
Подав условный сигнал Соболю, Фогелю и Тушкану, Лил вошла туда вслед за Рамом и его проводником. Следовало протянуть по крайней мере минут с пяток, и время это она намеревалась потратить на более точную оценку присутствовавщих: кто из них был кто и в каком состоянии.
Ожидавших Рама людей было трое. Один из них явно был под дозой: его глаза излишне блестели, движения были быстры и реакции, скорее всего, тоже. Двое других опасности из себя не представляли, по крайней мере визуально. Это были, скорее всего, клиенты, а вот первый – первый был хозяин, и от него исходило ощущение сжатой, готовой к удару силы.
– Зачем явился? – спросил он у Рама, прощупывая того глазами. Лил он всерьез не воспринял, и это давало шанс нанести удар первыми.
– Мне сказали, будто здесь живет парень, который хочет соскочить, – отвечал Рам хмуро. – Я хотел предложить ему пройти курс в клинике, где когда-то лечился сам.
– И ошибся адресом: здесь живу я, но лечиться пока не намерен. Что дальше?
– Тогда я пошел. Благодетельствовать насильно – зачем? Ты не оценишь.
И Рам сделал шаг назад, к двери, словно не замечая, что за его спиной стоит тот, кто привел его сюда.
– Как благородно! – сверкнул глазами хозяин притона, сразу же приняв вертикальную позицию. – И как глупо! Да еще свою бабу сюда привести! Впрочем, ты, по слухам, никогда не отличался умом.
И он подал знак тому, кто стоял позади Рама. Знак слишком явный, чтобы Рам его не заметил, а, заметив, не отвлекся бы на мгновение-другое. Этого мгновения должно было бы хватить, чтобы на него можно было бы прыгнуть. Тем более что Рам хотя и был опытным бойцом в хорошей форме, однако стоявший напротив него персонаж был под зельем, удваивавшем как физические силы, так и чутье человека. Если учесть, что в комнате кроме них двоих было еще трое лиц, чье поведение было непредсказуемо, то медлить было нельзя.
Лил полоснула парализатором по груди готового к прыжку персонажа и приказным тоном произнесла:
– Рам, собери у народа оружие… Всем освободить карманы и бросить на пол набор того, что может выстрелить или обо что можно порезаться… Это и к тебе относится, – ткнула она в бок парня, который их сюда привел. – И сядь: в ногах правды нет.
Народ безропотно подчинился. Подойдя к стоявшему столбом хозяину притона, Лил вынула из кармана «заряженный» шприц и вколола ему заранее заготовленную дозу нужной жидкости. Конечно, она представления не имела, какова будет побочка от сочетания этой жидкости с чунгом, но в крайнем случае можно было бы снова воспользоваться парализатором…
К тому моменту, когда в квартиру ворвалась полиция, все уже было готово к ее приему. Комната № 1 была заперта на ключ, во избежание появления проснувшихся зомби, и никакой перестрелки, как можно догадаться, не было. Парализатор нейтрализовал всех служителей фемиды безотказно и точно, сделав их молчаливыми и послушными на манер манекенов. Лил велела раздеть их и сковать в наручники.
– Переодевайтесь, – сказала Лил своим поднадзорным. – Чтобы выйти отсюда, нам необходимо изобразить арест обитателей притона.
– А это что? – спросил Соболь, показав на довольно массивный пакет, выпавший из кармана одного из представителей тьеранского законодательства, в процессе его раздевания.
Лил взвесила пакет в руке.
– Увесистый, – сделала она вывод и положила пакет к себе в сумку.
Полицейский угрюмо зыркнул на нее глазами. Там промелькнула такая ненависть, что Лил искренне порадовалась, что заряды в ее парализаторе еще не закончились.
– И мне переодеваться? – усмехнулся Рам.
– И тебе, естественно. Сколько полицейских сюда зашло, столько и должно выйти. Остальные все должны быть в наручниках. Кроме меня, естественно.
– Мы не хотим, – возразил один из двоих сидевших возле стены персонажей. – Я никуда отсюда не поеду.
– А тебя никто и не спрашивает, чего ты хочешь, – строго произнесла Лил.
– Но Рам сказал…
– То, что говорил Рам, уже неважно. Здесь и сейчас приказы отдаю я, остальные только подчиняются. Все подчиняются, в том числе и он. Если, конечно, они жить хотят.
Жить хотел каждый. Поэтому вся кавалькада из тринадцати мужчин и одной женщины без помех и сопротивления спустилась вниз к полицейской машине и погрузилась в нее: девятеро запихнулись в отделение с решетками, и четверо – в то, которое было сзади. Лил села рядом с шофером, «успокоенным» точно также, как и остальные полицейские, натянула на голову форменную фуражку и облачилась в китель.
Впрочем, ехать в состоянии «сельдей в бочке» им было недалеко, всего лишь до дома, предназначенного под снос, где их машину уже ждали внутри парковки. Там предстоял процесс переодевания и пересадки в микроавтобус. Вместо них в полицейский фургон были помещены заранее приготовленные трупы в количестве пяти штук. Трупы были взяты из какого-то городского морга, из бесхозных. На них в спешном порядке была напялена полицейская одежда, один из них был помещен за руль на место шофера, остальные, с пулями в корпусах, погружены в основное отделение.
Через какие-то 15 минут из парковки внутри здания выехал полицейский фургон, а за ним следом – микроавтобус нейтрального серого цвета с женщиной рядом с водителем и тринадцатью пассажирами. Впрочем, и снова полицейский фургон далеко не уехал: через несколько кварталов он неожиданно врезался в тумбу для объявлений и взорвался, вспыхнув ярким факелом.
– Думаешь, нас не вычислят по видеокамерам? – спросил Тушкан у Лил, потому что за рулем рядом с ней был именно он. Это было уже спустя некоторое время, когда их микроавтобус был на выезде из Спейстауна.
– Все дорожные видеокамеры в городе должны быть сейчас отключены, так что у нас есть фора минут в 15. – отвечала Лил сосредоточенно. – Впереди по курсу тоннель, нам туда.
В тоннеле их микроавтобус оказался позади большого автофургона, размер которого позволял поместить туда их транспортное средство без риска сбить наружные зеркала заднего обзора. По крайней мере такая мысль у Тушкана возникла, и как оказалось, он не ошибся. Чуть они оказались в туннеле, как задняя стенка фуры поднялась вверх подобно ролль-дверям в гараже, от пола его в направлении микроавтобуса вытянулся пандус, и Лил скомандовала: «Вперед и внутрь!».
Тушкан кивнул и проделал требуемое. Фура к тому моменту уже замедлила ход, поэтому ускоряться не пришлось. Роль-ставня за ними плавно закрылась, и в полном мраке начался какой-то процесс, смысл которого был никому из пассажиров автобуса неясен, разве что Лил была посвящена в тему. Впрочем, примерно через минуту они остановились, сколько-то постояли, затем задняя стенка фуры снова поднялась, и Лил приказала выезжать.
Дав задний ход, Тушкан заметил, что и фура тронулась, возобновив движение. Микроавтобус постоял еще сколько-то, пропустив мимо себя несколько авто, и затем они поехали дальше. Тут можно было и не спрашивать: Лил проверяла, не было ли за ними «хвоста».
Следующая их остановка была в Космопроту, в пункте для дозаправки топливом. Выйдя из машины, Тушкан с удивлением осознал, что их микроавтобус из серого стал золотисто-бежевым, да и номера поменялись.
«Надо же, до чего техника дошла!» – подумал он, но промолчал.
И в самом деле, говорить там было не о чем. Гораздо интереснее было другое: для отгрузки запасных баков с топливом они снова отъехали в угол, не просматриваемый ни сбоку, ни спереди, и поданные на погрузку баки были пусты. Мало того, каждый из них имел сбоку разрез, чтобы их можно было открыть, и Лил велела поместить туда спящие туловища пяти полицейских и трех потребителей чунга – в каждый попарно и в сидячем положении.
– Они не задохнутся? – озабоченно спросил Рам.
– Ни в коем случае. Там дырки просверлены для доступа воздуха.
– Он про топливные пары. Народ может не проснуться, –сказал Соболь.
– Это предусмотрено. Баками еще не пользовались.
После этого, вернувшись в салон микроавтобуса, Лил достала из своей сумочки два комплекта документов, и протянула их двум новым членам своей команды: тому, кто привел в притон ее с Рамом, и другому, кто пришел в Фогелем.
– Вам нельзя оставаться на Тьере, – строго сказала она обоим парням. – Вас махом вычислят и прикончат, сами понимаете.
– Само собой, – сказал один.
А второй молча кивнул.
– Там, куда мы летим – мир, лучше которого не бывает. Там ни безработицы, ни чунга, там разнообразный климат и бесподобный воздух. Но туда еще нужно попасть. Поэтому вы беспрекословно должны подчиняться моим указаниям и подтверждать все, что я стану говорить в администрации порта. Ясно?
– Угу.
Лил не стала объяснять своим ребятам, что именно это, то есть их новые пассажиры, были самым узким местом ее плана. Она не могла предугадать, искренним ли было их желание покинуть Тьеру, и сильно опасалась предательства с их стороны. Но Рам не показывал никакого волнения, и она приободрилась: все должно было пройти без осложнений.
В самом деле: к моменту их появления у звездолета платформа с «запасным топливом» уже их там поджидала. Убедившись, что баки те самые, с живым наполнением, Лил открыла багажный отсек и приказала погрузить их внутрь, после чего она и семеро мужчин не торопясь прошли в салон через основной люк. Микроавтобус и платформа автопогрузчика отъехали – все – старт.

(Продолжение завтра, в этом же посте)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 20.11.2022 - 11:40

Спасибо! Буду ждать ))
Лил прям терминатор...

Так это правило не для местных было, а для клансменов и Рама со товарищи. Потому что они были военными, то есть знали боевые приемы, и привыкли бить на поражение. А местные просто дрались, и не больше.

Осилил

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Всё могу спать спокойно!
Спасибо! И до завтра.

Любви почти не видно

– Куда ты предполагаешь поместить наших пассажиров? – спросил Соболь, чуть в звездолете возникла невесомость, что свидетельствовало о начальном этапе подготовки к прыжку через гиперпространство.
– В кладовку, конечно. Не могут же они четверо суток провести в скрюченном виде возле топливного отдела. Жаль, запаса циновок у нас нет, так что какой-то дискомфорт им все равно придется испытывать.
– Дискомфорт им и без этого обеспечен, – сказал Рам. – Не знаю как полицейские, но из остальных только у двоих есть шанс дотянуть до клиники.
– Можно подержать их на снотворных.
– Если это поможет. В чем я вовсе не уверен. Жаль, что в том притоне было пусто как в сухом колодце. Некоторая толика чунга, если ее разделить на поддерживающие дозы… ну, или хотя бы в половину… или даже четверть дозы сработала бы гораздо надежнее.
– Угу, – сказал один из новичков. – Я уже чувствую, что я на грани.
Рам кинул на него косой взгляд и произнес в раздумьи:
– А что было в том пакете, который мы нашли в кармане у одного из полицейских? Мне же что-то собирались подбрасывать, эге ж? Или ты его выкинула?
– Что я, дура, выкидывать вещдоки? Вдруг бы ты не поверил, что это действительно была ловушка? Как бы мы тебе это доказали?
– Доставай!
В пакете действительно оказался чунг, причем уже расфасованный в пакетики разного размера.
– Не так уж много, – сказал Рам, – но чтобы долететь хватит.
– А если на Новой Земле чунга не будет? – спросила Лил.
– Я думал, его там и не должно быть, – сказал Соболь.
Лил слегка покраснела.
– Я вам должна открыть одну неприятную вещь. Чтобы изготовить лекарство для отвыкания от этого зелья, необходимо иметь некоторое его количество. Сколько точно, я не знаю. Поэтому мы должны строго экономить каждый миллиграмм. И поэтому пусть Рам раздаст сейчас каждому своему подопечному поддерживающую минимальную дозу, а остальное я спрячу, и мы с вами подробно обсудим после входа в гиперпространство, чего и как будем делать с нашими пассажирами…
– … на Новой Земле, – завершил Фогель.
– Совершенно верно. К нам на Безымянную везти их нельзя, это исключено… В общем, идите и укладывайтесь на циновки, не забывая пристегнуться. Скоро снова начнутся перегрузки.

Следующее совещание состоялось уже после перехода звездолета в гиперпространство.
– В общем, так, – сказала Лил. – С похищением людей мы успешно справились. Теперь осталось доступно объяснить им, что Тьеру они уже не увидят никогда, что для своих семей они покойники – и проблема закрыта.
– А как же генетическая экспертиза? – поинтересовался Соболь.
– Уголь для идентификации тел не пригоден. Трупы были обработаны составом, который прожигает биологические объекты насквозь. Устанавливать будут скорее всего по нагрудным бляхам и по машине, в которой они ехали.
– Для Новой Земли эти восьмеро тоже не подарок, – сказал Фогель.
– Полицейские проблемы не составят, – возразила Лил. – В силовые структуры их, естественно, не возьмут, но учениками на какой-нибудь завод вполне. И не смотрите на меня так: ничего плохого их не ждет, если они проявят разумность и примут ситуацию без истерик. Они еще молоды и вполне могут завести других жен и детей. А их семьи, которые остались на Тьере, будут получать пенсии от правительства.
– Я про потребителей чунга, – снова сказал Фогель. – Их пятеро, и они реально опасны, если держать их вместе. Работать они не умеют, на одном месте их не удержишь, даже если обеспечить кормежкой и всем прочим.
– Угу, – согласился с Фогелем Тушкан. – Ты назвала нас когда-то «бандой», но ты даже приблизительно не в курсах, что такое банда на самом деле.
– Тем более в этой богадельне, где лох на лохе и лохом погоняет.
Это были слова Соболя, но Рам не возразил, и одно это говорило о многом.
Лил подумала.
– Ну что ж, – сказала она, наконец. – Если мы их привезли, мы за них и отвечать должны. Сами организуем для них клинику, с трудотерапией, чтобы не заскучали, а потом по одиночке выпустим «в большой мир». В смысле, развезем в разные места, где они не будут ничего друг о друге знать, и им поневоле придется как-то вписываться в здешнюю жизнь. Заодно и язык слегка подучат, чтобы не быть совсем глухими и немыми.
Четверо парней переглянулись.
– Но это значит, что нам придется здесь задержаться на какой-то срок? – сказал Фогель.
– Естественно. Я могла бы вас троих отвезти на Безымянную, если вам уж слишком не терпится побыстрее там оказаться. Но признаюсь честно: вдвоем с Рамом мы против пятерых гавриков вряд ли потянем. Придется держать их взаперти, а это отнюдь не будет способствовать их быстрому выздоровлению и адаптации к жизни на этой планете. С вами мы могли бы организовать им нечто вроде санатория. Но решать вам. Торопиться с решением я вам не предлагаю…
– Да чо там решать? – нахмурился Соболь. – Неужели ты думаешь, что мы бросим вас с Рамом подвергаться разным рискам, а сами будем удить рыбку и тискать своих жен? Ты лучше поясни, чего конкретно нам предстоит делать, и что там за лечение такое?
Лил пожала плечами.
– Вообще-то ничего особенного, просто будете поддерживать меня во всем, в том числе и легенду, что я очень-очень грозная и опасная…
– А ты нисколько не опасная? – усмехнулся Тушкан.
– Для вас – нет, но им этого знать нельзя. Проблема в том, что для социализации им необходимо привыкнуть каждый день вставать в одно и то же время и ходить на работу. Потому что когда они попадут в города или там другие населенные пункты, то либо должны будут стать обычными гражданами, либо будут изолированы и отправлены в ссылку, скорее всего пожизненную. Какие-либо средства для заставления на нашей планете отсутствуют, вы это должны были заметить еще в прошлый свой прилет сюда. Ни бластеров, ни другого огнестрела у населения нет.
Рам кивнул.
– В общем, наша задача – выработать у наших подопечных полезные для них рефлексы и убрать тягу к наркотику. А для этого необходимо, чтобы мы выглядели их сильнее по всем параметрам.
– Понятно. Иначе они начнут бузить, – сказал Фогель.
– Не-а. Иначе нам придется их бить или наказывать каким-то другим способом.
– Можно не давать лекарство, – предложил Тушкан. – Или жрачку.
– Как раз это исключено. Наша цель – их здоровье, и гарантом этого будет выступать Рам. Он будет раздавать дозы и следить, чтобы каждый принимал свою. Ну. чтобы это происходило у него на глазах.
– То есть у Рама – роль «хорошего полицейского», – подытожил Соболь. – А мы – злодеи.
– Злодейка здесь я, – возразила Лил. – А вы моя охрана. Это самый надежный расклад.
Естественно, «новички» на этом совещании не присутствовали, потому что одному из них предстояло стать пятым пациентом будущего санатория, а другому подобно бывшим полицейским вписываться в жизнь на планете, где мало кто знал хингр, и где все для него было чужим и незнакомым. Впрочем, кое-что для этих двоих можно было сделать и сейчас, во время пути. Например, организовать краткий курс по изучению местного языка. Как оказалось, для Соболя он не был чужим, да и Рам кое-что успел выучить за полгода пребывания в здешней клинике. Лил выступила в роли учительницы, а поскольку «класс» был организован прямо в кают-компании, то Фогель с Тушканом волей-неволей также очутились в числе учащихся.
Однако главное, чем пришлось заниматься Раму и Лил – это продумать курс лечения так, чтобы не потратить чунг слишком быстро. То есть чтобы его хватило на весь необходимый период, а именно, на три месяца. Ну и поскольку дозировки были слишком мизерными, то зелье нельзя было просто раздать – чунг был жвачкой, и по замыслу Лил самым оптимальным было как наполнитель также использовать жвачку, только нейтральную, без побочных эффектов.
– Нет у нас жвачки, – сказал Рам. – И на Новой Земле ее нет.
– Но тебе же вроде давали?
– Давали, сначала. А потом она закончилась, и новую взять было уже негде.
– Может, заменим карамельками типа ирисок-тянучек?
– Давай попробуем. Пока мы летим, я буду раздавать им дозы завернутыми в кусок пищевого тюбика, а когда приземлимся – тогда уже будем «химичить».
– Угу. Только сам пакет пусть будет храниться у меня.
– Не доверяешь?
– Не хочу, чтобы у них был соблазн на тебя напасть с целью отнять.

