глава 23
Вот правильно умные люди говорят, что неправильный опохмел приводит к продолжительному запою. Так и случилось. Сначала пили за спасение приключенцев, потом за свадьбу, потом поминали молодых жён, а потом пришлось пить уже от испуга, потому как взорвалась статуя богини Акесо и Достоевский с горечью признал, что он круто попал на бабки. От неё ни осталось ни одного целого кусочка, она просто превратилась в пыль, а энергетический контур жёлтого цвета, оставшийся на месте статуи, немного померцал, поискрился, потом вдруг вытянулся, превратившись узкую полосу и его затянуло в Выродка.
— Скелет проглотил Акесо, — очумело пролепетал электронщик. — Мама дорогая. А почему так?
— Сильный жрёт слабого. Вот он и забрал своё, — проворчал пенсионер недовольно оглядываясь и изучая последствия взрыва. — Саркофаги вроде целы, в пылище всё, надо бы включить вытяжку.
Афоне выдали совок и метёлку и велели прибираться. А пока он бегал в поисках воды и ведра с тряпками на столе появился целый ящик "Посольской".
— В Берёзке брал, — хвастался пенсионер. — Ещё за СКВ.
— А я? — оскорблённым тоном спросил Афоня.
— А ты молодой ещё. Иди работай, — посоветовали ему.
Несчастный электронщик битый час подметал вокруг саркофагов и слушал как от стола доносится звон стекла и весёлые частушки в стиле - "Калина-Малина, хрен большой у Сталина". А потом куклу вырвало и это был, как объяснил пьяный в дугу Достоевский, защитный механизм предназначенный для опорожнения внутренних полостей. "Не понимаешь, бля? Он тут, у меня, столько тушёнки сожрал - ни одному прапорщику за год не продать, но еда-то никуда не девается. Она киснет и портится, а когда начинается процесс гниения, срабатывает защита. У него же главная функция: хранение внутри себя различных предметов. Вот такой вот чемодан на ножках. Смотри - как его полощет".
Костомаров очень обиделся сравнению блистательного учёного с чемоданом и полез драться. Со стола полетела посуда, пенсионер и кукла месились в луже нечистот, толкались, говорили друг другу всякие гадости и призывали Афоню в свидетели, а тот, послав их обоих к чёртовой матери отошёл к проектору, но и там было не лучше. Рукопись показывала стихи. Судя по всему их бормотал Валера.
Зашли вчетвером
Вышли - втроём
С этих пор в мае
Плачем и пьём.
Он был отец
Он был вдовец
Лучше бы дома
Пас он овец.
Семеро суток
Клейстер, вода
Этого мне
Не забыть никогда.
Муха, Рустам
Я - дурачок
На память остался
Фаруха значок.
Высотка, жара
Духота, тех-этаж
С кидалой связался
Затеять монтаж.
Три штукатура и я,
Взаперти.
Нам от беды
Нипочём не уйти.
Третьего мая
Заложный мертвец
Выйдет из спячки
И всем нам конец
Пробыли там
До седьмого числа
Но у Фаруха
Другая судьба
Сброшен был в шахту
Оживший мертвец
Только у сказочки
Грустный конец.
Зашли вчетвером
А вышли втроём
С этих пор в мае
Плачем и пьём
Афоня нахмурился. Промотать текст назад он не мог, обычно этим занимался Костомаров, поэтому оставалось лишь наблюдать. Что там по тексту? Скушали уже сердца своих жён? Вроде бы, да. А потом их таращить начало. Последствия интоксикации. Вон как сильно их накрыло - даже Акесо не выдержала. Последние пару часов рукопись выдавала настоящую галиматью. Воспоминания. Переживания. Образы. Откровения, а к этому ещё и галлюцинации, но что же будет дальше? Они умрут и рукопись будет закончена?
Позади него громко зазвенело упавшее ведро и электронщик обернулся. Да ё-моё! Как же вы достали!
Пенсионер и учёный закончили выяснять отношения и начали обниматься. Достоевскому приспичило по малой нужде. Приспустив брюки, он прицелился прямо в ведро, но тут кукла, поскользнувшись на собственных нечистотах, упала и грубо вмешалась в процесс оправления естественных надобностей. М-да. А зачем на пол-то ссать? Ну ведь хуже детей, честно-слово.
