Люди и лица. Забытое из прошлого. 20.02.22

Джои Лансинг

Джули Ньюмар

Хейзел Брукс

Свадебный наряд норвежской невесты. Фото около 1900 года

Глазастая.

Солдаты и тот самый пломбир. Славянск. СССР. 1956 г.

Жан-Этьен Лиотар. Шоколадница. Пастель, пергамент. 1744 год

Маркс, Энгельс, Ленин в Эфиопии, 1970-е.

Бетти Бросмер, это, пожалуй, лучшая голливудская Русалочка.

Анатолий Тарасов и Владислав Третьяк.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Владимир Ерёмин, Борис Щербаков и Николай Караченцов на съёмках фильма "Криминальный квартет"

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Все детство пронеслось. Первое, что я делал, когда приезжал на электричке в Славянск-покупал тамошнее мороженное. Ни до, ни после вкуснее не ел. Даже эскимо в Москве.

Алла и Джо..

Размещено через приложение ЯПлакалъ

ДРУЖБА НЕ ТОЛЬКО НА ЭКРАНЕ: ВАСИЛИЙ ЛИВАНОВ и ВИТАЛИЙ СОЛОМИН
⠀
«Ни на что не похожими, совсем особенными сложились у меня отношения с Виталием Соломиным. Вопреки мифам, до съемок «Шерлока Холмса и доктора Ватсона» мы с ним не были знакомы. Впервые увиделись только на пробах. Я подыгрывал Виташе и сразу понял, что именно его возьмут, просто по уровню мастерства. Он оказался великолепным артистом. И еще я сразу почувствовал, что мы с ним станем близкими друзьями.
⠀
Это любовь на экране можно сыграть. Взглядами, прикосновениями. А дружбу не сыграешь. Но в кино есть элемент магии, и если актеры действительно дружат, зрители это ощутят. Нам с Виташей было легко сойтись друг с другом — оказалось, что мы смотрим на профессию, на отношения людей, на жизнь очень похожим образом. И началась наша с ним дружба, которая продолжалась до самой его кончины — 23 года…
⠀
Виташу отличало неугасимое стремление к совершенству в профессии. Он абсолютно себя не жалел. А последним спектаклем — «Свадьба Кречинского» — он себя просто уничтожал. Я его уговаривал: «Возьми другого артиста! Это невозможно — ты танцуешь, поешь, играешь драматургию и еще как режиссер наблюдаешь за партнерами. Это же немыслимая нагрузка!» Но он отмахивался: «Вася, я искал! Что делать, если пока не могу найти никого подходящего». А если учесть, что помимо этого спектакля у него еще было множество съемок, антреприз...
⠀
Уход Виташи — результат безумного превышения сил. И все время нагрузки возрастали, возрастали. В перерыве между сериями «Приключений…» Соломин согласился сняться в новом фильме Масленникова «Зимняя вишня». Мы с Виташей, если не виделись два-три дня, обязательно созванивались. Как-то звоню и спрашиваю: «Ну как твой «вишневый компот»?» Он говорит: «Очень устаю. Все свои эпизоды приходится режиссировать самому. Ну ты же знаешь». Эту роль в «Зимней вишне».
⠀
У него была мечта — достроить себе дачу, и он старался зарабатывать, пахал… Иногда приезжал ко мне за город на Николину Гору. В одну из последних наших встреч он поставил кресло у печки, сел и мгновенно заснул. До того человек вымотался... Свою дачу Виташа так и не достроил…».