Перед приземлением Лил еще раз напомнила своей команде, что есть им можно только пищу, закупленную в трех городах планеты: Солнечном и еще двух, и ни в коем случае нельзя прикасаться к фруктам-ягодам на том острове, куда они сейчас направляются.
- Да, – сказал Тушкан, – мы помним. Мадам предупреждала, что это опасно.
– Это верная смерть после старта, ничего не спасет.
– А наши пациенты?
– Им можно, как и всем местным жителям. Приготовьтесь, сейчас снова начнутся перегрузки.
Место, которое Лил выбрала в качестве «санатория», было ей известно по рассказам Сандро и матери. Это был их обычный ракетодром, если можно было так выразиться. По периметру на некотором отдалении от берега он был окружен прозрачным непроницаемым барьером. В одном месте барьер имел узкую щель, через которую можно было проникнуть в «большой мир».
Четырем бывшим «лакрианцам» этот остров также был уже знаком, хотя кое-какие перемены их поразили своей новизной. Во-первых, в одном из секторов, там, где стояли жилые дома, возникла большая длинная теплица, разделенная на несколько секций. Когда-то что-то там явно росло, но давно позасыхало, лишенное живительной дождевой влаги. Впрочем, внутри теплиц была устроена автономная система полива, но она, естественно, была отключена и не могла помочь продлить агонию лишенной человеческой заботы культурной растительности.
Сад этой четверти острова также претерпел изменения: старые плодовые деревья были выпилены, а между ними вкопаны и уже укоренены саженцы, предположительно, таких же пород. Впрочем, кое-где это были не саженцы, а прикорневая поросль. Ягодник тоже был окультурен: сорняки не заглушали клубнику, высокорослые кустарники явно подвергались стрижке и обрезке.
Но с самым главным изменением они познакомились сразу же после приземления: на поляне, куда они поставили свой звездолет, возвышался еще один, чуть большего размера, и очутившийся здесь на много, много дней раньше. Чему свидетельством была трава, густо обвивавшая низ трапа и стойки опор.
Неприятным сюрпризом было то, что свободно покинуть поляну оказалось невозможно: ее окружала упругая невидимая стенка, с какими парни уже имели несколько лет тому назад не слишком веселый опыт знакомства.
– Только без паники, – сказала Лил, – оценив обстановку. – Если не получится выбраться сразу, попросим помощи, и нас выпустят.
Сунув руку в карман, она извлекла оттуда небольшую коробочку и, вплотную приблизившись к таинственной невидимой стене, пошла вдоль нее, держа коробочку так, словно прощупывала ею плотность излучения. Несомненно, так оно и было, потому что остановившись в какой-то точке, Лил что-то там с этой коробочкой проделала и, сделав шаг вперед, очутилась по другую сторону барьера.
– Готово, – произнесла она довольным тоном, – путь открыт. Пошли выводить на вольный воздух наших пассажиров.
О своем появлении Лил доложила властям планеты еще с воздуха, и спустя какие-то полчаса после их эвакуации из звездолета на поляну прилетел аэробус, чтобы забрать излишек населения, то есть четверых бывших полицейских и того из двух парней, который не нуждался в лечении. Фогель вызвался полететь с ними, чтобы узнать, куда парень попадет, и убедиться в том, что тот будет хорошо устроен. Пилот аэробуса пообещал выделить Фогелю летательный аппарат местного разлива и выдать еду на всю их компанию.
– Вообще-то у меня есть местная банковская карточка с неограниченным кредитом, – усмехнулся Фогель. – Если она все еще действует.
– Должна действовать, – сказал пилот. – Впрочем, я сейчас узнаю.
Он включил связь в кабине аэробуса и что-то залопотал на местном языке. Выслушав ответ, он сообщил всем четырем парням, что их кредитные документы по-прежнему в силе, и аэробус улетел. На следующий день Фогель вернулся, веселый и довольный, на собственной машине, набитой всякими местными деликатесами и с кучей новостей.
– Все ништяк, – сказал он. – Общежитие нормаль, работа на выбор. Если не понравится – можно будет там же на заводе перейти в другой цех или в другую бригаду. А как у вас тут?
– У нас тоже все на мази, – ответил за всех Соболь. – Пациенты размещены в большом доме, а мы в клубе на площади.
– А звездолет?
– Проход снова закрыт, и никто туда не просочится, даже мы. Лил предупредила публику, что воровать летательные аппараты бесполезно, потому что остров окружен точно таким же барьером, что и звездолеты, только повыше и помощнее, так что перемещайся к клубу и швартуйся там. После обеда начнется первый сеанс трудотерапии, и надо приготовиться.

Как ни странно, но никаких осложнений с пациентами не возникло ни в этот день, ни в последующие. Все пятеро были послушны, как дрессированные. Бузить они явно не собирались, и на работы выходили всей толпой, даже не пытаясь уклоняться. Проблемы были у Лил: чем эту попавшую под ее командование трудсилу можно было загрузить.
Распашка земли для возобновления огорода и полей много времени не отняла. Точно также как и освобождение теплицы от остатков предыдущей растительности и проверки системы полива. Система работала как часы – более того, стоило достаточно увлажнить землю, как из нее полезли успевшие осемениться кое-какие злаки и бобовые. Для остальных секций Лил откуда-то достала посадочный материал более теплолюбивых растений вроде ананасов, и проблема пустующих площадей разрешилась сама собой.
Но на все это хватило одного-единственного месяца, самого первого. После этого всем стало скучно, в том числе и «охране». Часть времени занимали полив и прополка, часть – уроки местного языка, но остальные минуты и часы девать было решительно некуда. Публика валялась на кроватях в своих «палатах» перед телеприемниками, или в общем зале, где телевизор также был, и предавалась безделью.
Впрочем, Фогель из этого процесса всеобщего ничегонеделания счастливо выпал, и даже прежде, чем оно развилось во всей красе. Его время чем дальше, тем больше поглощала опека над его протеже. Парнишка оказался более чем сообразительным, и быстро «пробив» информацию о карточке с неограниченным кредитом, начал думать, на что тот кредит можно со вкусом употребить. Впрочем, думал он не слишком долго – набив свой угол в общежитии разными мелкими сувенирами, а гардероб тряпьем, он вспомнил о мечте каждого жителя тьеранских трущоб – иметь собственный дом.
– Можно, – согласилась Лил, выслушав просьбу. – Если дом будет нормального размера, а не трехэтажный особняк на тьеранский вкус. Возьми в библиотеке альбом с образцами, и пусть он себе что-нибудь подберет. Сделать к его проекту техническую документацию я тебе помогу.
Вот так и получилось, что Фогель с утра покидал остров, чтобы возвратиться туда только глубоким вечером. И сердиться на него за это было совершенно напрасно. Впрочем, никто и не сердился – ему слегка завидовали. Мало того, съездив туда один раз на обзорную экскурсию, и Соболь выразил желание поразмять мышцы полезной деятельностью.
– А как же охрана? – спросил Тушкан. – Их останется пятеро на нас троих.
– Мы можем двоих прихватывать с собой, и счет снова станет поровну. Будете в нагрузку давать нам ваши конфетки с начинкой, и в положенное время каждый получит свою.
– А если сбегут? – спросила Лил.
– Не сбегут, – ответил Рам. – Чунг крепко держит, и все знают последствия отсутствия дозы.
Так промелькнуло еще три месяца, и все казалось настолько тихим и мирным, что и Тушкан, и Соболь, не говоря уже о Фогеле, окончательно расслабились. Даже на Рама с Лил подействовало, и они почти забыли о принятых на себя ролях «добрый и злой полицейский». Беда разразилась, когда они ее вовсе не ожидали.
Итак, стоял прекрасный летний день, и Лил решила искупаться на одном из пляжей острова. Пляж этот находился на противоположном конце от «санатория», и они были там отнюдь не впервые. Но на этот раз кое-что в их купании изменилось. То ли погода так подействовала, то ли еще что, но когда Лил вышла из воды, Рам обнял ее и начал страстно целовать.
– Ты что? – удивилась Лил, пытаясь вырваться. – нас же могут увидеть!
– На нас никто не смотрит! – прошептал Рам, охваченный неожиданным порывом властного желания, вновь ее обнимая. Он чувствовал, что и Лил хочет того же, что и он, и это почти сводило его с ума.
– Нельзя! Это опасно! – так же шепотом возразила Лил, и замолотила по его груди кулаками. Впрочем, удары были слабыми, и не способными погасить пламя, внезапно в них обоих вспыхнувшее.
– А мы зайдем в воду, по пояс – оттуда никто нас не достанет, зато мы будем видеть весь берег. Пошли!
Лил больше не сопротивлялась. Действительно – кто мог их увидеть кроме Тушкана, который сегодня отпросился слетать на «большую землю», и неожиданно появиться просто не мог? Бухта была совсем небольшой, ее обрамляли скалы, между которыми и располагался песчаный пляж шириной метров в 15.
Однако их видели. За ними с самого начала наблюдали две пары цепких и внимательных глаз, которые не пропустили ни малейшей детали такого занимательного зрелища, как предававшаяся любовной утехе пара молодых, красивых сильных тел: мужчины и женщины. Смуглого и белого, мускулистого и нежного, гибкого. И донельзя привлекательного. Такого доступного – но для кого-то, не для них.
И когда Рам и Лил вернулись с пляжа домой, то прямо перед входом на лестницу парадного крыльца бывшего клуба их встретило конвульсивно дергающееся тело, свисавшее с ветвей ближайшего ко входу дерева.
– О нет, только не это! – воскликнула Лил, вытаскивая из кармана очередной прибор, словно у нее там их был бесконечный запас. Руки у нее дрожали, и она не сразу сумела направить струю горелки на веревку, держащую тело за шею и не позволявшую тому упасть. – Рам, подхватывай его за ноги!
Но Рам уже и сам бежал к висевшему человеку, преодолев последнее расстояние почти в прыжке. Подхватив свалившееся на него мешком тело, он бережно уложил его на плиты двора и ослабил узел стягивавшей шею веревки. Человек еще дышал, и это подавало надежду. Вытащив из кармана мобильник, Лил вызвала реанимацию, и принялась осматривать лежащее перед ними тело. Человек хрипел, и в сознание не приходил.
– Перелом шейных позвонков, – констатировал Рам. – Боюсь, ему ничто уже не поможет.
– Поможет, – возразила Лил, – если реанимация успеет вовремя. Пока он жив – жива и надежда.
Реанимация успела – когда неудачливого самоубийцу погружали в машину, он хотя и был без сознания, но дышал.
– А есть ли смысл его спасать? – угрюмо проговорил Рам, проводив глазами аэробус скорой помощи. – Чего хорошего лежать овощем или быть парализованным, чтобы остаток дней провести в инвалидной коляске?
– Если головной мозг сможет профункционировать до того момента, когда этот человек ляжет на операционный стол, то поврежденные шейные позвонки ему заменят на биопротезы.
– А разорванные нервы?
– Нервы скорее всего просто пережаты. Но в любом случае их проводимость восстановят.
– Хорошо если так. Ладно, пойду посмотрю как там остальные наши двое.
И Рам ушел. Оставшись одна, Лил посидела немного на крыльце, затем встала и двинулась в противоположную сторону. На сердце у нее было тяжело, и висящее на дереве дергающееся тело продолжало стоять перед глазами.
Слишком далеко ей, впрочем, отойти от здания клуба не удалось. Не успела она свернуть на боковую аллею, как мужские руки крепко обхватили ее корпус, сжав его так сильно, что она с трудом могла дохнуть и осознать, кто из остававшихся на острове пациентов мог бы это быть.
– Я хочу тебя, – прохрипел мужчина. – я очень тебя хочу!
– Отпусти немедленно! – испуганно вымолвила Лил, пытаясь вырваться, но сделать это было нелегко, потому что мужские руки держали ее крепко. – Ты не понимаешь, что ты делаешь!
– Как раз понимаю, – снова прохрипел парень. – Ты говорила, что за прикосновение к тебе кара смерть. Ну так я согласен. Убей меня, если сможешь, прямо сейчас. А не можешь – потом. Мне все равно. Я устал. Устал терпеть, устал смотреть, как ты лазишь среди нас, словно мы сделаны из глины, и ты боишься запачкаться. Ты нежная, мягкая, сочная. И сжимать тебя в объятиях перед смертью – чего может быть приятнее для такого гнусного мерзавца как я?
Дальше Лил уже не слушала. С огромным трудом она изогнулась и, сделав подсечку, повалила парня на росший сбоку куст, чтобы он хоть на мгновение ослабил хватку, и она могла бы освободить руку. Прием сработал, и отключить нападавшего после этого было делом уже возможным. Спутав ему все четыре конечности, и стащив с куста, Лил вызвала Рама и вдруг почувствовала резкую боль внизу живота. По ее ногам потекла кровь, и она со всей трагической ясностью поняла, что это значит. Надо было снова вызвать «скорую помощь» – на этот раз для себя.
Когда Рам показался из-за поворота аллеи, она сидела на плитах тротуара в луже крови и плакала. Не от боли, нет, хотя боль и была такая, словно ее разрывало на части. Лил прощалась с мечтой о нормальной семейной жизни. А виновник произошедшего сидел связанный рядом и испуганно на нее таращился.
– Вторая попытка суицида, – кивнула на него Лил. – Посадить в чулан и не выпускать до моего возвращения… Где же «скорая»? Почему они летят так долго?...
Вернулась она через три дня, бледная, осунувшаяся, поникшая. Вместе с ней в одной машине вернулся и неудачливый самоубийца. Поплакав на плече у мужа, Лил вызвала Фогеля с Соболем, и когда они прилетели, велела всей компании собраться в большом доме в общем зале.
– В общем, так, – сказала она, – поскольку кое у кого поползли нервы, то я думаю, что пора нам выложить все карты на стол и объясниться. Начну с себя. Я вовсе не какая-то там крутая королева мафии, а просто жена Рама. Вы здесь находитесь потому что двое из вас выразили желание пройти курс лечения и избавиться от зависимости от чунга.
– Я не изъявлял такого желания, – буркнул бывший полицейский.
– Угу, ты только намеревался его убить, чтобы он вам не мешал. Извините, но мне жизнь моего мужа дороже ваших хотелок… А теперь я расскажу вам, в чем состояла суть вашего лечения, чтобы вы понимали, что с вами происходит…
Она сделал паузу и обвела глазами присутствовавших – каждый приготовился внимательно слушать.
– Чунг нельзя просто так взять и бросить, но зато с него можно сойти. Медленно сойти, ступеньками. Для этого надо ту дозу, в которую вы уже втянулись, разделить пополам, и пару-тройку недель на этой дозировке посидеть, пока организм не научится уменьшить количество ферментов, необходимых для нейтрализации той дозы, в которую вы втянулись. После этого надо снова разделить это количество пополам и посидеть на получившейся дозировке пару-тройку недель…
– А потом снова делить, и снова, – угрюмо завершил бывший самоубийца.
– Совершенно верно. И чем больше таких ступенек, тем легче организм переносит отвыкание. Будь у нас чунга побольше, мы бы первый раз уменьшили дозировку не в два раза, а на треть или даже на четверть. Но у нас его было недостаточно, и мы следили только за одним – чтобы ваши организмы выдержали, не сломались. Ну а поскольку количество зелья, выдаваемого вам, по объему было крошечным, мы закатывали его в карамельки, которые и выдавали вам. Ваше паршивое самочувствие связано с тем, что вот уже целый месяц вы не получаете чунга совсем – просто конфеты.
– То есть ты хочешь сказать, что вот уже целый месяц, как мы не получаем никакого лечения? – пораженно воскликнул один из тех двоих, кто ездил с Фогелем и Соболем на строительство.
– Да, в медицине это называется «плацебо», то есть пустышка.
– У вас сейчас депрессия, связанная с синдромом лишения. – пояснил Рам. – Для организма она безопасна, но паршивость в том, что ничему обрадоваться не можешь. Потом это пройдет, надо просто набраться терпения.
– И долго терпеть? – поинтересовался бывший полицейский.
– Примерно полгода.
Компания переглянулась.
– Если ты все это знал, зачем мы вообще сюда летели? – проговорил кто-то из пятерых угрюмо. – Можно было и на Тьере организовать эту бодягу.
– Рам ничего не знал, – возразила Лил. – Пока он не привез вас сюда и не возникла необходимость самим готовить состав, он даже не подозревал, что все так просто. Кстати, чтобы уменьшить депрессию, существует способ, доступный каждому человеку. Надо найти себе занятие по душе, и переключиться на него.
– Хобби, значит?
– Ну да, что-то вроде. Кто-то заводит большую семью и растит детей в количестве десяти гавриков, кто-то в походы ходит, кто-то фантики собирает. В принципе, это неважно – лишь бы было какое-то увлечение.
– Зачем тогда нас тут держать? – спросил бывший полицейский по-прежнему угрюмо.
– Затем, что к карамелькам вы тоже могли привыкнуть. Мы собирались весь следующий месяц не давать вам ничего, кроме самой обычной пищи. Кстати, сообщаю на всякий случай: в карамельках этих ничего нет, кроме сахара и молока. При желании вы всегда сможете сварить их у себя дома на сковородке, согласно вашему собственному вкусу.
– Чтобы окончательно освободиться от зависимости, вам надо продержаться еще несколько недель, – пояснил Рам.
– А зачем освобождаться-то? – буркнул тот парень, который напал на Лил. – Если ничего впереди нет, кроме пустоты? Ты меня прости, конечно, я очень виноват, но зачем было показывать нам то, что нам уже недоступно?
Глаза Лил наполнились слезами. Она молча с укором взглянула на мужа, а затем вскочила и выбежала из комнаты.
– Здоровье вам вернут, – сказал Рам печально. – Полностью вернут. Здесь только мертвых воскрешать не умеют. А на Лил не обращайте внимания – она на днях потеряла ребенка, и очень переживает.
– Я тоже хочу ездить на стройку, – проговорил бывший самоубийца. – Ездить каждый день, чтобы видеть людей, а не только деревья и море.
– Там осталась только отделка, – сказал Фогель. – нужно быть специалистом.
– Ничего, я научусь. Я хваткий.
– Я сейчас, – сказал тот, кто дожидался возвращения Лил из больницы в чулане в скованном наручниками виде.
И вышел на улицу.
– Лил, – сказал он, увидев ее скрюченную фигурку, на ступеньках крыльца, – меня необходимо наказать.
– Зачем? – спросила та равнодушно.
– Потому что я провинился, и все наши это знают.
– Ты успел им рассказать?
– А мне нет нужды рассказывать: мы все считываем эмоции друг друга без осечки. Даже сейчас, без чунга. Еще немного, и они поймут, что ребенка ты потеряла из-за меня.
– Ну и что?
– Это подрывает дисциплину. Они и без того воспринимают тебя не как львицу, а как лань. Как добычу. Тебя никто из нас не боится, потому что тебя не боятся твои якобы охранники – боятся только их, потому что они сила. Ну и еще Рам – он тебя любит, и ты даже не представляешь насколько.
– Ну и что? Почему это меня обязывает тебя наказывать?
– Потому что мы не просто бандиты. Все потребители чунга не дорожат не только чужой жизнью, но и своей. Мы живем сегодняшним мгновением, потому что завтра для нас нет. То, что я видел на пляже, уже никогда не исчезнет из моей памяти: я хочу тебя, и даже сейчас готов заплатить за один сеанс того, что имеет Рам, своей башкой. Жаль, что это невозможно по объективным причинам, но если меня вылечат в вашей чудо-клинике, то пиши пропало. Придумай что-нибудь, чтобы меня изолировать, и чтобы все знали, что это наказание за какой-то проступок.
– Но за то, что ты натворил, по местным законам полагается пожизненная ссылка на Гиблый остров. Туда отвозят, но никогда никого оттуда не забирают.
– Да и наплевать. Хуже, чем я сейчас себя чувствую, ни на каком Гиблом острове мне уже не будет. Сумеют забрать – спасибо. Не сумеют – так значит такова моя судьба.

