48
Я гулял по вечернему Невскому плечом к плечу с лучшими друзьями: пил вино прямо из горлышка бутылки, спрятанной в бумажном пакете, хохотал над чьей-то шуткой, украдкой заглядывая в декольте одногруппницы Катьки Семеновой, наслаждался пением уличных музыкантов и теплым закатным солнцем Питера. А потом стук в стекло резко вернул меня из того июньского вечера в сырую октябрьскую ночь деревни Безрадное.
— Денисыч, спишь? — донесся с улицы негромкий голос моего начальника — участкового лейтенанта дяди Саши.
Я открыл еще не проклеенное на зиму окно, и в комнату тут же ворвался промозглый ветер.
— Третий час ночи. Как думаешь, что я делаю? — недовольно буркнул я, ежась от холода. — Случилось чего?
Вопрос был риторическим: если дядя Саша являлся среди ночи — дело не в глупых шутках.
— ДТП. Собирайся, — дядя Саша говорил, а сам не отводил тревожного взгляда от темной полосы леса.
— А мы-то тут при чем? Мы ж не гаишники, — зевнул я.
— Гаишники скоро будут. Лучше бы нам поспешить, пока ОН не приехал.
— Он? — удивился я.
— Идем, объясню на месте, — строго отрезал шеф. — Жду у дороги.
— Вечно со своими тайнами, — пробурчал я себе под нос, захлопывая окно.
Ночь стояла лунная и слякотная. Мы зашлепали по раскисшей дороге в лес, где вечно творилась какая-то чертовщина.
— А чего пешком? На мотоцикле бы втрое быстрее было, — ворчал я, с трудом выдергивая сапоги из вязкой жижи. Дыхание застывало в воздухе белесыми клубами, а нос мой быстро начал сопливить.
— Нельзя сегодня на транспорте, — тихо ответил дядя Саша, на ходу вслушиваясь в ночную тишь и вглядываясь в темную чащу.
— С какого перепугу?
— С такого, что случилась авария. А раз авария — значит, уже работает эвакуатор…
— Дядь Саш, мы с тобой — единственные два мента в радиусе пятнадцати километров. А эвакуатор — это Федька Чесноков на своем тракторе. И я что-то его не наблюдаю.
— Тише ты, — резко шикнул на меня дядя Саша и подсветил фонарем дорогу. В свете луча проступили свежие следы от внедорожника, уходящие вглубь, на ухабистую колею.
— Грибники?
— Хуже. Джипер-любитель. Накупят этих китайских «паркетников» и лезут, не зная броду… У нас тут, сам знаешь, даже волки не ходят по своим нуждам. Но раз в год какой-нибудь индивид да заедет, чтобы в интернетах покрасоваться. Ну и…
— Ну и что? — допытывался я.
— А то, что пропадают они тут. Тш-ш-ш! — дядя Саша резко остановился и прижал палец к губам. — Слышишь? — прошептал он.
— Н-нет, — начал было я, но тут до меня донеслось еле слышное лошадиное фырканье.
Дядя Саша молча вытащил из кобуры «макаров» и жестом велел двигаться за ним. Минут через десять на земле заблестели осколки фар, а воздух начал отдавать смесью антифриза и лошадиного навоза.
— Опоздали, твою ж… — выругался участковый, высветив лучом хилую березу с ободранной корой. — Как он вообще досюда доехал, ума не приложу. Глянь, — дядя Саша направил луч в сторону: на земле четко виднелись следы подков и две глубокие борозды — судя по всему, машину тащили волоком, затянув в черную пасть лесной чащи.
— Что происходит-то? — спросил я, чувствуя, как предательски трясутся колени.
— Его эвакуировали. Надо спасать, — заключил начальник и решительно двинулся по следам.
— Кого спасать? Дядь Саш, да плевать на эту тачку! Пусть хозяин сам свое железо ищет. Не наша вина, что он смелость с глупостью путает!
— Хозяин в машине. Я тебя позвал, чтобы мы его вытащили. Через час следы затянет травой — и всё, человека не найти. Денисыч, некогда препираться. Идешь?
— Да иду, иду. Куда я денусь, — пробурчал я, переступая через отработанное топливо таинственного эвакуатора. — А куда он их эвакуирует-то?
— На штрафстоянку, разумеется.
Чем больше мы углублялись в чащу, тем тревожнее становилось на душе. Борозды тянулись по таким непроходимым буеракам, где не то что на лошади, пешком было продвигаться крайне проблематично. Временами я оборачивался и замечал, как примявшиеся под колесами кусты с неестественной быстротой выпрямляются, скрывая наш путь. Не добавлял уверенности и тот факт, что всегда самоуверенный дядя Саша держал наготове табельное и без конца оглядывался. До этой ночи я был уверен, что мы уже прошерстили весь лес вдоль и поперек, но сейчас стало очевидно, что я еще ничего здесь не видел.