— И кто это всё убирать будет?!! — спросил Афоня содрогаясь от гнева.
— Ты. А я сейчас пол помою, — похабно водя струёй из стороны откликнулся пенсионер.
Лежавший на полу Костомаров пьяно зажужжал, по всей видимости засмеялся, затем, перевернувшись на живот, запел про крейсер Варяг. Электронщик страдальчески закатил глаза и подумал о диване наверху в домике. Там хорошо и спокойно, там ноутбук, а этих двоих чудил, лучше оставить и не беспокоить пока у них водка из ушей не польётся.
Он ещё раз обошёл зал. Посмотрел всё ли в порядке с оборудованием, протёр пыль с саркофагов и остановившись у скелета Выродка обратил внимание, что его положение изменилось. Если раньше его руки были разведены в стороны и напоминали ромашку, то сейчас, одна пара вытянулась вперёд и была направлена на саркофаги. Выродок словно бы протягивал черепа спящим, но Афоне было не понятно, какие именно это черепа и что это должно было символизировать. По всей видимости это произошло в тот момент, когда Выродок поглотил богиню Акесо. Но позвольте! Разве этот бог не мёртв? Чертовщина какая-то. Как это всё понять убогим человеческим умишком? Костомаров бы объяснил...
Афоня повернулся и посмотрел в сторону стола за которым, расталкивая локтями бутылки, боролись на руках пенсионер и учёный. Ага, как же. Им сейчас на всё похуй. Он почувствовал легкое шевеление воздуха и снова повернулся к скелету. Ничего. Показалось наверное, но на всякий случай он вернулся к фиксатору и ещё раз проверил, что происходит в Неписаной рукописи.
*****
Денис помнил, как они ели сердца своих жён. Сырые и пахнущие кровью, ещё тёплые. Ели второпях, почти не чувствуя вкуса. Ели стыдясь и стараясь не смотреть друг на дружку. Они были словно два вурдалака на поле битвы, в окружении мёртвых тел. Родственники, гости, синелицые служанки - сколько их тут? Никто не считал. Кого-то зарезал он, кого-то прикончил Валера, но большую часть передавили и уничтожили во время драки Присцилла с Наиной. Чем-то эта ситуация напоминала ему о свадебном каравае, который выносят обычно родители жениха встречая молодых у порога дома. Кто мол больше укусит - тот и хозяин в доме. Вот и там было нечто похожее. Натворили делов невестушки, показали кто в доме хозяин и получается, что большая часть каравая, то есть трупов, исключительно на их упокоенной совести. Что тут ещё сказать: кровавая свадебка удалась на славу.
От сырого мяса в животе бурлило и ныло. Он видел как Валера закончив с Присциллой, поднялся на ноги, пнул на прощание её труп, а затем утробно рыгая и вытирая ладонью окровавленный рот, покачиваясь, побрёл туда где лежал Засада. В его правой руке зловеще блестел золотой серп. Денис помнил, как закричал другу, что надо уходить, он чувствовал, что ещё ничего не кончилось и они по-прежнему в западне, но тот не слушал. Склонившись над волчьим пастырем, он принялся целенаправленно потрошить его, не взирая на предупредительные крики товарища. Он не видел как начал рушиться потолок, он не обращал внимания, когда Денис тормошил его за плечи и казалось, что в тот момент Валера был твёрдо намерен исполнить своё обещание. А потом под их ногами пошёл трещинами и начал осыпаться пол и они полетели куда-то вниз, в самую пропасть...
Но они не умерли. Спустя всего лишь мгновение Денис увидел себя взбирающимся по отвесной скале, а где-то внизу бушевало море. Валера был рядом. Цепляясь за дикую лозу и корни деревьев, он полз вверх и грязно ругался обещая, что когда взберётся на гору Олимп то вышвырнет оттуда всех богов, кроме Афродиты и Артемиды, которых вые...
*****
—... Бэт! Бетси её зовут. Она слепая и берёт недорого, — гаркнул пенсионер электронщику прямо в ухо и тот испуганно отшатнулся. Грязный, пропахший кислятиной и мочой Достоевский требовал, чтобы Афоня немедленно бежал наверх и заказывал проституток. Он мол, пообещал Костомарову найти хорошую бабу, а тот стеснятся. Думает, что на него могут не так посмотреть. Так вот, слепая - это самое то. Ну пощупает его разок за деревяшку, чего тут, этого самого?
