Если ТС не сильно будет против, дополню историей *А. Сибирякова*....
На фашистском рейдере палуба была полна народа. Немцы вышли посмотреть, как будет сдаваться советский пароход.
- Мы поставили дымовую завесу; когда наша артиллерия открыла огонь по фашисту, я сквозь клочья дыма увидел, что палуба крейсера опустела, - вспоминал капитан «Сибирякова» Анатолий Качарава.
По мнению немецкого адмирала Ф. Руге, крейсер «Адмирал Шеер» («карманный линкор») потопил «мужественно и искусно сопротивлявшийся большой ледокол». Немецкий морской волк отдал должное нашим морякам. Но что значит «большой ледокол» в сравнении с крейсером?
У «Сибирякова», 1909 года постройки, четыре пушчонки - 76 и 45 миллиметров; восемь узлов хода. У «Шеера», современного фашистского корабля, специально построенного для дальнего рейдерства, - шесть 105-миллиметровых орудий, восемь 150-миллиметровых, шесть 280-миллиметровых и так далее; 20 узлов хода.
«Шеер» был направлен в Карское море для уничтожения караванов судов - транспортов, ледоколов, кораблей эскорта - и порта Диксон. Рейдер свою задачу не выполнил. Наших судов, кроме «Сибирякова», он не нашел, а подойти неожиданно к Диксону ему не дали сибиряковцы, которые шли к Северной Земле, чтобы открыть там новую зимовку (для этого на борту парохода находились персонал новой полярной станции, плотники, ящики с оборудованием и аппаратурой и так далее).
С крейсера сигналили: спустить флаг и сообщить ледовую обстановку в проливе Вилькицкого. Пароход отказался это сделать. В ответ на требование прекратить работу радиостанции, остановить машину, опустить флаг, то есть сдаться без боя, капитан Качарава дал приказ: «Огонь!»
И немецкий сигнальщик перестал махать своими флажками, убравшись с опасного места. Впрочем, снаряды «Сибирякова» до «Шеера» не долетели.
Крейсер развернулся правым бортом. Залп, второй. «Сибиряков» вздрагивает от страшного удара. Корма резко осаживается вниз. Пароход стремительно теряет и так-то небольшой ход. В кормовой части - пожар. Артиллерии на корме больше не существовало. Пароход потерял связь с Диксоном.
Но главстаршина М. Ф. Сараев вскарабкался по уцелевшей мачте и натянул антенну. Радист снова застучал ключом. Первым «радио» «Сибиряков» оповестил Советскую Арктику о появлении «Шеера». Последнее сообщение - такое: «Продолжаем бой, судно горит».
Пламя отрезало от товарищей артиллеристов, которые непрерывно вели огонь из носовых орудий... Но пришел момент, когда пароход стал неподвижной мишенью. Качарава отдавал последние приказы: «Открыть кингстоны!... Всем выходить наверх!..» До боя на борту «Сибирякова» находилось около 104 человек. В шлюпке их было 19. Одного немцы застрелили, 18 попали в плен.
Боцман Андрей Тихонович Павловский (помор, живший после войны в Архангельске) рассказывал мне:
- Пока мы рассаживались в шлюпке, смотрим - перед нами катер немецкий. Мы условились не говорить, что с нами есть капитан. А как же иначе, так и должно было быть. Когда катер стал нас забирать, «Сибиряков» начал тонуть...
Плен есть плен. Раненому М. Ф. Сараеву операцию делали на берегу без наркоза.
... Говоря «большой ледокол», не принижал ли адмирал Руге значение подвига наших моряков?.. А он настолько высок, что восхищенные слова в адрес команды были даже излишними, при том, что, как справедливо замечал мой коллега Евгений Салтыков, «подвигу «Сибирякова» трудно найти аналогию в морской истории».
«Сибирякова» называли «полярным «Варягом». Но крейсер первого ранга «Варяг» был вооружен двенадцатью 152- и двенадцатью 75-миллиметровыми орудиями, шестью торпедными аппаратами. А у «Сибирякова», в отличие от «Шеера», какие торпедные аппараты!.. Однако же как долго сражался старый трудяга - пароход!.. В 12 часов 56 минут 25 августа 1942 года радиоцентр Диксона принял первое сообщение капитана Качаравы о встрече с крейсером.
