151
На дворе стоял 60-й год. Мы были все по-разному бедны, все одеты в разные обноски и обштопки, и у нас был один на всех футбольный мяч с завязками. Он нас всех и объединял: детей из рабочих семей, интеллигенцию вшивую, безотцовщину, хулиганов, тихонь и отличников. И психов.
В каждом дворе был свой псих. У нас был Сева с круглым лицом Дауна. Лет ему было 12-13. В школу он не ходил. Всегда неуклюжий, плохо и грязновато одетый, нелепый и улыбающийся. Его мать – алкоголичка-одиночка работала на пластмассовой фабрике, а Сева целыми днями торчал на улице, виновато улыбаясь, и все время ковыряя в носу грязными пальцами.
Когда у нас не хватало состава на игру, Севу ставили на ворота. Однажды я нанес страшный удар в упор и попал Севе мячом в лицо. Он ведь и толком загородиться не умел. Что с него возьмешь – Даун и есть Даун. Сева громко и жалобно зарыдал. Верхняя губа у него у него была разбита, и оттуда текла кровь. Он неуклюже целыми ладонями, а не пальцами размазывал кровь по лицу и безутешно рыдал в голос, словно захлебываясь.
Мы обступили его, не зная, как помочь, и очень хотелось продолжить игру. Самый старший из нас, Вова Мягкий, в кепаре и неизменной беломориной в углу рта, уже отсидевший срок за кражу, отвел Севу в сторону и усадил на лавку возле помойки.
«Кого …. чужое горе?» философски заметил Вова и вбросил мяч в игру. Никого, похоже, чужое горе не …., и мы продолжили, как не бывало. Скоро прибежала пьяная Севкина мать, ругала его безбожным матом и пинками загнала домой.
Потом Сева исчез. Говорили, что мать, наконец, сдала его в психушку, отмучилась. Потом и она куда-то исчезла, спилась, как говорили. Потом все забылось, кроме ужасного, отвратительного и такого естественного в нашей дворовой советской повседневности лозунга: «Кого …. чужое горе?» Я сталкивался с ним с тех пор во многих жизненных ситуациях, на заводе, в армии, в институте, на разных работах. Это словосочетание, используемое везде, имело строго казарменный защитный вкус, запах и цвет: «не парься, забудь, не сопереживай, не твое дело, плюнь, рассосется, он, она, они сами виноваты …»
***
Прошло много лет, и вот я встретился с другим Дауном, 4-х летним Тимофеем в Дом Ребенка № 13 в Санкт Перебурге. Многих детей с подобным заболеванием родители оставляют в Доме Ребенка, потом навещают, видят, как он развивается, как он начинает улыбаться и становиться маленьким, беззащитным, доверчивым человечком. Сердце у них разворачивается, и они забирают ребенка назад в семью.
С самого первого дня к Тимофею не ходил ни один родственник.
И шансов, что его в России кто-нибудь заберет в семью, никаких, говорит Наталья Никифорова, главный врач и директор Дома Ребенка. Россияне за последние 25 лет, что Наталья работает в этом доме, усыновили львиную долю всех детей, но среди них не было ни одного Дауна. За тот же период американцы усыновили 10 детей с Синдромом Дауна. Близки они были и к тому, чтобы усыновить Тимофея.
В октябре прошлого года тридцатилетние Энди и Бетанни Нейджелы из Мэрилэнда, выбрали Тимофея, как третьего сына к уже имеющимся родным 6-ти и 10-ти летним мальчикам. Несколько дней в октябре они гостили в Доме, проводя с Тимофеем по нескольку часов к ряду. Уезжая, они послали Тимофею с порога воздушный поцелуй, сказали, что скоро вернутся и оставили на память свой семейный альбомчик с фотографией комнатки, которую они уже оборудовали для Тимофея, с фотографиями папы, мамы и братиков.
Нянечка после их отъезда часто листала альбомчик вместе с Тимофеем. «Где твой папа?» спрашивала она. Тимофей улыбался во весь рот, радостно сопел, и показывал пальчиком на фото Энди. «А где мама?» не унималась нянечка. Тимофей безошибочно находил фото Бетанни и своим круглыми белесыми глазами, словно освещал всю комнатку маленьким детским счастьем как фонариком.
В конце Января Наталья Никифорова тихонечко вошла в комнату Тимофея, пока он спал, и унесла альбомчик Нейджелов к себе в офис. У Тимофея не будет американской семьи. Наталья серьезно опасается, что у него никакой семьи не будет больше никогда.
Ему уже 4 с половиной года. Скоро его переведут из самого лучшего Дома Ребенка в Санкт-Петербурге, в детский дом, а потом, когда Тимофею исполнится 18, его переведут в дом для умственно отсталых. Навсегда. Если повезет, там он проживет свое одиночество до конца. А если нет, то сгинет в каком-нибудь очередном пожаре, в непроходимых джунглях московской области, где нет ни дорог ни переправ, и на всех психов приходится один ночной сторож, а пожарная команда прибывает только на пепелище.
В любом случае на каждом новом этапе перемещения по жизни Тимофея будет окружать все меньше заботы и любви, пока он не окажется в полном одиночестве со своей судьбой и болезнью, говорит Наталья. В ее офисе все стены увешаны фотографиями ее счастливых воспитанников в американских семьях.
