119
Имеет отношение к этим историям
Головокрады (страшная история)Родинка ( страшная история )Мы пришли работать в эту компанию практически в одно и тоже время. Я - в отдел закупок, Санька Колесников - в отел продаж, а Иванченко, Андрей Анатольевич отлично разбирался в логистике. Туда его и взяли, а вскоре он и вовсе стал начальником отдела. Как так вышло, что мы скорешились, одному Богу и известно. Мы и сами не знаем, но так вышло, что особенно плотно мы общались в курилках и столовой. По вечерам, мы заглядывали в Прукинскую кофейню, если там было свободно, а если нет, то заходили в погребок "У Карымыча" - тоже весьма приличное место.
Спустя пару лет, мы даже сравнялись. И по должности, и по зарплате. Я возглавил отдел закупок, Колесников - верховодил продажниками, а Андрею Анатольевичу, так вообще, расти было некуда. Только на кресло директора компании, но как мы иногда посмеивались сидя по вечерам в погребке: "Кто же ему даст?" "Нет у тебя столько яиц - Анатолич".
И по-своему мы были правы. Мы работали в филиале крупной компании занимавшейся поставкой яиц. "Шалтай-Болтай" - все же знают? Круче нас только Павловская курочка, но и мы не лыком шиты. У них в основном куриные, а у нас, какие захочешь. Утиные, гусиные, индюшиные, перепелиные, страусиные и даже крокодильи, для особых ценителей. А наш директор Севастьян - сын одного из соучредителей. Кто же постороннего на его место пустит? И пусть Анатолич, тоже сын, но не того кого надо. Все же всё понимают? Вот и мы понимали, и шутили. Беззлобно конечно, хотя в тайне, каждый на это место, очень надеялся.
Ну ещё бы. Севастьян приходил на работу когда хотел и уходил во сколько хотел. Зарплата у него, была больше чем у нас троих вместе взятых, а кроме того кофе с секретаршей вприкуску, коньяк по утрам и телевизор в кабинете во всю стену. Чего бы не позавидовать? А уж как он отдыхал, какой мог себе позволить отпуск - ух. Работа-то идёт, яйца продаются, всё стабильно. Так, иногда, соберёт нас раз в неделю на совещание, послушает отчёты и дальше отдыхать. Автомобили, рестораны, секретарш меняет чаще чем носки - всем бы так жить. И вот, наша зависть, продолжалась, ровно до того момента, пока однажды утром, перед очередным совещанием, его не нашла мёртвым наша уборщица.
Она выскочила из кабинета и с криком:
— Разбился! Кокнулся, боженьки!
Побежала без оглядки, словно бы её кипятком ошпарили.
Разумеется, мы заглянули в кабинет. Любопытно же. Сначала, вместе, а потом ещё раз, по очереди. Другие, тоже хотели, но вовремя подоспевшая служба безопасности оттеснила всех в коридор, а их начальник, так и вовсе сообщил, что Севастьяну нездоровится и потому никакого совещания сегодня не будет, расходитесь по рабочим местам.
Мы ушли в дальнюю курилку расположенную на пожарной лестнице. То что мы увидели, нужно было срочно перекурить, а ещё лучше обсудить за бутылочкой чего покрепче, но поскольку было ещё только раннее утро нам пришлось обойтись курятиной
Первые сигареты мы скурили в полном молчании. И сразу же взялись курить по новой.
— Блядь! — сказал я.
— Это пиздец! — согласился со мной Колесников.
— Аналогично, но если что, мы ничего не видели. Это не наше дело, —предупредил нас Анатолич.
— С хуя ли? Он же, как яйцо! Он разбился. Словно фигура из чего-то хрупкого треснула и оттуда вытек желток! — возразил Санька.
— Так не бывает, — подтвердил я. — Человек, снаружи мягкий, а твёрдый скелет, у него внутри. А тут, наоборот. Снаружи твёрдый, а внутри мягкий.
— Во-во. Где кишки? Где внутренности? У меня по анатомии пятёрка была, — поддержал меня Колесников.
— Заткните варежки. Повторяю: мы ничего не видели, — гнул свою линию Анатолич.
— Да ты, ебанулся? Севастьян, реально приобрёл некоторые свойства яйца. Уж мне то поверь, я эти яйца, каждый день продаю! — разозлился Колесников.
