131
Это был мой первый ( но не последний) опыт попадания в реанимацию, и запомнился он мне лишь потому, что все время, от начала и до конца я находился в полном, хоть и искаженном наркотиками сознании.
Началось все с того, что очередной мой неконтролируемый и безумный штопор с наркотиками и алкоголем закончился предынсультным состоянием и неукротимой кровавой рвотой. Испугавшись, я вызвал скорую, которая повезла меня в больницу. Меня положили сначала в общую палату, но пришедший через некоторое время врач в ходе первичного осмотра пришел в ужас,и высказав сомнения в том, что я доживу до утра, распорядился везти меня в реанимацию.
Через несколько минут в палату торопливо заехала каталка, накрытая белой простыней и передвигаемая двумя медсестрами. Мне сказали полностью раздеться, что немало меня обескуражило. С меня сняли даже трусы и украшения, накрыли простыней, и повезли прочь от абсолютно всех моих вещей, что вызвало во мне вялый протест.
После долгой поездки по нескончаемым коридорам, меня, наконец, ввезли в большой квадратный зал, в центре которого стоял стеклянный куб с медперсоналом. Кровати с больными, подключенными к аппаратам были расположены по периметру зала, поэтому хорошо обозревались из куба врачами и медсестрами. Оглядевшись, я понял, что все больные без сознания, за исключением меня.
Появившийся врач, внимательно выслушав мои жалобы, главной из которых был абстинентный синдром, посмотрел на меня с настороженностью и куда- то ушел. Через пару минут он пришел обратно с медбратом и кожанными кандалами на завязках. Я даже не успел начать сопротивляться, как оказался привязанным к койке намертво. В ответ на мои протесты врач распорядился вставить мне уретральный катетер.
Я сразу понял, что это что- то нехорошее, но даже не предполагал, сколько проблем он мне доставит. Пришла молоденькая медсестра, и сбросив с меня покрывало, схватила меня за член. Другой рукой она начала запихивать в него пластиковую трубку с непонятным утолщением на конце, и трубчатым отростком с клапаном на конце. Запихав трубку максимально глубоко, она ввела в этот отросток большой шприц какой- то жидкости. Обратный конец длинной трубки она подключила к пластиковому мешку для мочи, который положила в таз на полу.
После этого мне был прочитан беглый инструктаж о том, как быть с катетером. Оказалось, что конец, введенный в меня, раздут в моем мочевом пузыре до размера мандарина, поэтому вытянуть его обратно можно только вместе со внутренностями. В ответ на мою реплику о том, что я и сам бы мог сходить в туалет, мне было сказано, что туалетов в реанимации нет, есть только катетер для малых дел, и памперсы с утками для дел больших. Я было испугался, что мне захочется по большому, и придется просить утку у молодых красивых медсестер, и неловкости моей не будет предела, но, вспомнив, что я ничего не ел уже дней 10, я успокоился.
Следущие пару часов я провел в унынии и скуке под капельницами. Находясь в легком забытии от введенных мне препаратов я не сразу обратил внимание на непонятную суету, которую начала создавать уборщица, работавшая в помещении. На ее крики мгновенно сбежались медсестры и лютая, одиозная женщина- врач, главная в реанимацинной бригаде. Оказалось, что лежавший через кровать от меня дед начал умирать, и первой это заметила уборщица. Через мгновение вокруг деда развернулась интенсивная кипучая деятельность. Взволнованные и срывающиеся на плач голоса медсестер прерывались жесткими и уверенными командами врача. Деда спасали как могли. Я был потрясен тем, что наблюдал до глубину души. Врач билась над ним как зверь: приборы, дефибриляторы, шприцы и ампулы вместе с медсестрами перемещались вокруг деда с невероятной быстротой. Я завороженно наблюдал за происходящим. Вакханалия вокруг деда длилась полчаса, но смерть взяла свое. Когда это стало понятно, и врач, выдохнув, сказала "Все, он умер", одна из медсестер опустилась на пол и громко заплакала. Врач села рядом, и начала успокаивать медсестру, которой казалось, что в смерти деда есть ее вина. Врач убеждала ее, что это не так, просто дедов час настал. Деда накрыли одеялом, из-под которого торчали только ноги, а из разговоров медперсонала я понял, что тяжелый и страшный лифт, который использовался для опускания трупов в морг, и который между собой они называли "Камазом", только что вышел из строя, и мертвый дед останется лежать до завтра. Перспектива ночевания с мертвым дедом не добавила мне оптимизма, но очень скоро я понял, что это еще не самый худший сосед.
Внезапно сознание вернулось к молодому парню, который лежал по левую сторону от меня. У него в горле торчала огромная трубка, и он, очнувшись, впал в истерику, и стал звать на помощь и просить, чтобы его освободили. Одной рукой он умудрился снять с себя подгузник и вырвать часть капельниц и электродов. Подбежавшие медсестры начали его крутить, и в этот момент у него случился чудовищный приступ диареи. Тугая струя говна разлетелась во все стороны, заляпав медсестер, его самого, и даже меня. Медсестры мужественно успокаивали его сопротивление, привязывая его к кровати. Но парень, впавший в неистовую панику остервенело вырывался, периодически подсирая, и вымазывая говном все вокруг, истерично вопил. Маленькая медсестра с большими и добрыми глазами била его маленькой палочкой по голове, и требовала, чтобы он прекратил срать. Но он не прекращал еще очень долго. Удушающая вонь обволокла все вокруг. Медсестры и санитарки, зафиксировав парня, принялись скрупулезно и внимательно оттирать его и все окружающее пространство от говна, а парень неистово кричал, и просил пощадить его."За что вы меня мучаете?" - кричал он, брызгая во все стороны говном и мочой. Я отвернулся к мертвому деду, и постарался подумать о хорошем. Как раз в этот момент, на другом конце зала, внимание за которым ослабло, происходило невероятное: огромный и страшный мужик, который болел циррозом, пришел в сознание и разорвал кандалы. В полном беспамятстве он встал с кровати и начал бесцельно двигаться по залу, волоча за собой огромный мешок с мочой, присоединенный к уретральному катетеру, и посыпая пол говном из разорваашегося подгузника. Медперсонал, столпившийся у парня не замечал его, пока он не упал на них сзади, запутавшись ногой в трубке катетера. Медсестры закричали от ужаса и забегали вокруг. Прибежали медбратья и скрутили мужика, отволокли его, и опять привязали.
