Мифы и факты о космической гонке. Таких берут в космонавты⁠⁠

7 фото, просьба не ломать

Продолжение этой серии:
https://www.yaplakal.com/forum2/topic2900786.html?hl=
https://www.yaplakal.com/forum2/topic2903725.html?hl=
https://www.yaplakal.com/forum7/topic2909903.html?hl=
https://www.yaplakal.com/forum2/topic2912886.html?hl=
https://www.yaplakal.com/forum2/topic2916048.html?hl=
https://www.yaplakal.com/forum2/topic2934821.html?hl=

Отбор

Когда работы по космическому кораблю "Восток" шли полным ходом, и до первого опытного (беспилотного) запуска оставалось несколько месяцев, встал вопрос, а кто, собственно, полетит? Здесь американцы несколько обгоняли советский космический проект, хотя и отставали по созданию кораблей. В США отбор астронавтов начался осенью 1958 года. Об этом знали, и это давило на советское космическое руководство.

В начале 1959 года на совещании у М. Келдыша Королев высказался, что лучше всего подходят летчики-истребители реактивных самолетов. Специальность у них универсальная, и они прошли жесткий профессиональный и медицинский отбор. С этим были согласны и врачи. Летчики-истребители переносят перегрузки, кислородное голодание и прочие факторы, приближающие их опыт к космическому полету.

Естественно, будущих космонавтов были должны отбирать ВВС. И здесь был свой нюанс.

Хрущев стал фанатом ракетно-ядерного оружия, а авиация была отодвинута на второй план. Между ракетчиками и авиаторами были неприязненные отношения. Главком ВВС Жигарев не одобрял сотрудничество Института авиационной медицины и ракетчиков, когда производили опыты с животными на ракетах.

Но новый главком, с 1957 года, К.А. Вершинин, был человек дальновидный, и понял, что участие в отборе космонавтов может пойти на пользу авиации. Поэтому он не стал толкать палки в колеса, наоборот, принялся активно помогать.

В Институте образовалась группа "космиков", которая взяла на себя работу по медицинской стороне будущего полета. Ее возглавил В.И. Яздовский. Королев теперь мог переложить проблемы отбора и подготовки космонавтов на ВВС и заняться только кораблями. Медики запросили у Королева, кого им следует искать. Здесь многое определялось нашими кораблями. У американцев были очень ограниченные возможности по весу корабля (капсулы, как они говорили). Впихнуть много оборудования американцы не могли, так что часть управления полетом вынужденно брал на себя человек. Из этого следовало, что астронавты должны были быть очень опытными пилотами с огромным опытом внештатных ситуаций, то есть испытателями, причем с большим стажем.

Советский "Восток" имел возможность быть полностью автоматизированным, так что от космонавта почти не требовалось управления.

Так что кандидаты в первую очередь должны были быть молоды и абсолютно здоровы, а летный опыт отодвигался с первых мест списка требований.

Требования Королева были: около тридцати лет, не выше 170, не больше 70 кг. И храбрые. Медики спросили, сколько отбирать, Главный сказал, чем больше, тем лучше. Он уже видел перед собой обширную картину полетов.

Медики разъехались по авиационным частям. Они не стали забираться на восток, за Урал, ограничившись западными округами. Сначала в ход пошел чисто бюрократический отбор. Врачи частей подобрали по вводным личные дела летчиков, затем приступили к делу москвичи. Они просмотрели почти три с половиной тысячи личных дел. Изучали здоровье, антропометрию. Браковали за частые ангины, бронхиты и так далее. Вели беседы с работниками частей о профессиональных и моральных качествах кандидатов. Затем наступил этап собеседований с самими кандидатами. До него дошли 347 летчиков. Опишем типичную беседу.

Будущий космонавт Георгий Шонин вспоминал, как его с несколькими товарищами внезапно вызвали к командиру. Ничего хорошего от этого они не ожидали и перебирали в голове возможные “косяки”.

Командир отправил их в другой кабинет, по одному. Там сидело два полковника-медика. Начали задавать вопросы. О биографии, здоровье, службе. И в конце несколько вопросов, которые задавали каждому.