— Может и так, но когда нас спросят, а нас спросят, будь спок, мы ответим дружно, что ничего не видели, понял? Иначе, эта ситуация выйдет нам боком, — рассудительно отвечал Анатолич.
Мы принялись с ним спорить, но наш спор прервал дюжий охранник. Он тащил тяжёлый пластиковый мешок в котором звенело что-то хрупкое.
— Битая посуда, — хрипло поведал он нам после чего уточнил:
— Помойка внизу?
Мы дружно покивали в знак согласия и он поволок свою ношу вниз по лестнице.
— Да-да. В самом низу будет дверь. Она ведёт на внутренний двор. И вы конечно же в курсе, — опустив глаза проворчал Анатолич.
— Конечно в курсе, к чему ты ведёшь? — спросил я.
— Но вы не знаете, что она, с прошлого дня поменяна. На бронированную заменили. Там теперь электронный замок. А ключ только у охраны.
Говоря это он шаркнул ногой, и мы увидели, что он пытается спрятать от нас палец выпавший из мешка. За бачок хотел его запинать, за тот в который мы окурки выбрасываем.
Колесников словно коршун бросился к бачку и подхватил находку.
— Выбрось, — мрачно посоветовал ему Анатолич.
— Ага, щас. Из мешка выпало, а я брось? Это же важная улика!
— Дурак!
— Отнесём в полицию или учёным каким? — продолжал излагать свою мысль Колесников. — Надо выяснить, может это заразно?
Мы осмотрели палец, он был твёрдый и полый внутри. А ещё, внутри полости было что-то липкое.
Колесников понюхал и радостно сообщил.
— Яйцо! А этот запах, где хочешь узнаю.
Тут мы услышали шаги. Это поднимался охранник.
— Дай сюда! — прошипел Анатолич. Он бесцеремонно вырвал палец Севастьяна из рук Колесникова и растоптал ногой.
— Зачем? Ну ты и даун!
— Сами вы дауны! Я вам жизнь спасаю, придурки. Всё. Покурили и хватит - расходимся. И запомните: когда вас начнут тягать к безопаснику, вы должны сказать что ничего не видели!
К нашему удивлению, он оказался прав. Буквально через час нас пригласил на беседу новый начальник службы безопасности Шалтай-Болтай.
Он был суров, грозен и старательно расспросил нас о событиях случившихся утром. Мы, как и положено благонадёжным работникам клятвенно заверили его, что ничего не видели и не слышали, а уборщица всегда нам казалась странной. Потом, тоже самое мы повторили на камеру и подписали соответствующие документы. В первом мы письменно подтверждали то что ничего не видели и давали согласие на персональную обработку данных, а во втором, на пришлось расписаться на совершенно пустом листке.
После всех процедур, начальник безопасности подобрел и сказал, что мы молодцы, да и вообще на таких как мы Шалтай-Болтай держится. Что мы крепкие кирпичики в монолитной стене, а уж он эту стену будет охранять, как зеницу ока и если надо привлечёт армию.
Вечером, мы втроём сидели "У Карымыча" и поминали Севастьяна.
— Что же теперь будет? — спрашивал я.
— Думаю - ничего. Назначат нового директора, но разве это главное? Вы обратили внимание, что у нас теперь новая служба безопасности? Нет? — бурчал Анатолич.
— Так, если новый придёт, нас могут уволить? — переживал Санька. — У меня, к примеру, кредит.
Мы старательно нализались. У каждого было на душе что-то тяжёлое и своё, но алкоголь принёс нам успокоение, а после второй бутылки виски, смерть директора казалась и вовсе забавной шуткой. Ну разбился. Ну вдребезги. Ну с кем не бывает? Что значит: ни с кем? Он же из особой семьи. Из породистых. Может это редкая генетическая болезнь? Бывает же, люди костью обрастают, а этот просто долго терпел. Более всего мы опасались нового директора, ведь всем известно, какие они, эти новенькие. Но после третьей бутылки мы сговорились, что если кого-то из нас решат уволить, то мы уйдём вместе, потому что мы банда и на нас одних, этот Шалтай-Болтай только и держится.
"Тронешь одного и пизда всему!" — вот что мы решили сказать новому директору после четвёртой бутылки.
