197
Ссылка на
первую часть.
* * *
У нас новый командир батальона - полковник И. Где-то в течение месяца прежний комбат сдает дела и уезжает служить куда-то в Московский округ.
Полковник И. недельку осматривается, потом разводит бурную деятельность - одна рота переезжает на один этаж казармы, другая - на другой. В чем сакральный смысл этих перемещений - никто не может понять. Дальше больше - переезжают из кабинета в кабинет офицеры управления. Звонит тебе на пост, допустим, начальник штаба: "Дежурный, ну-ка поднимись ко мне", поднимаешься, стучишь в кабинет, слышишь "войдите", а там, например, начальник автомобильной службы: "Товарищ солдат, чего хотел? Теперь это мой кабинет".
Также выясняется, что полковник - заядлый спортсмен и физкультурник. Его очередное нововведение: весь батальон поголовно должен раз в неделю бежать кросс - десять километров. Ничто так не освежает и не поднимает боеготовность, как массовый забег!
Наступает час "Ч", дежурный по части дает сигнал "Общий сбор". На плацу выстраивается, дай Бог, половина личного состава.
Тут опять надо дать пояснение дня неискушенного читателя: сигнал "Общий сбор" (прошу не путать с сигналом "Тревога") не касается людей, которые стоят в нарядах, в карауле и больных в санчасти. Кроме того, на этот сигнал не реагируют, например, водители, занятые ремонтом техники. Каждый толковый ротный понимает, что сломанный "КамАЗ" несет больший вред боеготовности части, чем неучастие водителя во всеобщем забеге, как, например, в данном случае. Писаря тоже не особо поднимаются по "Общему сбору". Есть еще контрактники, которые заняты своим делом в парке или на складах, офицеры управления и т.д. - так собственно половина личного состава части и набирается.
И вот полковник И. в красивой спортивной форме и кроссовках, наблюдает пол-батальона на плацу, дико злится по этому поводу и требует поставить в строй весь личный состав, свободный от нарядов и караула - кросс касается всех.
В строй встают недовольные офицеры управления во главе с пузатым начальником штаба, некоторые успевают тоже надеть спортивную форму. Помощник дежурного по части выгоняет на плац всех писарей из строевой и служб - они идут неровным строем, моргая с непривычки на солнце и разбредаются по своим подразделениям. Из казармы выгоняют решивших отсидеться, из парка тоже нескончаемым потоком идет строй людей. Несколько водителей не успели переодеться и идут в "подменке", источая запахи солярки и машинного масла. Некоторых я вижу вообще впервые.
Операция "весь личный состав" длится минут тридцать. Все это время, полковник И. не переставая орет: "Я вам тут устрою! Расслабились, желудки!".
Наконец, час "Ч" наступает повторно - все в сборе, комбат лично проводит разминку, затем подает команду: "Напра-во! Я вам покажу как правильно кроссы бегать! Повзводно, за мной бегом... марш!"
Батальон убегает, впереди технично бежит полковник И., сверкая новыми кроссовками, я провожаю его взглядом - все это представление я наблюдал из курилки, битый час усиленно делая вид, что подметаю ее - как я удачно в наряд заступил. Смотреть больше не на что, и я решаю спокойно выкурить сигаретку, но не проходит и двух минут, как случается невероятное - батальон бежит назад. Впереди двое из разведвзвода несут полковника - у него бледное лицо и поджатая нога. При каждом несинхронном шаге разведчиков сквозь сжатые зубы комбата прорывается громогласный стон. Полковника уносят в сторону санчасти, остальной личный состав офицеры разгоняют по местам несения службы.
Вечером, сменившись с наряда, я узнаю, что новый комбат неудачно подвернул ногу, не успев добежать даже до КПП.
Насколько помню, больше таких массовых забегов в части не проводилось.
* * *
Когда кто-то из офицеров штаба переезжает в другой кабинет, то на помощь зовут связистов. Так вот исторически сложилось у нас в части.
