Повесть «Искушение»

Алексей Черкасов. Искушение (повесть)

1. В тени шести ступеней

Пустыня простиралась по всю правую сторону. Где-то слева дышал Большой Хапи, и его выдохи, сопровождаемые лёгким шелестом, доносили до Ма-Хесы аромат влаги вперемешку с запахом ила. Песок рассыпался под босыми ступнями охристыми струями, а ноги его спутника, кряжистого старика с париком на обритой голове и бородкой-колышком на подбородке, были облачены в сандалии из дерева и кожи.

Они неторопливо шли в сторону, противоположную той, куда устремлялся Хапи. Путь их начался в прошлой декаде, и уже второй баран[1] сменился в небе после того, как мать Ма-Хесы, прижавшись к его плечу мокрым от слёз лицом, пожелала ему лёгкой дороги, а старик, который до того дня почти никогда не покидал свой огороженный закуток во дворе, где он жил подобно быку, дёрнул его за руку и сказал матери:

— Хватит слёз. Ничего с твоим сауром[2] не случится, — и его пальцы, сухие и твёрдые, как корни тамариска, сжали запястье Ма-Хесы с такой силой, что юноша невольно вздрогнул. Старик держал его так мгновение, словно проверяя на прочность, а потом отпустил. На руке остались белые полосы, медленно заливавшиеся кровью..

Старик провёл его сквозь болота и к исходу первой декады вывел на пустынный и каменистый берег Хапи в той стороне, где Дуат раскрывал свои врата шедшим в него на взвешивание сердца странникам. Уже четвёртый день Ма-Хеса глядел по сторонам в надежде увидеть этих таинственных людей, которые каждые сутки пополняли население царства Хентиаменти, но ему не везло — ни один идущий в правую сторону[3] путник не попался на их пути. Ма-Хеса хотел было расспросить о них старика, который за многие годы наверняка постиг тайны двух миров, но за все двенадцать лет тот не обменялся с ним и десятком слов, и потому уста юноши запечатывались стоило только Ка возбудить в сердце любой вопрос, адресованный старцу.

На двенадцатый день голубая лента реки скрылась за храмами и дворцами древней столицы, которые возвышали свои башни на горизонте. Звон медных гонгов и глухой гул жрецов доносились через стены, напоминая: жизнь — тонка, как папирус. Песок здесь истончился от постоянных ветров, а под ним была скала, Ма-Хеса давно знал об этом от своего Ка. На ней покоилась массивная, стремящаяся ввысь, словно лестница Ра, громада почти остроконечного пер-джеда, состоящего из шести ступеней.

Ма-Хеса поднял с земли камешек, гладкий и тёплый от солнца. Подержал в ладони, ощущая его вес, а затем небрежно швырнул в сторону пустыни. Камешек описал дугу и пропал в ослепительном мареве. «Вот и всё, — сказал ему Ка. — Один бросок — и вещь исчезла навсегда. Просто и окончательно».

— Знаешь, что это? — неожиданно спросил старик.

Юноша вздрогнул, впервые за несколько дней услышав голос своего спутника и, отведя взгляд от диковинной постройки, несмело посмотрел ему в лицо.

— Все знают, — недоумённо произнёс он. — Сие — гробница великого пер’о Нечерихета, воздвигнутая ему, — юноша запнулся, глубоко вдохнул и продолжил с благоговением, — воздвигнутая Великим среди видящих, тем, кто подле…

— Его звали Яхимом, — прервал старец, и голос его был подобен ветру над гробницами. — Запомни это имя, ибо оно тяжелее золота. Иную ношу не снести в одиночку, отрок. Помни об этом, когда будешь выбирать, что поднимать, а что — оставить в пыли.

По внешнему виду невозможно было определить его возраст. Сетка морщин на лице, казалось, выдавала старость, но крепкие руки с буграми мускулов и эластичной кожей говорили скорее о зрелости, нежели о дряхлости. Прямой и строгий взгляд подтверждал силу человека, ещё не забывшего как повелевать. Вероятно в прошлом старик был крупным чиновником, возможно сепатом[4] или кем-то влиятельным при сепате.

