Сталинградский шомпол

Я был в пятом классе, когда однажды, перед праздником Победы, молодая учительница привела к нам седого, бойкого ещё старичка-ветерана и попросила его рассказать нам, пионерам, «про войну».

— Правду говорить-то, доченька? — тихо поинтересовался дедуля.

— Конечно же правду, — удивленно отвечала двадцатипятилетняя учительница русского языка, которая по совместительству была нашим классным руководителем. — Я детям только правду и говорю, — еле слышно, словно самой себе, закончила она, и, пройдя по классу, села ко мне за последнюю парту.
— Ну, что ж, правду, значит, хотите знать?! Попытаюсь, всего уже не помню, детали всякие там подзабыл, но кое-что ещё сидит в моей башке вместе с двенадцатью немецкими осколками, давно сидят, ещё со Сталинграда. Вот, кстати, про Сталинград я вам и расскажу.

— Про Волгоград, Иван Николаевич, — опять же тихо, но убежденно поправила его наша классная.

— Ну, слушайте, детки. Такого вы, наверно, ещё не слышали… и может так статься, никогда больше и не услышите, — и, устроившись поудобней на стуле за учительским столом, дед, надо ещё заметить, уже немного «под газом», начал.

— Было мне, детки, двадцать пять лет, когда оказался я под Сталинградом. Что вам сказать про этот город — не было его уже как такового: здания все разрушены, одни развалины дымятся, но, само-собой, почти все подвалы целые. Вот за эти-то подвалы и началась драка, вернее даже не драка, а самая что ни на есть бойня.

Ну вот представьте, детки, подводят наш батальон к передовой, а комбат наш, лихой был мужик, всё шутил, так вот и говорит нам: «Мол, ребята, только сегодня отсюда ушло туда — и показывает в сторону центра Сталинграда — уже восемь батальонов, и ни слуху ни духу про них, как сквозь землю провалились».

Ну, да ладно, не будем о грустном, — словно очнувшись, промолвил дедуня. — И началась весёлая жизнь. В первой же атаке наш необстрелянный батальон потерял почти две трети личного состава, а остальные стали по подвалам шхериться. А что делать? — тут тебе и немцы утюжат тяжелой артиллерией, и свои тоже эпизодически лупят, да ещё немецкие самолёты висят в небе, как приклеенные, так что и бомбы с них иногда падают.

Да только не одни мы такие умные — чтобы в подвалы, немцы тоже норовят туда, а подвалов, как всегда и бывает в жизни, на всех не хватает. Вот залетаем, к примеру, мы в один такой подвал и сразу кричим: «Есть кто живой?» Если наши, то, услышав русскую речь, тоже отвечают, а если немцы, то шпарят по нам из своих «шмайсеров». Вот в последнем случае и начинается кино.

Вы представьте, внучки, в подвалах-то темень, хоть глаз выколи, сначала мы сдуру ещё стреляли из своих винтовок, но когда парочку своих задели, да так, что один сразу Богу душу отдал, то чувствуем, что что-то не то. Да и немцы стреляют, только когда мы в подвал залетаем, а потом исключительно финками и ножами орудуют. Ну вот и мы придумали — ножей у нас почти ни у кого не было, только у лейтенанта нашего, но зато шомпола были у всех, вот и пошло-поехало; если, значит, проскочил вход невредимым, то попадаешь в какую-то тьму-тьмущую и каждый начинает действовать уже самостоятельно.

А как действовать? Да очень просто: бежишь себе, да вокруг себя руками шаришь, хвать человека, ты — его за грудки, он — тебя. Ну сразу, значит, надо что-нибудь проорать, чтобы выяснить — он свой или немец. Если он молчит и на твои матюги не реагирует, значит, фашист, мать его, вот тогда правой рукой, в которой шомпол, нужно его завалить. А это непросто, потому как у него финка тоже имеется в руках, а ей, куда он меня ни ткни, то всё мне и достанется. А вот я шомполом должен попасть либо в горло ему, либо в ухо, а если куда в другое место попадешь, то второго раза ударить его у тебя может уже и не быть.

Вот я первого три раза бил шомполом, всё попасть не мог куда надо, а он, подлюка, мне два раза в бок ножом ткнул. Помог мне мой кореш Петька, завалили мы того Ганса вдвоём, ох и здоровый же он был, ростом под два метра и накачаный как бык. Вот так. Ну, а потом я так насобачился, что уже с первого раза попадал шомполом так, что он в одно ухо входил, а из другого выходил, и немец, значит, того, как мешок падал на пол. Семерых я, значит, за три дня-то только шомполом и завалил.

Учителка наша побледнела на этом месте, встала и не знала, что ей делать. Мы, само собой, были в шоке, как-то уж больно хорошо описывал всё дед, что я, к примеру, очень четко представил себе шомпол, торчащий из обоих ушей, текущую кровь и судороги умирающего тела. Меня даже немного затошнило.

— А потом как-то, когда перебегали от одного подвала, то бишь, от одних развалин к другим, сзади разрыв и — привет, очнулся я только в лодке — плывём через Волгу. Потом госпиталь, двадцать два осколка из меня вытащили, а в голову не полезли, говорят, ничего, и так жить можно.

Нам повезло, ребятки, человек пять, в конце концов, из моего батальона остались живы, правда, трое калеками стали, ну так на то она и война, а не дом отдыха.

Тут вмешалась наша Марь Иванна:

— Спасибо Вам, Иван Николаевич, что пришли, — дрожащим от волнения голосом говорила она, а сама — бледная такая, как скатерть, что мамаша стелет на кухонный стол по праздникам. — Вот мы хотим подарить Вам цветы от нашего пятого «А».

Дед взял цветы, сказал «спасибо» и вышел.