Переезд начальника автотранспортной службы с третьего этажа на первый осложнялся наличием в кабинете монстрообразного сейфа. Много позже, на гражданке, я узнал, что есть сейфы, а есть несгораемые шкафы. И то и то, по незнанию матчасти, называют сейфами, но это не всегда верно. Так вот - это был именно сейф. Огромный, выкрашенный в зеленый цвет металлический ящик. Позвали четырех связистов, но сейф не удалось даже оторвать от пола. Позвали еще четырех, в том числе и автора этих строк. Восемь человек, наконец, смогли худо-бедно выволочь этот проклятый ящик из кабинета и добраться до лестничной площадки. Впереди начиналось самое сложное - спуск по лестнице, но силы наши были уже на исходе.
Сейф перегородил лестничный пролет по всей ширине, так, что двое - рядовой Ш. и рядовой Т. - оказались на несколько ступенек ниже остальных, поскольку несли его спиной вперед. Обежать через другую лестницу и встать рядом с этими двумя никто не догадался. Раскачавшись на верхней ступени, сейф начал свой недолгий путь вниз. Шесть человек сверху по лестнице закономерно мешали друг другу и не смогли его удержать. Рядовой Ш. и рядовой Т., отрезанные от основных сил, недолго боролись с железной махиной - Т. сиганул через перила на следующий пролет, а Ш. вжался в стену и втянул не только живот, но и все выступающие части тела, сделавшись плоским, как камбала, на то мгновенье, пока сейф пролетал мимо, уверенно набирая скорость. Готов поспорить, что если бы рядовой Ш. не был выбрит налысо в честь ста дней до приказа, то поседел бы во мгновение ока. Проклятый железный монстр с диким грохотом врезался в стену лестничной площадки - хорошо хоть, окно на ней было маленькое и расположено довольно высоко. Кирпичная кладка выдержала, но здание штаба ощутимо вздрогнуло.
Сейф мы тогда все-таки дотащили до первого этажа без потерь, разве что у рядового Ш. с тех пор иногда ни с того ни с сего стекленел взгляд и по коже начинали бегать мурашки величиной с хорошего спаниеля.
* * *
В части грандиозное событие - приезжают на практику курсанты. И не просто курсанты, а курсанты военной кафедры какого-то столичного гражданского ВУЗа. Будущие офицеры-"пиджаки".
В честь этого освобожден целый этаж казармы, организован отдельный вход на него через запасную лестницу, огорожена специальная отдельная курилка, куда строжайше запрещен доступ солдатам. Как мы впоследствии узнаем, часы приема пищи в столовой для них будут смещены на целый час относительно остального личного состава - в общем, сделано все, чтобы срочники и курсанты не пересекались.
Первое время мы действительно не пересекаемся - видим только их неровный строй на утреннем разводе издалека: форма у всех разная, многие обвешаны нашивками "Сухопутные войска", группой крови и галочками-курсовками. Для нас выглядит дико и немного по-...попугайски, что ли: наша часть считается частью "повышенной боеготовности" и нашивки на полевой форме строжайше запрещены, даже сержантские и ефрейторские лычки на наших погонах из желто-зеленой ткани, а не из металла.
Довольно скоро удается рассмотреть курсантов поближе - связистская нелегкая занесла меня к ним на этаж посмотреть, почему не работает телефон. Боже, какой бардак на этаже - всюду валяются какие-то сумки, объедки и пластиковая посуда. Они что, едят тут? Эдак они разведут тут тараканов, уедут к себе в столицу, а потом авторота вернется на свой этаж...
Дневальный молча смотрит на меня, не зная, что сказать. Хотя тут стоит такой ор (как в школе, когда учительница на минуту вышла из класса, только число глоток раза в три побольше), что даже крикни он положенное "Дежурный по роте на выход", его никто не услышит. Меняю элемент питания в ТА-шке, делаю звонок на коммутатор - проверить работоспособность телефона, и поскорее из этого свинарника.
Следующий знаменательный случай происходит в парке. Курсантов ведут туда на практические занятия - у каждого в руках тетрадка. Но наряд по парку грудью встает на КТП и строй в разномастной форме останавливается.
"Курение на территории парка авто- и бронетехники строжайше запрещено. Огнеопасно! Сдай курительные принадлежности при входе" - гласит табличка над "вертушкой", и один из дневальных молча указует перстом на нее. Тут же появляется второй дневальный с полиэтиленовым пакетом в руках. Он проходит вдоль курсантского строя и пакет наполняется. Зажигалки и пачки сигарет - все больше "Кент" и "Мальборо", иногда "Парламент" (не реклама, просто констатация факта).
