СудьбаЮрген стоял на высоком холме и глядел из-под приставленной козырьком ладони на виноградник. И вид плантации вызывал у него гордость и удовлетворение: в этом году он снова зальёт в цистерны пару тонн вина. А года через два сможет поставить потребителям сотни бутылок прекрасного напитка. Не подвели в этом году и овечки: и сыру заготовили немало, и шерсти для текстильщиков сдали изрядно. И тоже отличного качества!
У Юргена, по большому счёту, вовсе нет причин для уныния, всё у него хорошо. Давние предки ухитрились купить землю едва ли не в лучших местах на планете — здесь, на экваторе и огромные угодья в южной лесотундре. Там, в суровом краю, была возможность получить прибыль от разработки недр, а когда надежды не оправдались, предки завезли с Земли овцебыков и развели громадное стадо. А недавно экологи дали добро и Юрген вложился в покупку двадцати слонят мамонта. И в ближайшем будущем они с кузеном станут поставлять не только бесценную овцебычью шерсть, не только овечью, но и мамонтовую. А сукно из неё такое, что люди (и не только) во всём Большом Мире разбирают в драку. А с каждого взрослого мамонта шерсти столько, что…
Налюбовавшись на склон с виноградом, фермер довольно шмыгнул носом и неспешно побрёл по бог весть когда протоптанной тропе в сторону своего дома. А дом у него — полная чаша, как говорили ещё их земные пращуры. Снаружи — добротный, каменный, в нём комфортно и надёжно. За сотни лет, что стоит он на вершине небольшой горы, дом приобрёл благородную степенность, оброс плющом и диким виноградом, покрылся благородным мхом. Глядя снаружи и не догадаешься, что в скале под домом вырублены огромные полости, где расположились производства, склады, энергоблоки, погреба.
Одного нет в этом прекрасном доме — хозяйки. Юрген приводил к себе и селянку с соседней фермы, и переселенку с Промглобал — всё надеялся, что женщина, попав из беспросвета в достаток и уют, будет поддерживать его во всём и благодарить за такое благородство, но… Первая жена, Клара, ушла, стоило тестю отойти в мир иной — захотелось ей быть полноценной хозяйкой, а не приёмышем на чужом добре. Такой вот характер. Вторая, Эльза, прожив в доме без малого десять лет, сбежала, прихватив дочку, с наёмным механиком-итальянцем. Юрген и по сей день не был уверен, что отцом дочери был он, а не кто-нибудь ещё. За делами и хлопотами не до разбирательств было.
Пять лет прошло с тех пор, а хозяйки в дом так больше и не нашлось. Впрочем, Юрген не особо-то и искал, поскольку в его возрасте нет уже той неудержимой тяги к женщинам, а что постель пуста, так то легко поправимо: любая сезонница, будь она хоть замужняя, хоть верующая, охотно соглашалась погреть работодателя за добавочные плюшки к столу, крышу не в амбаре, да сон не на нарах в компании таких же сезонниц.
Но с годами Юрген всё сильнее чувствовал, что в доме нужна женщина. И не невесть кто, а именно та, кто будет здесь хозяйкой. Которая найдёт и уберёт пыль там, где не дотянулся киберуборщик. Приготовит на ужин что-то особенное, а не тупо настрогает нарезку. Украсит гостиную цветами или сыграет на синауде задушевную мелодию. А ночью, после доброй постельной схватки, не уснёт, едва ополоснувшись под душем, а оседлает телка и с визгом и воплями понесётся за ним следом на реку, чтобы в лунном свете искупаться в тихой заводи.
Войдя в дом, Юрген просмотрел органайзер в коммуникаторе, отметил законченные дела, добавил предстоящие и отключил прибор. Немного постоял посреди гостиной и пошёл к лестнице. А в мансарде, согнав с гидрокома кота, углубился в изучение рынков сбыта сельхозпродукции. И далеко не сразу заметил флажок, указывающий на новости в поисковике. Хотелось открыть и посмотреть, но стоило протянуть палец и в душе что-то обрывалось, мешая удовлетворить любопытство. Как будто это не поисковик, а вести из преисподней.
Юрген сердито фыркнул, закончил запрос на поставку винной тары и упаковки для шерсти, свернул окно и всё-таки ткнул пальцем во флажок. С голографической развёртки на него смотрела какая-то странная женщина, а подпись гласила: «Соня». Он повернул изображение так и этак и в недоумении пожал плечами — как вот это чудо в перьях могло соответствовать его запросу в поисковике?
- Соня, значит, — задумчиво потирая пальцами лоб, пробормотал Юрген. — Что за имя такое? Впрочем, чем чёрт не шутит?..
Он дал команду на просмотр профиля кандидатки и углубился в изучение.
