Три дня и три ночи просидел Димка за пазухой у девушки. Три дня и три ночи он балдел, с небольшим перерывом на еду, туалет, мытье и сон, впрочем, во время еды, мытья и сна он тоже – балдел. Ибо еда была бесподобна – а много ли такому малышу надо, чтоб наестся? Вот и доставались ему великолепные крошечки от деликатесов – натурпродукт, между прочим! Купала и мыла его нынешняя владелица собственноручно – а кто ж откажется от такого массажа?! Ну, а сон... О, какой это был сон! Несмотря на то, что он давным-давно согрелся, постоянное его местопребывание все также находилось в чудесной ложбинке меж бело-розовых холмов, почти пуховой мягкости, и вместе с тем, дивной упругости. Димка едва не впал в поэтический раж, наслаждаясь своим положением. Хотя, конечно, не так все и радужно было: девушка частенько потела, отчего Димку почти постоянно был влажен, запах молодого, но не всегда чистого тела тоже, не так уж часто отдавал цветами, да и постоянное трение при движениях девушки особого удовольствия не доставляло. Да и, честно говоря, риск быть придушенным тоже имел место. Но все эти недостатки меркли по сравнению с тем чувством глубокого удовлетворения – психологического, конечно же! – что испытывал все это время Димка.
Да... Удовлетворение было больше психологическое, хотя расслабленное тело довольно мурчало, постоянно ощущая приятное тепло и мягкость. Но, увы, а возможно, и не увы, физиологически нынешний носитель Димки ещё не был способен на возбуждение. Возможно, оно и к лучшему, а то иначе позора бы или идиотских вопросов ему не избежать. Юная девственница наверняка бы поинтересовалась, чем это там занимается у нее в декольте Димка, так старательно пыхтя, возясь, и периодически орошая ее кожу непонятной жидкостью. А именно так оно и было бы – сны подобного содержания неоднократно будили Димку – ведь сознание-то у него вполне себе взрослое, а фантомные родные руки (и не только они) – по-о-омнят... Так странно было ему просыпаться почти в оргазме, и ощущать полное отсутствие каких-либо признаков возбуждения... А может, дело не только в том, пацан ещё мал? Возможно, эта порода мальчиков-с-пальчиков вообще не способна на эрекцию, и размножается делением? Ну да, конечно, идиотские размышления, а чем прикажете ещё заниматься, сидя с головой в этом самом... Тёплом, мягком, нежном, фантастическом... Ммм, крепкая троечка, не меньше! Очень и очень крепкая...
Что странно – девица совершенно ни о чём не расспрашивала Димку. Вообще. Говорила много, но так, как разговаривают с кошечкой или собачкой – не рассчитывая на ответ. Звала она его –Человечек и, несмотря на все возражения Димки и просьбы звать его, например, Митяем, попросту не реагировала. Впрочем, такое именование с её стороны было совершенно не удивительно. Ведь девицу саму звали, ни много, ни мало – Внучка! Да-да, именно так! Жила она с Бабушкой, Дедушкой, Жучкой и Кошкой. Где-то в погребе обреталась Мышка. Почему собака удостоилась персонального, оригинального имени, Димка мог только гадать. Разумеется, услышав все эти знакомые, до боли имена, «Мальчик-с-пальчик» моментально просёк, какой именно плод семейства крестоцветных произрастает у этих странных крестьян на приусадебном участке. Чему был немало поражён: с какой стати он оказался в двух сказках одновременно? Это что ещё за новые веяния времени? Или фея принялась гнать коней и торопить события? Что ж, в таком случае Димке только и оставалось, что порадоваться. Ведь он запросто мог угодить не, в хоть и маленького, но человечка, а в ту же Жучку. А то и – Будда упаси! – в Репку! Представив, как его тянут – потянут, вытянуть не могут, Димке на мгновение стало плохо. Ещё неизвестно, что у него там выступало бы в роли многострадальной ботвы...
Жила, по счастью, Внучка не в доме со всеми, а в пристрое к сеновалу. Жучка с Кошкой полюбили спать на её постели, а у девушки неожиданно появилась аллергия на шерсть. А поскольку живность являлась полноправными членами этой чокнутой семейки, то Внучке пришлось уступить им свою кровать и уйти на свежий воздух. Но она всегда мечтала о любимце, а тут как раз подвернулся Димка. Кстати, обнаружила она его именно тогда, когда находилась в поиске. В поиске нового любимца. Внучка шерстила в тот момент бережок крохотной речушки в поисках рака, собираясь его взять к себе в наперсники. Ведь у раков нет шерсти! Значит и аллергия ей бы не грозила... Что было бы, если бы глупая девица додумалась запихать себе за пазуху это членистоногое, Димка старался не думать – он обладал слишком живым воображением. Ведь раки тоже холодные, и их можно было бы попытаться таким образом согреть...