С куревом у солдат всегда беда - небольшой зарплаты хватает ненадолго, потом начинается период "стреляния" сигарет друг у друга и курения на двоих-троих, но этот пакет с богатством я запомню навсегда, мне достался щедрый "подгон" от одного из дневальных - почти полная пачка "Мальборо", в целом же от пакета почти ничего не осталось уже через полчаса - на выходе из парка курсанты забрали свои зажигалки. Бучу никто не поднимал.
Через два месяца занятий будущих офицеров погрузили в КамАЗы и увезли на ж/д станцию. Домой. Из-под тентов грузовиков слышно было, как они хором поют "Демобилизацию" группы "Сектор Газа".
* * *
Очень надо в поселок. Ну вот просто ужас, как надо. Зачем, не спрашивайте, все равно не расскажу. Да и сказ все равно не об этом.
В честь какого-то очередного "залета", так на солдатском языке называется чрезвычайное происшествие, увольнения запрещены на неопределенный срок. Да и все равно сегодня будний день, не суббота, - никто бы не дал мне заветную бумажку с печатью. До волшебного "вечного" (см. первую часть "Хроник") разрешения на выход за КПП еще ой, как долго.
Поиски решения приводят меня не куда-нибудь, а в автороту. Есть у меня тут знакомцы.
Меня выслушивают, в мое положение входят.
- Иди самоходом, - говорят мне.
- Добрая фея, как же я пойду самоходом средь бела дня в форме?
- А мы тебе "гражданку" дадим. Понял, балда? Только помни...
- Да-да, помню, ровно в двадцать один - ноль ноль, во время вечерней поверки, она превратится в тыкву.
Так, с шутками и прибаутками, из тайника извлекаются: джинсы, кеды, ветровка и бейсболка. Кеды мне приходятся впору - у меня самый "ходовой" размер обуви 44, к бежевой ветровке вопросов тоже нет, но с джинсами конфуз - они мне малы.
"Была - не была," - думаю я, и перелезаю через забор. Джинсы в обтяжку придают мне немного, хм, нетрадиционный вид, но я, пряча глаза под козырьком бейсболки, быстро продвигаюсь к цели моего путешествия. Патруль мне теперь не страшен, но местные могут поколотить.
К счастью, в тот раз все закончилось хорошо.
* * *
В армии процветает воровство, слово, правда, используется другое, вы все его знаете. Тащат все подряд. Прапорщики тащат продукты с продсклада, солдаты - про...терянное обмундирование друг у друга. Один раз видел, как контрактник уволок почти полный пакет солдатского мыла "Звездочка". Зачем оно ему? Неужели кому-то продаст? Времена, когда мыло было в дефиците, давным-давно кончились. Другой - утащил тоже почти полный пакет крема для обуви "Ленбытхим". Тоже не могу понять, кому он понадобился? Каюсь, когда увольнялся, сам прихватил с собой комплект зимней формы - бушлат и ватники, которые должен был сдать на "подменку", также в моем вещь-мешке оказалась баночка этого самого крема. Поставил на полочку, регулярно пользовался. Хватило года на три.
Слыхал историю, когда кто-то на дембель уволок комплект ОЗК - на рыбалку ходить.
Но рядовой К., я считаю, переплюнул всех. Увольнение в запас, его проводили до ворот, но дежурный по КПП обратил внимание на чересчур пухлую сумку. Попросил показать содержимое. В сумке был телефон ТА-57. Аппарат изъяли, изъяли также отличную характеристику, прибывший на место происшествия командир роты тут же накатал новую, в которой рядовой К. был уже заклеймен грязным клептоманом, и виновник был отпущен с позором домой.
Вопрос, откуда рядовой К., не будучи связистом, смог свинтить телефонный аппарат, отставим в сторону. Меня же терзает другой - зачем он ему? Для того, чтобы поговорить, нужно ведь два аппарата. Нужны специальные элементы питания ГБ-10У, которые в магазине не купишь (ну да Бог с ним, туда девятивольтовая "Крона" тоже подойдет с некоторыми оговорками). Нет ответа на этот вопрос. И у рядового запаса К. теперь тоже не спросишь.