Тимофей не единственный в Доме Ребенка №13, кто попал под путинский каток изощренной мести проклятым пинд***сам.
В доме ждут своих американских родителей 2-х летняя Яна и 3-х летний Вячеслав. Кроме того в доме живет 2-летний Николас, мальчик с тяжелой формой Синдрома Бабочки, когда каждое движение может вызывать болезненные разрывы истонченных кожных покровов.
Даже яркий электрический или дневной свет способны вызывать внешнее и внутреннее кровотечение. Николасу нужна ежедневная, ежеминутная забота, дорогие лекарства, но прежде всего любящая семья.
Американская гражданка, которая имеет опыт заботы о подобных больных, была уже готова усыновить Николаса. Но, как говорится, кого …. чужое горе! Сейчас в этой трещине в здравом смысле оказалось около 200 детей, чьи американские родители еще ждут и на что-то надеются.
Когда я позвонил одному из инициаторов Закона Димы Яковлева, Ольге Баталиной, та сказала, что сейчас укладывает спать двух маленьких детей и говорить не может.
Добрая, милая мама. Счастливая семья. Девочки подрастут, поедут учиться и жить заграницу на горбом нажитые крохи на ниве русского депутатства. А Тимофей, Яна, Вячеслав и Николас не поедут заграницу. Ольга Баталина, Сергей Железняк и прочие депутаты, по приказу свыше и по зову сердца навсегда лишили их будущего.
Железняк заявил, что американцы должны расстаться с надеждой когда либо увидеть этих детей в своих семьях. "Наша цель хорошо заботиться о сиротах в нашей стране и добиться того, чтобы они обрели семьи в России», заявил Железняк. Железняки в России традиционно самые толковые в определении цели. Один шел на Одессу, а вышел к Херсону. А другой ласково стелет про что-то такое похожее на «Наша Цель – Коммунизм».
Я представил себе, как депутат Баталина укладывает своих маленьких детей в постельку теплыми, любящими, женскими руками. Вот, наверное, также какой-нибудь сталинский чиновник, отправив родителей в лагерь, а их детей в детский дом, возвращался глубокой ночью с изнурительной госслужбы домой и укладывал своих любимых детишек спать. И чужое горе его, как и Баталину и Железняка не ….. До поры до времени, пока не пришлось отвечать на суде истории. Если пришлось.
Пока Баталины лелеют своих детишек, Тимофей, Вячеслав, Яна и другие скоро переедут из Дома Ребенка в детские дома, рискуя каждый день оказаться вдруг у стенки, полураздетые и несчастные, где будут слезно просить о пощаде, пока старшие девочки, будущие идеальные нашистки, будут лупить их ремнями.
Когда повелитель всех сирот, белозубый Павел Астахов, которому для полного завершения идеального образа, не хватает кожаного френча с серебряными погонами, увидел это жуткое видео из дальневосточного детского ГУЛАГа, его возмутило в первую очередь, как такое видео попало в интернет, а не то, что открылось всей стране на этом видео.
Я не только слушаю политиков. Я разговариваю с людьми. Одна, моя хорошая знакомая, разумная дама, мать двух замечательных детей и бабушка изумительного внука заявляет мне на полном серьезе: «Ну что тут демагогию разводить, слезы выжимать? Эти Дауны все равно ничего не понимают! Им будет лучше в детдоме в России, чем в семье садистов и гомосексуалистов в Америке.» Вот и весь разговор. И так думает абсолютное большинство, которое не …. чужое горе.
Эти люди смотрят телевизор и голосуют за Путина. Их главный девиз, главный девиз России за последние 100 лет, высказанный мне в далеком 60-году мелким уголовником – «Кого …. чужое горе?»
Действительно, чужого горя в России накопилось так много, что оно просто перестало …. народные массы людей, у которых своего горя полным полно, а тут еще какие-то Дауны. У меня больше нет вопросов к депутатам, нет вопросов к Путину, хотя он мог бы росчерком пера спасти этих детей. Они много раз давали понять, что их чужое горе не …. Нет нужды спрашивать снова.
Однако, у меня остаются вопросы к лидерам нашей пламенной оппозиции, один из которых, по крайней мере, мог бы построить приличный дом ребенка на сколковский гонорар из $750,000 , или, к примеру, пользуясь статусом депутата, усыновить Тимофея, вывести его на отдых в Турцию, и вручить там американским родителям (Не знаю, насколько это законно, но детей спасать надо здесь и сейчас. Если законно срубить миллион за пару лекций, то уж детей-то спасти сам Бог велел).
Какой красивый по форме они провели марш в январе, выкинув в мусорные баки портреты членов партии и правительства, негодуя против «Закона Ирода»! Но, похоже, вместе с портретами своих политических врагов они выкинули и саму тему несчастных детей с повестки дня. Что-то я не слышал, чтобы Координационный Совет Оппозиции, состоящий из массы замечательных людей, а также из лебедя, рака, щуки, Ксюши и парочки фашистов, принял какое-то решение, как спасти Тимофея и тех конкретных 200 детей, у которых отняли последний шанс на семью.
Или они и вправду думают, что гениальная мантра «Раз-Два-Три-Путин-Уходи!» (Кто автор? Шендерович? Иртенев?) со временем решит все вопросы? И самый главный вопрос: «Почему нас всех в этой стране никогда не …. чужое горе?!!»
Сергей Лойко
журналист
yaplakal.com