С юго-востока прибыли рослые, плавные красавицы диванного типа. У них белая кожа, робкий характер и невыносимые матери. К пенсии они плевком убивают коня. В молодости же садятся и плачут. Потом долго смотрят в зеркало на распухший нос. Один нетрезвый генетик утверждал, все они дочери запретной любви петровских драгун к лошадям петровских драгун. Конечно, он врал. Их печальные глаза и удлиннённые лица произошли от дождливого климата.
Наконец, самые головокружительные девки выбрались из моря на западе. Больше уже неоткуда. Они пришли сражать принцев своим чудесным характером. Разумеется, принцы быстро вымерли. Теперь русалки сводят с ума кого попало. Светлоглазые, невесомые. Они разрушают волю, лишь хлопнув ресницами.
Их приятно носить на руках. С ними последний задохлик чувствует себя Кинг-Конгом.
И вовсе они не безголосые. Любой ухажёр при них трещит, как юный Геббельс, слова не вставить. Обычно звучит героическая сага о пьяном мордобое. В ней полно междометий и в конце все непременно упали, а рассказчик даже не вспотел. Поэтому русалки не великого мнения о мужском уме.
И они-то лучшие в мире по технике мимической обиды.
Одной лишь губой маленькая женщина выражает сотни оттенков недовольства. В диапазоне от «какой-то ты нелепый в этих джинсах», до «я поняла, эти розы отравлены».
На их беду, средний мужчина туповат. По эмоциональной чуткости он близок к хомякам и дафниям. Известны семьсот видов женских слёз.
И на всё это великолепие мужчина реагирует единственной фразой «ну чё ты, Кать».
Деспоты Африки селят своих жён в отдельных кухнях. Никто не видит как они там сами себе дуются. Целые пласты искусства пропадают. Арабские антропологи даже описывают женщину как неуклюжего человечка в платке, вообще не способного обижаться.
Эстонцы напротив, считают обиду нормальным состоянием. При усилении шторма они раскрывают газету и ждут улучшения погоды. Пять лет такой жизни делают мужчину викингом. Он обучается презирать смерть и впоследствии может захватить много приличных стран.
Так вот, на пятую годовщину брака Карлис придумал сделать плов. Настоящий, по секретной узбекской методике. Его Мария никогда не готовила жирных восточных блюд. Карлису показалось, она обрадуется.
Он сравнил пятьдесят рецептов. Купил казан. Купил курдючное сало и правильный рис. Рис следует варить в льняном мешке, он купил ткань, сшил мешок. Учёл сотни тонкостей.
Но женщины не считают сюрпризом жёлтые комья риса в чёрной кастрюле. Колечко с топазом куда неожиданней и приятней, уверены они. Мария взяла себя в руки и попробовала подарок. Целых две секунды держала себя в руках. Потом призналась что плов – говно.
Карлис неделю это блюдо планировал и три дня готовил. Вложил душу и килограмм изюма сверху. Он сказал ей – дура!
Мария выдвинула губу на 13 мм, что означало «враги навсегда». Выбежала, села в джип и уехала. Долго приходила в себя в крупном торговом центре. Потом нашла такой шарфик, что подумала, ничего. Он всё-таки старался. Смешно ждать от мужчины изящества. Дерево, оно и есть дерево.
Вернулась домой. А дома пятеро его друзей, уже пьяные, жрут проклятый плов. Смеются гадкими голосами.
Другая бы стала мстить. Налила бы всем им за шиворот столярного клею. Позвонила бы противной мужниной маме, сказала, у сына кариес, а он не хочет лечить. Мама бы приехала и две недели пломбировала Карлису его моряцкий мозг. Да мало ли чего. У расстроенной женщины фантазия шире возможностей бога.
Но месть - удовольствие низких людей. Благородные натуры это остро чувствуют. Она обрызгала компанию слезами, схватила запасные трусы и уехала к подруге на неделю. В некоторых обстоятельствах это почти вечность.
