Воин с улицы Суворова

от автора: как-то раз меня попросили написать мистический рассказ в стиле Оно Стивена Кинга, чтобы кровь, кишки и обязательно, чтоб над детьми издевались. Но подумал что это будет слишком жестко. И в результате появилась вот такая повесть. Легкомысленная, несуразная, с нотками ностальгии и конечно несовременная. Бдыщ-Бдыщ! Пиу-Пиу! там нет, как нет и многочисленных уровней с прокачкой главных героев.

-------------------------

Лёшку Иванова прямо с утра кольнуло в сердце нехорошее предчувствие. Что-то не так. Да ещё встал не с той ноги.

За завтраком он умудрился пропустить утренний ритуал размазывания манной каши и съел её машинально. После чего сам помыл за собой посуду, вызвав неподдельный испуг у мамы.

— Лёшенька, ты не заболел? Давай пощупаю лобик.

Лёшка уставился на чистую тарелку, которую только что лично протёр кухонным полотенцем и побледнел. Такой оплошности с ним давно не случалось.

— Домашнее задание задали сложное...Всю ночь не спал...Думал... — в страхе промямлил он и побежал собираться в школу.

Его мама задумчиво слушала, как он гремит и носится в своей комнате — там словно начался ураган. А потом вдруг опомнилась:

— В субботу? У тебя же сегодня только чтение и рисование? С тобой точно всё в порядке?

Он не услышал её. Хлопнула входная дверь и Лёшка побежал вниз по лестнице, размахивая портфелем. Он жил на третьем этаже во втором подъезде. Выскочив на улицу, он глубоко вздохнул и огляделся: светило яркое сентябрьское солнышко; деревья во дворе уже подёрнулись жёлтой листвой. Мимо него пробежал, блеснув стёклами очков, какой-то незнакомый вихрастый парнишка.

Лёха нахмурился. Новичок. Как его там? Колька? Даже не поздоровался...Он же вроде нормальный, а правила улицы не соблюдает, да ещё и учится с ним в одном классе. В 4-м “Б”.

Лёха посмотрел, как новенький бежит, как торопится не опоздать на урок, и дал себе зарок - растолковать новому соседу по улице Суворова местные правила. Нельзя так нагло пробегать мимо воинов улицы и не здороваться с ними. На улице все должны друг друга знать.

Он по привычке сел новичку на хвост и пошёл за ним след в след. Если бы это был НЕП, то уже сейчас мальчишка ударился бы в панику, начал бы оглядываться, сбавил бы шаг, но новичок словно не чувствовал под собой ног. Всё бежал и бежал. Лёху это позабавило. Смотри-ка, и не боится? Интересно, какая у него способность?

Они пересекли улицу. Школа была всё ближе и ближе. Вон оно, трехэтажное здание — рукой подать.

Увлекшись охотой, Лёха сначала и не заметил этого опасного рисунка на асфальтовой дорожке, ведущей в школу. Зато рисунок очень даже заметил его и Лёха, споткнувшись на ровном месте, больно ударился головой о железную ограду школьного сада.

— Ааааах, ты ж!!!!

Лёха вскочил на ноги, потирая ушибленный лоб, и застыл как вкопанный, увидев под ногами рисунок.

Чья-то детская рука нарисовала желтым мелом контуры домика, крыльцо и трубу, от которой волнистой линией шёл дымок. Но не это так напугало его. Окно! Окно в домике было заштриховано, оставив внутри только небольшую асфальтовую черноту, из которой на него смотрел чёрный человек.

Лёха, не отводя взгляда, осторожно обошёл рисунок и попятился, пока рисунок не исчез с его глаз. Намёк на асфальте был яснее некуда — беда пришла. Вот только какая? Чего ждать и от кого?

Тут он вспомнил, что до начала уроков оставалось всего пять минут и заторопился в школу.

————————————————————————

По классу разносился зловещий шепот. Учительница, Валентина Леонидовна, вызвала к доске Таньку Артемьеву, и та читала вслух отрывок из книги. Лёха вертел головой и всё не мог понять: что происходит? Кто-то ещё из воинов улицы Суворова заметил надвигающуюся угрозу? Вон — Пыня сидит. Вдавил голову в плечи и только глаза из школьной курточки сверкают. Боится, что его тоже к доске вызовут? Других воинов Суворова в классе нет. Он перевёл взгляд на сидевшего во втором ряду Олега Бармина. Тот усмехался и был занят своим кубик-рубиком. Он всегда его крутит, на любом уроке и перемене. Учительница давно смирилась, потому что Олег - гений математики и учится на одни пятёрки. Что ему этот урок чтения? — если он его дословно повторить может. Память у него фотографическая.

— ...Маленький домик под красной черепичной крышей — прочитала вслух Артемьева. Лёха помотал головой. Что? Он прослушал?

— ...Мы пришли к нему в его домик и улеглись на столе. Он взял самый длинный и острый нож. Мы видели, как блестит лезвие в свете яркой полной луны. Мы были почти готовы, — продолжала читать вслух его одноклассница.

“Что? — ужаснулся Лёха. — Про что она там читает? Её вообще слушают”?

Он посмотрел на Валентину Леонидовну. Учительница, казалось, не замечала ничего подозрительного в словах девочки. Проверяла у себя за столом классный журнал и рассеянно кивала в такт Танькиному голосу.

— Пир для детей леса! — восклицала Артемьева. — Пир для тех, кто смотрит в окна голодными глазами! Сладкое кушанье из наших сердец и печени!

— Пир! — хором произнес класс — Пир для детей из леса!

У Лёхи наступил приступ паники. Его одноклассники хором начали повторять за Танькой слова из книги. Только на лице у Олега появилась горькая улыбка. Лёха заметил, как его руки всё быстрее и быстрее крутят кубик-рубика.

“Пыня, помоги”! — Иванов кинул полный надежды взгляд на своего соседа в среднем ряду, но тот не откликался. Пыня ушёл в себя. Спрятался, словно улитка в раковине.

Предатель! Трус! Хотя, о чём он? Пыня всего лишь числился воином. В драке от него никакого толку нет. Так, вместо щита использовать. Пока его какая-нибудь тварь ест и давится - нанести вовремя смертельный удар. Вот и всё, на что он годится.

Эх, знать бы ещё, кто это? Кто осмелился напасть на основу основ, их родную вторую школу, и так нагло морочить одарённым головы. Непы то, что? Они и не вспомнят, но одарённые - они тоже попали под удар и ничего не соображают?

Лёха взглядом искал поддержки, пока не заметил трясущегося от страха новичка. Как его? Коля? Точно! Коля потел и постоянно снимал свои очки, нервно протирая их мягкой тряпочкой.

Голос Таньки тем временем стал совершенно зловещим. В классе, несмотря на утро, понемногу темнело. От классной доски вверх к потолку поднималась высокая тень и ползла по стенам, намереваясь опутать всё. Лёха сам не заметил, что задрал голову и начал смотреть, как она движется там, огибая круглые плафоны светильники.

Нужно было что-то срочно предпринимать. Но что? Как разбудить впавших в транс одноклассников?

— ...Мы накормим всех голодных плотью своей! Наши жизни и их жизни будут навсегда сплетены вместе! Пир для детей леса!!!

— Пир для детей леса!!! — хором повторил класс.

Таня! Заткнись! — не выдержал и уже хотел заорать во весь голос Лёха, но тут раздался громкий хлопок, и все словно очнулись.

— Коля Сидоров! Прекрати хулиганить! — ожила и встрепенулась учительница.

— Я случайно. Я хотел муху пеналом убить...Большая такая... — пролепетал новенький.

В классе все грохнули от смеха: и мальчики, и девочки. Танька Артемьева стояла красная до корней волос.

У Лёхи моментально отлегло от сердца. Гнусное наваждение спало. Класс развеселился. Начали отпускать шуточки про муху и Таньку, и кто из них громче жужжит.

Олег повернулся к Лехе и кивнул в сторону новенького — мол, во даёт!

Лёха в ответ показал ему большой палец, а смущённый очкарик под хихиканье одноклассников начал собирать разлетевшиеся по полу писчие принадлежности. Учительница поставила Артемьевой — пять и её сменил Хлебников с каким-то рассказом про охоту.

Остаток урока Лёха провёл как на иголках, но больше ничего не произошло.

——————————————————————————————

На перемене Лёха первым делом сбегал в туалет, а когда вернулся - у класса его поджидал Бармин. Он заставил Иванова отойти с ним в сторону.

— Я вообще то, тороплюсь, — недовольно заметил Лёха.

— Можешь не торопиться уже, — спокойным голосом отозвался Олег, щёлкая кубиком-рубика.

— Олег, мне другим воинам сказать надо. Это же нападение средь бела дня!

— Ты ещё не понял? Это видят только те, кто с улицы Суворова. Для остальных всё прошло фоном. Никто не заметил беды.

— Олежа, блин! А ты тогда как запомнил?

— Я помню всё и никому не позволю стирать себе память. Это вы живёте во власти ложных воспоминаний, а я каждый момент сохраняю в памяти. Поэтому такие штуки я тоже не забываю. Ты лучше подумай: от кого может исходить такая угроза?

— Не знаю, — Лёха надул губы и задумался — У нас, на Суворова, воинов всего трое. Надо бы…

— Про Пыню забудь. Он от страха ушёл в защиту, и из него, теперь, слова не вытащишь. Кроме него и новичка угрозу видела Анька Чекушина, но она зеркалит.

— Да она — девчонка. Чего с неё взять, — вздохнул Лёха.

— А Драгун, уехал на неделю, — подсказал Олег, — поэтому, ты один за всю улицу отвечаешь.

— Я такое один не потяну. Ты мне поможешь?

— Я? — удивился Олег, — я всего лишь жалкий статист и наблюдатель. Это вы защитники. Сам знаешь, в драках с потусторонними силами от меня толку нет.

— Эх ты, а ещё друг называется…

— Ну, знаешь. Правила улицы забыл? — обиделся Олег и процитировал:

“Проблемы внутри улицы - решаются силами самой улицы”.

— Блин! Ну не такие же!

— Такие, такие, — ехидно закивал Олег, — неважно какие. Я могу только свидетельствовать, что они порождены внутри улицы Суворова. Заметь, не на Спортивной, не на Чкалова и вовсе не на Заводской.

— Тоже мне математика. Заводские в третьей учатся, а чкаловские в первой. Так-то и я догадался.— Вот и я про то. Вздумаешь визжать на Спортивной - “спасите-помогите!” — привлечёшь нездоровое внимание к улице. Я же знаю, что ты к Свисту собрался бежать в соседний класс. А ему только повод дай: Драгуну нос утереть и вашу улицу должниками сделать. Забыл, кто такие должники?

— Умеешь ты, Олег, поддержать в трудную минуту. Спасибо, — настроение у Лёхи окончательно испортилось, а хитрый статист, заметив болтавшегося в школьном коридоре новичка, не терял времени даром и рукой подзывал к себе.

Очкарик Коля, робко моргая, подошёл к ним. Лёха первый протянул ему руку, поздоровался и поблагодарил.

— Да я-то чё, ничё, — скромно потупился новенький.

— Ты видел? — поинтересовался у него Олег.

Очкарик испуганно поднял голову и снова заморгал.

— Чего?

— Как себя класс вёл? — продолжал допрашивать Олег.

— Ребят, я только муху хотел прибить...муху…

— Нам то не ври. Мы же знаем, ты нормальный, — вмешался Лёха. Его голос утонул в громком школьном звонке. Очкарик трусливо оглянулся и побежал в класс.

— Ладно, после рисования с ним побеседуем. Ох чувствую, непростой урок будет, — протянул Олег.

——————————————————————————

Олежкины слова оказались пророческими. Урок рисования начался нормально, все ходили набирать воду в баночки, мочили кисточки. Учительница, пользуясь тем, что рисование любили все, задала рисунок на свободную тему. И тут началось. Лёха к своему ужасу нарисовал в альбоме тот самый домик, который увидел утром на асфальте. И судя потому, что он увидел у других — они все рисовали один и тот же рисунок. Домик, а в окне чёрный человек. Он в раздражении выдрал из альбома лист и, скомкав его, начал новый: хотел нарисовать космонавта, планету Марс и инопланетян, и ведь нарисовал, но, когда снова взглянул на рисунок, там был всё тот же самый проклятый домик, и человек в окне показался ему намного реалистичнее.

Снова по классу пополз зловещий неясный шепот. Лёха закрыл уши руками, но не тут-то было. Его начали закидывать бумажками. Он развернул одну, потом вторую — одно и то же. Домик.

— Дети! Посмотрите, какой прекрасный рисунок нарисовал Петя! — звонко воскликнула Валентина Леонидовна— посмотрите, какие он использовал яркие краски! А кто у тебя там, в окне, Петенька?

Лёха бросил косой взгляд на рисунок тупого Непы, Петьки Зелинского, и горестно скривился. Петя приволок большой альбомный лист, на таком впору было целый чертёж нарисовать, и сейчас гордый стоял рядом с учительницей, сияя, как начищенный пятак.

“Эх, я бы тебе харю кирпичом-то почистил, гадский Петя”!

Лёха еле сдерживался от негодования. Петя нарисовал очень большой дом и оттуда, сейчас, сквозь лист бумаги, пытался прорваться в класс страшный чёрный человек. Ну, конечно. Смотрите на него. Зовите.Пусть он запомнит каждого из вас. Он ждёт вас на пир. Он накормит вами своих детей леса. Что же это за дети такие? С какой вы улицы?

Умом, Лёха понимал, что пока он не выяснит причину появления этих загадочных явлений, пырять складным ножом чёрного человека бесполезно. Нож вообще не вариант. Сюда бы рыцарей из детского сада. Орден манной каши, в своё время, мог разобраться с любой страхолюдиной или чудовищем. Всё пошло бы в дело: кубики, игрушки, даже обыкновенный карандаш, а если бы враг проник в спальню...Ого-го бы что с ним тогда сделали. А тут какая-то гадина приползла в класс и ничего с ней нельзя поделать. Наводит морок на всех, даже на одарённых. Скорее бы урок кончился.

Валентина Леонидовна, тем временем, при помощи всё того же Пети, прикрепила на классную доску его рисунок, чтобы все могли им полюбоваться.

Лёха увидел, как ему предупреждающе машет Олег. До этого его друг вёл себя очень спокойно, но как только рисунок начали разворачивать, занервничал не на шутку.

“Диверсия, — знаками показывал Олег, — уничтожь рисунок, пока не поздно”.

Чем? — молча развёл руками Лёха.

“Рогаткой! Пустая ты голова! Рогаткой”! — жесты Олега были весьма красноречивы.

Лёху два раза просить не надо. Он прищурился и, мстительно улыбнувшись, запустил руку в карман портфеля. Когда сидишь один на последней парте, да ещё в третьем ряду, никто не помешает совершить возмездие. Тем более сейчас, когда весь класс пребывал в трансе и дети смотрели только на учительницу, заканчивающую возиться с картиной. В качестве снаряда он выбрал самую жирную масляную краску. Красную. А уж запустить её из рогатки так, чтобы она никого не забрызгала по дороге, Лёха умел, как никто другой. Злые языки, правда, хвалили Батона из 4В. Якобы Батон считался самым остроглазым и ловким на улице Чкалова. Но то Чкалова — она улица большая. А на Суворова - Лёха лучший стрелок. Если надо, кто угодно даже на Спортивной подтвердить может.

Он выждал момент. Тут главное, не подставить под удар любимую учительницу, а вот Петей пожертвовать можно. Давно у Лёхи на Петю кулаки чесались, а в открытую наказывать было нельзя. Ещё не дай бог пионеры узнают. Начнётся преследование. Среди улиц, бить и унижать НЕПов считалось плохим поступком, но сейчас-то, чего? Дело благородное. Он детей защищает. Вот он — момент! И Лёха выстрелил.

Валентина Леонидовна отступила от рисунка в сторону, взмахнула рукой, собираясь ещё раз при всех похвалить рисунок, и тут в самом центре, на месте, где у домика было окошко, появилось сочное красное пятно.

Учительница ахнула. Дети ожили и засмеялись. Басом заревел Петя, лицо которого забрызгало красной краской.

— Абстракционизм! — закричал кто-то. — Лови Пикассо!

— Кто это сделал? Хулиганы! Я требую, чтобы тот, кто совершил этот хулиганский поступок, немедленно признался! — пылала праведным гневом учительница.

“Вот сейчас меня и сдадут. Или что портфель заставят выворачивать”, — обречённо подумал Лёха. Все в классе знали, что у него есть рогатка. Да и сама Валентина Леонидовна… Знала. Вон как зыркает. Указку в руку взяла…

— Я в последний раз спрашиваю! Иначе пеняйте на себя! Я…

— Это Пыня...То есть...Валентина Леонидовна - это Ванька Пантелеев из рогатки стрелял. Проверьте сами, у него в портфеле рогатка! — неожиданно для всех, и даже Лёхи, выкрикнул со своего места Олежек.

В классе повисла гробовая тишина. Все ученики повернулись к побледневшему от такой клеветы и ужаса Пыне. Все знали, какой он был тихий и добрый мальчик.

— Ванечка, это правда? Это действительно ты испортил рисунок? — не поверила своим ушам Валентина Леонидовна.

— Он. Я сама видела! — крикнула, подняв руку, Чекушина — Да все видели, ведь правильно?

Класс загудел. Школьники спорили и ссорились между собой, выясняя, кто же из них видел, а кто не видел.

— Тихо! Тихо! Тишина!!! — потребовала Валентина Леонидовна и, когда класс успокоился, она обратилась к Пантелееву —

— Ваня, встань пожалуйста!

Пыня поднялся со своего места. Бледный, оскорблённый до глубины души предательством своих товарищей. Он не знал, как ему поступить и что дальше делать. Он хотел было открыть рот и вставить слово в свою защиту, но Лёха и Олег показали ему кулаки, а Анька демонстративно провела пальцем по шее. Пыня испугался ещё сильнее и только выдавил из себя тихое: “извините”.

— Нет, так не пойдёт. Ты сейчас же извинишься перед Петей, перед всем классом за свой поступок, а потом возьмёшь тряпку и смоешь всю краску, — потребовала суровая Валентина Леонидовна.

— Изв…Петя. Изв... — пробормотал Пыня. — Я больше так не...

— Молодец какой! Дневник на стол! Останешься после уроков! Да, и рогатку неси.

Пыня покачнулся от горя. Ему не жаль было рогатки, которой он и пользоваться толком-то не умел, но сам факт того, что скоро в дневнике появится жуткая, леденящая кровь, надпись о вызове родителей в школу...Первая за год. На его глазах сами собой появились слёзы.

Он нёс рогатку и дневник, словно на казнь под ободряющие выкрики одноклассников и злобное шипение Петьки Зелинского, обещающего скорую месть после школы.

Лёха призадумался. Петька Ваньке не соперник, хотя от этого тупого НЕПА можно любой каверзы ждать: подножки или плевка на спину, но драться с Ванькой… Петька просто разобьёт кулаки и вывихнет себе кисти рук, плюс вмешаются пионеры. Сотрут Петьке лишнюю память и возьмут на заметку всех свидетелей. Ну это, если Петя совсем будет дурак и заявит о драке официально. Хотя, тоже неплохо. Если Петька месяц проваляется в больнице, Ваньке за такое только спасибо скажут.

Тут прозвенел звонок. На сегодня уроки закончились. Школьники зашумели, начали собираться, относили к Валентине Леонидовне альбомы, и она всем ставила только хорошие оценки. Кроме Пыни,стоявшего, опустив голову, у доски, которому мстительный Петя уже успел дать тычка, но великий защитник этого даже не заметил. Больно было только самому Пете, убежавшему в школьный туалет умываться.

Олег отстоял очередь к учительнице, попутно заглядывая в альбомы одноклассников. Лёха замыкал очередь.

“Чего он там высматривает? — думал он, стараясь при этом не смотреть на Пыню, — и так понятно, что всё это был морок. Стоило мороку пасть и рисунки у всех стали другие. Цветочки, ёлочки, зайчики всякие. Мама на фоне радуги. Нету там больше страшного домика”.

Олег получил свою пятёрку в альбом и встал за спиной у Лёхи. Тот досадливо показал ему свой рисунок. Космическую ракету на фоне Марса. Олег одобрительно кивнул.

— Молодец Лёша, я ведь признаться, на тебя сначала подумала, — вздохнула грустная Валентина Леонидовна — Спасибо. Честная пятёрка.

От этих её слов Лёхе стало невыносимо стыдно. Он слышал, как сопит носом его бесчестно опозоренный товарищ, но ничего не мог с этим поделать. Улица решила — Пыня прости. Сознаться сейчас в преступлении было ещё опаснее.

— Лёха! Олег! Не стойте столбом! Новенький - дёру дал! - закричала от дверей Чекушина.

Олег первым бросился на её крик. Лёха замешкался, запихивая непослушный альбом в портфель, и случайно выронил свою рогатку прямо под ноги Пыне. Лёха замер, поднял глаза на своего товарища, ища поддержки, но натолкнулся лишь на ледяное презрение. Все же Пыня был воином, а воины своих не сдают, и он ногой подтолкнул рогатку обратно к хозяину.

Лёха судорожно затолкал рогатку обратно. Ф-фу. Никто не заметил и припустил догонять Олега. Разогнавшись в коридоре, он случайно толкнул Зелинского, выходившего из туалета, и тот кубарем полетел обратно.

— А ну, стой! — закричал ему вслед, случившийся рядом, бдительный пионер Славка, но воина, преследующего свою цель, было не остановить. Славке достался только ветер.

Лёха выскочил из дверей школы. Анька и Олег стояли возле забора и крутили головами, выискивая новичка.

— Убежал? — крикнул им, подбегая, Лёха, — может он домой чешет?

— Нет, растворился на ровном месте. Представляешь? — задумчиво ответил Олег.

— Да ну?

— Эх, мальчишки. Обдурил он вас, а вы и рты пораскрывали. Ну, щас я его найду. От меня не спрячешься, — хихикнула Анька, доставая из карманчика черного фартука маленькую пластмассовую пудреницу с зеркальцем.

Олег с Лёхой только переглянулись и согласно вздохнули. Если чего или кого искать, то тут девчёнки всегда первые. Только их редко просят, за их не хочу да не буду. Фанты за помощь требуют вечно, услуги всякие. Хорошо, что Анька на их стороне. Безвозмездная помощь от девочки дорогого стоит.

Анька поколдовала с зеркальцем и решительно указала пальцем на угол Пионерской улицы.

— Не знаю, как он так быстро бегает, но там он. Вниз по улице, у гаражей.

— Гаражи на Осипенко? — уточнил Олег.

— Ага.

И они побежали. Добежали до гаражей, обыскали их и нашли только кучу строительного мусора, старую автомобильную шину и ящик пустых бутылок.

— М-да, — изрёк своё мнение Олег, косясь при этом на Аньку.

Она заметила его взгляд и вспыхнула.

— Вы что думаете, я вру? Зырьте!

Она подошла к гаражу, находившемуся в середине, и постучала в дверь.

— Коляя. Выходи. Мы знаем, ты в гараже сидишь.

Из гаража донёсся отчётливый шум. Там что-то упало и звякнуло.

— Да ладно? Он что из Скользящих? — удивился Лёха.

— Нееее. Не Скользящий. Но я вам так скажу: нашей улице счастье привалило, — ответила Анька. Она приложила ухо к двери и прислушалась. — Он затих. Ждёт, пока мы уйдём.

— Так мы же ему не враги? — удивился Лёха. — На улице все дружат. Чего он нас боится -то?

— Вот выманим его и узнаем: почему? Меня этот очкарик, уже порядочно раздражать начал, — пробурчал недовольный Олег.

— Меня тоже, — согласно кивнула Анька, — пусть он и с нашей улицы, но новенькому надо показать, чего мы стоим. Мне так-то домой надо, братишек кормить. Я не могу с ним долго возиться.

— Я могу бомбу-вонючку применить. У меня есть, — предложил Лёха.

Анька оглянулась и, убедившись, что на улице поблизости никого нет, решила:

— Нет. По-другому поступим. Обведите пока гараж мелом и оставьте на правой стене свободное место. Он к вам сам в руки выскочит.

— А ты чего задумала? — с подозрением спросил Лёха.

— Женские хитрости. Мальчишкам не понять. Я за гаражами спрячусь, а вы не вздумайте подглядывать...Если жить хотите.

— Точно! — поддержал её идею Олег. — Действуй, Аня! Лёха, мелки есть?

Лёха вспомнил, что мелок у него оставался только синий, а для ритуала нужен был обязательно белый. Неясно почему, но белый обязательно. От синего эффект был слабее. Он не помнил: взял он с собой мелки или нет и начал сосредоточенно копаться в портфеле.

Олег посмотрел на его возню, вздохнул, достал из своего целую коробочку и молча протянул свежий белый мелок.

— Ого. Богатство! — оценил мелок Иванов.

— Не облизывайся. Порисуешь и отдашь.

— Я поменяться могу.

— Фигу. Свои надо иметь.

Переругиваясь, они за пять минут обвели мелом гараж, причём лезть в росший позади репейник пришлось именно Лёхе и он выбрался оттуда весь в колючках.

— Готовы? — крикнула им Чекушина.

— Да!

Лёха и Олег заняли свой пост у пустого участка стены и принялись ждать. До них донеслось Анькино бормотание:

— Ищу...Ищу...Ищу...Найду!

— Ищу...Ищу...Ищу...Найду!

В гараже опять послышались шум и возня. Потом загремело упавшее железо.

— Фирменный приёмчик Чекушиной, — захихикал Олег, — бегай не бегай, а сам себя в ловушку загнал.

— Да. Не завидую я ему, — согласился Лёха, — помнишь, как она своих младших братьев тогда напугала? Пожарные с лестницей приезжали, чтобы их с дерева снять.

— Я всё помню. Она раскрашивает лицо помадой и корчит страшные рожи в зеркало и через любое другое зеркало проецирует на своих врагов. Не дай бог мне увидеть!