Хотите ли вы летать на новых типах самолетов? Хотели бы вы летать на новых летательных аппаратах? Подавляющее большинство отвечало на оба вопроса - да. Шонин почему-то подумал, что ему предложат летать на вертолетах и собирался отказаться. Когда он спросил об этом напрямик, ему задали третий вопрос, как обухом по лбу:

Хотели бы вы полететь в ракете вокруг Земли?

А вот здесь трое из десяти отказывались. И не из-за страха. У них были ясные перспективы, налаженный быт. И все ломать из-за призрачной (тогда) возможности полететь в космос? Некоторые просили посоветоваться с женами. Комиссия к таким относилась с подозрением. В те “шовинистические” времена это казалось многим признаком подкаблучника, слабого мужчины.

Кто-то, как Титов и Попович, мгновенно ответили “да”. Кто-то, как Николаев и Шонин, засомневались в технической возможности. Шонин сказал: “Вокруг Земли готов лететь на чем угодно. Даже на ступе Бабы Яги и то бы рискнул попробовать. Но только чтобы ступа эта была сегодня, ну не сегодня, так завтра, долго не летать я не смогу”. Его уверили, что все будет скоро. Шонин сразу согласился.

Из 347 после собеседования комиссии отобрали 206. Еще 52 сами отказались от следующего этапа. А это должна была быть медкомиссия. Стало быть, осталось 154.

В Москву стали возить по двадцать человек на тщательное медицинское обследование. Каким оно было в деталях, мне не удалось найти, только общие описания. Начальник медицинской космической группы Яздовский сообщает, что помимо общих обследований уже тогда кандидатов подвергали испытаниям на центрифуге, в барокамере.

Судя по тому, как относились к обследованию кандидаты, медосмотры были и физически неприятны. Шонин отбирался с Гагариным из одной части, но Юрий уехал на обследование раньше и вспоминает, как выспрашивал Гагарина:

“После рассказа о каком-либо сложном исследовании, видя, как «скисает» мое лицо, он подбадривал:

— Да ты не робей, Жора! Это только на первый взгляд все кажется страшным и сложным”.

Отбор был очень жестким. Никто не знал в точности, что ждет человека в космосе, поэтому медики перестраховывались. Отсев был безжалостным. Непрошедший горько шутил над счастливцем: “Прошел? Молодец, Лайкой станешь”.

Когда кое-кого не только отсеяли, но и отстранили по состоянию здоровья от авиации вообще, двадцать человек сами отказались от дальнейшего обследования. Комиссия никогда не спрашивала о причинах отказа, такое было правило. Собирался отказаться и Алексей Леонов, но товарищи его уговорили остаться.

Забраковали еще 105, осталось 29. Из них отобрали двадцать. Вот он, первый космический отряд:

Аникеев Иван Николаевич, Беляев Павел Иванович, Бондаренко Валентин Васильевич, Быковский Валерий Федорович, Варламов Валентин Степанович, Волынов Борис Валентинович, Гагарин Юрий Алексеевич, Горбатко Виктор Васильевич, Заикин Дмитрий Алексеевич, Карташов Анатолий Яковлевич, Комаров Владимир Михайлович, Леонов Алексей Архипович, Нелюбов Григорий Григорьевич, Николаев Андриян Григорьевич, Попович Павел Романович, Рафиков Марс Закирович, Титов Герман Степанович, Филатьев Валентин Игнатьевич, Хрунов Евгений Васильевич, Шонин Георгий Степанович.

Это были 25-27-летние парни (кроме Беляева и Комарова, 1925 и 27 г.р.), с налетом 300-400 часов, старшие лейтенанты, многие женаты и с детьми. После всех обследований, осенью 1959, они разъехались по домам и принялись ждать.

Подготовка

11 января Главный штаб ВВС издал приказ о формировании части летчиков-космонавтов. Ответственным за подготовку первого отряда космонавтов был назначен генерал Каманин, Николай Петрович. Человек-легенда, участник спасения челюскинцев, герой войны.

Начальником Центра подготовки космонавтов назначили Е.А. Карпова. Но никакого центра не было, его только предстояло создать. После короткой бюрократической схватки с начальством ему удалось утвердить штат в 250 человек. Из них у него было в наличии только сам Евгений Анатольевич, кадровик да рабочий на все руки. Но дело быстро пошло.

