- Понимаешь? Я к ней всей душой, значит, а она... - Иван взвыл и ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда.
- Эх, брат, - вздохнул его собутыльник, подливая в кружку из кувшина. - А что делать? Слово отцовское! Сам понимаешь...
- И поначалу даже нормально всё было, - продолжал изливать душу изрядно пьяный мужчина, - ну, притёрлись, привыкать, конечно, пришлось, но дело то житейское! Я же понимаю, сложно вот так сразу перестроиться.
- Но ты тоже хорош, - возразил третий участник попойки, на вид самый старший, - так её подставил с этой кожей!
- Но я же не со зла! - заревел Иван, снова отхлебнув из кружки. - Вот тебе бы так. Ладно еще зимой, ночи длинные. А летом то что? Срам один. Проснулся засветло, хотел её обнять, а она — опять того. Ну я и не выдержал. Да и потом исправил же всё, чин по чину! Живи и радуйся.
- Так и радуйся, - пожал плечами первый собутыльник. - Я ж не жалуюсь, хотя у моей на уме только одно — купи да купи. Что тут поделать, коли всё её семейство — торгаши.
- А мы с моей теперь как затворники живём, - пожаловался старший. - Раньше, помнишь, ванька, как мы со Стёпкой-конюхом ,бывало, запряжем тройку, да по всем друзьям знакомым… И у каждого крыльца да по чарочке! А теперь… Те, мол, происхождения не того, другие тоже нам не ровня… тьфу!
- Да, женитьба, братья, это вам сахар, - угрюмо процедил Иван, глядя на дно пустой кружки.
- А может не так всё и плохо, - возразил средний. - Ну, куплю пару шмоток, так зато потом мне и ласка и уважение!
- Да и на меня теперь смотрят как-то по другому, - заметил старший. - Говорят, солиднее стал, достойная смена царю-батюшке. Неужто у тебя, Иван, всё так плохо?
- Нет, ну красавица она, конечно, - согласился Иван, перейдя от пустой кружки сразу к кувшину. - И умница. Руками всё что угодно делает… Да, да, всё, что угодно! Но года-то идут, детишек пора заводить…
- Так и завели бы давно, - сказал старший. - Дело-то не хитрое. Али тебе в этом деле совет какой нужен, так…
- Да какой там совет! - взревел Иван, но осекся. - А хотя… Может ты, брат, знаешь, чего с ней, икрою-то, делать полагается?