— Брр, — поёжился Лёха, после чего спросил, — а новенького, как она прихватила?

— Он же в очках. Забыл?

— Найду...Найду...Найду...Убью!!! — завыла на всю улицу Анька.

— Аааа, — догадался Лёха.

— Ааааааа!!! — закричал новичок, появляясь прямо из стены. Он ломанулся напролом, но Лёха не зевал, сшиб и повалил прямо на землю.

— Отпустите!!! Я вам ничего не сделал!!! На помощь!!! — визжал, обезумевший от страха, очкарик, пытаясь вырваться.

— Ты чего? Дурило? Ты нас испугался? Мы же соседи твои...Просто поговорить хотели…— взывал к нему Лёха.

— Да он умом тронулся. Анька нагнала страху, — качал головой Олег.

— А ну хулиганы, прекратите бить мальчика! — возмущённо закричала какая-то проходившая мимо женщина с полной сумкой продуктов.

— Да, это одноклассник наш. Мы играем. Извините нас, тётя — Анька появилась, как нельзя вовремя. Она на ходу вытирала лицо платочком.

— Не знаю я их!!! Не знаю - пустите гады!!! — продолжал вырываться Коля.

— Быстро за шкирку его и валим. Улица-то не наша! — прошипела Чекушина, не забывая улыбаться подозрительной женщине.

— Пошли, до дома тебя проводим. Да не ори ты, — Лёха и Олег подхватили очкарика под руки и потащили на Суворова. Они совсем забыли про свои портфели. Анька нагнала их через пару сотен метров и устроила выговор.

— Впервые в жизни я за пацанами их сумки ношу! — возмутилась она. — Девчонки увидят и позор мне на всю оставшуюся жизнь!

Друзья ойкнули и начали извиняться. Они ослабили хватку, и очкарик решил снова воспользоваться моментом.

— Помо… — начал было он, и тут Анька, на глазах у всех, отвесила ему звонкую пощёчину.

— Заткнись! Что ты за мужик- то такой! Ведёшь себя, как сопля!

Повисло молчание. Поднялся небольшой ветер и где-то высоко в небе загрохотало. Все поняли, какое тайное волшебство случилось сейчас. Беда ли, счастье ли или ещё какой знак судьбы, но это дошло даже до новенького. Он обрёл прозвище, и оно прилипло к нему навеки.

-------------------
автор Василий Кораблев

Это сообщение отредактировал Vyrodok - 3.10.2024 - 17:06

Ниасилил патамушта стехи

Колька не боялся быть избитым. Он боялся потерять в драке свои новые очки. Оправа была из заграничного пластика, дужки очков с пружинками. В СССР таких и не делали. Кому охота ходить в уродливых квадратных очках, закрывающих почти всё лицо? Вот и Колька не хотел. Ему, эти очки, всего месяц назад, подарил его дед - капитан дальнего плавания. А до этого, Колька бегал в позорных старых очках, перемотанных синей изолентой. Как же он их ненавидел! Только другие варианты, которые ему предлагала мама в магазине Оптики, были ещё ужаснее. Северный климат города Новопетровск, где он имел несчастье родиться, сурово относился к Колькиному здоровью. Мальчик всё детство страдал от простуды и никогда не расставался с носовым платком. Сопли текли постоянно.

Родители переехали в этот маленький город из-за него, здешний климат был намного мягче. Поначалу он так был счастлив, он надеялся начать жизнь с чистого листа, но когда Анька обозвала его соплёй, Колька понял, что всё — конец!

Прозвище к нему снова вернулось.

Они устроились во дворе на качелях. Сидений было все три. Кольку усадили в центральное, а Олег и вовсе остался стоять, услужливо качая Чекушину.

—... А что я должен был подумать? — говорил Колька, — В Новопетровске такие порядки: там всем новеньким одарённые устраивали прописку. Я сменил школу после второго класса и пережил травлю, там неважно кто ты и с какой улицы. Первые несколько недель тебя будут проверять на “вшивость”: бить, устраивать засады, ябедничать, бывало, что и болезнь насылали.

Если выдержал всё нормально, то класс принимал к себе. Иначе можно запросто было стать чмом. А их все чморят: и одарённые, и НЕПЫ.

— Бедненький...Ты прости меня пожалуйста за пощёчину и за то, что Соплёй назвала, — пожалела его Анька, — я честно не знала, что прозвище снова прилипнет.

— Да чё уж, — Колька дёрнул плечом, — видимо, это судьба.

— Это верно. С прозвищами оно всегда так. Мне иногда кажется, что они, как живые существа, живут вместе с нами и сами выбирают своих носителей, — подтвердил Олег.

— В странном городе ты жил. Разве у вас не было тех, кто следил за порядком? Не было пионеров? — удивлялся Лёха.

— Были пионеры, и очень много, но они как правило были ничем не лучше. Так же дрались, помыкали НЕПами и чморили всех, кто не соглашался с общими правилами. У нас там вообще улицы не дружили...Все держались за банды. Если банда сильная, тогда тебя никто не тронет. Ходи по улице спокойно. А ещё нужно было платить своей банде дань. Деньгами, услугами или ещё чем. А, да...и пионерам тоже надо было платить.

— А им, в таком случае, за что?

— Как за что? — не понял Лёшкины слова очкарик. — За защиту же. Пока не стал пионером, платишь за защиту.

— А от чего защита-то? — изумился Лёха.

— Так...от пионеров...А у вас разве не так?

Одноклассники из четвертого Б недоумённо переглянулись. Платить пионерам за то, чтобы они никого не обижали? Да такое никому и в голову прийти не могло. Пионеры всегда были правильными. Даже, порой, чересчур. Мозги промыть, заставить что-нибудь сделать - это они конечно умели, но вообще-то для того они и организовывались. Пионеры должны людям помогать. Всем без исключения. Металлолом собирать, газеты старые, навещать одиноких стариков. Иногда решать вопросы с чрезмерно расплодившимися чудовищами, оказывая помощь улицам. Ведь они все были с улиц. Они жили все вместе, тут по-другому нельзя. А так — паразитировать на других, вымогать деньги, да такое даже Заводская себе не позволяла, хотя там в последнее время много приезжих. Всякие приезжают. Не такие, как все, но и там — приходи в любой двор, играй, никто плохого слова не скажет.

— Нет. У нас тут всё по-другому. Пионер — всем детям пример. Видимо ваши пионеры плохой пример другим подавали, — объяснил Лёха.

— Да, но ведь вы и не пионеры, — возразил Колька.

— Нас в конце четвёртой четверти принимать будут и то сейчас строго по желанию. Хочешь иди, а хочешь не иди. Мне, например, и так ответственности хватает. Олежке вот, наверное, будет интересно?

— Да. Любопытно будет поучаствовать, — Бармин задумчиво почесал затылок, — в Доме пионеров обещали компьютерный класс организовать... Впрочем, мы отошли от темы. Коля, ты видел тоже, что и мы. Ты правильно отреагировал на угрозу, я бы хотел знать…

— А… а разве это не вы мне проверку устроили? — удивился очкарик — Я думал, что это вы нагнали морок, чтобы испытать мою храбрость. В Новопетровске такое часто делали. Я новенький и сразу подумал, что если оборву его, то смогу завоевать ваше уважение. Вы поблагодарили меня на перемене, а на уроке рисования я увидел, как вы подставили своего товарища и поэтому решил убежать.

— Кстати, по поводу подставленного товарища! Вон, Пыня плетётся. Надеюсь, классная руководительница не отвела его к директору, — вздохнула Чекушина.

Пыня шлёпал домой, низко опустив голову. Вид у него был самый несчастный.

— Пыня! Иди к нам! — замахали ему одноклассники.

— Ой, Пынечка! Прости! Прости меня, такую-сякую! — Анька спрыгнула с качелей и зашарила в своём портфеле:

— Вот! Это тебе! Ты настоящий герой и воин улицы. Не то, что другие, некоторые.

Она протянула Пыне леденец - красного петушка на палочке. От такой неожиданности тот даже попятился.

— Возьми. Мой фант для героя. Ты заслужил.

— А нам? — возмутился Лёха.

— Вам?!! — обожгла его взглядом Анька — Сказала бы я...чего вам…

Она приобняла растерявшегося Пыню и звонко чмокнула его в щёку, а потом торжественно вручила свой фант. Пыня покраснел.

— А ну...?!! — зыркнула с угрозой в голосе в сторону качелей Анька.

Её поняли мгновенно, и Олег с Лёхой дружно начали поддакивать.

— Да! Да! Пыня молодец! Герой! Настоящий воин Суворова! Не подвёл товарищей! Честь тебе и хвала! Уважуха тебе от всех нас и от девочек!

Последние слова были сказаны с некоторой издёвкой, Анька поняла и нахмурилась, а Пыня совершенно растаял.

— Да ладно, обошлось. Только родителей в школу вызовут. Рогатку отдать пришлось, — сообщил он, — Если мой батя узнает,...мне, наверное…

— Торт купят или ещё чего, — задумчиво перебил Олег, — У тебя папа - мастер спорта по стрельбе. Я помню, как он возмущался, что ты не умеешь стрелять из рогатки. А тут первый выстрел и в яблочко. Да ещё соседние улицы узнают, что Пыня - парень не промах. Хе, это здорово поднимет авторитет Суворова.

— А действительно, мы же получается в выигрыше, — Лёха наморщил лоб, — поднять авторитет маленькой улицы всегда полезно.

— Ой, а вы всё про авторитет. Что с бедою делать будем? — возмутилась Чекушина.

— Так это не вы морок навели, это действительно какое-то чудовище? — встрял в разговор Колька.

— Да не морок это. При мороке иллюзия спадает и всё. То, что мы видели, это полноценное “Титло”. Предвестник, — с досадой попытался объяснить Олег.

— Титло? — не понял Колька.

— Ооооо. Щас объясню. Дай свой альбом, — тоном уставшего человека потребовал Бармин.

Колька с готовностью покопался в своём портфеле и, достав альбом, продемонстрировал рисунок.

— Видите! Я рисовал совершенно другое. Горы и море. Я летом к бабушке езжу на море, а дедушка мой - капитан. Я хотел ещё пароход нарисовать, но потом начался морок.

— Не верь глазам своим.

Олег забрал у него альбом. С видом фокусника ещё раз показал всем картинку, попросив запомнить рисунок, и торжественно произнёс.

— Я помню!

Его указательный палец правой руки коснулся альбомного листа и Колька, увидев, как изменился рисунок, в ужасе зажмурился. Пыня ушёл в защиту, Чекушина попятилась, а Лёха сплюнул и предложил сжечь рисунок — нечего такую пакость с собой таскать.

— Придётся нам тогда у всех рисунки сжигать, — ухмыльнулся Олег, — как вы все знаете, это Титло, поэтому поясню для Сопли...Тьфу...То есть для Коли.

Колька вздрогнул, а Олег тем временем продолжал:

— Титло. Это предзнаменование плохого события, которое очень скоро произойдёт или происходит в данный момент. В основе слова лежит древний символ, который раньше рисовали над буквами. Титло над буквой обозначало определённую цифру. В нашем случае, титло похоже на проклятье, однако само по себе вреда не несёт. Если всё оставить, как есть, и ничего не делать, титло может обрести полноценную форму. И тогда... Мы можем не уберечь себя от того нарисованного существа в окошке.

— Такого прежде никогда не было. Это что-то новенькое. Титло появляются регулярно, но обычно понятно, что оно такое и откуда. Жаль Драгуна на улице нет. Может-быть он знает, что это за дрянь такая к нам проникнуть пытается, — пожаловался Лёха.

— Вы с Пыней воины, вам и ответ держать, — ответил Олег — Надо всех одарённых опросить. Что другие видели? Может в последнее время случилось что-то необычное? Нужна информация, улики. По картинкам и жутким словам, произнесённым Артемьевой на первом уроке, мы ничего не поймём... Дети леса! Ха! Нас явно пытаются напугать!

— Напугать? Похоже на работу Буки. Только всех Бук мы ещё в детском саду перебили. — пробормотал Лёха.

— Были и другие детские сады, например, Ромашка, — возразил Бармин.

От его слов школьники разом поёжились.

— Ты дурак? Такие слова вслух произносить? Уговор между улицами забыл? — разозлилась Чекушина.

— А? А что за Ромаш…— поинтересовался ничего не понимающий Колька.

— Заткнись Сопля!!! — хором ответили ему все и переглянулись.

Колька испуганно заморгал. Лёха не выдержал первым.

— Извини Коль. У нас не принято обсуждать один детский сад. Сгорел он давно. Сгорел. Тебе лучше не знать о нём. Мысли, они бывает, материализуются.

— Да. Я понял, — Колька согласно кивнул, — вы мне, на всякий случай, местные правила расскажите, а то ещё чего ляпну случайно.

— Кстати. А что у тебя за способность? Мы за разговорами забыли спросить? Ясно, что ты не из Скользящих. Они сквозь щели проникать умеют, текучие, как ртуть, а у тебя какая тогда? — вспомнил Лёха.

— У меня? Я…это...умею... — замялся Колька.

Чекушина засмеялась.

— Ой, не скромничай. Стесняется он! Я ж говорю: нашей улице счастье привалило. У нас теперь собственный Открывашка появился!

И она затанцевала вокруг качелей, пародируя ворону из мультфильма про домовёнка Кузю:

— Счастье! Нашей улице счастье привалило! Какое счастье!

Она пыталась заставить танцевать Пыню, тормошила, изображала цыганочку и тот, не выдержав своего смущения, бросился от неё наутёк. Олег с Лёхой и даже Колька дружно покатились со смеху.

— Эх! Сбежал кавалер! — похвалилась Анька и погрозила вслед убегающему Пыне, — Слышь? Найду - убью!

У Пыни аж пятки засверкали, что только добавило остальным веселья.

— Открывашка, прекрасно. И как это я сам не понял! — хихикал, вытирая слёзы, Олег.

— Лопухи мы. Вот чего! — соглашался улыбавшийся Лёха.

— Ребят, а что в этом такого-то? У нас это считалось слабой способностью. — Колька переводил свой взгляд от одного к другому и искренне недоумевал. Лёха ободряюще хлопнул его по плечу и сказал:

— Да не переживай ты так. Не бойся. Открывашка в наших краях редкий зверь. Мало у нас таких. Так что ты у нас приживёшься. Ты даже не представляешь, сколько от тебя может быть всякой пользы.

————————————————

Они сговорились встретиться вечером после того, как Пыня и Анька опросят других детей с улицы. Олег умотал к себе домой, предварительно наказав Лёхе проверить Колькины способности в действии. Да Лёхе и самому очень хотелось испытать, и для этого он пригласил Кольку к себе. Колька с любопытством изучил Лешкину трехкомнатную квартиру, обошёл каждую комнату заглянул в ванную и в туалет. Нетерпеливый Лёха аж взмок от любопытства.

— Ну же, где?!! — спрашивал он каждые несколько минут.

Колька отвечать не торопился. Его больше интересовала Лёшкина комната. Нечасто ему доводилось бывать в гостях у других ребят и уж тем более у своих одноклассников. А ещё у нового товарища было много разных интересных игрушек.

— Может, лучше поиграем? — c надеждой в голосе предложил он и кивнул в сторону Лёшкиной комнаты.

— Так мы вроде и щас играем? Разве нет? Ну, я тебя очень прошу: найди мне в квартире двери! — Лёха, изнывая, переминался с ноги на ногу.

— Эх! Мне тебя особенно порадовать нечем. Дверь всего одна. Там, в прихожей. В кладовке. Только сомневаюсь, что там есть что-то интересное, — признался Колька.

Лёха молодым вепрем кинулся в прихожую. Осмотрел кладовку, ощупал стену и потребовал:

— Открывай!

— Лёх, я в Новопетровске жил в многоэтажном доме. Там двери повсюду, на каждом этаже есть, но они бракованные. Только пыли наглотаемся зря. Хорошие двери всегда на уровне земли или ниже.

Храбрый воин Суворова после таких слов призадумался. Хорошая способность у этих Открывашек, полезная. Вот бы так каждый умел. Но раз Колька говорит, что там мусор, то скорее всего он прав. Грязь потом в квартиру нести - мамка ругаться будет. Заставит веником подметать. С другой стороны — почему бы им в этом не убедиться лично? А может там что-то интересное? Лёха всегда мечтал иметь собственную тайную комнату или коридор в параллельный мир.

Открывашки умели такое делать. Они находили скрытые двери и открывали их для всех желающих, а если надо закрывали. Одарённые в его городе обожали Открывашек. Это вам не чудовищ побеждать. Найти новый мир, где живут люди, и вынести оттуда игрушку или сладости. Это ли не счастье? Это ли не приключение?

Говорили, что в каком-то городе Открывашка нашёл проход к морю и вышел на песчаный тропический остров, а там круглый год солнце, пляж, купайся до посинения и даже пальмы с кокосами. А вдруг, это его шанс и Колька найдёт такое место. Прямо у Лёхи в квартире. Да это какой праздник у детворы будет! Для всего Суворова праздник!

— Давай, попробуем. Я спать теперь не смогу, если не узнаю - что там? — решился он.

Колька в ответ демонстративно пожал плечами, одной рукой прикоснулся к стене, а другой взял Лёху за руку.

——————————

Больше всего это место напоминало каменный коридор, построенный внутри панельной пятиэтажки. Слабый тусклый свет пробивался сквозь щели в плитах на потолке, отчего казалось, что коридор подсвечен. Колька двигался по коридору очень осторожно, переступал через строительный мусор и обломки кирпичей, и шёпотом просил Лёху поднимать ноги повыше. Он оказался прав, пыли тут действительно было много. Минут через пять они вывалились из стены на лестничную площадку соседнего подъезда.

— И всё? — разочарованно протянул Лёха. Он очень расстроился.

— Увы, — Колька развёл руками, — Я же говорил.

Он огляделся и добавил:

— Кажется, это мой подъезд.

— Ага. Ты же из второго? Значит, твой.

— Тогда давай вернёмся к тебе. Заберу свой портфель, а то мне домой надо.

— Лады. Вечером жди нас у себя. В гости придём. Поговорим о деле. — кивнул ему Лёха.

— Хорошо, — улыбнулся Колька. Леха даже удивился — чего это он так весь засветился от счастья?

————————————————————————

Ему всё стало понятно, когда вечером они дружной весёлой толпой пришли к новенькому в гости. Колькина мама, увидев, сколько пришло гостей, буквально рассыпалась в благодарностях и всё хвалила, хвалила их, засмущав, просто до глубины души.

— Ах, сколько друзей пришло! Я так рада, так рада! — восклицала она, прижимая руки к груди, — да ещё и с девочкой!

Позади неё прятался красный, как рак, Колька и умолял маму уйти.

Олег, Лёха, Пыня и Анька, не ожидав такого приёма, мялись в дверях и переглядывались. Причём Анька первая взглядом предлагала дать дёру, пока не поздно.

“Мама его, явно ку-ку! Спасайтесь! Бежим”! — яростно подмигивала она другим.

“Как бежать-то? Пыня дверь закрывал. Она на замок захлопнулась!” — в панике моргал глазами Олег.

“Ах, Пыня? Я закопаю тебя в песочнице подлый трус! Вытолкните его вперёд! Пожертвуем Пыней!”

Пыня даже не успел сказать — “здрасьте”, как вдруг внезапно сплотившийся за его спиной коллектив взял и отправил его на съедение в пасть чудовища. Кто-то так наподдал ему под зад коленом, что он по инерции сделал несколько шагов вперёд и даже умудрился вежливо поклониться. Колькина мама восторженно ахнула.

— Мы щас. Я мячик забыла! Мы отойдём на минуточку! — сыграла отвлекающий манёвр Чекушина, а Олег навалился на ручку двери и попытался её открыть.

— Дети, а вы будете пирожные с чаем? Я эклеров купила. Коля сказал, что друзья придут, и я купила вам целую коробку! — сообщила Колькина мама.

Паника разом стихла. При слове эклеры школьники из четвертого Б провели экстренное перемигивание и согласились на мирные переговоры.

———————————————————

В Колькиной комнате было устроено чаепитие. На расписанном под хохлому столике, в центре стояла открытая картонка, полная вкусных пирожных, а вокруг неё пять белоснежных чашек с горячим чаем.

— Коля, предложи друзьям стульчики! Анечка, тебе нужна салфетка? Я сейчас повидло яблочное принесу, печенье, или вы конфеты будете? Да, это Колин дедушка! Борода и усы у него настоящие. Честно — честно!

Колина Мама носилась вокруг них словно вихрь. Её было не унять.

Четвертый "Б" с независимым видом изучал обстановку в комнате, бросая жадные, голодные взгляды в сторону эклеров. Они тосковали и не решались начать чаепитие без официального разрешения.

Лёха помог Коле принести стульчики. Они были тоже расписаны под хохлому и оказались для четвероклассников низковаты. Пока они за ними ходили, Олег с любопытством осмотрел Колькину личную библиотеку. Нашёл несколько интересных книжек и полностью дистанцировался от внешнего мира. Анька и Пыня, тем временем, разглядывали фотографии в рамочке, висевшие на стене.

На фотографиях были пляж и пальмы, белоснежный красавец-пароход, а с самой крупной строго смотрел на ребят седой пожилой мужчина с пышными закрученными вверх усами и бородой.

— Мам, ну уйди уже! Ко мне друзья пришли, не к тебе! — стонал Коля. Ему было крайне неудобно перед гостями излишнее внимание матери.

— Ну я вам только, ещё варенья “крыжовова” положу и всё. Оно с грецкими орешками. Вы такое пробовали? — упиралась Мама.

Лёха почесал затылок, посмотрел на ломившийся от сладостей стол и пришёл к выводу, что пора применить приём специально для надоедливых взрослых. Он подошёл к Колиной маме сзади и, достав из кармана коробочку с игрой пятнашки, начал играть тихо, приговаривая:

20-й магазин — выбросили крепдешин,

15-й магазин — только кофе один.

10-й магазин — выбросили сатин

5-й магазин — в очереди постоим.

Заговор был верный и очень древний. Им, наверное, ещё Лёшкины родители пользовались. На Колькину маму подействовало моментально. Она на несколько секунд оцепенела, потом пришла в себя, с удивлением оглядела ребят и сообщила, что ей срочно нужно в магазин. Колька вытаращил глаза — такого способа усмирить маму без помощи папы он ещё и не видывал. Мама испарилась за пять минут. Фантастика! Да, что ещё эти местные умеют?

— Между прочим, без согласования с пионерами, применение пятнашек строго запрещено, — строго заявила Чекушина.

— Наябедничаешь? — спросил Лёха и угрожающе шмыгнул носом.

— Договоримся, — Анька состроила ему рожицу.

— Ребята, пожалуйста, не ссорьтесь! Лучше ешьте пирожные! — испугался намечающегося конфликта Коля.

———————

За чаем с пирожными разговор пошёл веселее. Олега отогнали от книжного шкафа и заставили сидеть вместе со всеми.

— Я, наверное, первый начну? — предложил Лёха.

— Угу... мням-ням... — согласились с ним.

— И так! — объявил Лёха. — Я и Пыня обошли пионеров и заглянули к воинам с улицы Спортивной. Пообщались. Как и предполагал Олег, другие улицы не видели титло, а если и видели, то совершенно не помнят об этом. Пионеры передают пламенный привет. Они тоже все уроки икали от страха и отгоняли титло как могли. Пионеры очень рады, что у нас появился свой Открывашка, но при этом просили проверить нашего новичка.

— Как это - проверить? — испугался Колька.

— Да не бойся ты, — успокаивающе махнул рукой Бармин, — они всё правильно говорят. Надо убедиться в твоей невиновности. Ты на улице новенький и титло появилось в одно время с тобой. Плюс, ты двери открываешь, значит, случайно мог открыть такую, где пряталось чудовище. Случаи бывали.

— Я? Я всего четыре открыл. Я толком и не пытался. Переезжали ведь... суматоха. Мне было не до дверей.

— Да никто тебя ни в чём не обвиняет, — сообщил Лёха.

— Пока что! — многозначительно добавил Бармин.

Колька после этих слов задумался и почесал затылок.

— У меня всё. — Лёха развёл руками.

— Ага. Спасибо. В свою очередь я пообщался с умными людьми на Чкалова, кинул весточку на Пионерскую и Заводскую. В других школах всё хорошо. Значит искать нужно на Суворова. — поведал Олег и передал слово Чекушиной. Она вздохнула, нехотя отложила недоеденный эклер и начала рассказывать.

— В нашем детском саду «Сказка» тихий час был испорчен. Дети ревели и не хотели спать. На занятиях лепили деревья, домик и множество чёрных фигурок. Воспитательнице они говорили хором — это дети леса, а в домике их отец. Ясно дело, воспитательница ничего не помнит, как и дети не с нашей улицы, а вот мои маленькие братишки обо всём мне рассказали и всё спрашивали: когда мы пойдём на праздник?

— Таааак. Фигура чёрного человека в окне начинает потихоньку обретать ясность — загадочно протянул Олег и спросил:

— А девочек опросила?

— А как же, — Анька пожала плечами, — девочки с Суворова очень недовольны воинами, охраняющими покой улицы. Все они, во главе с Танькой Рогожиной, так и говорят: Пыня -лопух, Лёха -тупой и, если бы тут сейчас был Драгун, такого бы позора никогда не случилось.

— Так и сказали? Кажется, ты преувеличиваешь, — надулся Лёха — Таня бы так никогда не сказала.

— Сам у неё спроси! Беее! — дерзко показала язык Чекушина.

— Вот и спрошу. Врунья. Врунья - на горшке колдунья!

— Чё сказал? Ты мне тут свои приёмчики детсадовские брось! Орден манной каши давно в унитаз слили! Кончилось ваше время! — в один миг психанула Чекушина.