***
Нельзя сказать, что жизнь у Софии Д'Афра была скверной, нет. Она родилась на Дюне, в хорошей семье, старшим ребёнком из троих. Родители искренне любили дочь, дали ей хорошее образование, воспитали нормальным человеком. И с лёгким сердцем отпустили работать на Парадизу, когда Соне пришла пора начинать самостоятельную жизнь.
Первые годы, прожитые в Фридом-Сити, казались девушке бесконечным праздником: прекрасная погода круглый год вместо бесконечного бегства от пекла и стужи на родной Дюне; компания талантливых и беспечных молодых друзей вместо добрых, но опостылевших домочадцев; необременительная работа в сфере развлечений, приносящая хороший доход и развивающая интеллектуально. И даже пара не сильно удачных романов никак не могла испортить Сонино бытие. Казалось, что жизнь удалась и больше не о чем мечтать.
Но годы шли, с возрастом пришло осознание, что вся её популярность основана на необычной внешности. И что нельзя бесконечно выезжать на том, что одним своим видом приводишь окружающих в приподнятое душевное состояние. А когда менеджеры Фридом-Сити один за одним начали отказывать повзрослевшей девушке в работе, стало понятно, что нужно не просто менять сферу деятельности, но и окружение. А возможно и место жительства.
В городе Алиса на Промглобал София Д'Афра могла бы жить и работать хоть до самой старости, но климат, экологическая обстановка и почти всегда отсутствующий свет Летка сделали своё: здоровье начало сдавать, необдуманные прогулки в неподходящих местах привели к онкологии, а последствия лечения настоятельно потребовали смены климата. И Соня перебралась на Регенду, где и осела в Нойе-Штадте, работая певичкой в ресторане.
С годами и без того спорная внешность превратила её в этакого фрика: ёжик чёрных волос с пятнами проседей, невыразительные карие глаза, нос-кнопка, полные губы и щёки. Короткая шея, узкие плечи, маленькая грудь дополнялись животиком и толстой задницей; завершали картину короткие, не сильно стройные ноги. А лёгкие, но уже заметные морщинки никак не добавляли прелести мадемуазель Д'Афра. Положение спасали умение играть на синауде и вокальные данные — пела Соня реально хорошо. Многие отмечали артистизм женщины, но до обнаружения богатого внутреннего мира дело не доходило.
Отыграв в ресторане до полуночи, Соня вызвала такси и, переодевшись и смыв лёгкий грим, отправилась домой. В сумочке лежал контейнер с едой — нормальная практика в её заведении. Кроме бесплатной еды и гримёрки ей оплачивали аренду жилья, той самой крошечной студии в исторической части города. В доме, внешне роскошном, но совершенно непритязательном внутри. Мало кто знал, что за стенами монументального, каменного, в четыре этажа дома проживают едва ли не самые бедные горожане.
Расплатившись за перелёт через терминал флаера, Соня вошла в парадное и, свернув налево, неспешно побрела к лестнице, гадая на ходу — сидит ли между вторым и третьим этажом назойливый торчок. Мужичок был ей отвратителен, несмотря на то, что он был единственным, кто проявлял к ней интерес как к женщине. Но… Лучше уж совсем ничего, чем вот такое.
Небо услышало молитвы Сони и до своей двери она дошла, никого не встретив. Махнув коммуникатором над панелью замка, она вошла в студию и сразу же заблокировала дверь, памятуя о непосредственности соседей, имеющих привычку путать двери и вламываться в чужое жильё. Разувшись, Соня дошла до фризера и переложила в него еду из сумки. И в который раз с тоской вспомнила беспечное житьё на Парадизе, где могла вообще не заморачиваться с бытом, где пользовалась доставкой, где не было нужды стирать одежду и чистить обувь…
Оглядев комнату, Соня кинула сумку на тахту и устало плюхнулась в полумягкое креслице у столика с компьютером. Примитивным, но входящим в обстановку квартиры, а потому совершенно бесплатным.
Флажок поисковика сразу бросился ей в глаза. Чуть дрожащим пальцем с аккуратным, ухоженным ноготком, Соня прижала иконку и поисковик известил её о том, что некто проявил интерес к её профилю. Она удивлённо вскинула брови и открыла просмотр. К счастью, мужчина не анонимизировался. И теперь на хозяйку профиля с развёртки смотрел совершенно обыкновенный, ничем внешне не выдающийся мужчина со слегка усталым взглядом. Обмануть систему поисковика невозможно, она всегда показывает портрет визитёра на момент входа. И закрепляет в профиле изображение именно такое, как ты выглядишь.