Женское сердце нелогично, глупо и прекрасно. Можно воспеть глаза, колени, шею. Всё что знает о ней анатомический атлас, всё волшебно. Если только она не забывает, как коварны бывают сладкие булочки.
Но колени с годами обвиснут, глаза выцветут. И только сердце останется шёлковым. Оно может простить дракона, сожравшего деревню, потому что зверёк хотел кушать.
С мужем трудней. У мужа нет смешного хвостика и белых лапок. Жалеть и прощать его почти не за что. И всё-таки, Маша заехала посмотреть как он там.
Карлис сидел трезвый, причёсанный, руки на коленях. Пол выметен. По грустному лицу было видно, что раскаивается.
Маша решила дать ему шанс. Она спросила.
- Я видела, ты звонил. Ты хотел что-то сказать?
А он:
- Да. Я хотел спросить, куда ты положила патроны. Мы с мужиками идём на кабана, я весь дом облазил.
То есть, он ничего не понял. Мария показала ему выражение лица «горькая усмешка № 7, прощальная».
И ушла. Он мямлил вслед про любовь и одиночество, но было поздно.
В тот же вечер она уехала навсегда. В Таиланд. Гуляла по пляжам и другим терапевтическим местам. Думала, как же хорошо быть одинокой, когда никто не предаст. Потом наконец-то отдых закончился, она заехала домой. За одеждой. Она видела, как обдаст его холодом. Как он поймёт и ощутит ужас утраты.
Заходит в дом, а навстречу какая-то белобрысая дрянь в трико. Вульгарная, глаза водянистые, губы средней полноты, рост 173, вес не меньше 60-ти, на плече тату с паучком, страшная безвкусица. Других деталей не заметила, вообще не смотрела, очень надо. И ещё говорит:
- Здрасьте, Карлис вышел, скоро будет.
Тут как раз подъехал Карлис. Девушки услышали, вышли встретить на крыльцо. Карлис увидел их обеих и не стал останавливаться. Он не был готов сразу так причалить. Поехал куда-то вдаль. Иногда с танкером общаться проще, чем с хорошо отдохнувшей женой.
Мария не выдержала. Прыгнула в свой джип и погналась. Может, она хотела кого-нибудь обезглавить. Или оторвать кому-нибудь его бубенцы. Забить насмерть туго скрученной газетой. Неизвестно. Хотя бы стукнуть его в бампер.
В Сети полно роликов, где злая жена колотит своим драндулетом машину мужа. Сегодня это тренд. Проклятый изменник приехал к любовнице, она выследила, подкралась, и ну долбить. Все мужчины это видели и ужасались. Сегодня каждый знает, если на вас мчится ваша официальная любовь, лучше бежать.
Супруги мчались по деревне, пугая дачников. Как Шумахер и Алонсо, как Чапай и белые. Это была лучшая погоня в истории посёлка. Клубы пыли можно было видеть из космоса, если знать, куда смотреть. Ехали они, ехали, потом Карлис неловко как-то свернул и врезался в дуб. И замер за рулём, подозрительно.
Рассерженная жена польско-княжеских кровей быстро стала просто Машей. Она подбежала и взялась его вытаскивать, мерзавца. И оторвала в спешке дверь машины вместе с петлями. А он такой, весь в битых стёклах:
- Маша, Маша, эта коза, она из фирмы по мытью посуды и пола. А я тебя люблю. Хочешь йоркширского терьера?
- И шубку, - согласилась Маша, потому что правда была на её стороне.
Если бы эту историю писал Киплинг, наш Карлис в финале уехал бы в Новую Каледонию. И там бы канул, изучая новый галлюциноген на основе жаб. Маша бы погоревала и вышла за полковника. Но поскольку это рассказ о смешанном русско-латышском браке, дальше всё скучно. Они родили пару толстопузых негодяев. Карлис потерял интерес к кулинарии и увлёкся плетением корзин. Маша продолжает обижаться, потому что лучшего способа разнообразить жизнь латвийской деревни так никто не придумал.
© Слава Сэ.
yaplakal.com