Через час 9 минут связь с «Сибиряковым» оборвалась. Но связь его с историей в общем-то крепкая. Хотя почти всеми в Архангельске забыто предложение Евгения Салтыкова о создании у нас диорамы, посвященной бою «Сибирякова» с «Шеером». Не забывают ли и суда, которые проходят мимо острова Белуха, где сражался пароход, медленно приспустить флаги и салютовать собрату-герою протяжными гудками?..
Кочегар первого класса Павел Вавилов (а по боевому расписанию - старшина артиллерийского погреба носовых орудий) и еще несколько человек во время пожара парохода оказались отрезанными от других сибиряковцев стеной огня. «Вдобавок начали рваться свои же снаряды. Поставленные вертикально, они летели вверх, прочерчивая в небе разноцветные трассы. Это погибающий корабль отдавал последний салют своему героическому экипажу», - так писал С. Задубровский в своей брошюре «Один на скале» (Архангельское книжное издательство, 1958). В рассказе о том, что происходило с Вавиловым далее, я воспользуюсь этим источником.
Вавилову повезло: он недолго пробыл бы в ледяной воде, но рядом оказалась шлюпка «Сибирякова». Вавилов вскарабкался на нее; нашел там три банки с галетами, в двух банках продукт был сильно подмочен, в третьей - сухой.
Нашлись также три десятка коробков спичек и два топора, анкерк с пресной водой; наган с патронами и запасной обоймой.
К борту шлюпки прибило тяжелый мешок. Вавилов решил, что там - мука. Обожженными чуть не до костей руками втащить его в посудину было невозможно. Тогда моряк багром проткнул мешок, продел в дырку шкертик и привязал мешок к кольцу на корме.
Выловил из воды спальный мешок с теплой одеждой. Подобрал будущий Робинзон и страшно обгоревшую, ослепшую собаку.
Как потом оказалось, у нее были обожжены горло и язык, она не могла есть, и затем умерла на скалистом острове Белуха.
На острове были газовый маячок-мигалка - деревянная башня. (На одной из стоек этой башни Павел Иванович прочитает крупную надпись: «Белуха»). Из досок этой башни Вавилов сделает себе глухой шалаш, но оставит его, заметив на острове медведицу с двумя медвежатами, - заберется по трехпролетной лестнице на самый верх острова, к мигалке, будет ночевать в спальнике.
Под маяком Вавилов нашел оставленную строителями банку с черной краской. Этой краской он отмечал на бревне маяка дни, проведенные на острове.
В Арктике с ее злыми ветрами, в одиночестве провел моряк 34 дня. Делал на костре варево из почерневших от воды галет и отрубей (в прибившемся к шлюпке мешке оказались они, а не мука). Пытался охотиться на оленей, но бросил это занятие, увидев медведей. Зажигал маяк. Бегал по острову, размахивая фуфайкой, когда вдали проходили пароходы. Но его не видели...
И галеты, и отруби заканчивались. Вавилов решился даже пойти с наганом на медведей, но не нашел их - возможно, они уплыли на соседний остров.
Штормы все чаще, снежные заряды, первые морозы... Петр Иванович взялся делать плот, чтобы идти на нем навстречу судам. (Его шлюпку разбило уже на острове, штормом о камни). И наконец его заметили с одного из пароходов. Тот прошел мимо, но прилетел самолет, сбросил мешок, а в нем шоколад, сгущенка, записка: «Мы тебя видим, но сесть не можем, очень большая волна. Завтра прилетим еще. Остерегайся медведей, на соседнем острове их много». На другой день тот же самолет прилетел снова - и опять не смог сесть. Сбросил посылку с шоколадом, сгущенным молоком, жареной рыбой, папиросами.
На третий погода была нелетной. На четвертый спасение пришло. Экипаж во главе с летчиком Иваном Черевичным, несмотря на большую волну, сел в море. Два человека в резиновой лодке подплыли к острову и сняли с него Вавилова.
После войны Павел Иванович, как и другие оставшиеся в живых сибиряковцы (А. А. Качарава, А. Т. Павловский), продолжал ходить в море. Гидрографы Диксона назвали в честь Вавилова остров в группе Северо-Восточных островов. Ему присвоили звание Героя социалистического труда.
Добавим, что с Александром Матросовым сравнил «Сибирякова» командующий Северным флотом 1940-1946 годов Арсений Григорьевич Головко.
(С) Это сообщение отредактировал djamix - 9.08.2021 - 13:59
yaplakal.com