Ответ на семи холмах

Утро было очень солнечным.
Солнце падало узкой полосой на стену, и Денис, лёжа в кровати, смотрел на этот световой луч. Он протянул руку и дотронулся до стены — проверил, нагрелась ли она от солнца. Стена была прохладной.
Из соседней комнаты послышался знакомый скрип кровати.
Почти сразу — материнский голос:
— Диня, ты проснулся?
Денис резко сел, отбросил одеяло, натянул домашнее трико. Денис был среднего роста, коренастый, с крепкой, сбитой фигурой. Русые волосы обычно были коротко подстрижены, а в движениях чувствовалась привычка к нагрузкам. Раньше он занимался лёгкой атлетикой — это угадывалось в его походке.
— Да, мам, иду!
Он быстро прошёл в другую комнату и помог матери подняться и дойти до уборной. Мама Дениса была полноватой женщиной, с мягкими чертами лица. В её волосах проступала седина, и она всегда аккуратно убирала их в простую причёску — дульку на затылке. От неё исходило спокойствие и тепло: она была очень доброй, почти всегда улыбалась, даже когда самой было нелегко.
Тамара Игоревна была инвалидом, и Денис — её единственный поздний сын, которого так ждали. Муж Тамары Игоревны давно ушёл из жизни: утонул в реке, когда Денису было всего три года.
С тех пор она жила только сыном, всё отдавала ему, души в нём не чаяла и всегда ласково называла — мой Диня.
Потом они завтракали вместе. На столе стояла каша — та самая, которую Денис любил с детства и которую Тамара Игоревна готовила регулярно, будто по негласному расписанию.
— Ты сегодня, во сколько пойдёшь на работу? — спросила она.
— После обеда, мам, — ответил Денис, глядя в телефон, лежащий на столе, и продолжая, есть кашу.
— Диня, сходи за лекарством в поликлинику. Уже пятое число. Ты же знаешь, как оно мне нужно.
— Хорошо, мам, — рассеянно ответил он, водя пальцем по экрану и не отрывая взгляда.
— Через неделю тебе двадцать пять, — тихо сказала Тамара Игоревна.
— Угу, — буркнул Денис, всё так же глядя в телефон.
— Денис, может, уберёшь телефон? — возмутилась она.
Когда она сердилась, всегда называла его полным именем.
— Да всё, всё… убираю, — сказал он и засунул телефон в карман.
— Ты пойдёшь на своё день рождения куда-нибудь?
— Не знаю, мам. Если Андрюха позовёт куда-нибудь…
— День рождения у тебя, а Андрюха должен звать, — проворчала Тамара Игоревна.
— Нет настроения куда-то идти.
Она помолчала немного, потом осторожно спросила:
— Ты с Аней случайно не помирился?
— Мам, ну сколько раз говорить… Мы расстались. Я же просил не спрашивать. Сколько можно?!
— Диня… я просто спросила. Ты же так и не сказал, из-за чего вы расстались.
Денис строго посмотрел на мать.
— Мам.
— Молчу, Диня, молчу, — вздохнула она.
— Добавки будешь? — кивнула на тарелку с кашей.
— Нет, мам, спасибо. Я всё.
Денис встал и ушёл в комнату.
— Диня, про поликлинику не забудь, — крикнула она ему вслед.
— Да помню я, — отозвался он уже из другой комнаты, одеваясь.
Перед выходом он помог матери дойти до кровати. Тамара Игоревна тяжело переставляла ноги, цепляясь за его руку.
С порога Денис крикнул:
— Мам, я пошёл.
— Хорошо, сынок. С Богом, — сказала Тамара Игоревна.
Она включила лампу, достала книгу, в которой где-то посередине торчала закладка, и осторожно раскрыла её, словно возвращаясь к жизни, остановленной на прошлой странице.
*************************************************************************

Вся комната была залита солнечным светом.
Егор лежал в комнате с огромными витражными окнами. Утро для него началось уже давно — он проснулся ещё тогда, когда за окном было темно, и просто лежал с открытыми глазами, глядя в потолок.
Сон давно перестал быть отдыхом.
Он превратился во что-то непонятное, призрачное: иногда приходил, потом растворялся, а если и возвращался — не был спокойным. Крепкого, долгого сна у Егора не было уже давно. Постоянная бессонница стала привычной.
Он лежал один в большой кровати.
Егор посмотрел на часы на прикроватной тумбочке, медленно сел и перевёл взгляд на витраж, залитый солнцем.

Он помнил, как его супруга по утрам бежала к окну, резко распахивала шторы — и вся комната мгновенно наполнялась светом. От этого резкого сияния Егор жмурился, еще даже не проснувшись. Она смотрела на него и смеялась.
Потом подбегала, прыгала на кровать, и он вскрикивал от неожиданности.
Она смеялась ещё громче, обнимала его и говорила:
— Пора, брат, пора…
Он улыбался, притягивал её к себе и целовал.
Теперь он сидел один и смотрел на витраж.
Без неё.
Егор поднялся и пошёл в ванную. Проходя мимо детской, он остановился у приоткрытой двери, заглянул — и зашёл внутрь.
Обои в звёздочку.
Дочка Катя сама выбирала их для своей комнаты, долго и серьёзно, как взрослая. Она была так похожа на маму… Только волосы унаследовала от Егора — чёрные.
Егор сел на детскую кровать и взял в руки плюшевого серого медведя с красным носом.
— Мои любимые животные — медведи, — говорила она. — Потому что они, как и я, любят сладкое, — и при этом заразительно хихикала.
Посидел с ним какое-то время. Потом осторожно вернул игрушку на место и вышел.
В ванной он привёл себя в порядок, оделся и подошёл к окну. Во дворе заметно прибавилось опавшей листвы — осень уверенно вступала в свои права.
Он спустился на первый этаж по лестнице, налил себе кофе, наспех перекусил и стал искать ключи от машины. Их не оказалось на привычном месте.
Через секунду он вспомнил: вчера оставил автомобиль в сервисе. Несколько дней придётся обходиться без него.
Егор хотел было вызвать такси, но вовремя вспомнил о вечных проблемах: в их коттеджном посёлке водители постоянно плутали, а сотовая связь жила своей жизнью, то и дело пропадая. Из-за отсутствия интернета приложение не работало, а таксисты, не сумев дозвониться, часто просто разворачивались и уезжали.
Он решил идти пешком до трассы, а уже оттуда вызвать машину и доехать до метро.
Пробки обычно в такое время дикие.
Он взял куртку и вышел из дома.
*************************************************************************


