Еще немного Японского коварства в ленту:
Второго августа 1918 года в устье реки Амура проследовала японская эскадра.
Несколько транспортов в сопровождении четырех миноносцев подошли к Николаевску-на-Амуре. На берег высадились солдаты в мундирах цвета хаки. Над городом был поднят белый флаг с красным кругом в середине. Армия Страны восходящего солнца вступила на русскую землю, полная уверенности и больших надежд.
Глава крупной торговли и механических мастерских японец Симада буквально преобразился. Он приказал над своими магазинами вывесить японские флаги. Сам встречал и провожал только офицеров императорской армии. А ведь совсем недавно Симада делал все, чтобы его национальность поменьше бросалась в глаза. Он даже принял православие и русское имя — Петр Николаевич.
Стараясь завоевать симпатии покупателей, Симада обычно внимательно относился к клиентам, выделяя в первую очередь владельцев тугой мошны, — публикой попроще занимались приказчики, среди которых были и русские. Как-никак хозяин — Петр Николаевич! Но главную роль в деле играли японцы. Коренастые, креп- козубые, прекрасно знавшие русский язык, они тем не менее говорили на японский манер, заменяя звук «л» на «р»: «Добро пожаровать, господина. Товара хоросо! Товара много. Бери — не хосю!» И низко кланялись, прижимая руки к груди.
Польщенный таким вниманием, «господина» — добытчик пушнины из тайги или старатель с дальних при-исков, сам порой не умевший расписаться, поглядывал на приказчика свысока и уже не задумывался, что тот легко и просто может обвести его вокруг пальца.
В магазинах Симады, как любил говорить сам хозяин, «можно достать все, но только за деньги». В кредит здесь не торговали. Об этом извещало специальное объявление:
В КРЕДИТ НЕ ОТПУСКАЕМ ДАЖЕ ВАМДля удобства расчетов в золотом исчислении Сима-да выпустил собственные разменные знаки. Купюры пяти различных достоинств были отпечатаны на мягкой рисовой бумаге за морем, в переплетных мастерских
господина Масимото в Токио.
Симада сделал все, чтобы его частная «валюта» выглядела солидно и респектабельно.
На лицевой стороне в овальном медальоне красовался портрет самого Петра Николаевича. Главное место в центре занимало изображение флага Страны восходящего солнца, обрамленное лавровым венком. Поверху банкноты шла надпись: «Магазинъ Петра Пиколаевича Симада в г. Николаевске на Амуре». Внизу помещалось обозначение достоинства в русской валюте: «один рубль», «три рубля», «пять рублей»... Чуть правее — дата «1919».
Так выглядел частный знак — «симадка» — японского торговца Си- мады, державшего торговую фирму в Николаевске-на-Амуре. 1919 г.
Так выглядел частный знак — «симадка» — японского торговца Си- мады, державшего торговую фирму в Николаевске-на-Амуре. 1919 г.
Имелись и номера банкнот.
На оборотной стороне знаков была отпечатана расписка: «Предъявитель сего талона имеет право получить в магазине П.Н. Симады товары на сумму «один рубль» (или на другую сумму в зависимости от достоинства бумажки), И подписи.
Симада расписался по-русски, размашисто, четко. Рядом — неразборчивая завитушка подписи кассира.
Не обошлось и без курьезов. Наборщик типографии господина Масимото сделал ошибку и перекрестил Си- маду из Николаевича в «Пиколаевича», а слово «кассир» набрал как «кассйр».
Поначалу недоверчивые покупатели не желали брать в размен рисовые бумажки. Таким, держа талон с портретом хозяина, приказчики, так и не научившиеся произносить букву «л», терпеливо разъясняли:
Бери, надо, господина. Ему все равно как зорото. Рубрь господина Симада крепкий. Это кинка — зоротой японски монета. Вы нам зоротую рубрь. Мы вам тоже зоротой бумага.
Остроумные николаевцы вмиг окрестили деньги Си- мады «рублями Петра Четвертого». Были и другие шуточные названия — «пиколайки», «симадки», «рубли Петруши» и даже просто «петрушки». Короче, предприимчивый японский коммерсант открыл остроумцам простор для устного творчества, причем самый широкий.
В магазинах Симады торговали не только товарами. Здесь «продавали» также самые свежие новости, точнее, слухи, которые готовились специалистами японской армейской пропаганды. Обслуживая клиента, при-казчики льстиво улыбались и как бы между прочим, переиначивая названия российских городов на японский лад, доверительно сообщали:
Ниппонски генерар Оой держит фраг в Урадзио- сутоке. Теперь рубрь господина Симада твердый, крепкий, как крейсер «Ивами». Очень крепкий, как сам генерар Оой.
В любых вариациях в торговом квартале Симады утверждалось мнение о непобедимости японской армии, надежности рублей Симады и скором крахе России.
Генерар Оой, крейсер «Ивами», рубрь господина Симада —^ очень надежны. Очень. Просто рубрь — фу! Нет его. Урети совсем...
Малейшие успехи японских войск, любое их передвижение на Дальнем Востоке разъяснялись быстро и активно:
Генерар Оой завоевар Хабарофусуку. Рубрь гос-подина Симада стал теперь крепки, как доррар!
