Семейные роды. Взгляд на процесс с мужской стороны.
Одиннадцатое ноября две тысячи десятого года, четверг. Утро.
Планируем с моей женой Полиной на сегодня совместные семейные роды. Предполагаем, что спокойно встретимся часов в одиннадцать и весь день проведем вместе.
А вместо этого мне пришлось ехать в город, решать какие-то абсолютно ненужные проблемы, торчать в пробках на раскопанных Петербургских дорогах, ремонтировать машину и прочими ненужными мне мелочами заниматься. Справился.
Между тем уже обеденное время настало. Полина хочет кушать и просит привезти ей йогурт с шоколадной или карамельной начинкой. В магазинах, где я был, таких не было, искал кучу времени! Потом оказалось, что не принимают карты к оплате… Но всё нашел.
Приехал. Пакеты в руках, нервничаю, переоделся... Куда идти, что делать с кем говорить? Ничего не знаю. А нельзя с пакетами. И кушать Полине сейчас ничего нельзя. И фотоаппарат в кофре тоже нельзя. Я об этом не знал и начал упрямиться. Как это, не накормить жену? В конечном итоге договорились, и часть содержимого этих пакетов мне удалось пронести, а часть оставил в машине. Разобрались, переборол нервы, успокоился. Остались мы с Полиной в род.зале вдвоём. Делаем пару снимков. Болтаю со знакомыми по аське, иногда тру Полине спину, разговариваем о разных разностях. Схватки не сильные, всё более-менее спокойно. В соседнем зале рожает женщина. Не напрягает нас. Я, если честно, с опасением ждал чего-то такого, от чего мужикам на интернет-форумах становится дурно. Забегая вперед, скажу, что ничего подобного в родах я так и не обнаружил.
Между тем, время шло, всё было в пределах нормы. Проводить жену в туалет, проводить в душ, проконтролировать, чтоб дошла, не упала, чтоб в душе не ударилась.
Для облегчения схваток хорошо посидеть на резиновом медицинском шаре, первое время сидим на нем, держимся друг за друга. Затем оказывается удобнее сидеть у меня на коленях, спиной ко мне. Но так сильно затекают мои бедра. Между тем, время то бежит, то замедляется, и его течение можно контролировать лишь по часам, висящим на стене род.зала. Интуитивно понять, сколько времени прошло, невозможно. Опыт семейных родов у меня первый и я даже не представляю, что и как должно происходить.
Схватки постепенно усиливаются. Врач каждые два часа проверяет раскрытие шейки. Раскрывается медленно.
Прошло четыре или пять часов. Совсем перестаю следить за временем. Мы то стоим на ногах, помогая опускаться плоду, то лежим на спине и на боку. Почти постоянно растираю Полине поясницу, давлю на нее, глажу по руке, часто протираю лоб и щеки влажной салфеткой. Это доставляет Полине видимое удовольствие, явно облегчает ей процесс.
Часам к шести вечера становится очень больно. Просим сделать обезболивание. Ставят капельницу с хлоридом кальция (могу и ошибиться), что-то для поддержания. И еще какой-то укол, кубиков пять желтой жидкости. Мне кажется, не обезболивающее, а тоже какой-то раствор для поддержания сил, но шепчу, что сделали именно обезболивающее, так ей легче.
Все чаще приходится промывать кювету: желчь выходит чаще и обильнее, что явно свидетельствует о скором завершении родов, о том, что плод почти готов к выходу.
Чаще приходится полоскать рот, все пересыхает. Раскрытие уже больше, но что-то там подвернулось и мешает. Врач все расправила. Через некоторое время приходится вновь менять положение.. Силы уходят. Тяжело. Выбираю момент и снова делаю несколько кадров. Еле-еле доходим до туалета. Приходится практически нести на руках.
Меняем пеленки. Полине уже довольно тяжело терпеть.
Надо постоянно дышать по определенной схеме. Дышим вместе, приходится поправлять, когда Полина забывается, восстанавливать ритм. Думаю, что мое присутствие помогает Полине, очень надеюсь на это. Иногда, в перерывах между схватками приходит облегчение, и приливает волна нежности. Улыбаемся, целуемся. Хорошо! А потом снова начинаются схватки.
Забот у нас очень много: дышим, протираем лоб и щеки мокрой салфеткой, растираем поясницу, массируем спину сверху вниз, помогая плоду опускаться. В соседней палате еще кто-то появился на свет. Хорошо. Надеемся, что скоро уже наша очередь.
В смежной комнате включают аппараты, готовятся принимать нашего ребенка.
Врач подключает аппарат для КТГ, записывает движения плода. Всё хорошо.
Полина вновь просит сделать обезболивающее. Эпидурал, по-моему. Но врач говорит, что сейчас уже не нужно, потому, что поздно, скоро рожать.
Настроение поднимается. Немного отпустило. Открываю окно, чтоб впустить немного свежего ноябрьского воздуха и замечаю, что на небе ярко светятся звезды. Весь день небо было затянуто облаками, а сейчас звёзды! Как-то по-особенному это смотрится сейчас.
Следующая схватка начинается вместе с потугами. А тужиться нельзя. Снова дышим, но на выдохе нужно долго-долго тянуть звук "у". Вдвоем завываем. Со стороны, возможно, смотримся странно, но так надо. Вскоре из соседних палат доносится такое же протяжное "у-у-у". Еще одни роды на подходе. Не знаю, как там, а Полина часто сбивается с ритма и дышит часто. Это вызывает дополнительную боль, кислородное голодание и провоцирует потуги. Приходится напоминать ритм и самому подвывать, помогая ей вернуться к работе. Да, это для женщины настоящая работа. Часа полтора проходят для меня почти незаметно. Я тоже не прохлаждаюсь. Работы хватает и мне. Не понимаю, как могут обходиться роженицы в других палатах? Они реально одни, даже воды подать некому, врачи забегают редко, а кроме воды и подержать надо, и поддержать, и промыть, и лицо протереть... Много чего. Пытаюсь присесть, но не удается, схватки следуют одна за другой, и я вновь держу Полину за руку или массирую ей спинку.