Дойдя до крупного валуна, старик остановился и сел на него, жестом предложив юноше сделать то же самое. Слева от себя он положил небольшую торбу. Ма-Хеса знал, что в ней лежит — ящик из слоновой кости с золотым замком, украшенным лазуритом. Порыв ветра слегка распахнул торбу, и лазурит блеснул под солнцем. Ма-Хесе почудилось, будто камень на мгновение вспыхнул изнутри холодным огнём, словно далёкая звезда. Он отвёл взгляд, но образ светящегося камня уже впился в память, будто Ка самого лазурита шепнул ему что-то.

Обладание таким дорогим предметом подтверждало высокое положение старика в предшествующие годы — он не имел больше ничего, но один этот ящичек, если бы его обменять на серебро, мог обеспечить безбедную жизнь семьи Ма-Хесы в течение многих лет. Что лежало в ящике, он не знал, так как старик никогда не открывал его при нём, но судя по весу, что-то нетяжёлое.

Сзади раздался крик — между ними и городскими стенами пастух гнал своё стадо. Ноги Ма-Хесы почувствовали вибрацию — земля содрогалась от сотен бьющих копыт. Мальчик невольно оглянулся, провожая взглядом крупных животных, проходящих в нескольких сотнях локтей.

Город был огромный — рано утром они миновали его дальнюю окраину и сейчас находились примерно напротив центра. Населён он был жрецами, вельможами и ремесленниками. Город был посвящён богам и поглощал очень много пищи. Поэтому на многие дни пути отсюда по обеим сторонам Хапи выращивали ячмень, полбу, разбивали фруктовые сады и разводили скот. После своего небольшого посёлка на болотах Ма-Хеса был ошарашен величием крепости, вдоль которой, насколько хватало глаз, тянулась цепочка белых холмов.

— Этот пер-джед и всё вокруг него строилось не для пер’о, — тихо сказал старик, поднимая глаза к вершине возвышающейся шестью сужающимися ярусами к небосводу гробницы. — Там даже и нет пер’о.

— Как нет пер’о? — оторопел Ма-Хеса. — А кто-нибудь там есть?

Старик кивнул.

— Там лежит сын пер’о. Он умер, когда был на четыре или пять восходов Сопдет младше тебя. Пер’о сам убил его.

— Неужели сердце его омрачилось тьмой Дуата?

— Похоже, Ка оставил его. Надолго… очень надолго…

— Но Яхим строил это для пер’о?

— Нет, Ма-Хеса, — юноша вздрогнул, так как старик впервые назвал его по имени. — Нет, Ма-Хеса, — повторил он, — Яхим строил эту гробницу для…

Старик умолк, и взгляд его сделался неподвижным. Топот копыт и мычание прогоняемого мимо стада заполнили тишину, пока старик молчал, уставившись в пространство. Ма-Хеса терпеливо ждал. Когда он уже решил, что ответа не будет, старик снова поднял голову:

— Тогда Сопдет, звезда Исет[5], покраснела, — сказал он наконец.

— Разве она не от века красна? — спросил Ма-Хеса, но старик не слушал его. Он повернул к нему лицо.

— Яхим строил всё сие, — он провёл рукой, словно пытаясь издали погладить пер-джед, — из-за этой звезды, которая принесла большие беды на Обе Земли. С тех пор каждый делает свой выбор: один — за всех, а другой — лишь за себя. Спроси своё сердце, Ма-Хеса, кем ты хочешь быть, когда придёт твой черёд.

— Я что-то слышал об этом… — сбивчиво произнёс Ма-Хеса. — Мут говорила… — он замолчал, увидев, что старик раздражённо отмахнулся. Лицо его на мгновение исказила ярость, но тут же старик взял себя в руки, и вид его снова сделался бесстрастным, а в голосе появилась насмешка:

— Ну и что же рассказывала твоя мут о временах, когда не родилась не только она, но даже и её дед?