Он вернулся через месяц, мрачный и дисциплинированный, а еще чуть позднее, когда вся пятерка «пациентов» была расформирована, и каждый был отправлен туда, где не было никого из его знакомых, другая пятерка людей, а именно: четверо парней и одна особа женского пола, забрались в свой звездолет и незамедлительно покинули Новую Землю: планету чудо-клиники и населения, где «лох на лохе, и лохом погоняет» по выражению многоопытного Соболя.

(Продолжение завтра, в этом же посте)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 21.11.2022 - 10:12

Ждёмс ,но хотелось бы сразу2гл.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Следующая глава будет длиннее раза в полтора

Да за потерю ребёнка:Как тузик грелку или как наша с женой 3-х месячная котёнок,туалетную бумагу сегодня порвал,и размотав всю ещё погрызла.
До завтра! Ждусъ!

Любовь и традиции

– Знакомьтесь, это мой друг, его зовут Том. Он поживет у нас целый месяц, потому что я ему это пообещал.
Это было первое, что произнес Рока, едва переступив порог родного дома. И странно распорядилась судьба – случилось это ровнехонько в тот день, когда Рам решил во что бы то ни стало вернуть себе доверие Лил и ее саму.
– Здрасьте! – растерянно проговорила Нурия. – Ты хоть бы предупредил нас, сынок, чтобы мы как-то приготовились.
– А я и сам не знал, что так будет – все произошло внезапно. Если бы не Том, мы со Старой не сумели бы сразу расписаться и получить отпуск вне графика.
– Ну, если он там у вас, в вашем секторе, такая важная персона, то добро пожаловать, – сказал хозяин дома, стараясь придать своему голосу некоторую шутливость, чтобы сгладить неловкость.
– Здравствуйте! – сказал Туман как можно вежливей. – Я постараюсь вас не очень стеснить. Но мне не хочется оправляться в гостиницу – надоели общежития, мне хочется тепла и уюта. Рока говорил, что у вас есть комната для гостей, а свою лепту в ваш семейный бюджет я готов внести хоть сегодня.
Действительно: дом, в котором обитало семейство Эреро, был гораздо больше, чем требовалось для проживания троих взрослых и одного двухлетнего ребенка. Он был двухэтажным, с террасой и садом вокруг. Двор тоже был вместительным: с гаражом, который стоял отдельно, и сараем.
– Какая еще лепта? – замахала руками хозяйка дома. – Неужели один лишний человек нас объест? Где шестеро за столом уместятся, там и семеро сядут… Зови меня тетя Нурия.
– Асеро, – протянул руку хозяин. – А это наша дочка, Олеада.
– Можно просто Оле, – сказала стройная темноволосая девушка, появившаяся в прихожей. Она руки не подала, и взгляд ее, обращенный к незваному гостю, излучал что угодно, но только не сердечность. – Старочка, я так рада, что ты к нам вернулась! Идем наверх, я приготовила все-все-все для своего племянника. И люльку, и пеленки.
Вечером, когда гость отправился отдыхать, хозяин дома постучался в комнату к молодоженам.
– Я хочу серьезно поговорить с тобой, сынок, – сказал он, когда дверь за ним закрылась. – Ты ведь не просто так привел сюда этого самого Тома, да?
– Угу, – согласился Рока. – Я хочу, чтобы у них с Оле был шанс узнать друг друга. Ну и вы тоже могли бы к нему присмотреться.
– То есть он – жених.
– Угу.
– И ты думаешь, что мы с матерью совсем слепые и не догадаемся, кто он такой?
– И кто же? – невозмутимо спросил Рока. Он заранее продумал, что ответить родителям по поводу излишнего сходства внешности Тумана с парнями клана.
– Если у кого-то глаза как у пантра, уши как у пантра, ходит он на четырех лапах и имеет хвост, да притом еще и мурлычет – то кто он такой? Да и фамилия у него – ты в курсе, что «кузнец» на одном из тьеранских языков переводится «Смидт»?
– Наша фамилия «Эреро» обозначает то же самое. Однако ведь мы – рабочая сила? Ну да, он конечно же родственник Смидтам, ну и что? Твой собственный внук тоже приходится правнуком ихнему Дяде Виту, так ты же не собираешься его за это изгонять из дома? Ты же отлично знаешь, что раньше господа правители сеяли свою кровь где ни попадя. В общем, Том мой друг, и давай на этом закончим этот разговор.
– А если он…
– У него честные намерения. Если ему не понравится характер Оле, и дело не сладится, то он просто вернется на Четвертую Полосу, не доставив нам никаких хлопот. Думаю, что в течение трех дней все решится…
А когда они со Старой остались наедине (малыш был не в счет, он в разговорах взрослых не участвовал), Стара проговорила тихонько:
– Бедная Ната! Каково ей сейчас приходится! Родной брат – и тот сбежал, даже поплакаться некому. И как ты после всего этого сможешь там работать?
– Между мной и ней ничего не было, кроме пары букетов. Я был скромен как шторка – приходил в гости только когда меня ждали, и лишнего не задерживался. И никогда не оставался с ней один на один – только при свидетелях или при ее брате.
– А чувства? Думаешь, она просто так согласилась выйти за тебя замуж? Из-за пары букетов?
Рока поразмышлял. Потом он взглянул на Стару, еще не так давно называвшую себя Стеллой Смидт, и шевельнул мозгой еще. Стара как раз кормила грудью их малыша, и ее тревога о неудачливой сопернице не была притворной. Необходимо было посоветоваться с кем-то, кто в таких ситуациях разбирался и был косвенным виновником произошедшего. Рока извлек из багажа кристаллер и набрал нужный номер. Скоро экран дивайса засветился, и на столе перед ним появилось нужная голографическая картинка.
– Привет, Лил! – сказал Рока, увидев изображение. – У меня возникла проблема, которую кроме тебя разрешить никто не сможет…
– Даже так? – прозвучал изумленно-усталый голос. – Ну, выкладывай.
– На Четвертой Полосе есть девушка: красивая, честная, чистая душой – в общем, все достоинства. Но женихов вокруг нее нет – из клана там она одна. К тому же она имела неосторожность неудачно влюбиться – этот парень женился на другой, и теперь ее сердце почти разбито. Она девушка, конечно, сильная, но не знаю, надолго ли ее хватит. Как бы ее горем не воспользовался какой-нето жоржик из акционеров, и она не совершила глупость, склонив голову ему на плечо.
– А тебе какая до этого печаль? – спросила Лил строго. – Отношения между двумя – это их личное дело.
– Так-то оно так, но муж хозяйки – это хозяин над территорией. А мне туда возвращаться и три года там отрабатывать после техникума.
– И чего ты от меня хочешь?
– Найди парня, который способен перехватить инициативу и заменить ей … в общем, ее несостоявшегося жениха.
Лил подумала…
– То есть тебя? – сделала она вывод.
– Угу. Не подумай плохого, но не мог же я жениться стразу на двух девушках? Я не клансмен, и мне по рангу полагается только одна!
Лил снова подумала.
– Рада бы помочь, но в клане парень выбирает себе невесту, а девушка только говорит «да» или «нет», – произнесла она печально.
– Я над этим уже думал, – возразил Рока пылко. – Ты как-то говорила, что у вас на Первой Полосе в вашем поселке полно парней таких же как я. Неужели среди них не найдется ни одного, кто бы согласился утешить красавицу и стать хозяином над сектором, где все будет делаться так, как он захочет, и куча народа будет называть его «господин правитель»?
– А если она не согласится?
– А ты на что? Убеди ее в необходимости сохранять лицо перед починенными, и что быстрая замена исчезнувшему жениху для нее наилучший выход. Если все провернуть за пару дней, то никто ничего вообще не поймет. И когда я вернусь из отпуска, она сможет меня спокойно игнорировать и говорить всем, что я приходил в их дом только как друг ее брата.
– В общем, ты нашкодил и сбежал?
– Я не шкодил, потому как не дурак и своей головой дорожу. Так ты поможешь, Лил?
– Постараюсь. А как же твоя сестра?
– Там все на мази…
Стара прослушала весь диалог с широко раскрытыми глазами.
– Лилиан о’Брайен в самом деле способна вот так вот взять и выдать любую девушку замуж? – спросила она ошеломленно.
– Угу. Они там у себя на Первой Полосе переженили кучу народа, и знают, как это делается. И все созданные ими пары живут себе и не горюют… Ты сомневаешься?
– Нет, я смеюсь над собой. Я когда-то думала, что ты хочешь жениться на девочке клана ради карьеры.
– Вот еще! Когда ты поживешь здесь подольше, ты поймешь, что карьера не главное в жизни.
– А Туман?
– Туман пусть решает за себя сам. Он дал слово, что либо сумеет договориться с Оле без рук, либо возвратится на Четвертую ни с чем.
– Ты ему доверяешь?
– Как ни странно, но да. Он отличный парень, я не раз имел возможность в этом убедиться. И он всегда выполняет свои обещания.
В том, что Туман отличный парень, скоро убедилась не только Стелла, но и все семейство Эреро целиком. Первым его признал Санни, который обычно к чужим не лез и материнские ручки предпочитал любому обществу. Даже бабушку с дедушкой он только снисходительно терпел, точнее, вел себя с ними как малолетний принц, которому прощались все его капризы. Но дядю Тома он слегка побаивался, а значит, слушался его беспрекословно. Каждый день они с ним вместе играли во дворе, в песочнице или в саду. «Дядя Том» соорудил для него качели, и ребенок был в восторге.
Ну а после того как Туман попросил хозяина дома сводить его на завод, чтобы показать ему автомастерскую, растаял и Асеро. Он быстро увидел, что парень разбирается в технике и способен не только гаечный ключ в руках подержать, а еще и этим гаечным ключом ловко манипулировать. После этой экскурсии он полностью уверовал в то, что привезенный Рокой кандидат в женихи действительно из рабочей силы, тем более что одевался тот теперь по-простому и вел себя без загибов. Он помог Роке починить забор вокруг дома и разве что в парке с Санни не гулял, и то потому что Оле не позволяла ему это делать во избежание досужих сплетен.
Впрочем, они и без того общались достаточно, чтобы Оле перестала чураться парня, которого ее брат привел в их дом погостить. Она перестала уходить в свою комнату сразу же после ужина, и даже выходила во двор, когда Туман и Санни там играли, не для того, чтобы забрать ребенка в дом, а просто чтобы посидеть на лавочке с рукодельем в руках. Лишь одно было плохо в этой идиллии: стремительно приближался конец отпуска у Роки, и всего через неделю ему надо было возвращаться на работу.
– Ты зачем позволяешь Санни называть себя «папой»? – высказала Оле свое недовольство, когда до возвращения Роки на работу оставалось всего ничего. – И вообще, мне кажется, что ты слишком привязал его к себе.
– Разве это плохо? – пожал плечами Туман. – Я же не один собираюсь лететь на Четвертую. Я хочу взять вас обоих с собой.
– В качестве кого взять? – поинтересовался хозяин дома.
– В качестве своей семьи, разумеется. Если Оле не против, конечно. Мы можем завтра же отправиться все втроем в ЗАГС, там скажем, что Санни – наш общий ребенок, и нас немедленно распишут.
– Вот еще! – нахмурилась Оле. – Я никуда из этого дома не поеду. Ни на Четвертую Полосу, ни на Пятую, ни даже в другой город.
– Доченька! – проговорила Нурия. – не надо думать о нас с отцом – тебе надо устраивать твою судьбу.
– Если дело только в этом, – произнес Туман медленно, – то я могу изменить свои планы. Я человек вольный, и вовсе не обязан непременно куда-либо перемещаться. Я могу остаться в вашем городе и даже из этого дома не съезжать.
Стелла изумленно на него посмотрела, а Рока спросил:
– Ты это всерьез?
– Вполне. Дом большой, его можно слегка перепланировать, чтобы прорубить отдельный вход и мы могли остаться все вместе в одном дворе. Другое дело, если мое присутствие здесь уже всех тяготит, и я по какой-то причине твоей сестре неприятен.
– Не в этом дело, – сказала Оле, покраснев. – Но прежде чем предлагать себя в отцы моему ребенку, тебе следовало бы хотя бы узнать, от кого и как я его заимела. И послушать, что обо мне говорят в городе – вдруг у меня плохая репутация?
– Про твоего ребенка я все знал еще до того как сюда прилетел – мне о нем рассказал твой брат. Что же касается репутации, то я выяснил, кто распускает о тебе грязные слухи и провел с этим персонажем разъяснительную работу. Больше он докучать тебе не будет, даже если мы с тобой не сговоримся и разойдемся в разные стороны, как две камнедробилки на разных маршрутах.
– А вдруг эта репутация правдивая?
– Не-а. – я наблюдал за тобой весь этот месяц. Ты не кокетка и не любительница коллекционировать мужские сердца. Я думаю, что ты такая жена, какая мне нужна. Я хочу, чтобы именно ты стала матерью моих детей, готовила мне еду и вела мой дом.
– Если ты собираешься здесь оставаться, то еду у нас готовит моя мама… А ты сам-то – чем собираешься заниматься ты, если останешься здесь?
– Прежде всего я постараюсь заставить тебя забыть поцелуи того, кого ты до сих пор не хочешь выбросить из сердца…
Оле покраснела.
– А во-вторых, устроиться на работу и помогать твоему отцу поддерживать в порядке ваш замечательный дом. Ну и делать другую мужскую работу, если понадобится.
Оле грустно рассмеялась:
– Я думала, ты скажешь, что будешь делить со мной семейные заботы пополам!
– То есть толкаться с тобой возле стиральной машинки и мешаться у тебя под руками, вместо того, чтобы забивать гвозди, чинить розетки и делать то, что тебе не по плечу?
– Розетки у нас ломаются редко, – возразила Оле. – И мужчина в доме у нас уже есть.
– Нет так нет, – пожал плечами Туман. – я сейчас же отсюда съеду, а ты можешь и дальше ждать дурака, который захочет повесить себе на шею бездельницу и всю жизнь ее ублажать… Извини, Рока, но Лил ошиблась, думая, что твоя сестра годится в жены такому как я…
И он встал из-за стола, намереваясь развернуться и уйти.
– Подожди, – сказал Рока, хватая его за руку. – Не стоит верить всему, что говорят девчонки, когда хотят набить себе цену. Моя сестра всего лишь повторила глупости, которые слышала от своих подружек, а на самом деле она вбила себе в голову, будто соткана из особого эфира и сможет всю жизнь прожить одной.
– Ну а если даже и так? Почему я обязана делить с кем-то постель? – сказала Оле, отвернувшись.
– А ты спроси у отца своего ребенка, хочет ли он, чтобы ты посвятила свою жизнь воспоминаниям о тех прекрасных моментах, которые между вами были, или для него твоя неустроенность – тяжкое бремя, от которого он с радостью готов избавится, – сказал Рока. – Лил же говорила тебе, что Сандро никогда больше не появится здесь, и что если бы все зависело только от него, он бы собственноручно организовал тебе мужа.
– Я понимаю, что я далеко не красавец, – сказал Туман, снова обращаясь к Оле – но я готов постараться сделать все, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в своем выборе, если ты примешь мое предложение.
– А как же любовь? – тихо проговорила Оле. – Я не хочу выходить замуж без любви!
– Любовь? – Туман на пару секунд задумался. – Я тоже мечтал когда-то жениться по большому чувству. Я был тогда юн и горяч… Но так получилось, что девушка, которой я увлекся, была мне не ровня. В результате она вышла замуж за другого, и мое сердце до сих пор плачет кровавыми слезами. Когда я увидел тебя, я подумал, что в моей жизни не все еще потеряно. Ты мне очень нравишься, и если ты захочешь, ты сумеешь сделать так, чтобы боль в моем сердце наконец утихла. Мои чувства говорят мне, что мы оба с тобой еще сможем стать счастливыми.
– Доченька! – сказала мать. – Неужели тебе больше нравится быть предметом досужих сплетен? Скоро наш Санни подрастет и пойдет в школу. Ты хочешь, чтобы над ним смеялись, говоря, что его мать родила его, чтобы жить на пособие от господ правителей?
– Санни нужен не только отец, но и брат с сестрой, а мне – помощник, – сказал хозяин дома. – Да и в ремонтном цехе у нас недавно открылась вакансия. Сделай это для меня, пожалей нашу с матерью старость. Выходи замуж, пока тебя берут. Поживешь несколько лет, и если не сложится – разведешься.
Оле опустила голову.
– Хорошо, я подумаю, – произнесла она, наконец.

