969
Ночь. Воспоминания. Неужели это всё было со мной? Какие сомнения, было. Память что-то выдает в мельчайших подробностях, что-то уже стёрто за про шествие лет. Любовь, счастье, радость,боль, разочарования, - всё смешалось. И каждый эпизод жизни поднимает на поверхность души свои эмоции.
Часть 1.
СЫН.
В свою «взрослую» жизнь я вступила рано (сейчас мне так думается), в 17 лет, сразу после выпускного из школы.
Со своим будущим мужем я познакомилась в 16 лет, ему было 20 неполных лет. Он проходил срочную службу в части, которая располагалась у нас в городе. Познакомились мы в больнице, в стационаре. Завязалась дружба, сначала робкая, а потом переросшая в любовь. Моя первая, совершенно чистая и глубокая ЛЮБОВЬ. Секса не было, были поцелуи до головокружения, были прогулки за ручку, были шоколадки и разговоры обо всем. На дворе стояла весна 1993 года. Так держась за руки, мы плавно вошли в лето, а затем и в осень. Его долгожданный дембель пришел как- то быстро, разрушая идиллию моего счастья. Прощались не долго. Без обещаний с его стороны, без слёз с моей. Я помню его спину, уходящую всё дальше и дальше от меня, в другую жизнь, туда где нет НАС. Я БОЛЕЛА молча, закрывшись в своей юной душе от всех. Слёзы хлынули безостановочным потоком позже, через неделю, когда мама спросила, где он и почему не заходит.
И потекли мои будни, школа, выпускной класс, домашние обязанности и всё, что прилагается к девочке 16-ти лет. Через месяц от него пришло первое письмо. Потом мой каждый день начинался и заканчивался проверкой почтового ящика. Весной, где-то в апреле, пришло письмо на мамино имя. В нём, он писал о том, что учиться я могу и в его городе, и учебные заведения там перспективней, и что всё равно меня надо куда-то «поступать», а так, я как бы под присмотром окажусь. И что его родители не против, и он уже работает и сможет нас обеспечить. Родители перечитывали письмо не раз, решая мою дальнейшую судьбу. И всё бы ничего, да его город от моего находился в шести тысячах километров, на другом конце страны. Мама до сих пор не может объяснить даже самой себе, почему было принято решение в нашу пользу, но факт, летом мы поехали поступать в Его город. Я успешно поступила, мы проводили маму на поезд, и моя «взрослая» жизнь началась.
Обещание, данное моей маме, сначала доучиться, потом рожать мы не сдержали. Мой здоровый организм и наше неуемное желание, в сочетании выдали беременность. Про аборт речи не шло. Про учёбу пришлось забыть, токсикоз не давал покоя первые три месяца. С его мамой как –то не заладилось, сразу же после отъезда моей мамы, человека словно подменили. Я вдруг узнала, что меня могут ненавидеть, открыто и в самой жесткой форме. Выросшая в любви и тепличных условиях родительского дома, я конечно была поражена. Но любовь моего мужа(тогда ещё гражданского) все неприятности перекрывала с лихвой. На учёт в больнице я встала уже на сроке 6 месяцев, получив, всеми правдами и не правдами, прописку. В марте 1995 года, отметив мои 18 лет, мы расписались.
Весна 95 года набирала обороты. Красота цветущих улиц, длительные прогулки в парках курортного города-золотые дни. Схватки начались с первым залпом праздничного салюта, 9 мая. 50 лет Великой Победы. Скорая помощь приехала оперативно, погрузили меня с мужем в свой разбитый УАЗик и увезли в роддом. Надо отметить что за две недели до описываемых событий, мне сделали УЗИ, обнаружен был мальчик, крупный, для размеров его микро-мамы (рост 158, вес 54 кг.). Без патологий в развитии и благоприятном прогнозе дальнейшего роста ребёнка. И так, я сразу была определена в предродовую палату. Ночь оказалась беспокойной, схватки шли одна за другой, спать не получалось. К утру ожидали появление малыша. Но ни утром, ни в обед, дальше схваток дело не шло. Меня ночная смена врачей передала дневной смене. Девочки с моей палаты уходили в род.зал, а я продолжала мучиться в конвульсиях схваток. В обед поставили первую стимулирующую капельницу, дело с места не тронулось и мне воткнули вторую капельницу. За все время врач заходила дважды, и оба раза чтоб назначить капельницу. К вечеру 10 мая, я уже не понимала, кто я, зачем я, я была сгустком боли, и орала как резанная, просила сделать кесарево. Но услышана была только мед.сестрами, которые меня стыдили за нетерпение и громкий ор, от которого у них уже болела голова. 24 часа схваток, я не помню уже как больно, я помню только, что больно. И страх, за малыша. В этом состоянии я была передана на поруки ночной смены. Зашла врач, начала осмотр, первый! за всё время пребывания в предродовой палате. Помогла спуститься с кресла, подала мне воды, смочить лопнувшие в кровь губы. Я до сих пор помню эту воду! Только от меня, она узнала, что воды отошли ещё утром, врач по смене ей такую информацию не передала. Вокруг началась подозрительная суета.