Ма-Хеса понял, что лучше промолчать. Старик покачал головой, глядя на него и продолжил:

— Даже жрецы не ведают многого о сём, — он снова помолчал, а челюсти его в это время двигались, словно пережёвывая слова, которые не должны были сорваться с его уст. — Так вот, она покраснела…

Примечания:

1 — Баран — в контексте измерения времени — звезда, открывающая начало суток, занимая высшее положение над горизонтом.
2 — Саур (sȝ wr) — старший сын, первенец.
3 — В Древнем Египте левая сторона ассоциировалась с востоком, а правая с западом. При этом, юг считался «передней» или «верхней» землей, а север — «задней» или «нижней». Такое восприятие сторон света было связано с течением Нила и положением Солнца. В западную пустыню, согласно поверьям, уходили умершие на суд Осириса.
4 — Под сепом (др.-егип. sp) понималась первичная административная единица Древнего Египта, соответствующая греческому термину «ном». Сепат — начальник сепа, назначенный фараоном, номарх.
5 — Звезда Исет — звезда Исиды, Сириус.

Работа над моим романом «Дурман» близится к завершению, и в его центре — повесть «Искушение». Это не хроника и не гимн. Это — исповедь.

Здесь нет героев, спасающих мир. Есть лишь человек, несущий по пустыне тайну тяжелее гранита, и юноша, который обречён эту тайну принять. «Иную ношу не снести в одиночку, — говорит ему мудрец. — Помни об этом, выбирая, что поднять, а что оставить в пыли». Но имеют ли силу слова, не пропущенные через собственное сердце?

Действие начинается в эпоху, когда камень впервые коснулся неба — при фараоне Нечерихете и его гениальном визире Яхиме (Имхотепе), чьё имя станет молитвой. А завершается при другом царе, возводящем величайшую гробницу. Но за величием пирамид скрывается иная правда: царства держатся на страдании, а вечность — не награда, а проклятие.

Это история о похищении Книги Джехути — свитка, хранящего число, способное предотвратить гибель мира. О фараоне, купившем бессмертие ценой своей человечности. О сыне, повторившем грех отца, не зная, что уже ступает по его тени. О том, как любовь становится ловушкой богини.

«Искушение» — сердцевина «Дурмана». Она не обещает спасения. Она констатирует: человечество обречено. Но не из-за злобы, а из-за жажды того, что ему не суждено иметь.

И через пять тысячелетий, когда красная звезда вновь озарит небо, кто-то опять поднимет эту шкатулку. Или нет?

Аннотация

Древний Египет эпохи великих пирамид. Юноша Ма-Хеса сопровождает молчаливого старца к загадочной мастабе, что почти у порогов. Но за каждым шагом — тень прошлого: история фараона, укравшего Книгу Джехути, и его друга визиря, построившего ступенчатую пирамиду не как усыпальницу, а как машину для сбора жизненной силы через страдание. В гробницах, где стены дышат сехемом, а страдание превращается в силу, раскрывается правда: человечество обречено. Вечность — проклятие. Любовь — ловушка. Цикл не прервётся — он лишь уйдёт в будущее, где красная звезда вновь призовёт Зверя…

Цикл «Тёмные воды»:

Первая книга — роман «Тёмные воды. Зимний апокалипсис».
Вторая книга — роман «Хроники Чёрной Земли».
Третья книга — повесть «Искушение» и роман «Дурман».

Этот порядок формальный, тот, в котором книги написаны. Но читать их можно в любом порядке. Повествование построено таким образом, что всегда выведет читателя туда, куда нужно.

Это сообщение отредактировал АПЧеркасов - 5.11.2025 - 15:58

Продолжение завтра и далее раз в сутки.

Жанры: мистический триллер, исторические приключения, исторический детектив.