— Вы хотя бы, обратите внимание, что происходит в рукописи, — умоляюще попросил парень.
Фёдор Михайлович перевёл свои мутные очи на экран, пошевелил губами, а спустя пару минут философски пожал плечами.
— Такая же срань, как и час назад. Глючит их. Нет там никакого Олимпа. Надо ждать.
— Но ведь...
— Афонькин! Я час назад читал, как они своих жён потрошили. Потом, полчаса назад. Рукопись передаёт нам по сути одно и тоже, только декорации меняются. Я не знаю, почему так и Костомаров не знает, я уже спрашивал. Повествование ведётся то от лица Дениса, то от лица Валеры, то общее, но суть одна - они уже вкусили хтонической плоти и...Возможно закусили волчьим пастырем, а мы не знаем, сочетаются ли эти продукты в желудке или нет. Им нужно время. Им нужно переварить и выжить. Да, сейчас мы наблюдаем сумбур и хаос несущийся на нас со страниц этой грёбаной книженции, но мы ничего больше не можем сделать для них. Всё что было можно - мы уже сделали.
— Ага, сделали. Отправили с каракатом стеклянные ножи начинённые полынью...
— Заткнись - недоумок!
Но было уже поздно. Костомаров услышал их.
— Фёдор Михайлович! Как это понимать??? — гневно зажужжал он. — Вы снова вмешались в исторический процесс. Вы обманули меня, воспользовались моей доверчивостью и алкогольным опьянением. Вы старый безумец!
— А ты мёртвый безумец! Чурка еврейская. Ты велел мне терминатора отправить, я и отправил, — огрызнулся тот.
— Вы использовали полынь! Это нарушение протоколов безопасности высочайшего уровня!
— Ну иди на меня, пожалуйся.
— Вот и пожалуюсь. Сейчас же и пойду! — пообещала кукла.
— Да и вали. Только не забывай, что из хранилища у тебя всего одна дорога. Уйдёшь отсюда и попадёшь к Талеру. Давай-давай, чеши. Там тебя быстро оформят в вытрезвитель под Рио-Риту.
Кукла ошарашено покачнулась. Учёный не сразу смог поверить в такую подлость, но тут хмель взял своё и зажужжав словно гнездо шмелей он вспылил, подхватил стул и побежал к фиксатору.
— Нет! Он его сейчас поломает! — вскрикнул Афоня.
Достоевский вытянул вперёд правую руку и сделал вид будто бы стреляет.
— Пах!
У куклы моментально подломились ноги и она упала лицом вниз.
"Пару метров не добежал", — с облегчение отметил Афоня. Пенсионер небрежно мотнул головой.
— Волоки дрова обратно за стол.
— А потом?
— Потом, мы тут сами, а ты можешь быть до утра свободен. Только шлюху нам вызови. Я тебе сейчас номер напишу, телефон наверху на тумбочке.
Электронщик покорно принялся выполнять поручение. Костомаров слабо сопротивлялся. Афоне пришлось тащить его за ноги. Из чувства мести пьяный учёный, в свою очередь, выболтал секретную тайну про разработки аналога полыни из отечественных компонентов в середине 60-х. Вот откуда полынь-то, Афоня! Он её из другого хранилища упёр. Партия была одна, её спрятали после инцидента с Мазером. О, ты не знаешь про этого террориста? А ты спроси у Достоевского, это же он его ликвидировал. Полынь настолько опасна, что одной каплей можно отравить целую реку. А ведь он сразу заподозрил неладное, когда увидел упоминание в рукописи. Не могло быть в 17 веке полыни, а уж тем более её бы никто не стал дарить. Ей же можно даже бога наверное укокошить. Ты слышь, слышь, Афоня?.. Не вздумай доверять этому старому прохиндею...
— Сам ты прохиндей, — проворчал пенсионер поглядывая одним глазом на болтливую куклу, а другим на экран проектора. — Испугался, что я твою душу упокою и потому на себя управление фиксатором завязал. Собственному товарищу не доверяешь, который, между прочим, с того света тебя, можно сказать вытащил. Че-ж ты его волей своей не отключаешь? Зассал? А стулом крушить не зассал. Показушник задрипанный.