Меня срочно перевели в операционную. От наркоза я начала отходить, когда меня шили. Анестезиолог гладил меня по голове, и просил потерпеть. Ноги отплясывали свой танец, совершенно не подчиняясь мне. Мед.персаналу кто-то отдал команду придержать их стремительный танец. Я чувствовала, как меня зашивают сначала внутри, потом снаружи, боль нарастала. Хирург травил анекдоты, в операционной стоял ржачь, сквозь который я слышала плачь своего малыша. Помню, как было холодно, а может мне так казалось…На каталке меня перевезли в отделение, я уже была в сознании, показали сына. Сообщили вес 3,800 кг., рост 51 см. Подумалось- Богатырь наш Артемка. Всего несколько секунд я смогла видеть своего ребёнка, так мало и так много.
Он пришел в наш мир всего на два часа, потом Бог забрал его к себе. Он пришел, чтобы своим криком рассказать мне о бесценности нашей жизни, о её скоротечности и о боли потерь. Мне оставалось только научиться с этим знанием жить.
Часть 2.
МУЖ.
Муж был вторым ребёнком в семье. Единственным мальчиком, и самым любимым ребёнком, как утверждала его мама. Его папа погиб, когда ему исполнился только годик. Он воспитывался отчимом, жестокость которого, временами, просто зашкаливала. Из воспоминаний детства, он вынес большую обиду на отчима и мать, которая ни разу за него не вступилась. Когда мы встретились, я увидела его взгляд, не по возрасту пронзительных и умных глаз, широко расправленные плечи и гордую осанку. Он выделялся среди прочих «пацанов», которые тогда были в поле моего зрения. Я всегда знала, что могу ему ДОВЕРЯТЬ, и он оправдывал моё доверие. В период нашей последующей совместной жизни я на столько была За Мужем, что никакие бытовые или материальные проблемы меня не напрягали. Где жить, на чём спать, что кушать, на что купить, всё это лежало на его плечах. В мою задачу входило создание уюта и тепла.
И так, похоронив нашего малыша, через несколько дней, муж забрал меня из больницы домой. Отходила я от операции долго. Шов на животе разошелся в двух местах и никак не хотел заживать. Со стороны мужа я была окружена заботой и любовью. Время шло, жизнь продолжалась. Мои родители позвали нас жить к себе. Мы совместно приняли решение о переезде, и вот спустя год после похорон сына, мы переехали жить в мой город. Муж на своей родине работал в милиции, а на новом месте пошел работать в шахту. Тогда, в 1996 году, задержка зарплаты была во всех структурах минимум на полгода, шахта была не исключением, но зар.плата была выше вдвое чем где бы то ни было. Надо было решать вопрос с жильем, и в соответствии с этим и было принято решение о месте работы. Так мой муж стал учеником моего папы. На первых порах родители помогли нам снять квартиру и дали кое какую мебель. Не шик, но жить было можно. Я пошла устраиваться работать на завод, где работала моя мама. Наши мужья добывали руду, а мы перерабатывали. И так жили 80 % семей нашего города. На мед.комиссии по трудоустройству, выяснилось, что изменения в моём организме не от перемены климата, а от беременности. Меня сразу отправили работать на легкий труд, в пенсионный фонд, перебирать бумаги и сшивать их в дела. Пенсионеры в то время просто осаждали эту контору, обвиняя сотрудников в несвоевременной выплате пенсии, в своих неурядицах и неустроенности. Я, по своему молодому возрасту, стала для них любимым объектом для нападок. К концу рабочего дня мозг просто взрывался. Муж получил свои заветные корочки через три месяца обучения и стал самостоятельным, самым настоящим, шахтером. Оставалось только дождаться зар.платы. Всего то полгода до первых выплат. Налаживался потихоньку быт. Мы готовились стать родителями во второй раз. Мне исполнилось 19, а мужу 23 года. Вся жизнь была у наших ног, и мы бесстрашно, взявшись за руки, шагали по ней. Муж стал любимым для моих родителей, и не меньше они его уважали, и он отвечал им взаимностью. Он был душой любой компании, если он не хохотал во всё горло, то просто улыбался. Такой- ходячий позитив. Однако было обстоятельство, которое в нашу бочку с мёдом добавляло громадную ложку дёгтя. В семейных застольях, муж не однократно говорил о том, что до 25 лет он не доживет. Все мужчины в их роду погибали едва, достигнув этого возраста.