Но делать этого не пришлось. Новый директор нам сразу понравился. Он был тоже сын одного из учредителей, а кроме того молод и жизнерадостен. Звали его Никита и он на первом же совещании пообещал нам прибавку к премии. Да что там - он просил называть его фамильярно: "Никитос" и захаживать к нему в офис по любым даже самым пустяковым вопросам. А ещё он разрешил нам курить прямо на совещании и не табак, а то, что он привёз, лично, с Ямайки.
Новый директор был - вот такой мужик! Очень нам нравился. И когда он разбился мы горевали значительно сильнее чем по Севастьяну. Секретарша ему делала минет и он хрустнул. Какая нелепая смерть. По словам этой зарёванной дуры - в то утро, ничто не предвещало беды, а она делала всё как обычно и до этого, Никитос никогда не жаловался. А тут закричал, резко вскочил с кресла, тут-то по нему, трещины и побежали.
Слава богу - эту секретаршу сразу же забрали безопасники и больше её мы не видели.
— Мы, и ту уборщицу, больше не видели, — бормотал Анатолич, когда мы собрались втроём помянуть Никитоса. Да. Всё там же, "У Карымыча".
— Значит она виновна! Заметь: в обоих случаях из-за баб всё! — возмущался Колесников.
— И года не проработал, — вздыхал я. — Золотой человек, был.
— Да вы, смотрю, оба ебанулись. Вы бы о себе лучше подумали, — пьяно бормотал Анатолич. — Что нам директор? Вы сегодня подписали новую бумагу о не разглашении и выступили свидетелями покушения секретарши на Никитоса. Вы сами в такое верите? Нельзя убить то, что более не является человеком...Вернее можно, но нет никаких правовых норм...Понимаете к чему я? Вот скажем, вы стали свидетелями, что девушка растоптала цветочек, а по документам, этот цветочек - директор Шалтай-Болтай. И её за это будут судить, как за убийство настоящего человека.
— Анатолич, а ты чё доёбываешься? Раньше ты говорил, что это не наше дело? — орал Колесников.
— Так я про директора говорил, дебил, а не про лиц пострадавших по нашей милости.
— Это простит...Это секретарша-то пострадавшая?
— А чего нет? Ты её трудовой договор читал? А я читал. Там чёрным по белому, так и написано: оказывать сексуальные и иные услуги, в том числе приносить кофе. И у уборщицы - тоже самое... Но без кофе...Уборка, я имею ввиду. Вот и получается, что их накажут за добросовестное выполнение их же работы. Понял, к чему я?
— Ни хуя я не понял! Понял? — набычился было Санька, но Анатолич не стал с ним драться и просто вызвал себе такси.
Санька тогда ещё немного побуянил, назюзюкался, а потом предложил мне ехать домой на самокатах, но я отказался. Лучше уж на такси. У меня от самоката, почему-то вечно болела жопа. И кстати, не у меня одного. В последнее время, многие жаловались.
Когда появился третий директор, мы встретили его уже без всякого нервяка. Очередной сын учредителей. Золотая кость, нефтяная кровь, очень любил роскошь и уважал мужчин. Он сменил секретаршу на молодого секретаря и никогда с ним не расставался, даже домой его подвозил, по слухам. Звали его Егор Степанович, а про себя, мы называли его - Фаберже. И никто не удивился, когда через семь месяцев он разбился прямо на парадной лестнице. Поскользнулся, несчастный случай, какая неприятность.
Да, мы все это видели и ходили мимо лужи вытекшей из его разбитого тела пачкая свою обувь так, что она потом прилипала к полу. Ничего странного мы в этом не наблюдали, тем более что все бумаги, от службы безопасности мы подписывали не глядя. Какой директор? Егор Степанович? Да мы его со вчерашнего дня не видели. Это же не Никитос, что его вспоминать? Эта падла - нам даже зарплату не прибавила.
Мы его и не поминали, именно по той же причине.