Когда все успокоилось, парень затих, а мужик был привязан, ко мне подошла маленькая беленькая медсестра, и с жалостивым видом отвязала меня, и,вручив мне яблочко попросила не убегать из реанимации. К слову, сбежать отсюда мне хотелось уже давно, но помимо кандалов меня останавливал еще и дьявольский катетер. Я преисполнился благодарностью к доброй девушке и пообещал, что не сбегу.
Спустя минут 10 персонал засуетился опять- привезли больную. И положили ее справа от меня, между мной и мертвым дедом. Больная оказалась красивой женщиной с роскошными огромными сиськами (да, в реанимации голые мужчины и женщины лежат рядом на соседних кроватях.) Из разговоров медперсонала я понял, что у нее плюсы по Вассерману (сифилис), а также то, что она наркоманка, так как из- за полного отсутствия вен медсестрам пришлось резать ей шею и вшивать туда бабочку для капельниц и уколов.
Когда над этой дамой совершили все необходимые манипуляции, включая установку уретрального катетера, медсестры разбрелись и спрятались в стеклянном кубе. Воцарилась тишина и покой. Слева от меня был обосранный парень со сгоревшиии легкими, а справа - симпатичная дама с сифилисом и запредельно красивыми сиськами, которые вывалились из- под одеялка. За ней лежал дед. Я, освобожденный от кандалов, грыз яблочко и рассматривал сиськи, пока не почувствовал дискомфорт в месте установки уретрального катетера, который, вероятно, не был расчитан на эрекцию. Однако, настроение мое упало так же быстро, как и поднялось - из- за дьявольского катетера моему внезапному желанию залезть на эту даму, пока нет медсестер, не суждено было сбыться))). Дело в том, что наркотики, принятые накануне, продолжали вызывать жгучее сексуальное желание, от которого было никуда не деться, и появление знойной соседки, а также отсутствие медсестер его только усугубило. Оно было настолько сильным, что сифилис не особо пугал меня. Однако, сделав усилие над собой, я прикрыл барышню одеялком и отвернулся к парню.
Наступила ночь, а сон не давался мне, и только под утро я смог уснуть на полчаса. Однако сон мой был недолгим : я проснулся из- за того, что кто- то сдернул с меня простыню. Я лежал голым, а у изножия кровати стояли две красивые молодые медсестры, потрясая огромными черными баллонами, которые были у них в руках. Я насторожился. Несколько секунд спустя они подошли ближе, и внезапно начали поливать все мое тело липкой холодной пеной из баллонов, а потом принялись растирать меня тряпочками,особое внимание уделяя интимным местам, что вызвало мгновенную затвердевающую реакцию и добродушные хихикания медсестер Оказалось, что так выглядит помывка в реанимации. После, они залили мне в рот зеленую мытную жидкость, попросили прополоскать и выплюнуть. Это была чистка зубов. Такую же процедуру они проводили со всеми больными.
Это была тяжелая и грязная работа, которую девчонки выполняли с невероятной самоотверженностью, любовью и заботой, уставшие при этом настолько, что они еле стояли на ногах. Они закончили только спустя несколько часов, и собрались было отдохнуть, но не тут то было.
Приборы по мою правую руку запищали, и барышня с красивой грудью, лежащая между мной и дедом, начала умирать. Медсестры забегали, и примчалась их главная, та самая женщина- валькирия. Началась неистовая борьба за жизнь, уже вторая на моих глазах. Оглушительные крики врача, жалобные, вопрошающие реплики медсестер, сбивчивая тревожная речь, лязг инструментов и множество других звуков наполнили помещение. Я отвернулся, чтобы не мешать, и молился всем богам, чтобы все получилось. Вслушиваясь в происходящее, я поражался профессионализму, уверенности и спокойствию женщины- врача. Она умудрялась тащить умирающую даму с того света, и одновременно мастерски выравнивать психологическое состояние молодых медсестер. Через пару минут им удалось запустить сердце и поровнять пациентку. Вид у бригады был такой, будто они только что пробежали марафонскую дистанцию, а я смотрел на эту женщину- врача так, как наверное, смотрели советские дети на космонавтов после полета Гагарина.
Медсестры переодели халаты, потому что были мокрые насквозь, и принялись заполнять кучу бумаг, чтобы сдать смену.
Я лежал, и анализируя все, что я увидел, пытался сопоставить невероятно тяжелый и самоотверженный труд этих девчонок с их зарплатой, и пришел к выводу, что я бы тут и дня не смог проработать. После выписки, вспоминая работу медиков, я проникался глубочайшим уважением к этим людям за их невероятный труд, о котором их подопечные, находясь без сознания даже не подозревают. Спаасибо всем медикам за то, что они делают. А вообще, в сознании в реанимацию лучше не попадать - множество ярких впечатлений гарантировано.
yaplakal.com