Размещено через приложение ЯПлакалъ

"Помню, уже спустя годы после войны бродил я по весеннему редкому лесу и вдруг увидел серый цементный конус с красной звездой и со столбцом фамилий на металлической табличке. Агапов, Дадимян, Мешков… Я читал фамилии незнакомых мне людей и когда дошел до начинающихся на букву «П», подумал, что мое место в этом списке было бы здесь. Деловито так подумал, просто. Такой реальной представлялась мне смерть в окопах той страшной войны, так часто дышала она мне прямо в лицо.
В армию меня призвали в 1940 году. Служба моя началась в Саратове, затем перевели в Оренбург. Там и застало меня известие о начале войны. Короткая подготовка — и на фронт. А возраст — всего девятнадцать.
В июле нас сформировали и направили на 2-й Юго-Западный фронт — харьковское направление. Прибыли оборонять небольшой городок. По виду тех, кто уже воевал, было ясно: тут «жарко». Окопались. Силища на нас шла — не сосчитать. Почти вся дивизия полегла, от нашего взвода человек шесть или восемь в живых осталось.
Основную тяжесть войны несла пехота. Мина, которая танку рвет гусеницу, пехотинцу отрывает ноги. Марш-бросок на лафете — одно, а на своих двоих, да еще по колено, а то и по уши в грязи, — другое. Пули бессильны перед броней, но вся броня пехотинца — гимнастерка. Сами понятия фронта и тыла относительны. Если пули противника доставали нас на излете и вязли в шинели, не задевая тела, — мы, пехота, уже считали себя в тылу.
Я помню свой первый бой, в котором из нас, сорока двух человек, осталось в живых четырнадцать. Я ясно вижу, как падал, убитый наповал, мой друг Алик Рафаевич. Он учился во ВГИКе, хотел стать кинооператором, но не стал… Мы бежали недалеко друг от друга и перекликались — проверяли, живы ли. И вдруг:
— То-о-оли-ик!
Обернулся. Алик падает…
Рядом кто-то кричал:
— Чего уставился? Беги со всеми, а то и самому достанется, если на месте-то…
Я бежал не помня себя, а в голове стучало: нет Алика, нет Алика… Помню эту первую потерю как сейчас…
Из оставшихся в живых сформировали новый полк — и в те же места. Грохот такой стоял, что порой сам себя не слышал.
А однажды утром была абсолютная тишина, и в ней — неожиданно:
— Ку-ка-ре-ку-у!..

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Дед с портфелем и в кирзачах колоритен...

Наталья Гундарева.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Размещено через приложение ЯПлакалъ

А сейчас детей несовершеннолетних эксплуатируют! Амбиции тренера и бабло превыше всего!
Хоть бы ограничение какое-нибудь сделали, хотя бы лет с 18...

Фотосессия на фоне Крымского моста
1967 год

Съемки для модного журнала Sibylle - модный журнал ГДР, названный в честь первого главного редактора Сибилле Боден-Герстнер, художницы и дизайнера по костюмам, работавшей на киностудии ГДР DEFA.
Арно Фишер пришел в журнал в 1962 г., и именно его считают одним из главных слагаемых успеха журнала. Фишер стал делать модные фотосессии на открытом пространстве, а не в студии.
Данный снимок вышел в №5 за 1967 г.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Сейчас странно это представлять, но примерно 100 лет назад больше половины пространств ГУМа (второй и третий этажи) были отданы под жилье. И там жили люди вплоть до 53-го года.

В книге «Главный Универсальный Магазин» (М.: ТД «ГУМ», 2013) приведен рассказ Элеоноры Гаркуновой, прожившей в коммуналке в ГУМе первые 25 лет своей жизни, с 1928-го по 1953-й год:

«В 1930-е и 1940-е годы ГУМа как чего-то единого не существовало, это был набор совершенно разных образований, собранных под одной крышей.

Во-первых, торговля: магазины всегда были, но они располагались только на 1-м этаже второй и третьей линий. Торговали разными материалами (тканями), канцтоварами, со стороны Никольской был продовольственный магазин, половину его занимал цековский спецраспределитель, а в другой половине — обычный магазин.

В 8 утра, когда открывались магазины, на весь ГУМ раздавался топот ног, дежурившие с ночи люди спешили занять очередь в отделы — даже в нашей комнате было слышно. По этому шуму мы определяли время (а еще по кремлевским курантам, которые были видны из окна). Хотя давки в ГУМе тогда не было. После войны многое вообще можно было купить без очереди.

На втором и третьем этажах помещения снимали самые разные организации — тут были, например, курсы иностранных языков (когда я поступила в иняз, я даже их посещала, чтобы подтянуть свой испанский), про поликлинику я уже говорила, еще была типография на первом этаже на углу Ильинки и Ветошного.

С началом весны начинал работать фонтан в центре ГУМа, а на балкончике над ним играл духовой оркестр, как в городских парках. Кстати, один из магазинов возле фонтана был комиссионным, со всякими изделиями из драгметаллов. По слухам, в нем распродавалось имущество «врагов народа». Я там однажды купила в подарок маме серебряную ложечку, в обычных магазинах таких вещей не было.

В Демонстрационном зале был зал совещаний, но еще он функционировал как клуб для цековских работников первой линии — довольно часто там устраивали концерты и показывали кино, в этих случаях нас, жителей ГУМа, тоже туда пускали.