Как ни странно, до сих пор никто из домашних Внучки не знал о её новом любимце. Несмотря на невероятную болтливость – тут девица держалась как кремень, истово храня тайну. Она очень боялась, что Дедушка отнимет у неё Димку, потому что свято блюл честь и достоинство своей семнадцатилетней Внучки, и даже среди живности никаких мужчин в её окружении не допускал. На всякий случай. Исключение было сделано лишь для хряка по имени Хряк, да для Гусака по имени Гусь. Хряк – первый возможный кандидат в кавалеры любимой Внучки, торжественно носил невероятно ржавый пояс верности, стаскиваемый хозяевами с него лишь во время работы – осеменения свинок, каждая из которых носила гордое имя Свинья. Ну, а Гусь больно щипался, люто ненавидя и преследуя Внучку, и потому в разряд потенциальных совратителей не попадал, иначе сложно было придумать, что именно было бы приготовлено для него. Скорее всего, суп. И не для, а из него.
Словом, Дедуля был личностью творческой, с богатым воображением и огромными тараканами, и показываться на глаза ему было небезопасно. А ещё Внучка рассказала Димке, что округу терроризируют две группировки. Одна носила кодовое имя: «Волк». Собственно, судя по всему, это и был волк, старательно сокращавший баранье поголовье села. Особенно сильно страдали от него бывшие владельцы Мальчика-с-пальчика, поскольку именно они являлись главными держателями овечьих акций, точнее – голов.
А вот вторая группировка – и это очевидно, именно таковой и являлась. Звалась она «Невидимка». Последние пару месяцев некто быстрый и невидимый – во всяком случае, до сих пор никому не удалось заметить даже тени преступника, нагло и беззастенчиво грабил мирных селян, а главное – местного боярина. А это было чревато для всех селян, ведь расплачиваться за изрядно поредевшее стадо и сокровищницу приходится именно им, и чаще всего натурой. Право первой ночи боярин нагло эксплуатировал направо и налево, не вдаваясь в мелочи вроде срока давности венчания, и было ли оно – это венчание вообще. Впрочем, как ни странно, бабы-то и не возражали. Боярин был молод, хорош собой и неутомим. А постоянная убыль бекающего добра на ножках и золота придавала ему изрядный заряд злости, который он и вымещал на обычно застенчивых бабах, внезапно раскрепощающихся в его постельной, горнице, кладовой, людской, светлице, темнице, на конюшне, сеновале и в мыльне. Категорически против были лишь мужики, что само по себе странно – ведь ублажённые бабы были очень полезны в хозяйстве, несмотря на то, что виноватыми себя не чувствовали, ведь шли они к барину не по своей воле, а по приказу! Очевидно, всё дело в элементарной зависти – трепливые бабы не желали молчать об увиденном в боярских хоромах, и уважительное прозвище Локоть*Локотович закрепилось за боярином намертво.
Пожалуй, лишь Внучке – исключительно благодаря внимательному, как Цербер, Дедушке, из всего младого женского населения пока не довелось побывать в боярских хоромах. О чём она искренне жалела – ведь пресловутый «локоть», в подробностях и с придыханием описанный почти каждой молодкой на селе, не давал ей покоя ни днём, ни ночью. Вот и изливала она все свои девичьи мечты обалдевшему Димке, который и думать не мог, что в глухих русских – сказочных! - деревнях могли кипеть такие страсти. Внучка совершенно не стеснялась своего почти безмолвного слушателя – она ведь ему почти не давала возможности вставить хоть словечко.
Кто такие «Невидимки», Димка, кажется, догадывался. Не иначе, это те самые тати, которым его бабка – мамка сдавала в аренду. Ну, и он сам, разумеется, точнее, настоящий Мальчик-с-пальчик. Ведь боярин славился своими невскрываемыми замка́ми, а кто у нас маленький незаметный спец по замкам – со слов старухи? То-то и оно...
А сколько противоречивых чувств испытал Димка, когда у Внучки начались «эти» дни! Как же он возрадовался, что его миновала чаша сия, пока он находился в теле Золушки!
О, тогда – когда началось, он видел страшные вещи... Счастье ещё, что у него была возможность поглубже законопатиться в декольте девушки, да так, чтобы в уши буквально впечаталась мягкая плоть, почти не пропуская комментариев бестолковой хозяйки.
Но это всё были хоть и неприятные, но незначительные мелочи, жилось ему не так уж и плохо, можно сказать, как в санатории. Грызла его лишь одна мысль: не навсегда ли эта радость? Потому что отдохнуть на санаторно-курортном лечении – это одно. А вот пребывать всю – неизвестно ещё, насколько длинную, жизнь, ему вовсе не улыбалось. Домой хотелось всё сильнее, как и в родное тело. Ещё одна мысль – зачем он здесь? – посещала Димку всё чаще. Но тут внезапно как-то сразу всё и закончилось.