Отдаю должное. Начало интригующее. Читается интересно.
Но вот по поводу сносок. Не буду уж указывать, где можно было упростить терминологию. Но для тех, кто вторую книгу не читал, некоторые слова останутся непонятными.
Ха, я критиковал, что сносок в три раза больше, чем у Ефремова, а теперь говорю, что надо больше сносок. Да, нам критикам не угодишь.
Плюсанул, господин Черкасов.

Упс, когда читал, писал отзыв, было +3. Плюсанул - осталось также +3
Но это не я. Помимо меня у вас ещё есть "поклонники". Прикладываю нотариально заверенный скриншот)

Интрига есть.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

По поводу примечаний: после «Хроник Чёрной Земли» была неединичная обратная связь, что, мол, напрасно столько примечаний (там было почти 200) — и из контекста всё понятно, а об них спотыкаешься, сбивают.

Я решил провести эксперимент. В «Искушении» примечаний на порядок меньше. Прежде, чем начинать выкладывать, дал почитать нескольким людям — тем, кто «Хроники…» не читал. Когда собирал впечатления, спросил, трудно ли было разобраться с терминологией. Отвечали в том духе, что сначала не всё понимали, но постепенно разобрались, следить за сюжетными перипетиями это не мешало.

Решил больше не добавлять.

так. Почитаем. Спасибо, автор.

о, минуса пошли кучно. Хейтеры! А значит - популярность!

Согласен, минус означает неравнодушие, а это уже плюс.
Вот безразличие угнетает.

Для местного бомонда повесть слишком сложная, но признаваться в этом стыдно, вот и ляпают минусы.
Сюда ведь деградировать приходят.

- Это чё за хрень? Де тут паржать? Вот Гагачь шпарит, там абассаца сос меху, а тут говно кокоето! Пойду пивка дерну, водочка запить требует.

Приветствую, Алексей. Начало тягуче-неспешное, но заманивает в себя. Когда читала описание места действия, где-то на задворках моей памяти замаячил Фараон Болеслава Пруса. Атмосфера напомнила.
К сожалению, мне пока сложно продраться через названия и термины. Вопросов масса. Например, что в вашем произведении Ка? Сущность героя, судьба, самоосознание, внутренний голос?

Да еще и название такое многообещающее. Ждут одно, а там другое.

В системе верований Древнего Египта Ка (или kꜣ) — это одна из пяти фундаментальных составляющих человеческой сущности (наряду с Ба, Ах, Шуит и Рен). Это сложное и многогранное понятие, которое часто упрощённо переводят как «двойник», «жизненная сила» или «дух-хранитель».

Ка — это фундаментальное понятие, которое можно определить как духовную витальность, индивидуальную жизненную сущность и двойника человека, который требует постоянной поддержки через подношения для вечного существования в загробном мире.

Без понимания Ка невозможно постичь глубину древнеегипетской религии, их одержимость сохранностью тела и гробницы и их веру в то, что смерть — это не конец, а переход в иную форму существования, требующую материального обеспечения.

***

Кхм, накрутил Дипсик.

Вот простым языком:

Представь, что у каждого человека есть невидимый близнец-аккумулятор. Это и есть Ка.

Что это такое?

Твоя жизненнная батарейка. Ка — это твоя жизненная сила, энергия, которая заставляет тебя расти, двигаться и жить. Её тебе подарили боги при рождении.

Твой личный дух-хранитель. Этот «близнец» всегда с тобой, с момента рождения. Он — твоя вторая половинка, твоя личность, записанная в виде энергии.

Самое главное: что происходит после смерти?

Древние египтяне думали так: когда тело умирает, твой «близнец-аккумулятор» (Ка) продолжает жить. Но ему нужна «розетка» для подзарядки и «еда», чтобы не «разрядиться» навсегда.

«Розетка»: Это твоя гробница или твоя статуя. Ка живёт в ней. Поэтому для египтян было так важно построить прочную гробницу и поставить туда свою статую — чтобы у Ка был вечный дом.