Они оба повскакивали со своих мест, едва не уронив столик. Столовые приборы жалобно зазвенели. Колька и Олег не удержались, их стульчики опрокинуло неведомой силой, и они кубарем покатились по полу. Не растерялся только один Пыня, он грудью навалился на стол, пытаясь спасти пирожные.

— Никогда оно не кончится! Никогда! Ты не была в нашем детском саду. Ты ничего не знаешь!

— Ой, куда уж нам, “дярявенским”, супротив городских-то! Мы ж, “дяревня” неумытая, нас папы с мамами не обхаживали, сопельки не вытирали, игрушечками не ублажали.

— Забери свои слова обратно! — требовал красный от гнева воин.

— Сначала свои забери!

Лёха и Анька кружили вокруг стола, словно дуэлянты перед решающей схваткой. У Кольки сами собой на голове зашевелились волосы. Слышались электрический треск и щелчки. В воздухе запахло озоном.



— Хватит! Хватит! — взвыл Олег, держась за голову. Во время падения он ушибся о край письменного стола. — Вы всю квартиру сейчас разнесёте. Хватит ссориться по пустякам. Заклинаю вас именем…

Дуэлянты мгновенно опомнились и тут же прекратили испепелять друг друга гневными взглядами. Напряжение спало. Пыня облегчённо выдохнул и прекратил защищать столик. Вздохнув с видом монашки, Анька первая протянула Лёхе мизинчик.

— Мирись-мирись — никогда не дерись?

— Если будешь драться, я буду кусаться, — пообещал Лёха, протягивая свой, и они помирились на мизинчиках.

— Ну, вот и хорошо. — примирительным тоном подвёл итоги Олег — Давайте съедим по эклерчику и продолжим.

Некоторое время снова царило молчание. Дети сосредоточенно ели. Нельзя было покидать дом, не доев всё вкусное, хозяева могут обидеться.

— А сколько моей мамы не будет дома? — посмотрев на настенные часы, вспомнил Колька — Разве магазины ещё работают?

— Пятнашки дают гарантию где-то на час. Она побегает по городу, вспоминая, зачем ей нужно в магазин, а потом решит, что просто ошиблась. Средство верное — чавкая, отозвался Лёха.

— Так уже скоро час будет.

— Значит, скоро придёт.

— Хмм. Пока её нет...Где находятся двери, которые ты открыл, Коля? — спросил Олег.

— Две тут. В моей квартире. Одна в гараже, когда от вас убегал, и одна в Лёшиной, — перечислил с готовностью тот.

— Показывай! — потребовала Чекушина.

Первая дверь оказалась в комнате родителей Коли. Она спряталась за платяным шкафом. Лёха первый сунул туда свой нос и тут же, чихая, выскочил.

— Мдя, — посмотрев следующей, разочарованно произнесла Анька — а я думала там интересненько.

Комната была очень пыльной. Там не было окон. Только старые матрасы на полу. Серые от скопившегося на них толстого слоя пыли.

Олег заглянул последним. Пощупал рукой матрас, перепачкался и, недовольно покачав головой, предложил идти к следующей двери.

Следующая оказалась в ванной. Колька раздвинул настенную плитку руками и сообщил:

— Эта поинтереснее будет. Тут старые вещи есть.

Дети зашли в комнату. Она тоже не имела другого выхода, но тут на стенах были обои. Стояли две заправленные кровати и несколько ящиков с игрушками в самом углу.

Анька присела возле игрушек, покопалась в хламе и, выудив пачку фотографий, удивлённо захлопала глазами:

— Дети. На фотографиях школьники. Только всё старое. Как странно.

— Я слышал о таких комнатах. Это храм забытых вещей. Сюда уходят умирать старые игрушки и брошенные вещи, когда про них все забывают, — припомнил Лёха.

— Это кладбище, — задумчиво произнёс Олег.

— Угу, — грустно подтвердил Пыня и предложил, — может возьмём какую игрушку на память?

— Нельзя. Нам нельзя нарушать их покой, — тихим голосом отозвался Лёха.

В полном смущении они вышли из ванной комнаты. Колька провёл рукой по стене, запирая дверь. Анька тихо вздохнула и сказала, что ей уже пора. Следом за ней домой засобирались и остальные.

— Ну куда вы. Может ещё чаю? — предлагал Коля.

— Неее. Щас мама твоя придёт, не хотим, чтобы нас как котят затискали, — отказался Олег. — Хотя, может Пыня?

Пыня не стал отвечать и только отрицательно покачал головой.

Лёха уходил самым последним. На прощание он протянул Кольке маленького железного солдатика.

— Дарю.

— Ого. Спасибо. — улыбнулся, принимая подарок, Колька.

— Воины улиц дарят их всем одарённым, как символ защиты. Они действительно защищают, только этот особенный. Он у меня с детского сада. С тех времён, когда все уважали наш орден. Рыцари манной каши менялись ими в знак особого расположения. И пусть Анька говорит, что хочет… — Лёха замялся и добавил — Я решил подарить его тебе в знак дружбы...Ну или как? Друзья?

— Конечно друзья! — обрадовался Колька и ещё раз поблагодарил. — Спасибо!

Лёха махнул ему рукой на прощанье и выбежал на лестничную площадку. Спускаясь по лестнице, он едва не столкнулся нос к носу с Колькиной мамой, но вовремя среагировал и слился с тенями возле почтовых ящиков. Прячась в тенях, он неожиданно вспомнил, какое счастливое лицо было у Кольки, когда они пришли в гости. Он был им так рад. И с какою тоскою смотрел им вслед, когда они уходили. Выходит, у Коли совсем не было друзей. В каком же ужасном городе он родился?

—————————————————————————————

Колька впервые за долгие годы уснул счастливым праведным сном. Перед тем, как лечь, он долго играл с железным солдатиком. Солдатик был простой, советский, в руках у него был автомат. Колька чувствовал, что от солдатика исходит некая сила, словно далёкий троюродный брат приехал в гости и они играют. Такой брат, который намного старше и сильнее, но при этом очень добрый и снисходительный. Колька не мог с ним расстаться. Он поставил его возле своей кровати на стульчик, выключил свет, и в темноте ему казалось, будто бы солдатик светится. И свет от него такой мягкий, тёплый, убаюкивающий…

Кольке приснился странный сон. Он увидел себя со стороны, спящим в кровати, и что из его школьного портфеля выбралась чёрная когтистая рука. Рука когтями заскребла по линолеуму и поползла в сторону кровати, а потом из портфеля вылез тот самый чёрный человек, которого он нарисовал в своём альбоме. В другой раз Колька испугался бы такого сновидения, закричал бы, заплакал, но в этот раз ему было не страшно. Он с любопытством наблюдал, как чёрный человек склоняется над ним, спящим, как пытается до него дотянуться. И Кольке вдруг стало смешно. Он догадался: почему у чёрного ничего не получается. Сон мальчика охранял солдатик.

Чёрный человек ничего не мог ему сделать. Солдатик сиял во тьме, и Чёрный человек бесился в бессильной ярости. Свет не подпускал его близко, не давал причинить вред мальчику. Колька не выдержал и засмеялся. Кто бы ты не был — ты дурак! Обвели тебя, Чёрный, вокруг пальца!

Чёрный неожиданно оглянулся. Казалось, он услышал, как Колька смеётся над ним. Он оставил бесплодные попытки прикоснуться к спящему мальчику и, шагнув к окну, резко раздвинул шторы. Тут уже Кольке стало не до смеха. Чёрный человек протянул свои руки в сторону окон соседнего дома и исчез, а через секунду его силуэт мелькнул — там, среди окон. Колька хотел помешать ему, он рванул следом, но только больно ударился лбом об оконное стекло. В ушах у него зазвенело, тело закрутило, и он почувствовал, что куда-то летит.

— Коля, проснись! К тебе гости пришли.

Колька с трудом разлепил глаза. Мама тормошила его за плечо и требовала, чтобы он шёл в прихожую. Он поднял голову и близоруко заморгал. Какие гости? Зачем? Сколько время?

Он посмотрел на часы, висевшие на стене. Почти одиннадцать. Мама, тем временем, вышла из комнаты и сказала кому-то:

— Он встал. Подождите немножко.

Колька спросонья подумал, что к нему пришёл Лёха. Он нацепил очки и в одних трусах запрыгал встречать своего нового друга. И очень сильно удивился.

В прихожей стояли два незнакомых ему маленьких мальчика. Светловолосые. Коротко стриженные. Оба в одинаковых синих комбинезонах из джинсы. Близнецы. Они сурово посмотрели на него и хором потребовали:

— Коля, одевайся и пошли. Мы за тобой.

— А вы кто?

— Чекушины мы. Анька послала. Давай быстрее.

Чувствовалось, близнецы не отличались разговорчивостью.

— А что случилось -то? — поинтересовался Колька, натягивая брюки.

Близнецы ответили не сразу. Они с подозрением посмотрели на выглянувшую в коридор Колькину маму, пошушукались и достали из кармашков комбинезонов детские пластмассовые совочки. Один из них махнул совочком и любопытный нос мамы исчез. Она убежала на кухню. Убедившись, что их не подслушивают, близнецы нехотя сообщили:

— Девочка ночью с балкона упала. Рано утром нашли.

— Убилась? — испугался Коля и вспомнил свой странный сон.

— Увезли в больницу. Наши, сейчас, в саду собираются. Пионеры воинов собрались судить. Анька сказала - тебя привести.

У Кольки от изумления округлились глаза. Судить? За что? Пока суетливо одевался, засыпал их вопросами, но близнецы ему почти не отвечали. То ли они сами ничего не знали, а то ли им был неприятен сам разговор. Не желая толпиться в тесной прихожей, они вышли на лестничную площадку и недовольно покашливали. Да иду я, иду…

Колька натянул поверх майки зелёный вязаный свитер с красной полосой на груди, на голову надел старую кепочку с козырьком, впрыгнул в сандалии и выскочил к ним, громко хлопнув дверью. Близнецы синхронно кивнули ему и колобками покатились по лестнице.

На улице Колька обратил внимание на подозрительное спокойствие.

Невдалеке урчал и плевался дымом автомобиль Москвич канареечного цвета. Возле него совещались трое мужчин. Чуть подальше семейная пара пенсионеров развесила ковёр. Женщина терпеливо ждала, пока её супруг докурит и приступит к выбиванию пыли. Несколько девочек возле соседнего подъезда прыгали через резиночку.

— Су - Е - Та! — донеслись до него их весёлые голоса. — Суета!

Он повернул к ним голову и его тут же одёрнули.

— Не отставай.

Близнецы топали впереди, держа наготове совочки. Возле соседней пятиэтажки они притормозили, угрюмо уставившись на кусты и примятую клумбу под балконом второго этажа. Сидевшие возле подъезда на лавочке старушки тревожно заохали и начали их отгонять.

— Неча. Неча тут ходить. Иш-шо на осколки наступите. Изранитесь все.

Близнецы молча усмирили старух совочками, заставив их переключиться на обсуждение местных сплетен, после чего хором сообщили Кольке:

— Тут она упала. С четвёртого этажа.

Колька поднял голову и оценил. Высоко. Высоко и страшно. С балкона четвёртого этажа свисала оборванная бельевая верёвка с красной тряпочкой. Он опустил взгляд на клумбу и заметил несколько деревянных бельевых прищепок. Как же так вышло? Он хотел озвучить свою мысль, но боялся. Чёрный человек во сне протянул свои руки через окно к другому дому и ушёл сквозь стекло. Всё-таки, это был не совсем сон. А что же тогда происходило на самом деле?

Скрипнула синяя дверь и из подъезда вышел Бармин с каким-то незнакомым невзрачным парнишкой. Они пожали друг другу руки, и парнишка побежал куда-то, а Олег направился в Колькину сторону.

— Близняхи, суд уже начался? — поинтересовался он, подойдя ближе.

— Тебе то чего? Ты не с нашей улицы, — угрюмо ответили близнецы.

— Рожи попроще сделайте, а то мухи дохнут. С такими лицами в воины вас никогда не возьмут, — посоветовал им Олег.

— Возьмут. Ещё как возьмут. Вот Лёху турнут и Драгун нас возьмёт, как миленьких. Больше некого. Беее! — показали языки близнецы.

— О! Видел? От горшка — два вершка, а уже на Лёшкино место метят. Забыли, что раньше семи лет в воины не принимают. И это наша смена растёт? Спаси на Оле-Лукойе! — пожаловался Олег Кольке, демонстративно закатив глаза.

— Олег, иди отсюда по-хорошему. Чего ты свой нос в чужие дела суёшь? — переглянувшись, заявили ему близнецы. Совочки в их руках угрожающе задрожали. Олег покосился на их оружие и фыркнул:

— Меня пионеры попросили на суд явиться. Попросили! Вам, наверное, неизвестно значение этого слова? Так что чужие, ваши дела и мои тоже. А то ведь, я могу вам напомнить, как вчера, в детском саду, некоторые дети на пир собирались…

Тут он, увидев, как у близнецов от его слов задрожали губы и сморщились детские личики, спохватился, и принялся успокаивать.

— Ну тише. Тише. Вы же будущие воины. Не надо реветь. А то привлечём ненужное внимание. Лучше возьмите по конфетке. На-те. “Раковые шейки”.

Он дружески протянул малышам конфеты. Близнецы тут же успокоились и принялись разворачивать обёртки.

— Знаешь, как нам “страсно” было? — пожаловался Олегу один из малышей, не забывая запихивать в рот конфету, — мы думали ночью он заберёт нас. Если бы не солдатики...Холосо, что они у нас есть, правда?

— Да. Солдатики помогают. А солдатика упавшей Вики Самойловой - вы нашли? — с заговорщицким видом наклонился к ним Олег.

— Конесно, — хлюпнул носом другой малыш, — она его на той неделе в помойку выбросила. Мы хотели Лёхе отдать, только потом забыли. Да и зачем он ей? Она перестала помнить.

Колька только глазами хлопал, пытаясь понять, о чём они разговаривают.

— Так, а за что Лёху судить будут? — вмешался он.

Близнецы и Олег покосились на него, переглянулись между собой, а потом Бармин попросил:

— Паца. Идите вперёд. Охранять нас будете. Я пока Коле объясню кое-чего.

Они шли за близнецами через ряды деревянных сараев, потом мимо большой пузатой двухэтажной котельной с высокой закопченной трубой. Котельная работала. Из трубы поднимался шлейф жирного чёрного дыма, заволакивая всё небо серой дымкой. Он щедро разносился по окрестностям, отчего казалось, что городской сад, расположенный позади котельной, погружён в настоящий туман. Пока они шли, Олег всё рассказывал:

— Понимаешь, Коля, ночью с балкона упала девочка. Ученица 7Г класса. Её падение заметили слесаря, возвращавшиеся с ночной смены, и вовремя вызвали скорую помощь. Кто-то должен понести наказание. По законам улицы вину за случившееся берут на себя воины. Вот такой неприятный расклад. Пионеры возьмут на себя роль судей. Хотя, по всем правилам, они не должны так поступать.

— Почему?

— Потому что судей всегда трое. Должны быть делегаты от всех возрастов: от детсадовцев, от октябрят и от пионеров. Если пионеры узурпируют полномочия, значит они испуганы Чёрным человеком настолько, что готовы наплевать на права других. Они попытаются продавить собственные идеи в ущерб остальных детей. Воины и так бы взяли вину на себя, в этом нет ничего плохого, но, если Лёху с Пыней выведут из игры, улица ослабнет перед лицом нависшей опасности.

— Разве пионеры не сильные?

— Сильные? — засмеялся Олег. — С чего ты взял? Неет. Самые сильные всегда детсадовцы. Пионеры просто, самые организованные. Если они отстранят воинов, будет плохо. Воины - они вроде милиции. Убери милицию с улицы, и что тогда будет?

— Бардак? — предположил Колька.

— Ещё какой. Детсадовцы сильные, но их нужно постоянно усмирять. Нужен авторитет, который следит за улицей и показывает младшим “козу” или “у-тю-тю”, когда они вздумают расшалиться.

Пионерам за всем нипочём не уследить, их и так нагружают своими делами взрослые. Однако…

— Они хотят больше власти?

— Скорее, они по-другому видят порядок на улице. Только улица не состоит из одних пионеров. Разное понимание, разный опыт, разный возраст - мы все разные. Нас нельзя мерить одной линейкой.

Они подошли к сетчатому забору, выкрашенному серебрянкой, и пошли вдоль него. Там за забором росли молодые сосны и ели, насаженные рядами, а кое-где Колька заметил кусты колючего шиповника. Шиповник уже созрел и кусты были усыпаны крупными оранжевыми ягодами. Их так и хотелось попробовать.

Близнецы дошли до большой дыры, проделанной в сетке, и нырнули внутрь. Олег притормозил, собиравшегося пролезть следом за ним, Кольку.

— Ты запомни главное: после суда Лёха должен обязательно выслушать коллекционеров. Если он будет отказываться, постарайся надавить на него. Он должен выслушать предложение Буржуя.

— Буржуй? Хорошо. А кто это?

— В вашем Новопетровске разве коллекционеров не было? Тех, кто собирает редкие вещи, игрушки, значки, медали, марки?

— Ааа, ну так, тогда я и сам немного коллекционер, — улыбнулся Колька.

— Все мы немного коллекционеры, но эти особенные. Лёха должен выслушать Буржуя. Запомни!

— Хорошо, но разве ты сам не можешь ему сказать? — Колька пожал плечами.

— Для меня этот суд неизвестно чем кончится. Я собираюсь… — начал было Олег, но тут его перебили. В дыре забора появилась голова вихрастого малыша лет четырёх и недовольным шепелявым голосом потребовала:

— Долго вы исцо? Мне клуг замыкать ната! Плоходите, не саделживайте. Влемя! Влемя!

У малыша отсутствовали верхние передние зубы, под глазом набух синяк и вид был самый что ни на есть отчаянный.

Открывашек трудно удивить красивыми и необычными видами. Они часто открывают двери в интересных местах. Кольку тем более. Он и на Чёрном море успел побывать, и на Азовском, да и вообще половину Крыма облазил. В Москве в зоопарк ходил и на Красную площадь. В Ленинграде с бабушкой посещал Эрмитаж. Но это место было ни с чем не сравнить. Оказавшись на поляне правосудия, он поначалу даже не заметил собравшихся там детей, а просто замер с открытым ртом. Он увидел такое! Такое скрытое от посторонних глаз место, какое не могло присниться и в самом волшебном сне. Тайное, особое место. Только Открывашка такое мог оценить и понять по-настоящему: этот уголок городского сада находился между двух миров. Первый мир — привычный и родной, чадил дымом, звенел стеклом, сигналил автомобильными гудками и возвышался над садом тёмными гробами многоэтажек, а второй...Второй поднимался вверх по зелёному холму, прячась за стеной из заборов и деревянных сараек. Там был другой город. Город аккуратных нарядных домиков из разноцветного кирпича и резного дерева. А на крышах этих домиков крутили свои лопасти ветряные мельницы. И каждая мельница была оригинальной, особенной. Из этого нового незнакомого мира доносился тихий умиротворяющий шелест. От него пахло вкусной и свежей выпечкой. А ещё там, кажется проехал старинный трамвай. Ему просто до чёртиков захотелось там побывать.

— Что это? — прошептал Колька. — Как такое может быть?

— Город Ветряков. Обычное дело. Там живут Конфетные короли.

Колька подумал, что это сказал Олег и повернулся на голос, но увидел лишь того лохматого малыша, выступавшего в роли привратника.

— Конфетные короли?

— Я пло это, мало цего снаю, — к детсадовцу снова вернулась его шепелявость. — Было слазение. Кололи плоиглали. Эта поляна символ пелемилия. К ним не плойти.

Колька помотал головой. Корявые, шепелявые слова малыша-привратника жужжали вокруг, словно вредные мухи. Они сбивали его собственные мысли, тянувшиеся туда к удивительному и прекрасному городу. Вот же он - рядом. Кажется, протяни руку и ты окажешься там. Колька зажмурил глаза и представил, как протягивает руку в сторону прекрасного города, как прогибается перед ним радужная стена, отделяющая один мир от другого. Звуки, доносившиеся с поляны, совершенно пропали, он чувствовал эту стену, он уже почти коснулся её. И тут чей-то насмешливый звонкий голос в его голове произнёс:

"Открывашка, решил стать Первооткрывашкой? Сначала, руки с мылом помой – бездарь!"

Кольку словно ударило электрическим током и он снова оказался на поляне. Да ещё и на четвереньках. Стало очень обидно и стыдно.

Он смущённо поднялся на ноги и начал отряхиваться.

— Так всегда, — сочувственно вздохнул за его спиной лохматый малыш, — ты не пелвый, кому бы хотелось отклыть туда двель. Иди луцце к остальным, суд нацинается. Иго-го!

Колька вновь испуганно оглянулся. Он подумал, что детсадовец над ним издевается, но тот всего лишь играл с игрушкой - красным конём на колесиках.

————————————————————

На поляне собралось много детей. Человек пятьдесят - не меньше. Они расселись на самодельных скамейках, сделанных из досок и ящиков. Мальчики, девочки, пионеры, октябрята и дошколята. Колька неожиданно вспомнил, что октябрятами и дошколятами уже давно никого не называют. Не заставляют носить значки на школьной форме. По крайней мере в его родном Новопетровске слово “Октябрёнок” сменили другие слова — шпынь, отросток, личинка, опарыш. И всякие -другие, ещё более обидные и унизительные. Он и подумать не мог, что дети разного возраста, пусть даже и одарённые, вот так бы могли собраться, и вместе обсуждать общие дела. Особенно, почти взрослые пионеры. Они выделялись ростом и возрастом. Для Кольки некоторые из них вообще казались взрослыми дядьками и тётьками. Однако, вот они - сидят вместе с детсадовцами, играют. Лося не пробивают, деньги не вымогают, не заставляют кланяться перед ними и не спрашивают - “в понятии ты или нет”?

Колька аж вздрогнул, вспомнив, как один пионер в Новопетровске докапывался до него, когда Колька явился в школу в новой заграничной рубашке — ”Блатной что ли? Чё у тебя на рубахе за надпись такая? Ты петушара?“ Инцидент закончился тем, что тот здоровенный пацан, в наказание, оборвал все красивые медные пуговицы с его рубашки. Маме потом пришлось врать, будто бы с дерева неудачно упал.

Эти пионеры вели себя иначе. Хотя трое выделялись из общей группы. Два парня и девушка. В строгих белых рубашках, галстуки ровные. На девушке синяя юбка. Они стояли поодаль и переговаривались между собой. Колька поискал взглядом Олега. Тот нашёлся в группе девочек, сидевших в вперемешку с детсадовцами.

Лёхи и Пыни почему-то не наблюдалось. С другими детьми Колька был ещё незнаком, поэтому он поостерегся подходить ближе и робко встал в отдалении. Его заметила Чекушина и приветственно замахала рукой.

— Познакомился с моими братишками? — поинтересовалась она.

Колька молча кивнул.

— Орлы! Но подзатыльники получают регулярно. Я за их воспитанием строго слежу, — улыбаясь, похвасталась она, но потом её улыбка погасла.

Она посмотрела куда-то мимо Коли и шепотом выругалась. Колька повернулся посмотреть и увидел воинов Суворова. Они пришли на поляну с каменными лицами. Лёха вообще шёл так, словно пинал ногой невидимую консервную банку. Дети на поляне затихли. Все их взгляды были обращены к воинам. Больше никто не играл, не смеялся, не отпускал шуток. Дети встретили воинов молчанием и, не сговариваясь, начали рассаживаться по кругу. Причем, внутри круга образовался ещё один: пятеро мальчиков-детсадовцев, двое из которых были уже знакомые Кольке братья Чекушины, встали по периметру, демонстративно поигрывая пластмассовыми совочками. Со стороны это могло показаться немного смешно и наивно, но атмосфера была такая, что чувствовалось — собравшимся здесь не до смеха.

Колька занял своё место в задних рядах. В центр круга вышли пионеры в белых рубашках, а напротив них встали воины Суворова.

— За что их будут судить? За то, что девочка с балкона упала? — тихо спросил у Чекушиной Колька.

— За то, что беду профукали и не усилили бдительность, — громким шепотом отозвалась та, — Судьи представляют ум, честь и совесть. Высокий блондин в центре, это Слава Сикорский. Он представитель ума. Красавчик -брюнет справа — Витя Романенко. Он судья чести. Ну и...Улыбина Верка...Судья совести, блин.

— Аня -тихо! — шикнула на Чекушину высокая красивая девочка с голубыми глазами и длинной русой косой, стоявшая в первом ряду. Колька только сейчас её заметил и обомлел, до чего же она была красивая.

Девочка заметила его взгляд и, ласково улыбнувшись, кивнула:

— Здравствуй Коля.

— Здра…

— Потом поговорим. Хорошо? А сейчас. Т-с-с-с-с…

У Кольки от её голоса так на душе хорошо стало, так приятно.

“Какая удивительная девочка”, — подумал он, но ревнивая Чекушина мигом опустила его с небес на землю. Она пребольно дёрнула его за ухо и прошептала:

— Слюни подбери кавалер, а то до пупка развесил.

Колька испугался, что неподобающе выглядит и принялся оглядывать себя. Да нет, вроде бы всё в порядке. Только волосы на затылке надо пригладить. Хохолком стоят. Некрасиво. Надо на ладонь плюнуть — верное средство. Да чего он, собственно? Кому может понравиться хилый очкарик, у которого вечно текут сопли из носа. Чего он навоображал? И Колька затих, тоскливо и в тоже время с надеждой поглядывая в сторону той симпатичной девочки. Не обернётся ли она ещё раз? Не улыбнётся ли ему? Интересно — как её зовут? Пока он переживал, пионеры в белых рубашках начали вершить суд.

Первым держал слово блондин, судья ума, Слава Сикорский. Представительный и спокойный парень, ученик 7-В класса. В нём ощущались задатки лидера и управленца. Наверное, потому и выбрали.