Зато на четвёртого директора - вовсю делали ставки. Я проиграл 10.000. Совершенно непримечательный и неказистый сын очередного соучредителя Шалтай-Болтая. Я даже забыл как его звали, вот такой он был незаметный и всего боялся. Никаких совещаний, никаких секретарш, никаких вольностей, а безопасность при нём усилили настолько, что мы, даже в туалет ходили под присмотром охранников. Однако это его не спасло и он продержался не более полугода. На ногу себе что-то тяжёлое уронил и треснул по швам. Я когда узнал, очень расстроился. Я-то думал, что он кокнет себя на корпоративе, под Новый год. Зато Санька радовался, как ребёнок. Он-то выиграл. А как выиграл - так и пригласил нас с Анатоличем: отметить это дело. Прогулять выигрыш "У Карымыча" и помянуть очередного директора, ну хотя бы - по матери.
Анатолич запаздывал. Мы выпили на двоих первую бутылку, заказали ещё, а его всё не было и не было. Мы уже начали переживать и звонить ему, но тут он появился лично и его вид несколько заставил нас протрезветь. Он был бледен, а при себе у него был портфель, который он носил только в особых, я бы даже сказал, в чрезвычайных случаях.
— Что случилось? — встревожено спросил я. — Ну, не из-за директора ты так выглядишь?
— Да! — поддержал меня Саня. — Хуй с ним с директором, нового привезут! Выпьем?
— Именно из-за директора. А пить я вам больше не советую, пока не прочитаете этот документ, — настороженно озираясь отвечал Анатолич.
Он положил перед нами бумаги и мы принялись их читать. Это было распечатанное электронное письмо предназначавшееся Анатоличу. Оно было от таинственных учредителей, которых мы, даже в глаза никогда не видели и в нём было написано, что Шалтай-Болтай будет рад видеть на посту директора филиала одного из нас, но мы должны сами решить, кто это будет и выбрать достойнейшего.
— Это как...Нееет. Нет! Та нельзя. Мы им не родня, это против их же корпоративных правил, — испуганно замотал головой Колесников.
— Видимо у них дети кончились, а мы с тобой, так или иначе, занимаем определённое место в их иерархии, — предположил Анатолич и добавил:
— Надо решать вопрос.
— Да что решать? Съёбываться нам надо, вот чего! Нет, вы как хотите, а я завтра же пишу заявление, по собственному, — заявил Колесников.
— Точно такая же бумага пришла сегодня к тебе на почту, — мрачно поведал Анатолич и покосился на меня. — Вам обоим. Вернее, нам всем. Нам предложили выбор и самым этичным было бы, бросить жребий.
— Нет! — вскрикнул Санька. — У меня подруга беременная...Мы расписаться не успели, ты чё?!!
— А у меня, дочь. Я не согласен яйцом стать, — сообщил я.
— У меня тоже дети. Поэтому предлагаю: решать, — гробовым голосом сказал Анатолич.
— Так, по собственному... — взвизгнул Санька.
— Ты дебил и сын дебила. Они...
Анатолич постучал пальцем по документу.
— ...Они могут назначить тебя приказом в случае увольнения. А потом, тебе придётся отработать две недели. И где гарантии, что через две недели, по истечении срока, ты не станешь яйцом?
Мы молчали. Мы были в шоке, а он продолжал.
— Любой из нас может стать яйцом, понимаешь? Я раньше думал, что это касается только их семьи, но сейчас понимаю, это может коснуться любого. Они, чего-то натворили, эти учредители, может быть эта должность проклята, я не знаю, но как видишь, они посылали своих детей на верную смерть, пока их дети не кончились, а сейчас настала наша очередь, только и всего. Они не видят в этом ничего такого, может они и не люди, а яйца, хуй их знает? А нам с вами, важно спастись. Выкрутиться из сложившейся жопы и заявление, как ты говоришь, по собственному, нам не поможет. Они выберут любого из нас. А остальные двое, пойдут уже добровольно, потому как - тут у нас, две недели срока, а тут, может быть и лет пять.
— Но... — начал было Санька.
— Хороших лет, жирных. Ни в чём себе не отказывать. Может год, может два, может месяц, но всяко больше чем две недели, — не слушая его продолжал Анатолич.
— Вот сам и иди. А мы посмотрим, — буркнул Колесников.
— Нет, — покачал головой Анатолич. — Я предлагаю другой вариант. Я хочу спастись. Я не хочу такого повышения и вы, наверное тоже. Поэтому предлагаю подкупить кадровика и проникнуть в кабинет начальника службы безопасности.