В начале марта 1960 двадцатка Первого отряда стала съезжаться в Москву. Их сразу познакомили с Вершининым и Каманиным. Можно представить, с какими чувствами скромные лейтенанты жали руки своему Главкому и герою детства.

Из-за проблем с жильем их временно разместили на спортбазе ЦСКА. Два семейных космонавта, с женами и детьми жили в спортзале, один в одном конце, другой в другом. Но вскоре семейным выделили маленькие квартирки, а холостяков заселили в гостиницу.

К лету Каманин, Карпов и прочие начальники нашли место для будущего Звездного городка (или, как его долго еще называли, Зеленого), в 40 километрах от Москвы, в лесном массиве, но близко к железной дороге. Весь ЦПК долго находился в двухэтажном домике.

С 14 марта 1960 начались лекции. Сначала читали материал только по физиологии и медицине. Летчики заскучали, многие считали это второстепенным. Когда о программе узнал Королев, то разозлился и отправил преподавать космонавтам многих своих первоклассных конструкторов и инженеров, таких, как Тихонравов, Бушуев, Раушенбах, Феоктистов и других. Они стали читать лекции об астрофизике, геофизике, космической связи и много других специальных дисциплин.

Опытный командир Карпов знал великий армейский принцип, что чем бы солдат ни занимался, лишь бы.. был занят, а бездельный солдат сразу отдается всем порокам. Так что он включил большую программу физической подготовки, тем более это было необходимо для дела.

Тренировки проводил Борис Легоньков, физрук из ЦСКА. Он был человеком неутомимым и безжалостным, и сразу пресекал все разговоры космонавтов о бесполезности кроссов для космических полетов.

“За одну тренировку по тяжелой атлетике каждый из моей группы поднимал в среднем от 5 до 8 тонн. Годовая кроссовая подготовка составляла в сумме 300–400 километров плюс 500 километров лыжной. За одно занятие по плаванию ребята преодолевали 1500–2000 метров. Количество прыжков в воду на одном уроке колебалось от 50 до 70, в зависимости от того, с чего они выполнялись — с трамплина или вышки”.

Физподготовка проводилась трижды в неделю. Начиналась с часовой зарядки на открытом воздухе, в любую погоду. А дальше бег, плавание, ныряние, силовые упражнения, волейбол, баскетбол. Во время командных игр наставники высматривали будущих лидеров.

Теоретическая основа накапливалась сложно. Никто не знал, что там, “наверху”. Использовали авиационный опыт.

Для проверки организма и его привыкания к неблагоприятным условиям работы были введены спецтренировки: полеты на самолетах для создания кратковременной невесомости, долгое нахождение в баро- и сурдокамерах, термокамере, центрифуга, вибростенд, вестибулярные тренировки, парашютная подготовка, ОФП.

Как вспоминал Карпов, главных проблем было две: влияние невесомости на организм, ее было крайне трудно смоделировать, и как поведет себя психика космонавта. Тогда крупные физиологи и психологи нагоняли много страхов о том, что человек не выдержит чувства абсолютного одиночества, пустоты, отсутствия раздражителей. Чтобы понять, так ли это, и проводились знаменитые опыты в сурдокамере.

К апрелю 1960 такая камера была готова. Первым в нее залез на две недели Валерий Быковский.

Сурдокамера это такая, грубо говоря, будка, с очень толстыми, звукоизолирующими стенами и толстой, плотно закрывающейся дверью. Первые сурдокамеры совмещались с барокамерами, из них откачивался воздух, чтобы создать условия высотной гипоксии (кислородного голодания), менялся состав воздуха. Космонавт там под полным присмотром, за ним следят камеры, за ним наблюдают через окошечки, с него снимают показания множество датчиков на теле.

Сурдокамера снаружи..

И изнутри

Он же находится в полной изоляции от внешнего мира, ни один звук не проникает внутрь. Следящему персоналу общаться с ним строго запрещено, а космонавт должен давать постоянные отчеты, не имея понятия, слышит ли кто его снаружи.