- Юрген, — прочла Соня имя гостя. — Забавно. Знаешь, Юрген, подожди-ка ты до завтра, хорошо? Соня устала, ночь на дворе и в глаза хоть палки вставляй…
Она повернулась вместе с креслом и посмотрела на тахту. Да, это тебе не гидрослипер, как в Алисе, тут всё по-простому. Жаль, что пришлось оттуда уезжать, реально жаль. Пожалуй, это было единственное место, где никто не обращал внимания на внешность. И ни одному мужчине в голову не приходило жалеть тебя за то, что ты выглядишь чёрт знает как. И ни одна женщина не сочувствовала тебе. Люди просто относились к тебе как к другому человеку, совершенно игнорируя внешность. И можно было просто и незатейливо быть самой собой. Да и при коммунизме нет постоянной тревоги за завтрашний день, а это большое дело, что ни говори.
Перебираться на Шару Соня не захотела из-за гравитации, а на Землю её просто не пустили. Прожив дома, на Дюне, с месяц, она поняла, что ей там не сильно рады. Перспектива дальних миров совершенно не привлекала и, пораскинув мозгами, Соня решила податься в мир с хорошо знакомым общественным строем — не привыкать. Так и оказалась она на Регенде.
Женщина с кряхтением выбралась из кресла и начала раздеваться. Сняла бусы, браслеты и прочую мишуру, расстегнула и стянула через голову длинное, до пола, платье. Повозившись, расстегнула потайные крючки на задней части корсета, поджимающего живот и поднимающего почти отсутствующую грудь. Облегчённо вздохнула, расстегнула и сняла бюстгальтер. Этим предметом туалета Соня гордилась: жить эта упряжь не мешала, но объём и форму верхней части тела корректировала безупречно. Потискав сиськи — рекомендация врача, тут не поспоришь — она снова перевела дух и стянула простые трусишки из тончайшей хлопчатки.
- Соня? — послышалось вдруг от стола. — Прости, я не вовремя… Небо пресветлое, у тебя было включено! Никак не ожидал…
- Ты Юрген?
Соня замерла, понимая, что сама виновата и теперь совершенно посторонний мужик пялится на её толстую жопу.
- Да.
- Будь добр, отключи связь. Мне нужно поспать, правда. Завтра поговорим, хорошо?
- Конечно-конечно! Прости меня, Соня, я знаю, что в Ное сейчас ночь, но ты была онлайн…
- Ничего страшного. Чай не дети. До завтра, Юрген! — Соня оглянулась, убедилась, что собеседник отключился и поспешила выключить компьютер. — Ну что за?.. Ох, захочет ли он теперь с тобой общаться, а, София Д'Афра?
***
После почти месяца общения на ресурсе поиска партнёров, Юрген настоял на встрече. Соня, не делая секрета из своего скромного образа жизни, предложила ему посетить ресторан в Нойе-Штадте. Перепоручив дела племяннику (а юный Герберт любил подменять дядю, когда тому нужно было лично ехать по делам), Юрген добрался на антиграве до города Зюйд-Зее, где имелся телепорт. Причём не только трансрегенда, но и трансмир. В Ное остановился, традиционно, в мотеле в пригороде: дёшево и сердито. Побродил по магазинам, купил простое золотое колечко и серьги в виде спиралей галактик с россыпью мелких самоцветов. Хотел взять ещё и брошь, но решил, что это будет перебор. Поэтому выбрал букет цветов и неспешно пошёл в ресторан.
Заведение было не в его вкусе, без надобности он в такое и не зашёл бы, но выбора не было, ведь Соня работает именно здесь. Заняв столик у сцены, Юрген попросил не подсаживать, по возможности, к нему других людей и заказал обед на двоих. Немного перекусил в ожидании начала выступления. И то и дело поглядывал на то сцену, то на часы. Он не знал, что мадемуазель Д'Афра наблюдает за ним из-за кулис.
А Соню слегка подтряхивало. Ночью уснуть так и не не удалось и она встала, включила компьютер и изучила-таки профиль Юргена. Состоятельность мужчины её не сильно заинтересовала, ведь если дела пойдут совсем плохо, всегда можно соскочить в Алису на Промглобал, там коммунизм. Возраст — а мужчина оказался старше на одиннадцать лет — Соню тоже не смутил. Её несколько заинтересовало прошлое этого человека, поэтому она задала расширенный поиск информации и нашла вещи, о которых, собственно, предпочла бы не знать. Но если в процессе разговора Юрген утаит это, то вряд ли стоит с ним связываться. Просто надо будет подозвать вышибалу после ужина и попросить проводить до такси. А этот мсье пусть сидит и думает над своим поведением.
На сцену вышла группа танцоров. Юрген смотрел от нечего делать и откровенно скучал: даже самые невероятные па его нисколько не волновали. Танцоров сменил традиционный плоскач со своими нелепыми остротами и Юрген, не сдержавшись, выпил бокал вина. Подозвал официанта и попросил принести бутылку своего, урожая четырёхлетней давности. В тот год лето было холодным и лозы сильно страдали. Вина получилось немного, оно и хранилось не в цистерне, а в бочках. Но каждому виноделу и знатоку известно, что чем больше страдает лоза, тем лучше в итоге вино. Цена неприятно удивила Юргена, но он не стал отменять заказ, надеясь, что София оценит напиток по достоинству.