— Как вы все знаете, наша улица и все одарённые подверглись нападению, — начал он. — Такого ещё не случалось, поэтому пионеры улицы Суворова призвали всех вас на товарищеский суд, сюда, на поляну переговоров, где наши улицы решают сложные проблемы между собой и внутри улиц. Дело, воистину, неслыханное. Никто не знает причин появления титла, никто не знает, что произойдёт дальше, кроме одного момента. Эта сила преследует всех одарённых с улицы Суворова — она снится и приходит наяву к каждому из нас. Мы видим её проявления и не можем ей правильно противостоять. Сегодняшняя ночь это подтвердила: воины Суворова в неполном составе не в состоянии быстро и эффективно справиться с нападениями Чёрного человека. Пострадала ученица, Вика Самойлова. Она учится в 7-Г. Многие из вас её знают. Она с нашей улицы. Сегодня ночью она упала с балкона и вы все знаете, что причиной был Чёрный человек. Он напал на неё, а воины проявили бездействие. По правилам улицы, судьи должны спросить воинов, охраняющих наш покой и порядок, признают ли они свою вину?

— Да. Признаём, — хором ответили Лёха и Пыня. — Только не забывайте, что Вика недавно стала Н…

— Непомнящей — ты хотел сказать? — встряла девочка, выступавшая в роли судьи совести. — Ты договаривай, договаривай?! Может быть воины уже забыли, что мы презираем всякое разделение детей на два лагеря. На тех, кто помнит и, кто забыл? Может быть воины, стали считать НЕПов - детьми второго сорта?

Лёха в ответ только скривился. Было ясно, что этот разговор был ему неприятен.

— Мы защищаем НЕПов по факту. Вы же знаете? Мы не могли опросить их на предмет видений и предчувствий. Нас бы просто подняли на смех. Они и так нас считают придурками, — неожиданно вступился за Лёшку Пыня.

Круг детей согласно загудел. Все знали, что спрашивать НЕПа - видел ли он что-то необычное и вписывающиеся в рамки привычного мира, бесполезно. Это как родителей спрашивать — не видели ли они под кроватью затаившегося бабайку? И даже если там бабайка действительно будет сидеть, родители его всё равно не увидят или не запомнят, что они его видели.

— Минуточку! — возмущённо подняла руку судья совести. — Они, такие же дети, как и мы! Мы всегда боролись за равные права и за то, чтобы одарённые не обижали и защищали НЕПов. Они ваши друзья и родственники. Ни один из одарённых не знает, когда приходит его срок и он становится НЕПом! Мы теряем своих друзей с детского сада, нас повсеместно считают воображалами и фантазёрами. Да, они не относятся к нам серьёзно, но это не значит, что мы не должны защищать их! Вы же не бросите инвалида в беде? Разве вы не поможете слепому в трудную для него минуту? Я считаю, воины должны понести наказание. Это послужит им ценным уроком. Впредь, они будут больше думать о своём долге, а не лопать пирожные и не шляться по гостям!

Колька аж вздрогнул после её слов, кажется камень прилетел в его огород. Рядом дикой кошкой зашипела Чекушина, а судья совести продолжала:

— Я обращаюсь к судье чести и хочу спросить: была ли нарушена честь улицы?

Брюнет Виктор, прежде чем ей ответить, покосился на Лёху, поправил свой галстук и только потом сказал:

— Воины восстановили честь улицы после того, как признали свою вину. Честь восстановлена. Я не вижу смысла бодаться в споре чести. Я бы хотел самоустраниться от дальнейших обвинений.

— Да, я так и думала. Честь, как обычно, идёт на поводу у воинов. Похоже мы ошиблись с выбором судьи. Снова дружба и общие традиции встают на пути у совести. Только совесть беспристрастна! Судья чести похоже не видит очевидного в случившейся трагедии и поэтому совесть вызывает своего свидетеля. Выйди в круг Олег Бармин!

Дети зашумели и начали переглядываться. Раздавались голоса:

— При чём тут Бармин?

— Он же наблюдатель.

— Он ващета со Чкалова.

— Чкаловские не видят Чёрного…

— Тихо! — потребовал судья Слава и добавил:

— Олег, выйди, пожалуйста.

— Да, я не прячусь, — Олег шагнул в круг и встал рядом с воинами.

— Олег. Это ты сказал воинам, что искать Чёрного человека бесполезно и надо ждать, пока он не нанесёт первым свой удар? — спросила у него судья совести.

— Да.

— Значит ли это, что воины Суворова пошли на поводу у мальчика с улицы Чкалова и теперь служат не своей улице?

— Нет.

— Но это ты им такое сказал, и они тебя послушались, — всплеснула руками судья. — Всё же очевидно! Воины пренебрегли своими обязанностями и вместо того, чтобы охранять улицу ночью, просто дрыхли в своих постелях. С каких это пор воины слушаются наблюдателей? Может потому что всё это провокация с соседней улицы? Ты единственный с улицы Чкалова, кто видел проявления титла, ты единственный вместе со всеми рисовал рисунок, так ли чиста твоя совесть, ответь нам? Может быть...

— Это обвинение? — с равнодушным видом спросил Олег. — Судья совести пригласила меня свидетелем и бросает мне обвинение?

— Я хочу знать ответы на свои вопросы! — сверкнула глазами пионерка, — не играй со мной в демагогию.

Другие судьи переглянулись и нахмурились. Олег покачал головой.

— Вы напрасно собрались здесь. Вы лишь тратите драгоценное время, мешая воинам выполнять их непосредственные обязанности. Они признали свою вину, больше им тут нечего делать, как и всем вам.

— Ответь нам на вопросы, пожалуйста, — вежливо попросил пионер Слава Сикорский.

— Разумеется. С судьёй ума приятно вести диалог, — кивнул Олег, — только ответы вам не очень понравятся. Начнём с того, почему я вижу проявления титла. Вы все знаете, что наблюдатели обладают фотографической памятью. Я, единственный наблюдатель в школе № 2. Был ещё Адам Макаров, но в прошлом году он присоединился к НЕПам и по возрасту вступил в комсомол. Если нужно, я могу кинуть клич между всеми наблюдателями города. Они соберутся на Суворова и полностью подтвердят мои слова. Только это потребует времени, которого и так мало. Угроза становится всё реальнее с каждым часом, она приближается. Вы могли бы потратить время с куда большей пользой, чем заниматься поисками врагов с других улиц.

Судья совести презрительно фыркнула.

— О, это в твоём стиле. Ты пытаешься потянуть время, стремясь уйти от неудобных вопросов.

— Вовсе нет. Я признаю, что сказал Алексею и Пы..то есть Ивану Пантелееву о бесполезности поисков Чёрного человека и детей леса без каких либо улик. Титло, само по себе, не несёт вреда, оно лишь дурное предзнаменование. Никто не знал, что Чёрный человек присниться этой ночью каждому одарённому на Суворова. Ведь вы об этом тоже не знали и не могли предполагать подобный исход. Приставлять по воину к каждому ребёнку на улице? Так, где бы вы, в таком случае, взяли столько воинов? У вас их всего трое и то один в отъезде. Что они бы могли сделать? Бегать по квартирам? Бить в набат? Кричать караул?

— Твоя совесть не чиста! Я чувствую, как ты нам не договариваешь, — прошипела судья совести — Я ощущаю твою ложь. Почему ты скрываешь от нас правду? Как ты в этом замешан? Это открывашка? Вы покрываете новенького?

— Мы проверили комнаты в квартире у Коли. Там нет никаких следов потусторонних сил! — возмутился молчавший всё это время Лёха.

— Но вы прекрасно знаете, что он мог открыть подобную дверь. Мы все тут прекрасно знаем, на что способны открывашки! — продолжала наступать судья совести.

— Так допросите его. Он тут. Заметите сразу, если он вам соврал, — криво улыбнулся Олег.

— Хорошо. Судья совести вызывает Колю Сидорова! — объявила с негодованием пионерка.

Дети расступился перед Колькой и тот к своему ужасу почувствовал, как его ноги сами против его воли затопали в центр круга. Он пытался сопротивляться, но ноги его не слушались. Тут он припомнил о такой способности у пионеров — они могли заставить человека со слабой волей выполнить любой их приказ.

“Да как так-то?!” — хотел было возмутиться он. Это же форменное насилие! Или судьям разрешено детей контролировать?

— Коля Сидоров? Ученик 4 "Б" класса? Средняя школа № 2. Десять дней назад ты переехал в наш город и живёшь с родителями на улице Суворова в доме №12? — приступила к допросу судья совести.

— Да.

— Сколько дверей ты открыл в нашем городе, используя свою способность?

— Четыре. Две из них проверили воины вчера вечером. Одну я открыл в квартире у Лёши и прошёл её вместе с ним. Четвёртая ведёт в гараж на Осипенко. Гараж с железными воротами рыжего цвета, из кирпича, третий со стороны школы, — отчеканил Колька. Ему очень не хотелось. Эта пионерка нравилась ему всё меньше и меньше.

Судьи Слава и Виктор переглянулись.

— Свидетельствуем, он не врёт, — кивнули они. — У нас нет больше к нему вопросов.

Судью совести их слова явно не устроили.

— А ты когда-нибудь открывал двери, где таились чудовища, Коля? — ядовито-сладким голосом спросила она.

— Протестую! — тут же вмешался Олег. — Это не имеет никакого отношения к нашему суду.

— Да-ну? А вот моё чувство совести говорит, что совесть у Коли Сидорова не очень чиста, — гаденько улыбнулась пионерка. — Мы должны идти до конца в таком случае и пресечь любые моменты связанные с затиранием памяти. Он мог и не знать, что открывал дверь, а мог и забыть с чьей-то помощью…

Олег побледнел, словно его ударили.

— И такое я слышу от пионеров? Да как ты смеешь! — процедил он.

— Тихо. Спокойнее Олег, — призвал к порядку почуявший недоброе Слава, — пусть он ответит. Пусть успокоится совесть.

— Да. Ответь нам Коля, ты открывал двери, за которыми таились чудовища? — почувствовав поддержку, победоносно повторила судья совести.

Колька догадался, что отвечать нужно правильно. Очень правильно и он ответил.

— Да. Открывал. В Новопетровске. Только я вам клянусь своей жизнью, что я никогда не открывал двери с чудовищами в вашем, а теперь уже и в моём городе!

Круг одобрительно зашумел. Кольку проверили на честность и теперь дети не видели больше никаких причин, чтобы судья совести задавала ему неудобные вопросы. Судья это тоже поняла и, хотя она пыталась ещё сопротивляться, к ней уже не хотели прислушиваться. Из круга начали требовать, чтобы допрос прекратился.

— Чего вы к нему привязались?

— Вы пионеры или инквизиторы?

— Хватит тиранить открывашку!

— Судья Дула!

Судьи смутились. Лёха и Пыня благодарно улыбались и подмигивали Кольке. Олег показал большой палец. Из толпы кто-то залихватски засвистел, и пионеры были вынуждены сообщить, что более они Кольку не задерживают.

У того чуть слёзы из глаз не брызнули, когда, вернувшись в круг, он почувствовал на себе невероятное, доброе внимание со стороны детей улицы Суворова. Совершенно незнакомые ребята жали ему руку, хлопали по плечу, звали в гости поиграть и даже проверить пару соседних подвалов на предмет скрытых дверей. Колька, который настолько привык к тому, что в Новопетровске ему приходилось бороться за существование, не знал, что ему им отвечать и как себя вести. Он только улыбался, кивал в ответ и мечтал провалиться сквозь землю.

Судья совести пылала праведным гневом. Ей первой надоело смотреть, как круг поздравляет и принимает Колю в коллектив. Она резко махнула рукой и детсадовцы, стоявшие на карауле, достали маленькие красные свисточки. По поляне пронёсся пронзительный тонкий свист, от которого дети моментально притихли и вновь стали очень серьёзными.

— Да! Прекрасно! К Коле у суда больше нет вопросов. Коля-молодец! Только давайте не будем превращать суд в фарс. Вы все тут забыли главное: произошла трагедия и виновны в этом воины Суворова и подстрекавший их на это наблюдатель с соседней улицы! Неужели вы не понимаете, что произошло? Он предложил воинам пожертвовать жизнью одного ребёнка с нашей улицы для поиска улик. Для облегчения работы воинам. На месте Вики Самойловой сегодня ночью мог быть любой из вас. Им было наплевать, кто из вас сегодня умрёт! Они сыграли с вами в лотерею, где ставками были ваши жизни! Я требую для них самого сурового наказания!

Круг притих. Все взгляды устремились к бледным от ярости и обиды воинам. Лёха молчал, но рядом с ним начал плавиться воздух. Лёха был готов ради улицы понести любое наказание, но, чтобы вот так его обвиняли? Так подло и несправедливо. Он уже начал прикидывать про себя, как сейчас объявит товарищеский суд недействительным и, раскидав пионеров, поднимет на улице бунт. Да нет же, о чём он? Улица сама должна решить, что для неё лучше. Он должен следовать правилам.

— Вера уймись. Мы не можем наказывать представителя другой улицы без согласования с её представителями. Это против правил, — воззвал к судье совести Слава.

— Если судья совести проявит своеволие, её действие покроет наш суд позором. Как судья чести, я требую, чтобы ты забрала свои слова обратно, — холодно заявил Виктор.

— Я требую испытание совестью! — громко произнёс Олег.

Судьи все разом повернулись к нему.

— Да. Требую! Слова судьи совести запятнали честь моей улицы, и вы уже готовы судить меня без всяких на то прав. В случае, если я не пройду испытание, моё наказание будет и так достаточным.

— Согласна! — выкрикнула с готовностью судья совести.

— Ты с ума сошла?!! — накинулись на неё другие судьи, — а если он серьёзно пострадает? Как нам потом оправдываться перед Чкалова.

Дети зашумели. Они не хотели такого суда. Рядом с Колькой Анька Чекушина всхлипнула и закричала.

— Олежек! Не надо! Ты можешь умереть!

— Что он задумал-то? — спросил ничего не понимающий Колька, но она в ответ только отмахнулась.

Лёха оценил решимость своего друга и покачал головой.

— Не надо Олежек. Не рискуй так. Ты захлебнешься кровью. Я проходил такой суд дважды и никому бы не пожелал. Вон и Пыня скажет.

— Это очень больно, — подтвердил бледный от испуга Пыня, — я выжил только, потому что у меня защита хорошая, не всем так везёт.

Олег в ответ только усмехнулся и потребовал у совещавшихся судей.

— Ну же? Я готов пройти испытание. Тут, перед лицом собравшихся я заявляю, что это только между мной и судьёй совести Верой. Я защищаю интересы своей улицы и своих несправедливо обвинённых друзей. В случае моего проигрыша, это никак не должно сказаться на взаимоотношениях между Суворова и Чкалова. Пусть же все дети Суворова выступят свидетелями моих слов. Вы ни в чём не будете виноваты перед Чкалова. Если она боится, значит она плохая совесть и не ей меня больше судить.

— Я тебя не боюсь! — возмутившись, кинулась на него с кулаками судья совести. — Пусть своё разрешение дадут другие судьи и мы начнём!

Колька видел такое впервые. В Новопетровске пионеры никогда не устраивали такие испытания. А тут… Судья Вера и Олег молча разошлись метров на пять и встали друг напротив друга. За спиной у Олега встали Лёха и Пыня, выполнявшие роль секундантов, а за спиной Веры - судьи Виктор и Слава. Начало испытания объявляли охранявшие круг детсадовцы. Они предупреждающе свистнули в красные свисточки и на поляне повисло тягостное молчание. Испытание началось. Вера и Олег начали играть в гляделки. Кто кого переглядит. Кто моргнул первый, тот и проиграл. Только это были особенные гляделки. Зрители замерли, затаив дыхание.

Ожидание, казалось, длилось вечность, а потом Колька увидел, как из носа судьи совести потекла тонкая струйка крови. Он перевёл взгляд на Олега и обомлел - тот тоже истекал кровью, причём намного сильнее. Кровь стекала с губ, из носа и даже кажется из ушей. Прошло ещё несколько ужасных томительных минут тишины и вот уже всё лицо у Олега было в крови. На его клетчатой рубашке появилось тёмное пятно.

Судья совести выглядела немногим лучше. Её белоснежная рубашка с манжетами была безнадёжно испачкана кровью. Её начало покачивать. Судьи попытались подхватить её под руки, но она грубо оттолкнула их и, выплюнув на траву сгусток крови, торжествующе произнесла, обращаясь к своему сопернику:

— Сдавайся, Олег. Тебе не выдержать это испытание.

Олега мотнуло в сторону и он с трудом удержался на ногах. Закашлялся.

— Ты жалкий слабак. Ты зазря угробишь себя. Твои мучения только оттягивают неизбежное наказание совестью. Я чувствую, как она гложет тебя, как крутит твои нервы, ты виноват в преступлении, так сдайся уже, — продолжала издеваться судья.

Олег выплюнул скопившуюся во рту кровь. Стоящая рядом с Колькой Анька испуганно ахнула.

— Я готов на всё, ради своих друзей, — усталым голосом ответил он, — а вот на что была готова ты, ради своей подруги? Ведь вы дружили. Вы живёте с ней на одном этаже. Ты так горевала, когда она стала НЕПой. Ведь так?

— Ты ничего не знаешь! — прошипела судья совести.

— Я всё помню, забыла? Я помню, как вы дружили, как она была твоей лучшей подругой. И как она стала НЕПой, тоже знаю.

— Ты дурак! Идиот! Тупица!

— Я всё помню Вера, — не отводя взгляда от неё, проговорил Олег, — Ты знала, что у неё был солдатик. Так ли чиста твоя совесть, судья? Я, в отличии от тебя, не предавал своих друзей.

— Какой ещё солдатик? Чего ты несёшь?

— Всем одарённым на Суворова воины раздавали солдатиков для защиты. Одарённые становятся НЕПами, но солдатики всё равно охраняют их сон. Только ты приревновала свою подругу к присутствующему тут судье Виктору... Она же ушла из детства... Стала взрослой...Начала пользоваться косметикой и кокетничать с ним. Ты боялась, что он выберет её...

— Нет! Ты врёшь! — простонала Вера.

— Не вру и ты это знаешь. Ты посмеялась вместе с ней над старой детской традицией- хранить дома подаренных солдатиков и предложила избавиться от него. Она выбросила его в помойку. Братья-Чекушины нашли его. У меня есть подтверждение. А ты знала, что она останется без защиты. Чёрный человек пришёл к ней, потому что она была самой слабой и уязвимой на тот момент. На ней ещё оставался налёт детства, и он выбрал её, а ты спала рядом, за стенкой в соседней квартире и даже не подумала ей помочь.

— Я не знала…— прошептала Вера.

— Ты знала достаточно, чтобы воспользоваться моментом и избавиться от конкурентки в битве за сердце Виктора. Неужели тебя совсем не мучает совесть? Ведь одно дело судить слабого мальчика младшего возраста и убивать его на суде и совсем другое дать отпор Чёрному человеку. Он ведь приходил к каждому одарённому на Суворова, но в результате напал на самого слабого из всех нас. Моя смерть не добавит вам силы и мудрости. Ты желаешь идти до конца, чтобы оправдать свой страх перед Чёрным, и я тоже пойду до конца. Я не позволю тебе наказать и отстранить воинов. Лучше них никто не справится с потусторонними силами. Ты там что-то лепетала о жертвах? О том, что я предложил пожертвовать одним из детей Суворова? Так вот она - моя жертва. Я принесу в жертву себя!

То, что случилось потом, Колька помнил очень смутно. Отрывками. Небо над головой потемнело и буквально через пару секунд вся поляна погрузилась в тягучий противный сумрак. Освещался только маленький участок над кругом. А потом случилось то, чего никто и представить себе не мог, Чёрный человек появился на поляне, а следом за ним маленькие, похожие на детей, тени. Их было очень много. Раздался гром, и темнота стала озаряться ослепительными вспышками света. Остальное он запомнил только, когда происходили эти вспышки. Метавшиеся в панике дети. Олег, лежавший на траве в луже крови. Детсадовцы, окружённые тенями, хором декламировали какие-то стишки. Лёха, превратившийся в огромного могучего рыцаря в серебристых доспехах, наступавший на Чёрного человека. Пыня, выставивший свои руки так, словно упирался в невидимую стену, а перед ним целая армия маленьких злых теней. Судья Виктор, вооружённый серебристой шпагой, спешивший ему на помощь и лежавшие повсюду дети, бьющиеся в судорогах и припадках. В очередной слепящей глаза вспышке, кто-то больно ударил Кольку по лицу, да так, что он отчётливо почувствовал хруст своих любимых очков. И он упал. Последнее, что он слышал прежде чем потерять сознание, это пение далёких труб и чьи-то истошные радостные крики:

— Короли! Конфетные короли уже близко! Держитесь! Они идут к нам на выручку!

Колька очнулся, застонал и попытался открыть глаза. Не получилось. Глаза были чем-то залеплены. Он попытался ощупать лицо, но ему помешали это сделать, перехватив и отбросив в сторону руку.

— Терпи. Ещё несколько минут и мы снимем с тебя повязку, — сказали ему.

— Что со мной? Что произошло? — захныкал Колька, он очень боялся за свои глаза.

— У тебя лицо было разбито. Тебе подорожники налепили. Заживёт, как на собаке. Ты только полежи спокойно... Ещё немножко, ага?

— Хорошо. А вы кто? Я видел тени...

— Да свои мы, не бойся. А тени эти...Кххмм… — голос стал серьёзным, — Чёрный, на нас напал, вместе со своими детьми. Такой наглости мы не ожидали. Спасибо Конфетным королям, они успели вовремя и вместе мы отогнали гадину.

— Его победили? Я видел, как Лёха дрался с ним.

Голос насмешливо фыркнул:

— Ага, победили. Держи карман шире. Отбились и слава богу.

Колька замолчал. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к голосам вокруг. Он слышал, как рядом ходят другие дети. Вздыхают. Охают. Хвалятся друг перед другом синяками и ссадинами. Кровь словно из порося текла… Кровь! Тут он вспомнил про Олега и снова попытался встать.

— Да, что ты шебутной-то какой? — с досадой проговорил всё тот же голос и Кольку силой усадили на землю.

— Олег. Я видел! Ему надо помочь! — вырывался Колька.

— Его в больницу отправили... Да сиди ты! И его, и Верку.

— А как же?

— Паша? Он мне уже надоел. Давай я ему повязку сниму и пусть он к воинам чешет. А то следишь тут за ним, охраняешь и даже никакого "спасиба", — обратился к кому-то другому недовольный голос.

— Сымай. Да и нам, самим, пора уходить. Обедать. Мамка пироги обещала испечь, — согласился невидимый Паша.

— Ух, ты, пироги! А с чем?

— Не скажу. Тебя велено не пускать.

— Так в подъезд вынеси. Не будь жмотом!

— Ты сам и есть - жмот. Незнайку от лучшего друга утаил и в одиночку схомячил.

— Так я случайно. И потом, одна конфета на двоих, плохо делится. Чё теперь, будешь мне это всю жизнь вспоминать?

— Буду! Это была наша общая конфета. И рубль был общий. Забыл?

— Я тебе рубль другой дам, с Лениным. Хочешь?

— Конечно, а где вероятность, что снова выпадут Незнайки? Может, опять полосатые леденцы? А может ещё чего? Пока не добудешь Незнайку...Как говорил мой дедушка - "Homo homini lupus est".

— Это кто тут Волк?!! Щас, в ухо - как дам!

Рядом началась возня. Кольку толкнули и он взмолился.

— Ребят! Ну пожалуйста! Отпустите меня уже или дайте я сам повязку сниму.

Возня прекратилась и невидимки, тяжело дыша, обратили на него своё внимание. Колька почувствовал облегчение, когда в четыре руки его голову начали освобождать от плотной повязки. Он увидел свет и с непривычки у него сразу потекли слёзы. Дети, помогавшие ему, поняли его слёзы по-своему и принялись подбадривать.

— Сопля, ты чего расплакался? — спрашивал его конопатый русый мальчишка в красном дырявом свитере, чуть постарше самого Кольки.

— Он, наверное, из-за очков. Очки же разбились, — сочувственно прогудел другой мальчик повыше. Судя по голосу — Паша.

Колька, часто моргая, повернул к нему голову. Вблизи он более-менее различал лица, а вот если отойти на несколько метров, люди и предметы теряли чёткость и становились размытыми цветными пятнами. Сейчас он хорошо разглядел и Пашу, рыжего пухлого мальчика в лёгкой осенней ветровке.

Паша покопался в карманах и вручил Кольке очки:

— На. Я их нашёл и склеил, пока ты очухивался.

Колька коршуном выхватил у него из рук очки и пристально изучил. В порядке! Ни царапинки! Стёклышки целые! Чудеса, да и только. Он же помнил, как они разбились, хруст был такой...Непередаваемо жуткий.

— Спасибо! — выдохнул он. — Большое спасибо!

На лицах у ребят появились улыбки. Конопатый приятельски хлопнул Пашу по плечу и сообщил:

— Это чё. Видел бы ты, как он телевизоры чинит. Мы, бывает, из космоса передачи ловим. А говорят - в космосе жизни нет. Ещё как есть. Волну только поймать надо нужную.

Колька нацепил очки и огляделся. Детей на поляне стало поменьше. Вокруг все были чумазые, перепачканные. Да он и сам-то не лучше выглядел. Красивая девочка с косой, которая ему так понравилась, хлопотала над детьми, получившими раны и ушибы во время схватки. Ей помогали ещё три девочки помладше и две пионерки. Кажется, она была прирожденным целителем. Колька вспомнил, что таких детей в Новопетровске особенно уважали. Их было очень мало и банды буквально дрались за право иметь собственного целителя, способного вылечить в одночасье ребёнка, сломавшего руку или ногу, всего лишь при помощи подорожников. Эта девочка подорожников не жалела. Она бегала от одного пострадавшего к другому, проверяла самочувствие, давала съесть какие-то разноцветные таблетки и все её слушались.

