В своем исследовании он обнаружил, что мы не всегда спали по восемь часов подряд. Мы спали по два более коротких отрезка в диапазоне ночи. Диапазон был порядка 12 часов и начинался с трех- или четырехчасового сна, потом следовало бодрствование – два или три часа, а затем снова сон до утра.
Упоминания об этом встречаются повсюду в литературе, судебных документах, личных бумагах и записках. Удивительно не то, что люди спали дважды, а то, что концепция была настолько повсеместной. Сон из двух отрезков был обычным, принятым способом спать.
«Дело не в количестве упоминаний, а в том, как он упоминался - словно это было общее знание», - говорит Экирч.
Английский врач писал, к примеру, что идеальным временем для занятий и размышлений является отрезок между «первым сном» и «вторым сном». У Чосера в «Кентерберийских рассказах» есть героиня, которая отправляется спать после «первого сна».
И, объясняя, почему у рабочего класса было больше детей, доктор из XVI века сообщал, что они обычно занимались сексом после первого сна.
Книга Экирча «В конце дня: ночь в прошлом» полна таких примеров.
Как же люди распоряжались этими дополнительными часами? Примерно так, как вы можете себе предположить.
Большинство оставались в своих постелях и спальнях, иногда читали, а часто использовали это время для молитвы. Религиозные ритуалы включали в себя специальные молитвы для времени между двумя снами.
Кто-то курил, говорил с домочадцами или занимался сексом. Некоторые были более активны и шли в гости к соседям.
Как мы знаем, практика в конечном итоге постепенно исчезла. Экирч списывает перемены на появление уличного освещения и, в конечном итоге, электрического внутреннего освещения, а также на популярность кофеен. Писатель Крэг Козловски (Craig Koslofsky) развивает теорию в своей книге «Вечерняя империя». С распространением уличного освещения ночь перестала быть уделом преступников и низших классов и стала временем для работы и социализации. Два сна стали в итоге считаться бесполезной тратой этих часов.
Наука, судя по всему, подкрепляет то, что мы находим в исторических книгах. В ходе четырехнедельного исследования с 15 мужчинами, существующими в условиях ограниченных часов светового дня, начало происходить нечто странное. Наверстав часы недосыпа – обычное положение дел для большинства из нас, – участники начали просыпаться посреди ночи:
У них стало по два сна.
В течение 12-часового отрезка участники сначала спали по четыре или пять часов, затем бодрствовали несколько часов, затем снова спали до утра. В целом они спали не более восьми часов.
Часы посреди ночи, между двумя снами, отличались необычным спокойствием, схожим с медитацией. Это не было ночным метанием в постели, которое многим из нас довелось испытывать. Участники эксперимента не паниковали по поводу того, что не могут снова уснуть, а использовали это время для расслабления.
Рассел Фостер (Russell Foster), профессор нейробиологии в Оксфорде, указывает на то, что даже с учетом существующих моделей сна пробуждение среди ночи – не всегда основание для беспокойства. «Многие люди просыпаются ночью и паникуют, - говорит он. – Я говорю им, что они переживают рецидив бимодальной модели сна».
Хотя в статье говорится, что в том, чтобы спать дважды за ночь, нет никаких преимуществ, сложно представить себе, что это не будет оказывать какого-либо серьезного влияния на наше повседневное сознание. Насколько полезными будут для нас несколько часов «в необычном спокойствии, схожем с медитацией»? Нет, серьезно. Я не пробовал применять «бимодальный» сон, но думаю, многие из нас, включая меня, с ним сталкивались. Наше безумно забитое расписание не позволяет нам рассмотреть преимущества встречи с какими-то иными состояниями сознания – кроме восьмичасового сна от усталости.
Но мы не можем вернуться к доэлектрическому образу жизни – ранний подъем, ранний отход ко сну. И тем не менее, может быть, мы могли бы использовать это знание для улучшения качества нашей жизни и открыть для себя альтернативные режимы разума и времени.
Это наводит меня на размышления о книге, которую я сейчас читаю.
Залпом выпить информационную эру
Если вы хотите почитать о влиянии современного мира на наше сознание, советую обратиться к новой книге Дугласа Рашкоффа (Douglas Rushkoff) «Шок настоящего: когда все происходит прямо сейчас» (Present Shock: When Everything Happens Now).
«Смысл в том, что время не нейтрально. Часы и минуты не типичны, а специфичны. Что-то нам лучше удается утром, а что-то – вечером. А самое невероятное, что время дня меняется в зависимости от конкретного момента 28-дневного лунного цикла. На одной неделе мы более продуктивны ранним утром, а на следующей – эффективны в полдень.
Технология дает нам возможность игнорировать все эти уголки и трещины времени. Мы можем пересечь десять часовых поясов за то же самое количество времени. Мы можем принять мелаксен или золпидем, чтобы уснуть по прибытии на место назначения, а затем, чтобы проснуться утром, выпить одну из таблеток риталина, прописанных сыну с расстройством внимания (в России психостимулятор риталин запрещен – прим. пер.).
Тогда как технологии развиваются, вероятно, с такой же скоростью, с какой мы их придумываем, наши тела эволюционируют в течение тысячелетий, причем в согласии с силами и явлениями, которые мы едва понимаем. Мы не просто должны учитывать ритмы тела – тело функционирует в соответствии с сотнями, или даже тысячами различных часов, которые связаны и синхронизируются много с чем еще. Человек просто не может эволюционировать так быстро. Наши тела меняются по совсем иной временной шкале».
Однако, Рашкофф предлагает не отбросить наши айфоны и режим постоянного онлайна, а придумать, как технологии могут улучшить нашу биологию:
«Да, мы переживаем хронобиологический кризис с депрессиями, самоубийствами, раковыми заболеваниями, плохой производительностью и социальным дискомфортом - в результате того, что нарушаем и сбиваем ритмы, которые поддерживают нас и синхронизированы с природой и между собой. Однако то, что мы узнаем, дает нам возможность обратить этот кризис в благоприятную возможность. Вместо того, чтобы пытаться переобучить наши тела совпадать с искусственными ритмами наших цифровых технологий и их артефактов, мы можем использовать цифровые технологии для перепланировки своей жизни в соответствии со своей физиологией».
Я не уверен, что начну спать по два раза за ночь, но определенно вижу выгоду в том, чтобы признать новое ощущение времени и стараться жить в соответствии с ним. Время как качество. Протяженность. Вкус. В 1949 году один из моих любимых культурных философов XX века Жан Гебсер (Jean Gebser) писал, что в основе кризиса западной цивилизации лежит время. В попытке «идти в ногу со временем» мы стараемся приобщиться ко всему, что происходит, одновременно. Но вероятно, это неверный подход. Неправильное отношение ко времени. Измерять время так, как мы это делаем, - не так важно. Может, нам нужно сделать шаг назад и начать присутствовать – не тем образом, который Рашкофф критикует в своей книге, а очно. Выпить эпоху информации залпом.
Похоже, наш современная проблема с «быть в сейчас» ничем не отличается от дзенского коана «выпить океан залпом». Невозможно это сделать, буквализируя время на маленькие отрезки, тиканье часов, электронные сообщения, уведомления в Facebook и сигналы на жидкокристаллическом дисплее. Их слишком много. Но наша перегрузка информацией может, на самом деле, быть ограничением не цифровой эпохи, а того измерительного сознания, которое мы в нее привносим. Что скажете? Как нам справиться с потоком, как это называет Джеймс Глейк (James Gleick)?
Источник
yaplakal.com