«Еда»: Это реальная еда и питьё, которые родственники приносили к гробнице. Они верили, что Ка питается запахом и сущностью этой еды. Если Ка не «кормить», он ослабеет, и человек исчезнет окончательно (это было хуже смерти).

Простая аналогия:

Представь себе видеоигру.

Твоё тело — это игровая консоль.

Твой Ка — это электричество, которое питает консоль.

После смерти консоль (тело) ломается. Но электричество (Ка) никуда не девается.

Чтобы оно продолжало существовать, ему нужен новый источник питания (подношения в гробнице) и условная «розетка» (сама гробница).

Чем Ка не является?

Это не «душа», которая улетает на небо. У египтян была отдельная «душа» (Ба), которая как раз улетала в виде птицы путешествовать, а на ночь возвращалась в гробницу к Ка, чтобы «подзарядиться».

Коротко:
Ка — это твой невидимый «аккумулятор жизни», который после смерти нужно постоянно «подзаряжать» едой и питьём в гробнице, иначе ты исчезнешь навсегда.

Именно поэтому египтяне так заботились о своих гробницах — они обеспечивали вечную жизнь не телу, а этой самой жизненной силе, Ка.

МашруМ ты мне вот прямо Омегу напомнил. Опять перелогиниться забыл?

Мда...

Всё же хотелось бы у автора его видение узнать

Вот тебе живой пример Ка и Ба)

Добрый вечер, dragonsha. Вопрос, что такое Ка, был одной из центральных тем моего предыдущего романа — «Хроники Чёрной Земли». Кроме того, я писал несколько статей на эту тему, основываясь на академических источниках. Да, ближе всего — внутренний голос. Но не только. Ка — это, например, ещё и воспоминание, если говорить упрощённо.

Сейчас мне не очень удобно давать развёрнутый ответ, но я могу показать вам, где я подробно излагал эту концепцию.

Во-первых: http://temnyevody.ru/?p=558, там с продолжениями три статьи.
И очень важно вот это: Куда и почему ушли боги?. Пожалуй, стоит даже начать с этой статьи.

Если останутся вопросы, завтра отвечу.

Спасибо, что пришли, я даже хотел написать вам завтра-послезавтра, помню, что вы интересовались.

Это сообщение отредактировал АПЧеркасов - 6.11.2025 - 01:03

Я сейчас глянул, в примечаниях к «Хроникам Чёрной Земли» про Ка прямо или опосредованно довольно много. Но если обобщить и упростить, то Ка можно воспринимать в двух контекстах: свой Ка — это внутренний собеседник, точнее, персональное божество, чьи указания невозможно игнорировать. А чужой Ка — это зрительный или слуховой образ, воспоминание.

У Андрея Олеговича Большакова есть монография «Человек и его Двойник. Изобразительность и мировоззрение в Египте Старого царства», там этот вопрос рассматривается всесторонне и исчерпывающе. Когда я писал «Хроники Чёрной Земли», именно эта монография и работа Джулиана Джеймса «Происхождение сознания в ходе распада двухпалатного разума» были для меня базисом при описании мировоззрения и образа жизни египтян периода Древнего царства.

Но моя работа не столь серьёзна, как эти авторитетные учёные. Просто я старался, насколько это возможно, описать жизнь в Древнем Египте максимально близко к академическим взглядам.

У меня, кстати, есть рецензия от другого нашего известного египтолога — Романа Александровича Орехова.

Это сообщение отредактировал АПЧеркасов - 6.11.2025 - 08:26

Неглядя плюсанём и почитаем практически классика.

Ладныть, почитаем.
ПыСы. Как бы это ни звучало, но все те же на манеже. В теме отметились лишь обитатели литтусовки.

2. Когда звезда заговорила

— Она покраснела, — сказал Яхим, и плечи его опустились, будто небесный свод обрушил на них тяжесть Дуата.

— Кто? — лениво спросил Нечерихет, не отрывая взгляда от доски сенета. Он махнул рукой, и партнёр, склонив голову, бесшумно покинул покои.