В городской поликлинике огромная очередь. Денис стоял у окошка, над которым висела табличка «Выдача лекарств».
— Девушка, ну вы поймите, матери нужны эти лекарства. — Они же входят в категорию жизненно необходимых, — говорил он, стараясь держаться спокойно.
Молодая девушка в белом халате — молоденькая девушка блондинка с вздёрнутым носиком — устало посмотрела на него поверх стойки.
— Молодой человек, а я что сделаю? Я же вам сказала — ожидаем завоз.
— Хорошо… а когда будет завоз?
— Я не знаю точно. Нас уведомляют только тогда, когда препараты появляются в наличии.
Денис помолчал секунду, потом наклонился чуть ближе.
— Девушка, а вы можете мне написать, когда они появятся?
— У нас такое не практикуется, — отрезала она и снова потянулась к коробкам.
— Я вас очень прошу… Для мамы очень нужно. Просто напишите мне. А я вам…
Он замялся, потом неловко улыбнулся.
— А я вам за это шоколадку. Размером вот с эту лавочку.
И уже совсем тихо, почти без голоса:
— Пожалуйста…
Девушка, раскладывавшая коробочки по полкам, взглянула на него и неожиданно улыбнулась.
— Ладно. Давайте номер.
Денис быстро продиктовал цифры, словно боялся, что она передумает.
— Спасибо. Правда, спасибо вам большое, — сказал он несколько раз подряд.
Он отошёл от окошка. Внутри поликлиники находилась аптека. Денис направился туда и протянул рецепт.
— Здравствуйте. Подскажите, есть у вас этот препарат в продаже?
Женщина за прилавком, глядя сквозь очки, внимательно изучила бумагу.
— Вы вряд ли найдёте этот препарат в аптеках. А если и найдёте — стоить он будет дорого.
— Насколько дорого? Тысяч пять?
Она медленно покачала головой.
— Тысяч сорок. В лучшем случае. Но это если вообще найдёте.
— Понятно… Спасибо, — тихо сказал Денис и забрал рецепт.
Он вышел на улицу и направился в сторону метро — нужно было успеть на работу, на завод.
По дороге он набрал номер своего друга .
— Андрюха, здорово.
— Здорово, Дэн. Как ты?
— Да нормально. Слушай, у тебя же тётка вроде в фармацевтике работает… Она не может поискать лекарство? Для матери.
— Да, давай, конечно. Скидывай.
— Спасибо, братан.
— Да пока не за что.
Андрей помолчал секунду, потом добавил:
— Слушай, тут вечеринка сегодня у Ромки. Придёшь?
— Не знаю… А Аня там будет?
— Вроде да.
— Тогда не приду.
— Дэн, ты что, теперь постоянно от неё прятаться будешь? Ну разбежались — и что теперь?
— Просто не хочу видеться.
— Братан, ты этим только свою слабость показываешь. Наоборот — приди, как всегда: свои шутки, прикольчики…
— Андрюха, чёт правда не хочу.
— Ладно. Созвонимся.
— Давай. Пока.
Денис убрал телефон в карман и ускорил шаг, поглядывая на часы.
*************************************************************************

Быстрым шагом Егор вошёл в здание больницы через служебный вход. Коротко кивнул и поздоровался за руку с охранником.
— Здорово, Егор Аланович.
— Здорово, — ответил он привычно.
Здесь он был Егор Аланович.
Все, кого он встречал на работе, здоровались с ним. Даже те, кто сильно торопился, всегда находили секунду — улыбнуться, кивнуть, пожать руку. Его здесь любили. По-настоящему.
Между собой называли просто — наш добрый осетин.
Настоящее имя Егора было Георгий, но все звали его Егором. Он давно к этому привык. Ростом он был почти метр девяносто четыре. Крепкий, широкоплечий, тёмный, с выразительными, внимательными глазами. Красавец — не показной, а спокойный, уверенный.
Когда он шёл по коридорам больницы, казалось, что пространство само немного расступается перед ним.
Он двигался неторопливо, но уверенно — как огромный айсберг: без суеты, без резких движений, с внутренней силой, которую не нужно было доказывать.
— Доброе утро, Егор Аланович, — слышалось то справа, то слева.
— Доброе, — отвечал он, иногда останавливаясь, чтобы спросить:
— Как дела? Всё нормально?
И спрашивал не из вежливости.
За одной из дверей кто-то нервно говорил по телефону, где-то звякнула каталка, где-то пахло лекарствами и свежим кофе. Обычное утро больницы — место, где боль и надежда всегда ходят рядом.
Егор шёл дальше по коридору, если бы сейчас кто-то внимательно посмотрел ему в глаза, то понял бы: добрым здесь он был не потому, что так нужно.
А потому что по-другому он не умел.
Только последние два года Егор почти не смеялся.
А если он и смеялся, то смех этот никогда не касался его глаз.
Он давно перестал появляться на корпоративах и вечеринках. Раньше всегда был в центре — шутил, смеялся, легко заводил людей. Обожал боулинг и караоке, шум и живые разговоры.
Теперь же сторонился любых весёлых сборищ и всё чаще ловил себя на одном желании — остаться одному.
Он зашёл в раздевалку, чтобы переодеться. Там уже был его коллега — хирург Анатолий, только что надевший халат. Они пожали друг другу руки.
Анатолий говорил свою приветственную любимую фразу из фильма:
— Так. Ну как мы себя сегодня чувствуем? Ну сегодня получше, получше.
Егор хмыкнул.
Анатолий был не только коллега, но и давним другом Егора. Они дружили семьями, знали друг друга много лет. Анатолий был невысокого роста, худощавый, всегда носил очки, которые часто поправлял привычным движением.
— Слушай, Егор, там тебя Наташа спрашивала, — продолжил Анатолий. — Я так понял, ждёт тебя.
— Зачем? — спросил Егор, надевая хирургический костюм.
— А я почём знаю?
— Да ты всё про всех знаешь.
— Здесь полное информационное голодание, — развёл руками Анатолий.
— Толь, ты стареешь, — сказал Егор, чуть усмехнувшись.
Они вышли из раздевалки и зашли в ординаторскую. Там уже были интерны, медсёстры — обычное утреннее движение.
Егор со всеми поздоровался и сразу погрузился в работу: стал просматривать результаты анализов пациентов, прооперированных и поступивших за ночь.
Через минуту к нему подошла медсестра Наталья.
— Егор Аланович…
— Да, Наташ.
Наталья была девушкой с красивой, женственной фигурой и узкой талией. Большие голубые глаза придавали её лицу особую мягкость и открытость — в них легко читались переживания и искренность. Светлые волосы обычно были аккуратно уложены, подчёркивая её естественную красоту. В ней сочетались нежность и внутренняя сила, которую сразу замечали не все.
Она на секунду замялась, потом продолжила:
— Вы же вроде рок слушаете?
— Да… Было такое дело, — удивился он. — Как ты узнала?
— Вы раньше на корпоративах в караоке пели, — улыбнулась она.
— Да… раньше пел, — сказал он тише.
— У нас в городе фестиваль русского рока будет, — продолжила Наталья. — Моя подруга кассиром там в ДК работает, представляете? Я уже купила билет. Я подумала — может, вам сказать… Вы не пойдёте?
Егор закрыл папку с анализами.
— Спасибо, Наташ. Дел много. В доме накопилось… всё откладывал.
Он чуть помолчал.
— Правда, спасибо. Разгребусь — и как-нибудь потом схожу.
Наталья кивнула.
— Понятно, — сказала она, и в голосе её появилась тихая грусть.
— Если всё-таки решите пойти — скажите.
— Обязательно, Наташ. Ещё раз спасибо.
Она засунула руки в карманы халата и вышла из ординаторской.
Егор отложил карточку пациента, медленно выдохнул и на секунду закрыл глаза.
*************************************************************************