Краем глаза я заметил в стороне что-то черное и тут же направил туда луч фонаря. Из темноты проступил небольшой холм с фарами. Этим холмом оказался «москвич-каблучок», почти полностью поглощенный мхом и плющом. Где-то неподалеку заржала лошадь.
— Почти на месте! — не по ситуации бодро бросил дядя Саша.
Наконец деревья расступились, и мы вышли на залитую луной поляну, от вида которой захватывало дух.
— Фонарик выключай и не высовывайся. Нас тут быть не должно, — шепнул мне дядя Саша.
Дальше мы перемещались исключительно перебежками. Укрытиями нам служили транспортные средства различных эпох и назначений. Это было настоящее кладбище техники. Чего только не стояло здесь на вечном приколе: различные болотоходы, «Нивы», «Волги» и «жигули» разных моделей, танки времен Второй мировой, питбайки, пара тракторов и даже несколько телег.
— Не удивлюсь, если тут еще брошенный электросамокат найдется, — пошутил я, и дядя Саша тут же кивнул в сторону небольшой кучи сваленных друг на друга самокатов.
— Дядь Саш, так у нас что, и «буханка» была? — прошептал я, заметив полусгнивший УАЗ со вмятой кабиной и едва различимой надписью «Полиция».
— Была пару лет назад. Я на ней в кювет съехал, когда бесов с отцом Игнатием по лесу гонял. Там в бардачке, кстати, сигареты лежат. Если успеем, на обратном пути надо будет глянуть.
Наконец мы увидели цель: китайский кроссовер с развороченным бампером, прицепленный к упряжке из двух могучих вороных жеребцов. Возле него копошилась высокая фигура в длинной потертой плащ-палатке с накинутым капюшоном. Незнакомец отвязывал толстые кожаные ремни, которыми машину тащили сюда.
Дядя Саша предложил мне затаиться и дождаться, пока тот, кого он называл эвакуаторщиком, не уедет.
— А кто он? — спросил я.
— Я как-то спрашивал у Лешего и нашего местного Вия, так вот даже они не в курсе. И стараются не связываться с ним. Какой-то демон или другая малоизученная нечисть. Знаю только, что любая машина, оставленная ночью в нашем лесу, попадает сюда. И больше ее никто никогда не может найти.
— А мы? Мы-то сможем отсюда свалить? — схватил я начальника за рукав.
— У меня билеты в Египет на январь уже куплены, я прямо с этой поляны улечу, если понадобится.
Он вырвал руку и, привалившись спиной к спущенному колесу старенького ЗИЛа, за которым мы прятались, закрыл глаза. Так прошло минут десять. От долгого сидения на корточках ноги затекли и горели. Я уже не мог терпеть и, в очередной раз взглянув на фигуру рядом с кроссовером, увидел, как она просто растаяла в воздухе. Лошади исчезли вместе с эвакуаторщиком.
— Идем! — рванулся я с места.
Водитель, пухлый мужчина в спортивном костюме, лежал головой на руле без сознания.
— Он живой? — спросил я.
— Живой. Головой стукнулся. Ну и печенью, — дядя Саша ткнул пальцем в пустую бутылку коньяка на пассажирском сиденье.
— Так он пьяный, что ли, за руль сел?! — резко отпрянул я от двери.
— Они думают, что в лесу их никто не остановит и документов не спросит, — объяснил начальник, — но мы всё равно должны его вытащить, иначе сгинет тут вместе со своей тарантайкой.
— Может, так и должно было случиться, — я не двигался с места, пока дядя Саша отстегивал этого пьянчугу.
— Денисыч, — шеф повернулся ко мне, отпустив водителя, и тот смачно шлепнулся в грязь, — ты не судья, и я не судья. Сдадим его куда следует, пусть там разбираются. Это человек, в конце концов, пусть и не самый умный. Он ведь и без прав останется человеком, к тому же ездить ему больше не на чем. Несколько лет походит пешком, подумает — может, что-то и щелкнет в голове.
— Нет, — скрестил я руки на груди. — Я его спасать не стану. Такой же вот любитель поддать за рулем и покататься по проселочной дороге друга моего сбил насмерть.
— Вы еще кто? — раздался позади меня чей-то незнакомый низкий, пробирающий до костей голос.
Дядя Саша тут же навел пистолет и предложил представиться и назвать должность.
Находясь между молотом и наковальней, я мгновенно отпрыгнул в сторону и заметил всего в полуметре от меня того самого эвакуаторщика. Лицо его по-прежнему скрывал капюшон.
— Антип Филиппович Кривошеев, — представился страж лесных дорог, — ездовой тридцать девятой артиллерийской бригады Его Императорского Величества.
— Какое еще ездовой? — пискнул я, пытаясь найти руками на себе хоть какое-то оружие, но в итоге не нашел даже ремня. (Вот почему у меня всю дорогу спадали штаны.)
— Это те, кто на лошадях орудия подвозили и раненых вывозили, — не отрывая взгляда от пришельца, пояснил дядя Саша. — В обе мировые.