Паша и не представившийся конопатый мальчишка присели рядом с Колькой и принялись обсуждать каких-то конфетных королей. Ах-да, кто-то же им пришёл на помощь. Колька глянул в сторону города Ветряков и от удивления даже протёр глаза. Никакого города больше не было. За стеной из сараев поднималась и уходила ввысь серая клубящаяся пелена.

— Там же был город, — пробормотал недоумевающий Колька. — Неужели мне всё привиделось?

— Они нам больше не помогут. Короли испугались не меньше нашего, — философским тоном отозвался конопатый и почесал затылок.

— Точно. Сначала в драку ввязались, а опосля испугались и стену выставили, — подтвердил Паша, сосредоточено ковыряя в носу.

— А я думаю, что они просто Лёху почуяли, когда в нём рыцарь манной каши проснулся. Наверно, решили, что их снова рыцари бить пришли. Выскочили. Ух-ты! А рыцарь-то, тут, не причём. Ну и пришлось вместе с нами Чёрного колотить за компанию, — захихикал конопатый.

— А точно. А где Лёха? — спохватился Колька и начал оглядываться.

— Так вон он. С бывшими судьями разговаривает, — с готовностью указал пальцем конопатый и добавил:

— Пионеры сложили полномочия судей. И правильно. Не-ча, сразу троим от пионеров быть. Улицы не должны идти на поводу у ситуации.

— Так ситуация из разряда неслыханных, — вздохнул Паша. Он наконец добыл козявку и щелчком отправил её в полёт.

— Ага, у нас каждый день что-нибудь случается. Так что, теперь, давайте лишим права голоса детсадовцев и октябряшек? Так и до деспотии недалеко, — возразил конопатый.

“Деспотия?” — Колька удивился незнакомому слову. Где-то он вроде бы слышал такое или нет? Конопатый и Паша снова начали спорить. А он сидел и слушал, как рядом двое пацанов обсуждают какие-то взрослые и непонятные темы и всё раздумывал: идти ему сейчас к Лёхе или не идти? Нужен ли он вообще кому-нибудь тут? Может быть лучше пойти домой? Одежду всё равно в стирку. Что маме сказать — играл и свалился в лужу? Так как назло ни одной лужи вокруг. Шевелиться нисколько не хотелось. Тело сковала какая-то ленивая слабость. Он оглядывал ребят на поляне. Нашёл Аньку — она занималась своими братьями, чистила их комбинезоны и что-то выговаривала им. Потом к ним присоединился Пыня с забинтованными до локтей руками. Идти к ним? А надо ли? Очки не сломаны и хорошо. И так ясно - суд кончился. На поляне воцарилось спокойствие. Нет больше никаких склок и конфликтов, никому больше эти драки не нужны. Все должны сплотиться против одного общего врага. Жаль, Олега тут нет, он бы объяснил Кольке все непонятные вопросы.

— Так вы говорите Олег в больнице? — спросил он у конопатого пацана.

— Ага, — подтвердил тот и кивнул в сторону девочки- целительницы. — Танька, в суматохе, не смогла оказать ему вовремя первую помощь, и он потерял много крови. Как, впрочем, и судья совести. Их обоих унесли с поляны. Теперь, скорее всего, в больнице им будут делать переливание. А там…

— А там, может так случиться, что после переливания крови Олег станет НЕПом, — подсказал Паша.

— Да ладно? — не поверил Колька.

— Пффф. Запросто. Вероятность: 50 процентов. Вера, старше его на пару лет, значит у неё шансов остаться одарённой ещё меньше, — фыркнул конопатый.

Кольке вдруг стало обидно. Олег только стал его другом и вот так запросто может пропасть? Превратится в НЕПа и войдёт во взрослую жизнь. Будет свысока и насмешливо смотреть на своих одарённых друзей, которые будут звать его посмотреть на говорящего голубя или почитать вместе книгу, текст которой видно только при свете луны. Он будет называть их дураками и разучится мечтать... Ведь мечтать и фантазировать это так здорово. Особенно, когда все вместе...С друзьями...Что же приходит на смену дружбе? Приятельство? Кивать друг другу при встрече и говорить — привет? А потом идти дальше по своим делам? От одной только мысли об этом становилось тоскливо.

— Ребят, а вы из какого дома? — поинтересовался, подошедший к ним сзади, пионер.

— Из десятого, — машинально ответил, повернув голову, Колька. А потом понял, что соврал, и ему стало стыдно. Пацаны, сидевшие рядом, даже и не подумали оборачиваться.

— Тебя-то, Открывашка, я уже знаю, а вот вы - кто? — махнул рукой пионер, показывая, что обращается непосредственно к Паше и конопатому.

— Местные мы. Все из одного города. Или ты, Стёпа, из другого будешь? — спиной отозвался конопатый.

— Простите, — подозрительный пионер обошёл их и принялся старательно рассматривать, — что-то я вас совершенно не помню.

Конопатый и Паша переглянулись, коварно ухмыльнулись и начали подавать руки. Здороваться.

— Привет Стёпа. Я Свистунов. А это - Пердунов. — показывал сначала на себя, а потом на товарища конопатый, — ты нас знаешь, просто забыл немного. Если хочешь, щас напомним. Мы же...

— Как гороху поедим

— Так на улице пердим.

— Слышишь стёкла дребезжат?

— Это, значит, наш парад…

Паша хихикая перехватил инициативу и продолжил:

— Стёпа - лучше сам уйди

— И на грех не наводи.

— А не то ведь, наш отряд

— Накопил большой заряд.

— Ой-смешно. Ой-ха-ха, — скорчил недовольную мину пионер. — Издеваетесь, да?

— Да что ты, Стёпа. Разве мы смеем? Мы же с тобой по-человечески, — ухмыльнулся Паша.

— Согласен! Все на Суворова знают: кого не спроси? Стёпа - друг человека! — подтвердил конопатый.

— Да, тьфу на вас! Щас я товарищей позову. Расскажите им при свидетелях, какие вы там, Свистуновы, — пообещал красный от обиды пионер Степан и быстрым шагом направился к другим пионерам.

— Бедняга, — вздохнул ему вслед Паша, — он снова про нас забудет. Как до товарищей своих дойдёт, так и споткнётся на полуслове.

— Почему? У него с головой плохо? Память короткая? — не понял его Колька.

— Память, она штука избирательная. Сама за нас решает, чего запомнить, а чего нет. Вот и ты нас сейчас забудешь, — лениво сообщил конопатый.

— Разве?

— Ага. Иди уже к семейству Чекушиных, а нам с Павликом пора уходить. У нас и своих дел полно, — посоветовал Кольке конопатый мальчишка и поднялся на ноги. Следом за ним поднялся Паша и они, не стесняясь других, просто ушли с поляны. Колька смотрел, как они уходят, а потом его позвала Анька:

— Коля, иди к нам! Чего ты там один? Прям как воробышек нахохлился...

Колька вздрогнул, увидел, как Анька и Пыня машут ему и сильно удивился. Действительно, а что это он тут один-то сидит? И зачем? Вон же они, друзья - рядом. А ещё через секунду, он и вовсе напрочь забыл о своём разговоре с конопатым и Пашей.

———————————————————————————————

— Друзья! — вновь обратился к детям пионер Слава — мы, как пионерская организация, приносим вам свои глубочайшие извинения за организованный нами суд над воинами. Мы ошиблись! Мы все жестоко ошиблись! В такую трудную минуту для всех одарённых Суворова мы должны быть вместе и не ссориться по пустякам.

Дети одобрительно загалдели. Круга больше не было. Все сбились в одну большую кучу, а перед ними стояли вместе Слава, Виктор и Лёха, как равные, и говорили по очереди. Слава кивнул Виктору и тот продолжил:

— Все обвинения с воинов сняты. Никакого давления со стороны пионерии на улицу больше не будет. Мы должны работать все вместе. От этого зависит наше дальнейшее существование. Чёрный человек уже не титло. Он постепенно обретает конкретную форму и сегодня он не побоялся напасть на всех нас в открытую. Это существо не принадлежит нашему миру, поэтому для нападения оно выбирает самые слабые участки нашей реальности. Мы считали, что тут, между двух миров, мы находимся в полной безопасности, но оказалось, что это не так. Отсюда он вполне может напасть и на наш мир и на мир, где живут конфетные короли. Поэтому конфетные короли...кха-кха-кха.

Виктор согнулся от навалившегося на него внезапного кашля. Чувствовалось, что в прошедшей битве ему изрядно досталось. Одна из девочек постарше ойкнула и протянула ему белый носовой платочек. Тот с благодарностью принял его и стыдливо, быстрым движением вытер губы. Только даже от близорукого Кольки не укрылось, что Виктор закашлялся кровью.

— Тебе бы тоже надо в больницу, — сочувствующим голосом посоветовал пионеру Лёха.

— Я справлюсь! — Виктор скомкал платок и спрятал в кармане брюк.

— Может хватит пустой бравады? Иди, пусть Таня посмотрит тебя. Дальше, я сам скажу.

Виктор нехотя присоединился к толпе и им занялась девочка-целитель. Лёха погладил затёкшую шею, посмотрел на притихших детей. Ему было немного неудобно такое пристальное внимание. Сотни глаз блестели из толпы. Десятки детей смотрели на него с надеждой. Он был воином. Он должен был защищать их.

Лёха, на всякий случай, тоже откашлялся:

— В общем, я успел переговорить с Конфетными королями, прежде чем они ушли. Они сильно напуганы и более не считают поляну переговоров надёжным местом для встреч. Со своей стороны, они, как вы можете сами видеть, поставили защиту. Больше они сюда не придут и мы тоже никак к ним попасть не сможем. И хотя защита не от нас, а от Чёрного...Ну, одним словом, поляна потеряла свою значимость. Суды тут больше проводить не имеет смысла. Призывать в свидетели Конфетных королей, как некоторые давно привыкли… тоже смысла нет.

— А делать-то что теперь будем? — крикнули из толпы.

— Хороший вопрос, — Лёха почесал засохшую на лбу ссадину — они предложили и нам отгородиться стеной и закрыть сюда доступ. А про поляну забыть. Только мы с пионерами считаем, что так от Чёрного не получится защититься. В общем мы предлагаем разыграть козырь, который очень редко использовался одарёнными нашего города, но он точно использовался и доказал свою эффективность. Короче, мы предлагаем освятить улицу.

На лицах детей появилось непонимание. Они начали перешептываться. Лёха поморщился и попросил бывшего судью ума:

— Слава, объясни ты. Я всех деталей не знаю.

Слава с готовностью кивнул и принялся рассказывать.

— Друзья, ритуал очень старый. Есть информация, что в нашем городе его применяли дважды. Возможно ещё наши родители, но не при нас, это точно. В Доме пионеров находится подробная инструкция по проведению ритуала. Мы добудем её в два счёта. Мы изначально хотели предложить этот ритуал улице, но опасались, что октябрята и детсадовцы выступят против. Поэтому, признаюсь, суд хотел ограничить в правах воинов, чтобы обеспечить себе все полномочия для него. Мы испугались. Да, мы испугались, но не думайте - мы боялись не только за себя. Мы боялись за всех! Раньше мы интуитивно знали, как нам побеждать чудовищ, а то, что сейчас пытается прорваться на улицу, это вообще нечто иное. И этому чудовищу нужно дать самый суровый отпор. Если сейчас воины не возражают?

— Не возражают, — кивнул Лёха и добавил, обращаясь к толпе детей — я этой дряни, даже в состоянии рыцаря, не смог нанести значительный ущерб. Он хуже призраков из детского сада Ромашка. Он одновременно живой и неживой. Обычное наше оружие ему не причиняет вреда. Заговоры не помогают. Ничего не помогает. Да вы и сами пробовали на нём свои приёмчики...Что уж, мне тут говорить...

— Да ладно Лёш, не накручивай себя. Королей — вон сколько было! И все они были воины, так и то, только совместными силами прогнали Чёрного. Без нас бы они тоже слажали, — задорным голосом крикнула со своего места Чекушина.

В толпе засмеялись. Послышались крики.

— Точно!

— Не такие уж Короли и сильные!

— На одного нашего, сразу пятьдесят рыл набежало!

— Тоже мне — вояки! Брат рассказывал, раньше каждую неделю с ними дрались. Улицы всегда были сильнее Конфетных королей!

— Суворова улица маленькая, но она никогда не поддастся: ни Королям, ни Чёрному! Верно пацаны?

— Лёха, мы в тебя верим!

— Говори, чего делать надо?

Дети с улицы Суворова разом воспрянули духом. В них закипела, забурлила жажда отмщения. Они были готовы драться. На их улицу пришёл неведомый враг. На их родную землю. Им плевать уже было на свои недавние страхи перед жуткими тенями, выползавшими из сада. На ушибы, ссадины и синяки. На разорвавшуюся в недавнем бою одежду. Проблемы улицы решаются силами самой улицы и сейчас улица была готова на всё.

— Друзья, пожалуйста! — Слава предостерегающе поднял руки — дайте нам сказать...Пожалуйста! Нам потребуется участие каждого из вас, но ритуал будут проводить только воины и пионеры. Это для вашей же безопасности!

— А ещё, нам для ритуала потребуются игрушки! — крикнул Лёха.

Дети разом затихли.

— Да. Игрушки. От каждого из вас по одной. Только вы должны будете отдать самую любимую свою игрушку и... больше вы их никогда не увидите.

— Ой! — сказал в тишине кто-то.

— Согласен. Очень печально расставаться с любимой игрушкой. Той самой, которая была с вами с самого начала. — с печалью в голосе произнёс Слава, — но по-другому никак.

— Я против! Вы не понимаете, что творите! Вы что, настолько их не цените? — возмущённо выкрикнул со своего места какой-то чернявый пухлый мальчишка.

— Ааа. Буржуй, — проворчал с досадою Лёха, — так и знал, что ты развоняешся.

— Лёша, это оскорбительно! Я не воняю, я говорю, как есть: нельзя уничтожать любимые игрушки! Они часть нас! Часть нашей души! Они растут вместе с нами! Это всё равно, что убить котёнка! Маленького щенка! Это изуверство!. — восклицал Буржуй.

— Ладно. Я тебя понял — покачал головою Лёха и предложил.

— Давайте проголосуем. Пусть улица сама решит, что для неё лучше.

— Согласен. — кивнул Слава и объявил — Друзья! Кто за то, чтобы отдать свою любимую игрушку для проведения ритуала освящения? Поднимите руки!

————————————————————————————

Решение было принято практически единогласно. Против: выступили только Буржуй и ещё одна маленькая девочка лет пяти, которая очень жалела свою любимую куклу, но и её очень быстро переманили на свою сторону другие детсадовцы.

“Мы тебе другую куклу подарим, хорошо? А хочешь, мы все по игрушке подарим, и ты сама выберешь, какую хочешь?” — пообещали они ей и она уступила. Оставшись в одиночестве, Буржуй помрачнел и опустил голову.

— Ребята. С этого момента, я, как воин, объявляю на улице Суворова чрезвычайное положение, — сообщил присутствующим Лёха — Никто сегодня ночью не должен ложиться спать. Сейчас вы отправитесь по домам и займетесь своими делами, но к вечеру вы должны будете принести на детскую площадку свои игрушки и после этого будете ждать завершения ритуала.

— А с родителями и роднёй, чего делать будем? — спросили из толпы.

— Родителей и НЕПов, на ночь, придётся усыпить. Ночью улица будет погружена в сон, но вы будете бодрствовать. По возможности, сбейтесь в группы. Старшие присматривают за младшими. Младшие ночуют группами, не менее шести человек в каждой.

— Так, в школу же всем завтра. Мы так к урокам не подготовимся, — неожиданно вспомнил кто-то.

— Это мы возьмём на себя, — махнул рукой пионер Слава — завтра в школе будут отменены уроки, в связи...ну скажем...дезинcекцией. Будут травить тараканов. У нас есть время и возможность разыграть подобный спектакль. А перед остальными пионерами города мы отчитаемся сами. Думаю, они войдут в наше положение после того, как мы им всё расскажем. Вы, для вида, сходите в школу и вернётесь назад, чтобы спокойно выспаться перед занятиями во вторник.

— Скола, конесно, выклутится. А нам как в детский сад идти? — возмутился лохматый и шепелявый детсадовец.

— Да!!! — хором закричали самые маленькие.

— Не хотим в детский сад! Хотим каникулы!

— Ой, блин! Ну тише, малышня! Вы чего? Вы же всё равно в обед в детском саду спать будете, — схватился за голову Лёха. Малышня кричала так громко, что у него разболелась голова.

— Мы не хузе вас!

— Прогуливать, так всем вместе!

— Хотим каникулы!

— Давайте, я, что-ли, в Сказке карантин организую? — предложила красивая девочка-целитель.

— А ты... сможешь? — с надеждой в голосе спросил Лёха.

— Конечно. У меня там мама, врачом работает. Сегодня наведу морок и неделю в детский садик будет не попасть. Все воспитатели выйдут на борьбу с ветрянкой, — пожала плечами красавица.

— Спасибо Таня. — поблагодарил её Лёха и откашлялся — Хотя, неделя это...многовато будет?

— Неет! В самый лаз! Велно? — c победоносным видом закричал лохматый шепелявый мальчишка и его крик подхватили остальные детсадовцы.

——————————————————————————

Колька шёл последним, пристроившись за Анькой и её братьями. Впереди шли Лёха и Пыня, на ходу обсуждая вопросы по организации безопасности во время проведения ритуала. Они покинули поляну и теперь просто шли через сад по утоптанной дорожке, усыпанной прошлогодней хвоей по направлению к выходу. Под ногами хрустели шишки. Колька хотел было на ходу сорвать с шиповника приглянувшуюся ему спелую ягоду, но не успел.

Впереди, в кустах акации, послышался треск и на дорожку перед Лёхой вывалился взъерошенный, исцарапанный Буржуй.

— Лёша… Пожалуйста! — взмолился он и кинулся под ноги воинам.

— Пошёл вон! — грубо отпихнул его Лёха. Маленький коллекционер, потеряв равновесие, упал на живот, сделавшись похожим на лягушку. — Всё уже решено. Улица сказала своё слово.

— Это ошибка! Вы не понимаете, как ошибаетесь… Игрушки пострадают... Ни-за-что... — бормотал Буржуй, вставая на колени и тяжело дыша.

— Люди важнее игрушек, — высокомерно сообщила ему Анька, проходя мимо. — Мы потерпим такую утрату.

— Анечка! — попытался ухватить её за ногу Буржуй, но она не зевала, отвесив ему звонкий щелбан прямо по лбу. Близнецы воинственно заулюлюкали. Им тоже хотелось подраться. Буржуй не ответил и лишь покорно опустил голову. Анька, устыдившись, накинулась на своих братьев и заставила их бежать вперёд под защиту воинов.

Колька замер перед коллекционером. Остальные уже давно прошли мимо, а Буржуй по-прежнему отказывался подниматься с колен и продолжал так стоять с низко опущенной головой. Кольке стало его неимоверно жалко. И он принялся помогать коллекционеру встать на ноги.

— Отстань, — отбивался Буржуй. — Какая разница. Всё равно уже всё решено...Чего им моё мнение...Профукают игрушки и ладно…

— Да не злись ты. Лёха тебя выслушает, я тебе обещаю, — уговаривал его Колька.

— Выслушает...Как же...Рыцари всегда презирали коллекционеров. Этот такой же...Рыцарь твердолобый...Ему лишь-бы правила соблюдать.

Кольке быстро надоело возиться с Буржуем. Он оставил попытки поднять его и предупредил:

— Не хочешь, как хочешь. Я сто раз просить не буду. Я Олегу пообещал, что Лёха тебя выслушает.

При упоминании Олега, Буржуй яростно сверкнул глазами и, подпрыгнув, ухватил Кольку за руку.

— Что же мы стоим-то тогда? Айда - воинов догонять! У нас, звездец, как мало осталось времени!

—————————————————————————————

Они догнали воинов у ворот сада возле скульптуры медведя, вырезанного из дерева. Колька так запыхался, что даже не обратил на эту скульптуру почти никакого внимания. Ну, подумаешь, медведи на воротах стоят. Где им ещё быть? Не на поле же?

Лёха и Пыня начали возмущаться. Называли Буржуя скопидомом и жадиной. Говорили, что тот готов пойти на всё, ради своих сокровищ. Но, когда Колька сообщил про Олега и то, что это была его личная просьба, притихли. Стали очень серьёзными.

— Что конкретно тебе он сказал? — потребовал объяснений у коллекционера Лёха. — И не темни мне, гад! Если ты предашь улицу, мы тебе жить не дадим. Ты нас знаешь.

— Он пришёл ко мне утром после трагедии, когда пионеры уже разошлись от дома Вики, и стал спрашивать про обряд освящения, — поведал Буржуй.

— Так. Дальше?

— Ну, я рассказал ему все, что знаю, а я знаю всё, если дело касается игрушек. Когда обряд свершится улица будет в безопасности…

— Ну вот и хорошо. Значит, будем проводить обряд. Чего сопли-то за-зря разводить? — обрадовалась Анька.

— Нет! Не хорошо! Вовсе не хорошо! — взвыл Буржуй. — Вы дураки! Идиоты! Нельзя его проводить!

— А ну, повежливее, тут девочка! — пригрозил ему Лёха. — А то я тебе быстренько нос набекрень сворочу.

Буржуй испуганно втянул голову в плечи, а тут ещё и близнецы вылезли.

— Пусти нас, Лёха! Щас мы ему, за Аньку...Вот только скажи ещё чё!

— Не суетитесь братики. Я его и сама способна в асфальт закатать — ласково улыбнулась Анька и многообещающе захрустела пальцами.

— Ребят, да выслушайте вы его...Вы чего? — расстроился Колька, глядя, как окружённый со всех сторон Буржуй вновь упал на колени.

— Ладно. Только из уважения к нашему Открывашке, так и быть — мы тебя прощаем, — снисходительно сообщила Чекушина. Она отогнала своих, готовых кинуться в драку близнецов, и те, насупившись, встали у неё за спиной, держа наготове пластиковые совочки. — Говори уже. У нас и так мало времени.

— Да. Олег сказал тоже самое, — буркнул в ответ, продолжавший стоять на коленях, коллекционер, — времени мало, а ночь всё ближе…

— Говори! — Лёха не выдержал и, ухватив Буржуя за шиворот, рывком поднял его на ноги.

Буржуй всхлипнул и принялся быстро рассказывать.

— Я ему всё рассказал про ритуал. Пока рассказывал, он всё думал и крутил свой кубик-рубика. Все любимые игрушки будут уничтожены и улица освятится, это правда, но не всё так просто, увы. Мы защитим улицу, но не самих себя. Мы не будем в безопасности, стоит лишь нам переступить границу двора. Это зло везде! Повсюду! Оно будет продолжать преследовать нас. В школе, на природе, на любой другой улице...Ритуал нам ничем не поможет. Вы пойдёте в ближайший магазин за хлебом и оно настигнет вас там? Как вы защититесь от этого на другой улице? А?

Последние слова маленький коллекционер сказал с такой яростью, что воины отшатнулись. Буржуй опомнился, вздохнул и уже тихим голосом продолжал говорить:

— Вот и Олег оказался напуган этим парадоксом. Проблемы улицы решаются силами самой улицы — так у нас говорят? То есть внутри улицы? Так? Но Чёрный человек - это не тот случай. Проблема будет решена внутри улицы, но снаружи она всё равно будет для нас проблемой.

— Обалдеть. Выходит, мы ничего не можем противопоставить Чёрному, — протянул Пыня и покосился на товарищей, ожидая поддержки.

— М-да. Не вовремя Олег нас покинул. Придётся искать другой путь, — задумчиво кивнул Лёха и, сделав несколько шагов в сторону выхода, добавил:

— Ладно. Спасибо за информацию, Буржуй. Пойдём мы.

— Чего спасибо? Я ещё не договорил, — обиделся тот. — Олег-то нашёл решение.

Школьники уставились на него в изумлении, а коллекционер, завладев всеобщим вниманием, победоносно усмехнулся.

— У Олега с собой была любимая игрушка. Какая она по-вашему? Что она умеет делать?

— Так, его кубик-рубика никто в руках не держал. Олег никому не позволял его собирать — задумался Лёха — говорил, что он помогает ему думать…

— Кубик-рубика перебирает варианты - балда! Ему его Оле-Лукойе подарил, уж я-то знаю! — вскипел Буржуй и схватился за голову.

Лёха, Пыня и Анька неуверенно переглянулись. Да ладно? О таком они даже и не знали. Олег никогда им не рассказывал о своей игрушке. Просто таскался с нею повсюду. Колька, который в принципе считал, что Оле-Лукойе - это какой-то персонаж из сказок, вообще ничего не понимал и удивлялся просто за компанию.

Буржуй многозначительно высморкался.

— Да. Олег перебрал многочисленные варианты исхода и взял с меня клятву исполнить его поручение, но для того, чтобы убедиться, ему пришлось побывать в квартире Вики Самойловой. Он нанял Скользящего из переулков и попал туда, не привлекая внимания. Изучил всё и перед судом успел сказать мне, что — всё правильно. Ошибки нет. У нас есть возможность победить Чёрного.

— Почему же он сам мне не сказал? — с горечью прошептал Лёха. — Почему только тебе? Ведь вы даже не дружили?

Коллекционер в ответ демонстративно пожал плечами и ответил.

— Наверное, потому, что если-бы он сразу тебе сказал, то ты бы отказался. Ты и сейчас откажешься, когда я тебе расскажу о плане Олега...Хотя, тут...в присутствии товарищей… Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь отказываться...Сейчас мы все узнаем, кто тут из нас настоящий друг? Готов ли ты, Лёша, пойти на всё ради своей улицы и своих друзей. Не струсишь ли? Олег, вот, не струсил...Всем ради нас пожертвовал…

— Ну, не тяни, Буржуйчик! — взмолилась Анька, в нетерпении пританцовывая на месте. — Лёха всё сделает, обещаем!