Денис позвонил в дверь, за которой глухо гремела музыка.
Дверь распахнулась — на пороге стоял Рома, давний хороший знакомый. Рома был высоченный парень с пышной тёмной шевелюрой.
— О, Дэн, здорово!
Они пожали друг другу руки и крепко обнялись.
— Проходи. Давно тебя не видел. Как ты?
— Здоров. Да всё по-старому, — ответил Денис и прошёл внутрь.
В комнате было полно народу. Шум, смех, музыка. Люди разбились на небольшие стайки — по три-четыре человека. Где-то оживлённо что-то обсуждали, где-то смеялись, попутно запивая разговоры алкоголем.
Денис улыбнулся, поднял руку и громко сказал:
— Салют, народ!
Все повернулись в его сторону, и в ответ посыпались крики приветствий.
В одной из стайек стояла Аня — его бывшая девушка. Аня была одета, как всегда, только в брендовые дорогие вещи. Длинноногая стройная с длинными темными волосами, она с лёгкой улыбкой смотрела на Дениса. Аня не стала кричать вместе со всеми, а вышла к Денису, держа в руке бокал с шампанским.
— Денис, привет, — начала она с улыбкой.
— Здравствуй, Аня, — спокойно ответил он.
— Здравствуй? Так официально. Мы же вроде друзья.
— Хорошо. Привет, Аня. Так лучше? — с лёгкой улыбкой сказал Денис.
— Теперь лучше. Как ты?
— Спасибо, всё хорошо у меня.
Она сделала глоток шампанского и, словно между прочим, сказала:
— А я, Денис, уезжаю. На учёбу — в столицу. Думаю, там и с работой всё будет нормально. В принципе, ты же помнишь, мы когда-то это обсуждали.
— Конечно, как это не помнить, — кивнул он.
— Что ж, Аня… Я желаю тебе счастливого пути. И найти себя на своём поприще.
— А ты, Денис, нашёл себя? — спросила она внимательно.
— Работа на заводе — это твоё призвание? Ты ведь мог бы поехать со мной.
— А мама?
— Денис, сейчас есть учреждения…
— Послушай, Аня, — перебил он её. — Я не буду сдавать свою маму в дом престарелых. Мы уже много раз это проговаривали.
— Денис, сейчас другое время, другой сервис…
— Ты думаешь, суперсервис заменит ей близкого человека?
Аня вспыхнула.
— Знаешь, Денис, зачем я тебя куда-то тащу?! — резко сказала она. — Сама себя иногда спрашиваю. Точи свои детали… или что ты там делаешь на своём заводе.
— Знаешь, Аня, я всегда мечтал этим заниматься. Прямо всю жизнь, — с раздражением ответил Денис и сделал глоток пива из бутылки, которую взял со стола.
Аня развернулась и ушла обратно в одну из стайек, попутно приветствуя кого-то из только что пришедших.
К Денису подошёл друг Андрей. Невысокий и коренастый парень с копной рыжеватых волос, Андрей своей мягкой полнотой и открытым взглядом располагал к себе с первой минуты. В их многолетней дружбе он был тем, кто всегда умел разрядить обстановку удачной шуткой, становясь для Дениса неисчерпаемым источником поддержки и оптимизма. За этим внешним добродушием скрывалась редкая преданность: Андрей неизменно стоял за товарища горой, готовый в любой момент защитить его от любых невзгод.
Они обнялись.
— Дэн, ну как ты?
— Да лучше бы не приходил.
— Успокооойся, — протянул Андрей.
— Да я серьёзно, — мрачно сказал Денис. — Она хочет, чтобы я поехал с ней в столицу, а маму куда-нибудь пристроил, например, в дом престарелых.
— Братан, она просто не понимает, — сказал Андрей. — Она не знает, что такое ухаживать за близким и нести такую ответственность. Она из класса буржуа. Я вообще не понимаю, как вы сошлись. Она из другой среды… А может, вообще из четверга!
Андрей посмотрел на Дениса.
Денис засмеялся и сказал:
— Да пошёл ты.
— Во-о-от, узнаю своего другана! — рассмеялся Андрей и положил ему руку на плечо.
Они примкнули к одной из стайек, неспешно попивая пиво из бутылок.
Музыка гремела, разговоры смешивались, вечер только начинался.
*************************************************************************

За окном наступил вечер. Егор сидел на диване в ординаторской после рабочего дня и смотрел в одну точку, о чём-то глубоко задумавшись. Дверь тихо открылась. Вошёл его коллега Анатолий. Он устало выдохнул и сел рядом с Егором, опершись локтями о колени.
— Егор, можем мы поговорить… не как коллеги, а как друзья?
— Конечно, Толь.
— Во-первых, — начал Анатолий, — я хочу сказать: ты очень хороший друг. И очень хороший человек.
Егор хотел что-то ответить, но Анатолий мягко поднял руку.
— Не перебивай, пожалуйста.
Он немного помолчал и продолжил:
— Во-вторых, я больше не могу смотреть, как ты живёшь. Посмотри, в кого ты превратился. Ты замкнулся, постоянно хочешь быть один. Ты не приходишь к нам в гости, ни к кому не ходишь и сам никого не зовёшь. Такое ощущение, что ты стал не нужен… даже самому себе.
Егор молчал.
— Ты всё время в своих мыслях. Прошло уже два года, Егор. Два года с того ужасного момента.
Анатолий тяжело вздохнул.
— Я понимаю, тебе больно. Очень больно. Но нужно жить Егор.
Он повернулся к Егору.
— Жизнь идёт дальше, Егор. Твоих близких уже не вернуть. Это горько, это невыносимо…
Голос его дрогнул.
— Но, может, пора принять это и отпустить? Ты нужен другим людям. Людям, которые смотрят на тебя — и тоже страдают, видя, как ты «так» живёшь.
В ординаторской повисла тишина.
Они оба смотрели в пол.
— Ты знаешь… — наконец начал Егор.
Голос его был печальным.
— Я всё время думаю: если бы я повёз их сам, на своей машине… а не Марина была за рулём… Они бы были живы. Не встретили бы этот чёртов грузовик.
Анатолий медленно покачал головой.
— Егор, перестань себя изводить. Ничего уже не исправить.
Анатолий встал и вышел из ординаторской.
*************************************************************************

Денис тихо открыл дверь квартиры.
Мам, я дома, — сказал он, разуваясь.
В ответ из комнаты раздалось:
— Диня… иди сюда, — голос был странный, как будто через нос.
Он насторожился, быстро снял обувь и почти бегом прошёл в комнату.
То, что он увидел, его шокировало.
На светлом покрывале кровати были пятна крови. Много крови. Рядом лежал носовой платок — алый, пропитанный насквозь. Мама лежала, откинувшись назад, в ноздре торчала тряпка, тоже тёмная от крови.
— Мам… что случилось? Что это?! — голос Дениса дрожал. — Я сейчас скорую вызываю!
Он уже схватил телефон.
— Диня, не надо скорую, — поспешно сказала Тамара Игоревна. — Всё уже нормально.
— Как нормально?! — почти крикнул он. — Тут всё в крови!
— Уже остановилось… Не бежит.
Она попыталась улыбнуться.
— С носа что-то она побежала. Я думала, сейчас пройдёт, а она всё идёт и идёт…
— Почему ты мне не позвонила, мам? Ну ты что?! — в отчаянии выдохнул Денис.
— Не хотела тебя беспокоить. Ты же к Ромке пошёл. Думала, само остановится.
Она посмотрела на него.
— Правда, Диня. Уже всё хорошо.
Денис сел рядом и закрыл лицо руками. Посидел так несколько секунд, будто собирая себя по частям.
— Мам… это из-за того, что нет этих лекарств, да?
Она кивнула.
— Раньше такого, конечно, не было.
Он знал: у мамы заболевание крови. Уже почти год она делала себе уколы — как говорила, «чтобы кровь лучше была». Что-то вроде витаминов.
Денис не вникал в подробности, но знал одно: препарат был жизненно важен.
И всё это вдруг стало не абстрактным диагнозом, а вот — перед глазами, на светлом покрывале.
Он молча снял постель, отнёс в стирку, аккуратно всё прибрал. Помог маме дойти до ванной, потом уложил её на чистую, только что застеленную кровать.
Она уже лежала спокойно и даже улыбалась.
— Сынок, всё уже хорошо. Диня, не переживай, — сказала она тихо.
Потом осторожно спросила:
— Ты же говорил, что препарат пока не поступил?
— Да, мам. Но ты не переживай. Я что-нибудь придумаю. Куплю, если что.
— А дорого он стоит?
— Да не, мам. Вообще недорого, — соврал Денис.
Он вышел на кухню, сел за стол и уставился в одну точку.
Написал Андрею — попросил поторопить тётку насчёт лекарства для мамы. Почти сразу пришёл ответ: «Завтра утром должна дать ответ. Так сказала.»
Денис отложил телефон.
Он подумал: если бы был жив отец, им было бы легче.
Мама всегда говорила, что отец оберегал её, защищал, всё держал на себе. Теперь это место занял он.
На столе лежал нож с резной ручкой. Мама говорила, что это был нож отца.
Денис взял его в руки, повертел, сжал рукоять, почувствовал холод массивной ручки — и аккуратно положил обратно.
Он подумал: если бы отец был жив, может, он бы поехал с Аней?
И почти сразу понял — нет.
Слишком разные они были с ней.
*************************************************************************

Утром Денис шёл в сторону метро и говорил с Андреем по телефону.
— Сколько, Андрюха? Сколько?!
Он резко остановился.
— Пятьдесят две тысячи?... И назад еще не примут, если что. Вообще «супер».
Он шумно выдохнул.
— Почему так дорого?! Да ходил я утром в поликлинику — нет этого препарата.