— Верно, — тягучим, как смола, голосом отозвался Антип. — Но я… не довез. Орудие, что надо было срочно к утру починить. Заблудился в этой чаще. Проклятой.
Голова его упала на грудь, и в этой позе читалась такая многовековая усталость и скорбь, что у меня сжалось сердце.
— Так война кончилась, Антип Филиппыч, — мягко сказал дядя Саша. — Все долги отданы.
— Мой долг не имеет срока давности и цены… — голос его дрогнул. — Из-за меня люди погибли… наверное.
— То есть вы точно не знаете, но при этом еще и чужие машины воруете? — мне бы стоило промолчать, но любопытство распирало изнутри.
Ездовой поднял голову, и его раскатистый голос разнесся по всей поляне:
— Я ничего не ворую! Люди сами бросают машины в лесу, когда врезаются в деревья, застревают в зарослях, топят трактора в болотах. Я лишь забираю их сюда для восстановления. Работа небыстрая, но и я никуда не спешу…
Голос его еще долго отдавался эхом по всей округе. Я решил, что он всё врет, и потребовал доказательств, за что дядя Саша меня пристыдил: мол, про́клятым духам верить полагается.
Но я всё равно навел фонарь поочередно на несколько машин и убедился, что ездовой не врет. Правда, в условиях отсутствия инструментов и материалов, он использовал детали от одних машин, чтобы починить другие. Этакая площадка автомобильных Франкенштейнов: «Волга» с колесами от «Нивы» и фарами от трактора, старый горбатый «запорожец» с порогами от «шевроле»…
— Разве таким образом можно отдать долг? — спросил на этот раз мой начальник.
— Таким — нельзя, — подтвердил ездовой, — а вот спасением жизни — можно.
— Так вот зачем вы этого пьянчугу сюда притащили? — я повернул голову в сторону машины и вдруг заметил, что наш пострадавший уже очнулся и уносит ноги.
— Эй, стоять! Стрелять буду! — крикнул я ему вдогонку и попытался вырвать пистолет из рук начальника, но тот в ответ дал мне подзатыльник.
— Да не убежит он, пока я не разрешу, — уже спокойно произнес ездовой.
И точно: мы еще несколько минут наблюдали, как водитель мечется по поляне и не может выбраться, потому что деревья и кусты не дают ему прохода, постоянно смыкаясь и выставляя острые шипы.
— Он умирал… — сказал Антип Филиппович.
— Ага, от похмелья! — не смог удержаться я и получил второй подзатыльник, но уже от призрака.
— От внутреннего кровотечения, — озвучил диагноз ездовой. — Я подлатал его. И не смотрите не меня так! Для этого мне не нужны чужие органы.
Мы с дядей Сашей тревожно улыбнулись друг другу.
— Теперь, надеюсь, мой долг отдан. И я смогу упокоиться. Идемте, я выведу всех вас к дороге.
— Одну минуту, — дядя Саша сбегал к «буханке» и, забрав сигареты из бардачка, попросил о возможности вернуться за машиной позже. — Казенная все-таки. Я и так за нее до сих пор расплачиваюсь.
Ездовой кивнул.
— Слушайте, а не могли бы вы этого любителя выпить пару дней тут подержать? — предложил я. — Ну для профилактики. Общественные, так сказать, работы: граблями пусть поработает или там печку в «жигулях» поменяет. По мне так в сто раз лучше запомнится, чем какое-то лишение прав. Дядь Саш, что думаешь?
— Ну… Мысль, конечно, неплохая, хотя мне бы не хотелось откладывать выход Антипа Филипповича на заслуженной отдых.
— Я тут уже больше ста лет. Думаю, что пару дней потерплю, — согласился дух и повел нас к выходу.
***
Через неделю под моими окнами раздался скрип тормозов, который ни с чем не спутать. Я выглянул в окно и увидел полностью восстановленную полицейскую «буханку», за рулем которой сидел довольный дядя Саша.
— Пьянчуга-то, оказывается, менеджером в сервисе автостекол работает. Заказал нам новое лобовое и оплатил восстановление, после того как Антип Филиппович выпрямил кабину. Во как! Теперь, Денис Денисыч, в два раза продуктивнее работать будем! — крикнул мне из машины дядя Саша и радостно побибикал.
— А с ездовым что? Ушел на покой? Простили его? — спросил я, полностью разделяя в душе радость начальника.
— Говорит, простили. Но решил не уходить. Машин еще много недоделанных. Не готов бросить, раз начал. К тому же у него теперь и помощник есть.
— Неужели стекольщик согласился?
— Ну, учитывая, сколько у Филиппыча раритетных экземпляров, чьи хозяева давно ездят по небесным дорогам, думаю, они договорились.
— А мы что же? — спросил я с надеждой.
— А мы работаем, Денис Денисович. Пошли, у нас новое дело.
Александр Райн
(из серии рассказов про Безрадное)
yaplakal.com