— Звезда Сопдет[1], — ответил Яхим, и голос его дрожал, как тростник над болотом. — В ночи она воссияла в облаке, подобном плащу Исиды, и свет её стал ярче, чем лик луны в ночь Бастет.

— Каково знамение сие? — спросил пер’о, всё ещё глядя на фигурки из слоновой кости.

— Ка шепчет мне, о великий владыка, что пыл Сопдет принесёт на землю Кемта засуху, голод и иаду[2] — болезнь, что чернит плоть и выжигает дыхание. Великие бедствия грядут на Обе Земли.

— Перечисли их.

— Неурожаи. Падёж скота. Вода в Хапи не поднимется. А в худшем случае… — Яхим замялся.

— Говори! — повелел царь.

— В худшем случае… мы станем свидетелями конца времён.

Нечерихет резко смахнул фигуры на пол.

— Ты пришёл вовремя, Яхим. Кажется, я проигрывал эту партию.

Молчание Яхима нарушил лишь звон браслетов, когда нубиец, прибежавший по щелчку пальцев пер’о, стал собирать разбросанные фигурки. Царь подошёл к окну, где сквозь занавеси из тонкого льна виднелись белые стены храмов, купающиеся в золоте заката.

— А если воздвигнуть новые святилища? — спросил он, не оборачиваясь.

— Это может умилостивить богов, владыка. Но если гнев их не утихнет… я не о том случае, когда Пта отвернёт лице своё навеки — против того мы бессильны. Но если наказание будет милостивее…

— Наказание? — Нечерихет резко обернулся. — За что? Едва взошёл я на трон, как повелел строить Кебех-нечеру[3], воздвигать обелиски, возводить храмы! Разве мало жертв приношу я богам?

Он прошёлся по палате, ступая по алебастровому полу, где отблески масляных ламп играли, как чешуя священного тиляпия.

— Продолжай.

Яхим склонил голову.

— Если боги проявят милость, о великий пер’о, то следует срочно запасти зерно — столько, сколько хватит на семь лет неурожая.

— Где взять его? А если разлива не будет уже в следующем году?

— У народа всегда есть запасы, повелитель. Их надлежит изъять ради спасения Кемта.

— Изъять? Начнутся бунты!

— Лучше пусть бунтуют немногие, чем погибнут все.

Яхим помолчал немного и, видя, что пер’о ждёт дальнейших объяснений, продолжил:

— Затем… надлежит расселить людей из мест, где они живут, словно муравьи в куче.

— Расселить? — гнев вспыхнул в очах Нечерихета. — Кнутами гнать их с насиженных мест?

— Где нужно — и кнутом, о владыка. Но лучше — дать им причину уйти добром. Взгляни: где ты живёшь, там теснота. А в долине, в дне пути отсюда, — простор. Если бы ты перенёс двор ближе к болотам…

— Мне? Жить в болотах? — Царь горько рассмеялся. — Где сказано, что боги возрадуются тому?

— Не боги будут благосклонны, о владыка, — Яхим снова склонился. — В Унуте я читал свитки: иаду всегда свирепствует там, где люди дышат одним воздухом. Посланники Сехмет находят их легко. Но если разделить их — бедствие станет слабее.

Он поднял голову и посмотрел на Нечерихета.

— Речь не о болотах. Выше болот, где Хор Аха воздвиг гробницу[4], — там каменная пустыня, но безопасная. Там можно строить.

— Мы бывали там вместе… — задумчиво сказал Нечерихет. — Но место сие — для умерших, не для живых! Лучше вернёмся в Нехен[5]. Там было хорошо.

— В Нехене — теснота, — возразил Яхим. — А там, у болот, — путь всех караванов. Там можно брать дань с товаров. И с тех пор как итеф твой воссиял двумя жезлами[6], дороги туда стали безопасны. Расположение ближе к болотам даёт больший контроль…

***

— Расположение ближе к болотам даёт больший контроль, — сказал старик, вставая с валуна.
Ноги его онемели от долгого сидения, но он тут же прошёлся по тропе, присыпанной красным песком, присел, подпрыгнул — и Ма-Хеса, услышав шёпот своего Ка: «Какой он крепкий! Не всякий юноша так сможет», тоже встал… и тут же смутился под взглядом старца.