— У меня есть двадцать. Откладывал на отдых...
Он пошёл дальше.
— Может, у кого-нибудь займу. Я понял, что у тебя есть десять… Спасибо, друг.
Кивнул сам себе.
— Может, на работе ещё перехвачу. Всё, понял. Спасибо, Андрюха.
Денис убрал телефон в карман.
Он спустился по эскалатору, встал на платформе, машинально уставившись в экран. Мысли путались, цифры крутились в голове, складывались и снова рассыпались.
Подошёл поезд.
Денис вошёл в переполненный вагон и встал у дверей — тех самых, напротив которых обычно заходят люди.
Через несколько станций в этот же вагон зашёл Егор. Он пробирался внутрь, аккуратно, стараясь никого не задеть. Поезд тронулся.
Проехав ещё пару станций, Егор машинально провёл рукой по карманам.
Портмоне было в брюках. Он решил переложить его во внутренний карман куртки.
Достал.
Начал засовывать.
Подумал, что попал в карман — и отпустил.
Портмоне проскользнуло мимо, ударилось о его ногу, отскочило куда-то вглубь вагона — и упало к ногам Дениса.
Денис посмотрел вниз.
За одну секунду в голове пронеслось слишком много мыслей.
Мама.
Кровь на покрывале.
Цифра — 52 000.
Слова: жизненно необходимый.

Он нагнулся.
Поднял портмоне.
Посмотрел в ту сторону, откуда оно упало.
Егор уже обернулся.
Их взгляды встретились.
В этот самый момент двери вагона были открыты — поезд стоял на станции.
Денис отвернулся.
Портмоне исчезло в его кармане.
Он резко двинулся вперёд, протискиваясь через толпу, почти толкая людей плечом. Шаг — ещё шаг — рывок.
Егор сделал шаг в его сторону.
— Эй… — успел сказать он. Но видел только удаляющийся силуэт Дениса.
Денис выскочил на платформу.
Двери закрылись.
Поезд дёрнулся и поехал дальше.
Егор остался стоять в вагоне, глядя в стекло, за которым платформа медленно уплывала назад.
Рука, зачем то снова машинально полезла в карман — пусто.
*************************************************************************

Денис зашёл в раздевалку завода, подошёл к своему шкафчику и повернул ключ. Открыл дверку шкафа и начал переодеваться, краем глаза следя за коллегами. Дождался, пока последние выйдут и шаги стихнут.
Только тогда он достал портмоне.
Оглянулся ещё раз.
Никого.
Руки слегка дрожали.
Он открыл портмоне и начал медленно осматривать отделения. Документов не было. Несколько одинаковых визиток. И в одном из кармашков — аккуратно сложенные деньги.
Денис быстро пересчитал деньги.
Восемнадцать тысяч.
Больше — ничего.
Он вытащил одну визитку из стопки и прочитал:
Плиев Георгий Аланович
Ниже — номер телефона и адрес.
Он спрятал портмоне в самую глубину шкафчика, за рабочую куртку, будто пытался утопить его там, где не достать даже самому себе.
Сел на лавочку. И он подумал:
А может, сама судьба подбросила мне недостающую сумму?
И вдруг на него что-то навалилось.
Ему стало мерзко. Физически. Будто изнутри чем-то облили.
До чего же я опустился…
Какая же я тварь…
Почему именно так? Почему именно со мной?
Слёзы подступили неожиданно. Он сидел, подперев голову руками, уперев локти в колени, и смотрел в бетонный пол.
Мысль о том, чтобы вернуть, вспыхнула — и тут же погасла.
Как это будет выглядеть?
«Извините, я сначала украл у вас портмоне, а потом передумал?»
А мама?
А если лекарства не будет?
Он сжал зубы.
Я ради неё.
Я теперь её защитник.
Как отец.
У неё больше никого нет.
Денис встал, закрыл шкафчик и провернул ключ до упора.
Щёлк.
Этот звук прозвучал разлетелся эхом по раздевалке и дальше в коридор.
Полностью опустошённый, он пошёл в цех.
Машины гудели, металл звенел, всё вокруг жило своей обычной жизнью.
*************************************************************************

Егор шёл по коридору больницы рядом с Анатолием и негромко рассказывал о сегодняшнем утре. Линолеум под ногами был вытерт до матового блеска, где-то за дверями звенели инструменты, пахло антисептиком и кофе из ординаторской.
— Ты же знаешь, я вообще не люблю носить с собой портмоне, — говорил он спокойно, почти без интонации. — У меня оно всегда в машине. Там и документы, и всё прочее. Я его там благополучно и забыл. А авто в сервисе.
Анатолий резко повернулся к нему:
— Ну ты даёшь?!
Егор лишь пожал плечами.
— Да там денег нет. Если только документы… — он на секунду замолчал. — Ты знаешь, мне уже ничего не страшно. Какая-то апатия на всё это.
Анатолий нахмурился, покачал головой, но ничего не сказал.
— А это портмоне я дома взял, — продолжил Егор. — Оно уже лет сто там лежало. Мне Марина его ещё дарила…
Последние слова он сказал тише, будто не Анатолию, а самому себе.
— Заглянул — какие-то деньги лежали. Наверное, когда-то снимал и туда положил. В метро, в вагоне, случайно уронил. Парень поднял и вышел. Двери закрылись — вот и всё.
— Так он видел, что это твоё? — уточнил Анатолий.
— Да вроде видел.
— Значит, украли.
Егор кивнул, без раздражения, без удивления.
— Ну, наверное, так.
— И что, пойдёшь в полицию заявлять?
— Да нет, конечно. Даже если бы там было что-то ценное… документы или крупная сумма. Я даже лица его не запомнил.
Анатолий на секунду задумался.
— А сколько денег там было?
— Не знаю, не считал… вроде тысяч десять.
— Обидно, досадно, но ладно, — подытожил Анатолий и махнул рукой.
Они прошли ещё несколько метров молча. Потом Анатолий, будто между прочим, спросил:
— Это всё понятно. А что с Натальей?
Егор посмотрел на него.
— А что с Натальей?
— Ладно… — Анатолий усмехнулся. — Ты сам знаешь. Взрослый мальчик. Это я так.
— Знаю, — коротко ответил Егор.
Анатолий первым зашёл в раздевалку, толкнув дверь плечом.
— Наверное, знаю… — тихо добавил Егор уже себе под нос, оставшись на мгновение один в коридоре.
Он постоял, глядя в пустоту, потом сделал шаг и тоже вошёл в раздевалку.
*************************************************************************