Мы вздрогнули от этих слов. Он предлагал нам совершенно немыслимое.
— Зачем? — пролепетал я.
— Да всё просто. У кадровика, лежат наши трудовые книжки. Нет книжки, нет и нас, вот такие дела. Нет записи, о том что кто-то из нас стал директором, — объяснил Анатолич.
— А если, они без записи? — спросил я.
— Не проканает. У Шалтая - Болтая, всё официально. По этой же причине, мы обшмонаем начальника службы безопасности.
— Но его-то зачем?
— А это, наша законная лазейка с правом на увольнение. Когда у нас разбился первый директор, безопасник, заставил всех нас, подписать пустой лист. Однако, я заметил, что на тех листах, он ставил особые штампы. И их было четыре. Это факсимиле. Учредители, заранее страховались от таких болтунов, как вы, братцы, но поскольку мы ещё живы и никуда не делись, значит эти бумаги всё ещё у него. А если вы не совсем пропили свои мозги, то должны вспомнить, что у него на каждого из нас имеется личное дело. В этот листочек - могут вписать что угодно. Например должность, но можно и заявление по собственному, задним числом.
Мы всё ещё не понимали и тогда он поманил нас и шёпотом произнёс.
— Заберём документы и уедем. Далеко и подальше. Они не тронут наши семьи, если те не будут знать - где мы? Но нужно решать сейчас. Решайте же, ну?
— А как мы подадим заявление?
— Письмом, придурки. Мы пошлём им письма счастья вместе с почтой России и попросим, чтобы его доставил самый безногий почтальон. И всё! Мы спасены! Трудовые книжки теряем, на левые звонки не отвечаем и так, пока они на нас не плюнут и не выберут себе другого директора.
Нам недоставало решительности. Нам пришлось выпить ещё одну бутылку и только тогда мы согласились совершить это безрассудное преступление. Мы были храбры и пьяны, но сожалению, всё пошло немножко не так, как мы планировали. Был уже поздний вечер и кадровичку пришлось вызванивать по телефону. Мы пообещали ей расплатиться наличкой, а для этого пришлось как следует разгрузить подходящий банкомат. Отступать было некуда - только у неё был электронный ключ от отдела кадров. К несчастью, она приехала не одна. Следом за ней приехал её муж, который начал обвинять её в том, что она спит с нами за деньги. А мы, на свою беду, засветили перед ним кэш. Завязалась драка. Муж кадровички был свиреп и вооружён битой. Мы пытались обезоружить его, начали бороться и в пылу драки, Санька Колесников, воткнул ему в лицо вилку. Вот зачем он её у Карымыча украл, я ума не приложу, но что сделано то сделано и сделанного назад не воротишь. Злосчастная вилка угодила мужу кадровички прямо в рот и застряла в горле, а он захрипел и умер. Это увидела его жена и конечно, после этого, никакого разговора про - "продать нам наши трудовые" не могло быть и речи. И вот тогда Анатолич взялся за биту.
Мы спрятали трупы на автостоянке и завладев электронным ключом проникли в офис Шалтая-Болтая где столкнувшись с охранниками выбрали один единственный подходящий вариант. К этому моменту мы уже были достаточно вооружены и напуганы до чёртиков. У Анатолича была бита, у меня кусок арматуры, а у Саньки розочка из пивной бутылки. Мы убили охранников на КПП, а затем завладев их оружием и ключами перебили всю смену, чтобы не оставлять свидетелей. После этого, мы проникли в отдел кадров и выкрали наши трудовые книжки. Мы радовались как дети. Нам было плевать на всех вокруг, адреналин кипел в нашей крови, но ровно до того момента, пока мы не поняли, что попасть в кабинет безопасника невозможно. У него был единственный электронный ключ и соответствующий допуск, а спасибо за это следовало сказать последнему директору, который был настолько заморочен на собственной безопасности, что повсюду навтыкал бронированные двери. Параноик конченый. Хорошо что он кокнулся. Некоторое время, мы в запале пытались выломать бронированную дверь безопасника, а когда устали, было решено спалить к чёртовой матери всю контору. Что мы и сделали. Как говорится: "Нет здания - нет улик". Напоследок, мы убили ещё троих. Нам были нужны тела, похожие на нас, обгоревшие при пожаре, вот мы и подобрали подходящую компанию. Странные были ребята. Мне, почему-то, спьяну показалось, будто бы они безголовые.