С тех пор частенько на уроках военной подготовки, когда мы разбирали и собирали автомат Калашникова, я брал в руки шомпол и всё вспоминал того деда… И всё думал, а чуть что, если не дай Бог опять кто-нибудь к нам полезет, например американцы или ещё кто-нибудь — смог бы я попасть с первого раза в ухо, да так чтобы из другого вышло?

Нет, размышлял я, если уж так дело обернётся, то я буду стараться попасть в горло — в него попасть раз в десять проще.


http://www.specnaz.ru/articles/208/20/1963.htm

Это сообщение отредактировал Мinеr - 12.10.2015 - 19:42

Хорошие буквы.
Про шомпол - очень символично получилось...

З.Ы. фото моё. Это когда я я ещё в фотокружок в ДЮЦе (бывш. "Дворец пионеров") ходил, 1995 г., вроде бы.

Это сообщение отредактировал mrzorg - 12.10.2015 - 19:43

жить захочешь - и в уретру попадёшь этим шомполом

Такое не надо забывать и правду рассказывать потомкам!

мдя. жизнь, такая "штука", покруче и жёстче любого ужастика/фантастики/страшилки

Ну, что б шомполом и в уретру, это хуй знает, как изловчится надо)))
А вот котелком у меня дед фрица одного захуярил наглушняк. И гордился этим! На всех семейных пьянках рассказывал, как ебашил немца, пока у того мозги из ушей не брызнули. Прямо за столом и рассказывал))) Самый, говорил, страшный эпизод в войне был. Когда стреляешь - это одно. А когда вот так, голыми руками...

Это сообщение отредактировал as1214 - 12.10.2015 - 19:52

Когда в армии служил на Дальнем востоке недалеко от Благовещенска там роту вырезали так. Ночью пробрались в казарму и шомполами. Сначала, как говорят, будили, и сразу в ухо, чтоб закричать не успел. Сказали что китайцы, хотя кто его знает.

Похоже на правду больше, чем сама правда

а так им, блядям и надо. Их сюда никто не звал. Приперся - шомпол в оба уха и не жужжать!

ИБО НЕХУЙ без приглашения.

Я именно эту историю искал, когда наткнулся на сталинградский рассказ..
Как китайцы шомполами вырезали втихую весь наш погранотряд я слышал ешё в конце семидесятых. Хотелось бы найти в интернете упоминание об этом.

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчел
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал...

Если мать тебе дорога —
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель...

Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевертывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал...

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел,— так ее любил,—
Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви...

Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,—
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,—
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат,—
Это он, а не ты солдат.

Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,—
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!

Симонов

а как у Теркина ,-"Поединок"

"Ах, ты вон как! Драться каской?
Ну не подлый ли народ! "

Кстати,рекомендую к прочтению

А куда деваться то...

При всем уважении... Не было в те времена слова "накачаный". Ветеран не мог такого говорить. К сожалению, подобные детали рассказа выдают современную (хоть и патриотичную) прозу.

Это сообщение отредактировал Высерман - 12.10.2015 - 20:08

м да уж. это вам не хер собачий. война. написанному верю.

Всегда поражался энергетике этих стихов. Всякий раз, когда читаю их они берут за живое...

..ну дедуля для красного словца и понимания мог и имел полное право преукрасить свой рассказ.

Может и было такое. Про шомпола только от участников Афганской слышал...

Анекдот вовочка приходит домой и говорит дед выручай по истории двойку ставит а сказал что ты воевал, перейдёшь и про войну в школе расскажешь ! Дед - не могу, в штрафбате был . Уговорил вовочка , приходиттдед в школу, первоклассников рассадили. Дед - сижу я блять в окопе, слева блять фашисты, справа блять фашисты ...учительница - Василий Иванович зачем вы ругаетесь, вокруг же дети ! Дед - какие нахуй дети, вокруг фашисты !!!!


Вечная память воинам

В массы это!!! Молодежи бы знать неразумной!Что свастику носят,не понимая...

А как сам Симонов свой стих читает!

застава пограничная это была...остров Доманский...остров-полуостров, так песчаная коса... молчат все об этом,но старики рассказывали ,что всю заставу ребят шомполами киты в ухо , живой остался только повар , повара рано встают на заставе , спрятался он в печке... вот после этого наши на китах "Град" и испытали...от души так... земля горела...

При всём уважении, но без юмора на войне не выжить!!!

Пригласили короче одного ветерана на 9 мая в школу детишкам о войне
рассказать.
Ну он начинает: 41 год. Сидим мы с лейтенантом одним в
блиндаже. Вокруг взрывы, стрельба. Пьем спирт. Вдруг вбегает комбат: Что
здесь расселись? Быстро на передовую.
А мы ему: Да пошел ты на хуй!
Тут учительница не вытерпела: Ну как вы можете? Тут же дети.
Ветеран:
Ой, извините. Ну вот другой эпизод из войны: 42 год. Сидим мы с
лейтенантом одним в блиндаже. Вокруг взрывы, стрельба. Пьем спирт. Вдруг
вбегает комбат: Что здесь расселись? Быстро на передовую.
А мы ему: Да пошел ты на хуй!
Тут учительница опять не вытерпела: Ну как вы можете? Тут же дети... Ветеран: Ой, извините. Ну вот другой эпизод из войны: 43
год. Сидим мы с лейтенантом одним в блиндаже. Вокруг взрывы, стрельба.
Пьем спирт. Вдруг вбегает комбат: Что здесь расселись? Быстро на
передовую.
А мы ему: Да пошел ты на хуй!
Тут учительница опять не вытерпела: Ну как вы можете? Тут же дети. Ветеран: Да пошли они на хуй!
Учительница: как вы можете это говорить?
Ветеран: да пошла ты на хуй!

шестидесятых...