Наконец вышла мадемуазель Д'Афра и публика встретила её аплодисментами. Юрген оживился, нашёл взгляд женщины и склонил голову в приветствии. Соня чуть улыбнулась ему, села на стул и начала мять в пальцах ком синауда, наигрывая приятный мотив. Снова улыбнулась Юргену и запела на совершенно непонятном, но очень красивом языке. Пришлось включить в коммуникаторе определитель, чтобы выяснить, что это арабский, а песне едва ли не тысяча лет. Словом, слушал Юрген не отрываясь и с удовольствием. И думал при этом, что если Соня и не научится гонять на телке, то и ладно.
Когда начался перерыв, женщина не пошла за кулисы, а спустилась в зал и заняла место за столиком Юргена.
- Добрый вечер, Соня.
- Привет, Юрген. Понравилось?
- Да, очень. Правда-правда! Я так говорю не для того, чтобы польстить тебе, нет. Ты реально здорово поёшь. Ужинать будешь? Официанта звать? Я тебе заказал.
Соня отрицательно помахала ладошкой.
- Нет. Мне ещё час петь, на полный желудок тяжело будет. Потом поем. — Она улыбнулась и спросила с подначкой: — А певица понравилась?
Юрген многозначительно кивнул.
- Хорошенькая.
- Врёшь ведь.
- Вру, — тут же согласился он. — Но я уже говорил тебе, что значения это не имеет. И в реале ты выглядишь лучше, если что.
- Само собой, в гриме же. Я то, что ты уже мог видеть во всей красе: плоскогрудая, толстожопая клоунесса с хомячьей мордой вместо лица.
- Перестань, — отмахнулся, нахмурившись, Юрген. — Можно подумать — я красавец. Соня, вина немного выпьешь? Смотри, это моего производства!
Она удивлённо помотала головой, посмотрев на бутылку, но тут же кивнула.
- Немножко. Пару глоточков. Пьяной петь тоже… Такое себе.
Юрген вытянул пробку (он гордился своими пробками из настоящей коры пробкового дуба) и налил вина в бокал. Поставил бутылку и подал его Соне. Себе он налил ещё до её выступления, с этим заминки не вышло. Они сдвинули бокалы и Юрген сказал:
- За реальное знакомство. Прозит!
- Чин-чин!
Они отпили по глотку и Соня, посмотрев Юргену в глаза, негромко, но твёрдо проговорила:
- А теперь скажи мне о себе самое главное.
Мужчина поставил бокал и сцепил пальцы в замок. Посмотрел куда-то в сторону, потом повернулся к собеседнице.
- Меня обвиняли в убийстве матери. И до сих пор болтают тут и там, хоть никто, ничего и никогда не смог доказать.
- То есть, это ложь?
Юрген сильно сжал пальцы и отрицательно повёл головой.
- И да, и нет.
Соня жестом попросила его не продолжать. Подняла бокал и покачала им у лица мужчины. Тот с трудом расцепил пальцы и поднял свой. Кивнул Соне и выпил до дна. Невольно поморщился и съел кусочек сыру. Посмотрел на сцену, где дежурный плоскач пытался веселить публику и сказал:
- Теперь ты.
- Никогда не смогу родить. Это единственное, что не указано у меня в профиле. Последствия онкологии, если что.
- Тебя это сильно напрягает?
Соня дёрнула плечами. Подумала немножко и решила не врать.
- Иногда накатывает. Бывает и до истерики.
- Ну… Это нормально для любой женщины, насколько я понимаю.
- Не рожать?
- Истерить. Ни одной не видел, чтоб не истерила.
Подошёл официант и негромко проговорил:
- Мадемуазель Д'Афра, вам пора на сцену.
- Хорошо, иду. — Соня скосилась на него, потом резко повернула голову. — Что-то не так?
- Два господина у другого края сцены заключили пари.
- А мне какое дело?
- Проигравший выплатит вам хорошую премию.
Соня элегантно почесала мизинцем макушку и спросила уже с интересом:
- В чём суть пари? Раздеваться не буду, даже пусть не мечтают!
- Нет, что вы, мадемуазель Д'Афра! Один из господ утверждает, что вы не француженка и не можете петь по-французски.
Женщина негромко рассмеялась и чуть развела кисти рук.
- Так я-то в выигрыше в любом случае! Хоть спою, хоть нет.
Официант мягко улыбнулся и почти прошептал:
- Рекомендую спеть, мадемуазель Д'Афра. Прошу на сцену.