Рождение нашей доченьки ещё больше объединило нас. Она росла такой же жизнерадостной, как и её папа. У них были особые отношения, и я даже иногда их просто ревновала друг к другу. Сказать что он её любил, это не сказать ни чего. Она стала для него целым миром. Но и я не была обделена его вниманием и любовью. В полтора года наша доча пошла в садик, как папа сказал- на работу. И я вышла из декрета на завод. Зарплату стали платить во время. Мы получили всю задолженность по зар.плате, и родители мои тоже получили задолженность, сложили капиталы и купили свою первую квартиру. Сами делали там ремонт, переезжали со съемной на свою квартиру тоже своими силами. Дочу отправили к родителям, и погрузив свои не хитрые пожитки в детскую кроватку, потащили в ручную до, теперь уже своего, дома. Благо дома соседние были.
На следующий год, муж вместо поездки в отпуск, отпускные вложил в доплату на квартиру побольше. Родители добавили недостающую сумму. Папа с мужем подгадали идти в отпуск одновременно. Удачно и легко продалась наша однушка и мы въехали в двухкомнатные хоромы. Уже в новой квартире, отметили юбилей, 25 лет, мужу. До следующего его дня рождения мы жили как на иголках. Со стороны жизнь была обычной, текла в своей колее, а внутри напряжение росло. Он всё чаще обращался к моей маме с просьбой похоронить его на родине. Мама крутила у виска пальцем и говорила, чтоб сначала выдал замуж дочку, встретил её из род.дома, а уж потом она подумает, где его хоронить. Так он и вошел в свое 26-летие. Мы вздохнули с облегчением. Нам удалось убедить себя, что ВСЁ, этот злой рок окончился именно на его отце, а он будет жить долго и обязательно счастливо.
Горе вошло в наш дом 25 января 2000 года, и расположилось в нём по хозяйски, захлестнув собой меня, мою жизнь, мой мир и людей, которые о нём сообщили. Мы сидели ночью, в нашей квартире, раздавленные. Говорили тихо, доченька уже спала, от этого становилось ещё более жутко, чем если бы я могла кричать. Муж задерживался со смены, я никак не могла уснуть. Вечером, полдевятого, вдруг сердце замерло и упало куда-то вниз, и тревога захлестнула всё моё существо. И вот, стук в дверь, странно что не открывается ключом. Спросила -кто там. Мама сказала, чтоб я оделась, она не одна… . И вот мы сидим в кухне, и ребята - шахтеры, друзья моего мужа и папы, рассказывают как произошел обвал в шахте, как они вытаскивали моего мужа, как мед.сестра не могла сделать обезболивающий укол моему мужу, а он улыбался и подбадривал её. Упавший пласт породы раздавил его. Все рёбра были сломаны и вошли в органы, он не дождался скорую. Бог забрал его. Это произошло полдевятого вечера, в конце рабочей смены. Он погиб в 26 с половиной лет, пережив своего прадеда, деда и отца на полтора года.
Мой муж пришел в мою жизнь, чтобы рассказать мне как можно любить, какой можно быть любимой и счастливой, каким может быть Мужчина для своей жены и детей, не смотря на свой, такой молодой, возраст. Та девочка, что жила во мне, умерла вместе с ним. А потом, в долгих муках рождалась новая женщина, 23 лет от роду, с тем, чтобы научиться жить, получив порцию новых знаний.
yaplakal.com