Разумеется, Оле только делала вид, будто ей все равно, уедет «Том» или останется с ней. Ей нравилось в нем все, кроме его излишней рассудочности. Но узнав ее причину, она прониклась сочувствием и уже без всяких возражений утром следующего дня отправилась с ним в ЗАГС, прихватив для компании также брата и сына, которому для пущей убедительности было решено покрасить волосы в темный цвет. Вряд ли в этом была нужда, так как в ЗАГСе никаких вопросов им не задавали – просто расписали, занесли имена брачующихся в компьютер, выдали соответствующую гербовую бумагу с печатями – и процедура была завершена.
Фотографироваться в свадебном наряде невеста упрямо не захотела, но по городу они всей компанией прошлись, цветы к монументу на центральной площади возложили, посидели в детском кафе и прогулялись по парку. Туман нес на руках Санни, и вид малыша, доверчиво обнимавшего за шею идущего с Оле молодого мужчину, заставлял прохожих приветливо улыбаться, и уже к середине дня она поняла, что поступила правильно, рискнув послушаться совета родителей. Домой она вернулась веселая и почти счастливая.
А через день Рока со Стеллой и наследником отправились к себе, на Четвертую Полосу. Накануне все семейство Эреро в полном составе сходило-таки в фотоателье, предварительно побывав в салоне для новобрачных, где приобрели кольца и прочие атрибуты начала семейной жизни, так что фотография это начало смогла отразить в полной мере. Они сфотографировались и втроем – на память для альбома.
Кстати, Рока со Стеллой поступили точно также. То есть надели кольца и в соответствующем облачении запечатлели себя в виде супружеской пары, а также втроем. Правда, по городу обе молодые матери идти в фате и белых одеждах так и не рискнули, однако главное свершилось – обряд состоялся по всем правилам, то есть в их статусе законных жен усомниться теперь было невозможно.
Они попрощались тепло и почти нежно – за этот месяц обе юные женщины сдружились почти как сестры. Туман позаботился, конечно, о том, чтобы у его зятя не возникло никаких особых проблем по возвращению на Полосу. Року уже ждала готовая квартирка в новостройке, и место бригадира за ним также было сохранено без шума и нервов.
Ната приняла ситуацию как положено, тем более что хитрый план Роки подсунуть вместо себя кого-то из «резерва» сработал полностью: его возвращения на Полосу она «не заметила», и жизнь у него покатилась своим чередом. То есть без приключений, с обычными семейными буднями и самой обычной ежедневной работой. Рутина, одним словом. Однако эта часть нашей истории не о Роке, и вернемся-ка мы туда, откуда он уехал. То есть в большой добротный дом, выстроенный когда-то Асером Эреро для своей семьи.
Неравные браки не случайно считаются штукой сложной. Особенно когда родители хотя бы одной из сторон не одобряют новую родню. Еще сложнее бывает, когда знакомиться с родственниками противоположной стороны не желают ни родители жениха, ни невесты.
Отчего этого не хотели делать Асеро с Нурией, мы уже знаем: они догадались, что он родственник господам правителям и боялись узнать степень такого родства. Проще всего было предположить, что он был ребенком «второй жены», они и предположили. Звание это, конечно, отнюдь не было почетным, но давало возможность без особого напряга делать карьеру и вообще не бедствовать. Парень не хотел пользоваться блатом, и это им импонировало. Но знакомиться с его родителями супруги Эреро аж никак не рвались.
Однако ведь и Смидты ни разочка не поинтересовались, отчего их старший сын так долго изучает обычаи «рабочей силы», прозябая в каком-то там Зеленгорде под началом у акционеров. Получив от него известие о том, что он женился, ни мать, ни отец не ринулись наводить справки «что где когда», и конечно же, причиной этого вовсе не было равнодушие. Причина крылась в традициях клана.
А традиции эти предусматривали роспись в ЗАГСе в одном-единственном случае: если парень прокололся и дал девушке повод обратиться в клан с претензией на соблазнение и склонение на связь не предусмотренным ритуалом образом. Зачем им было узнавать о сыне такое? Он был взрослым, самостоятельным и имел право на личную жизнь.
Через три года, согласно обычаям клана, он имел право развестись и вернулся бы к своим, вполне довольный приобретенным жизненным опытом. Так не все ли равно, кем была та девица, если настоящая невестка у них еще будет? Интересоваться ей в их глазах было все равно что интересоваться любой шлёндрой, вьющейся вокруг мужчин клана как мухи с одной-единственной целью: затащить на себя кого-то из них на как можно более долгий срок. Если бы они только знали, насколько ошибались!
Устроившись на вагоноремонтный завод, Туман быстро влился в рабочий коллектив. Его тесть был в своей среде весьма уважаемым человеком, начальство и товарищи его ценили не только за золотые руки. Асеро был из потомственных мастеров по металлу, и был отличным диагностом. По каким-то ему одному понятным приметам, по неуловимым вибрациям «начинки» станков, он определял, где слабое место в моторе и отчего происходят сбои. Он мог выточить любую деталь – мало того, он часто был в состоянии заменить ее «времянкой», легко читал чертежи и знал о заводе, где работал, практически все.
– Все знать, конечно же, невозможно, – была его любимая присказка, – но стремиться к этому надо. Этот завод строил еще мой прадед, и, если интересуешься, у нас дома есть копии всех коммуникаций нашего ж/д узла и наверху, и под землей.
Туману было интересно, но самым упоительным в его новой жизни было то, что впервые за всю его биографию он не тащил на дом вопросы, накопившиеся на работе: сняв после смены спецовку, он стряхивал со своих плеч и заводские проблемы. А дома его встречали красавица-жена, умница-теща и целых двое забавных карапузов: Санни и совсем мелкая представительница династии Кузнецовых, которая только-только появилась на свет и вызывала еще больший восторг у бабушки с дедом, чем медногловый отпрыск залетного клансмена.
Дом они реконструировать не стали, просто выстроили во дворе дополнительный павильон, куда мог удалиться любой из старших членов семьи, когда хотел, чтобы его никто не тревожил. Какой смысл был в разделе дома, если хозяйка готовила еду на всех, и на ужин за столом также собиралась вся компания?
Олеада готовить не любила, хотя и делала это, пока была в отпуске по уходу за ребенком. А потом Туман и вовсе настолько втянулся в свой новый образ жизни, что перестал воспринимать себя исследователем чужеродной для себя среды и превратился в ее часть.
Правда, кафе, вокзалы и гостиницу, то есть обычные маршруты перемещений гостей из клана в Зеленгорде он старательно обходил, но во всем остальном не слишком заморачивался над своими манерами и экипировкой. Тем более что одевался он в тех же магазинах, что и остальные жители города, давно всем примелькался, и легенда, подкинутая Рокой о том, что он дальняя родня Смидтам, была в его пользу.
Он знал, что в любом случае раньше чем через 3 года клан его искать не будет, а по истечении этого срока рассчитывал явиться всей семьей в столицу и представить Олеаду в качестве своей законной супруги, а всех троих детей (он надеялся успеть произвести на свет еще одного) как их совместных. Посвящать в свои планы тестя с тещей он не намеревался вообще, ну и Оле тоже не торопился открываться, опасаясь, что эта преждевременная информация убьет народившееся между ними чувство доверия.
Однако человек предполагает, а судьба располагает. И наступил день, когда Туман наткнулся не просто на кое-кого из клана, а на тех, кто знал его как облупленного, и перед кем ломать комедию типа «я не я» было бессмысленно.
В тот день он возвращался с работы и уже подходил к своему дому, когда, завернув за угол, буквально налетел на двух своих бывших приятелей по колледжу, бодро вышагивавших вдоль по тротуару в сопровождении двух местных девушек. Увидев его, обе пары резко затормозили, и удивление, возникшее на физиономиях парней, сразу же подсказало ему: ретироваться поздно.
– Туман? – удивленно воскликнул один из них. – Вот так неожиданность! Сколько лет, сколько зим! Что ты тут делаешь?
– Мое приветствие господам правителям! – едва нашелся Туман, срывая с головы берет с козырьком. Он лихорадочно обдумывал, что сейчас сказать, чтобы его бывшие сокурсники правильно поняли ситуацию и его не выдали. – Я бы пригласил вас к себе в гости, но вы заняты, и я не хочу помешать вашим сегодняшним развлечениям.
– Ну, это решаемо, – сказал один из клансменов. – Девочки, идите в гостиницу и ждите нас там в вестибюле.
– Лучше в кафе, – сказал Туман. – Там внутри гостиницы вроде бы должно быть что-то вроде ресторана. Вот вам денежка, и отдыхайте-не-скучайте. Ваши кавалеры подойдут где-то через час – через полтора. А я их пока на время забираю… Пошли, ребята!
Туману даже в голову не пришло, как все это выглядело со стороны девчонок. Рабочая сила ни при каких обстоятельствах не могла командовать клансменами! Но, удрученный неожиданной встречей, он напрочь позабыл, что кроме интонаций и жестов внутри общества всегда действуют и другие сигналы, показывающие кто есть кто. Его волновало только одно: как его супруга воспримет известие о том, что ее обожаемый муж «господин правитель». Не говоря уже о тесте с тещей…
И действительно, едва увидев всю компанию, входящую в их дворик, Олеада сначала замерла, затем глаза ее отобразили испуг.
– Павильон свободен? – спросил Туман озабоченно.
– Да, – отвечала супруга, продолжая изображать из себя библейский соляной столб.
– Тогда мы туда. Нам с моими друзьями необходимо поговорить. Сделай нам чаю, если тебе не сложно.
Олеада кивнула.
– Мама! – крикнула она.
На крыльцо дома вышла Нурия.
– Присмотри за внуками, а я пойду приготовлю гостям чаю.
– Хорошо, доченька, – отвечала Нурия, сверля серыми взорами всю троицу, и на лице у нее проступила точно такая же озабоченность, что и у Тумана. – Не забудь блюдо с пирожками прихватить…
– Ну в общем так, – сказал Туман, когда его гости и он закрыли за собой дверь павильона. – Как вы уже догадались, я здесь живу в образе рабочей силы, и кто я такой на самом деле, ни девочкам, с которыми я вас сегодня встретил, и никому другому в этом городе знать не надо.
– А Дядя Вит в курсе?
– В курсе. Я же отвечал за один из секторов на Четвертой Полосе, и просто так сбежать не получилось бы. Так что я сдал дела как полагается, иначе меня бы начали искать.
– И зачем тебе это понадобилось? Здесь вроде бы все тихо, Никого до сих пор не убили, а драки законом не запрещены.
– Решил жениться на девочке из рабочей силы и посмотреть, что из этого выйдет. Хочу проверить одну теорию. Кто я такой, ей пока знать рано, не проговоритесь… Да вот, она уже сюда идет…
Действительно, скоро дверь открылась, и Олеада с подносом в руках вошла в павильон.
Едва она окинула взглядом всю троицу, как руки у нее задрожали, и она едва не выронила поднос с чашками и блюдом с пирожками. Туман, который сидел возле самого входа, вскочил и, приняв у нее поднос, поставив его затем на стол.
– Что с тобой? – спросил он озабоченно. – Тебе плохо?
– Зачем ты привел их сюда? – тихо воскликнула Оле. – Господам правителям здесь не место! Или ты тоже… один из них?
Он побледнела и прислонилась к стене.
– А если даже и так? – спросил один из клансменов слегка иронически. – Что в этом плохого?
– А чего хорошего? Всей планете известно, что мужчины клана всегда уходят к своим женщинам. Ты обещал мне счастливую жизнь, – обернулась она к мужу, – и на сколько хватило твоего счастья? Меньше чем на год? А теперь ты клансмен, и прощай, дорогая?!
– На три, – поправил ее все тот же из пришедших. –.Согласно обычаям клана, он обязан провести с тобой три года.
– О, так у меня впереди еще целых 780 дней? Вот спасибо, порадовали! А потом я буду разведенка с тремя спиногрызами, и даже собственного дома нет… Послушай, я просила тебя на мне жениться? – нет! Может, я бегала за тобой? – тоже нет! Так за что ты со мной так? Чем я перед тобой была виновата, что ты заполз в мое сердце и привязал меня к себе, чтобы затем бросить?
– Не собираюсь я тебя бросать! – возмутился Туман. – Ты моя единственная жена, первая и последняя. Не забивай себе голову разной ерундой – эти двое сейчас встанут и уйдут навсегда.
– Мы просто зашли по дороге, – сказал другой клансмен. – Мы с Туманом вместе учились в одном колледже. И играли в одной спортивной команде.
Олеада недоверчиво на него взглянула и печально засмеялась:
– А то я не вижу, что вы из одного народа!
– Ты же с самого начала знала, что я родня Смидтам, – сказал Туман.
– Я? Знала? Откуда? Мне никто этого не говорил!
– И о том, что я был начальником твоего брата на Четвертой Полосе тоже была не в курсе?
– Он сказал, что ты его друг, и я поверила.
– Но одно другому не мешает. На Четвертой сектор от сектора находится очень далеко, и мы с сестрой были там совсем одни из всего клана. Мне было хоть пантром вой – никого, на кого можно было бы опереться, и кто бы меня понимал. А тут появился Рока – деловой, не помешанный на зашибании дензнаков, образованный. Мы сдружились, и я очень захотел с ним породниться.
– Угу. Чувства для вас нет ничто. И все девушки взаимозаменяемы, как шпульки на одном и том же станке. Ладно, переживу. Я – сильная. Я тебя не держу. Можешь мотать на все четыре стороны.
Парни переглянулись.
– Ну, мы пошли, – сказал первый из них.
– Заглядывай в гости хоть иногда, когда прилетишь навестить мать, – добавил второй. – Ты знаешь, где я живу.
Туман кивнул.
– Присаживайся, дорогая, – сказал он Олеаде, когда гости вышли за калитку. – не надо принимать близко к сердцу всякие пустяки.
– Пустяки? – вспыхнула его супруга. – Я когда-то пообещала отцу Санни, что никогда не стану появляться там, где бывают мужчины клана. – А теперь получается, что я свое обещание нарушила!
– Они больше сюда не придут.
– А другие?
Туман подумал.
– Вот что, – сказал он, наконец, – я завтра же возьму три дня отгулов и слетаю к своей родне, чтобы все мои знакомые знали, что я женат, и что моя судьба связана с тобой, и никем иным. Да и мать с отцом навещу.