Денис ехал в автобусе со склада, где работала родственница его друга Андрея. Рюкзак с заветными ампулами стоял у него на коленях — он то и дело проверял молнию, будто боялся, что они могут исчезнуть. Эти лекарства дались ему слишком тяжело: потраченные деньги на отдых и долги, которые ещё предстояло отдавать.
Он поехал автобусом специально, чтобы не спускаться в метро. И не встретить того человека с карими глазами и тёмными волосами, который окликнул его тогда. Денис сейчас не хотел этой случайной встречи.
Главное — лекарство у меня, — думал он. — Теперь всё будет хорошо.
А деньги… деньги я потом верну этому Георгию. У меня же есть его визитка. Когда расплачусь с долгами, накоплю, обязательно верну.
Он смотрел в одну точку. На душе было тягостно и неспокойно. Автобус равномерно гудел, путь домой был долгим, из-за бесконечных пробок.
Когда Денис наконец поднялся по лестнице и открыл дверь своим ключом, он крикнул:
— Мам…
Ответа не было.
Что-то внутри него резко оборвалось. Он скинул обувь и бегом бросился в комнату.
Мама лежала на полу лицом вниз. На небольшом расстоянии от неё валялся телефон, а рука Тамары Игоревны была вытянута в его сторону, будто она пыталась дотянуться.
— Мам… мам… — повторял Денис, переворачивая её на спину.
Он осмотрелся — крови не было.
Тамара Игоревна тихо застонала, глаза оставались закрыты.
— Мам…Мама!… ты слышишь?! Сейчас…сейчас — твердил он, но она не отвечала.
Денис дрожащими руками вызвал скорую.
Врачи действовали быстро и чётко. Тамару Игоревну экстренно погрузили в машину. Дениса попросили ехать следом, чтобы не мешать.
— Пожалуйста… — почти умолял он. — Пожалуйста, помогите ей.
— Поможем, — коротко ответил молодой врач и, повернувшись к водителю, громко назвал адрес больницы.
Скорая сорвалась с места, оглушая всех сиреной.
Денис ехал в такси, уставившись в одну точку. Мысли метались, не давая покоя.
А если бы он поехал на метро? Не тратил время на эти чёртовы пробки…
Сколько она пролежала так?
Что с ней произошло? Упала, потянувшись за телефоном? Или это её болезнь — та самая, из-за которой она до сих пор не получила лекарство? Которое так и осталось лежать в рюкзаке в прихожей.
Он вспомнил, как обещал ей заработать денег и свозить на море. Мама тогда смеялась и говорила:
«Лучше себе одежду купи, моряк нашёлся…»
Денис прислонился лбом к холодному стеклу такси. Внутри была пустота и беспомощность.
Он надеялся только на одно — чтобы с мамой всё было хорошо.
*************************************************************************

Денис приехал в больницу почти одновременно со скорой. Он выбежал из такси, даже не закрыв дверь, и помчался к приёмному покою. Там уже суетились врачи, каталка с мамой исчезала за распахнутыми дверями.
— Родственник? — резко спросила медсестра, перехватывая его за рукав.
— Сын… я сын, — выдохнул Денис.
Его отвели в сторону.
— Фамилия, имя, отчество пациентки?
— Погорелова Тамара Игоревна…
— Возраст?
— Шестьдесят два.
— Хронические заболевания есть?
Денис замялся, слова путались.
— У неё… у неё заболевание крови. Она ставила уколы. Сейчас лекарства нет…
— Какое именно заболевание?
— Я не помню… кровь плохо сворачивается.
Медсестра подняла на него глаза:
— Гемофилия?
— Да… наверное. Врач говорил что-то такое… кровь не останавливается, если поранишься.
Она быстро сделала пометку в карте.
В этот момент из-за дверей выкатили каталку, мама была уже без сознания. К ней подсоединили капельницу, медсестра на ходу срезала ножницами рукав её кофты, кто-то мерил давление, кто-то говорил короткими фразами, понятными только им.
— Давление падает.
— Пульс слабый.
— Срочно УЗИ.
Денис шёл следом, пока его не остановили у дверей.
Через несколько минут его снова позвали.
— Внутреннее кровотечение, — сказала врач быстро и сухо. — По УЗИ — брюшная полость. Нужно срочно оперировать.
— Срочно?.. — переспросил Денис, будто не понял слова.
— Экстренно.
Он кивнул, не в силах сказать что-то ещё.
Маму повезли дальше. В коридоре началась настоящая врачебная суета: кто-то бежал с бумагами, кто-то кричал номера анализов, санитар толкал каталку, медсёстры перекидывались короткими командами.
— Готовьте операционную!
— Анестезиолог где?
— Кровь есть?
— Группа подтверждена?
Денис стоял у стены. Мир вокруг гудел, словно он оказался внутри огромного механизма.
Вдруг в коридоре появился высокий мужчина в хирургическом костюме. Широкоплечий, тёмные волосы, сосредоточенный взгляд. Он почти бежал.
Их взгляды на мгновение встретились.
Денис замер.
Это был он… Карие глаза. Тёмные волосы. Тот самый портмоне. Тот самый человек.
Егор же уже был весь внутри операции. Он не смотрел по сторонам, не видел лиц. В голове — только схема, только диагноз, только холодная концентрация. Он прошёл мимо, даже не узнав Дениса.
— Хирург пришёл, — сказал кто-то. — В операционную!
Двери захлопнулись.
Денис ещё несколько секунд стоял, не двигаясь. Его трясло. Всё происходящее казалось дурным сном, слишком жестоким совпадением.
Он медленно вышел на улицу, сел на холодную лавочку у входа и уставился в пустоту.
Осенний воздух был сырой и тяжёлый. В голове шумело.
Он только сейчас по-настоящему осознал: судьба столкнула их снова. И теперь жизнь его мамы — там, за закрытыми дверями, в руках человека, у которого он украл деньги.
Денис откинулся назад, запрокинул голову вверх и смотрел в небо.
*************************************************************************


