Вот отрывок из повести Г. Гуревича "Функция Шорина":
_____________________________________________________
Скопление газовых облаков миновали благополучно. Километровая толща железа надежно оградила от радиоактивности. Вскоре превзошли рекорд дальности, превзошли рекорд скорости. Половина скорости света, 55 процентов, 60 процентов… Скорость росла, масса росла, время сокращалось…
Тут и подстерегала неожиданность, довольно неприятная.
Даже не стоит называть это неожиданностью. Проявилась относительность массы и времени, их зависимость от скорости. Об этой относительности знали давным-давно, вывели ее формулы… чисто математически. В математике получалось изящно и гладко: корень, под корнем дробь, масса стремится к бесконечности, время – к нулю. Летишь быстрее, живешь медленнее, годы превращаются в минуты…
Что получилось на практике?
Не время замедлялось – изменялись процессы: физические, химические, биологические, и каждый по своему закону. Чем сложнее был процесс, тем сложнее получались изменения.
Верно, масса росла, вещи становились массивнее, перемещались медленнее. Медленнее двигались руки и ноги, ложки и приборы, мышцы глаза и ионы в нервах, медленнее собирались зрительные впечатления, медленнее поступали отчеты в мозг и приказы из мозга, медленнее перемещалась кровь в жилах и молекулы в клетках.
Время как бы замедлилось. И все шло бы хорошо, если бы не проявились какие-то добавочные, не учтенные ранее процессы, по-разному влиявшие на приборы и на людей.
Амперметры противоречили вольтметрам. Одни реле срабатывали раньше, другие позже.
Указатели начали привирать, показывать не то, что следует. Автоматы разладились, стали делать не то, что нужно.
К счастью, в их ошибках была своя закономерность. Приборы-то переключили, но как быть с людьми? Люди оказались самыми чувствительными реле. Немели пальцы, стыли руки и ноги, вялые и бледные, озябшие астронавты стучали зубами, кутались в одеяла, топтались у отопления, никак не могли согреться.
Химик Вагранян был лучшим гимнастом в экипаже. Солнце он крутил на турнике так, что с ним на Земле сравнялись бы немногие. Но тут он обжег руку, две недели не подходил к снарядам. Наконец выздоровел, прибежал в спортивный зал, прыгнул с разбегу на турник… и упал с криком. У него порвались на руках мускулы, не выдержали тяжести тела.
Мускулы лопались у немногих, у всех рвались стенки сосудов под напором отяжелевшей крови. Рвались сосуды, синяки появлялись под кожей от самых легких ударов и без всяких ударов. Кровоизлияния в мускулы, в легкие, в сердце, в мозг. Три тяжелых инфаркта, два паралича. И гипертония у всех до единого, вплоть до самых здоровых.
Потом стали ломаться молекулы – в первую очередь белковые, самые длинные, тонкие и непрочные. Список болезней рос. Диагностическая машина работала с полной нагрузкой. Отмечалось нарушение обмена веществ в почках, желудке, печени…
_____________________________________________________
Это описание "релятивистских эффектов" - следствие безграмотности и научного невежества автора повести. Ничего подобного в реальности не может случится...
Хотя Георгий Гуревич - неплохой стилист. Это к слову о том, что мне лавры Перельмана должны сниться. Нет, уважаемые, я не популяризатор, я просто хочу хоть кого-то заинтересовать...
yaplakal.com