Соня подмигнула Юргену, поднялась и, прихватив синауд, пошла в сопровождении официанта к лесенке. Поднялась на сцену, но садиться не стала. Помяла свой музыкальный инструмент, настраивая, потом заиграла какую-то странную мелодию с чуть рваным ритмом.
Manchester et Liverpool
Je me revois flânant le long des rues
Au milieu de cette foule
Parmi ces milliers d'inconnus
Manchester et Liverpool
Je m'en allais dans tous les coins perdus
En cherchant ce bel amour
Que près de toi j'avais connu
Je t'aime, je t'aime
Que j'aime ta voix qui me disait
Je t'aime, je t'aime
Et moi j'y croyais tant et plus
Manchester a des murs tristes
Et Liverpool vient pleurer sur la mer
Je ne sais plus si j'existe
Les bateaux blancs craignent l'hiver
Manchester est sous la pluie
Et Liverpool ne se retrouve plus
Dans la brume d'aujourd'hui
L'amour lui aussi s'est perdu
Je t'aime, je t'aime
J'écoute ta voix qui me disait
Je t'aime, je t'aime
Et je n'y croirais jamais plus
Публика, в очередной раз не поняв ни слова, наградила певицу небольшой овацией и Соня, чуть поклонившись, заняла привычное место на стуле. Перенастроила синауд и, шкодно стрельнув взглядом в зал, наиграла вступление песенки о прекрасной андрошке, вызвав дружный смех и уже более искренние аплодисменты.
- Я спою это, если вы будете подпевать. И от души, господа, от души! Иначе ничего не получится.
Несколько мужчин подтвердили, что готовы поддержать. И к ним, такая странность, присоединилась одна немолодая дама, вогнав в ступор своего спутника.
- Хорошо, господа. Начинаем!
Соня добавила громкости и лихо рубанула разудалый мотивчик. Сама она пела негромко, а вот публика принялась горланить от души, путая слова (что немудрено, поскольку у этой песни сотни вариантов текста), хохоча и перекрикивая друг дружку. Юрген удивлённо смотрел на всех этих важных с виду людей и поражался: неужели этим господам не стыдно петь столь вульгарную песенку? Обернувшись к сцене, он заметил, что Соня не поёт. И даже вида не делает, просто улыбается устроенному безобразию. А публика дружно, в голос, орала припев:
- Полчаса-полчаса
шевелились волоса!
Шевелились-шевелились
ажно туфельки свалились!
Полчаса!
Полчаса!
Шевелились волоса
вот такие чудеса!
Примерно через полчаса Соня закончила выступление и пошла в гримёрку, жестом попросив Юргена подождать. Тот подозвал официанта и попросил счёт. И был удивлён, узнав, что за мадемуазель Д'Афра платить не надо, а заказанные и приготовленные для неё блюда непременно будут упакованы и переданы ей со всем уважением. После этого официант взял пробку и тщательно закупорил дорогое вино. Глянул воровато по сторонам и пробормотал:
- Возьмите это с собой, не оставляйте. Выпьете сами или угостите мадемуазель. — Он ещё на миг задержался, убирая терминал оплаты и совсем по-простому, от души, добавил почти шёпотом: — Не обижайте Соню, прошу. Пусть у вас всё получится!
***
Два телка мчались сквозь ночную прохладу к реке, лавируя меж холмов. Юрген и Соня, уже в который раз за последний месяц, позанимавшись спокойно и размеренно супружескими делами, выскочили из дому в чём мать родила и теперь их дикие вопли распарывали ночную тишину. Верховые антигравы, казалось, вот-вот врежутся во что-нибудь, но Юрген знал дорогу наизусть, а Соня следовала в кильватере.
Хорошенько выкупавшись в реке, они легли на берегу на травку, включив отпугиватель насекомых: без этого приборчика находиться на природе, особенно ночью, невозможно. Юрген лёг на спину, засунув под голову левый кулак, а Соня положила голову ему на бедро, чтобы не мешать дышать мужчине. Они смотрели в звёздное небо и он поглаживал её пальцами правой руки по маленькой сисечке, то и дело наталкиваясь на торчащий сосок.
- Хорошо. Небо пресветлое, Соня, как же хорошо, что мы встретились!
- Справедливо, но банально, уж прости. Может расскажешь уже, что там с твоей матушкой было? Ну так, вкратце, для общего образования, как говорится.
Юрген ущипнул её за сосок и, убрав руку, тяжко вздохнул.
- Если вкратце, то так: мать пережила отца, хоть и была всегда слаба здоровьем. И умерла она не потому, что я её убил, а от старости и болезней. Меня обвинили в убийстве жадные функционеры от медицины, когда я забрал мать из клиники домой и просто позволил ей спокойно уйти в вечность.