* * *
Окончены крупные учения - целый месяц в лесу. Про них я уже немного писал в первой части "Хроник".
За время нашего отсутствия в части случилось кое-что интересное. Что же интересного, спросите вы, может случиться в пустой части, где от каждой роты осталось по три человека для наряда. И то, они этот наряд сами у себя целый месяц принимали.
Не все так просто. Надо отдельно сказать, что за люди остались в расположении. Это те, кого в армии называют "каличами" - вроде больные, но не настолько уж больные, чтобы их в санчасть или госпиталь класть. Но и на учения их брать - испытывать, так сказать, все тяготы и лишения, их тоже негоже. Вот таких людей и ставят в наряд по роте на месяц. Вот только рота в лесу, а офицеров в части тоже осталось полтора человека. Нет, так сказать, стимулирующих факторов - посидели на тумбочке, в карты поиграли, чай погоняли, а назавтра все по-новой.
Настал день, когда наряд настолько устал от безделья, что точка невозврата была пройдена. Каждый офицер знает, что руки солдата надо занять хоть чем-нибудь, иначе их займет сам черт. Так вышло и в этот раз. Я не знаю подробностей, известно только то, что дежурный по части решил ради разнообразия прогуляться в казарму и обнаружил наряд в полном составе накуренным в сопли, в слюни, до бессмысленного состояния. Без труда завладев ключами от оружейки и обнаружив коробок с оставшимся зельем, он вызвал подмогу. Чудо-богатырей отнесли в санчасть, где дежурный фельдшер констатировал острое наркотическое опьянение.
После возвращения из астрального путешествия, всех троих перевели в какую-то дальнюю часть гарнизона. Шумиха особо не поднималась - комбат собирался уходить на повышение в Московский округ, и подобные ЧП ему были не нужны на самом пике карьеры. Больше мы их не видели.
* * *
Спустя некоторое время после учений, меня зовет на приватный разговор взводный. Оказалось, настала пора сдавать на склад кое-какое имущество взвода, которое использовалось во время учений, в том числе и палатку УСБ. Мы ее, кажется, ни разу и не разворачивали, все время она пролежала в кузове КамАЗа. Но есть нюанс - до комплекта не хватает шести кольев, и сдать ее не получится - начальник вещевой службы тот еще фрукт. "Если, конечно, колья вдруг не найдутся," - поясняет лейтенант. Короче, надо "рожать" - то есть срочно найти искомое. Желательно, чтобы хозяин искомого не заподозрил как можно дольше.
Вопрос, где "рожать", решился сам собой - одна из рот устраняет недостатки учений, и их палатки развернуты на пустыре за столовой, там, где мы обычно проводим радиотренировки. Ночью личный состав роты возвращается в казарму, оставляя охранять имущество лишь несколько человек.
Вопрос, когда "рожать", тоже отпадает автоматически - конечно же сегодня ночью.
Одному идти несподручно, и я зову в напарники одного из сослуживцев - ефрейтора С.
В 4:30 утра, до рассвета, мы покидаем казарму, навешав лапши на уши дежурному по роте. Тот давно уже привык к соседству с беспокойными связистами и не особо вдается в подробности.
Короткими перебежками, используя складки местности, добираемся до пустыря. Некоторое время наблюдаем за выросшим тут палаточным городком - все тихо. Охрана, похоже, дрыхнет без задних ног. Ну что ж, пора - почти ползком пересекаем разделяющее нас и крайнюю палатку расстояние. Приподнимаем брезентовую стену и аккурано достаем дервянную стойку. Палатка сразу же грузно оседает, лишившись одной из своих опор. Повторяем операцию еще пять раз и также скрытно выдвигаемся назад, по пути спрятав добычу в удобных кустах. Удачое завершение операции отмечаем одной сигаретой на двоих в умывальнике, и идем досыпать до подъема.
- Ты что припер? Тебе же было сказано - колья, - нервничает лейтенант.
- Ну вот же - колья. Деревянный шест, с одной стороны остро заточен - чем не кол?
- Это стойка, а нужны колья, понимаешь?! Металлические колья, которые в землю вбиваются!
Фиаско.
Продолжение следует...
Искренне Ваш,
TroLoLobzic
yaplakal.com