— Это ты всё кругом зассал! — возмутился Леонид Исакович. — Афоня, плюнь в него слюной. Скажешь, я передал. У меня нечем.
— А вот за то, что ты про Мазера молодому человеку без разрешения ляпнул, не будет тебе слепой шлюхи, — оскалился Достоевский и кивнул электронщику:
— Афоня, забудь про прежнее поручение. Закажешь ему вместо бабы журнал "Сделай сам", а уж столярные инструменты, я так и быть, ему выдам.
Афоня предпочёл промолчать. Он оставил этих двоих в костнице где они продолжили пить и ссориться, а сам поднялся на лифте на один из верхних этажей где нашёл душевую и как следует помылся. Там же, во время бритья опасной бритвой, которую он взял из набора в шкафчике выяснилась презабавная вещь: все порезы на его теле моментально затягивались. Парень некоторое время крутился перед зеркалом с удовольствием отмечая, что его кожа стала значительно лучше, а потом до него дошло. Ну да, пыли надышался, пыль-то была волшебная. Можно сказать прощальный дар богини Акесо.
Освежившись Афоня вернулся в дом где самостоятельно разыскал съестные припасы среди которых большую часть занимали консервы, после чего приготовил себе поесть. Ну а уж после сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать. Что он и сделал и проспал аж до самого утра. Достоевский с Костомаровым так и не объявились. Афоня посмотрел на часы, было девять утра, полежал, подумал немного, спускаться вниз в костницу ему не хотелось. Нагуделись поди и спят, чего им мешать? Там этих консервов, на сто лет наверное хватит и ещё останется.
Он умылся, позавтракал и уселся за ноутбук. Интересных тем для поиска в центральном архиве было предостаточно. Парень не зря ел свой хлеб, он прекрасно понимал, что нельзя интересоваться всякими секретными документами поскольку те были не только зашифрованы, но ещё и защищены от несанкционированного чтения. Однако же, поисковая система, тоже кое-что позволяла. Например она предупреждала об опасности того или иного документа, прежде чем пользователь приступит к чтению, а в некоторых случаях могла даже дать необходимое разрешение. Электронщик из любопытства поискал немного про полынь, но не нашёл ничего конкретного, кроме легенды о чудище Легионе сгинувшем в царстве Аида и воскресшем спустя столетия в стране Аккад. Он же эту страну кстати и разрушил, причём безо всякой полыни. Ковыряться в такой древности было скучно, Афоня переключил поисковик на любые полезные упоминания об Офире и ему так понравилось, что он читал аж до самого вечера. Эта страна была хороша, прав был Костомаров, куда там до неё Швейцарии и Израилю. Офир - вот куда следовало поехать жить и работать. Но как это сделать? Почесав макушку Афоня забил в поисковик список молодых девушек, потенциальных гражданок Офира зарегистрированных на Земле. Минут через пять он заполучил подробнейший список, вместе с фотографиями и адресами. Фотографии были цветные, девушек было около семи тысяч, возраст от 18 до 25 лет.
— Эх, знать бы раньше про этот ваш Офир, девчонки, — улыбаясь бормотал он разглядывая фотографии. — Это ведь круче чем жениться на миллионерше. Хе-хе. А у меня и сведения имеются, как к вашу страну эмигрировать легальным способом. Всего каких-то жалких три пункта: пять лет в браке, двое детей и смертельное ранение мужа. Ну, последнее-то, я придумаю, как обеспечить если конечно эффект регенерации пропадёт.
Где-то после полуночи, он начал проявлять беспокойство. Алкоголики и не думали возвращаться. Афоня лёг спать и утром в доме ни куклы ни Достоевского конечно же не оказалось. Нужно было идти вниз и проверять как там у них дела, но идти не хотелось. Электронщик просидел всё утро за ноутбуком, выбрал себе несколько понравившихся девушек в качестве кандидаток в жёны, почитал в интернете последние новости, забил в поисковик сколько длится запой и присвистнул. Ну уж нет. Целый месяц - это слишком круто. Нужно как-то закодировать этих двух алкашей от свинорылого беса пьянства. Может запугать? А кого у нас боится Достоевский? Никого. Это его все боятся. Но зато он сильно расстроился, когда богиня бабахнула. И он упоминал некоего вампира Сифона.