- Ха. Они обиделись, что ты перестал им платить за бессмысленное продление страданий старой женщины? Я правильно поняла?
- По большому счёту — да. Пытались поставить мне в вину корыстные мотивы, игнорируя то, что я вступил в наследство по факту смерти отца. Естественно, все эти бредни не нашли понимания в суде, но и по сей день люди судачат, что Юрген Страуб убил мать, чтобы получить наследство. На каждый роток не накинешь платок, как говорится.
Они долго молчали, потом озябшая Соня передвинулась и прижалась к Юргену всем телом.
- А у тебя, как я поняла, только сомнительная дочка от второй жены. Чего ж ты тогда с пустоцветкой-то связался?
- Да вот… Не знаю, чем ты меня купила. Умом понимаю, что наследник нужен, а поделать с собой ничего не могу. Да и плевать мне, собственно, на всё это! Отпишу всё Герберту, да и дело с концом. Сунется Эльза со своей приблудой — пусть докажет, что дочь от меня. Если моя, то получит четверть без права вмешиваться в управление.
- А чё четверть? Половину же, вроде?
Юрген похлопал жену по заднице и усмехнулся.
- Половина твоя. А оставшееся — поровну между Гербертом и Жанной Эльзиной, если та моя. А нет — то вам поровну с Гербертом.
Соня снова поёжилась от прохладного ветерка и попросила:
- Поехали домой, а? Зябко.
- Орать будем?
- Не.
Они поднялись с травы и пошли к освещённым габаритными огнями телкам. Оседлали, пустили генераторы поля и неспешно двинулись домой. Уже у самой домовой горы Соня решила обогнать мужа, не объезжая холм стороной, а проехав через вершину. Она не знала, что эта возвышенность обрывается отвесной десятиметровой стеной. И, что закономерно, слетела с обрыва: телок потерял опору и клюнул передком, сбросив наездницу. Сам антиграв, потеряв управление, медленно остановился и опустился наземь, как и положено, а вот Соня, не защищённая хоть бы трусиками, рухнула с ускорением свободного падения с высоты пятиэтажки на деревья.
Юрген далеко не сразу смог найти её, а после долго выбирался на открытое место — он ведь тоже был совсем голым и босым. Добравшись домой, он только и смог, что прилепить на изломанное тело жены портативную аптечку, после чего кинулся делать запрос на посещение планеты Мурера. Поскольку ни один врач Регенды не смог бы помочь Соне. И Юрген отлично это понимал.
Допуск дали быстро и мужчина, надев пижаму и прикрыв введённую в искусственную кому Соню простынкой, поспешил в крохотный внутренний дворик, где стоял флаер. Он действовал решительно, не позволяя эмоциям захлестнуть разум и лишить воли. Положив тело жены на сиденье, Юрген отбил крышку предохранителей, перевёл ползуны на максимум и после этого рванул свечой вверх, наклоняя траекторию в сторону Зюйд-Зее. Там, грохнув машину прямо у входа, отстрелил колпак (да чёрт с ним, пусть угоняют!) и, бережно подняв жену, побежал к кабине трансмира. Служащий, выслушав причину столь странного поведения мужчины, сделал скан с его лица и помог зайти в телепорт.
Юрген стоял с Соней на руках и смотрел в потолок. Старт почему-то не происходил и это приводило его в отчаянье. Потом свет померк и тут же вспыхнул. Полевая ширма открыла выход и он поспешил наружу. И едва не налетел на высокого мужчину.
- Давайте её мне, — сказал тот. — Ну же, Юрген!
- Вы кто?
- Диклон Всемогущий, — ответил тот. — Давайте уже, не стоит терять время.
Рослый человек стянул с Сони простынку и принял коматозницу на руки. Немного подумал и велел снять аптечку. Постоял ещё с минуту, потом буркнул:
- Ждите здесь. Вон стульчик.
Врач развернулся и ушёл в соседнюю комнату, тут же закрывшуюся полевой ширмой. Юрген подобрал с пола простынку, перепачканную кровью и медленно, комкая ткань в руках, подошёл к окну.
«Небо пресветлое, космос великий, пусть всё закончится хорошо… Пусть ампутация, паралич — что угодно, лишь бы Соня осталась жива!»
Он смотрел сквозь стекло и не видел ничего. Не потому, что там было темно, а потому, что думал лишь о том, что не переживёт, если Соня, его смешная, грубоватая, говорящая со странным акцентом на любом языке жёнушка вдруг не вернётся к нему.
Минут через десять Юрген вдруг понял, что находится на Регенде, а ни на какой не на Мурере: пейзаж и небеса были ну уж очень знакомыми. И если судить по виду на улице, то это Космопорт, новый район.
Он отпрянул от окна и подбежал к кабине телепорта.
- Где мы находимся?