— А если не сделает? — с хитрым видом прищурился коллекционер

— Тогда, я его лично убью!

— О. Ну хорошо. Олег сказал, что Лёха должен пойти к Мокрой Вороне на Спортивную улицу и помириться с нею. А уж ворона сможет…Вот чёрт! Я так и знал! Держите его!

Буржуй закричал слишком поздно. При упоминании Мокрой Вороны, храбрый и не знающий страха рыцарь ордена Манной каши рванул без оглядки. Колька, Анька и близнецы от удивления пораскрывали рты и не успели сказать ни слова. Не растерялся только один Пыня.

Лёха не успел пробежать и десяти метров, как впечатался в невидимую стену, и медленно сполз по ней вниз, потеряв сознание. Когда школьники к нему подошли и перевернули, то обнаружили на его лбу здоровенных размеров лиловую шишку.

— Я же говорил, он не согласится, — вздохнул Буржуй.

— Ещё не вечер. Согласится. Это у него от радости ум - за разум зашёл, — голос Чекушиной отдавал сталью. Она склонилась над Лёхой, убедилась, что с ним всё нормально и скомандовала:

— А-ну. Колька! Пыня! Придержите его за ноги! Щас я ему внушение сделаю!

Они сидели на лавочке возле дома, где жил Буржуй, и ждали его возвращения. Вернее, на двух лавочках. На одной сидели Аня и Коля, а на другой насупившийся Лёха под охраной Пыни. Анька, то и дело бросая косые взгляды в сторону побеждённого рыцаря манной каши, рассказывала:

— Мокрая Ворона, Коля, она же Марина Воронина, одна из самых необычных девочек нашего города. Она вундеркинд. Ты, наверное, о таких слышал?

— Только по телевизору видел, — задумчиво кивнул Колька.

— А, ну это то, что НЕпы обычно видят...Да. Получается так, что некоторые одарённые обладают настолько могучей силой, что её просто не скрыть. Вундеркинды как раз такие. О них знают взрослые и пытаются использовать, якобы для пользы самих детей. У Мокрой Вороны просто дикие способности к обучению. Она занимается в нескольких художественных кружках, ходит в музыкальную школу, в спортивную секцию, знает шесть иностранных языков. И всё это в десять лет.

— Ничего себе!!! А в каком она классе? — изумился Колька.

— В том-то и дело, — вздохнула Анька, — она не ходит в школу. Учится на дому. У неё родители профессора. По своей методике учат.

— Да, — поддакнул Пыня, — они почему-то решили, что способности Вороны, это целиком их заслуга и поэтому носятся с ней, как с писаной торбой. На улицу играть не выпускают, всё учат. С утра до вечера. На все конкурсы возят, в газетах про неё пишут. Даже в пионерской правде писали.

— А как же другие одарённые? Как они к ней относятся? — спросил Колька.

— Да как…— пожала плечами Анька. — Мокрая Ворона признанный гений улицы Спортивной, они ею гордятся и оберегают. К ней просто так не попасть, там всегда воины пасутся. Хотя она и сама себя неплохо защитить может.

— Да, — снова поддакнул Пыня и покосился на Лёху. — Если кто обидит Ворону, воины со Спортивной придут мстить всей улицей. Камня на камне не оставят. А улица у них через весь город тянется.

Лёха промолчал. Он не хотел сейчас ни с кем разговаривать. Чекушина наложила на него старинное деревенское проклятье — “радуга”. Теперь, любая часть Лёшкиной головы могла изменить свой цвет, достаточно ей было только пожелать этого. Лицо могло стать синим, например, а нос красным. И все бы это увидели. Самое обидное, Лёха никак не мог сам снять это проклятье. Позор, да и только.

— Понахваталась в деревне. Дурацкие ведьмины приёмчики, — бурчал он, проверив в очередной раз свой язык. Язык стал ярко-жёлтого цвета.

— Поговори мне ещё! — показала ему кулак Чекушина. — А то стукну тебя и мигом станешь фиолетовым в крапинку!

— Хотя бы шишку уберите! Смотрят же все на меня, смеются! — взмолился Лёха.

— Легко!

Анька спрыгнула с лавочки, поискала в кармашках платья и нашла подорожник.

— Я не Таня Рогожина, но подорожники тоже лепить умею. Тьфу!!!

И она, смачно плюнув на подорожник, припечатала им Лёхину шишку так, что тот аж взвизгнул от боли.

— Ай!

— Ой, Лёшенька, неужели больно? Прости, прости. Что надо сказать? — жалостливо прижала руки к груди Чекушина.

— Спасибо.

— А ещё?

— Я больше не бу.. — виновато опустил голову Лёха, — сними проклятье, пожалуйста.

— Вот сходишь в гости к Мокрой Вороне и обязательно сниму. Честно-честно, — пообещала Анька и, вздохнув, добавила, — а то сбежишь, не ровен час. Ищи потом ветра в поле.

— Не сбегу, — пробурчал Лёха, — это случайно вышло. И так вокруг меня Пыня стену кольцом обвёл.

— Это для твоей же пользы. Мне тебя ещё к Вороне сопроводить надо, — сообщил Пыня.

— Под конвоем, значит, поведёте?

— Какой конвой, Лёшенька? Почётный караул! С подарками пойдёшь, с почётным караулом. Я тебе такое лицо сделаю счастливое, за километр будет видно. Она тебя сразу и простит. — всплеснула руками Чекушина.

— А давно вы с нею в ссоре? Что-то серьёзное произошло? — встрял любопытный Колька.

Лёха покраснел, вопреки желанию Чекушиной, а Пыня и Анька, переглянувшись, захихикали.

— Дружили они в детском саду, — с готовностью доложила Анька. — Весь город об этом знает. Вместе из детского сада Розы Люксембург в Россияночку перешли, всегда были вместе. Только, когда Лёшенька в первый класс пошёл, а она нет - выяснилось, что один рыцарь свою подружку стыдится…

— Прекрати! Ты ничего не знаешь! — тихо зарычал Лёха.

— Ой, да подумаешь, чего я такого не знаю? Первая дружба с девочкой, первая песочница, первые дочки-матери, ути-пути. Рыцари его весь детский сад ею позорили, а тут такой повод связи все оборвать, когда ты на другую улицу жить переехал. А она следом за тобой раненой птичкой. И живёт, главное, недалёко. А ты всё мимо, да сторонкою.

— Вообще тогда никуда не пойду. Чё она дразнится? Пыня, скажи ей… — обиделся до глубины души Лёха.

Пыня только пожал плечами, как бы говоря, а чего я могу? Сам виноват. Пошёл бы к Вороне спокойно и проблем бы никаких не было.

— Пойдешь! Улица за тебя всё решила! А то, давай я голосование устрою. Мне недолго сюда всех позвать. Хочешь ещё большего позора? — честно предупредила Анька.

— Не хочу. Я всё осознал.

— Вот и ладушки. А вон, кстати, и Буржуй.

Запыхавшийся и вспотевший коллекционер летел к ним со всех ног, крепко сжимая в руках красивую коробочку.

— Вот, — выдохнул он, — подарок для Мокрой Вороны.

Школьники с интересом изучили серую коробочку, сделанную из плотного картона и бархатистую на ощупь.

— А что в ней за фант? — спросила явно заинтригованная Чекушина.

— Три конфеты “Незнайка на луне” и шоколадка “Сатурн”. Она в последнее время ими интересуется.

Пыня присвистнул с уважением.

— Ого!

— Ничё се. У неё губа не дура, — завистливо пробормотала Анька и, поднеся коробочку к уху, потрясла.

Колька уже привык ничего не понимать, поэтому на всякий случай поинтересовался, что в этих конфетах такого? Какие-то местные конфеты и шоколад?

— Это продукция из мира Конфетных королей, — объяснил Буржуй. — У нас в городе, в определённых местах стоят торговые автоматы, где каждый одарённый может купить сладости из другого мира. Они принимают юбилейные монеты, а взамен выдают всякое: конфеты, шоколадки, печенье или леденцы. Никогда не знаешь, что они выкинут. Поэтому нам так нравится ходить к ним. Незнайки особенные и являются самой желанной конфетой. А шанс выпадения шоколадки Сатурн где-то: 1 /10.000.

— В переулках бы, на нас с таким богатством сразу напали и на правила бы не посмотрели, — вздохнул Лёха, думая о чём-то своём.

— Успеешь ещё кулаками намахаться. — отозвалась Чекушина. — Встань лучше, щас я тебя причешу и физиономию подправлю. Негоже таким растрёпой в гости к приличным девочкам ходить.

——————————————————————————————

Мокрая Ворона жила в новом двухэтажном доме. Или, как его обозвал Пыня, “коттедж” на пересечении улиц Спортивной и Осипенко. Там таких домов было три. Ими улица Спортивная и заканчивалась. Дальше тянулась маленькая речка, спрятанная в густых зарослях орешника и ольхи. Напротив этих коттеджей шла оживленная стройка. Строилось сразу несколько пятиэтажек. Первую уже достраивали, остальные были на стадии котлованов. Все окрестные мальчишки с удовольствием играли там в войнушку по вечерам, бегали от сторожей и воровали интересные строительные материалы. Например, жгут или липучку. Колька заметил, как мимо них пробежали трое НЕПов, лет девяти, вооружённые чёрными жгутами.

— Со стройки возвращаются. Нам бы тоже надо сходить, пошарить, — завистливо вздохнул Пыня.

— Вы же воины? Разве вам такое интересно? — не понял его слова Колька.

— Ну и чего, что воины? Мы тоже играть хотим. Иногда мы устраиваем там войнушку. Улица на улицу. Очень весело, — вздохнул Пыня.

— Ты под ноги смотри. Не видишь, что ли? — огрызнулся на него сумрачный Лёха, молчавший всю дорогу и остановивший своих товарищей метров за пятьдесят от дома Мокрой Вороны.

— Ой. Мы уже в ловушке, — спохватился Пыня и зашарил глазами.

— Вот именно. Я их не вижу, но они точно где-то тут. Глобус ловушку рисовал, — и Лёха пальцем указал на почти невидимую надпись на асфальте, которую они только что пересекли.

Надпись, нарисованная синими мелками, гласила — “Замри”.

— И что это значит? — спросил Колька.

— Это значит, что стоит только им вслух громко сказать — “замри!”, как мы замрем на месте, пока они не скажут — “отомри”, — объяснил Пыня.

— Во-во. Надо было нам эту надпись стереть, а то они щас шутить над нами начнут. Глобус в команде у Кольки Свиста. Они специально не высовываются, ждут нас, — подтвердил Лёха.

— Да ладно тебе, Колян наш друг, — беспечно махнул рукой Пыня.

— Дружба дружбой, а служба врозь, — Лёха оглядел окрестности. — Ладно. Пойдём с тупыми лицами напролом, так они удивятся сильнее.

Лёха оказался прав. Стоило им только подойти к дому, как раздался громкий предупреждающий свист и кто-то грозно произнёс прямо над Колькиным ухом — Замри!

Пыня и Лёха послушно замерли. Вид у них был равнодушный и скорее скучающий, а Колька, ради интереса, попробовал отлепить прилипшие к земле ноги. Не получилось. Руки тоже отказывались его слушаться.

— Так, так, так. Это кто тут такой наглый нарисовался? — послышался тонкий голос.

— Привет Пакля, Кольку позови. Я знаю, что он тут рядышком насвистывает, — равнодушно ответил Лёха.

— Ну, как вам моё словечко? В самые по уши вляпались! — продолжал тот же голос.

— Это не ты делал, а Глобус. А если ты, то значит ты полная бездарность, — и Лёха демонстративно зевнул.

— Колька? Чё, Суворовский обзывается? Дай я ему поджопник пропишу, я эту надпись два часа рисовал, а он не верит!

— Не надо Пакля. Он тебе всё правильно сказал. Будешь знать, как у Глобуса списывать. Здорово, Лёха! Чего это ты возле дома герцогини забыл? Новичку наши достопримечательности показываешь? — засмеялся другой голос, после чего скомандовал:

— Отомри!

Лёха, Пыня и Колька с облегчением обернулись и по очереди пожали руки воинам улицы Спортивной.

Воинов тоже было трое. Лохматый пацан с соломенными волосами — Пакля; низенький с серьезным лицом лысый мальчишка — Глобус и главный — высокий, как каланча, паренек с острым носом и шрамом на лбу — Колька Свист. Они пригласили воинов за деревянный столик для домино, стоявший за домом, где видимо по вечерам собирались пенсионеры и взрослые мужики, но сейчас там никого не было. Воины Спортивной развлекали себя игрою в карты и даже предложили сыграть партеечку-другую, всем вместе, а то скучно целый день одним тут сидеть.

— Мы к Мокрой Вороне, по делу, — сообщил, присаживаясь за столик, Лёха.

Воины Спортивной в смятении переглянулись.

— Обалдеть, — пробормотал Глобус, — а день так хорошо начинался.

— И почему именно в мою смену? Приходил бы завтра. Завтра Ябеда дежурит, нам его не жалко, — возмутился Свист.

— Да не буду я ничего крушить.

— Ты-то может и не будешь, а она? Сколько вы там с ней не общались, с первого класса? Ты хоть знаешь, насколько она сейчас сильная стала? Думаешь, мы тут её охраняем, чтобы её никто не обидел? Вот-наоборот. Мы тут, чтобы с городом чего не случилось, землетрясения там, урагана. Первая линия обороны, можно сказать. Нет уж, лучше иди домой. Сегодня воскресение. Мультики вечером по телевизору будут показывать.

— Мы с подарками, — многозначительно продемонстрировал коробочку Лёха.

— Ага. С подарками он. Ты хоть знаешь, сколько она за встречу по важным вопросам берёт? Печеньками не отделаешься, — засмеялся Свист — У нее самые дорогие фанты. Ворона — девочка занятая. Ей некогда самой к торговым автоматам бегать.

— Три Незнайки на луне и Сатурн. Колян, я не шутки пришёл шутить, а помириться хочу. Не знаю, что из этого выйдет, но на тебя очень рассчитываю. Всё-ж таки, сражались вместе. Ни разу я тебя в беде не бросал.

Воины Спортивной вновь переглянулись, потом Колька Свист задумчиво почесал нос:

— Ладно. Была не была. Глобус отправь ей зайца.

Колька увидел, как лысый пацан по кличке Глобус достал маленькое зеркальце и навёл солнечный лучик на одно из окошек дома, где жила Мокрая Ворона.

— Она только от репетитора вернулась и у неё там бабушка. Родителей нет, — поведал тем временем Свист, — Бабушка явно из Франции. Все время граммофон заводит. Утром нас рогаликами угощала, слоёными. Кру...Кра - какими- то. Она думает, что мы Маринкины женихи и поклонники.

— А жених, вот он. Самолично припёрся голову под топор класть, — хихикнул Пакля и тут же отхватил от старшего подзатыльник.

Из окна что-то сверкнуло.

— Ответ пришёл. Примет в гости только двоих. Лёху и открывашку. Хмм, значит это не Пыня. — проворчал, всматриваясь в окно, Глобус.

— Ого. А как тебя зовут новенький? — с уважением спросил Свист.

— Коля. — ответил застенчиво Колька.

— Здорово. Мы с тобой тёзки значит. Нам тут одну дверь проверить нужно, поможешь?

— Не облизывайся. Это наш открывашка, Суворовский, — пресёк на корню всякие махинации Лёха.

— И чё? Нанимать то можно? — отмахнулся Свист — Коль, мы тебе заплатим конфетами или частью добычи по результату. Ты подумай. Учитывая, что ты сосед, дадим больше, чем другие, а ещё объясним, с кем можно вести дела, а с кем нет. У нас ведь некоторые - редкостные обманщики. А ещё по дружбе можем навалять любому, на кого пальцем покажешь.

Лёха и Пыня скорчили от последних его слов кислые рожи, всем видом показывая, что они думают по поводу - навалять и Свист поспешно добавил:

— В пределах законов, конечно.

— Спасибо, я подумаю, — поблагодарил Колька.

Лёха молча кивнул ему и они, встав из-за стола, оставили Пыню наедине с воинами Спортивной, а сами пошли к входной двери.

—————————————————————

Дверь им открыла бодрая старушка. Колька обычно привык к бабушкам в халатах или в простых платьях с цветочками, но эта явна следила за собой. На ней была строгая чёрная юбка и розовый вязаный жакет с помпонами. Платка она не носила, да ей похоже было и ни к чему. Седые кудри на голове были уложены в хитрую прическу. Больше всего Кольку удивили её очки. Он впервые увидел очки на золотой цепочке.

— Что вам угодно, молодые люди? — холодно поинтересовалась она.

— Здрасте. Мы к Марине в гости, — поздоровался Лёха.

Она высокомерно изучила их внешний вид и только покачала головой:

— В таком виде? Разве в таком виде ходят в гости? Простите, но это какой-то конфуз! Причешитесь. Смените одежду, помойте шеи и руки и может быть тогда…

— Селя ви, Мадам, — дерзко ответил Лёха и тут к немалому Колькину удивлению заговорил на иностранном языке. Колька понимал его интуитивно. Слова были незнакомые, но смысл был почему-то понятен. Лёха говорил о том, что усталый рыцарь после боя всегда спешит к своей прекрасной даме с трофеями и подарками и то, что рыцарь никогда не задумывается о таких мелочах, как пыль или грязь, или взмыленный конь. Он говорил о трудностях и преградах, встающих на пути, о дожде, снеге, хищных животных. Он говорил о полях, на которых растут тюльпаны и алые маки, прекрасные в своей утренней свежести. О каплях росы на паутинке. О пении лесных птиц. О журчании горных ручьёв.

Рыцарь не замечает всего этого, говорил он, потому то спешит к своей прекрасной даме. Ибо для него нет ничего прекраснее и важнее чем она.

Лёха закончил свой монолог. На глазах у старушки появились слёзы. Колька сообразил первый и вежливо подал ей свой носовой платок.

Она поблагодарила его и, высморкавшись, произнесла:

— Это прекрасно, молодой человек! В вашем возрасте такое бесподобное знание французского. Браво! А какое произношение!

Я словно наяву увидела своего покойного мужа, писавшего мне похожие письма. Превосходно. Снимайте обувь и проходите в ванную.

— Это ещё зачем? — нахмурился Лёха.

— Шею и руки помоете, прежде чем к Марине идти, — с этими словами старушка вернула Кольке его платок.

—————————————————————————

Мокрая Ворона встретила их на втором этаже. На голову ниже Лёхи. В строгом сером сарафане, белой рубашке, на ногах белоснежные гольфы. Брюнетка. А ещё у неё были большие печальные глаза и очень милые косички с ленточками. Разговаривала она тихо, почти шепотом.

— Вот ты и пришёл, мой рыцарь. Как же давно мы не виделись, — произнесла она, едва только Лёха и Колька переступили порог её комнаты.

— Много лет прошло, — проворчал Лёха, стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Наверное, у тебя было много дел? В четвёртом классе, я слышала, задают намного больше, чем в первом?

— Так приходи к нам учиться, и сама поймёшь, сколько нам задают, — ответил Лёха, задрав голову и рассматривая потолок.

— Ах, если бы я могла...Мои папан и маман не позволят свершиться этакому мезальянсу, — вздохнула девочка. Колька поёжился. Она смотрела на Лёху так..., словно он являлся самим центром её существования. Колька ни разу не видел, что бы на кого-то так смотрели. Даже сам Колька и то так не смотрел на вожделенного робота на витрине “Детского мира”, а он тогда целый час им любовался, не отрываясь.

— Ну так, чего жалеть? Вот, я принёс тебе фант и хотел бы помириться, — Лёха протянул девочке с грустными глазами коробочку.

— Так ты, вроде бы со мной и не ссорился? Если кто и должен был извиниться за прошлые ошибки, так это я, — ответила девочка, принимая подарок. Она взвесила его на ладони и, вздохнув, спросила:

— Ты простишь свою глупую Ворону, мой храбрый рыцарь?

Колька только стоял и хлопал глазами. Он ничего не понимал, кроме одного: этих двоих связывала какая-то старинная тайна.

— Если поможешь нам с нашей бедой, то прощу, — буркнул Лёха, — и в голову мою, чтоб больше без разрешения не лазила.

— Я согласна! — громким шепотом сообщила Ворона. И они пожали друг другу руки.

Потом она предложила вместе попить чаю и, сообщив гостям, что они могут чувствовать себя как дома, убежала на кухню. Лёха и Колька от нечего делать изучили обстановку в её комнате. Комната была большая. Светлая. В левом углу, возле окна, стояло лакированное пианино тёмно-коричневого цвета и круглый вращающийся стул. Справа от него, книжный сервант с множеством полок, где помимо книг стояли и лежали вязаные игрушки. Зайчики, медведи, лисы и даже похожие на человечков. Колька захотел потрогать одного такого, но Лёха вовремя успел его остановить. Едва только Колька протянул к вязаной игрушке руку, как та ожила и попыталась уколоть чужака острой вязальной спицей. Колька отпрянул, наблюдая, как игрушки одна за другой начинают оживать и шевелиться, как недобро поблескивают их пуговичные глаза.

— Поделки Вороны, — объяснил Лёха, — технику она у кружка вышивальщиц позаимствовала. Я точно знаю, что она туда не ходит. Однако, лучше этих зайчиков не трогать, они довольно опасны.

Игрушки словно услышали его и одна из них, напоминавшая рыцаря, молча отсалютовала ему. Лёха козырнул в ответ, и они отошли на безопасное расстояние. Колька после такого даже побоялся на стул присесть: мало ли чего? Он отошёл к окну. Оттуда было хорошо видно, как за столиком играют в карты Пыня и воины со Спортивной. Пыня проиграл и теперь его в шутку бил по носу карточной колодой маленький лысый Глобус. Колька Свист, улыбаясь, что-то рассказывал, и вдруг, заметив его в окне, кивнул, как бы спрашивая — как там? Колька в ответ только пожал плечами и повернулся к Лёхе. Лёха в это время сосредоточенно изучал школьную доску, висевшую на другой стене. Ворона нарисовала там мелками несколько рисунков радиальной формы. От одного рисунка к другому бежали разноцветные стрелочки. Рыцарь манной каши так увлёкся, что не заметил, как начал ковыряться в носу.

— Что это такое, как думаешь? — спросил он у Кольки, когда тот подошёл ближе, чтобы тоже посмотреть.

— Ни разу такого не видел, — признался Колька.

— А если представить на секунду, что ты Открывашка и у тебя есть карта для путешествий между мирами? — намекнул Лёха.

Колька переводил взгляд от одной стрелочки к другой, покумекал и выдал.

— Не сходится. Часть направлений должна быть тогда выделена пунктиром. С пометками временных интервалов. Есть переходы, которые появляются только время от времени. И почему тут стрелочки в первом круге одного цвета, а в другом другого — если бы это считалось одной дорогой из пункта А в пункт С через пункт Б, то они бы считались одним направлением. Мы никогда не рисовали такие странные карты.

— Но я видел похожие у…

— Конфетных королей, — прошептала Мокрая Ворона, неслышно появляясь рядом с ними. — Как хорошо, Коля, что наши открывашки не хуже их умеют составлять карты. Я так мечтаю сама научиться открывать двери. Очень давно мечтаю.

От её шёпота у Кольки побежали по спине колючие мурашки. Лёха и не подумал оборачиваться.

— Я приготовила чай, — сообщила Ворона, сверля взглядом его спину — мы выпьем чаю и разделим Незнаек, скрепив дружеские отношения. Как в старые времена.

— Зачем тебе их карты? — с подозрение спросил Лёха.

— Я должна думать о будущем. Таков удел всех девочек. О будущем нужно думать заранее, а не когда оно наступает, — прошептала, пожав плечами, Ворона, — но не стоит задерживаться понапрасну, ведь вы пришли сюда не за этим. Пойдёмте вниз в столовую. Я уложила бабушку спать, нам никто не помешает.

———————————————————————————————

Они расселись в столовой за большим столом, накрытым заграничной клеёнкой с пальмами и кокосами. Лёха тут же без разрешения схватил из хлебницы слоёный рогалик и с удовольствием захрустел им под одобрительный взгляд хозяйки.

А вот Коля постеснялся. Его мучило другое. Вопрос так и чесался на его языке. Так и пер наружу и, когда девочка с грустными глазами разливала чай в три фарфоровые чашечки, он спросил:

— А почему тебя называют Мокрой Вороной?

Кажется, он спросил это совершенно напрасно. Лёха подавился и начал кашлять, а на лице у девочки впервые появилась загадочная улыбка.

— Такая милая история была, правда Лёша?

— Кха-тьфу...Не надо... — прохрипел красный, как рак, воин Суворова.

— Ничего страшного, я всё равно расскажу. Лёша дал мне моё прозвище. — прошептала девочка. — я тогда только научилась говорить. У меня были проблемы с речью и я очень боялась громких звуков, отчего практически всегда молчала. Так и молчала, пока не попала в детский сад имени Розы Люксембург. Была ранняя весна.

Она на секунду замолчала, будто вспоминая, потом продолжила:

— Воспитательница каждый день учила нас произносить своё имя и фамилию без запинки и так несколько дней подряд. Мне было три года и у меня вместо слов раздавалось только шипение. Со мной никто не дружил. А я так старалась… Так хотела, чтобы меня заметили и оценили… И когда у меня впервые получилось. Я была так счастлива. Я всем и каждому тараторила - меня зовут Марина Воронина. Я надоела всем в своей группе и даже самой воспитательнице. Я повторяла и повторяла своё имя без конца. Не могла остановиться и на меня обиделись. Когда мы пошли на прогулку, дети столкнули меня в глубокую лужу, они хотели, чтобы я перестала повторять вслух, как меня зовут. Я упала, а они начали смеяться надо мной и показывать на меня пальцем. А я...я подумала, что понравилась им и тоже начала смеяться, но у меня вместо смеха получалось только карканье. Я смеялась так: кахр -кахр -кахр.

