-3
Город дрожал от собственных технологий. Небо давно перестало быть небом — над ним висел слой квантового тумана, в котором то и дело вспыхивали разорванные вероятности. Люди видели это как поломки света, но знали: значит, он где-то рядом.
Его называли Quantum Priest — жрец, который не молится, а правит законами мира, как древний писарь правит свитком. Толпа любила ярлыки. Но сам он знал своё истинное имя, звучащее как шифр к его собственной ДНК: Алнияк.
Он появился впервые на границе Чёрного Сектора — там, где машины научились предсказывать будущее, но не выдержали ответственности и начали сходить с ума. Системы фиксировали невозможное: событие происходило до причины, а тени двигались быстрее хозяев. Город списывал это на сбои.
Но те, кто видел его силу, понимали: это не сбой.
Это — выбор.
Его шаги были тихими, но каждая его мысль ломала ветвь реальности, отбрасывая десятки вариантов в никуда. Он мог заставить пулю пройти сквозь человека, как сквозь дым. Мог остановить падение гигантской платформы за счёт одной-единственной вероятности, где она не падает.
И всё же он не был богом.
Он был странником, ищущим возможность исправить главную ошибку мира — ту, что ещё не случилась, но уже оставила след в будущем.
Говорят, что однажды Quantum Priest исчезнет так же внезапно, как появился, забрав с собой ветвь реальности, в которой человечество обречено. А до тех пор его силу можно заметить лишь по коротким вспышкам бирюзового света и странному ощущению, что мир на миг… стал другим.
Часть 1 — «Точка коррекции»
Глава 1. Сбой в Чёрном Секторе
Жрец ненавидел этот район. Здесь всегда пахло озоном и гнилой рыбой с рынка, а статика была такой плотной, что волосы на руках вставали дыбом, даже если ты просто выходил за сигаретами.
Он стоял у перил эстакады, глядя вниз. В мутной жиже канала медленно вращались пластиковые пакеты, цепляясь друг за друга, как медузы. Небо над Чёрным Сектором снова глючило: облака застыли, будто на плохой фотографии, а дождь шёл под углом — не сверху вниз, а вбок, игнорируя ветер и здравый смысл.
«Квантовый туман», — писали в газетах.
«Дырка в обшивке мира», — думал жрец , стряхивая пепел на рукав тяжёлого, промокшего пальто.
Люди проходили мимо, не поднимая глаз. Они давно привыкли. Если твоя кружка с кофе вдруг проходит сквозь стол — ты не кричишь, ты просто материшься и идёшь за тряпкой. Город смирился с тем, что физика здесь работает через раз.
Жрец тоже привык. Но не принял.
Воздух впереди вдруг сгустился, словно кто-то сжал пространство в кулак. Визг тормозов разрезал улицу.
На эстакаде, метрах в двадцати, тяжёлый мусоровоз занесло на мокром бетоне. Задняя ось пробила ограждение. Кабина повисла над пустотой, медленно покачиваясь.
Толпа ахнула — и замерла.
Жрец не сделал пафосного жеста. Не поднял руки. Он просто сжал кулак в кармане, до боли впиваясь ногтями в ладонь.
Он не стал ломать ветвь реальности.
Он нашёл её.
Ту единственную, жалкую, почти невозможную секунду, где ржавый болт на оси выдерживал нагрузку. Где металл ещё не сдавался. Где мир соглашался *не развалиться*.
В носу лопнул капилляр. Тёплая кровь потекла по губе.
Мусоровоз дёрнулся — и замер.
...Жрец вытер нос тыльной стороной ладони. Голова раскалывалась, как после удара. Цена была небольшой: он забыл название улицы, на которой жил в детстве. Пустяки. Он прошептал одними губами: «Ал-ни-як». Имя было на месте. Пока он помнит этот код, он остаётся собой. Всё остальное — расходный материал.
Но пустота в памяти ныла, как вырванный зуб.
— Ты слишком много тратишь на ерунду, — раздался голос за спиной.
Жрец не обернулся. Он знал этот голос. Он звучал не в ушах — прямо в затылке, как глухая вибрация трансформатора.
— А ты слишком много болтаешь, — буркнул он, сплёвывая кровавую слюну в лужу.
Начиналось.
Глава 2. Разговор на стройке
Недострой называли «Зубом». Бетонный остов здания торчал над районом, как осколок челюсти — напоминание о проекте, который умер, когда инвестор исчез в одной из вероятностных аномалий.