Конечно, среди покупателей встречались и такие, что спрашивали любезных приказчиков: «А ваши здесь долго стоять будут?»
И торговцы уверенно отвечали:
Тепер всегда. Ваша рюди порядок держать не умей. Наша рюди порядок держай хоросо. Крепко...
Торговля шла. Спрос на товары Симады был высо-кий. С прилавков в обмен на русское золото выдавали красивые свертки, а на сдачу покупатели получали ри-совые бумажки разменных талонов.
Истины ради надо заметить, что в стране, разорванной на части, наполненной множеством ничего не стоивших денег, талоны Симады хорошо обеспечивались то-варами. И это давало торговцу немалые выгоды. Золото, попадавшее в кассу, уходило в надежное место — за море. На всякий случай. Петр Николаевич знал русских чуть лучше, нежели его покровители в Токио. Поэтому он придерживался чужой для него мудрости: «Подальше положишь — поближе возьмешь». А знаки, те, что были напечатаны в Японии, жалеть не приходилось.
Ведь рубли Симады, «крепкие, как японский генерал Оой», вне стен его магазинов оставались всего лишь мягкими рисовыми бумажками...
Флаг Империи восходящего солнца не долго держался над русской землей.
29 февраля 1920 года в Николаевск-на-Амуре вошли партизанские отряды. Двенадцать дней спустя японцы напали на штаб русского отряда. Завязался жестокий бой, в котором гарнизон майора Исикавы был наголову разгромлен. На помощь ему по Амуру поспешили японские корабли. Партизанам пришлось отступить, но ненадолго.
Чашу весов истории уже не могли перевесить ни
миноносцы адмирала Като, ни оккупационные иены, ни
рисовые рубли торговца Симады. 22 сентября над Ни-колаевском-на-Амуре взвился флаг России. Теперь навсегда!
Гражданская война породила огромную массу разных бумажек, претендовавших называться деньгами. Чего только не встретишь, перебирая кучу привлекательного для коллекционера материала: расписки общины в Дунаевцах, банкноты Малинского общества взаимного кредита, квитанции Яновского кооперативного кредитного товарищества, гарантийные чеки генерала Шкуро, знаки китайского театра Хау Ю-Тай во Владивостоке... Разные названия, разный цвет и форматы...
Как напоминание о прошлом, когда белый флаг с красным кругом посередине пытался утвердиться на земле моего детства -— на Дальнем Востоке, хранятся в коллекции знаки Петра Симады. Флаги чужого государ-ства вывешивали и охраняли солдаты, вооруженные винтовками Арисаки. Изображение этого флага своим покупателям вручал вместе со сдачей предприимчивый японский торговец. Расчет во всем был глубокий и тонкий. Японская оккупация — это надолго. Может быть — навсегда. Не вышло!
Главу «Рубль, крепкий, как генерал Оой» прочитал и в свое время по просьбе автора прокомментировал Вла-дислав Иннокентьевич Юзефов, заслуженный работник культуры России, директор Николаевского-на-Аму- ре городского краеведческого музея, руководитель городского отделения организации коллекционеров. Он писал:
«Есть небольшие исторические детали, которые могут сделать материал еще более познавательным.
Действительно, японская эскадра появилась в устье Амура в августе. Но высадку десанта самураи осущест-вить не рискнули. С нашей стороны были приняты ре- шительные меры, чтобы этому воспрепятствовать. В Николаевск прислали канонерскую лодку «Смерчъ» и отряд «бочкаревцев» — железнодорожников со станции Бочкарево. В городе прошли демонстрации.
Представитель Дальревкома вручил ноту протеста японскому консулу. В результате японская эскадра уб-ралась в Амурский Лиман и вновь появилась у города только после падения Хабаровска — 8 сентября. 9-го самураи высадили десант, захватили город и крепость.
Первый выпуск «денег» Симады (50 коп и 1 рубль) не имел портрета «Петра Николаевича» и нес на себе только японский государственный флаг. Знаки первого выпуска более редки сегодня, чем второго и третьего.
Интересно, что «симадки» стали единственными денежными знаками периода гражданской войны, на которых был помещен портрет эмитента. Даже Юденич, Врангель, Деникин не рискнули пойти на такой шаг.
Среди николаевцев знаки Симады, кроме перечисленных названий, имели еще кличку «Николаевичи». Сам владелец торговли, не обладая особой скромностью, иногда величал себя «Петром Дальневосточным». Какие претензии за этим скрывались, каждый волен гадать сам.
Торговый дом Симады просуществовал в Николаевске до конца 1925 года, когда полностью выяснилась не-благовидная роль некоторых служащих этой компании (в том числе ведение шпионажа).
Лавочку прикрыли. Двухэтажный дом (1-й этаж каменный, 2-й деревянный) был передан Николаевскому-на-Амуре отделению Госу-дарственного банка, где оно размещается и по сей день.
Датой окончательного освобождения города считается 25 сентября, когда представитель Дальневосточной республики подписал акт о приеме города у японского командования. 1 октября 1922 года на канонерке «Беднота» и пароходе «Труд» в Николаевск прибыли подразделения Народно-революционной армии ДВР».