Когда в 1932 году там были похороны Надежды Аллилуевой, жителям ГУМа кое-что перепало. Я потом у наших соседей видела очень красивые цветы в горшках, и на мой вопрос, откуда такие, мне отвечали, что после того, как гроб Аллилуевой увезли на кладбище, цветы из зала разрешили разобрать по комнатам.

Мы, конечно, жили на Красной площади и могли гулять в Александровском саду. Я до школы там всегда гуляла с няней, и вот однажды ко мне подошла девочка и сказала, что хочет со мной дружить. Оказалось, что ее зовут Светлана Молотова, и действительно, мы очень сдружились.
Молотовы жили в Кремле, там же, где тогда жил Сталин и все остальное высшее руководство. Светлана гуляла с няней и с дочкой шофера Молотова Соней, ей специально ее подобрали в компанию, чтобы она «не зазнавалась». Вообще в этой семье все было совершенно обычно, по-простому. Гуляли они без всякого особого сопровождения, и очень часто мы потом все вместе шли обедать в кремлевскую столовую или к ним в гости, опять же без всяких пропусков, охрана нам только улыбалась. Квартира у них была большая, но скромно обставленная; единственная вещь, которая мне казалась шикарной — волчья шкура на полу в спальне Полины Жемчужиной.

Близость к Кремлю меня тогда не особенно волновала, все это казалось естественным. Ильинка была правительственной трассой, ночью я иногда просыпалась от того, что на Спасских воротах звенел сигнальный звонок, и из Кремля выезжали правительственные машины, под нашими окнами они проносились в сторону ЦК на Старой площади, или раздавался цокот копыт конной милиции. Поэтому на улице всегда дежурили «товарищи в штатском», я их всех прекрасно знала в лицо, а они — меня. Однажды мама выставила сушиться на подоконник мои валеночки, а их сдуло вниз — сразу же прибежали с проверкой испуганные «товарищи», маме даже пришлось писать объяснительную.

Начиная с 1936 года во время парадов на Красной площади, то есть несколько раз в год, в нашей комнате непременно сидел военный, в его обязанности входило следить, чтобы никто из взрослых не подходил к окнам. Но я же была маленькая — и мне они всегда разрешали подсматривать: я ложилась на подоконник и смотрела во все глаза, как из Спасских ворот выезжает Ворошилов на белом коне. Когда я уже училась в инязе и вместе со всем институтом ходила на первомайские демонстрации, то, пройдя по Красной площади мимо Сталина, стоящего на мавзолее, я могла сразу пойти домой.

Никто не удивлялся тому, что я живу в ГУМе. И в 1930-е годы, и особенно после войны в Москве где только люди не жили, по-всякому. Жильем в ГУМе никого было не удивить. Наоборот, мои друзья любили у нас бывать, моя мама устраивала такие интересные вечера. И гостей не смущало, что туалет общественный и хозяйка просит оттуда еще и ведерко воды захватить».

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Исправляй, дружище ...



Бернард Блиер, Лино Вентура, Франсис Бланш и Мирей Дарк.

Талантливые актёры золотой эры французского кинематографа.



Это сообщение отредактировал sasalex - 20.02.2022 - 22:42

Les Charlots (с фр. — «Шарло», дословный перевод безумцы, сумасшедшие и так далее) — французская музыкальная группа, созданная в 1966 году. В её состав в разное время входили Жерар Ринальди, Жан Саррюс, Жерар Филипелли, Жан-Ги Фешнер и Луи Рего. Широкую известность получили как комик-группа, благодаря участию в таких фильмах, как «Безумные новобранцы», «Большой базар», «Сумасшедшие на стадионе», «Четыре мушкетёра Шарло», «Четверо против кардинала» и другие.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Красотище.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Читайте классиков!

Из дневника Федора Михайловича Достоевского (1877 г.):

"... по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому - не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными!

И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому, неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, - у них характер в этом смысле как у всех, - а именно потому, что такие вещи на свете иначе и происходить не могут.

Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают.

Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тотчас же, "имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени".

Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.

О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению.

Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия - страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.

У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в (...страну по вкусу...) и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний (...фамилию по вкусу...) согласился наконец принять портфель президента совета министров.

России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества.

Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит - Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство...."
Федор Михайлович

Ф.М.Достоевский
Дневник писателя.
Сентябрь - декабрь 1877 года.

Размещено через приложение ЯПлакалъ