В операционной шла напряжённая, отточенная до автоматизма подготовка.
Яркий холодный свет ламп заливал стол. Металл инструментов негромко звенел, когда их раскладывали по местам. Анестезиолог проверял аппаратуру, медсестра быстро обрабатывала операционное поле, кто-то вслух зачитывал показатели.
— Давление нестабильное.
— Готовность к наркозу через минуту.
— Кровь на подхвате.
Егора будто переключили в другой режим. Все лишние мысли исчезли. Осталась только женщина на столе и ответственность за её жизнь.
Когда каталку подкатили ближе, Тамара Игоревна вдруг приоткрыла глаза. Она была бледная, почти прозрачная, но взгляд оставался живым. Егор проходил мимо, и в этот момент её рука неожиданно слабо, но настойчиво схватила его за пальцы.
Он остановился, наклонился к ней.
— Доктор… — голос был тихий, едва слышный. — Я так хочу увидеть своего сына… Диню…Она на секунду задумалась и поправилась:
— Дениса…
Егор накрыл её руку своими большими ладонями — тёплыми, уверенными.
— Вы его ещё увидите, — спокойно сказал он. — Всё будет хорошо.
Она слабо улыбнулась.
— Хорошо спасибо, доктор…
Анестезиолог подал знак. Маска легла на лицо, веки дрогнули — и женщина погрузилась в сон.
Операция началась.
Сначала всё шло тяжело, но под контролем. Кровь, зажимы, быстрые команды. Внутреннее кровотечение подтверждалось — обширное, коварное.
— Потеря усиливается.
— Давление падает.
— Пульс нестабилен…
И вдруг — тишина.
— Асистолия, — сухо сказал анестезиолог. — Пульса нет.
Время будто сжалось. Началась реанимация.
— Адреналин!
— Разряд!
— Ещё раз!
Тело дёрнулось. Монитор пискнул — линия на секунду ожила.
— Есть! — выдохнул кто-то.
Но почти сразу линия снова выпрямилась.
— Потеряли.
Егор стоял, сжав челюсти, и сам участвовал в реанимации, будто пытаясь удержать жизнь руками.
— Разряд.
— Давай ещё.
Анатолий был рядом. Лицо его стало жёстким, профессионально холодным.
Минуты тянулись мучительно долго, бригада сделала несколько повторов, но безрезультатно.
— Егор… — тихо сказал он наконец. — Мы сделали всё. Запишите время смерти.
— Нет, — резко ответил Егор. — Продолжаем.
Бригада переглянулась.
— Ещё раз.
Они продолжили. Разряд. Препараты. Команды.
Монитор молчал.
Анатолий подошёл ближе.
— Егор …
Егор смотрел на женщину на столе. В голове стоял её голос: «Я так хочу увидеть сына…»
— Я прошу … ещё раз, — почти шёпотом сказал он.
Все снова сделали попытку.
Безрезультатно.
Тишина стала окончательной.
— Запишите время смерти, — повторил Анатолий.
Он подошёл к Егору, осторожно коснулся его плеча.
— Мы сделали всё, ты же понимаешь.
Егор медленно кивнул. Ничего не сказал. Снял перчатки и молча вышел из операционной.
Денис сидел на лавочке у входа, сгорбившись, будто стал меньше ростом. В какой-то момент рядом остановились два интерна. Они говорили тихо, между собой, не замечая Дениса. Он невольно слышал разговор, иногда погружаясь в свои мысли.
Интерны, какое-то время разговаривали о какой-то чепухе, автомобилях, девушках. Потом речь зашла о работе и о последней операции.
— Слушай, Егор как-то странно вёл себя на операции…
— Угу…
— Женщину жалко.… Хотела сына увидеть.
— Меня, кстати, так тоже во дворе звали… Диня…
Эти слова оглушили сильнее любого крика.
Денису показалось, что он падает с огромной высоты. Мир вокруг расплылся. Сердце грохотало в ушах, в горле перехватило так, что невозможно было вдохнуть. Слова эхом бились в голове, снова и снова.
Он медленно поднялся и со стеклянным взглядом пошёл к стойке ресепшена больницы.
Наталья увидела его и сразу встала. Глаза её забегали, она зачем-то начала теребить пуговицу халата.
— Примите мои соболезнования… — сказала она. — Врачи сделали всё возможное…
После этого он не слышал слов. Только видел, как шевелятся её губы, будто в немом кино. Потом звук вернулся обрывком:
— …сейчас выйдет врач, он хотел сам поговорить…
Денис развернулся и пошёл. Вышел на улицу, где моросил осенний дождь и пошёл куда-то. Сколько прошел в таком состоянии—непонятно. Потом побежал.
В голове эхом звучала фраза:
«Хотела сына увидеть»
Он бежал, задыхаясь, и не видя дороги. Он плакал, иногда вытирая рукавом глаза.
— Прости, мам… — шептал он прерывисто, продолжая бежать — Прости, мам … прости…
Люди недоуменно оборачивались на парня, который бежал под дождем сломя голову.
*************************************************************************
Егор вышел к ресепшену. За стойкой сидела Наталья, перебирая бумаги.
— Наташ, — тихо спросил он. — Где родственники пациентки Погореловой?
Она подняла на него глаза.
— Был сын… — ответила она. — Я ему сообщила про его маму и про то, что вы хотите поговорить с ним. Он сначала просто стоял, потом развернулся и ушёл.
Егор нахмурился.
— Куда ушёл?
Наталья пожала плечами.
— Не знаю. Больше он не возвращался.
Егор кивнул и вышел на улицу.
Дождь моросил мелкий, вязкий, осенний. Он осмотрелся. На лавочке у входа сидели его интерны, курили, прикрывая сигареты ладонями от влаги.
— Ребят, — обратился он к ним. — Парня тут не видели?
Они закивали почти одновременно.
— Видели, — сказал один. — Сидел тут долго… потом встал и ушёл.
— Давно?
— Да уже… минут двадцать, может больше.
Егор ещё раз обвёл взглядом двор больницы: мокрый асфальт, пустые дорожки, серые силуэты людей под зонтами. Никакого парня поблизости не было.
Он постоял немного, будто надеясь, что тот вдруг появится из-за угла, но тщетно. Тогда он развернулся и вошёл обратно.
В коридоре его встретил Анатолий.
— Егор… — сказал он мягко. — Я думаю, тебе нужно отдохнуть.
Егор остановился.
— Толь, а что я буду делать? — устало ответил он. — Скитаться по дому один?
Анатолий помолчал, подбирая слова.
— А может, не надо скитаться одному, Егор? Может, начать скитаться с кем-то? Может надо куда нибудь поехать, сменить обстановку.
Потом добавил.
— И этот дом… Марина ведь хотела его больше, чем ты, помнишь? Может, стоит вообще сменить локацию для проживания. Ты прости, что я так говорю.
Егор опустил взгляд.
— Я не могу оставить этот дом, — тихо сказал он. — Может, ты посчитаешь меня сумасшедшим… но там пахнет ими.
Анатолий тяжело вздохнул и перевёл взгляд на окно, за которым дождь медленно стекал по стеклу.
*************************************************************************

Егор снова лежал, глядя в потолок. Утро давно наступило, а он так и не сомкнул глаз. Он медленно сел, подошёл к окну и отдёрнул штору сильнее, впуская свет — хотя утро было пасмурным, серым, без солнца.
Стоя у окна, он заметил движение.
За забором, со стороны улицы, возле калитки кто-то ходил из стороны в сторону. Лица видно не было — забор скрывал человека. Тот явно чего-то ждал, останавливался, снова начинал ходить. Домофон молчал.
Если бы курьер — позвонил бы. Коммунальщики — тоже, — подумал Егор.
Он быстро оделся, спустился на первый этаж, надел уличные тапки, накинул куртку и вышел во двор. Подошёл к двери со двора на улицу и открыл её.
Там стоял Денис.
Он писал сообщение Андрею. Нажал «отправить», но интернета не было — сообщение осталось непрочитанным.
Дверь внезапно открылась.
Перед ним стоял врач, который оперировал его маму. Тот самый. Тот, кому он так и не вернул злосчастное портмоне.
Егор посмотрел на Дениса и снова не узнал его.
— Здравствуйте, — спокойно сказал он. — Я могу вам чем-то помочь?
Денис опустил взгляд в землю. Несколько секунд молчал. Потом резко подошёл ближе. Лицо его было измождённым, глаза красные — после бессонной ночи.
— Георгий… — выдохнул он.
Егор удивился. Откуда этот парень знает его имя? Его так редко называли полным именем.
— Простите?
— Георгий… — повторил Денис, и голос его задрожал. — Я хотел отдать деньги, понимаешь? Я бы всё вернул… слышишь? Я бы вернул…
Он поднял голову. Он закричал.
— Но зачем ты это сделал с мамой?!
Егор не понимал, о каких деньгах идёт речь и при чём здесь какая-то мама. Он хмурился, растерянно глядя на Дениса.
— Вы ошиблись, наверное… — растеряно сказал он.
Но Денис уже не слышал.
— Я не успел, понимаешь?! — кричал он. — Я не смог ей помочь!
Слёзы катились по его лицу.
— Лучше бы меня ты убил, чем её! Ты хотел мне отомстить?! Она ни в чём не виновата, слышишь?!
Егор попытался что-то сказать, сделать шаг, но Денис уже был вплотную.
Резкий взмах руки.
Они оба посмотрели вниз.
Рука Дениса сжимала массивную резную рукоять отцовского ножа. Лезвие было уже в животе Егора.
Денис сделал шаг назад. Потом ещё один. Развернулся и побежал.
Дом Егора был крайним, за ним начинались перелески, а дальше — лес. Денис бежал туда, тяжело дыша.
Он бежал по полю. Влетел в перелесок, споткнулся о ветку и кубарем покатился, собирая листья и сучья. Упал лицом вниз, ободрав щёку.
Лежал, тяжело дыша.
Потом начал бить кулаками землю. Снова и снова. Громко, отчаянно крича. Бил, пока не заболели руки, пока крик не сорвался.
Постепенно он стих. Рыдания стали тише, редкими.
Он перевернулся на спину и смотрел, как лес уходит вверх, в серое небо. Лес шумел.
И вдруг пошёл первый снег.
Медленные хлопья опускались на землю, на ветки, на лицо Дениса. Таяли на коже.
Он лежал, не двигаясь.
Внезапно в кармане зазвонил телефон.
Каким-то чудом появилась связь — может, потому что Денис находился уже далеко от дома Егора, в другом месте.
Он лежал, глядя в небо, и, даже не посмотрев, кто звонит, поднял телефон и просто прижал его к уху, не произнося ни слова.
— Алло, — прозвучал неизвестный женский голос.
— Да… — отстранённо ответил Денис.
— Здравствуйте, вы мне должны шоколадку. Размером с лавочку, — игриво сказал голос.
— Какую шоколадку? — непонимающе спросил он.
— Препарат появился в наличии. Для мамы он нужен, вы говорили.
Денис закрыл глаза. Ничего не ответил. Медленно опустил телефон от уха.
И вдруг — будто огромная снежинка или целая горсть снега, слежавшийся ком, упал ему прямо на лицо. Холод был таким резким, что словно обжёг. Он вздрогнул.
Денис резко приподнялся.
Снова поднёс телефон к уху и громко сказал:
— Алло!
— Да… — неуверенно ответил женский голос.
— Как тебя зовут? — спросил он, уже вскакивая на ноги.
— Маша, — ответили с той стороны.
— Маша, послушай, пожалуйста, что я тебе скажу. Это очень важно. Только не вешай трубку, — говорил Денис и уже бежал.
— Да… — растерянно отвечала Маша.
— Сейчас мы с тобой поговорим, и сразу после этого вызови скорую. Скажи — у человека ножевое ранение. Маша, ты слышишь? Это важно!
Голос его сбивался от бега.
— Запиши адрес…
Он на ходу вытащил из кармана визитку и продиктовал адрес. Когда-то жена Егора, Марина, смеялась, как он бестолково сделал свои визитки: указал домашний адрес и имя Георгий.
— Маша?! — крикнул в трубку Денис.
В трубке раздались непонятные скрежетания. Связь рвалась.
Он остановился лишь на мгновение, посмотрел на значок антенны — ни одного деления.
И он снова побежал — к дому Егора.
Он надеялся. Очень надеялся, что она услышала адрес. Что она вообще позвонит в скорую.
*************************************************************************