Через три дня Туман вернулся хмурый и не довольный собой. А еще через неделю его ждал пренеприятный сюрприз. Прийдя с работы, он застал жену с заплаканным лицом.
– Пойдем в павильон, нам надо поговорить, – произнесла она тихо.
– Что-то случилось? – спросил он.
– Да, – отвечала Оле уже за закрытой дверью павильона. – Нам необходимо разойтись, Вот, уже и свидетельство готово.
– Какое свидетельство? – не понял Туман.
– О разводе, конечно.
– Но это невозможно. При разводе супругам всегда дается срок на обдумывание такого шага, срок на примирение.
– Приезжала твоя мать, и она помогла все проделать быстро и оперативно.
– И ты согласилась?
– Как видишь. Аргументы, которые она привела, были неотразимы.
– И что же она тебе сказала?
– Напомнила, что на каждого ребенка клана полагается пособие, на которое я буду жить как какая-то инженерша. И дополнительно перевела на мой счет сумму, достаточную для возведения собственного дома. Чтобы я могла нанять бригаду и отстроиться, а затем жить припеваючи.
– То есть ты меня продала?!!
– Угу. Разве ты не знал, что я расчетлива и меркантильна? Ну что ты так расстроился? Я же тебя не навсегда гоню! Женишься там у себя в клане, и будешь сюда иногда приезжать. Твоя мать и невесту тебе уже подыскала. Среди своих…
Туман был в шоке. Ему было невыразимо больно. Эта самая женщина, еще совсем недавно уверявшая его, что не переживет, если он ее когда-либо бросит, не моргнув глазом согласилась подписать бумагу о разводе ради циферок с нулями на своем счету?
Шатаясь, он вышел из комнаты и почти ничего не соображая, побрел к воротам. Вся его душа протестовала против того, что он сейчас услышал. Никакой меркантильности у своей супруги он до сих пор не замечал. Она всегда была довольна той суммой, которую Туман приносил домой, была домоседкой и равнодушна к дорогому тряпью. Ее работа на ткацкой фабрике ей нравилась, нравился родительский дом с садиком вокруг и двориком, где играли дети, в том числе и соседские…
Нет, он не мог просто так уйти! Его ноги сами собой развернулись и он быстрым шагом, почти бегом направился назад, к павильону. Возле двери он затормозил – изнутри раздавались какие-то странные звуки, словно кто-то в голос выл.
Туман сделал шаг в сторону и заглянул в окно: Олеада сидела на коленях посреди комнаты и, раскачивалась из стороны в сторону, сжав руками голову. На счастливую обладательницу внезапно свалившегося на нее богатства его супружница была совсем не похожа!
Туман распахнул дверь и произнес с сарказмом:
– Чего-то ты странно радуешься, дорогая! Что будет, если я не уеду к своим?
– Но ты должен! – всхлипнула Олеада, уже не скрывая слез. – Твоя мать сказала…
«Моя мать… Вот оно что…»
Туман наклонился к жене, помогая ей подняться с колен.
– Давай-ка приземлимся на диван, оба, и ты мне поведаешь, что именно тебе наговорила моя матушка… Ну, успокойся же, вытри слезы. Версию о твоей любви к изысканным нарядам и поездкам по курортам я проглотить не могу, так что подыщи что-нибудь более правдоподобное.
Он обнял жену и проговорил:
– Ну – раз, два, три…
– Она сказала, что если ты не вернешься в клан, то умрешь, – в очередной раз всхлипнула Олеада, и из глаз ее снова покатились слезы.
Туман засмеялся:
– Значит, ты решила меня спасти таким вот своеобразным способом? А почему я должен был бы помереть?
– Ну, она сказала, что там была история с какой-то девушкой, из-за которой тебе грозит изгнание из клана. И что все, кого изгоняют, кончают жизнь самоубийством…
Туман задумался. История с девушкой действительно была – тут его матушка не солгала.
– В общем, так, – сказал он, наконец. – Из-за девушек у нас в клане никого не убивают, это исключено. Что же касается изгнания, то я уже почти год живу как рабочая сила и ничего, не завял. На заводе меня уважают, с соседями у нас полный контакт, и диплом инженера у меня не липовый. Ну подумай сама: с какой стати я должен вешаться или бросаться со скалы, если я всем доволен и вполне счастлив? Лишь бы ты меня любила, дорогая.
– Но…
– Деньги мы переведем назад, и документы на пособие я ликвидирую, чтобы нам с тобой не начали задавать вопросов, откуда вдруг к твоим детям такое особое внимание. Если ты согласна, конечно.
– Да соврала я тебе про пособие, не подавала я никаких заявлений. И номера счета своего твоей матери не сказала. Я о твоей жизни беспокоюсь. Вдруг изгнанные из клана не сами себя убивают, а их уничтожают?
– Глупости, – сказал Туман. – Я бы непременно знал об этом. Убить могут, только если изгнанный начинает распространять про клан позорящие семейство слухи.
– Значит, все-таки могут, – сделал вывод Оле. – И значит, твоя мать права. Поэтому ты завтра возьмешь на заводе еще пару отгулов, съездишь к своим и женишься на ком там положено. Будет у тебя две семьи, роль «второй жены» я как-нибудь переживу. К тому же у нас в городе ты обитаешь под фамилией Кузнецов, и никому о том, что ты еще и Смидт, здесь знать не обязательно. По выходным будешь ездить к той своей главной жене, и все будет в ажуре. А мы с тобой будем жить по-прежнему, и бумажка с гербовой печатью пускай себе валяется где-нибудь в шкафу.
– Не буду я ни на ком жениться! – возмутился Туман. – Я обещал твоему брату, что не поставлю тебя в ложное положение.
– А мы ему ничего не скажем… Ну сделай это ради меня, для моего спокойствия. Давай соблюдем традицию!
Что ответить на это, Туман не нашелся. Утром следующего дня он был уже в поезде. Но направлялся он вовсе не в Литейный – путь его лежал в главную резиденцию клана, к Дяде Виту, чтобы совершить там традиционно полагающийся изгоняемому из клана ритуал. А именно: снять с руки браслет клансмена и положить его на стол перед главой клана.
– Вот, можете ломать. – сказал он. – Я промахнулся. Я принял любовь девочки, не подстраховавшись от нее распиской о том, что она не станет предъявлять ко мне претензии на продолжение наших с ней отношений. Теперь ее родные требуют от меня, чтобы я заключил с ней законный брак. Но я уже женат, свою жену я люблю и бросить ее не соглашусь ни ради всех благ Великого Космоса.
– Может, ты и диск снимешь с шеи? – нахмурился Вит.
– Диск – нет, – отвечал Туман гордо. – Я промахнулся, но бесчестного поступка не совершал. Я сразу сказал девочке, что мое сердце уже занято, и что у меня есть семья. Но она клялась, что ей это безразлично, и что ради одной ночи со мной она согласна на все. Наверное, она мне что-то подсыпала в напиток, и я потерял соображалку… Короче, я проявил слабость, и сожалеть теперь поздно.
– Она из клана? – нахмурился Вит.
– Да, как ни печально. Поэтому там все серьезно, и на меня жмут. Если они предъявят претензию, скажите, что я больше не клансмен, и за мои поступки вы не отвечаете.
– Имя ее, ты, конечно же, не назовешь?
– Естественно, нет. Нехорошо позорить девочку, это не красит мужчину.
– Да, нынешняя молодежь совсем разбаловалась… Но твои родители? Неужели тебе их не жалко?
– Я сегодня же заеду к ним и сообщу о своем выходе из клана. И буду очень признателен, если о моем существовании наша семья навсегда забудет. Традиции надо соблюдать, разве не так?
– К традициям необходимо подходит с осторожностью… В общем, мое решение такое: браслет твой ломать я не стану, пусть он тебя подождет, пока история с девочкой не уляжется и ты не сможешь вернуться. Именная шкатулка у тебя с собой?
Туман лукавил насчет традиций. На самом деле он хотел расспросить свою мать более подробно о том, чего и как она сказала Оле, что та отказалась от статуса законной жены и согласилась на роль второго сорта. Мать подтвердила, что действительно все так и было, то есть что она поведала своей невестке про самоубийства среди изгнанных из клана за аморалку парней.
Туман внимательно выслушал, подумал и сказал напоследок:
– Все это глупости, мама. Я вполне доволен своей жизнью среди рабочей силы. Ты же видела мою жену. Разве она тебе не понравилась? Разве она хуже какой-нибудь полукровки?
– Она мне понравилась, сынок. И детишки у вас чудесные. Вот что: навещай меня хоть иногда, и вообще держи с нами связь. Не собираюсь я от тебя отказываться в угоду чьему-то мнению.
– Ты исполнитель закона, – сказал отец, – и имеешь право поступать так, как тебе подсказывает совесть. В клане ты или не в клане, но я тобой горжусь, помни об этом.

(Продолжение завтра, в этом же посте)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 22.11.2022 - 09:26

Ну просто СПАСИБО! И не просто благодарен за всё. Я ЕСТЪ ждунсЪ и похрен на всё и вся.Я естЪ ждунсЪ!!!

Глава VII. Любовь и страх

– Послушай, Рам, тебе не кажется, что твоя Лил слишком много на себя берет? – сказал Соболь, когда звездолет уже прорезал гиперпространство по направлению к Тьере. – Она сказала, что прямая дорога от Новой Земли до Безымянной ей не знакома, и маршрут дотуда ей известен только от Тьеры.
– Ты считаешь, что доверять ей – западло?
– Не в том дело. Просто мне неприятно, когда баба пытается верх надо мной взять и в наглую командует.
– Угу, – сказал Фогель. – Вот долетим мы до Безымянной. Мы согласны, нет проблем. Но почему мы должны сидеть там на Первой Полосе – вот этого я в толк никак не возьму. На Новой Земле мы могли летать где хотели, и никто ничуть не возражал. А на Безымянной добро пожаловать в тюрьму, и шаг вправо – шаг влево считается побег.
– Тебе не нравится Первая Полоса? – засмеялся Тушкан. – Ну так скажи о этом Лил, и она тебя выгрузит на Тьере.
– Не в том дело. Просто я люблю свободу. Я хочу сам принимать решения, кому мне подчиняться, а кому нет. Почему мы должны изображать перед какой-то смазливой блондинкой, будто очень ее боимся?
– Ты хочешь, чтобы она тебя боялась? – засмеялся Рам.
– Не меня, а нас. Давайте покажем ей, кто здесь хозяева. Укоротим слегонца, чтобы прыть поуменьшила.
– И как ты собираешься это сделать? – прищурился Соболь. – Неужели хочешь с ней подраться?
– Драться с бабой, да еще чужой? Пусть Рам ее припугнет, а то носится с ней как с писаной торбой: «Лил то, да Лил сё». Ты ж еще немного – и вокруг нее на цырлах побежишь.
– Глупости, – буркнул Рам. – Я просто ее жалею.
Три его товарища изумленно переглянулись.
– Жалеешь? Ты сейчас действительно это озвучил, и это не были глюки? – процедил сквозь зубы Тушкан.
– Обабился, значит, – сделал вывод Фогель.
– Дела… – протянул Соболь. – Ребя, мы его теряем…
– Да знаю я, чем Лил можно пробрать, – проговорил Рам, помолчав. – Она боится предательства, того, что я женился на ней для того, чтобы однажды ее продать.
– В самом деле? – усмехнулся Тушкан. – Вот девки дуры – никогда бы не подумал, что с такими идеями в башке можно забраться с нами четверыми в один звездолет и куда-то ломануться!
– Ну так давайте осуществим, тьфу, изобразим, что собираемся это сделать, – предложил Фогель. – Наденем на нее наручники, посадим в чулан, и развернем звездолет от Тьеры не на Безымянную, а на Лакро. И посмотрим, какие коленца она начнет выкидывать.
– Так она и позволит тебе надеть на нее наручники, – сказал Соболь.
– Если наставить на нее бластер – сама оденет, и в чулан пойдет.
– Не оденет, – возразил Рам. – скорее, кинется на дуло.
– Ты так уверен?
– Точно знаю. Гораздо проще ее усыпить. Я возьму это на себя. Только давайте в чулане оборудуем для нее место, чтобы ей было на чем лежать. Заранее закрепим там циновку и все остальное… Если хотите, давайте сейчас и разложим. Чтобы аккуратно все проделать сразу перед выходом из гиперпространства…
Они обсуждали это в кают-компании, Лил же была на пищеблоке, и вообще она в их обществе не мельтешила, предпочитая чем-то там заниматься одним ей понятным. Но Рама она от себя никогда не гнала, и вкатить ей дозу снотворного он мог без затруднений. Чем он и воспользовался в нужный момент. У него еще оставалось время, чтобы отнести ее в чулан, уложить на циновку и пристегнуть ремнями безопасности, а затем позаботиться о себе.
Осмотр сумочки и прочих личных вещей можно было оставить на потом. Например, на то время, когда установится новый маршрут, и снова появится вагон свободного времени – полностью свободного, даже от морального давления начальства.
Впрочем, в сумочке Лил ничего неожиданного не оказалось, даже кое-чего не хватало. Там была шкатулка с бижутерией, среди которой было несколько колец, три пары сережек и два браслета. Один из браслетов был статусный – такие носили члены клана. Второго браслета Лил касалась, когда вводила кого-то в искусственный ступор, то есть это был парализатор. Однако отсутствовало самое главное, что интересовало парней: не было коробочки, с помощью которой Лил, будучи на острове, манипулировала с невидимыми стенками. Вместо нее в сумочке имелась коллекция ампул, хотя и подписанных, но надписи были бесполезны, потому что термины, за которыми скрывалось содержимое ампул, были никому из парней незнакомы.
– Не густо, – сделал вывод Фогель.
Осмотр пищеблока, рубки управления и вообще всего звездолета также ничего не дал. Впрочем, Рам удивлен не был – даже наоборот, он бы очень озадачился, если бы звездолет оказался нашпигован разной чудо-техникой. Общаясь с Сандро, он понял, что тот намеренно не брал с собой в рейды по территории ничего стреляющего и способного напугать. Рам озвучил свое мнение друзьям-товарищам, и они согласились: должно быть, коробочку Лил взяла на острове, и перед отъездом вернула на прежнее место.
К их удивлению, известие о том, что она теперь пленница, а звездолет летит на Лакро, Лил восприняла спокойно и молча. Она не рванула никуда, не начала ругаться, ни о чем не просила – просто легла обратно на циновку и отвернулась к стенке. Да и пролежала так, изредка меняя позу, двое суток подряд, не отвечая ни на какие попытки с ней поговорить. Три раза «в день» Рам водил ее в туалет, но это было все, на что она реагировала. И есть она не ела – подносы с тюбиками для пищи так и стояли невскрытыми до следующего сеанса кормления.
На третьи сутки Рам сказал в кают-компании:
– Ну и что теперь? Вот она лежит и теряет силы, и будет так лежать до самого конца. Этого вы хотели увидеть?
– Поголодает, ничего с ней не случится, – сказал Тушкан равнодушно. – Мы же тогда продержались на водичке с фигой, и даже без соли, и ничего, никто не загнулся.
– Она не только не ест, но и не пьет.
– Ты уверен? – сказал Соболь.
– Еще бы нет. Я проверял каждый раз, все оставалось нетронутым. Она решила умереть, разве не ясно?
– И что, ты не способен заставить ее пить через силу?
– Это-то нетрудно, но если она решила отбросить коньки, то изобретет чо-нето позаковыристей, и просто поставит нас перед результатом.
– Когда начнется агония, она передумает, – сказал Фогель. – Агония паршивая штука, и отрезвляет самых упрямых. Это просто игра на публику, она хочет, чтобы мы первые вступили с ней в переговоры. Положи перед ней на тарелке пару тюбиков с холодным чаем, и после первого же приступа она перестанет изображать из себя героя и выпьет.
– За что ты ее так ненавидишь? – прищурился Соболь. – Чем она тебе дорогу перешла, что ты хочешь ее непременно сломать?
– Он сам не знает, – усмехнулся Тушкан. – Но если покопаться в его биографии, то наверняка там что-то было. Какая-нибудь железная блондинка, выбравшая не его.
– Я не собираюсь ждать агонии, – сказал Рам, нахмурясь.
– И мы тоже, – сказал Соболь. – Мы все помним, что без твоей Лил мы никогда уже не сможем вернуться на Безымянную. И не знаю как остальные, но я соскучился по Мари и своим карапузикам. Глупейшей затеей было что-то там испытывать. Если честно, то мне совершенно наплевать, сломается ли очередная девка, попавшая в наши руки, или не сломается. Какая разница, если мы все равно не собирались использовать ее по общей схеме?
– Она не сломается, – буркнул Рам.
– Но если ты в ней так уверен, зачем же ты согласился на эту проверку?
– Хотел доказать это вам. Чтобы вы тоже узнали, какая она необыкновенная, и перестали смеяться. Но сейчас понял – не могу. Она страдает, а у меня душа разрывается на части. И делайте что хотите, но я сейчас же выпускаю ее и рассказываю ей, что это был розыгрыш.
– Дела! – протянул Соболь. – Втюрился ты, однако, конкретно…
– Угу, – сказал Тушкан. – вшендяпился по самую макушку.
Рам пожал плечами и пошел выпускать Лил.
– И я должна вам верить? – спросила Лил во время трапезы. На этот раз она ела, хотя и меньше, чем обычно, сославшись на отсутствие аппетита.
– Да, – отвечал Рам. – Ребята хотят домой, они просто не знают, как понимать твои действия, и не уверены в правильности своего решения. Они тебя боятся.
– Боятся? – изумилась Лил. Она обвела глазами публику. – Разве я кого-то здесь пыталась пугать? Я полетела с вами только для того, чтобы в случае чего наши могли прийти вам на помощь. Потому что империя велика, а Космос еще больше – где вас искать в случае очередного ЧП? А у наших есть кое-какие связи среди высшего эшелона управленцев, и некоторые из них мне доступны.
– Не прибедняйся, Лил, – усмехнулся Фогель. – Ты и сама многое можешь.
– Могу, но не все. Например, я не могу заставить летать звездолеты без топлива. А наши баки практически пусты.
Компания переглянулась.
– Надеюсь, ты шутишь? – недоверчиво сказал Тушкан.
– А есть повод для смеха? Вы на приборы хоть иногда смотрите, в увлечении своими маршрутами? Нам его едва хватит для высадки на Лакро, чтобы там дозаправиться. Поэтому поздравляю – вас ожидает очередная экскурсия в ваше прошлое, планировали вы это, или нет.
– Мы не хотели, – сказал Соболь, и в его голосе прозвучало раскаяние. – Мы намеревались совершит виток вокруг Лакро и сразу же лечь на обратный маршрут.
– Попробую поверить. Тем более, что ничего другого мне не остается. А пока отправлюсь-ка я отдыхать в свой чулан, чтобы у вас новых подозрений не появилось о моей зловредности. Кстати, постель вы мне там устроили просто люксовую – все очень удобно, спасибо...
Сказать-то она это сказала, но на следующий день полета парни Лил едва узнали, настолько поменялась ее внешность. Вместо костюма-тройки, сшитой по последней тьеранской моде, она была облачена в нечто, извлеченное из гардероба Рама, и поскольку тот был выше ее ростом, то сидело оно на ней соответственно мешком. Этот «мешок» полностью искажал ее фигуру: рукава куртки были завернуты, брючины подшиты грубыми стежками, нарочито неумелыми. Самым же главным были волосы – они были подстрижены как можно короче, явным «самостригом», которому больше подошло бы название «обкорнаны». И цвет их изменился: чуть-чуть, самую малость, но платина превратилась в сероватость, а на лице появились грязные разводы
– В чем дело? – фыркнула Лил, увидев оторопь, которую парни даже не попытались скрыть. – На Лакро я намерена выглядеть именно так. Чучелом. Чтобы всем было понятно: я собой не торгую.
– Просто как-то неожиданно, – наконец нашелся Соболь. – Я много раз слышал, что одежда меняет женщин, но чтобы настолько…
– Думаешь, будто работорговцы совсем тупые, и не догадаются, что тебя можно отмыть и приодеть? – с сомнением произнес Тушкан.
– Ну, по крайней мере на миллион я уже не выгляжу.
– Что верно, то верно, – согласился Фогель. – Только ты не переигрывай, а то к тебе с другого ракурса интерес возникнет: кто ты такая и откуда у тебя звездолет.
Лил кивнула.
– Я подумаю над этим вопросом, – сказала она. – Время еще есть.
Время у них действительно еще имелось. Поэтому на площадку Лакрианского космопорта ступило не беспризорное чучело, а мальчиковатого вида особь в рабочем комбинезоне, кепке и с сумкой наперевес на правом плече. Особь была не одна – Рам не захотел отпускать жену без сопровождения. Выяснив цену на топливо и способ оплаты, Лил сделала заказ, проследила за погрузкой на платформу и, усевшись в кабинку к оператору платформы, двинула с ним к той точке, где стоял звездолет.
Рам ехал позади, контролируя обстановку. Но предвидеть все сюрпризы судьбы ни он, ни тем более Лил, не могли. Пока она занималась заправкой, он, чтобы не мешаться, обогнул звездолет и поднялся ко входному люку со стороны трапа. Чтобы войти внутрь и подождать на месте возвращения с прогулки Фогеля, Тушкана и Соболя. Он почти не ошибся: все трое были уже неподалеку, и махали ему руками. Впрочем, они были не одни: рядом с ними кто-то стоял, и у Рама от неприятного предчувствия нехорошо сжалось сердце.
– Что-то случилось? – спросила Лил, подойдя к трапу. Она только что проводила грузовую платформу и заперла отсек для дозаправки. – Почему они не подходят?
– Не знаю, – отвечал Рам. – Поеду посмотрю, что там стряслось.
– Я с тобой.