- Город Космопорт, Регенда, — ответил женский голос, — резиденция врача Диклона Великого.
Юрген в ступоре дошёл до стула и едва ли не рухнул на него. Ему казалось, что такого не может быть. Ведь он получил допуск на Муреру! Но, с другой стороны, если есть на Регенде Великий Врач, то…
- Проклятый космос, да какая разница, — пробормотал он, даже не осознавая, что говорит вслух, — какая разница — Мурера или Регенда! Лишь бы с Соней было всё хорошо… Да пусть и не всё хорошо, лишь бы жила.
Послышались шаги и Великий вышел с пациенткой на руках.
- Идите в кабину, я тут бессилен.
- Как же… — Юргне вскочил на ноги, опрокинув стул. — Нет! Вы должны спасти её!
Диклон улыбнулся и спокойно произнёс:
- Я именно это и делаю. У пострадавшей очень много внутренних повреждений, понимаете? Если я возьмусь лечить её сам, то на это уйдут месяцы. Для ускорения и облегчения лечения я сейчас передам вашу Соню… В более квалифицированные руки. Смелее, Юрген, заходите в кабину.
Опешивший, совершенно сбитый с толку, мужчина вошёл в телепорт и принял на руки тело жены. Полевая ширма закрыла вход и свет моргнул — произошло очередное перемещение. Юрген мельком глянул на Соню и так и замер: она была совершенно невредимой! Более того, она, хмурясь, с недоумением смотрела на него.
- Где мы?
- Н-н-н… Не знаю.
Соня вывернулась, спрыгнула на пол и принялась стаскивать с мужа пижамную курточку.
- Делись одёжкой. — Прикрывшись, она покрутила головой и снова спросила: — Так и где мы?
- Город Зюйд-Зее, Регенда, — ответил женский голос, — центральный вокзал.
- Блядь. И что мне в таком виде теперь делать?
Юрген поддёрнул штаны и с нервным смешком ответил:
- Ляжками шевелить! Я флаер у входа оставил. Давай бегом!
Полевая ширма свернулась и супруги, выглянув из кабины, припустили рысцой к выходу из вокзала. К их счастью, флаер всё ещё стоял на месте, а его колпак так и валялся рядом. Юрген шлепком под зад загнал Соню в машину, поднял прозрачную полусферу и приткнул её обломанными петлями к шарнирам. Кое-как втиснулся сам, опустил колпак и медленно поднял флаер вверх. На положенной высоте аккуратно продул сопла, развернул машину в сторону дома и плавно двинул по горизонтали.
Двое вокзальных служащих проводили их машину взглядом, потом один спросил:
- И что это было?
Второй пожал плечами.
- Чёрт его знает. Этот чувак примчался с телом на руках и с допуском на Муреру, я их в трансмир запихал. Едва по скану оформил оплату, они и вернулись.
- Понос у них, что ли?
- Не знаю. Мож и понос.
***
Супруги Страуб, в одном пижамном костюме на двоих, стояли во внутреннем дворике своего дома возле покалеченного флаера и молча разглядывали друг друга.
- Юрген, так что произошло?
Мужчина мотнул головой, дёрнул плечами и задрал голову, глядя в небо, едва освещённое утренней зарёй.
- Ты упала с телка и разбилась. Я принёс тебя домой, выбил допуск на… Короче, Великий тебя осмотрел и… Мы с тобой оказались в кабине центрального телепорта в Зюйд-Зее. Остальное ты знаешь.
- И что, прям так сильно разбилась, что ли?
Юргена передёрнуло от воспоминаний, поэтому говорить Соне, что она была похожа на попавшую под камнепад овцу, не стал.
- Неважно. Как ты, милая?
Соня распахнула пижамную курточку, погладила себя по животу и снова запахнулась.
- Нормально.
- Ничего не болит?
- Нет. Наоборот, в кои-то веки вообще ничего и нигде не болит.
Юрген порывисто обнял её и прижал к себе, не веря в происходящее: час или полтора назад он крепил аптечку к почти мёртвому, изломанному телу!
- Пошли в дом, родная. Надо хорошенько выпить и переспать это дело.
- Я на телке больше не поеду!
- Да и чёрт с ним!
- Не, я сама не поеду, а ты меня отвези. Очень мне после этого дела в речке купаться нравится…
Они рассмеялись и пошли в дом, держась за руки. На кухне Соня быстро настрогала сыру, а Юрген принёс из погребка бутылку молодого вина. Устроившись на стульях, они выпили по бокальчику и молча стали смотреть друг на друга, не зная, что сказать. Минут пять так и сидели, потом Юрген снова наполнил бокалы и поднял свой, вопросительно посмотрев на жену. Та зачем-то расстегнула пижаму и тоже подняла.
- За нас, — негромко сказал он.