Здесь было тихо. Ветер гулял в пустой арматуре, а где-то внизу капала вода, отмеряя секунды.
Соперник ждал его на третьем этаже, сидя на стопке старых паллетов. Он не выглядел как пророк хаоса или архитектор конца света. Скорее как уставший клерк после длинного рабочего дня: серый плащ, аккуратная стрижка, дорогие ботинки, совершенно не предназначенные для битого кирпича.
— Ты выглядишь паршиво, — заметил он, даже не вставая. — Кровь из носа? Опять спасал кошек и грузовики?
— Иди к чёрту, — Жрец прислонился к холодной бетонной колонне. Ноги предательски дрожали. — Чего тебе надо?
Соперник достал портсигар и щёлкнул крышкой.
— Баланс, Жрец . Ты лезешь в структуру, как слон в посудную лавку. Тот мост должен был упасть. Это была точка сброса напряжения. Ты спас водителя — отлично. Через три дня в соседнем квартале взорвётся газовая труба. Статистика.
— Я не верю в статистику.
— Конечно. Ты веришь в чудо, — Соперник закурил. Дым был неестественно синим и пах не табаком, а жжёной пластмассой. — Ты думаешь, если будешь править каждую запятую в этом мире, он станет добрым. А он станет просто… поломанным.
Между ними проскочил сухой треск — как от старого свитера зимой. Бетон под ногами Соперника побелел, затем рассыпался в песок.
Он демонстрировал силу. Легко. Не напрягаясь.
— Уходи из Сектора, — сказал он. — Ты создаёшь слишком много шума. Переписчики уже заметили.
— Переписчики?
Соперник усмехнулся.
— А ты думал, мы тут одни? Мы с тобой — дети в песочнице. А есть те, кто строит эту песочницу. И они очень не любят, когда кто-то разбрасывает песок.
Жрец оттолкнулся от колонны. В голове гудело.
— Я не уйду. Я ещё не нашёл Ошибку.
Соперник посмотрел на него с жалостью. Настоящей, человеческой — хуже любой угрозы.
— Ты и есть Ошибка, Алнияк. Просто пока ещё маленькая.
Он шагнул назад — туда, где не было стены. Воздух под его ногами стал плотным, как асфальт. Соперник ушёл пешком по пустоте, растворяясь в моросящем дожде.
Жрец остался один.
Телефон в кармане вибрировал, но он знал — звонить некому. Он провёл рукой по лицу, пытаясь вспомнить имя матери.
Не вспомнил.
«Цена», — подумал он. — «Сегодня я переплатил».
Глава 3. Отголоски вероятности
После того, как квантовый разряд между ними погас, мир вокруг словно вдохнул и замер. Каждая линия вероятности, касавшаяся их ладоней, оставила след — новые ветви будущего, искривленные и непредсказуемые.
Жрец почувствовал, как его сила оставляет след внутри него самого. Каждое вмешательство забирало частицу памяти, отрезало мгновение настоящего. «Чем больше я исправляю — тем меньше остаётся меня самого», — подумал он, сжимая кулаки под балахоном.
Он вспомнил, как всё начиналось: когда-то он был обычным исследователем, человеком с усталыми глазами и жаждой понять мир. Но эксперимент с квантовой вероятностью, казавшийся наивным открытием, превратил его в то, кем он стал. И теперь каждый раз, когда он менял исход событий, он платил личной ценой.
Вдруг соперник сделал шаг вперёд. Его глаза светились бирюзовым светом, отражая хаотические линии будущего.
— Ты играешь с ветвями, как с игрушками, — сказал он, голос резкий, почти вызов.
— А ты думаешь, что можешь меня остановить? Даже ты не знаешь, какой исход истинный, — ответил жрец, ощущая, как за каждым словом тянется невидимый шрам в его сознании.
— А ты знаешь цену каждой твоей игры? — соперник улыбнулся, холодно, но с пониманием.
Разряд энергии между ними пробежал едва заметно, как напоминание о рисках.
Жрец знал: промах — и часть его личности растворится в потоке альтернатив, останется лишь пустая оболочка, способная лишь смотреть на последствия чужих действий.
Он сделал шаг вперёд, чувствуя, как квантовые ветви мира колеблются от его присутствия. «Если я остановлюсь — последствия могут быть хуже, чем любой риск вмешательства», — прошептал он себе.
На горизонте снова замаячили линии вероятности — они искривлялись и соединялись, напоминая, что реальность не прощает ошибок. И только тот, кто понимает цену своих действий, способен идти дальше.
yaplakal.com