У Кольки от её смеха сами-собой на голове зашевелились волосы. Смех был и жуткий, и жалобный. Всё вместе. Лёха опустил голову, судя по всему он испытывал неимоверный стыд.

— И тогда пришёл он! — с гордостью, глядя на Лёху, прошептала девочка — Мой рыцарь. Он вытащил меня из лужи со словами: Прекращай плакать! Ты простудишься, Мокрая Ворона. Прозвище прилипло ко мне на веки. С того дня мы всегда были вместе и больше он никому не позволял надо мною смеяться.

— Я не был тогда рыцарем, это случилось потом, — проворчал Лёха.

— Ты всегда был и будешь моим рыцарем, — прошептала в ответ девочка, — Я даже готова простить Чекушиной её маленькую шалость. Она постаралась на славу. Твоё лицо сияет в этот торжественный день.

Лёха испуганно вскочил со стула и бросился искать ближайшее зеркало, а Мокрая Ворона невозмутимо пододвинула Кольке чашку с чаем и большую конфету в синей бумажной обёртке.

— Это серия Незнайки на Луне. Короли любят разных Незнаек. Незнайка в солнечном городе, Незнайка и его друзья. Знаешь, почему они такие ценные?

— Неа.

Колька пристально изучил обертку. На ней был рисунок мальчика в большой синей шляпе, сидящего на жёлтом полумесяце. Судя по весу, шоколадная.

— Конфеты нужно есть обязательно с друзьями. Сейчас, Лёша вернётся, и мы вместе попробуем, — прошептала девочка.

———————————————————————————————

Колька и подумать не мог, что конфеты могут быть такими удивительными. На вкус она была с орехами и какими-то вкусно лопающимися во рту пузырьками. Едва он только проглотил последний кусочек, как обстановка вокруг изменилась. Он оказался в рубке космического корабля. На Кольке был настоящий скафандр серебристого цвета, а на груди экран с цветной индикацией. Тело потеряло свой вес, и он поплыл. Прямо по воздуху! А рядом плавали Лёха и Мокрая Ворона в похожих скафандрах. Они смеялись. Колька точно знал, что они летят на луну и полёт проходит нормально. Лёха — капитан корабля, Ворона — штурман, а Колька должен был совершить выход в открытый космос. Они вместе поплыли по длинным белым коридорам космического корабля. Пересекли оранжерею, где за стеклом росли земные растения, спустились, держась за металлический шест, на другой уровень и устроили пиршество на космической кухне. Они ели сладкую фруктовую пасту из тюбиков, запускали шарики газировки и гонялись за ней на перегонки. Колька так увлёкся погоней за очередным сладким прозрачным шариком, как не заметил быстро приближающуюся стену и, ударившись о неё, пришёл в себя, лёжа на полу. Оказалось, он упал со стула. Лёха и Мокрая Ворона продолжали пить чай с самым невозмутимым видом.

— Как же так? Как такое возможно? Где я только что был? — Колька не понимал сколько прошло времени. Час? Неделя? Может быть год? Сколько они летели?

— Пять минут прошло. И да. Мы были там вместе с тобой. Это совместное реалистичное видение, — проворчал Лёха, наблюдая, как его товарищ хлопает в изумлении глазами.

— Технология Конфетных Королей. Вот поэтому, эти конфеты у нас так ценят, — прошептала девочка. — Сатурн, я с вашего позволения трогать не буду. Там наклейка интересная.

— Она правду говорит. Короли, конечно, те ещё гады, но надо отдать им должное — любят сладости и постоянно их улучшают. Когда-то давно, они обложили наш город сладкой данью. Все дети должны были относить свои конфеты в пункты приёма. Они наживались на нас…

— А потом четверо мальчиков детском саду Россияночка отказались есть холодную манную кашу и размазали её по тарелкам, — подхватила Мокрая Ворона. — Так появились первые рыцари ордена манной каши. Так началось падение королей.

Она с восхищением посмотрела на Лёху и тот снова покраснел.

— Рыцари победили банду Конфетных Королей и принесли нашим улицам заслуженную славу. Теперь мы предпочитаем торговать. Они у нас покупают конфеты, а мы у них. Монетками обмениваются нумизматы, контроль за которыми осуществляет пионерская организация. Отсюда получается круговорот конфет между мирами. Все довольны, — подытожила Мокрая Ворона. Она продемонстрировала им шоколадку, на которой была красивая картинка планеты Сатурн.

— Однако, на что готов пойти Буржуй, лишь бы не отдавать свою любимую игрушку, — проворчал Лёха.

— Угу. Об игрушках, — Ворона вытащила лежавшую на дне коробочки бумажку и её губы зашевелились. Она прочитала, что там было написано и сообщила:

— Он прислал описание ритуала. Общий смысл мне понятен.

— Ты поможешь нам? — с надеждой в голосе спросил Лёха.

— Мы вместе, и я ради тебя сверну горы, мой рыцарь, — прошептала Ворона. — Только вот…

— Что только?

— Мне нужно знать всё, а ты запретил мне проникать в твою голову. Значит, остаётся…

Она пристально посмотрела на Колю своими большими грустными глазами и сообщила:

— Нам нужна твоя голова, Коля. На время. Ты ведь не против?

— Я прррр….!!! — успел закричать Колька и тут его снова окутала тьма. Второй раз за день. За какой день? Неважно. Он падал, падал в бесконечный колодец.

—————————————————————————

Он обнаружил себя парящим под потолком в комнате Мокрой Вороны. Его собственное тело лежало сейчас на кровати, а Лёха и Ворона стояли перед школьной доской. Девочка рисовала на доске загадочные символы и объясняла Лёхе, что они означают.

— Любой ритуал можно изменить в нужную сторону, если соблюдать интонации и рифмы, — громким шепотом вещала она. — Таким образом, мы перенесем освящение не на улицу, а на детей Суворова. Чёрный человек окажется беспомощен.

— Для меня всё это сложно. Можешь попроще? — спрашивал Лёха.

— Для тебя, всё что угодно, мой рыцарь.

— Ой, не начинай. Мне и так неудобно перед Колькой.

— Он сейчас спит, — бросила свой взгляд в сторону кровати Ворона. — Так будет лучше. Он задавал бы слишком много вопросов и отвлекал от работы.

Прозрачный и невесомый Колька подплыл поближе, изучил символы, ничего не понял и в душе согласился, что так действительно было лучше для всех.

— Да уж, — засмеялся Лёха, — он и так нас всех замучил вопросами. Ничего, со временем поймет, как мы тут живём и вольется в коллектив.

— Чёрный человек и дети леса - это предзнаменование болезни, которое начнётся с детей Суворова и быстро разойдется по другим улицам. Всё связано и всё взаимосвязано. Странно, что вы не поняли этого сразу, — шептала Ворона — ты забыл, как мы инстинктивно реагируем на любую опасность? Бывает и так, что наши тела раньше нас понимают о приближении беды и пытаются нам сообщить. Все эти домики, пир для детей — всего лишь коллективное бессознательное. Вы сигнализировали друг-другу о том, что скоро заболеете, а сами не понимали. Чёрный человек похож на смертельный вирус, пытающийся к нам проникнуть из другого мира, именно поэтому ты не смог причинить ему вреда, только отогнал на время. Все заболевшие дети станут детьми леса.

— Не понимаю, а НЕПы тут причём? На поляне на нас нападали маленькие тени, я думал это его дети. Я думал, нападают только на одарённых?

— Болезнь в первую очередь поражает самых слабых. Она не будет нас делить на одарённых и НЕПов. Мы ей нужны все. Улица Суворова ближе всех к поляне переговоров. Короли сразу поняли, в чём тут дело, и изолировали себя. Вы можете повторить их ход, но это мало поможет — нужна прививка. Взрослые прививают нас от различных страшных болезней, теперь настала наша очередь проявить инициативу. Наше здоровье в наших руках.

— А игрушки?

— Буржуй останется не очень доволен. Ваши игрушки не пострадают, хотя их свойства и ослабнут, но тут уж ничего не поделаешь. Сырьё для прививки, — прошептала Ворона.

Колька задумался, а какая у него самая любимая игрушка? Ракушка, подаренная дедом, может быть танк на управлении? Электронная игра: Ну погоди? Всё не то.

— Я изучила память нашего открывашки, есть один интересный момент, насчёт игрушки, которую он должен принести на площадку, — внезапно прошептала Ворона и Колька насторожился.

— Какой? — спросил Лёха.

— Его, якобы любимая игрушка, это не то, чем кажется на первый взгляд. Он сам об этом не догадывается, просто играет с ней. Мы используем её в новом ритуале, думаю Коля будет не против от неё избавиться. Она причинила ему много горя.

— Расскажешь?

— Подставляй ухо.

“Какая игрушка? Вы о чём? Опять без меня решаете?” — обиделся Колька, заметив, как Ворона что-то тихо шепчет на ухо Лёхе. Он попытался подплыть поближе, но девочка заметила его и щёлкнула пальцами прямо перед его призрачным носом.

————————————————————————————

Пыня начинал понемногу злиться. Эти хитрые ребята с улицы Спортивной уже тридцать раз обыграли его в карты. Пакля и Глобус, под чутким руководством Кольки Свиста, навешивали ему очередные погоны и в следующую партию обещали поженить.

Это было намного обиднее каких-то шестёрок, оставленных дураку на погоны. Пыня должен был выбрать даму, а тот, кто обещал поженить, должен был заставить его эту даму взять самой последней. Пакля, хихикая, разложил веером всех четырёх дам, а Глобус и Колька выбирали, строя предположения.

— Вот эту, даму бубен. Это Светка Прыщ, семиклассница. В самый раз будет, — предлагал Колька.

— Давай лучше эту — Надьку Копыто. Смотри какая красная. Дама червей. Любовь до гроба, — возражал Глобус.

— Не, мы в прошлый раз с нею Ябеду поженили. Два раза одну и ту же нельзя, — вспомнил Свист.

— Чего вы спорите? Выбор ясен! — хихикнул в очередной раз Пакля и пододвинул к Пыне даму крестей.

Свист и Глобус склонились над картой, посмотрели и заулыбались.

— Точно! Чекушина! Хороший выбор, Пыня. Ни у кого такой жены не будет, как у тебя! До гроба - дураки оба!

“Неееет!" — мысленно взмолился побледневший от страха Пыня, припомнив, что сделает Анька с любым, кого к ней в женихи таким образом запишут. Господи чудо! Я прошу тебя Оле-Лукойе! Кто угодно! Только не она!

И чудо произошло. В доме, где жила Мокрая Ворона, раздались громкие крики, а потом неожиданно для всех входную дверь просто вышибло и она, сорвавшись с петель и пролетев несколько метров, упала на дорогу.

— Подлец! Скотина! Засранец! О боже мой какой пассаж! Какой пассаж! Стой -гад!

Из дома пулей вылетел взъерошенный Лёха. Его одежда дымилась. Следом за ним Колька Затравленно озираясь, они крикнули:

— Пыня!

— Шухер!

А потом рванули по улице так, будто за ними гнался сам дьявол.

Пыня обернулся было к воинам Спортивной, чтобы уточнить, что происходит? Но за столиком было пусто. Пакля и Глобус под руководством Свиста чесали во все лопатки в сторону речки, надеясь обрести там временное укрытие. Пыня вздохнул. Бегать он не очень любил. Он посмотрел на столик, где в одиночестве лежала его дама крестей.

“Действительно, — подумал он, — вылитая Чекушина. Бррр”.

Крики прекратились, а потом из дома вышла спокойная, как удав, Мокрая Ворона. Пыня оцепенел. Бежать было бессмысленно. Оставалось только покорно ждать своей участи. Она взглядом обвела улицу, оценила ущерб и, кивнув Пыне, как старому приятелю, подошла к выбитой двери. Когда она подняла эту дверь словно лёгкую картонку, челюсть у воина упала просто до земли. Ворона вернулась в дом и через несколько долгих, практически вечных секунд он увидел, что всё в порядке. Дверь на месте и хорошо открывается. Ворона вернулась в дом, а он все ещё продолжал сидеть в странном оцепенении. Потом он услышал, как на втором этаже приоткрылось окно, заиграло пианино и тихий нежный голос запел:

— Зима пройдёт, и весна промелькнёт, и весна промелькнёт.

Увянут все цветы, снегом их заметёт, снегом их заметёт.

И ты ко мне вернёшься, мне сердце говорит, мне сердце говорит.

Тебе верна останусь, тобой лишь буду жить, тобой лишь буду жить.

Ко мне ты вернёшься, полюбишь ты меня, полюбишь ты меня.

От бед и от несчастий тебя укрою я, тебя укрою я.

Если ж никогда мы не встретимся с тобой, не встретимся с тобой,

То всё же любить я буду тебя, о милый мой, тебя, о милый мой.

— Да кто их разберёт, этих девочек, — задумчиво произнёс вслух Пыня, когда песня закончилась, — Бьёт, значит любит? А может любит — значит бьет? Только фигу вам, а не женитьба!

И он, спрятав в кармане заветную карту, не торопясь отправился догонять друзей. Все равно они не убегут дальше улицы Суворова.

Вечером Колька принёс на детскую площадку ту игрушку, которую он считал своей самой любимой. Модель парусного корабля в большой стеклянной бутылке. На площадке он встретил несколько детей разного возраста, пришедших по той же причине. Было тихо. Никто не играл. Сегодня всем было не до игр. Он положил бутылку в общую кучу и отошёл на несколько шагов. Так поступали и другие дети. Лёхи и Пыни нигде не наблюдалось. Колька стоял и ждал. Дети продолжали нести игрушки. Со стороны всё это напоминало похороны. Они расставались с игрушками неохотно. Многие плакали. Колька заметил маленького хмурого коллекционера, он положил в общую кучу небольшой, замотанный в ткань, свёрток, взгляд у него при этом был волчий. Колька не понимал, что задумали воины. Ворона нашла способ изменить ритуал, вот только…

Когда Колька очнулся в её комнате, она и Лёха страшно ругались. Мокрая Ворона залепила Лёхе пощёчину, а он в ответ пребольно дёрнул её за косичку. И такое потом началось! Вязаные игрушки напали на них. Особенно обидно было ему, потому что Колька был не причём. Его искололи спицами, его покусали в общей свалке. Лёха носился по комнате, словно вихрь, расшвыривая вязаную армию, и даже плюнул в свою подругу, приговаривая тайные слова. Колька поёжился, вспомнив, как взбесилась Мокрая ворона. Как она с кулаками напала на Лёху и принялась нещадно его колотить. А удары у неё были...словно огненные. Лехе пришлось тушить себя при помощи графина с водой. А потом они оба рванули на выход. Как они обувь только успели надеть? Непонятно. А вслед им с лестницы неслась жуткая убойная волна. Они едва успели пригнуться, а вот входной двери не повезло. А потом они бежали и вслед им неслись проклятья обиженной девочки.

Ему так и не удалось узнать, о какой именно любимой Колькиной игрушке она говорила. Странно. Всё как-то странно. Он посмотрел на небо. Даже закат сегодня был неправильный. Огненная полоса протянулась над крышами пятиэтажек и цвет у неё один в один, как на галстуках пионеров, охранявших игрушки. А может это так галстуки светятся? Пионеров было двое. Они отгоняли любопытных собак и НЕПов. Колька своими ушами услышал, как проходившие мимо пожилые женщины показывали руками на кучу игрушек и жаловались друг другу, что опять на детской площадке строители рубероид свалили и детям играть негде.

Он так и не дождался Лёху, отчего пришёл к выводу, что ночью от него всё равно толку не будет. Поэтому постоял немного, погулял вокруг, да и вернулся домой. Помня наказ воинов — (не ложиться спать), Колька честно взял в кровать книгу и читал её до позднего вечера. Спать он совсем не собирался. Волновался, переживал, как там они? И в очередной раз, бросив свой взгляд на часы, заметил, что стрелки уже очень давно не двигаются с места. Они замерли.

“Батарейка села” — подумал Колька и решил поменять. Залез в ящик стола за батарейкой и увидел среди тетрадок и канцелярских принадлежностей для школы странный стеклянный шарик. Колька не помнил, чтобы он туда такой клал. Вытащил, осмотрел. Шарик был с множеством граней и внешне напоминал подвеску от хрустальной люстры.

“Наверное мама нашла и мне в ящик засунула”, — решил он и хотел было уже положить шарик обратно, но тот вдруг ярко блеснул синим, а затем жёлтым и красным. Колька от удивления заморгал. Ему показалось или это блики от его очков? Он поднёс шарик ближе к глазам и на одной из граней увидел себя. Только со стороны. Там, внутри, он сидел в школьной форме за партой и что-то писал в тетради. Колька замер, пытаясь разглядеть получше, и изображение само собой начало увеличиваться. Он и не заметил, как сам оказался за партой.

Текст в тетради состоял из бесконечных волнистых линий. Колька сидел в третьем ряду, на первой парте, рядом с незнакомым мальчиком. Весь класс писал диктант под монотонное бормотание учительницы. Колька закрутил головой, учительница тоже была незнакомая, как и одноклассники. Хотя нет. Колька обнаружил Олега. Тот сидел неподвижно, с отрешенным лицом, уставившись на школьную доску. Он попытался подать ему знак, но Олег не обращал на него внимания. Зато обратила учительница.

— Коля Сидоров! Не вертись на уроке иначе поставлю двойку! — услышал он её грозный окрик и ему пришлось вернуться к тетради.

Этот урок длился бесконечно. Колька устал. Он исписал, наверное, листов двадцать. Заполнял тетрадь волнистыми линиями, а учительница всё бубнила и бубнила. Олег вёл себя всё более странно, он сидел с видом полного идиота, приоткрыв рот и пуская слюни, но, кажется, на него не обращали внимания. Школьники превратились в механизмы, строго выполняющие свою работу. Линия за линией. Листок за листком. И тетрадь не кончалась. Колька попытался проверить, сколько ещё пустых листов и сбился со счёта. Урок превратился в бессмысленную бесконечную пытку, и он понятия не имел, когда прозвенит звонок? Кажется, этот урок был всегда. Сколько себя Колька помнит. А что он помнит? Уже почти ничего…

— Дети, сейчас вам сделают прививки! Сидите спокойно на своих местах! — услышал он возглас учительницы и словно очнулся.

В классе, возле доски, в белом халате стоял Чёрный человек. Тот самый. Ни с кем не спутаешь. Высокий. Почти до потолка. Колька совершенно не мог разобрать его лица. Оно словно клубилось. Перетекало, постоянно меняя форму. Он шагнул к ближайшей парте и склонился над сидевшими там школьниками.

Колька оцепенел от ужаса. Школьники не замечали ничего необычного. Они послушно закатывали рукава и подставляли свои руки. Чёрный перешёл к следующей парте и мальчик увидел, что там, где он закончил делать прививки, сидят уже не дети, а маленькие скелеты в школьной форме.

— Кому сделали прививки, продолжают писать диктант! Бу-бу-бу! — громко объявила учительница и скелеты, зашевелившись, вернулись к своей работе.

Кольку дернули за штанину. Он опустил голову и увидел справа от себя сидящего на корточках Лёху.

— Долго ты тут торчать собираешься? Валим, пока не поздно, — прошептал он.

— Мы же на уроке, — жалобно возразил шёпотом Колька.

— Ты дурак?!! А ну, ползи за мной! — приказал ему воин Суворова и гуськом пополз к дверям класса. Колька бросил последний взгляд на Чёрного, склонившегося над Олегом, всхлипнул и сполз под парту. Он пополз. Пополз изо всех сил, стараясь не оглядываться. Он не хотел видеть того, что сделает Чёрный с его другом. И он до сих пор боялся громкого окрика учительницы. Лёха осторожно открыл дверь, помог Кольке выбраться, после чего осторожно закрыл её за собой.

Колька облегчённо выдохнул. Их не заметили. Они стояли в пустом школьном коридоре.

— Бежим отсюда! — шепотом потребовал Лёха и, схватив Кольку за руку, потянул за собой.

— Как ты тут оказался? И как я тут..? — на бегу спрашивал его Колька.

— Тебе говорили не спать? Говорили? Зачем ты заснул? Из-за тебя обряд освящения пошёл не так, как мы хотели. Ты сейчас в одном сне вместе с Чёрным, — отдуваясь, отвечал Лёха.

— Клянусь, я не спал! Я не знаю, как так вышло! — попытался оправдаться Колька.

Школьный коридор растянулся перед ними на километр. Слева двери, справа окна и не было этому ни конца, ни края.

— Поздно каяться. Надо выбраться из сна. Нам нужно попасть на поляну переговоров? — Лёха притормозил и начал озираться. — Да где же тут выход?

В этот момент прозвенел звонок. Захлопали, открываясь, двери. Друзья оглянулись. Из классов начали выходить скелеты, постепенно заполняя весь коридор. Они щёлкали челюстями, жестикулировали. При ходьбе с них осыпались волосы. А где-то далеко позади появилась высокая фигура Чёрного человека.

— Мама! мамочка! — взвизгнул Колька, но его товарищ не растерялся и просто втолкнул его в ближайшую белую дверь.

————————————————————————————

Обстановка сменилась. Они оказались на высоком холме. Колька чуть не задохнулся от обилия свежего воздуха.

— Это точно сон? Где мы?

— Кажется, там какой-то город, — указал рукой Лёха.

С холма открывался удивительный вид. Впереди высились горы, с белыми вершинами, а перед ними Колька действительно увидел город, но только очень странный, словно там случилась война. Множество домов в девять этажей и выше стояли полуразрушенные. К городу вела широкая асфальтовая дорога, вся в ямах и трещинах, сквозь которые прорастала трава и даже молодые деревья. Небо над головой бурлило серым клокочущим океаном.

— Как мы тут оказались?

— Твой сон. Откуда я знаю? — проворчал Лёха, сосредоточено изучая окрестности. — Хотя, может не только твой… Может, это и сон Чёрного?

— Это скорее кошмар.

— Для тебя может и кошмар, а для него сладкие грёзы. Вон, смотри! — Лёха показал рукой на дорогу.

По дороге бежала группа детей. Они были одеты в лохмотья, перепачканные, чумазые. Два мальчика и три девочки. Самая маленькая сжимала в руках куклу в пелёнках.

— К нам бегут! — выдохнул, наблюдая за ними, Колька.

— И это для нас беда. Их настигли. Уходим! — нахмурившись, произнёс Лёха.

— Кто? Я не вижу…— начал было Колька и тут он увидел.

Со всех сторон на детей напали маленькие чёрные тени. Дети попытались сбиться спина к спине, но не успели. Тени слились с ними, и дети попадали, как подкошенные. Они начали биться в судорогах. Тени не коснулись только самой маленькой, той, у которой была кукла.

— Уходим! — Лёха дёрнул за рукав своего друга. — Им уже не помочь.

— Нет...Может мы…— Колька оцепенел от ужаса, увидев, как дети, тела которых захватили тени, поднялись на ноги и окружили девочку с куклой. Она уже не бежала, просто сидела на дороге и горько плакала. Один из детей поднял камень и занёс над её головой.

— Бежим, дурак! — Лёха так дёрнул его за шиворот, что Колька не удержал равновесие и кубарем покатился с холма. Под холмом оказалось болото. Тягучее, вязкое и противное. Отовсюду торчали куски арматуры, в ядовито-зелёной жиже плавал различный мусор.

Они побежали вдоль болота, по кромке, стараясь не наступать в вонючие слизистые комки из сгнившей старой одежды и обуви. Позади них слышался шум. Это заражённые тенями дети погнались за ними. Лёха то и дело с тревогой оглядывался. Ему приходилось подталкивать Кольку, чтобы тот бежал быстрее, но мальчик совсем выдохся. Преследователи приближались и тогда Лёха приказал Кольке прыгать в болото.

———————————————————————————————

Колька вывалился в подвал и некоторое время брёл по нему, придерживаясь рукой о стену. Он до нитки промок в том вонючем болоте и потерял Лёху. Странный сон и не думал заканчиваться. Колька, дрожа от холода, набрёл на бетонную лестницу, ведущую наверх к выходу, и тут железная дверь отворилась.

— Сопля, где ты лазишь?

Колька вытаращился на появившуюся в проёме двери кудрявую голову его одноклассника из Новопетровска. Это был Аслан.

— Я… — начал было он.

— Они поймали Финика, сломали его скрипку и собираются проткнуть ему глаз иголкой от шприца, — сообщил Аслан.

— Как?

— Татуировку не забыл? Придурок? На тебя вся надежда! Если они забьют Финика, то мы следующие. Выходи давай!

Колька, жмурясь, выбрался из подвала и вместе с Асланом побежал спасать своего друга. Да, всё так и было. Наркоманы издевались над несчастным Фиником. Они часто ломали лифт в его подъезде и подстерегали его между этажами. Финик жил на девятом и его пьющей матери было наплевать на его выдающиеся музыкальные способности. Только Колька и водился с ним. Да ещё иногда Аслан. Все они, все трое были слабаками и их не принимала ни одна банда. Они считались терпилами и лохами. Молодые: 15-летние наркоманы, ещё недавно бывшие одарённые, были хуже всех. Их ломало от музыки Финика. Их тела помнили детство, а сознание, обезображенное наркотиками, отказывалось верить. И самое обидное, притон был на четвёртом этаже. Финик был обречён. Он не мог не играть на музыкальных инструментах. Музыка была для него всем и его били почти каждый день. Его ждала смерть и тогда Колька решил спасти своего друга. Он пошёл к Мослу, считавшегося среди одарённых в Новопетровске лучшим татуировщиком. Он украл бутылку дорогого заграничного рома, привезенного дедушкой и который берегли на юбилей. Дедушка бы его понял. Ради спасения друга, разве можно жалеть какую-то бутылку, её же просто выпьют и всё? Колька отдал её Мослу, а взамен тот наколол ему на ладонь татуировку. Самую сильную. Она должна была сработать всего один раз. Так он считал. Мосёл не учёл только одного, тот кому он наколол татуировку, был открывашкой.