- За нас, — согласилась она.
Супруги выпили, отставили бокалы и принялись задумчиво есть сыр, то и дело обмениваясь оценивающими взглядами. Несмотря на возраст и, по большому счёту, не сильно привлекательную внешность, Страубы едва ли не еженощно исполняли супружеский долг, а иной раз перепихивались и в неурочное время. Тянуло их друг к другу, тянуло неудержимо. И сейчас они снова чувствовали эту сладкую тягу, и точно знали, что вряд ли дойдут до спальни и всё произойдёт прямо на кухне, как бывало уже не раз.
Соня вздохнула, взяла бутылку и налила ещё по пол-бокала. Выпила, прибрала со стола, отодвинула стул и, упершись задом в подоконник, посмотрела на Юргена с улыбкой. Тот залпом опрокинул вино, убрал бокал и стянул штаны, оставшись в чём мать родила. Соня гыкнула и скинула курточку, представая перед мужем в костюме Евы. Они обнялись, слились в поцелуе и ногти Сони впились в спину Юргена, а он стиснул её за бока и приподнял, усаживая на подоконник. Она широко раздвинула ноги и проникновение свершилось.
Буквально минуты через три, испытав почти болезненное удовлетворение, они с лёгким сожалением разъединились и Юрген поднял Соню на руки.
- На речку? — спросил он.
Она отрицательно покрутила головой.
- В кроватку. И снова и ладом.
- Перепихнин с повторином?
- Угу.
***
Прошло полгода с тех пор, как Соня упала с телка. Жизнь в доме Страубов совершенно наладилась, лишь иногда Соня фыркала на еду, жалуясь на тошноту. А то вдруг принималась есть, как не в себя, поглощая маринады в неимоверных количествах. Юрген посмеивался над женой, по-доброму подшучивал, но никогда не упрекал за всё шире раздающуюся задницу и подрастающее пузо. Как бы там ни было, а Соня весьма толково помогала ему в делах, а ночами никогда не отказывала, то принимая его по-собачьи, то устраивая на нём скачки. После чего, с каким-то упрямым упорством садилась на телка и гнала его к реке с такой скоростью, что Юрген едва поспевал за ней.
Как-то осенью, вернувшись с приполярных пастбищ, где впервые производилась стрижка подросших мамонтят, Юрген застал жену в глубокой задумчивости. Соня, как-то особенно неряшливо одетая и непричёсанная, сидела на кухне и ложкой поглощала варенье из аборигенной ягоды, которое прежде на дух не выносила. Он вытер ей перепачканную сладостью щёку, поцеловал и прислонил зад к подоконнику. Внимательно посмотрел и сделал вопросительный жест пальцами. Соня отложила ложку и облизнула губы.
- Юрген, ты будешь в шоке.
- Я уже. Ты не думай, я тебя не упрекаю, просто раньше ты это не ела.
Соня задумчиво изучила остатки варенья и махнула рукой.
- Это фигня. Короче, милый, я измаялась пузом и вызвала врача. Хорошая женщина, мне понравилась. И взяла недорого…
- Сонечка, родная, пожалуйста…
Она посмотрела мужу в глаза и вдруг подмигнула, широко улыбнувшись.
- Две трети срока уже, даже чуть больше.
- Срока чего? — недоумённо всплеснул руками Юрген.
Соня с кряхтением поднялась со стула, распахнула халат и погладила живот.
- Пацану нашему меньше трёх месяцев осталось! Беременная я!
Ноги Юргена ослабли и он сел жопой на пол.
- Так, стоп. Ты же говорила, что не можешь, что онкология, всё вот это.
Она подошла и села на пол рядом с мужем.
- Да я сама в шоке. Ну появились у меня проблемки с аппетитом, там ещё чего-то в брюхе… Мелочи, скажем так. А тут всё хуже и хуже. Я полезла в сеть, стала искать по симтоматике. Нашлась только беременность. Плюнула и забила — какая к чёрту беременность, если мне на Промке половину матки удалили? И трубы перевязали, чтоб ни-ни. А вчера проснулась среди ночи от того, что внутри что-то шевелится. Небо-небочко, я так испугалась, что вызвала по скорой врача. Ну и вот… Она просканировала и так и сказала: ваш мальчик скоро родиться, чего вы удивляетесь? А как тут не удивляться?!
Юрген откашлялся, робко потрогал живот жены одним пальцем и сбивчиво сказал:
- Рад… я. Да. Здорово. Тьфу ты, я уж всю башку изломал, всё думал — что ж Великий так плохо тебя вылечил-то?! А оно вон чего. Он, получается, очень хорошо тебя вылечил. Ну-ка иди сюда! Дай поцелую. Прямо в мордочку!
Это сообщение отредактировал Rumer - 8.08.2023 - 03:43
yaplakal.com