Внешний и внутренний вид представлен на картинке

На кресле можно сидеть и лежать, внутри посуда и плитка для приготовления пищи, сами продукты. Первые космонавты находились там 10-14 дней. Такой срок был выбран не случайно, была реальная возможность для первого космонавта застрять на орбите на 10-12 дней. Они должны были периодически выполнять задания, умственные и физические. Первым разрешали брать с собой книги.

Время от времени космонавтов в сурдокамере подвергали разным испытаниям. Например, сенсорные раздражители, проще говоря, вспышки и звуки. Неожиданно могли включиться шорох, шелест, рев, музыка, цветные вспышки.

Однажды в сурдокамере проверяли космонавта Поповича, и включили ему разные жуткие звуки, свист, колокольный набат, по камере заметались яркие лучи. Попович, веселый человек, засмеялся, закричал и даже запрыгал: “Во дают!”

Гагарину организовали перевернутый график: днем спать, ночью работать. Он легко привык, очень быстро засыпал. Гагарин взял с собой книги, инструменты, много читал, мастерил. Однажды запел, как акын: “Вот порвались шнурки, пора готовиться к записи, один провод красный, один зеленый, скоро обедать..”

“— Юрий Гагарин в заточении любил поюморить, — вспоминает кандидат биологических наук Ирина Пономарева, работавшая когда-то лаборанткой в отделе отбора и подготовки Института авиационной и космической медицины. — Представляете? Вечер. И вдруг вместо кодового штатного сообщения Юра неожиданно четко докладывает: «Пройдено сорок миллионов километров! Приближаемся к планете Венера! Подготовить посадочную площадку! Лаборант, вы готовы?» В каком-то замешательстве я что-то ответила и тут же, спохватившись, отключила обратную связь, ругая себя за нарушение режима и условий эксперимента”.

Термокамера должна была показать устойчивость космонавтов к высоким температурам и, опять-таки, ее развить. Делалось это потому, что были сомнения в том, удастся ли поддерживать комфортную температуру на борту на орбите. Вопреки распространенному мнению, в космосе большая проблема не отопление корабля, а его охлаждение. Вакуум - идеальный теплоизолятор (вспомним термос), так что теплоотвод становится проблемой. Также при входе в атмосферу спускаемый аппарат мог сильно нагреться.

Космонавт находился в камере при +70, влажности 30% и ветре 1,5 м/с разное время. Он должен был периодически выполнять упражнения. За состоянием космонавта тщательно следили. У Юрия Гагарина к сороковой минуте температура была 38,5, пульс 100, сильное покраснение кожи и потоотделение.

Что такое перегрузки, знает любой современный человек, сидя в кресле автомобиля, когда он резко набирает ход. То, что вдавливает вас в кресло, и есть перегрузки. Представьте, что вы лежите в заваленном назад кресле. То, что на вас давит, это 1g, обычный земной вес. Ускорение стало больше в два раза, вы теперь весите вдвое (2g), втрое (3g) больше, и так далее. Пилоты и космонавты переносят перегрузки в 10-12g. Это, если бы вы стали весить 600-800 килограммов. Только тренированные люди могут такое выдержать.

Как тренировать устойчивость к перегрузкам? Для этого есть устройство, которое стало символом космической подготовки - центрифуга. Чтобы долго не объяснять, приведу пример Многие в детстве развлекались, наливая в ведерко воду и раскручивая на руке. Вода не выливается, потому что на нее действует ускорение, которое не отличается от силы тяжести. Вы для воды в этот момент центрифуга. Или для кота в пустом ведре.. хотя нет, не надо.

Тренировки на центрифуге тоже были (и остаются) важной частью подготовки.

Вот в таком кресле сидел человек, и его раскручивали до полного просветления, точнее потемнения в глазах.

Больше всего космонавты не любили постоянные однообразные медицинские обследования, термокамеру и вестибулярные тренировки. О последних.

Один из самых нелюбимых тренажеров было кресло Барани. Вот оно на рисунке

Сажают в него испытуемого и начинают раскручивать за ручку вокруг оси. Во время вращения нужно было поднимать и опускать голову. Тошнило уже на пятом вращении. Потом останавливали на минуту и начинали снова. Это, а также другие подобные упражнения космонавты называли “побывать в гестапо”. На них в углу кабинета всегда стояло ведро.