— Бежим, скорее, — поторапливал его Аслан, — сюда, они зажали его на третьем.

— Но ведь всё это уже было. Было много раз, — захныкал Колька, — Мы спасли Финика, вспомни. Вы снитесь мне почти каждую ночь и я заново переживаю одно и тоже.

— Ты чего? С дуба рухнул? Они убьют его!

Аслан втолкнул Кольку в душный, пропахший мочой подъезд и тот, опустив голову, решил вновь отдаться судьбе. Снова будет тоже самое. Один и тот же исход.

Между третьим и четвёртым этажом двое подростков зажали в углу, возле мусоропровода Сережу Кислицина и издевались над ним. Рядом валялась выкинутая из футляра и разбитая в щепки его любимая скрипка. Финик сегодня играл в Доме культуры. Ему вручили грамоту. Грамота была порвана в клочки. Один из наркоманов, гнусно хихикая, нацелил на Финика старый стеклянный шприц, а другой крепко держал, чтобы терпила не рыпался. Сережа кричал, звал на помощь, но это был Новопетровск. Никто не выйдет из своей квартиры. Никто не вызовет милицию. Всем наплевать.

— Стойте, уроды! — крикнул им Колька, но они отмахнулись от него. Как и всегда, как и в тот первый раз. И тогда он их начал оскорблять. Припомнил все ругательства, которые слышал от дедушки и добавил местные, городские. Это подействовало. Один из наркоманов оставил Финика и пошёл на него, сжимая в руке страшный стеклянный шприц.

Колька вздохнул. Сон. Всё это сон, и он использовал татуировку, призвав на мучителей заключённое в ней чудовище. Первым завизжал наркоман, державший Финика, и тот, вырвавшись из его лап, бросился вверх по лестнице. Второй обернулся, но увидел лишь ноги своего товарища, исчезнувшие в мусоропроводе.

— Ого, приход! Клёво! — только и успел произнести он. Через секунду он стал следующим. Шея наркомана хрустнула, а потом жалобно звякнул разбившийся шприц. Щупальца чудовища ловко обвило ослабевшее тело и уволокло в угол, где ещё недавно пытали Финика. Потом в мусоропроводе застучало, словно кто-то с верхнего этажа выбросил бутылки и всё стихло.

Всё? Колька знал, что это далеко не всё. Чудище никуда не ушло в тот злополучный день. Оно расползлось по трубам, оно опутало весь дом. Оно сожрало всех жителей дома, детей, стариков, взрослых. Оно не тронуло только одного Финика и его, Кольку. Сережу Кислицина отправили в детский дом. Больше Колька его в своём классе не видел. Точно неизвестно, какой была официальная версия взрослых по поводу случившейся трагедии, но дом было решено снести.

И вот уже сон снова сменился. Он, Колька, пришёл к полуразрушенному дому, чтобы избавиться от чудовища. Он снова оказался в подвале, а впереди пульсировала и извивалась сотнями щупалец багровая масса.

— Как же тебя зовут! Я же назвал тебя по имени! Ты должен уйти! — кричит Колька.

Но чудовище в ответ только шипело. Уходить оно никуда не собиралось. Обосновавшись в подвале, оно готово было идти в другой дом. Оно готово было жить в канализации. Еды было вокруг много. Колька, словно наяву, увидел Новопетровскую правду, где предупреждали об участившихся случаях пропажи людей и домашних животных.

— Ты что думаешь, мне такое нравится? Думаешь я в игрушки с тобой играю! — снова кричит Колька. Он чувствует, как от чудовища исходит волна удовольствия. Оно довольно, что её маленький друг и хозяин пришёл поиграть к нему.

Оно тянет к Кольке свои щупальца, оно никогда его не бросит. Никогда! Маленький хозяин нуждается в его защите. Посмотри хозяин: сегодня я съело этого пацана, который обижал тебя в школе. Он сидел в туалете и ни о чём не подозревал. Тебе достаточно показать пальцем на своего обидчика, достаточно подумать о ком-то плохо, и я накажу его.

Случаев пропажи людей становилось всё больше, и Колька не знал, что ему делать. Ему не к кому было обратиться за помощью. Он был лошарой. Его родители были напуганы, они решили переехать жить в другой город, но Колька знал: если они уедут, чудовище никуда не уйдёт. Оно уничтожит всех, а одарённые в Новопетровске настолько неорганизованны, что до самого конца не поймут, кто стал причиной их гибели. Перед отъездом он пришёл навсегда покончить с чудовищем. Колька нашёл нужную дверь. Очень большую дверь. Он заманил чудовище на пустырь и запер его в другом мире, а потом пошёл к одарённому, умеющему стирать память и попросил об услуге.

Он действительно забыл и вспоминал об этом только во сне. В каждом кошмарном сне. Каждую ночь. Каждую. Каж…

————————————————————————————-

У Кольки всё закружилось перед глазами. Огромная птица подхватила его за шиворот и подняла в воздух. Он не сопротивлялся. На него напала странная апатия. Сон, явь, какая разница, где-то сейчас Лёха? Неважно? А Чёрный человек? Может это всего лишь очередной поворот. Птица несла его в своих когтях и ему было ни капельки не страшно. Что это за птица вообще? Орёл? Она несла его над лесами и горами, над городами и линиями электропередач. Он видел вдали внизу огоньки поездов и автомобили, а сон всё не заканчивался и не заканчивался.

— Отпусти меня уже, дура! — вяло потребовал он и тут к его ужасу птица каркнула. Колька увидел, как к нему очень быстро приближается крыша высотного дома, и пребольно ударился головой.

— Меня кем угодно можно назвать, но только не дурой, — прошептала Мокрая Ворона, наблюдая, как Колька поднимается на ноги и почёсывает ушибленное место.

— Ты то чего, в моём сне? Лёху ищешь? — недовольным голосом поинтересовался у неё мальчик.

— А чего его искать? Он вон там, внизу. Сражается с врагом, как и подобает моему храброму рыцарю, — девочка кивнула в сторону края крыши.

Колька, забыв про боль, подбежал и посмотрел вниз. Оказалось, он стоял на крыше собственного дома, а внизу во дворе кипела битва.

Одарённые Суворова бились плечом к плечу, окружённые армией маленьких теней. Загремел гром, засверкали вспышки, отовсюду неслись храбрые возгласы. В первых рядах стояли пионеры и воины. Девочки в центре лечили раненых. Даже совсем маленькие детсадовцы и те колотили ночных тварей, словно свирепые берсерки. Дети этого города ничем не походили на детей Новопетровска. Они были вместе, они никого не боялись, их сила и ярость была столь велика, что все они понемногу начинали светиться ярким солнечным светом. Дети леса ничего не могли с ними поделать, они просто рассеивались в этом свете и с шипением отступали.

— Прививку нужно делать правильно, — прошептала над ухом Мокрая Ворона. — Там, внизу, все их любимые игрушки, но вот одной не хватает. Один мальчик ошибся и не положил в общую кучу свою любимую игрушку. Теперь Чёрный человек думает, что ритуал пошёл не по плану.

— Ты говоришь о чудовище? Но это...Я запер его в Новопетровске. Какая же это любимая игрушка? — Колька посмотрел на неё в изумлении.

— Он всегда будет с тобой. Тебе нужно всего лишь позвать его и добавить в общую кучу. Мы устроим кучу-малу, — лукаво улыбнулась Ворона.

— Но оно уничтожит тут всё! Оно опасно!

— Это ты так думаешь, но с другой стороны, это всего навсего сон. Только, чей же это сон? Твой или Чёрного человека? Представляешь, что будет, когда ты проснешься? Или он? Во сне ты ничем не рискуешь, так почему бы тебе не перестать жалеть своё прошлое и не спасти своих друзей? Ты знаешь: кто там внизу враг, а кто нет. Твоя игрушка - это и твоё оружие тоже. Используй её с умом, Коля.

— Но я не помню его имени. Я не знаю. Оно не придёт.

— А вот в этом деле я тебе с удовольствием помогу. Ты сейчас вспомнишь, — ласково улыбнулась девочка. И пока мальчик соображал, что она имела в виду, Мокрая Ворона лёгким движением руки сбросила его с крыши.

— Аааааа...Рыыыыыыгааааа! — закричал Колька, падая вниз в самую гущу сражения.

———————————————————————————————

Колька открыл глаза. Он проснулся. Проснулся на поляне переговоров. Он поднялся на четвереньки и увидел Чёрного человека. Огромного, почти до небес. Чёрный человек бился в бессильной злобе внутри круга из детских игрушек. Он не мог выбраться. Дети поймали его в ловушку. Игрушки светились в темноте. Они звенели. Смеялись. Сегодня ночью они сами стали детьми и Чёрный жестоко ошибся, он напустил на них своих детей леса, он позволил в суматохе дать окружить себя призрачной армии Суворова и теперь он сам оказался в западне. Рядом с кругом стояли рыцари в ярких сияющих доспехах: высокие, гордые и такие знакомые. Стоял, похожий на гранитную скалу, Пыня, могучий и спокойный. Стоял пионер Виктор - пожилой, но всё ещё крепкий рыцарь в сиреневых латах. Рядом с ним стоял Слава, его доспехи отливали бронзовым цветом. Сейчас это был спокойный и рассудительный рыцарь. А кто это в шипастых доспехах, похожий на ежа? Да ладно? Это же Буржуй! И конечно Колька увидел Лёху - серебряный рыцарь ордена манной каши сиял ярче всех.

“Это мне только чудится, — подумал Колька, оглядывая себя, — прививка сработала, теперь все дети Суворова стали для Чёрного и его детей страшными противниками. Все, кроме меня. Я-то ещё не принёс к кругу свою любимую игрушку”.

Они ждали. Ждали, когда он присоединится к ним. Ритуал освящения нужно было закончить. Дети Суворова загнали Чёрного в ловушку, но прикончить его должен был он.

Колька поднялся с травы. Босиком, в одном нижнем белье, он не обращал внимания на сырость и пронизывающий ночной холод. Друзья ждали его. Вся улица ждала, затаив дыхание. Теперь всё зависело от него.

Он приблизился к кругу и, зажмурившись, представил огромную дверь. Прямо под ногами у Чёрного.

— Рыга! — громким голосом позвал Колька. — Рыга, выходи! Поиграем!

Земля внутри круга зашевелилась. Чёрный человек замер внутри круга, а рыцари попятились.

— Рыга! Уничтожь его! — потребовал Колька. — Сожри моего врага и защити моих друзей!

Земля взорвалась, выпуская на свет десятки пупырчатых щупалец толщиною со спортивный канат. Рыга явился на зов. Любимая игрушка пришла поиграть со своим маленьким хозяином. Чёрный испугался лишь на мгновение, а потом торжествующе захохотал. Щупальца проходили сквозь его переливающееся дымчатое тело и не причиняли вреда. Рыга пытался схватить свою добычу, но всё без толку.

Колька остолбенел, такого поворота событий он явно не ожидал.

Рыцари переглянулись.

— Нужно помочь ему! — объявил серебряный рыцарь. — Давайте, все вместе!

Пятеро рыцарей разошлись по кругу и начали произносить хором странное стихотворение.

— Два. Четыре. Три. Один.

— Ты теперь совсем один.

— Двадцать пять. Четыре. Шесть.

— Рыга будет тебя есть.

От рыцарей в круг полетели яркие разноцветные лучи. Рыга прекратил бессмысленно атаковать своего врага и на его щупальцах начали появляться отверстия. Их было очень много. Рыга начал со свистом втягивать в себя воздух. Чёрный человек затрясся и загудел. От него пошли вибрации, волнами расходившиеся по поляне. Он заговорил. Чёрный человек умолял прекратить убивать его. Он обещал детям, что навсегда покинет их мир и больше никогда не вернётся. Он сулил им несметные богатства и власть над тысячами миров. Он обещал стать их самым верным и преданным рабом, но рыцари молчали. Они знали, что всё это ложь, и стоит им только отпустить Чёрного, как всё продолжится.

— Ешь его, Рыга! Не останавливайся! — прокричал Колька. — Ешь его за всех детей, которых он погубил!

Рыга взревел. Это был рёв победы. Теперь чудовище знало, как ему победить врага своего маленького хозяина, и оно открыло свою самую большую пасть. Чёрный превратился в бушующий смерч и постепенно исчез. Пасть захлопнулась.

— Заканчиваем ритуал! — немедленно приказал серебряный рыцарь.

Игрушки засветились сильнее и их яркий свет постепенно перешёл на щупальца Рыги. Теперь они светились одним ровным белым светом.

“Хочу ли я, чтобы он ушёл”? — В Кольке неожиданно для него шевельнулась жалость. Он чувствовал, что чудовище, столько времени мучившее его, вовсе не виновато в этом. Оно не просило, чтобы он призывал его. Если кто и виноват во всех бедах, так это он сам. Сейчас его Рыга погибнет, но может это и к лучшему? В глубине души он понимал, что оно просто любило его и хотело защитить, как этого от него требовал призыв проклятой печати.

— Прости меня. Прости, — прошептал с горечью Колька, — Уходи. Живи где-нибудь ещё. Так будет лучше для всех нас. Ты больше не связан со мной договором.

Рыга затих. Лишь одно щупальце прикоснулось к краю защитного круга игрушек, как бы прощаясь со своим хозяином, а потом чудовище снова ушло под землю. Через минуту от него остался только один земляной холмик. Свет от игрушек постепенно гас, уступая рассвету. Колька не замечал. Он просто стоял, словно ждал чего-то.

— Ты простудишься, — вежливо кашлянул рядом с ним пионер Виктор.

— А? Чего?

Колька только сейчас понял, что он стоит посреди поляны в одних трусах. И что он замёрз просто до чёртиков.

— Одевайся, — Лёха протянул ему охапку одежды, — Ворона предупреждала, что ты явишься к нам голышом, поэтому я захватил из дома свою.

———————————————————————————————

Наступило утро, но детям ещё надо было собрать игрушки. Пионеры притащили тачки и теперь они все дружно разбирали, выполнивший свою работу и ставший ненужным, защитный круг.

Колька не участвовал. Он просто сидел и ждал, пока остальные закончат. Его не трогали. Знали, что ему и так прилично досталось.

— Поляну всё равно нужно закрывать, — говорил пионер Слава. — Сегодня одну заразу отогнали, а завтра другая может прийти.

— Уходить так просто? — вздохнул Лёха. — У нас с ней столько всего связано.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Виктор — Я, хоть и пионер, но уже староват для таких дел. Сам не понимаю, как мне удалось пережить эту ночь. Второго такого раза…

— Уйдём с песней! — объявил Лёха и, погрозив кулаком в сторону серой пелены, скрывавшей город Ветряков, закричал.

— Эй, Короли?!! Мы сделали то, что вам было не под силу! Помните и бойтесь ордена манной каши!

Дети улицы Суворова засмеялись. Смеялся Пыня. Хихикал Буржуй. Улыбались пионеры Слава и Виктор. Не смеялся только один Колька. Он очень устал, замёрз и хотел домой, но он терпеливо ждал, потому что хотел уйти вместе со всеми. Но они смеялись так заразительно, что он не выдержал и тоже начал смеяться вместе со всеми.

Лёха победно оглядел поляну. Игрушки были собраны. Больше тут их ничего не удерживало.

— Мы уйдём, как этого требует наша традиция! Пусть среди вас только я один рыцарь, но сегодня мы все рыцари. Вы все потрудились на благо улицы и потому пусть поляна переговоров запомнит нас такими. А ну, запевай Рыцарскую-Грабительскую!

И Лёха запел.

Банда жадных королей

С грозными очами.

Отчего не спите вы

Тёмными ночами?

Пионеры Слава и Виктор весело переглянулись и подхватили песню

Отчего сидите вы

Робкие как мышки?

От чего не лезут в рот

Пироги и пышки?

Дети уходили с волшебной поляны, они гремели тачками, в которых лежали игрушки, а над поляной разносилась весёлая песня.

Ночью рыцари придут,

Отберут конфеты.

Завтра банда королей,

Сядет на диету.

Эпилог.

— В общем, мы сделали, как ты и планировал. Я помирился с Мокрой Вороной, а она изменила ритуал освящения так, чтобы все дети Суворова получили иммунитет к воздействию Чёрного человека. Колька, как выяснилось в процессе, обладал способностью призывать чудовище - Рыгу, оказавшегося его любимой игрушкой. Только он сам об этом не помнил, потому что в Новопетровске себе память стёр. Для того, чтобы он использовал игрушку по назначению, Мокрая Ворона усыпила его и обманула Чёрного человека, проникшего в его сон. Кольке специально не говорили о его роли во всей этой операции, чтобы наш противник не прознал раньше положенного срока. Для того, чтобы всех ввести в заблуждение, мы разыграли с нею спектакль и даже подрались для виду. Таким образом, Чёрный напал не на нас, а на наши игрушки и мы его заперли, применив ритуал освящения, а Колька призвал Рыгу и все вместе мы уничтожили Чёрного, — рассказывал Олегу Лёха.

Они пришли в больницу к нему все вместе: Лёха, Пыня, Колька и Анька. Принесли яблоки и печенье. Олег молчал. Они не сразу поняли, что ему всё-таки сделали переливание крови.

— Что вы такое несёте? Какой Чёрный? Какая ворона? Это Маринка Воронина, что ли? Вы играли вместе в какую-то новую игру или по телевизору показывали новый мультик? Знаете, это похоже на какой-то бред, на детские детсадовские игры. Вы ведь все уже почти пионеры, а пришли сюда и рассказываете мне полнейшую ерунду, — произнёс он, едва только Лёха закончил свой рассказ.

— Но ведь…— начал было Колька, но Лёха предупреждающе положил ему ладонь на плечо.

— Да, Олежек. Это всего лишь сказки, — тихо произнёс он, с грустью глядя на своего одноклассника, — извини нас. Мы так расстроились, что ты оказался в больнице, и выдумали эту историю. Мы хотели подбодрить тебя.

— Тогда у вас плохо получилось. Выдумали бы про что-нибудь поинтереснее. Хотя за яблоки спасибо, — кивнул Олег и тут же спросил — Как там в школе? Много нам задали? Я бы не хотел скатиться на тройки.

— Всё хорошо, — всхлипнула Анька. — Ты не пропустил ничего интересного.

— Серьёзно? Меня нет на уроках уже два дня, а врачи сказали, что не отпустят меня до конца недели и ещё неделю я буду на больничном дома.

— Школа пока не работает, пионеры перестарались, — буркнул Пыня.

— Почему?

— Да там тараканов морят, рассыпали много опасных порошков. До конца недели школа закрыта, — махнула рукой Анька, — Не обращай внимания. Пионеры тут не причём.

— Ладно. Пойдём мы. Выздоравливай Олег, — смущённо сообщил Лёха.

Они вышли на улицу. Светило яркое осеннее солнце, но на душе у ребят было не радостно.

— Эй, 4-Б? Как там Бармин? — услышали они чей-то голос. Школьники обернулись. На скамейке возле входа сидел Виктор. Они подошли к нему.

— Пришёл навестить Веру и Вику, — сообщил он. — Они стали НЕПами, но зато теперь они вновь подружились. Как говорится: нет худа без добра.

— Олег похоже тоже стал НЕПом, — вздохнул Лёха, — потеряли мы своего товарища.

— Это печально. Он ещё слишком молод, чтобы уходить на пенсию, — в голосе Виктора царила безмятежность, — а знаете, я вам завидую. С вашей точки зрения я уже взрослый. Мне почти 15 лет. Можно сказать, старик. Мне не страшно уходить во взрослую жизнь, но мне всегда было страшно за тех, кто уходит так рано. Я завидую вашему возрасту и тоскую по уходящему детству. Какие мы будем взрослыми? Будем ли помнить хоть что-то о прошлом? Я каждый день задаю себе эти вопросы.

— Да мы как-то не задумываемся об этом, — ответил за всех Лёха — но терять товарищей всегда тяжело.

— Эх, Олежек, Олежек. Ладно бы в шестом классе, но в четвёртом. Так обидно, — снова всхлипнула Анька.

— Не нужно, — улыбнулся Виктор, — не нужно так. Олег всё равно ваш друг, пусть он и не будет ценить вашу с ним дружбу сейчас, но, как знать, может быть ваша дружба вернётся в будущем.

— Ты с нами? — спросил Лёха, приглашая пионера вместе дойти до Суворова, но тот отказался.

— Идите, а мне тут нужно побыть ещё немножко, — ответил он.

Он смотрел, как школьники уходят и лицо его не покидала загадочная улыбка. Виктор ждал.

Мокрая Ворона присела на лавочку, едва только школьники из 4-Б скрылись за поворотом.

— Ты готов? — шепотом спросила она.

— Да, — не раздумывая, ответил Виктор, — Таков мой долг. Долг судьи чести. Я хочу уйти с честью и сделать что-то хорошее напоследок.

— Ты забудешь обо всех своих приключениях, о Конфетных Королях, ты не сможешь побывать в других мирах. От тебя отвернутся многие, кого ты знал, — предупредила девочка.

— Я и так скоро забуду. Лучше я забуду сегодня, чем проснувшись в один ничем не примечательный день, — улыбнулся Виктор и добавил:

— Там, на поляне, мы пели с Лёхой хором рыцарскую-грабительскую. Думал, что никогда её не услышу.

— Теперь уже Nevermore, — прошептала Ворона и протянула ему кубик-рубика.

—————————————————————————————

Ворона шла неслышно. Персонал больницы совершенно не замечал эту странную девочку с грустными глазами. Она на ходу крутила в руках кубик-рубика и по коридору разносился её тихий свистящий шепот.

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,

Задремал я над страницей фолианта одного,

И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,

Будто глухо так застукал в двери дома моего.

«Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего,

Гость — и больше ничего».

Олег испуганно вздрогнул, когда она появилась в больничной палате и поспешно натянул одеяло. Кроме него и этой девочки больше никого тут не было.

— Тебе чего надо? — грубо спросил он. — Это мужская палата.

— Я знаю. Я принесла тебе твою игрушку — прошептала Мокрая Ворона и положила кубик-рубика на его тумбочку.

Олег насмешливо фыркнул:

— Я не люблю кубики-рубика!

— Я знаю, но может быть ты попробуешь? Ты ведь не дурачок? Только взрослые и умные могут собрать такой полностью. У меня, например, получается, — Мокрая Ворона била наверняка. Она играла на главном инструменте НЕПа, на его самолюбии и желании казаться взрослым.

Олег неуверенно взял в руки игрушку.

— Тут делов-то.

И он начал собирать кубик-рубика. Ворона улыбнулась и, вернувшись в коридор, продолжила шептать стихотворение…

Только приоткрыл я ставни — вышел Ворон стародавний,

Шумно оправляя траур оперенья своего;

Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;

С видом леди или лорда у порога моего,

Над дверьми на бюст Паллады у порога моего

Сел — и больше ничего.

По лбу Олега стекали капельки пота. Он так увлёкся, что совершенно перестал обращать внимание на окружающий мир. Губы его сами собой начали шептать:

И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,

Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,

Я сказал: «Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,

О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,

Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?»

Каркнул Ворон: «Nevermore».

Щёлкнула последняя грань и Олег ошарашенно уставился на свою любимую игрушку, потом огляделся.

— Лёха? Лёха был тут, а я? Господи, Оле-Лукойе! Они считают меня НЕПом, но я же вспомнил!

— Я вспомнил! Я вспомнил! — закричал он на всю больницу и от радости запрыгал на кровати. — Ура!

На улице стояла Мокрая Ворона. Она не слушала радостных криков Олега. Ей было не до этого. Виктор уходил, уходил навсегда туда, где начиналась взрослая жизнь. Она смотрела, как он уходит и шептала слова прощанья.

- И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,

- С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;

- Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,

- И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,

- И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.

- Никогда, о, nevermore!

---------------
автор Василий Кораблев

А НЕПы постепенно превратились в скуфов... и олдов

Это сообщение отредактировал pww2000 - 3.10.2024 - 18:48

Вот это повесть. Жуть жуткая кошмаром приправленная, но мне понравилось. Очень. Сюжет хоть сразу кино снимай.
Автор, твори. Почитаем с удовольствием.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Замечательный рассказ.
В стиле Крапивина, жаль местная публика не любит длинные тексты и не оценит по достоинству.

Портянка, конечно, та ещё, но я дочитал. Неплохо.

Ну до Крапивина тут как до Китая, но да, кое-чего из цикла Великий Кристалл позаимствовал

Класс! Спасибо!
ТС, Вам тут надысь Нематроса сватали. Не ведитесь.
Скудная пошлятина и бедный язык.

Тоже решил прогневить дедушку рэпера? А он так старался, так доказывал мне что я граффоман.

Это сообщение отредактировал Vyrodok - 3.10.2024 - 20:31

Да просто уже вечер, и ещё столько интересного впереди. И тут такая простынь. Я мотал колесом мыши 2 минуты этот текст, каждый раз думая когда попадался жёлтый аватар, это последний блок.

Vyrodok
оййй... собака лает, а Вы пишите.
и побольше, пожалуйста!
кстать... чуть выше показатель - комиксы в нынешнем мире рулят

Это сообщение отредактировал Bao - 3.10.2024 - 20:41

Да, занятное чтиво, я думаю детям даже зайдет. Задумка шик. Спасибо большое автору.

Пожалуйста.

Очень понравилось! А главное, каков сюжет!
За рассылку отдельное спасибо.
Жду дальнейших годных букв.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Да, сюжета тут на целую вселенную. К сожалению проект был забракован. Слушатели хотели стандартных ужасов, а не пионеров и страшилки в стиле Эдуарда Успенского.

Очень затянуло, дочитал до конца не отрываясь. Думаю детям должно понравиться.

Зачот. Мне и сейчас зашло, а в детстве я была бы в полном восторге от такого .

А неплохо! С командировки вернусь - дочке почитаю. Должно понравиться!))

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Интересно получилось) Для теста скинул сыну. Читает - не оторвать