Афоня пощёлкал клавишами. Поисковик выдал целую кучу документов опасных для чтения. И все под грифом совершенно секретно. Электронщик почесал нос, вспомнил про капсулу в которой доставили статую и поискал среди ведьмаков. Тоже ничего подходящего и доступного. Впрочем, один открытый документ вызвал у него интерес. Речь шла о шпионской разработке советских ведьмаков, которая называлась "Соглядатай".
— Соглядатай-1, 2...Соглядатай-3, не запущен в серийное производство в связи с конверсией, — бормотал Афоня. — Так, а вот и фотографии. Кажется вторую модель я видел в школе разведчиков. Легко маскируется под люстру или торшер, может выглядеть как прожектор, как фотовспышка, первые модели забракованы в следствии массивных размеров и неудобства в использовании, зато способны преодолевать значительные расстояния при передаче изображения, не теряя качества картинки и звука. Соглядатай-3, отправлено в специальное хранилище №150-04...Состоит из приёмника и передатчика овальной формы на телескопическом штативе...Стоп! Это же наше хранилище. Так, а на какой этаж?
Спустя пять минут парень уже спускался на лифте. Как он и предполагал Достоевский и Костомаров всё ещё находились в запое. Половина костницы была завалена пустыми бутылками, а когда он их застал они пили расположившись на крышке саркофага под которой находился Валера. Достоевский плакал горючими слезами, обнимал руками изголовье и рассказывал кукле, как его внучок в одиночку победил самого Зевса, он это в книжке вычитал, да-да. И если бы не проснувшийся вулкан, то Олимп сейчас был бы цел, а его внук был бы там самым главным и судил бы все Олимпийские игры, а он бы, его дедуля, ставки делал на спорт и всегда выигрывал.
Костомаров в ответ только покачивался и невнятно жужжал. У него была сломана челюсть, кажется они снова подрались. Афоня страдальчески застонал - господи, как же от них воняло. Его товарищи потеряли всяческий человеческий и моральный облик, а хуже того, когда он проверил проектор, то выяснилось, что за эти несколько дней ничего не изменилось. Валера и Денис снова ели сердца своих жён. Снова и снова, а потом у них начинались новые галлюцинации. Они так и не выбрались из холмов. Они по-прежнему там, пребывают в зацикленном кошмаре. Достоевский был прав - менялись только декорации. Книга буксовала на месте словно заезженная пластинка.
— Дайте мне доступ к Соглядатаю, — упрашивал он пенсионера. — Дайте. Он на третьем этаже у вас, только вы можете открыть дверь. Я поставлю тут передатчик, а мы с вами уйдём наверх и оттуда будем читать рукопись. Вы отдохнёте. Вы устали. Не губите себя, пожалуйста.
Но тот не слушал. Достоевский пребывал во хмелю и в великом горе. Он лишь стонал и плакал, что всё было напрасно, что всё было зря, а других внуков у него нет и никогда не было. И что во всём виновата полынь ебучая отравившая последнюю надежду его. Никому не осилить горькие воды звезды полынь, слышите Гоги-Магоги?!! Никому!
От всего этого бардака у электронщика тоже едва не случилась истерика. Обозлённый на всех и вся, он подбежал к фиксатору, вырвал книгу из постамента, захлопнул её и запульнул прямо в скелет Выродка безучастно наблюдавшего за происходящим.
— На, сука! Сам читай свою рукопись!
Книга ударившись о кости застряла между рёбер скелета. Фёдор Михайлович моментально перестал убиваться по спящим и побледнел. В зале повисла напряжённая тишина, ведь даже пьяный в тумбочку Костомаров не нашёл в себе сил прожужжать по этому поводу что-нибудь умное. Все услышали, как в тишине что-то отчётливо щёлкнуло, а потом все увидели, как книга летит обратно. Афоня было пригнулся, но это ему не помогло. Пролетев над его головой книга развернулась в полёте и шарахнула его по затылку. У электронщика потемнело в глазах и он практически сразу потерял сознание.
— М-да, — неопределённым тоном произнёс Достоевский подходя ближе.
— ЖЖЖ, — показала рукой кукла на книгу.
— Вижу, обложка сменилась, — подтвердил пенсионер. — Выродок, её всё-таки почитал.
yaplakal.com