На пожар мы, разумеется не остались. Анатолич поторапливал нас. Той же ночью, мы разъехались: кто-куда. Бросили семьи, жильё, да в сущности, на тот момент, я считал, что так будет лучше и что спустя какое-то время всё утрясётся. Тем более, что кое-какие личные деньги у нас были и их хватило бы на первое время.
Я поселился в маленькой гостинице, под Хабаровском. Связи с семьёй не поддерживал, следил за новостями, всего боялся и переживал. А спустя пару месяцев устал переживать потому как у меня кончились деньги и я устроился работать, что называется "без оформления". Работал грузчиком, работал дворником и хотя я снимал комнату и жил один, денег всё равно не хватало. Порою я с тоской и завистью вспоминал о былых деньках, о семье, о хорошей работе и когда мне спустя, наверное, полгода, позвонил Анатолич, я очень обрадовался. И даже не стал спрашивать - откуда у него мой номер? А ведь об этом нужно было сразу спросить.
— Не сильно-то радуйся, — сообщил он мне. — Я тут кое-что...Короче, зря мы так с кадровичкой, не надо было её битой...А теперь, нам всем, край...
— А что случилось? — испугался я.
— Она оказалась родственницей одной ведьмы, а эта ведьма очень расстроилась и вычислила нас в два счёта.
— Не понимаю. Какая ведьма?
— Да какая разница. Ты на живот свой давно смотрел? Нет ли на нём какого пятна?
Я послушно снял с себя футболку и осмотрел себя. Нет, ничего такого на животе не было.
— А у меня есть. И у Саньки тоже. Я ему звонил, — грустным голосом сообщил Анатолич. — Ведьма вышла на учредителей Шалтай-Болтай и предложила им нас в качестве подарка.
— Да ты херню какую-то несёшь. Да ты трезвый ли? — удивился я.
— Я с того дня и не пью, — обиженным голосом отвечал Анатолич. — Короче, я иду сдаваться. Рисунок на моём животе почти оформился в лабиринт, а я уже выяснил, что это такое.
— Послушай...
— Нет, это ты послушай, — перебил он меня. — Это наш последний разговор. Учредители знают где мы находимся. Они позвонили мне и предложили выбор. Или лабиринт или к ним обратно, на должность директора. А я...Знаешь, лучше уж стану яйцом, чем туда в эту погань. Мой племянник прошёл через него, но он был молод и занимался спортом, а я стар, у меня больная печень. Уж лучше я, как яйцо...
— Н-ну, ладно... Я могу тебя как-то отговорить или чем-то помочь?
— Чем помочь, дебил? Это я тебе помогаю. У тебя снова будет выбор. Или Лабиринт или Шалтай-Болтай. Учти: Санька выбрал - вернуться. Но у тебя выбор есть. Слушай меня внимательно: скоро у тебя на животе появится родинка. Она будет расти каждый день пока не оформится в концентрический рисунок. От неё не избавиться. Её не свести. Её не выжечь. Ты меня слышишь?
— Да! — в страхе ответил я не спуская глаз со своего живота.
— Тебе нужно будет сделать копию этого рисунка, когда лабиринт проявиться весь, то любая дверь станет для тебя дверью в потусторонний мир. И только этот рисунок поможет тебе найти дорогу домой. Тебе будет нужно добраться до центра. Ты слышишь?
— Да, — прошептал я глотая слёзы. — Слышу.
— Это будет ужасное путешествие и ты скорее всего погибнешь, но там, хотя бы есть шанс. А я, как ты уже понял, выбрал судьбу полегче. Учредители, пообещали мне убрать лабиринт, как только я вернусь на работу. Санька будет следующим директором после меня, а ты...Ну у тебя ещё есть выбор...Ты меня слышишь?
Я не отвечал. Я боялся ему ответить. Всё моё внимание было сосредоточено на животе. Возле пупка появилась небольшая родинка и я не мог отвести от неё свой взгляд, ведь ещё несколько мгновений назад её не было.
--------------------
автор Василий Кораблев
yaplakal.com