— Пойдём, — приказал тот.

— И что? — не удержался Ма-Хеса, забыв на миг, что младшим не подобает допытываться. — Нечерихет послушал его?

Старик молча указал рукой на город.

— Взгляни сам.

— Но ведь Белые стены воздвиг Хор Свирепый Сом[7]!

Старик не ответил. После паузы он продолжил:

— Дворец пер’о был в Чени, среди холмов Верхней Земли. Но Яхим убеждал: чтобы спасти Кемт от иаду и тесноты, надлежит строить новый — здесь, у подножия пустыни. Нечерихет не верил Яхиму. Он чувствовал: тот скрывает правду. Но и ложь его была подобна истине — ибо устами его говорили боги.

— Так это Йимхотип? — озарило Ма-Хесу.

Старик остановился и обернулся.

— Тогда его все называли Яхимом.

— Он построил пер-джед…

Собеседник окинул его взглядом и положил торбу у своих ног.

— Да, — кивнул старик и двинулся дальше. — Это — след Яхима на земле. Нечерихет же согласился переехать, когда узнал: там почитают Бастет. Это совпало с желанием его сердца.

— Мы идём в Чени? — спросил Ма-Хеса.

— Нет. Наш путь лежит дальше — туда, где поёт Хатхор, и где камень помнит первые имена богов.

Ма-Хеса поднял торбу и последовал за ним.

— Мы пройдём пешком всю дорогу?

— Ходящий путями своими удлиняет и свой земной путь, — ответил старик. И, когда юноша приблизился, чтобы слышать лучше, добавил: — Яхим много знал. И всё, что знал, — писал. Когда не строил, не лечил и не смотрел в небо… он писал.

Примечания:

1 — Сопдет — название Сириуса в Древнем Египте. Гелиакический восход Сириуса предвещал разлив Нила. Египтяне считали, что это слёзы Исиды, оплакивающей Осириса, заставляют Нил выходить из берегов. Поэтому Сириус также был посвящён богине Исиде.
2 — Иаду — чума.
3 — Кебех-нечеру (др.-егип. Kbh-ntrw) — «Прохлада богов», святилище, построенное фараоном Джосером на четвёртом году своего царствования. Было предназначено для скрепления союза фараона с богами отдельных областей Египта.
4 — Речь о Саккаре, некрополе в окрестностях Мемфиса.
5 — Нехен (Иераконполь) — один из сакральных и политических центров Верхнего Египта.
6 — Воссиявший двумя жезлами — фараон Хасехем, объединив Верхний и Нижний Египет, после праздника хеб-сед, который происходил после тридцати лет правления, принял имя Хасехемуи, что означало «Воссиявший двумя жезлами», то есть владыка обеих земель.
7 — Хор Свирепый Сом (Хор Нармер, Менес, возможно, также Каа) — египетский фараон, основатель I династии, которому приписывается объединение Верхнего и Нижнего Египта и основание Мемфиса.

У меня вчера (не здесь) спросили, в каком формате повесть будет встраиваться в роман «Дурман». Это вопрос и здесь у кого-нибудь возникнет. Отвечаю: так же, как в роман «Мастер и Маргарита» встроена линия Пилата — отдельными главами. То есть, не сразу вся, действие во всех линиях будет развиваться поступательно, ну а в конце они, понятное дело, сойдутся.

По объёму «Искушение» — ⅙ романа «Дурман».

Занимательно. Очень атмосферно. По поводу ссылок согласна - понимаешь всё по мере раскрытия сюжета.

Ятаган, очень непривычно видеть ваше одобрение. Я даже не знаю как реагировать. Давайте мириться, что ли? ;)