Только приблизившись, Рам понял, что его смущало в поведении дружков: рядом с ними стояла парочка его знакомых в их лакрианскую бытность. И по всем признаком, эта парочка паслась тут отнюдь не в столь жалком количестве как две персоны. А бластеры, заткнутые за поясами всей компании делали положение их пятерки и вовсе критическим: они были практически безоружны, если не считать складных ножей в карманах. Против бластеров ножи были ничто, и демонстрировать героизм было не по теме. Рам изобразил на своей вывеске радость от встречи и воскликнул:
– Сэм, Пак! Сколько лет, сколько зим! Не ожидал, вот уж не ожидал!
– Мы тоже рады сказать тебе «Привет», – ответствовал тот из двоих, кого звали Сэмом. – А это кто рядом с тобой?
– Это Лил, она с нами.
– Мы ж вам махали, чтобы вы немедленно улетали, – процедил сквозь зубы Соболь на русском языке.
– Мы не сообразили, – отвечал Рам точно также. – Неужели ты думаешь, что она поперлась бы сюда, если бы догнала, кто с вами рядом?
– Э, базарьте по-нашему, – сказал второй из местных, Пак. – Братва приглашает вас в гости.
– Вообще-то мы торопимся, – сказала Лил. – Дорогой, разве мы планировали здесь задержаться?
– Отказ не принимается, – сказал Сэм. – Грузимся в бас, и погнали.
– А куда? – спросил Тушкан деловито.
– В бункер. Там теперь мы, и братва будет рада, если вы к нам присоединитесь.
– Мы-то только за, но вот с ней что делать? – сказал Фогель хмуро, кивнув на Лил. – Рам хотел отвезти ее на Тьеру и там сбросить.
– А прихватим ее с собой. Она нам сгодится.
На лице у Лил промелькнуло отчаяние.
– Ну вот еще! – произнесла она, пытаясь сохранить самообладание, что ей на этот раз удавалось плохо. – С какой стати я с вами попрусь?
– А с такой, – сказал Пак, направляя бластер на Рама. – Ты же его тян, или мы неправильно поняли?
Лил молча направилась к микроавтобусу и села на сидение позади водителя. Рам сел рядом с ней – он был мрачнее грозовой тучи. Автобус тронулся. Ехать было не слишком долго – какой-то час, и дорога пролегала через горы. Очень скоро она сузилась настолько, что двигаться можно было только в одну сторону.
Рам ощущал напряжение, которое исходило от Лил, и предчувствие того, что вот-вот что-то должно произойти, не отпускало его ни на секунду. Поверить в то, что Лил сдалась, он не мог: сдаваться было не в ее характере, и свернутая пружина, сидевшая в ней, непременно должна была развернуться… Между тем справа от дороги высилась почти отвесная скала, а слева была пропасть, точнее, глубокий обрыв, поросший редкой чахлой растительностью.
«Вот сейчас, – почему-то подумал Рам, – приготовься…»
Не успел он так подумать, как Лил вскочила и бросилась на водителя автобуса, резко крутанув руль в сторону обрыва. Их спасло только то, что скорость микроавтобуса была небольшой, и водитель сумел нажать на тормоз. А дальше сработал рефлекс у Рама: он успел схватить Лил за запястья рук и крутанул руль в обратном направлении.
Микроавтобус встал. Отцепив руки Лил от водителя, Рам усадил ее на место и холодно произнес:
– Я вижу, ты не в себе, дорогая. Не стоит быть такой впечатлительной.
– Нет, – выкрикнула Лил сдавленным голосом, – я очень даже в себе! Вспомни, что ты мне обещал!
– Я помню, – проговорил Рам мрачно. – Пошли на заднее сидение.
– Свяжи ей руки, – приказал Пак, подавая ему веревку. – Иначе она еще что-нибудь отчубучит.
Рам молча повиновался. Всю дорогу он думал, что он может предпринять, что должен сказать, чтобы защитить Лил от той участи, которая ей грозила. Связал руки он ей слабо, чтобы в случае чего она могла их легко развязать сама, но вряд ли бы это сильно помогло, если бы в банде оказалось больше десятка человек. Да и бластеры против ножей – это был верный проигрыш. Сейчас Лил четко была уже пленницей, и это усложняло ситуацию до предела…
Рам не ошибся: по приезду в бункер Лил поставили посреди зала со связанными руками и принялись за допрос. Впрочем, она сразу же принялась скручивать с рук веревку, и вообще держалась бодро, нисколько не смущаясь. Банда как обычно расположилась вдоль стен на диванах и креслах и принялась ее разглядывать.
– Кто она? – наконец, спросил Пак, обращаясь к Раму.
– Моя жена. Я подобрал ее в Спейстауне, – отвечал тот, придавая своему голосу необходимую небрежность.
– Чего? – взвилась Лил. – Ты еще скажи, что взял меня с панели! Я с Безымянной, и принадлежу к семье правителей целой планеты, вот!
Эти ее возгласы настолько не вязались с внешним обликом стоявшей перед публикой особи в видавшем виды комбинезоне не по размеру и растрепанной гривой, что бандиты заухмылялись.
– Вообще-то это правда, – подал реплику из своего угла Тушкан.
Если Рам стоял отдельно, поближе к Лил, то его приятели держались вместе, в противоположном конце зала, и на лицах у них был нарисованы наглость со смесью любопытства, но не более.
– Если не считать того, что на планетке этой ничего нема кроме лесов, океана и песка, а все население – это орда дикарей, которые даже бластерами не умеют пользоваться, – добавил Соболь.
К удивлению Рама, Лил на это не возразила, лишь вздернула нос.
– Она моя жена! – повторил Рам упрямо.
– Я тебе никакая не жена теперь! – выпалила Лил, набычившись. – Я с тобой развожусь, вот!
– Не дури, Лил, – подал реплику Фогель. – Тебе лучше признать себя его женой, поверь мне на слово!
– Ты не можешь развестись со мной, если ты не на Безымянной, – снова сказал Рам.
– Ага! – прошипела Лил, ковыряя носком ботинка бетонный пол. – Вот только если ты мой муж, то что ты мне обещал в нашу ночь клятв? Ты должен меня сейчас убить, вот! Забыл?
Среди бандитов пронесся единый вздох – впечатление было такое, словно это сами стены бункера проснулись. Народ был впечатлен. И тройка приятелей Рама тоже.
– Он не может тебя убить, – сказал Соболь. – Он обязан тебе жизнью. Ты его спасла однажды.
– Это правда? – спросил Пак.
– Вообще-то да, в Спейстауне, – вынужденно признала Лил. – Но это я по ошибке. Если бы я знала, что он пойдет в бандиты, я бы ни за что не стала этого делать, даже не сомневайтесь!
Рам мрачно на нее глянул, а Соболь снова сказал:
– А это уже не важно. На нем долг крови, и он не может через него переступить.
– Не может? – насмешливо возразила Лил. – Но придется! Убьет как миленький, никуда не денется!
И она нахально улыбнулась, вздернув подбородок. Глянув на ее руки, Рам опытным взглядом определил, что веревку она уже развязала. Он слегка размахнулся и швырнул ей ее сумочку, которую все это время сжимал под мышкой.
– Держи, дорогая, свое имущество! – сопроводил он словами свое движение, в полной уверенности, что все его действия Лил просекает, и ни одного не пропустит.
Действительно, супруга его не сплошала и сумку подхватила. Открыв ее, она достала оттуда по очереди оба браслета и одно из колечек, попроще, зато цельнолитое, с печаткой. Вытянув руки вперед, Лил полюбовалась на браслеты и снова нахально улыбнулась. Теперь она была готова к бою, и не собиралась отдавать свою жизнь задаром!
– Предлагаю замену, – сказал Рам. – Вы ее отпускаете, а меня ставите на ее место и подвергаете всем пыткам, какие сможете изобрести.
– А зачем нам это надо? – недоуменно поинтересовался Сэм.
– Услышите, как я буду стонать и грызть зубами пол. Хомяк от такого зрелища просто тащился.
– Хомяка здесь нет, – возразил Пак, – а нас такая музыка не вдохновляет. – Придумай что-нибудь поинтереснее, если тебе так уж дорога твоя подружка.
– Жена!
– Ну пусть даже жена. Все равно из нее можно извлечь гораздо больше, чем примитивные стоны на арене.
Рам подумал. Если бы он только мог быть уверен, что его друзья полезут в драку вместе с ним, то можно было бы рискнуть дать бой: на их стороне была неожиданность, да и в любом случае каждый из них стоил в драке двоих. Но если они предпочтут сохранять нейтралитет… Что он в сущности знает об их намерениях, зачем они повернули звездолет на Лакро?
– Есть вариант, – сказал он. – Я в банде Радоша был третьим, кого все боялись, и моя доля была повышенной. Мне удалось скопить некоторую сумму на своем счету в банке. Я готов отдать все, что там есть, если после этого вы пообещаете отвезти эту куклу в космопорт, запихнуть в ее звездолет, и дать ей свободный коридор.
– А если она не согласится?
– А кто ее будет спрашивать? Пусть она летит на свою дикую планетку и развлекается там разводами.
Лил снова вздернула подбородок. Пак глянул на нее критически и спросил задумчиво:
– Ты так на нее запал? Вот на это недоразумение? Сколько там у тебя? Тысяч 100 кредиток хотя бы наберется?
– Около миллиона.
Сэм присвистнул, а вдоль стен бункера снова пронесся шумок.
– Ты так ее ценишь? – сказал Пак, удивленно подняв брови. – Девка хороша, видать, в постели?... Я тебя не узнаю, Рам. Они же всегда были для тебя лишь шелухой и огрызками от яблок.
– Повторяю для непонятливых: Это. Моя. Жена. И напоминаю: честь жены – это честь ее мужа. Пусть даже сама по себе эта любительница диких лесов и мало чего стоит, зато моя честь стоит многого. По крайней мере для меня.
Он метнул взгляд в сторону Лил: в ее глазах четко читалось восхищение. И он добавил:
– Такой обмен подойдет?
Пак оглядел публику, сидящую вдоль стен.
– Подойдет, – сделал он вывод. – Если не темнишь.
– Можем все проделать хоть завтра.
– Ладно, веди ее в комнату для «гостей»…
Рам кивнул Лил, она подошла к нему, и они вместе, рука об руку направились в комнату для пленников. Там было грязно и убого, зато имелась кровать с кожаным матрасом, довольно широкая, и хотя подушка была одна, но уместиться вдвоем было вполне можно.
– Комната изнутри не запирается, но свет можно выключить, и звукоизоляция отличная, – сказал Рам, увидев, как Лил сморщила лоб.
– Я не про то, – ответствовала Лил. – Просто здесь очень грязно. Слишком грязно. Если бы ты принес пару ведер воды и тряпки, то мы бы потом могли бросить матрас прямо на пол. Панцирная сетка меня как-то не вдохновляет на отдых.
Рам засмеялся.
– Меня тоже. Особенно на отдых вдвоем.
И Лил кивнула.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Если бы я тебя уже не любила до этого, то сегодня влюбилась бы без памяти.
– А я в тебя, – сказал Рам. – Знаешь, на кого ты там была похожа? На упрямую козу. Рога вперед, и не подходите близко.
Они провели бурную ночь, и заснули в объятиях друг друга, впрочем, на забыв вовремя одеться во избежание быть застигнутыми врасплох. И еще они много и по делу говорили, где и через кого искать контакты, если судьба их разведет внезапно и без возможности подготовиться. Рам взял с Лил обещание не делать больше попыток самоубийства, напомнив про ее обещание вернуть их всех на Безымянную.
– Я постараюсь тебя защитить, – сказал он. – Но если я вдруг погибну – твоя задача выжить и сделать все, чтобы твои подружки не остались вдовами.
Утром Рама позвали. Он помог Лил взгромоздить кожаный матрац обратно на кровать и ушел. После его отъезда Лил повалилась на матрац прямо в одежде и заснула, почти счастливая от одной мысли о том, что парень, которому она однажды отдала свое сердце… Додумать она уже не успела, плавно погрузившись в мир грез.
Проснулась она лишь через несколько часов и вышла в коридор, движимая естественной потребностью. Возвращаясь назад, она наткнулась на одного из оставшихся в бункере членов банды, который, заметив ее, перегородил ей путь с явственно выраженным намерением воспользоваться отсутствием не только Рама, но и вообще кого-нибудь еще.
Этот тип действовал столь нагло, что Лил не сразу сориентировалась, какую тактику предпринять.
Применять парализатор ей не хотелось, потому что зарядов там оставалось в обрез. Кроме того это обозначало демаскировать свои возможности, что было уж вовсе не желательно. Да и вообще, показывать кому бы то ни было из членов банды, что она не просто девчонка с дикой планеты, но и боец, было неразумно. Поэтому Лил сначала просто собиралась прошмыгнуть у него под рукой, пусть даже ради этого ей пришлось бы соприкоснуться с неприятным туловищем, один вид которого, не говоря уже о запахе, вызывал у нее стойкое отвращение.
Однако туловище вместо того, чтобы ее пропустить, вознамерилось проявить обнимательные наклонности и начало активно прижимать Лил к стенке коридора, в котором они встретились. Стерпеть это Лил уже не могла. Ударив наглеца ребром ладони по шее, она сделала подсечку и отшвырнула его от себя, вложив в оба удара всю мускульную силу, на которую была способна.
Туловище ударилось с таким грохотом, что на звук в коридор выскочило еще несколько персонажей, в результате чего путь для Лил в то помещение, в которое она хотела вернуться, оказался закрыт…
… Когда Рам в сопровождении Пака и членов банды, которые взялись конвоировать его в банк, наконец, прибыл, он застал интересную сцену: Лил сидела на узком карнизе высотой в два метра, внизу валялось мертвое туловище одного из бандитов, и трое живых стояли внизу, в ожидании, покуда она оттуда свалится. Ничего большего они не предпринимали, потому что Лил крутила в руках бластер, оброненный туловищем в процессе его убиения о твердую поверхность каменной стены коридора. Впрочем, мешало им стащить шуструю девицу еще кое-что. Рядом откуда-то нарисовались Фогель, Тушкан и Соболь, и не сказать, чтобы зрелище пристроившейся на карнизе девицы сильно их печалило.
– В чем дело? – спросил Пак. – Ты что, его застрелила?
– Нет, что вы! – сделав лицо понаивнее, отвечала Лил, спрыгнув с карниза. – Какая стрельба в закрытом помещении? Я что, самоубийца? А если рикошет? Я просто шла и махала руками. А тут этот подлез... – она легонько пнула носком ботинка валявшееся на полу туловище. – Я хотела посторониться, но ему коридор узким показался, он на меня как бульдозер попер. Ну я и задела его немножко… А он почему-то упал, ударился, теперь вот лежит, не дышит…
Пак обвел глазами присутствовавших. Фогель с Тушканом под его взглядом быстро попрятали усмешки, но Соболь свою стереть с лица не успел. На лицах остальных проступала растерянность, и только Рам хмурился.
– Вы обещали мне, что мою жену никто не тронет, – сказал он жестко. – Я за что плачу миллион?
– Мы твоего миллиона еще не видели, – сказал Сэм.
– Если с ней что-нибудь случится, так и не увидите. Я заказал кредитки в банке? Заказал. Нам предложили подождать месяц, пока сумму привезут? Предложили. Вы согласились подождать. Ну так и ждите. А кто будет руки распускать, пусть потом жалуется хоть святому Петру, хоть Сатане.
– Шустрая она у тебя, – произнес Пак с непонятной интонацией. – Жена, говоришь?
– Угу, жена, – сказала Лил. Она достала из внутреннего кармана курточки вчетверо сложенный документ, развернула его и протянула атаману банды.
– Свидетельство о браке… – прочитал Сэм, глянув Паку через плечо. – Чего же ты дымила там, вчера?
– А мы были в ссоре, – надула губки Лил, изображая особь «я у мамы дурочка».
– А теперь помирились? – мрачно прищурился Пак.
– Угу!
И потянулись дни за днями: длинные, мрачные. Рам, уходя из комнаты, где они с Лил ночевали, запирал ее там на ключ, и она отчаянно скучала, большую часть времени валяясь на кровати, предпочитая тупо спать. Она сочиняла стихи, пела песни и проделывала всевозможные физические упражнения, включая танцевальный тренаж.
Впрочем, танцевать она тоже танцевала, попросив ради этого принести ей музыкальный дивайс с набором кристаллов, заполненных записями различных мелодий и ритмов. Чаще всего это были песни на разных языках. О чем там пелось, Лил даже не подозревала, но спросить было не у кого. Некоторые песни, впрочем, Рам ей перевел, и даже сделал ради этого подстрочный перевод, который она записала. Она попросила его научить ее его родному языку, и он с удовольствием дал ей пару уроков.
И все было бы хорошо, если бы не взгляды, которые иногда кидал в ее сторону Пак… Так прошел месяц, и наконец снова наступил момент, когда Раму необходимо было поехать в банк, чтобы получить заказанный миллион и отдать этот миллион в качестве выкупа за свободу и честь своей жены. В логове бандитов почти никого не оставалось, и Лил попросила Рама не запирать ее на этот раз.
– Это бесполезно, – сказала она. – Настоящая опасность наступит тогда, когда Пак получит твои кредитки. После его возвращения сюда. А до этого момента никто меня не тронет. Зато я полажу по бункеру, осмотрю его и подумаю, что и как можно использовать для побега. Угу?
Подумав, Рам согласился. Действительно, в бункере оставалось всего пять человек, справиться с каждым из которых было для Лил пустяком.
Вернулся он живым и невредимым, и с деньгами все получилось без проблем, однако на вопрос к Паку о том, когда ее отпустят, последовал ответ «подождать». На следующий день часть банды вместе с Паком снова уехала в поселок, даже не соизволив предупредить о чем-то Рама, и это ему не понравилось еще больше. Нехорошее предчувствие грызло его, и он не озвучивал его исключительно для того, чтобы не пугать Лил.
Он не отпускал ее от себя ни на шаг, опасаясь ловушек и изменения в своем статусе. Лил тоже была настороже, и они слушали в четыре уха и смотрели в четыре глаза. И Рама радовало, что трое его товарищей мелькали неподалеку, и пусть не все чохом одновременно, но были готовы подстраховать в случае досадной неожиданности.
Однако все шло чин-чинарем, пока не вернулся Пак с теми, кто вместе с ним уехал, и с собой они привезли двух девчонок, одну из них явно из «свежих». Банда начала собираться в общем зале, а все трое приятелей Рама куда-то тутже испарились. Зная, что это значит, Рам собрался схватить Лил в охапку и тоже исчезнуть, но не тут-то было!
– Останься! – приказал Пак. – И она пусть посмотрит, ей полезно.
Насчет полезности данного мероприятия Рам готов был поспорить, но промолчал и повиновался. Предстояла демонстрация, и избежать зрелища, предназначенного конкретно для них, было невозможно. И он остался стоять возле прохода в коридор, по которому можно было бы, улучшив момент, быстренько удалиться. Смысл демонстрации был ему вполне ясен – Пак решил показать Лил, что с ней могло бы статься, если бы она не находилась под защитой своего мужчины. И это уже было скверно: если бы Пак собирался отпускать Лил, то он бы наоборот, постарался, чтобы она не узнала о банде ничего особо плохого.
Между тем привезенных с собой девчонок поставили так, чтобы они была хорошо видны всем, сняли с их глаз повязки. и заставили обернутся вокруг себя. Обозрев, что в помещении больше 15 голов мужского пола, девчонки не на шутку перепугались. Особенно это было видно по одной из них: губы ее задрожали, а в глазах застыл такой ужас, что Рам, как ни далеко стоял от центра события, но все же этот ужас сумел ощутить.
Впрочем, еще яснее он ощутил ужас, исходивший из Лил – та спряталась ему за спину и буквально повисла у него на плече.
– Не бойся, – шепнул он ей. – Тебе пока ничего не угрожает.
Действительно, банда в ее сторону даже не глядела – все внимание было сосредоточено на привезенных девчонках.
– Раздевайтесь, – приказал им Пак.
Но голосовые связки он напрягал зря – одна даже не шевельнулась а другая только плотнее запахнула кофточку. По знаку Пака двое членов банды схватили ее за руки, а третий достал шприц и, обнажив ее плечо, вогнал туда иголку. Девочка вскрикнула и забилась, пытаясь вырваться, но ее мучители держали ее крепко.
– Стой смирно, а то иголку сломаешь, – произнес Пак равнодушно.
Когда содержимое шприца медленно-медленно под стоны жертвы было перелито в ее организм, иглу вытащили и двое, державших ее руки, отошли и сели на свои места. Пак нажал на какую-то кнопку и зазвучала тихая тягучая музыка с однообразным ритмом.
– Твоя одежда будет тебе сейчас мешать, – по-прежнему равнодушно произнес Пак. – Сними ее. … Начни с кофточки… Расстегни верхнюю пуговку…
Теперь девочка безропотно подчинилась.
– А ты чего ждешь? – обратил он ко второй из девчонок тяжелый взор. – Особого приглашения? Мы хотим посмотреть стриптиз. Танцуйте!
Рам почувствовал, как тяжело задышала Лил, вцепившись ему в плечо. Все что будет дальше, он знал наизусть. Впрочем, не все. Когда одна из голых девиц, похотливо облизывая губы, полезла на Пака и начала расстегивать ему штаны, чтобы затем лечь перед ним, раздвинув ноги, Пак обернулся в их с Лил сторону и недобро усмехнулся. Лил содрогнулась и обмякла – она потеряла сознание. Подхватив жену на руки, Рам развернулся, и не спрашивая никаких разрешений, насколько мог быстро понесся в «их» комнату.
«Скорее, скорее», – сверлила мозг мысль.
Впрочем, их не преследовали.
– Прости, – сказала Лил, открывая глаза, когда они были уже «у себя», – я подвела тебя. Я проявила слабость, и теперь этот Пак будет знать, чем меня можно напугать.
– Он и так знал, – мрачно «успокоил» ее Рам. – Ты же сама видела: один укол, и от воли девочки ничего не осталось. И это только один из сценариев. Когда Пак захочет, чтобы ты согласилась лечь с ним, он напомнит тебе то, что ты видела сегодня…
– И ты уверен, что я соглашусь? – возмутилась Лил.
– Конечно. Не родилась еще женщина, которая между одним сильным и привлекательным мужчиной, притом атаманом, способным ее защитить, и пятнадцатью головорезами отвратного вида выбрала бы пятнадцать головорезов.
– А где в это время будешь ты? – в голосе Лил по-прежнему было возмущение.
– Я? Я буду где-нибудь валяться с дыркой во лбу.
– Я бы его убила! – прошипела Лил.
– Не сомневаюсь. Но сначала ты сказала бы ему «да».
Они оба помолчали, каждый думая о своем.
– Нам надо бежать, – наконец, произнесла Лил тихо. – Лучше бы прямо сегодня, но сейчас это невозможно. Дорога перекрыта.
– У тебя уже есть план? – сказал Рам также полушепотом.
– Да, я все продумала. Спроси ребят, хотят ли они уйти с нами, или нам на них не рассчитывать.
– А я и так знаю, чего они хотят, без всяких спросов. Они бы давно слиняли, если бы не ты – мы не могли придумать, как извлечь тебя отсюда.
– Тогда пойди и скажи им, чтобы приготовились. А завтра на рассвете чтобы были как можно ближе к выходу из бункера. Если им удастся выйти наружу, так вообще, считай, удача. И пусть ждут там нас с тобой… А что будет с этими девочками?
– Пока ни на одну из них нет заказа – ничего особо страшного. Ближе к ночи их отвезут обратно к поселку, и высадят там же, где и взяли.
– А зачем возили сюда?
– Чтобы снять на видео. Они теперь будут обслуживать членов банды, когда это понадобиться, а если попробуют трепыхнуться, то им покажут фрагменты того, что они сегодня выделывали, пригрозив выложить это на всеобщее обозрение.
– Ох, это было ужасно! …
– Ты видела только начало. Там еще много чего будет, о чем тебе лучше никогда не знать. Или ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?
– Не надо! – содрогнулась Лил. – Я не хочу знать о тебе ничего плохого!
Рам мрачно усмехнулся и вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Он прошел в казарму к ребятам: в помещении, которое они занимали, четвертым был Сэм.
– Завтрашний рассвет будет жарким, – произнес Рам по-русски.
– Ясно, – ответил Соболь.
– Пак велел мне следить за тобой, – сказал Сэм, обращаясь к Раму. – Он имеет виды на твою тян.
– А ты?
– А я знаю, что такое «завтра», и мне все это очень не нравится.
– Собираешься побежать с докладом?
– Нет, наоборот. Я бы тоже на вашем месте не стал ждать. К тому же мне отчего-то кажется, что твоя тян Паку не по зубам.
– Если бы он знал ее так же хорошо, как знаем мы, он бы без всякого выкупа предложил Раму убрать ее отсюда как можно быстрее, – сказал Фогель.
– Угу. Я еще в порту увидел, что она не так проста, как кажется. Я мог бы помочь вам, но мне не хочется делать это задаром…
– У меня ничего нет, – сказал Рам. – За финансовой подпиткой обращайся к Лил.
– Она может вынуть из кармана сто тысяч кредиток?
– Из кармана – нет, на Тьере – да.
– Если я полечу с вами, я потеряю свою долю здесь.
– Лил возместит, – сказал Тушкан.
– А доказать?
– Звездолет ее, и у ней куча родни. Она знает где и как там можно зашибить монету.
– Заметано, – сказал Сэм. – Пока братва спит, мы вместе пробираемся к выходу. Если кто возникнет по пути – я всем впариваю, что вы со мной. А как же Лил?
– За нее не беспокойся. У них с Рамом все на мази.
Рам кивнул.
– Лишь бы вы не подвели, – сказал он. – Без вас Лил не побежит, и придется нам с ней принимать бой. Если же ее убьют, то все остальное иметь значение уже не будет.
– Мы не подведем, – сказал Соболь. – Сэм ведь не захочет, чтобы здесь началась кровавая каша?
– Я не дурак, – возразил Сэм. – я знаю, что Раму терять нечего.
Действительно, в этом Сэм был прав: терять им с Лил, если бы их притормозили, было бы уже нечего. Поэтому спали они в эту ночь не раздеваясь, при полной экипировке. Лил снова одела свои браслеты и перстень с печаткой. Она завела будильник на урочный час и они легли сразу же после того как Рам вернулся в их комнату. Чтобы их не заперли снаружи, Рам забил замочную скважину куском жеваной лепешки и спал очень чутко, просыпаясь от малейшего шороха. Звук будильника он встретил с облегчением: эта ночь для него была долгой.
Осторожно открыв дверь, он слегка удивился тому, что она даже не скрипнула, они прошмыгнули в коридор и «на мягких подошвах» пробрались в общий зал. Везде было пусто: банда в эти часы всегда отдыхала. Не спали только двое во входном тамбуре, отделявшим основные помещения от уличного пространства. Это была охрана, которую Лил без затруднений нейтрализовала своим браслетом. После того она вколола им по дозе снотворного и сказала:
– Надо бы чем-то припереть двери, чтобы за нами не было погони. Ключей-то у нас нет.
– Их и не может быть, – сказал Рам. – Эти двери запираются только изнутри.
– Тогда вот что: там в углу в зале я помню, был ящик с наручниками. Сцепим обе створки за дверные ручки.
– Если длины цепочки хватит… Я посмотрю, где наши, а ты иди глянь. Если что, замотаем скотчем.
Он выглянул на улицу: все трое его друзей и Сэм их уже ждали.
– Можешь запирать, – сказал он Лил, вернувшись в тамбур.
– Надо этих двоих переместить на диван, отвечала та, защелкнув наручники на створках двери.
– А зачем? – спросил Сэм, в свою очередь, заглядывая в тамбур.
– Затем, что лежа на холодном полу за 6 – 8 часов они простудятся и заполучат воспаленье легких. А так они проснутся и откроют двери, чтобы выпустить остальных.
– Они ж бандиты!
– Ну и что? Они ничего плохого нам не сделали, все мои люди живы и здоровы. Какое мы имеем право отнимать у них здоровье?
– Надо диван переставить поперек дверей, – сказал Фогель, также заходя в тамбур. – Ну-ка, раз, два, взяли!
Вчетвером парни переставили диван, переложили туда обоих часовых и вышли на улицу, закрыв за собой наружную дверную пару. Снаружи стояли два микроавтобуса, на одном из которых они приехали в прошлый раз. Не сговариваясь, беглецы забрались туда, Тушкан сел за руль и они поехали.
Домой. Путь им предстоял дальний, но, главное, теперь они твердо знали, чего хотят, и готовы были этого добиться, не взирая на любые препятствия, которые могли им встретиться на этом пути.

