Железная дорога Устюрта или Поезд через пустоту

А поднявшись на чинк, можно увидеть, как добывают соль с выходящей к поверхности линзы. Вся эта индустрия, производящая соду, работает с 2006 года, причём зелёные цеха с позапрошлого кадра, судя по всему, совсем новые - на викимапии в этом месте ещё чисто поле.

25.

Завод стоит между станций Равшан и Кирккиз. Последний взгляд на Устюртские чинки, действительно похожие на морские берега:

26.

А дальше пейзаж становится таким. Не впечатляет? А если тысячу километров без перерыва? То есть без единого холма, без единого оврага, без единого излома линии горизонта? Порой Устюрт превращается в правильную геометрическую плоскость, где в поле зрения нет ВООБЩЕ НИЧЕГО. Свернув на грунтовку, здесь очень легко заблудиться, и если в лесу такой риск есть только пешком, то в степи - и на колёсах, а стало быть и уехать можно гораздо дальше. Здесь это верная гибель - на Устюрте нет ни рек, ни родников, ни ориентиров. Дороги Устюрта - словно открытое море.

27.

Но кое-где стоят буровые - уж не знаю, соль здесь ищут, или нефть, или что-нибудь ещё:

28.

Слева в какой-то момент на горизонте и вовсе исчезает даже плоская земля. Это Барсакельмес, крупнейший в постсоветских странах солончак размером с Москву в пределах МКАДа (но - в 10 раз меньше боливийского Уюни), ровная белая поверхность, уходящая за горизонт. Там где-то есть одинокая скала, возвышающаяся над солью дай бог на несколько метров - но в отсутствии ориентиров кажущаяся гигантской далёкой крепостью. Его не стоит путать с одноимённым бывшим островом на Аральском море, хотя названия их значат одно и то же: "Пойдёшь - не вернёшься".

29.

А вдоль дороги - лишь буранные полустанки, ещё более тоскливые, чем в Казахстане: вокзал, платформа, максимум пара домиков. Иногда и их не было, а поезд вставал в чистом поле, через которое, как на заглавном кадре, куда-то к горизонту уходила пара-тройка пассажиров.

30.

В вагоне всё оказалось не так уж и драматично. Пыльный степной народ разлёгся по полкам, пара шумных компаний играли в карты, и хотя у некоторых были лица откровенных басмачей, я не чувствовал никакой агрессии. Хриплые мужские голоса, трескучая казахская и каракалпакская речь, музыка с мобильных телефонов, звучный кочевниничий смех... Я думал, что большинство пассажиров - гастрбайтеры, но постепенно народ расходился на мелких станциях. А по вагону курсировали туда-сюда почти непрерывно торговки - такой их плотности нет даже в подмосковных электричках.

31.

Мы с Олей решили пообедать рыбой. В Кунграде это в основном сазан из Судочьего и "змей-башка", то есть змееголов, прижившаяся в Средней Азии рыба из мутных рек Дальнего Востока, обладающая примитивным лёгким на голове. И тот, и другой, скажем прямо, не очень вкусны - ни копчёнными, ни жаренными (последних мы готовили в Кунграде).

32.

Между тем, за пыльным окном вдруг потянулись капитальные постройки и даже какая-то индустрия:

33.

Это Жаслык - ПГТ (3,7 тысяч жителей) на полдороги, посреди Великого ничто:

34.

Но станция с новеньким вокзалом тут большая и многолюдная:

35.

Выходя в тамбур, я видел не морду локомотива, а товарный вагон-теплушку, который, как оказалось, вёз продукты в Жаслык:

36.

Похожую сцену я наблюдал на станции Елецкая железной дороги Воркута-Лабытнанги, только там тюки с теплушки грузили на снегоходы. Там ветер мёл позёмку, а здесь ещё зелёные листья, убитые заморозком, но в обоих местах ветер был одинаково злым.

37.

38.

В Жаслыке стоянка около получаса, а народ приходит словно не только забрать грузы с вагона или встретить пассажиров, но и просто поглазеть на поезд. Живут здесь в основном даже не каракалпаки, а казахи:

39.

40.

На людской шум и запах зерна пришли даже коровы. Но даже коровы здесь жуткие:

41.

Тяжёлые взгляды, злой степной ветер, крутящий листья... Жаслык, между прочим, посёлок глубоко режимный, и в Ташкенте мне рассказывали, что сюда не купить билет без подтверждения цели визита, однако судя по тому, как легко мне дали сойти на перрон, это либо неправда, либо не касается проводников.

41а.

Жаслык - своеобразная граница. Если на его восточной окраине бродят коровы, то на западной появляются первые верблюды:

42.

Одногорбых дромодеров тут держат в основном на молоко, а двугорбых бактрианов - на шерсть. Верблюжатины в продаже никогда не видел, а вот шубат (верблюжий аналог кумыса) - мой любимый среднеазиатский напиток. В Узбекистане верблюды попадаются в основном в туристических местах Бухары и Хивы, а по пустыням немерено их бродит в Казахстане. Впрочем, ведь и здесь их разводят казахи.

43.

Окраина Жаслыка. Обратите внимание на форму людей в машине:

44.

В советское время здесь был полигон, на котором испытывали химическое оружие и средства защиты от него. На островах Аральского моря, пока оно не высохло, экспериментировали и вовсе с бактериологическим оружием. Но нынешнему Узбекистану Жаслык известен в первую очередь как "наш концлагерь" - в степи за посёлком, в бывшей воинской части, обитает самая страшная в постсоветских странах тюрьма (может за исключением туркменской Овадан-Депе, где по слухам "изменники родины" сидят на цепях). Более того, именно туда отправляют осуждённых по политическим статьям, и в опозиционной прессе лет двадцать назад нашумела публикация о том, как в больницу Нукуса из Жаслыка привезли двух ваххабитов, сваренных заживо.

45.

Ещё одна параллель с линией Воркута-Лабытнанги, где в посёлке Харп есть пожизненная зона "Полярная Сова". И где мрачнее жизнь даже без учёта зверств тюремщиков - точно не сказать: устюртская зима с её ветрами и морозами немногим легче полярной, а летом страшная жара и дефицит воды.
Но и за Жаслыком вдоль дороги есть жизнь. Вот какой-то посёлочек с двухэтажками характерной серии - попадаются во многих посёлках на линии:

46.

Дети на перроне, старший впрочем напоследок не забыл показать мне фак:

47.

48.