Еще вестибулярный тренажер

Один из врачей признавался потом: «Если бы космонавты во время прохождения комиссии сфокусировали на нас свою нелюбовь за придирчивость, то смерть наша была бы легкой и мгновенной».

Когда первый кандидат полез в сурдокамеру, в апреле 1960, остальная команда проходила один из самых сложных и долгих комплексов тренировок - прыжки с парашютом.

Прыжки производились в окрестностях города Энгельс. Очень скоро в летном городке раскрылась тайна новых курсантов, и их прозвали “лунатиками”. Руководил прыжками заслуженный мастер парашютного спорта Н.К. Никитин.

Как и многие летчики, будущие космонавты не любили прыжки, да и были в них не слишком опытны. Гагарин имел пять прыжков, кое-кто из команды ни одного. А им предстояло сделать по 50-60 прыжков, затяжных, ночных, на воду. В общем, норму мастера спорта. Космонавты задавали вопрос, зачем?

Во-первых, был чисто практический смысл. Тогда было ясно, что первые космонавты будут обязательно катапультироваться из аппарата. Во-вторых, военные психологи считали, что прыжки быстро закалят космонавтов, укрепят их мужество и стрессоустойчивость.

“Он <инструктор Никитин> учил их приземляться и приводняться, приговаривая при этом вполне серьезно: «Желающих могу проинструктировать, как прилуняться и примарсианиваться». Какой-нибудь остряк тут же подхватывал:

— А привенериваться можете научить?

— Это вы отлично умеете и без меня, — отвечал Никитин”.

“Быковский, первый прошедший одиночество в барокамере, победительно похлопал себя по карману:

— Две сотни. Хватит на всех?

Наутро после потаенной пирушки инструктор Максимов наметанным взглядом окинул Юрия. Замотал головой: «Прыгать не разрешу». — «Макс! — взмолился тот. — Никитичу только не говори». — «Сказать не скажу. А будешь за это подбирать чехлы». Подбирать чехлы, которые срываются с парашютов гораздо раньше приземления и разносятся ветром в радиусе нескольких километров, дело долгое и хлопотное — останешься без ног. «Но зато хороший вентилятор мозгам», — ворчал Максимов”.

Тренировались полтора месяца. За это время космонавты привыкли прыгать, перенесли несколько экстремальных ситуаций. А когда вернулись в Зеленый, увидели, наконец, самого Королева.

Однажды на занятия пришел невысокий плотный человек лет пятидесяти. По тому, как забегали все вокруг него, космонавты поняли - большой начальник. Но поему в штатском? Представился человек как профессор Сергеев. А вечером Карпов по секрету рассказал парням, что это был Королев. Кто это такой, они уже знали.

В следующем посте: какими людьми были космонавты, кто вынужден был уйти из отряда и почему. А также отбор и подготовка американских астронавтов.


Литература

Голованов Я. Королев. Факты и мифы

Данилкин Л. Гагарин

Шонин Г. Самые первые

Штрихи к портрету отечественной космонавтики. Сборник документов

Яздовский В. На тропах вселенной

Тюю, америкосы на луну и без таких подготовок сгоняли

На этом кресле было срезано немало претендентов на поступление в лётное училище, причём, например в Тамбовском, к этому исследованию врачи относились с некоторыми послаблениями, но всё равно не прошедших было немало.

Тюю... Так пиздить-то - не мешки ворочать...

Интересно. Познавательно. Держи петрушку ТС!)

Я канешъ не космонавт, но тож проходил жОсткую медкомиссию в одну организацию (КоляГришаБоря) - не прошОл / зрение -1, выучил наизусть таблицы для проверки зрения. Но тётка врач меня поймала всё ж…

Не жалею. Но тогда было чуть обидно!)

То что летчики (космонавты) должны быть маленькими (легкими) это понятно.

Когда (ещё в СССР) прыгал с парашютом (ДОСААФ) не понял одного, почему система была рассчитана до 1.85 - во мне 1.92 и мне яйца чуть не оторвало ремнями…

Это был первый и последний мой прыжок (Д-6)

Супер. Давай продолжение.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Как всегда, отлично. Кстати, Береговой издал свои мемуары, хотя и в прилизанном виде.

Отличный материал, эксклюзивный, читаем!

Так, в закладки, завтра почитаем на работе.