Между схватками иногда наступает затишье, приносящее большое облегчение. Полина улыбается, взгляд проясняется. А затем снова накатывает волна и нам приходится следовать указаниям врача, чтоб облегчить боль и не допустить потуг.
Некоторое время стоим на ногах. Держу. Но сил уже мало, поэтому, врач предлагает вариант: встать на коленках на кровать, повиснув на спинке. Взбираемся на кровать, двигаться весьма тяжело. Опираемся, а затем и просто виснем на спинке кровати. Так, вроде бы, легче и роженице терпеть, и мне массировать, и плоду опускаться к выходу. За временем уже не слежу, забываю про это. Ну, ничего: если надо, то ход событий можно будет восстановить по фотографиям.
Полина слабеет и уже стоять на коленках тяжело. Ей разрешают лечь набок. Поднять согнутые в коленях ноги и дышать, дышать, дышать. Периодически накатывают потуги. Некоторые удается погасить, некоторые уже нет. Врач осматривает Полину и уже не выходит из нашего родзала. Значит, скоро рожать. Полина просится скорее на кресло. Рановато, плод недостаточно спустился. Между тем, уже включают бестеневой свет в нашем зале, готовят стол к родам. Всё тихо, медленно, расслабленно. Это успокаивает. Еще несколько минут. Головка близка к выходу. Врач просит потужиться несколько раз и, удовлетворившись результатом, разрешает переходить на родовой стол. Внезапно начинаю волноваться. Помогаю Полине дойти до стола, дальше уже особо ничем помочь не могу, поэтому просто стараюсь не мешать. Волнение уходит так же внезапно, как и пришло. Вспоминаю про защитную повязку, надеваю на лицо.
Держу Полину за руку, приподнимаю ей голову. Потом она всё делает сама, так легче, а я едва не забываю про фотоаппарат! Пару-тройку раз потужилась и всё. Изгнание плода проходит очень быстро, я даже не ожидал. Никаких киношных эффектов, криков и прочего. Едва успеваю сделать пару снимков, и на животике моей жены уже лежит новорожденный малыш! Кряхтит, шевелит ручками и ножками и в первый раз кричит! Здорово!
Раньше я такого никогда не видел.
Первые фотографии получаются смазанными. Потом уже беру себя в руки. Снимаю без изысков. Как успеваю. Дочка вся еще в творожистой массе. Её кладут на живот мамочке. Полина с удивлением заявляет: "Ой! Она настоящая! Ребеночек настоящий!". Даже привычные ко всему врачи улыбаются этой фразе. Дело движется. Перерезают пуповину, перетягивают. Ребенка переносят в соседний кабинет. Два врача занимается ребенком, третья принимает послед и ухаживает за Полиной. Успеваю сделать еще несколько снимков и перехожу в комнату к ребеночку. Вдруг понимаю, что она перестала кричать. Но ней всё в порядке. Просто нет надобности кричать, ей стало интересно здесь, я так думаю. Взвесили-обмерили-описали. Запеленали. Положили на какой-то столик под большим аппаратом. Большая комната. И она одна, маленькая такая... Одна из врачей остается в комнате малышки, другая возвращается в родзал, следую за ней. На животе у Полины уже грелка со льдом. Мамаша улыбается. Послед вышел. Роды окочены. Не знаю, что делать. Полина подсказывает, что я могу уже взять дочку на руки. Точно! Иду за ней, спрашиваю разрешения у врача. Можно. Подхожу, беру. Смотрит внимательно. Вертит глазами. Пытается поворачивать голову. Не кричит, не плачет. Прошу Полину сфотографировать меня с дочкой на руках. Она делает несколько кадров.
Пока Полину приводят в порядок, стою с дочкой на руках. Я рассматриваю её, она, как мне кажется, рассматривает меня. Цвет лица с изначально густо бордового стал уже нормальным желто-розовым. Глаза её осматривают сперва меня, потом окружающее пространство. Слегка ворочается. Ко мне приходит понимание, что я взял дочку на руки раньше, чем это сделала мамочка-роженица. Приятно.
Полина перебирается на каталку. Надо немного полежать в коридоре, подождать, не будет ли, не дай Бог, каких осложнений. Первый раз прикладываем ребенка к материнской груди, пробуем накормить. Дочка сразу начинает причмокивать. Я спускаюсь пешком с пятого этажа к машине за пакетом с едой, возвращаюсь в родовое. Малышка все еще пытается высосать молозиво. Тихо и спокойно. В коридоре слышно, как кто-то тихонько подвывает:"у-у-у-у",- значит, тоже скоро собирается рожать. А у нас уже все позади, всё хорошо. Говорим друг другу "до свидания". Полину увозят в послеродовое отделение, а я возвращаюсь домой. Никуда не тороплюсь, холода тоже совсем не ощущаю.
Доезжаю, ставлю машину. Поднимаюсь на этаж и тут понимаю, что сильно устал. На пороге встречает наш умный черный кот. Разговаривает, мяукает. Трется об ноги. Беру на руки.
"Теперь нас уже четверо",- говорю ему. Надо спать, уже ночь.
yaplakal.com