Егор сначала почувствовал это почти не болью — как будто кто-то резко ткнул пальцем в живот. Короткий, тупой укол. Он даже не сразу понял, что произошло. Опустил взгляд — и увидел щёгольскую, резную ручку ножа. Лезвие уходило внутрь его живота, в левую сторону.
Он поднял глаза и увидел, как человек, сделавший это, отступает на шаг, потом на второй — и вдруг разворачивается и бежит. Быстро. Оставляя нож в нём.
Егор остался стоять.
Сознание работало странно чётко и отстранённо. Ни паники, ни крика.
Что происходит? За что? — мелькнуло в голове. — Перепутал… Он перепутал меня с кем-то.
Боль начала приходить волной — не резкая, а глубокая, тянущая, будто изнутри что-то медленно рвали. Тепло разливалось под курткой.
Он машинально, врачебно, уже не как человек, а как специалист, посмотрел на то место где остался торчать нож, стал ставить себе диагноз.
Нож ни в коем случае нельзя вынимать.
Левая половина живота.
Значит — селезёнка. Очень вероятно.
Возможно — петли кишечника.
Он знал: селезёнка — орган коварный. Она может рваться тихо, без шума, а человек будет стоять, говорить, даже идти — пока внезапно не упадёт. Он зачем-то посмотрел на свои руки — они дрожали.
Он знал: у него внутреннее кровотечение.
Сколько времени?
Если задет крупный сосуд — минуты.
Если селезёнка — десятки минут, может час.
Если кишечник — есть шанс, но потом будет перитонит, если не успеют.
Он сделал несколько шагов в сторону дома — ноги будто налились свинцом. В голове стало чуть глухо, словно кто-то закрыл дверь.
Нужно лечь… — подумал он. — Нужно не двигаться, если я упаду, он может войти глубже.
Егор медленно опустился на колени, затем сел на землю, прислонившись спиной к забору. Нож торчал из него нелепо и страшно.
Он дышал неглубоко, экономя силы.
Каждый вдох отдавался тянущей болью под рёбрами.
Перед глазами начинали плавать тёмные пятна.
Кровь красной лужицей под ним становилась все больше, в нее падал первый осенний снег, приобретая красный цвет.
Был бы телефон с собой— мелькнуло у него. — а толку, связь никудышная.
Ему стало по-настоящему холодно — не от погоды, а изнутри.
У Егора постепенно расплывалось в глазах.
Вспышка.
Он на сцене, поёт одну из своих любимых песен. В зале так много народа, что кажется — им нет конца. Свет софитов слепит, но ему хорошо.
Как жить, если в наших сердцах уже не люди возле нас?
Ответ на семи холмах, а жить так хочется сейчас.
Как жить, если слово «верь» уже погибло навсегда?!
Лишь сам закрывая дверь — откроешь новую тогда.
И весь зал поёт это в унисон с ним.
Снова вспышка.
Он открывает глаза. Над ним парень в белом халате. Сбоку болтается трубка системы, в стеклянном пузырьке покачивается прозрачная жидкость, капли медленно падают вниз. Парень наклоняется над Егором, всматривается в лицо, потом кому-то говорит:
— По-моему, он молился…
И сразу же, уже другому, резко:
— Поднажми на газ, быстрее Володя.
Вспышка.
Он идёт по длинному коридору. Шаги огромные, непропорциональные, будто он движется быстрее самого времени. Свет в конце коридора приближается очень быстро, нереально быстро.
И вдруг он оказывается на поле.
Очень красивом поле. Таких цветов и такой травы он никогда не видел. Всё живое, яркое, настоящее. На этом поле сидит его дочка Катя. Она играет во что-то, улыбается и смешно хихикает — совсем как раньше.
— Катя… — зовёт он и бежит к ней по этому полю.
— Катя!
Но она не слышит. Не поворачивается в его сторону.
И тут он видит свою жену Марину. Она стоит чуть поодаль. Такая, какой он её любил — спокойная, светлая. Она смотрит на него и улыбается и медленно закрывает перед ним какую-то стеклянную дверь. Егор подбегает, пытается открыть её, но не может. Он стучит руками по стеклу, снова и снова.
Марина смотрит на него с той стороны и качает головой, как бы говоря: нет.
Он делает шаг назад от двери — и падает в пустоту.
*************************************************************************
Егор открыл глаза.
Первое, что он услышал, — ровное, настойчивое пик… пик… пик… аппарата, следящего за сердечным ритмом. Звук был чёткий, металлический, будто кто-то отсчитывал время. Экран рядом мерцал зелёными линиями, которые вздрагивали в такт каждому удару сердца.
Он попытался вдохнуть глубже и сразу понял: дыхание не совсем его.
Из горла торчала трубка — тонкая, жёсткая, она уходила внутрь, царапала, будто чужое тело поселилось в нём. Воздух проходил с усилием, через аппарат, с лёгким шипением. В животе тоже ощущалась боль — там выходили дренажи, трубки. Каждое движение отзывалось тянущей, глубокой болью, будто его тело было сшито заново и ещё не привыкло к себе.
Поодаль он увидел Анатолия.
Тот стоял, скрестив руки, стараясь выглядеть спокойно, но в глазах было напряжение, которое не спрячешь. Рядом с ним, на стуле, сидела Наталья. Глаза у неё были красные, опухшие — видно, что плакала совсем недавно. Она теребила край халата, будто не знала, куда деть руки.
Анатолий заметил, что Егор открыл глаза, сразу подошёл ближе.
— Егор… ты меня слышишь?
Егор хотел сказать «да». Очень хотел. Но из горла вырвался лишь хриплый, почти нечеловеческий звук. Он собрал все силы, сглотнул боль, воздух, — и всё-таки выдавил:
— Да…
Слово получилось коротким, слабым.
Анатолий и Наталья переглянулись. И одновременно заулыбались — так, как улыбаются люди, которые только что выдохнули после долгого ужаса.
Егор огляделся. Белые стены. Чужая палата. Аппараты другие, запах другой.
Это была не их больница.
Анатолий понял его взгляд.
— Тебя привезли в другую больницу, — сказал он. — А то в нашей ты бы командовал и мешал лечению.
Он пытался шутить.
Егор слабо улыбнулся и чуть кивнул.
— Вы… давно здесь? — почти шёпотом спросил он.
— Я-то что, — ответил Анатолий. — Заезжаю время от времени.
И, кивнув в сторону Натальи, добавил:
— А Наталья тут круглосуточно. Скоро, наверное, ей тут доплачивать начнут.
Наталья смущённо махнула рукой и покраснела.
Егор посмотрел на неё внимательнее.
Какие у неё огромные голубые глаза…
Он снова собрался с силами и спросил, неожиданно даже для себя:
— Сколько… — собрался и снова продолжил Егор, — … весит кровать? —он постучал по кровати рукой, показывая, что именно эта кровать.
Анатолий и Наталья переглянулись, не понимая.
— Сколько весит кровать? — переспросил Анатолий.
Егор кивнул.
Наталья быстро полезла в телефон, что-то поискала и ответила:
— Примерно… тридцать килограммов.
Она посмотрела на Егора недоумённо.
Егор тяжело вдохнул, собирая остатки сил.
— Вам…будет тяжело меня тащить…
Он замолчал, перевёл дыхание и закончил:
— …на фестиваль рока.
Все засмеялись.
Егору смеяться было больно — боль прошла волной по животу, в горло, в грудь.
Наталья вдруг уткнулась носом ему в плечо и заплакала. Тихо, беззвучно.
Егор медленно, осторожно положил руку ей на затылок. У неё были удивительно мягкие волосы.
Анатолий слегка улыбнулся, кивнул Егору и тихо вышел из палаты.
*************************************************************************
Сколько Дениса продержали в полиции, он не считал. Может, месяц. А может, и больше. Дни там тянулись одинаково серыми. Его допрашивали, снова и снова возвращались к тем же вопросам, прокручивали всё по кругу. Своё двадцатипятилетие он встретил здесь, за серыми стенами. Когда стало известно, что Егор написал заявление, что не имеет к нему претензий, всё резко изменилось. Через какое-то время его отпустили.
У выхода его уже ждал Андрей. Денис вышел, они молча посмотрели друг на друга — и крепко обнялись.
Они сели в машину. Андрей завёл двигатель, но не тронулся сразу. Посмотрел на Дениса боковым взглядом и тихо спросил:
— К маме?
Денис смотрел прямо перед собой, на серую дорогу. Ничего не ответил. Только медленно кивнул головой.
Машина тронулась.
На кладбище Андрей остался в машине. Он не выходил — просто сидел за рулём, иногда поглядывая в лобовое стекло на узкую дорожку между могил. Не идёт ли Денис.
Наконец Денис появился. Шёл медленно. Голова опущена, взгляд куда-то в пустоту. Он открыл дверь, сел рядом и несколько секунд молчал.
Потом тихо сказал:
— Спасибо тебе… за всё.
Он не уточнял. И так было понятно. За похороны. За хлопоты. За деньги. За то, что Андрей взял на себя всё.
Андрей только махнул рукой, не глядя на него.
Денис добавил:
— Я всё отдам, Андрюха.