Одним тихим спокойным вечером Внучка аккуратно вытащила Димку из-за пазухи, и, как всегда, когда отправлялась в семью, уложила его на мягкое, специально сделанное для него гнёздышко. Тут же поблизости стоял маленький напёрсток, играющий роль отхожего ведра, хотя девица неоднократно предлагала Димке справлять свою нужду прямо там же, где он обычно и сидел: - Подумаешь, всё равно, что птичка накакала! Они божьи твари, вот и ты... Протёрла бы тряпицей, да и всё...
Разумеется, Димка с ней был категорически не согласен, вот и обзавелся своим собственным движимым имуществом. Пользоваться им приходилось второпях, выбирая момент, когда Внучки не было поблизости – уж больно ей интересен был сей процесс, и она всё пыталась подловить своего Человечка в минуту наивысшего расслабления и беззащитности.
- Естествоиспытательница долбанная! – кряхтел Димка в такие минуты, воровато оглядываясь по сторонам.
Но тем вечером Димке было не до напёрстка. Во дворе слышался какой-то шум, ругань, ритмичные выкрики что-то вроде: - Эх, ухнем! - и Внучка, чем-то сильно взволнованная, ссадив Димку, выбежала вон.
- Что они там, революцию затеяли или с Хряка опять пояс верности снять не могут, дебилы? – проворчал Димка, пытаясь дотянуться до края крохотного – чуть больше него самого оконца.
Разглядеть толком ничего не удалось. Двор был пуст – если не считать задумчиво похрюкивающего Хряка, в очередной попытке избавиться от осточертевшей железяки, и мерно взмахивающей ботвой над крышей – с другой стороны хаты – Репы. Как Деду с Бабкой удалось вырастить такого мутанта, Димка не понимал, но это же сказка... Возможно, у их скотины волшебный навоз, и с него всё прёт, как на дрожжах? На мгновение парень всерьёз прикидывал воздействие этого чудо – средства на человеческий организм,– не вырастет ли он хоть немного, если...
Опомнившись, Димка сплюнул, и решил валить из этой богадельни. Как он понял, смысл его попадания сюда – в действии, а много ли он сможет сделать, по уши в сиськах? Дело, конечно, приятное, и, безусловно, полезное, но ему требуется движуха.
Выйти было нетрудно – Внучка, конечно, тщательно прикрывала дверь, боясь, как бы её любимец не сбежал, но она не учла того, что между нею и порогом был порядочный зазор, и Димка под ним прошёл, даже не пригибаясь. Во дворе он едва не оглох.
- Давай, тягни её ж, колупайка, вдругорядь, паразитку!
- Та я ж тягну! Еле допрыгнула до того листа, он же болтается, аки пьяный Андрон на вечерней зоре!
- Что ж ты за попрешница такая! Лишь бы поперёк! А всё потому, что жрать меньше надоть! Говорил я тебе – меньше, меньше сала трескай!
- Не, Дед, не можна так больше! Силушки у меня не те! Надоть Жучку звать, пущай подмогнёт!
Понимающе хмыкнув, Димка пошёл вдоль забора, чтоб не привлекать к себе внимание различной живности, снующей по двору, мало ли, не хватало, чтоб его ещё какая курица склевала... Вслед ему неслись заклинания, долженствующие призвать и Жучку, и Кошку, и Мышку с Сатаной. Тут Димка так резко затормозил, что ткнулся лбом в косяк погреба, мимо которого как раз проходил. Дверь на верёвочных петлях, ведущая в погреб была приоткрыта, и на первой ступеньке парень увидел такое, отчего сердце заколотилось, как бешеное. Там стояла самодельная мышеловка, с кусочком корочки внутри, рядом валялась кверху лапками, она. Мышь. И это был полный апофегей.
- Что?! Эти дебилы ловили свою Мышь, которая у них, типа, член семьи? Как же они теперь Репу-то вытащат?! – растерянно спросил пустоту Димка, и простонал, услышал дружный вопль со стороны огорода:
- Мышка! Мышка! Мышка!
- Полный аллес... – вздохнул Димка, и почти не глядя по сторонам, обречённо зашагал на голоса этих идиотов, срубивших тот самый сук, на котором сидели.
__________
Локоть - русская (и не только) мера длины, в среднем составляющая около 45 см.
Насчет предложения Внучки гадить ей в декольте. Не так радикально, но есть и такая сказка про Мальчика-с-пальчиком, где мужик посадивший того себе на шляпу, предложил ему справлять свои дела там же - Это все одно, что птичка пролетела.
yaplakal.com