(Продолжение завтра, в этом же посте)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 23.11.2022 - 11:03

Тишина

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Недавно озвучивал рассказ Эрика Фрэнка Рассела "И не осталось никого..." поэтому тема в памяти свежа.
Вы написали как бы продолжение... что ж, вполне себе самостоятельное произведение получилось, достойно.

Любовь и пес
1.
Слишком сильно разгоняться на узкой горной дороге способен только самоубийца. Тушкан самоубийцей не был, поэтому когда из-за очередного поворота ему навстречу вынырнул автомобиль, он вовремя сбросил скорость и сумел остановить микроавтобус метрах в трех от движущегося навстречу авто. Которое в свою очередь также остановилось, потому что водитель его, очевидно, был знаком с рекогносцировкой местности, и знал, что проехать благополучно мимо друг друга двум транспортным единицам здесь невозможно.
Автомобиль этот был почти всем пассажирам микроавтобуса знаком: именно на нем вечером уехали в поселок трое членов банды, чтобы отвезти домой девчонок, с которыми банда развлекалась. «Почти», потому что Лил, которая за весь предыдущий месяц выходила на улицу не слишком часто, его до этого не видела. Однако это не помешало ей открыть дверь микроавтобуса и спрыгнуть на дорогу со стороны скалы.
Рам вышел за ней, зорким глазом пытаясь пробить, сколько человек сидит в машине, и каковы шансы их обезвредить. Впрочем, все оказалось куда как просто: экипаж авто в полном составе высыпал на дорогу перед капотом микроавтобуса, чем облегчил задачу для Лил: Не прошло и пяти минут, как все трое были обездвижены и связаны. То есть водитель авто был усыплен, а связаны двое других, но принципиального значения это не имело.
Оставалось выбрать способ как расчистить себе путь, и можно было продолжать движение.
– Есть несколько способов, – сказал Тушкан. – Например, мне пересесть за руль авто и двигаться задом наперед, пока дорога не расширится настолько, что можно будет его остановить и объехать.
– Или сбросить легковушку в пропасть вместе с пассажирами, изобразив аварию, – сказал Сэм.
– Нельзя, – возразила Лил. – Хотя я вроде бы все рассчитала, но все равно что-то может пойти не так. И если мы начнем устилать свой путь к свободе трупами, а в порту нас встретят, то ни у кого не будет шансов остаться в живых кроме меня и Рама, и то временно.
– Есть еще вариант аккуратно развернуть авто в обратную сторону, пересесть нам всем туда и поехать дальше на этой машине, – сказал Соболь.
– А сможем?
– Длина авто и ширина дороги в этом место достаточны для маневра. Если действовать не включая двигатель, а только рулем, домкратом и руками. У нас целых две монтировки, используем их как рычаги.
– Главное, самим в пропасть не свалиться, – как бы про себя пробормотал Фогель.
– А нельзя для подстраховки использовать вон тот выступ скалы? – сказала Лил. – Закрепить с помощью буксировочного троса зад машины и можно будет ее подтянуть, если колеса очутятся на самой кромке?
Как бы там ни было, но автомобиль развернуть они сумели, сложили в салон микроавтобуса трех его бывших пассажиров, а сами заняли их место и продолжили движение к свободе. Они поступили правильно, как оказалось: этот маневр позволил им беспрепятственно добраться до космопорта, и засекли их компанию только внутри здания, когда Лил подала заявку на регистрацию вылета звездолета. К их группе подошла четверка лиц, облаченных в форму транспортной полиции с бластерами наизготовку, и им предложили пройти в боковое помещение для досмотра.
– В чем дело? – озабоченно поинтересовалась Лил. – Мы ничего противозаконного не делали, звездолет мой собственный, а это мои люди. Зачем вы заковываете их в наручники?
– У нас приказ, мадам! – сказал один из полицейских.
Спорить было бесполезно: даже прорвавшись к звездолету, они могли не успеть стартовать, и если бы по ним была открыта стрельба, то повреждения могли бы быть фатальными. Оставалось подчинится и проследовать в предлагаемом направлении. Тем более что вели их явно не в тюрьму и не на склад, а просто в служебное помещение, куда полицейские зашли вместе со своими конвоируемыми.
Действительно, там оказался стол с креслом позади, пара стульев, шкаф и экран телеприемника размером в два метра по диагонали в углу. Всех пятерых парней, приехавших с Лил, поставили напротив, то есть у противоположной стены, полицейские сгрудились возле стола, что не помешало им по-прежнему угрожающе сжимать бластеры, и словесная дуэль началась.
– В чем дело? – еще раз проговорила Лил. – По чьему приказу нас задержали?
Экран в углу вспыхнул, и на нем проступила ухмыляющаяся физиономия Пака. Позади него еще кто-то пребывал, но кто именно, Лил не вглядывалась.
– По моему, – сказал Пак. – Уж не думали ли вы, что от меня в самом деле так легко сбежать?
– Они меня заставили! – громко выкрикнул Сэм.
Лил усмехнулась.
– Ну, до космопорта мы во всяком случае уже добрались, – вымолвила она. – Теперь осталось только доставить нас назад, в бункер, угу?
– А разве с этим возможны какие-то затруднения?
– Ну, как сказать. Меня, например, для начала, надо будет связать, потому что сама я добровольно туда не пойду и не поеду.
– Рассчитываешь на Рама? Не советую. Одно его движение в твою сторону – и он получит дырку во лбу.
Лил засмеялась.
– Зачем мне Рам? Он будет стоять там, где я ему прикажу. Здесь не бункер, чтобы мне за него цепляться. Спорим, что никто из вот этих твоих четверых не в состоянии со мной справиться? Хоть с бластером, хоть без бластера?
– Ты так в себе уверена?
– Угу. Ну, кто тут из вас такой храбрый, что надеется меня обуздать? – обернулась она к четверке полицейских. – Посмотрите, у меня в руках ничегошеньки нет – даже перочинного ножа.
И она хохотнула. И помахала в воздухе растопыренными пальцами. И улыбнулась солнечной улыбкой, а затем облизнула губы. И вильнула бедром, и расстегнула верхнюю пуговицу куртки.
– Ну что же вы? – спросила Лил с наигранной растерянностью. – Я так жду, я вся в нетерпении…
И она поманила их пальцем.
Один из полицейских засунул бластер за пояс и двинулся к ней. Не успел он приблизиться, как его потенциальная жертва совершила неуловимое движение, потом сделала подсечку, и тело его совершило полет туда, где он только что стоял, сбив при этом с ног троих его товарищей. И Раму на мгновение показалось, что он наблюдает дежа-вю: точно такой прием он однажды уже видел. И он уже откуда-то точно знал, что наглый представитель портовой полиции мертв – мертвее некуда.
Между тем все четыре бластера совершили по полу перемещение в сторону скованных пленников, так что тем оставалось только нагнуться и взять оружие, затем туда же отправились ключи от наручников, и дислокация поменялась коренным образом. Теперь дула смотрели в сторону полицейских, сидевших на плитах пола возле стены. Точнее, сидели трое, а один валялся недвижим – он действительно был мертв!
– Ну как? – спросила Лил, обернувшись в сторону экрана. – Ты по-прежнему жаждешь моих объятий?
Тон ее голоса совершенно переменился, как и выражение лица. Теперь она говорила жестко, отрывисто, и глаза ее смотрели холодно до предела.
Пак промолчал.
– А теперь послушай, – продолжала она не то чтобы помягче: скорее, без эмоций с легким налетом холода. – Живыми ни я, ни Рам не дадимся. Потому что мы оба понимаем разницу между четырьмя, пардон, уже тремя, и пятнадцатью. И хотя каждый из нас в бою кое-чего стоит, но очутиться в руках специалистов по извлечению удовольствий из живого товара мы не стремимся. Мы выберем смерть, и постараемся с собой прихватить на тот свет как можно более пышный эскорт. Так что если ты рвешься устроить в порту флешмоб со стрелялками и кровь-кишками, то валяй.
Пак мрачно рассмеялся.
– Ты так уверена, что все в вашей компании рассуждают похоже? Ну я понимаю, Рам: он твой верный пес, он даже гавкает, когда ты захочешь и отдал все что имел ради неприкосновенности твоей шкурки. А для остальных ты никто, и вряд ли они захотят подохнуть за компанию с тобой.
– А у них нет другого выхода. Перед тем как сбежать из бункера я спросила их, что они выбирают: остаться или улететь со мной. Они сказали: «улететь». Сами сказали. Добровольно. При этом я их ничем не колола и не запугивала, заметь. И закрывая за собой двери бункера, они знали, что это дорога в один конец, потому что доверия к ним после, если что, уже не будет никогда. Поэтому драться они будут – не за меня, а за себя.
– Я готов пообещать им неприкосновенность, если они доставят мне твою голову вместе с тушкой. В живом и неповрежденном виде.
– Твои обещания? Да кто им поверит после того, как ты обещал меня отпустить, когда Рам внесет за меня выкуп!
– А куда было торопиться? Погостила бы у нас еще малёхо. Я еще не все наши развлечения тебе показал. У меня еще много всего припасено. Для такой особенной гостьи, как ты.
И он ухмыльнулся.
– Особенной, говоришь? – усмехнулась Лил в ответ. – Тебе же сразу сказали, что я принадлежу к тем, кто на самом верху. На моей планете таких как я обходят десятой дорогой, а когда я отдаю приказы, говорят мне: «Да, госпожа правительница». Соболь, подтверди.
– Да, госпожа правительница, – не сморгнув, откликнулся Соболь.
Это произвело нужное впечатление – усмешка слиняла с лица Пака.
– И чего же ты хочешь? – прищурился он.
– Выполнения твоего обещания, естественно. Вольного прохода к моему кораблю и свободного коридора для вылета.
– Этим четверым я ничего не обещал.
– Очень жаль, но без них я никуда не полечу. Они мои люди.
– А Рам?
– И что Рам? Он точно такой же, как остальные. Я отвечаю головой за каждого.
– Брось, Лил, – сказал Фогель, – не дури. Нам все равно где ошиваться, и ты прекрасно знаешь наши биографии.
– Угу, – сказал Сэм. – Если бы ты когда-нибудь видела своего Рама в деле, то Пак показался бы тебе красавчиком.
– Очень даже может быть. Но меня тоже учили убивать, если понадобится, не задумываясь, и без сожаления умирать, если придется. А третьей наукой было всегда выполнять обязательства перед теми, за кого я отвечаю. Я выдернула этих людей с того места, где они жили, и я должна вернуть их обратно, это даже не обсуждается.
– А Сэм? – в голосе Пака прозвучало любопытство.
– И Сэм. Зачем тебе трус? Конечно, мы бы привлекли любого, будь тот на его месте, но я уже пообещала ему место в звездолете. Рвется человек на Тьеру – мы прихватим, нам не жалко. Конечно, если дело дойдет до драки, то он пасс, но драку ты вроде бы всерьез не планируешь… Кстати, часика через три-четыре твои ребята в тамбуре проснутся и выпустят вас на волю.
– Они живы и здоровы, отдыхают на диване, дверь открыть – ключи в кармане, – пропел Сэм, ничуть не оскорбленный тем, что его назвали трусом. Лил угадала верно – драться за нее он бы не стал, но и вредить не хотел.
– Ладно, – сказал Пак, – обещание есть обещание. Мои люди проводят вас до вашего звездолета. Но убедительная просьба никого больше с собой не прихватывать, а то ты половину Лакро умыкнуть готова.