— Дэн, успокойся. Ты мой друг, но ты никогда меня не слушаешь. Встретил бы тебя в тот день — я бы тебя отхерачил, что бы ты ходить не мог и не наломал дров.
И усмехнулся и добавив:
— Отдашь, конечно, эти деньги. Я каждый день к тебе буду приходить. Только попробуй смыться от меня, подонок.
Оба улыбались.
— Куда едем? — спросил Андрей.
— Давай в поликлинику, — сказал Денис.
Андрей отвлёкся от дороги и удивлённо посмотрел на него.
— Зачем?

В поликлинике, как всегда, была огромная очередь на выдачу. В основном пожилые — бабули и дедули. Денис прошёл мимо всей очереди и встал сразу к окошку.
— Куда лезешь без очереди?! — загудели вокруг.
Денис громко сказал:
— Мне не получать. Я принёс сдать. Выдали бракованное лекарство.
Все удивлённо посмотрели. Возражать никто не стал — всем стало интересно.
Потом расстегнул куртку и еле-еле достал огромную коробку конфет, засунутую в джинсы.
— Я у вас просил аспирин, а вы мне что дали?! — громко сказал он Маше, которая смотрела на всё с широко открытыми глазами.
Маша взяла коробку — и рассмеялась. И с ней заулыбалась вся очередь.
Денис посмотрел на неё грустно. Потом протянул руку в окошко и взял её ладонь.
— Спасибо.
Маша сразу стала серьёзной.
— У вас… у тебя всё нормально?
— Нормально.
Он помолчал и добавил:
— Можно я ещё позвоню?
Она кивнула. Денис направился к выходу.
А у окошка уже стояла следующая бабушка. Она прищурилась, посмотрела вслед Денису, потом перевела взгляд на Машу и с хитрой улыбкой спросила:
— Жених твой?
Маша покраснела мгновенно. Она опустила глаза, быстро перебрала бумаги на столе и, не поднимая взгляда, сказала ровным, почти деловым голосом:
— Давайте свой рецепт.
Денис сел в машину.
— Домой? — спросил Андрей.
— Давай ещё заедем в одно место.
Андрей кивнул.
Денис стоял у двери несколько секунд, прежде чем нажать на звонок домофона. Сердце билось глухо, во рту пересохло. Это был не тот дом Егора, где они встретились тогда. Другой.
Когда дверь открылась, в проёме уличной двери стоял Егор, он заметно похудел.
На крыльцо вышла Наталья, тревожно посмотрела на гостя.
Денис шагнул ближе, остановился, будто упёрся в невидимую стену. Он глубоко выдохнул, собираясь с мыслями.
— Георгий… — начал он, и голос дрогнул.
Егор посмотрел на него внимательно, спокойно. Потом чуть улыбнулся и, не давая договорить, протянул руку.
— Можно просто Егор, — сказал он тихо, словно этим жестом и этими словами снимал всё лишнее. Как бы говоря: дальше не нужно.
Денис на мгновение замер, потом протянул руку в ответ. Они пожали друг другу руки и несколько секунд просто смотрели друг на друга.
Просивший прощения — и тот, кто простил.
А в окне дома Егора стоял серый медведь с красным носом — единственный, кто переехал из того старого дома, не считая самого хозяина.
Из приоткрытой двери дома Егора доносилась песня:
Как жить, если в наших сердцах уже не люди возле нас?
Ответ на семи холмах, а жить так хочется сейчас.
Как жить, если слово «верь» уже погибло навсегда?!
Лишь сам закрывая дверь — откроешь новую тогда.


Автор рассказа: (Andrewюс) Андрей Полянин. Автор стихов: Алексей Горшенёв. Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения случайны. При размещении на других ресурсах обязательно указывать автора.