2.
Пак действительно больше не чинил им препятствий. Не сказать, чтобы Лил это удивило, но нервничать она перестала только после перехода в гиперпространство. Да и ребята тоже лишь изображали спокойствие. Как им теперь было ясно, они многого о новой банде, контролировавшей Лакро, не знали, и возможности Пака были им неизвестны. При Радоше он служил в полиции каким-то чином, и, очевидно, после увольнения оттуда у него сохранились прежние связи. Парни даже обсуждать это стали только потом, когда опасность миновала.
– Ну и куколку ты отхватил себе, Рам! – произнес Фогель на вторые сутки полета, нарушив, наконец, общее молчание. – Такой палец в рот не клади, откусит.
– Да уж, – буркнул тот.
– Я до самого последнего момента сомневался, что ее дурацкое упрямство сработает, – сказал Тушкан.
– А я так был почти уверен, что у нее получилось, – возразил Соболь. – Она рассчитала правильно: перед своими людьми Пак должен был выглядеть честным. А тащить змею в бункер и класть ее в свою постель – это надо было бы быть вообще без мозгов.
– Угу, – снова буркнул Рам. – Кто у нас здесь идиот? Я идиот.
– Брось, – сказал Фогель. – Откуда ты мог знать? Она же не показывала тебе ничего такого. Да вот она идет сюда, слышите?
Лил действительно постучалась и зашла к ним в кают-компанию.
– Прошу простить, если я задела ваше самолюбие там, в порту, – начала она. – Мне надо было убедить Пака дать нам всем свободу, и больше меня в тот момент не заботило ничего. Я была вынуждена применить некоторые не очень приятные методы воздействия, и мне жаль, если это отразилось на вашем желании вернуться к своим семьям. Поэтому напоминаю вам, что на Первой Полосе нет никаких исполнителей закона, там все равны, и о том, что вы видели здесь, вам лучше забыть навсегда. А ко мне относиться как к самой обычной женщине поселка, то есть как к чужой жене.
– Ясно, – сказал Тушкан. – А как насчет территории за барьерами?
– Там исполнителей достаточно, и как их действия могут выглядеть, вы имели шанс понаблюдать. Я не лгала: любой из нас имеет право убить кого угодно, если посчитает нужным, и каждый из нас принимает решения самостоятельно. Мешать друг другу запрещено. Вмешиваться в дела других планет тоже. Но я имею право защищать себя и своих людей, чем и воспользовалась.
Компания помолчала.
– Значит, ты его действительно убила, того четвертого полицейского? – мрачно проговорил Рам.
– Конечно. Извини, дорогой, но что мне еще оставалось? Я понимаю, что я выглядела вульгарно, но меня не учили вызывать страсть, меня учили, как ее гасить. Самым надежным способом считается труп на месте. Поэтому я спровоцировала нападение на себя и убила за это, наглядно продемонстрировав всем присутствовавшим, что бывает с теми, кто протягивает ко мне руки.
Рам вздрогнул и помрачнел еще больше.
Лил вышла.
– Да, тебе крупно повезло, что Лил на тебя запала, – сказал Тушкан, когда шаги ее в коридоре стихли.
– Угу. Иначе закопали бы тебя на Первой через недельку после того как ты там появился, – согласился с Тушканом Фогель.
– Ну, я не думаю, чтобы все было бы так траурно, – засомневался Соболь. – Она бы просто дала ему понять, кто она и кто он. Лил разумна и осторожна. Ей бы надо было парнем родиться. Паку крупно повезло, что она не положила глаз на его поляну, а предпочла слинять.
На том и согласились.
– Рам, – сказала ему Лил через несколько дней, улучшив момент, когда он был на пищеблоке один, – у меня не было другого выбора. Не могла же я допустить, чтобы вас всех перестреляли.
– Угу, – сказал Рам. – Как твой верный пес я весьма ценю, что ты поставила меня в один ряд со всеми и заявила во всеуслышание, что цепляться за меня ты не намерена. Только зачем ты меня обнимала и целовала, если я для тебя был «один из»?
– Потому что я люблю тебя. Если бы ты только знал, до чего я тебя люблю!
– Комнатных собачек тоже любят.
Лил побледнела.
– Неужели ты не в состоянии забыть то, что было в порту? – проговорила она глухо.
– Рад бы, но как только я хочу протянуть к тебе руки, как перед глазами у меня встает тот парень, которого ты поманила, а затем убила, потому что тебе понадобился свежий труп.
– Ты меня теперь боишься?
– Нет, но я не извращенец. И класть с собой в постель змею, способную укусить только потому, что ей не все в кайф – это не мое хобби. Я тебя очень уважаю, очень, и готов за тебя умереть, но…
Лил отвернулась.
– Ну что ж, значит, конец любви, – было ее резюме. – Не стоит друг друга мучить, разойдемся красиво. О потраченной на меня сумме не думай – как только мы приземлимся на Тьере, чтобы высадить Сэма, я пополню твой счет.
– Я в этом и не сомневался. Но у меня есть к тебе просьба…Только не знаю, выполнишь ли ты ее…
Рам сделал многозначительную паузу.
– Все что угодно… если это не затрагивает безопасность моей планеты и мою честь.
– С честью и безопасностью все нормуль. Я хочу, чтобы ты разыскала мою первую любовь. Девочку из Мумбая по имени Радха, которой я когда-то дал клятву за ней вернуться, когда разбогатею, и забрать ее с собой.
Лил задумалась.
– Если она живая, то это наверняка возможно. Сколько с тех пор прошло времени? Лет десять, примерно? Но ты должен четко представлять себе: с твоей ненаглядной могло произойти все что угодно. Девочки ее класса быстро отцветают и теряют красоту.
– Ничего: ты ее отмоешь, принарядишь, прогуляешь по фитнес и спа-салонам – и сойдет за второй сорт не брак.
– Она могла за это время начать торговать собой.
– Да, допускаю. Как и то, что она могла подхватить целый букет неприятных заболеваний. Ну так что же? Ты ее подлечишь, подкормишь, выкупишь у сутенера и приведешь ко мне. Для персонажа с моей биографией портовая шлюха – самая подходящая подруга.
– А если она не согласится с тобой уехать?
– Тогда я покончу с собой. Но она должна согласиться. Девочки с окраины Мумбая вполне продажны и легко покупаются, если предложить им сходную цену. Когда я уезжал, она была замужем за гнусным типом, который был на двадцать лет ее старше и лупил ее нещадно, если ему что-то не нравилось.
– Ну что ж, если ты действительно хочешь, чтобы я отыскала твою Радху, мы летим в Мумбай, – сказала Лил. – В Бхарате тоже есть космопорт.
Известие, что они летят в Индию, оставшаяся троица бывших лакрианских обитателей встретила хотя и без энтузиазма, но с пониманием.
– Хозяйка хочет выгулять своего пса, – сказал Фогель.
Рама, естественно, в тот момент в кают-компании не было, и зубоскалить над ним можно было по полной программе. Однако Соболь с Тушканом сарказм не поддержали.
– Ты разве не понял? – сказал Тушкан. – Лил ищет способ перебить впечатление. Она сейчас будет закидывать его подарками, и он будет крутить ей как захочет.
– Только ничего у нее не получится, – сказал Соболь. – Что она сможет ему дать? Он упал не просто на дно – он в самой преисподней.
– Угу, я просто не могу с ним рядом находиться – мне плохеет от одного его вида. Интересно, где она его на этот раз поселит?
Лил попросила моторикшу отвести их компанию в недорогой отель на той окраине Мумбая, который хотя и находился в приличном районе, но был в относительной близости от тех трущоб, из которых Рам когда-то сбежал в Большой Мир. Впрочем, до того как они туда попали, им пришлось сделать изрядный крюк от космопорта с двумя авиаперелетами. Первый был в Мадрас (он же Ченнай), где они оставили Сэма, чтобы тот мог отправляться на все четыре стороны, и только затем полетели в бывший Бомбей.
– Нам ни к чему изображать из себя нуворишей, – пояснила Лил избранную ей тактику. – Чем меньше внимания к нам будет, тем лучше для дела. В общем, вы все трое будете занимать один номер, а мы с Рамом поселимся в другом, соседнем. Вы обычные туристы, вот вам по кредитной карточке с небольшими суммами и гуляйте по городу, осматривая достопримечательности. Мы же с Рамом кое-кого поищем. Если в течение трех дней наши поиски не дадут результата, то они будут свернуты, и я отвезу вас домой.
– Вы уверены, мадам? – спросил Тушкан несколько саркастически.
– Да, вполне, – отвечала Лил устало. – Люди иногда пропадают бесследно в этом мире, и самое разумное иногда – это решать свои проблемы самостоятельно, а не всей толпой.
– Ты обещала, – глухо промолвил Рам.
– Но это не значит, что я буду колотиться головой о стены гостиничного номера или вопить на мумбайских перекрестках «Помогите!», как это, очевидно, предполагаешь делать ты. Мы обратимся к специалистам по поиску: есть же здесь частные сыскные агентства, регистрационный отдел в полиции, эмигрантская база. Напишем заявление, объявим награду. Но такие мероприятия, не дают быстрого эффекта. Что все это время делать ребятам? Торчать в Мумбае полгода-год, умирая со скуки? Это для тебя здесь родина, а для них лишний риск и проволочки.
На том и порешили. Что завтра с утра Лил и Рам отправятся в район трущоб, а ребята не станут путаться у них под ногами.
И странно порой распоряжается людьми судьба! Не только кричать на перекрестках нужды не было, но даже в трущобы тащиться не довелось – бывшая любовь Рама работала уборщицей в отеле, где они остановились, да еще на их этаже. Они наткнулись на нее чуть ли не сразу, выйдя из комнаты с рассветом, чтобы «прогуляться по холодку».
– Рам, – сказала Лил, закрывая на ключ дверь номера, – ты уверен, что твоя Радха тебя помнит?
При этих словах коленопреклоненная фигурка, натиравшая тряпкой пол, замерла. Она подняла голову, повернула в их сторону лицо… да и зарыдала.
– Тебе плохо? – кинулась к ней Лил. – Может, врача вызвать?
– Не надо врача, – сказал Рам. – Она все равно не сможет его оплатить.
– Но у нее что-то случилось. Спроси ее, может, мы сможем что-нибудь для нее сделать? К тому же мне кажется, что она из ваших. Вдруг она что-нибудь знает? Или кого-то, кто мог бы нам помочь…
Рам пожал плечами, наклонился над поломойкой и заговорил на непонятном Лил языке. Реакция той была еще более непонятной. Она отвернулась и принялась продолжать свою работу. Но делала это словно зомби – просто елозила тряпкой по полу, а окунув ее в ведро, согнулась над этим ведром, да и замерла, и слезы снова заструились у нее из глаз.
– Мне кажется, я ее знаю, – произнес с сомнением Рам. – Она точно из нашего квартала, но не могу вспомнить имя…
Дальше последовала сцена в лучших традициях спейстаунских комедий. Поломойка выпрямилась, подбоченилась, что-то произнесла, и, схватив ведро с грязной водой, плеснула ее под ноги стоявшему перед ней с иголочки одетому мужчине.
– Так, – сказала Лил, – начиная кое о чем догадываться. – Оба быстро в номер, а лужу я сейчас вытру, пока народ не проснулся.
К счастью, коридор к этому моменту был почти вымыт, и воды на полу было не так уж много. Их номер был чуть ли не последним, и поток устремился именно туда, под их дверь, что позволило что-то собрать, что-то загнать туда же, и закрыться от любопытных глаз
– Ты немножко понимаешь хингр, ведь так? – обратилась Лил к грязному заплаканному созданию неописуемой худобы со следами синяков на предплечьях и тонкими босыми ногами.
– Да, – отвечало создание, – понимаю.
– Тебя зовут Радха?
Создание кивнуло.
– И ты знаешь Рама.
Последнюю фразу Лил произнесла уже утвердительно. Рама возле них уже не было – он предусмотрительно скрылся в душевой комнате.
Создание опять кивнуло, и из больших темных глаз его снова покатились слезы.
– Рам приехал сюда, чтобы найти свою подругу детства по имени Радха и забрать ее отсюда. Ты ее знаешь?
– Он не узнал меня! – всхлипнуло создание.
– Конечно не узнал! Мужчины на эту тему ужасные тупицы. Тебе, когда вы расставались, было сколько лет? Четырнадцать, а сейчас ты совсем взрослая, и сильно изменилась. Он поручил мне помочь тебе вернуть твою красоту, румянец твоим щекам и улыбку твоим губам. Ты согласна?
Создание закивало в очередной раз, но затем отрицательно покачало головой:
– У меня четверо детей! Как я их брошу?
– Зачем их бросать? Мы заберем их вместе с тобой. Разве ты не хочешь, чтобы они ходили в школу, получили хорошее образование и никогда не голодали? У вас у всех будет красивый дом, чистая одежда, и никто не посмеет выгнать их за то, что их мама неправильного происхождения. Их будут уважать.
– А муж?
– Этот вопрос мы как-то решим. Скажешь своему благоверному, что белая госпожа хочет нанять тебя к себе в служанки, на год. Пусть он завтра придет вместе с тобой, и мы подпишем нужные документы. А пока вытри слезы, умойся, и марш доделывать свою работу. А то тебя выгонят отсюда раньше времени, и нам трудно будет друг друга найти.
После ее ухода Рам вышел из ванной комнаты уже не в туфлях, а в шлепанцах.
– Ну как тебе твоя красотка? – спросила Лил. – Ты по-прежнему хочешь, чтобы именно она согревала твою постель вместо меня?
– Почему бы и нет? Были бы кости, а мясо нарастет. Только вот ее муж... Видела синяки у нее на руках?
– Ну, муж это наверняка не самая серьезная ее проблема. Давай-ка поищем юридическую контору. Мне как-то поднадоело организовывать похищения людей. Гораздо проще вывозить их в согласии с законом, тебе не кажется?
– Ты хочешь предложить ему денег за развод?
– Ну да, чтобы ты смог на ней потом жениться…
Рам подумал. Он вспомнил про скоротечную чахотку, которая чуть не унесла Лил в могилу, и сказал:
– Нет, это не обязательно. Я не собираюсь порывать с тобой окончательно. Я хочу чтобы между нами оставалась надежда. Чтобы когда я постучался в твою дверь, ты бы мне открыла, не боясь осуждения соседей.
– Но нам придется разъехаться годика на три.
– Я согласен. Я скроюсь от тебя подальше, и ты не увидишь меня до тех пор, пока…
Рам запнулся. Как бы он хотел, чтобы его язык выговорил пожелание Лил найти кого-то другого взамен его, но сама мысль об этом ускоряла его пульс и сердце начинало колотиться как бешеное. Женщина, стоявшая перед ним, должна была принадлежать только ему – или никому.

(Окончание завтра, в этом же посте)

Это сообщение отредактировал ЯКассандра - 24.11.2022 - 11:42